Текст книги "Эпикур"

Автор книги: Сергей Житомирский

Эпикур

Эпикур ещё не совсем оправился от недавнего приступа. Он сильно похудел, две продольные седые пряди рассекли натрое его бороду, но лицо осталось таким же спокойным и светлым. Философ лежал в своей комнате, накрытый тёплым одеялом из овчины. У его постели сидела Пифоника, дочь Метродора, миловидная девушка, в которой философ с улыбкой узнавал Леонтию той поры, когда она только пришла в общину. В «Саду» было шумно, гости, приехавшие на традиционный праздник – день его рождения, готовились к торжественному обеду. Уже несколько дней дом был переполнен. Конечно, всех разместить не удалось. Многие устроились в городе, но днём они приходили в «Сад» поговорить с друзьями, с которыми не виделись с прошлого года.

Пифоника собиралась почитать Эпикуру, но у них начался разговор, и о чтении было забыто. Она спросила, почему это отец говорит, что Эпикур дошёл до всего сам, хотя прочие люди учатся друг у друга.

Эпикур улыбнулся:

– Ты, наверно, не совсем поняла отца. Он просто хотел сказать, что моё учение отличается от прочих. Но, конечно, у меня были учителя, многие из них, правда, даже не подозревали об этом. У одних я учился, как следует жить, у других – как не следует. Был у меня в детстве учитель Филист, который жестоко страдал только от того, что из богача превратился в человека среднего достатка, второй мой учитель Памфил под старость стал так бояться смерти, что это ускорило его кончину. На их примере я узнал, как опасны выдуманные страдания. Был в Афинах политик Стратокл, который думал только об удовольствиях. При этом чистую совесть и искреннюю дружбу он не причислял к людским радостям и потому так себя вёл, что у афинян его имя до сих пор вызывает омерзение. Знал я Деметрия, отца нынешнего царя. Этот был красив, умён, удачлив, но стремился только к славе и власти. Когда он стал наконец царём Македонии и Греции, то совершенно разорил свои страны военными приготовлениями. Кончилось тем, что войско покинуло полководца, он с кучкой сторонников бежал в Азию, там занялся грабежом и попал в плен к Селевку. Тот поселил Деметрия в сирийской крепости Апамее, содержал по-царски и лишил только самого малого – войска и возможности воевать. И представь, через три года ещё не старый Деметрий умер от пьянства. Это примеры того, к чему приводят людей ложные понятия и цели.

Но были у меня и другие учителя, которые учили бесстрашию, верности убеждениям, святости дружбы, умению ценить красоту. Это Диоген, Леосфен, Менандр, Демосфен...

Зашёл Гермарх и сказал, что философа хочет видеть Аристарх, чтобы встретиться с ним. Эпикур был удивлён и обрадован. Аристарх не находился с ним в переписке и не входил ни в одну из эпикуровских общин, но его имя с некоторых пор стало знаменитым. Этот безвестный геометр выступил с парадоксальной теорией о двойном вращении Земли вокруг оси и вокруг Солнца, которая тут же стала предметом насмешек всей читающей эллинской публики. Эпикур просматривал его книгу, почувствовал в Аристархе сильный и оригинальный ум. Он даже собирался написать Аристарху с тем, чтобы поспорить, но всё откладывал, тем более что спор потребовал бы серьёзного изучения его книги, в которой было слишком много математики.

– Конечно, я буду рад встрече, – ответил он Гермарху, – позови его. А с тобой, Пифоника, мы поговорим в другой раз.

Аристарх оказался сравнительно молодым. Он был черноволос, как большинство самосцев, загорелое лицо и руки выдавали в нём жителя страны, не знающей, что такое настоящая зима.

   – Мне сказали, ты болен, – проговорил он после обмена приветствиями, – а я хотел обсудить с тобой свою гелиоцентрическую гипотезу.

   – Я уже здоров, Аристарх, – ответил философ, – только слабость осталась. Давай устроим обсуждение через пару дней, как пройдут праздники. А сейчас скажи, что тебя привело ко мне?

   – Я пришёл к тебе, потому что моя гипотеза подтверждает твоё учение, а оно – мою гипотезу. – Аристарх присел на стул, на котором прежде сидела Пифоника, и продолжал: – По образованию я перипатетик. Мой отец – офицер дворцовой охраны Птолемеев, и в юности я посещал что-то вроде маленького Ликея, который устроили при дворе Деметрий Фалерский и Стратой. Стратону я обязан многим, он пробудил во мне интерес к изучению тайн природы. Между прочим, Стратой рассказывал и о твоей физике. Как раз тогда он начал свои попытки соединить атомистику с философией Аристотеля и получил прозвище Стратон-физик.

Этот маленький Ликей и стал основой Мусея, который царь соединил со своей библиотекой. Потом Деметрия сослали, Стратон вернулся сюда, чтобы возглавить после Феофраста настоящий Ликей, но Мусей сохранился. Царь стал приглашать туда учёных, я тоже остался там, хотя это стоило мне ссоры с отцом. Но я отвлёкся. Я хотел объяснить, что вначале был воспитан на книгах Аристотеля. Потом пришло увлечение математикой, и мне волей-неволей пришлось читать платоников. Ведь всё серьёзное, что сделано в этой области, тяготеет к Академии. Евдокс, Гераклид Понтийский, Евклид...

Теперь перейду к делу. Только давай сперва отложим всё, что касается физики, и рассмотрим проблему с чисто геометрической стороны. Так вот, я решил продолжить работу Евдокса по определению расстояний до Луны и Солнца. Измерив угол между Солнцем и Луной в фазе четверти и размер земной тени на Луне при затмении, я сумел выразить эти расстояния в радиусах Земли и определил размеры светил.

Тут Эпикур всё же прервал Аристарха.

   – Имей в виду, меня твои результаты не убедят, – проговорил он, – ведь ты считаешь Землю шаром.

   – Я знаю о твоей любви к анаксагоро-демокритовской системе мира, – сказал Аристарх. – Но очень многое доказывает, что мы с тобой действительно живём на поверхности шара. К примеру, тень Земли на Луне всегда имеет форму круга.

   – Ну, край диска тоже даёт круглую тень, – возразил Эпикур.

   – Однако заметь, – парировал Аристарх, – в зависимости от наклона диска радиус тени будет разным, а земная тень всегда одинакова. Я сам измерял её во время наблюдений трёх затмений при разных высотах Луны.

   – Интересно, как же ты её мерил?

   – Очень просто. Я смотрел на луну через сито и по числу ячеек сетки определял длину хорды и высоту дуги.

   – Любопытно, – улыбнулся Эпикур. – Что ж, продолжай.

   – Итак, мне удалось определить расстояние до Солнца и Луны и размеры светил. Величины, которые получились, меня поразили. Оказалось, поперечник Солнца почти в семь раз больше земного, а по объёму оно больше Земли в триста раз[20]20
  Определение Аристарха было очень грубым. В действительности поперечник Солнца превышает земной в 109 раз.


[Закрыть]. Это не вязалось с вращением Солнца вокруг Земли. Ты знаешь, что ещё давно некоторые астрономы высказывали мысль об обращении звёзд Гермеса и Афродиты вокруг Солнца. И тогда я решил попробовать, что будет, если круги всех планет, включая Землю, очертить вокруг него. Земле я оставил только Луну.

И всё сошлось, Эпикур, да как! Все без исключения небесные движения объяснились сами собой. Можно было без сожаления выбросить эти немыслимые нагромождения сфер Евдокса и Аристотеля. Я ликовал. День рождения гелиоцентрической системы Мира был счастливейшим в моей жизни. Но тут передо мной появились два грозных призрака – Аристотель и Платон.

   – Ещё бы, – кивнул Эпикур, – и у того и у другого Земля – центр Вселенной.

   – Есть кроме физических трудностей ещё и геометрические, – сказал Аристарх. – Ведь если заставить Землю перемещаться внутри сферы звёзд, то она в течение года должна удаляться от каких-то созвездий, а потом снова приближаться к ним. Тогда видимые расстояния между звёздами должны были бы меняться в зависимости от времени года. Но таких изменений, как ты знаешь, нет, и это основной довод о центральном положении Земли. Но есть ещё одна возможность спасти явления. Положение звёзд окажется неизменным и при движении Земли, если предположить, что они находятся настолько далеко, что мы просто не в состоянии заметить их движений. Так моя гипотеза потребовала для своего существования бесконечного пространства, а найти его я смог только у тебя.

   – У меня? Но, Аристарх, моё пространство совсем не похоже на то, о чём ты говоришь. Это не пустое место между неподвижными звёздами и нашим миром, а простор, наполненный движением, где плавают бесчисленные Миры!

   – Послушай меня, Эпикур, – сказал Аристарх, наклоняясь к философу, – послушай. Миры – это не скорлупки орфиков, Анаксагора или Демокрита. Нет, они открыты! Неба не существует, то, что мы видим на нём, это и есть Вселенная, а звёзды – не блестки, прилипшие к небосводу, а те самые другие миры, существование которых ты предсказал! Это солнца далёких миров, мерцающие нам из бесконечной бездны.

Эпикур сжал руку Аристарха и закрыл глаза. Вместо привычного радостного видения голубого пространства – обиталища блаженных существ, простора, где, как пузырьки в чаше родника, плавают сонмы миров, перед ним возникла странная и неуютная Вселенная – Вселенная-ночь, Вселенная-пустыня, Вселенная-зима.

   – Неожиданный поворот, – сказал он, помолчав. – Но, наверно, ты ошибся. Миры ведь должны двигаться.

   – Они и движутся! – с жаром ответил Аристарх. – Если они очень далеко, то даже быстрые движения окажутся почти незаметными. Может быть, рисунок созвездий меняется так медленно, что человек в течение жизни не может этого заметить. Как раз перед отъездом в Афины я договорился с друзьями Тимохаром и Аристиллом составить точную карту неба. Мы хотим построить угломерные приспособления, измерить угловые расстояния между звёздами и попытаться обнаружить их движения. Движения должны быть двух родов – собственные, о которых ты говоришь, и кажущиеся, происходящие из-за движения Земли вокруг Солнца. Обнаружение вторых будет доказательством гелиоцентрического строения нашего мира и позволит определить расстояния до звёзд.

   – И ты хочешь, чтобы я включил это в свою физику? – с насмешкой проговорил Эпикур.

   – Да. Хорошо бы ты упомянул о моей гипотезе как об одной из возможных схем устройства Мира. Если будущие наблюдения покажут, что я прав, то астрономия подтвердит атомистику, и тебе или тем, кто придёт после нас, ничего не придётся ломать.

   – Зря ты так думаешь, – возразил Эпикур. – В твоей теории многое не вяжется с самими основами атомистики. Чтобы объяснить факт падения тел, я предположил, что атомы имеют вес, то есть всегда с какой-то силой стремятся вниз. Верх и низ я считаю свойством пространства. Иначе нельзя примирить идею множественности миров и свободного движения атомов с наличием веса.

   – Я думал об этом, – сказал Аристарх. – Предположи, что большие скопления атомов создают некие центры тяготения, как бы привязанные к ним. Тогда можно отказаться от понятия верха и низа, свойственного пространству. Не противоречит гелиоцентрическая система и образованию миров из вихрей частиц. Только вихрь должен быть сложным – большой вихрь, создавший Солнце, увлекает за собой малые вихри – зародыши будущих планет.

   – Похоже, ты готов на всё, лишь бы отстоять шарообразность Земли, – поморщился Эпикур, – эту сказку орфиков, подхваченную пифагорейцами и от них перешедшую к Платону и Аристотелю, а теперь ещё и к стоикам.

   – Да, – согласился Аристарх. – Всё началось с мифа, но, случайно или нет, миф оказался правдивым. Берегись, Эпикур, далёкие путешествия мореходов дают всё больше доказательств того, что мы живём на шаре. Ещё Геродот писал о плаванье египтян далеко на юг, в те места, где солнце ушло с южной части неба и стало двигаться по северной. Геродот посчитал это фантазией, а Евдокс объяснил тем, что египтяне пересекали экватор. Пойми, один такой поход просвещённых мореплавателей до основания разрушит твою систему Мира и, может быть, многих оттолкнёт от тебя. Неужели нам не стоит, пока не поздно, поискать пути согласования наших идей?

   – Я не считаю шарообразность Земли доказанным фактом, – упрямо ответил философ.

   – Жаль, что ты так думаешь, – сказал Аристарх с горечью. – Нехорошие вещи происходят с наукой. Все заняты проблемами морали, ораторским искусством, литературой, а природа, которая ещё не так давно пристально изучалась, перестала быть интересной. Наука должна была бы слиться с философией, поддержать её и сама найти в ней опору. А у нас... Я принёс тебе доказательства твоей правоты, найденные путём наблюдений и расчётов, а ты отталкиваешь меня! Сегодня утром я говорил с Зеноном, хотя после книги Клеанфа было трудно рассчитывать на его внимание. Но поскольку я приехал сюда, чтобы хоть кого-нибудь склонить на свою сторону, не стоило исключать и этот шанс. Зенону я хотел подсказать мысль об отождествлении Гестии с Солнцем и переходу к системе Филолая. Но этот пифагореец заявил, что такая система недостаточно для него красива!

   – Ну, я не Зенон, – улыбнулся Эпикур. – Мы считаем источником знаний не откровения или фантазии, а ощущения, осмысленные разумом. Каким окажется Мир, таким мы его и признаем. И я не побоялся бы принять твою теорию даже наперекор общему мнению, если бы убедился в твоей правоте.

Но на этом пути есть ещё одна трудность, которая лежит в основе основ и которую ты не видишь. Если бы всё было так, как ты говоришь, то твои центры тяготения неизбежно стали бы ловушками для атомов. Тогда жизнь Вселенной давно бы прекратилась. Атомы собрались бы в виде неподвижных шаров или даже слились бы в один гигантский шар. Твоя гипотеза лишает Вселенную бесконечности во времени и поэтому не может быть верной.

Аристарх вздохнул, он действительно не подумал об этом.

   – Я не знаю, что ответить, – сказал он. – Но всё-таки и здесь физика должна идти за геометрией, и если мир действительно таков, каким я его вижу, то это просто означает, что атомы более сложны, чем ты считаешь.

   – Надо подумать, – ответил Эпикур, – надо подумать. Мы ещё подробно обсудим это. Иди, Аристарх, отдохни, будь гостем нашей общины. Я скажу Идомению, чтобы он устроил тебя. Завтра празднуют моё шестидесятитрёхлетие, и я хочу, чтобы ты участвовал в моём празднике. И угораздило же меня родиться в середине зимы!

Седьмое гамелиона

Солнце пробралось сквозь туман, небо расчистилось, тени стволов и голых веток легли на чисто выскобленные доски столов, составленных буквой «пи». Шестьдесят человек ждали появления Эпикура, чтобы начать трапезу.

Он вышел из дома, опираясь на руку Гермарха, с улыбкой оглядел собравшихся. Как много друзей съехалось к нему на этот раз. Вот Полнен и Колот из Лампсака, Пифокл из Митилены, глава кротонской общины Меникей и александрийской – Геродот. Но время брало своё, не было Менандра, который, не дожив до старости, утонул в море во время купания, не было двух способных юношей афинян, погибших год назад во время страшной войны с галлатами. Что ж, пока мы помним об ушедших, они живут в нас. Эпикур сказал слова приветствия и сел на почётное место. Переступая через скамьи, гости стали усаживаться, поднялся весёлый шум. Аристарха поместили в самом конце правого стола рядом с Пифоникой, которая весь вчерашний вечер расспрашивала его о движении светил. Угощение было скромным и вкусным. Вино подали теосское – раз в год эпикурейцы позволяли себе пороскошествовать. Аристарх слушал приветственные речи и думал о стенах непонимания, которые так часто вырастают между людьми, даже теми, которым просто необходимо понять друг друга. Он пытался найти причину, по которой тяготеющие атомы могли бы вдруг разлететься, но ничего не приходило в голову.

Поднялся один из гостей, молодой, худощавый, с кудрявой бородой. Пифоника шепнула Аристарху, что это её брат Эпикур. Эпикур-младший сказал, что хочет прочесть стихи, написанные к седьмому гамелиона, самому важному из всех праздников года. Он поднёс к глазам таблички и стал читать:

 
Люди, как жалкие твари, в земле копошились,
Согнуты тягостным гнетом своих суеверий.
Небо высокое грозные взгляды на них посылало,
В вечной тревоге держа несчастных запуганных смертных.
Первым поднять к нему взоры бесстрашно решился
Смелый и мудрый афинянин. Не побоялся
Он ни молвы о богах, ни молний, ни грохота грома,
Даже напротив, решимость его укрепилась.
Первым достиг он ворот, хранивших секреты природы,
Силою разума их распахнул и вышел с победой
Через заслоны огня за окраины нашего мира.
Он в бесконечность Вселенной проник и принёс нам оттуда
Знанье о том, что возможно и что невозможно в природе,
И потому суеверья и страхи у нас под ногами,
Нас же победа героя возносит до неба!
 

Гости встретили стихи одобрительными возгласами. Потом заговорил Метродор. Он вспомнил, как горстка друзей прибыла в Афины с Эпикуром, чтобы основать здесь школу, а теперь многие тысячи людей восприняли его учение. Они нашли счастье в восприятии прекрасного и дружбе. Он развёртывал перед гостями картины будущего торжества идей учителя. Братство и дружба объединят всех, исчезнут страсть к наживе и жажде власти, кончатся войны, люди заживут спокойно и радостно в городах без крепостных стен и в уютных сёлах. Вместо того чтобы истреблять друг друга, они станут обмениваться товарами и ездить в гости. Возникнет великое царство света и разума, в котором взаимная выгода и любопытство свяжут людей крепче, чем страх перед войной или сила власти.

Метродор говорил, что это неизбежно случится, потому что с каждым поколением человеческий ум одерживает новые победы над дикостью и суевериями. И не прав был Гесиод, когда писал о древнем золотом веке, настоящий золотой век впереди, и не волей богов он будет устроен, а волей людей.

Когда смолкли крики одобрения, Эпикур встал. Он выглядел растроганным и счастливым. Стало тихо, все ждали его слов.

– Благодарю вас, друзья, – проговорил он, – Здесь было сказано обо мне немало хвалебных слов. Многие из них надо бы отнести к вам, потому что только вы сами – залог жизненности учения. Хорошо сказал Метродор о временах, когда люди оставят ложные ценности и примут истинные. Зенон тоже учит о том, что грядёт мировое государство справедливости. Но он говорит, что это будет потому, что такова судьба, а доля людей – покоряться ей, терпеливо сносить беды и ждать неизбежного.

Мы же читаем, что будущее, хотя и отчасти, всё же зависит от нас. И если мы хотим победы разума и добра, то должны поступать согласно нашему учению, радоваться жизни и хранить дружбу. Мы знаем, что страдания неизбежны, но чем меньше их останется на земле, тем будет лучше. Впереди длинная дорога, будем же гордиться, что первый шаг по ней сделали мы.

Философ опустился на скамью. Гости аплодировали, особенно старалась юная соседка Аристарха. Астроном улыбался. Сутки, проведённые в «Саду» среди этих весёлых, открытых и доброжелательных людей, стали для него временем душевного очищения. Для эпикурейцев не существовали злоба, зависть, интриги, которыми жили многие члены Мусея, с ними было легко и просто. Астроном уже успел познакомиться с Геродотом и получил приглашение посетить александрийскую общину эпикурейцев.

Аристарх поднёс килик к губам, отпил немного вина и подумал, что даже если он никого здесь не сможет убедить в своей правоте, поездка в Афины всё равно окажется не напрасной. В любом случае стоило побывать в этом «Саду» и встретиться с его обитателями.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ,
УПОМИНАЕМЫЕ В РОМАНЕ

(все даты до н. э.)

В романе действует и упоминается много людей, оставивших заметный след в истории. Среди них есть знаменитые деятели, например Демосфен, Аристотель, Деметрий Полиоркет, есть менее значительные, такие как Леосфен, Фокион, Гарпал, Демад, Стратокл.

Но встречаются и более скромные герои. Это родители Эпикура Неокл и Хайрестрата, братья, из которых Хайредем и Аристобул стали последователями философа, его первый учитель Памфил. Реальны и ближайшие ученики Эпикура, в основном выходцы из Лампсака – Колот, Метродор, Идоменей, Батида – сестра первого и супруга второго, Леонтей и его жена Фемиста. В истории упоминается брат Метродора Тимократ, который сперва примкнул к Эпикуру, а потом стал гедонистом и яростным врагом учителя. Среди ранних эпикурейцев особо следует отметить Полнена Лампсакского, известного ещё в качестве математика, и Гермарха Митиленского, который в 271 г. после смерти Эпикура возглавил общину. Не выдуман и Мис: в своём завещании Эпикур называет его учеником и отпускает на свободу.

Эпизод с сектанткой-мошенницей Фриной, напоминающий аналогичные современные происшествия, также имеет исторические основания – известно участие Демосфена в судебном процессе против подобной фракийской сектантки. История сохранила имена знаменитых афинских гетер Пифоники, Гликеры, Ламии, Тайс (воспетой И. А. Ефремовым) и многих других персонажей, упоминаемых вскользь. Их нет в списке, куда включены только наиболее известные личности.

Агафокл (361 – 289) – правитель Сиракуз с 316 г., завоевал почти всю Сицилию и остров Керкиру.

Александр II Македонский (356 – 323) – государственный деятель и полководец; с 336 г. царь Македонии, сокрушил Персидскую державу и создал огромную империю.

Алкивиад (ок. 450 – 404) – афинский политик и полководец, сыгравший большую и неоднозначную роль в Пелопоннесской войне, ученик Сократа.

Анаксагор из Клазомен (ок. 500 – 427) – философ, живший в Афинах, автор книги «О природе». Основой мира считал универсальную смесь, содержащую все качества, учил о единстве вещества. Обвинённый в безбожии, был вынужден покинуть Афины.

Анаксимандр Милетский (ок. 600 – 546)– философ, ученик Фалеса, автор первой в истории книги «О природе», в которой стремился к рациональному объяснению явлений; считал началом всего «апейрон» («беспредельное»), возможно подразумевая под этим Время.

Анаксимен Милетский (середина VI в.)– философ, ученик Анаксимандра. Выступил с учением о мире, в котором основой всего полагал Воздух, меняющий свойства в зависимости от плотности. Последний представитель так называемой Милетской школы, куда включают ещё Фалеса и Анаксимандра.

Антигон I Одноглазый (384 – 301) – военачальник Александра Македонского, с 321 г. участвовал в борьбе полководцев-диадохов за власть, овладел Малой Азией и Сирией. Погиб в битве при Ипсе.

Антигон II Гонат (319 – 239) – царь Македонии с 283 г., сын Деметрия Полиоркета, покровитель философов, друг стоика Зенона Китийского.

Антисфен Афинский (ок. 440 – 362) – философ, ученик софиста Горгия, основатель учения киников, призывавшего к свободе от установлений цивилизации.

Антипатр (397 – 319) – македонский полководец и политик, с 334 г. наместник Македонии. После смерти Пердикки в 321 г. регент-правитель империи.

Антифил – афинский полководец, в 322 г. возглавил союзное греческое войско в конце Ламийской войны после гибели Леосфена.

Аристарх Самосский (ок. 320 – ок. 250) – александрийский астроном, создатель гелиоцентрической системы мира; выполнил пионерскую работу по определению расстояний до Луны и Солнца.

Аристотель из Стагира (384 – 322) – великий философ и учёный, ученик Платона, основатель перипатетической школы. Несколько лет с 343 г. был учителем юного Александра Македонского, в 336 г. открыл в Афинах Ликей, противостоявший платоновской Академии. После смерти Александра был вынужден покинуть Афины.

Аристофан (ок. 446 – 385) – знаменитый афинский комедиограф, многие произведения которого сохранились.

Аристипп Киренский (ок. 435 – ок. 362) – философ, ученик Сократа, основатель учения гедонистов (искателей удовольствий).

Арридей (? —317) – слабоумный сводный брат Александра Македонского. После смерти Александра провозглашён царём империи, убит по приказу матери Александра Олимпиады.

Архий из Фурий – актёр из афинской колонии, основанной на месте разрушенного Сибариса; в 322 г. возглавил отряд по поимке Демосфена и других демократов, приговорённых к казни Антипатром.

Гармодий и Аристогитон – афинские борцы за демократию, «тираноубийцы». В 514 г. убили правителя Афин Гиппарха. Оба погибли.

Гарпал (? – 322) – друг детства Александра, казначей его империи; в 324 г. бежал с сокровищами и наёмным войском в Грецию. Убит командиром своих наёмников Фиброном.

Гераклит Эфесский (конец VI – начало V в.) – философ, считавший основой всего огонь. Учил о вечном движении и борьбе начал.

Геродот Галикарнасский (ок. 484 – ок. 430) – «отец истории», знаменитый писатель, создавший «Историю в девяти книгах».

Гесиод (VIII в.) – знаменитый фиванский поэт, автор поэм «Работы и дни» и «О происхождении богов» («Теогонии»).

Гимерий Фалерский (? —322) – афинский оратор, противник Македонии, казнён Антипатром.

Гиперид (390 – 322) – афинский оратор, ученик Платона и Исократа; противник Македонии, казнён Антипатром.

Гиппархия из Фив – философ-киник, жена Кратета.

Демад (? —318) – афинский оратор, сын рыбака, после Херонейской битвы действовал в интересах Македонии, казнён Кассандром.

Деметрий Полиоркет (ок. 337 – 283) – полководец, сын Антигона Одноглазого, с 294 по 288 г. царь Македонии. В 286 г. побеждён Селевком, умер в плену.

Деметрий Фалерский (ок. 345 – ок. 283) – афинский государственный деятель и философ перипатетического направления. С 318 по 306 г. правитель Афин, назначенный Кассандром. После захвата Афин Деметрием Полиоркетом жил в Фивах и Александрии, инициатор создания Александрийской библиотеки и Мусея.

Демокрит из Абдер (ок. 460 – 370) – философ, один из основоположников атомистического учения, видный математик.

Демосфен (384 – 322) – знаменитый афинский оратор и государственный деятель, вождь антимакедонского движения Афин и других греческих государств.

Демохар (ок. 350 – 270) – афинский политик демократического направления, племянник Демосфена.

Диоген Синопский (414 – 323) – знаменитый философ-киник, ученик Антисфена.

Евримидонт – афинский жрец, иерофант – глава элевсинского культа Деметры; после смерти Александра обвинил в безбожии Аристотеля и вынудил его бежать из Афин.

Евдокс Книдский (409 – 356) – великий математик, географ и астроном, ученик пифагорейца Архита.

Зенон Китийский (ок. 336 – 264) – философ, ученик киника Кратета, создатель стоического учения, около 300 г. основал философскую школу в Афинах, в «Пёстрой стое» (портике).

Зенон Элейский (V в.) – философ, ученик Парменида, известен своими парадоксами.

Исократ (436 – 338) – афинский публицист, идеолог сторонников Македонии, призывал к походу против Персии.

Каллисфен (360 – 328) – историк, племянник Аристотеля, сопровождал в походе Александра Македонского. Казнён Александром по подозрению в заговоре.

Кассандр (ок. 355 – 298) – македонский полководец, сын Антипатра, вёл войны в Греции; с 311 г. правитель Македонии. По его приказу казнены Олимпиада, Арридей, Роксана и 12-летний сын Александра Македонского.

Клеанф (331 – 232) – философ-стоик, последователь Зенона Китийского. После смерти Зенона в 264 г. возглавил Стою.

Кратер (? – 321) – македонский полководец, соратник Александра; помогал Антипатру подчинить Грецию в 322 г. Убит в поединке Эвменом в войне с Пердиккой.

Кратет из Фив – философ-киник и поэт, ученик Диогена Синопского.

Критий (ок. 460 – 403) – афинский политик олигархического направления, ученик Сократа. В 404 г. после поражения Афин в Пелопоннесской войне возглавил проспартанское правительство «Тридцати тиранов».

Ксенократ (396 – 314) – философ, ученик и последователь Платона, возглавлял Академию с 339 г.

Ксенофонт (ок. 370 – 355) – афинянин, ученик Сократа, знаменитый писатель, автор «Анабасиса» (описания выхода из враждебной Персии 30 000 греческих наёмников), «Домостроя», «Истории»; большую часть жизни провёл вне Афин.

Ксеркс I (? – 465) – царь Персии с 486 г., организатор неудачного похода против Греции 480 – 479 гг.

Лахар – афинский политик. В ходе войны с Деметрием Полиоркетом в 297 г. установил единоличную власть в Афинах, защищал осаждённый город, доведя до страшного голода, а потом позорно бежал.

Леонид (507 – 480) – царь Спарты с 480 г. Возглавлял объединённые греческие силы в войне против Ксеркса. Погиб, защищая с небольшим отрядом Фермопильский проход.

Леосфен (? – 322) – афинский полководец, один из вождей антимакедонского восстания 323 г. Погиб под стенами Ламии.

Ликург (ок. 390 – 324) – афинский политик, ученик Платона и Исократа, сподвижник Демосфена.

Лисий (459 – 380) – афинский оратор, сторонник демократии.

Лисимах (361 – 281) – один из диадохов. Погиб во Фракии в битве с Селевком.

Менандр (343 – 292) – знаменитый афинский комедиограф; полностью сохранился текст его комедии «Брюзга».

Метрокл из Фив – философ-киник, ученик Кратета, брат его жены Гиппархии.

Мильтиад – афинский полководец эпохи греко-персидских войн. Разбил персидское войско в битве при Марафоне.

Навсифан с Теоса – философ, последователь Демокрита, ярый противник Эпикура.

Несс Абдерский – философ-атомист, ученик Демокрита.

Парменид (VI – V в.) – философ, известный первой попыткой исследования сущности бытия, автор поэмы «О природе».

Пердикка (? —321) – полководец Александра Македонского, после его смерти регент-правитель империи. Убит заговорщиками во время войны с Птолемеем.

Перикл (490 – 429) – афинский государственный деятель, вождь афинской демократии в пору её наивысшего расцвета.

Пифагор Самосский (571 – 497) – философ и политик, основатель «Пифагорейского братства» – организации, установившей контроль над греческими городами Южной Италии. Пифагорейцы в поисках мировой гармонии внесли важный вклад в математику и теорию музыки.

Платон (427 – 348) – афинянин, знаменитый философ, ученик Сократа, учитель Аристотеля; основал Академию – философскую школу, просуществовавшую почти тысячу лет.

Полемон (? – 270) – афинянин, философ-платоник, глава Академии после Ксенократа (с 314 г.).

Полисперхонт (? – ок. 311) – македонский полководец, регент-правитель Македонии после Антипатра (с 319 г.), вёл войны за Грецию с Кассандром.

Птолемей Керавн (? —279) – сын Птолемея I Сотера. Из-за неудачной борьбы за престол с братом, Птолемеем Филадельфом, бежал из Египта к Лисимаху. В 280 г. убил Селевка и стал царём Македонии.

Птолемей I Сотер (367 – 283) – один из полководцев Александра Македонского, с 323 г. правитель Египта. Превратил Александрию в общегреческий культурный центр, основав Мусей и библиотеку.

Птолемей II Филадельф (? – 246) – сын Птолемея I, царь Египта с 285 г.

Сапфо из Эреса на Лесбосе (конец VII в.) – знаменитая поэтесса, автор лирических песен.

Селевк I Никатор (ок. 258 – 280) – один из диадохов, основатель династии Селевкидов, правителей огромного государства, простиравшегося от Инда до Сирии. Убит Птолемеем Керавном.

Симонид Кеосский (556 – 468) – поэт, родился на Кеосе, жил в Афинах и Сиракузах. В романе речь идёт о песне Симонида, которая цитируется в диалоге Платона «Протагор».