Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 12"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Кир Булычев,Дмитрий Янковский,Пол Дж. Макоули,Владимир Гаков,Стивен М. Бакстер,Йен (Иен) Уотсон,Том Пардом,Геннадий Прашкевич,Рог Филлипс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Пол Макоули
ПАССАЖИРКА

 _{Иллюстрация Алексея ФИЛИППОВА}

В небе было полно кораблей.

Надежные маленькие баржи – главным образом, моторные; неуклюжие шаттлы, предназначенные для передвижений внутри системы, космические рабочие лошадки; катера в форме усеченного конуса, которые сновали между поверхностью планеты и орбитой; грузовые суда, после разгрузки похожие на раздетые скелеты небоскребов; затесался даже элегантный клипер – золотистый, словно месяц из волшебной сказки. Неподалеку от Дионы более сотни кораблей оказались на сфере диаметром в тысячу километров в точках Лагранжа внутри сектора с углом в шестьдесят градусов. Все до единого пострадали в сражениях. Военные отходы, ждущие своего часа, чтобы с них сняли полезные приборы, выплавили редкие металлы, добыли все, что еще можно использовать.

Из иллюминаторов потрепанных модулей спасательных команд, висевших в самом центре этой саргассовой свалки, всегда можно было разглядеть четыре-пять кораблей, расположившихся под самыми разными углами на фоне усыпанного звездами неба. Впрочем, лишь немногие из них несли на себе следы серьезных повреждений. У пассажирского шаттла цилиндрическая система жизнеобеспечения оказалась разгерметизированной установленными в критических местах маленькими бомбами – акт саботажа, предпринятый камикадзе, чтобы уничтожить спасавшееся бегством правительство Энцелада [2]2
  Один из спутников Сатурна. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]. Грузовой корабль пострадал от прямого попадания ракеты, и его корпус расплавился и стал похож на распустившийся цветок, достойный кисти Дали. Около дюжины буксиров, превращенных в боевые истребители, были изрешечены рентгеновскими лазерами или управляемыми снарядами. Однако у большинства был разрушен лишь мозг, кибернетическая нервная система выведена из строя нейтронными лазерами, микроволновыми взрывами или минами во время осады системы Сатурна.

Спасательные роботы прикрепились к корпусам пострадавших кораблей и доставили их на низкие орбиты, которые, в конце концов, пересеклись с орбитой Дионы. Грузовые гондолы демонтировали, антиводород и антилитий выкачали из двигателей, и теперь, через двести дней после окончания войны, они ждали, когда ими займутся спасательные команды.

Члены спасательных команд, все до единого представители других систем, были наняты Симбиозом – базирующейся на Земле транснациональной корпорацией, которая выиграла аукцион и получила право на спасательные работы и утилизацию останков кораблей, погибших во время войны. Среди них были инженеры, набранные через Биржу труда – механики, специалисты по строительству в невесомости. Как правило, получая мизерную зарплату, они работали тридцать дней через тридцать. И, разумеется, с радостью ухватились за предоставившуюся возможность. Война подорвала экономику колоний Внешней системы, и семьдесят процентов населения зависело от щедрости Тройственного Альянса, одержавшего в ней победу.

Марис Дельгадо, возглавлявшая бригаду № 3, содержала родителей, а еще брата с семьей, которые жили в Афинах, на Тетисе. Вся ее зарплата после вычета налогов уходила к ним. Марис была практичной, грубоватой, здравомыслящей женщиной. И машинам доверяла гораздо больше, чем людям. Когда имеешь дело с механизмами, можно так или иначе найти решение любой проблемы. Люди же непредсказуемы. К своим обязанностям Марис относилась прагматически: делайте то, что приказал Симбиоз, не больше, но и не меньше. От нее зависело благополучие семьи, и она намеревалась выполнить свою работу спокойно и надежно.

Марис не принимала участия в обмене сплетнями и слухами, которые с удовольствием передавали друг другу члены спасательных команд, используя лазерный луч всякий раз, когда оказывались вне поля зрения надзирающего корабля Симбиоза. Она с презрением относилась к разговорам о призраках и проклятиях, якобы насланных умирающими командами на всех, кто остался жив, о люках, которые сами по себе открываются или закрываются, машинах, вдруг начинающих работать или, наоборот, без всякой на то причины выходящих из строя. Она высмеивала расцвеченные яркими красками истории самого молодого члена своей команды, Тая Сиривардена, и говорила ему, что для выполнения работы им меньше всего требуется воображение.

Даже во время предыдущего задания, за пару лет до начала войны, когда на орбитальных верфях Тетиса Марис принимала участие в строительстве этого шаттла, в буйной фантазии не было никакой необходимости. Тай говорил, что от такого диковинного совпадения у него мороз продирает по коже. А Марис утверждала: смешно обращать внимание на подобную ерунду. Она провела пятнадцать лет на верфях – с самого начала своей карьеры. По ее мнению, тот факт, что ей приходится разбирать корабль, который она когда-то строила, всего лишь статистическая неизбежность, и она не собиралась относиться к происходящему как-нибудь иначе.

Марис проводила первичный осмотр корпуса корабля вместе с Сомерсетом. Корпус оказался не поврежден, даже система жизнеобеспечения не была разгерметизирована. Единственную потенциальную проблему представляла толстая черная корка, которая разрасталась вокруг двигателя: вакуумный организм, возможно, питавшийся водяными испарениями из цистерн, контролировавших пространственное положение шаттла. Сомерсет, который специализировался на обработке данных до того, как ударился в религию, подключился к бездействующему компьютеру и сумел получить сведения из его памяти. На борту шаттла находился один пассажир и разнообразные сельскохозяйственные продукты; похоже, вакуумный организм сумел выбраться из грузовой гондолы, прежде чем ее демонтировали.

Марис и Сомерсету не пришлось искать погибшую команду. Рабочие, которые отсоединили грузовые гондолы и отключили двигатель, уже это сделали. Три тела в защитных комбинезонах находились в складском помещении около висевшего на кабеле аварийного обогревателя и пустого бака для топлива.

Склад, обогреватель и защитные комбинезоны стали последней надеждой команды перед лицом неизбежной смерти. Когда в шаттл угодил снаряд, система жизнеобеспечения охладила воздух до минус двухсот градусов по Цельсию. Один за другим члены команды погрузились в гиподермический сон, их тела превратились в куски льда.

Под наблюдением одного из дюжины пикси, по непонятной причине летавших вокруг шаттла и проникавших внутрь, Марис и Сомерсет идентифицировали тела, собрали и переписали личные вещи и уложили погибших в герметичные гробы, которые Симбиоз, проявив стандартное благодеяние, доставит оставшимся в живых родным. Тем не менее одного тела не хватало – пассажирки. Марис предположила, что несчастная спряталась в каком-нибудь дальнем углу корабля, чтобы умереть там в одиночестве, и спасатели ее просто не нашли. Она не сомневалась: рано или поздно замерзшее тело пассажирки будет обнаружено. Нужно только разобрать систему жизнеобеспечения.

Как только гробы были отправлены, на борту появились еще два члена аварийной команды Марис. Они привели в порядок освещение и систему подачи электричества, собрали мусор, починили систему жизнеобеспечения и вообще сделали все возможное, чтобы внутри шаттла можно было работать. Только после этого они могли перейти ко второй стадии операции – демонтажу системы управления кораблем с целью сбора золота, серебра, иридия, германия и других редких металлов.

Именно Тай Сириварден заметил, что кухонная машина шаттла разобрана, а блок, в котором находилась «закваска», и вовсе куда-то исчез. Он сообщил о своем открытии Марис, когда их смена закончилась, и они вернулись на орбитальный модуль. Тай поспешил добавить, что его любимые призраки тут ни при чем, поскольку всем известно: им не нужна пища.

– Кто-то (или что-то) все утащил, – упрямо стоял он на своем.

– Я не придумываю.

Он был тощим, потрепанным молодым человеком, который казался особенно хилым в своем грязном голубом жилете; бритый череп украшала жирная черная татуировка. Резинку он жевал непрерывно, и сейчас тоже; на шее у него напряглись мышцы, когда он уставился в глаза Марис.

– Может быть, команда съела саму «закваску», поскольку робокухня не смогла синтезировать пищу без электричества, – предположила Марис.

Тай надул шарик из жевательной резинки.

– Если бы они хотели съесть «закваску», зачем демонтировать машину? И почему не тронули запасы пищевого желе в своих комбинезонах?

– Предпочли «закваску», – коротко ответила Марис. Она проработала двенадцать часов без перерыва и хотела только одного – принять душ и отправиться спать. Она не желала тратить время на страшилки Тая. – У нас осталась всего одна неделя, а после нас переведут на другое место. Оставь свои дурацкие идеи или напиши докладную Баррету.

Тай, конечно же, ничего не стал писать. Для членов команды глава спасательной экспедиции был неистощимой темой шуток; замшелый бюрократ, которого отправили сюда за какую-то провинность, редко покидал свой корабль и не имел ни малейшего представления о трудностях простых работяг.

Однако Тай не отказался от своих подозрений. На следующий день во время вахты он снова подплыл к Марис.

– Что-то здесь не так, – сказал Тай. – Я проверял рабочий отсек снаружи. Выяснилось, что все топливные баки в аварийной системе энергоснабжения исчезли.

– Команда затащила их внутрь, когда пострадал корабль, – проговорила Марис. – Мы же видели один бак около тел.

– Верно, а где остальные три?

– Найдутся, – заявила Марис. – Успокойся и займись делом.

Они парили голова к голове в узкой шахте системы жизнеобеспечения шаттла, где Марис занималась тем, что подводила электричество к приземистой портативной аффинажной установке, которая плавила металлы, отделяла и собирала их при помощи метода лазерной хроматографии. За золотистым визором Тая Марис увидела испуганные глаза. Он действительно чего-то боялся.

– Неужели ты ничего не чувствуешь? – спросил он. – Дело не в том, что здесь случилось нечто необычное. У меня такое ощущение, будто оновсе еще на борту.

– Наверное, это Баррет. Он вечно висит у меня на хвосте, пытаясь заставить вас, ребята, соблюдать график. Нам дали пятнадцать дней, чтобы раздеть корпус. Если мы не уложимся в отведенное время, он нас оштрафует. Ты можешь себе такое позволить? Я нет. От меня зависит благополучие нескольких человек. Забудь о топливных баках. Это загадка из тех, которые решаются сами собой. Ерунда. Ну-ка, повтори.

– Это не ерунда! – с вызовом в голосе заявил Тай, сделал в воздухе сальто и помчался прочь по длинному коридору.

– И еще, – крикнула Марис ему вслед, – хватит мудрить с пик-си. Баррет сказал, что ты испортил одного из них.

– Мне не нравится, когда за мной подсматривают во время работы, – заявил Тай.

– Что ты сделал, Тай?

– Приклеил его к перегородке. Если Баррету охота за мной шпионить, пусть сам его снимает.

Тай не желал расставаться со своими подозрениями и не сомневался: по шаттлу разгуливает призрак. Чуть позже Марис поймала его за разговором с Бруно Петерфрендом, четвертым членом их команды. Тай с Бруно потратили несколько часов, прочесывая систему жизнеобеспечения корабля, и представили ей отчет: коммуникационный модуль исчез; сняты насосы и фильтры с кондиционера; нет на месте спальных мешков и инструментов.

– Кто-то все это забрал, – сказал Тай. – И устроил себе уютное гнездышко.

– Мне кажется, он прав, босс, – согласился Бруно. – Все, что мы перечислили, исчезло.

– Шаттл подбили в самом начале войны, – возразила Марис. – Никто не мог остаться в живых – прошло триста дней.

– Человек не мог, – заявил Тай. – Мы имеем дело с привидением, это точно. Оно прячется и ждет подходящей минуты, чтобы отправить нас на тот свет.

Марис приказала Таю и Бруно заняться делом, хотя прекрасно знала, что они не успокоятся. Парни тратили драгоценное время, охотясь за несуществующим призраком, и теперь бригада выбилась из графика.

Естественно, вечером с ней связался Баррет. Он проверил записи о проделанной работе и поинтересовался, почему ее команда все еще занимается редкими металлами, в то время как им уже следовало Приступить к демонтажу термоядерного реактора. Марис не собиралась отдавать свою команду на растерзание Баррету и потому просто наврала. Она сказала, что калибровка аффинажной установки сбилась, на складе возникло загрязнение, и ей пришлось проделать все заново.

– Не хочу вас штрафовать, – заявил Баррет, – но придется. Вы отстаете от графика, Марис, а я не могу допустить, чтобы пошли разговоры, будто у меня есть любимчики. У вас вычтут 30 процентов дневного тарифа, но если к концу завтрашнего дня вы не демонтируете реактор, боюсь, я буду вынужден принять более суровые меры.

Джеймс Джо Баррет, хитрющий ублюдок, наградил ее сладенькой сочувственной улыбочкой. У него было мясистое, щекастое лицо, бритая голова (он брил даже брови) и дурацкая бородка – что-то вроде тощей косицы, прилепленной к подбородку и украшенной черной шелковой лентой. Марис считала, что он ужасно похож на эмбрион, появившийся на свет как результат очередной идиотской программы ускоренного роста. Баррет сидел, удобно устроившись за своим столом, в чистой, ярко освещенной каюте, на полке у него за спиной стояли живые растения, в жирных руках он держал кружку с чем-то дымящимся. Кофе, наверное, подумала Марис.

Вот уже двадцать дней ей ни разу не довелось перехватить горячего, не говоря уже о кофе. Атмосфера внутри орбитального модуля состояла из водорода и кислорода, и вода закипала при температуре семьдесят градусов Цельсия. К тому же внутри омерзительно воняло, поскольку воздухоочистители работали из рук вон плохо; узлы следовало тщательно проверить, поскольку весной они, как правило, давали течь; система энергоснабжения, которая функционировала далеко не на полную мощность, в самые неожиданные моменты отключалась или начинала капризничать; она была заражена черной плесенью, инфекция еще не распространилась, но не поддавалась выведению; двигатели и вентиляторы кондиционеров ворчали, стонали и бряцали, не смолкая ни на минуту. Но лучше уж так, чем сидеть дома, получать жалкие подачки от оккупационных властей Тройственного Альянса и молча терпеть бесконечные полицейские проверки. Это работа, а Марис жила ради работы, даже если ей приходилось иметь дело с людьми вроде Баррета.

Она встречалась с ним всего один раз, в самом начале экспедиции. Он с шумом и помпой явился на орбитальный модуль, чтобы познакомиться с вновь прибывшей спасательной командой. От него несло эвкалиптовым маслом, у него были бегающие глазки и какая-то неживая влажная рука. Баррет изо всех сил старался внушить Марис, что он на их стороне, что жители Внешних систем пострадали незаслуженно.

«Война закончилась, – сказал он ей. – Нужно подвести черту и двигаться дальше. Здесь перед нами открываются огромные перспективы, непочатый край ресурсов. Выиграют все. Прошу вас, не считайте меня своим врагом, это в прошлом. Работайте со мной так, как вы работали с другими, и нас ждет успех».

Тогда Марис решила, что, хотя она вынуждена работать на Баррета, но не станет лебезить перед начальством. И сейчас ответила ему холодно и уверенно:

– Мы вернемся в график. Никаких проблем.

– Не подведите меня, Дельгадо.

– Ни в коем случае, – заверила его Марис.

Марис чувствовала бы себя значительно лучше, если бы Баррет оказался несговорчивым сукиным сыном, она справлялась с такими без особого труда – с ними, по крайней мере, все ясно. Но Баррет делал вид, будто он не отвечает за власть, которой обладает, и, наказывая команды, находящиеся у него в подчинении, сам страшно страдает. Он требовал сочувствия, отнимая у рабочих деньги, необходимые, чтобы накормить голодных детей. Лицемерный лжец – это самый страшный из тиранов, гораздо более жестокий, чем откровенный грубиян и хам.

– Если у вас возникли проблемы, – сказал он, – я всегда готов помочь.

Уж, конечно, можете не сомневаться! Марис знала, что, если у них действительно возникнут проблемы, Баррет, не задумываясь, избавится от бригады. Она притворно улыбнулась и сообщила:

– В работе аффинажной установки возник сбой, но мы его ликвидировали. Мы наверстаем упущенное время.

– Вот и отлично. Вы настоящий боец. И еще, Дельгадо. Не трогайте моих пикси.

Орбитальный модуль аварийной команды № 3 представлял собой два тесных грузовых отсека, расположенных по обе стороны центрального воздушного шлюза. Тому, кто смотрел на все это, почему-то представлялось, будто две жестяные банки целуют жирный шарикоподшипник. Марис выбралась из мастерской и отправилась через воздушный шлюз в жилое помещение. Тай смотрел телевизор; он был помешан на древних программах, выкачанных самовоспроизводящимися спутниками, болтающимися в системе колец Сатурна. За гибкой трубой воздуховода сидел Бруно Петерфренд, который убрал свои роскошные вьющиеся волосы под вязаную шапочку и упрямо пытался соскрести плесень с иллюминатора.

Марис поведала им плохие новости. Все без утайки. Она не стала ничего говорить о внезапном помешательстве своих товарищей на пропавших топливных баках и прочих глупостях, но невысказанный упрек все равно висел в воздухе.

– Так что, ребята, завтра начинайте демонтировать реактор, – сказала она. – Мы с Сомерсетом закончим с металлами, а потом поможем вам. Встанем пораньше, ляжем попозже. Ясно?

– Как скажешь, – ответил Тай, изображая равнодушие, но не осмеливаясь встречаться с Марис глазами.

– Твои планы на свободное от работы время не пострадают, Бруно?

– Я могу их изменить, босс.

Бруно, флегматичный неразговорчивый парень тридцати лет – ровесник Марис, – был корабельным инженером с Европы. В системе Сатурна он застрял из-за войны. Бруно провел больше ста дней в исправительно-трудовом лагере, где занимался восстановлением разрушенных агрокуполов. Теперь же, когда Тройственный Альянс объявил о «нормализации» жизни всей Внешней системы, и запрет на путешествия гражданских лиц был снят, Бруно надеялся заработать денег, чтобы оплатить билет домой. Природа наградила его круглым лицом и внимательными глазами, которые видели все. Марис замечала, что он всякий раз поглядывает на нее, когда думает, будто она на него не смотрит. Она решила, что Бруно страдает от одиночества и скучает по своей семье, которую не видел почти год. Не будь он женат, между ними могло бы что-нибудь завязаться; а так, по негласному соглашению, они держались друг с другом дружелюбно и не шли дальше легкого подтрунивания.

– Мы наверстаем упущенное, – сказала Марис. – Я знаю, ребята, что вы можете работать, если это нужно. А где Сомерсет? Опять занимается садоводством?

– Как всегда, – ответил Тай.

Сомерсет устроился в своем спальном мешке в занавешенной нише – глаза прикрыты очками, унизанные кольцами пальцы шевелятся, точно бледные морские водоросли.

– Эй, – позвала Марис.

Сомерсет сдвинул очки и спокойно на нее посмотрел. Как и у всех нейтралов, людей без пола, определить его возраст не представлялось возможным; хотя он был на тридцать лет старше Марис, и его жесткие колючие волосы стали белыми, точно снег, кожа цвета кофе с молоком поражала своей гладкостью и отсутствием морщин. Сомерсет был членом какой-то буддистской секты, и все заработанные им деньги шли на содержание центра для беженцев, которым управлял храм. Все его имущество – только несколько смен одежды, рабочий комбинезон и сад – виртуальное жилище, чья гармония, в соответствии с постулатами его веры, являлась отражением его духовного состояния.

– Ну как, все растет? – спросила Марис.

Сомерсет пожал плечами и сухо ответил:

– Не стоит тратить время на формальности, Марис. Я сделаю все, что в моих силах.

– Ты слышал, что я сказала Таю и Бруно?

– Я считаю, что ты вела себя даже слишком сдержанно, если вспомнить, какие неприятности они на нас навлекли.

– Я хочу знать только одно, – продолжала Марис. – Вы решили позабавиться? Пытаетесь завести меня из-за того, что я участвовала в строительстве этого корабля и не верю в привидения? Если дело обстоит именно так, тогда вы своего добились. Но мы должны наверстать упущенное и снова вернуться к прежнему графику.

– Я не играю ни в какие игры, – надменно заявил Сомерсет.

– Но тебе известно, что происходит, не так ли? – спросила Марис. – Это все Тай. Я знаю точно. И еще, может быть, Бруно. Он тихоня и страшный хитрец.

– Начнем с того, – проговорил Сомерсет, – что я, как и ты, считал болтовню Тая глупостями. Но сейчас я не уверен… Ведь мы не нашли пропавшую пассажирку.

– Она умерла в каком-нибудь темном углу, – заявила Марис, – или вышла через воздушный шлюз прогуляться. Иного просто не может быть. Взрыв вывел из строя все сети. Ни света, ни воздуха, ни тепла, ни связи – и никакой надежды на спасение. Помнишь шаттл, который мы обрабатывали во время прошлой смены? Вся команда исчезла. Они предпочли шагнуть в космос, а не умирать медленной смертью от холода и отсутствия кислорода.

– Я проделал тест в инфракрасном диапазоне, – сказал Сомерсет.

– На всякий случай.

Марис кивнула. Сомерсет отличался методичностью. Все, что теплее вакуума, какая-нибудь маленькая норка, где спрятался человек, в инфракрасном излучении будет выделяться ярко-белым пятном.

– Мне и самой следовало догадаться.

– Я ничего не обнаружил, – улыбнувшись, проговорил Сомерсет.

– Вот видишь!

– Разумеется, отсутствие свидетельства не является свидетельством отсутствия.

– В каком смысле?

– Убежище может быть тщательно замаскировано. А вдруг оно находится где-нибудь в самом сердце шаттла?

– Чепуха, – заявила Марис. – Завтра закончим разбирать схемы. И обязательно найдем тело пассажирки в каком-нибудь темном углу. И конец.

Марис и Сомерсет не обнаружили пропавшую пассажирку. Ее нашли Тай и Бруно.

За пару часов до окончания смены они примчались в жилой отсек по длинному коридору, отскакивая от стен, словно парочка новичков. Тай был настолько потрясен, что не мог произнести ни единого слова. Даже обычно флегматичный Бруно с трудом сдерживал волнение.

– Ты должна увидеть все собственными глазами, босс, – сказал Бруно Марис, после того как заблокировал внешнюю связь, чтобы Баррет не подслушал их разговора.

– Знаете, ребята, если вы опять что-то задумали, я собственноручно отправлю вас на материк.

– Мы не шутим, – пробормотал Тай. – Клянусь честью клана, все очень серьезно.

– Расскажите еще раз, что вы обнаружили, – спокойно попросил Сомерсет. – Подумайте как следует. Опишите все, что видели.

Тай и Бруно говорили десять минут.

Когда они закончили, Марис сказала:

– Если она там, то наверняка мертва.

– Ты ведь не знаешь, каких высот достигли генные инженеры, готовясь к войне, – возразил Тай. – И никто не знает.

Марис пришлось признать, что Тай прав. Перед Тихой войной Земля наводнила Внешние системы шпионами, бандитами и убийцами, большинство из которых было клонами, появившимися на свет в результате генных экспериментов. Самую серьезную опасность представляли самоубийцы – террористическое оружие в обличье человека, живые бомбы. Некоторые из них прятались возле чувствительного оборудования и умирали; симбиотические бактерии превращали их трупы в нестабильные куски взрывчатки. Младший брат Марис погиб, когда такая бомба проделала отверстие в агрокуполе, где он работал.

– Вас видел какой-нибудь из пикси Баррета? – спросила она.

– Нет, – ответил Тай.

– Ты уверен?

– Радар, вмонтированный в мой комбинезон, слышит блоху на расстоянии в сотню кликов. Да, я совершенно уверен.

– Если бы Баррет что-нибудь заподозрил, он бы уже засыпал тебя очень неприятными вопросами.

– Может быть, стоит ему рассказать, – проговорил Сомерсет. – Если там прячется какое-нибудь опасное существо, Симбиоз обеспечит нам необходимую поддержку.

– Пришлет солдат, – уточнил Тай. – Вооруженных до зубов.

– Будь на месте Баррета кто другой, мы могли бы поделиться с ним своими опасениями, – согласилась Марис. – Но Баррет не способен принять никакого разумного решения, даже если речь пойдет о спасении его собственной жизни. Оказавшись в ситуации, по поводу которой ничего не говорится в его драгоценном своде законов, он ударится в панику. И первым делом вышвырнет нас обратно на материк. Затем, если каким-то непостижимым образом пассажирка все еще жива, он ее прикончит. Объявит, что поймал шпионку и предотвратил саботаж, – и получит повышение по службе. Или просто от нее избавится, сделав вид, будто ее вовсе не существовало… И не нужно говорить мне, что мы имеем дело с призраком или чудовищем, Тай. Это, скорее всего, пропавшая пассажирка – Алиса Восемнадцатая Сингх Рэй. Человек.

– Марис права, – сказал Бруно. – Баррет ненавидит брать на себя какую-либо ответственность. В лагере было много таких, они убеждали себя, что должны безобразно обращаться с пленными потому, что так требует начальство, отказывались понимать, что ведут себя, как чудовища, из страха. Мне кажется, Баррет из таких. Он пойдет на убийство, только бы не подвергнуть риску собственное благополучие. При этом будет говорить, что действует во благо компании.

Впервые Бруно произнес такую длинную речь и впервые заговорил о лагере.

– Дерьмо! – взорвался Тай. – Давайте сходим и посмотрим. Но если нас прикончит чудовище, не говорите потом, что я вас не предупреждал.

– Хочу вам всем напомнить, что я не согласен, – заявил Сомерсет.

– Если там чудовище, – сказала Марис, – оно бы с нами давно разобралось.

Они отправились на разведку все вместе, прихватив молотки, кусачки и клеевые пистолеты. Бруно взял портативный шлюзовой набор. Тай вооружился пружинным ножом, который ему удалось незаметно пронести на корабль. Марис – пластиковой взрывчаткой. Сомерсет выбрал для себя портативный ультразвуковой сканер. Нигде не задерживаясь, они поспешили к радиационному щиту двигателя.

Бледный полумесяц Сатурна, окруженный кольцом, похожим на изящный ноготь, обработанный искусным мастером, висел почти прямо над ним. В зените вокруг общего центра вращались корабли Симбиоза, чьи двигатели и жилые отсеки с системами жизнеобеспечения соединялись четырехкилометровым фулореновым фалом.

За радиационным щитом виднелся цилиндрический двигатель и большая часть вспомогательных сфер и лонжеронов, покрытых черной коркой вакуумного организма, гладкой, точно пролитая краска в одних местах, истонченных и похожих на жесткие листы в других. Самые большие листы закрывали, точно мутировавшие похоронные цветы, реакторные баки – кольцо из шести алюминиевых сфер, каждая трех метров в диаметре. Баки были заполнены водой, которая обеспечивала перегретым паром трубки Вентури, используемые для более точного контроля положения корабля в пространстве. По словам Тая, в одном из таких баков и пряталось чудовище.

Марис и ее бригада приступили к работе.

Пока Сомерсет возился с ультразвуковым сканером, Марис выяснила, что из бака выделяется небольшое количество кислородно-гелиевой смеси. Бруно показал ей маленькое чистое пятно в вакуумном организме, спрятавшееся под одной из треугольных подпорок, при помощи которых бак крепился к двигателю. Пятно походило на тусклый серый глаз, окруженный черной смолой; в самом центре располагался круг диаметром в пол метра, очерченный тонкой линией.

– Именно это и заставило нас задуматься, – сказал Бруно. – Вакуумный организм не переносит кислород. Кроме того, мы обнаружили поток электричества.

– Получается, чудовище не просто полисинтетическое… – вставил Тай.

Он старался держаться как можно дальше от бака, словно был готов в любую минуту задать стрекача. Комбинезон Тая украшали пересекающиеся линии и точки, такие же, как на татуировке у него на голове.

– Вероятно, вакуумный организм генерирует электричество по всей поверхности, – сообщил Бруно. – Что-то около 10,6 ватта. Это немного, но достаточно…

– Я поняла, – перебила его Марис. – Достаточно, чтобы работали внутренние нагреватели бака. Но это вовсе не означает, что пассажирка жива. Что ты видишь, Сомерсет?

Сомерсет, вооружившись ультразвуковым сканером, почти вплотную приблизил голову к поверхности бака; его оранжевый комбинезон, словно яркая клякса, выделялся на фоне черного вакуумного организма.

– Ничего. Здесь очень хорошая изоляция. Марис, ты ведь и сама понимаешь, что мы должны сообщить Симбиозу о своем открытии.

– Если пропавшая пассажирка там, она наверняка спятила, – заявил Бруно. – Иначе зачем ей продолжать прятаться?

– Я уверен, что это какое-то чудовище, – проворчал Тай.

– А я уверена, что она мертва, – сказала Марис. – И мы должны вытащить тело.

Они разложили куски пластиковой взрывчатки вдоль едва заметной линии шва. Затем установили портативный шлюз и спрятались за соседним баком. Только после этого Марис взорвала заряды.

Алюминиевый диск вылетел, вытолкнутый наружу давлением внутри бака. После этого целую минуту ничего не происходило, и Марис решила, что пришла пора действовать.

Посреди бака, свернувшись клубочком в гнезде из абсорбирующего материала и металлических листов, лежала маленькая девочка в защитном комбинезоне.

Сначала они решили, что она умерла: температура внутри ее комбинезона была всего два градуса по Цельсию, чуть выше точки замерзания воды. Кроме того, они не слышали ни пульса, ни дыхания. Однако спешное ультразвуковое сканирование показало, что кровь медленно циркулирует через ступенчатый насос с фильтром, подсоединенный к бедренной артерии на левой ноге девочки. Кроме того, к основанию черепа был прикреплен какой-то маленький приборчик, что-то находилось в желудке, а в вену левой руки вела трубка, которая проходила через локтевой сустав комбинезона и подсоединялась к насосам, трубкам и пластиковым мешкам с прозрачными и мутными жидкостями, а также трем пропавшим бакам.

– Вот какая судьба постигла робокухню, – сказал Тай. – Девчонка организовала непрерывное производство питательной культуры.

Он держался на безопасном расстоянии, около входа, и наблюдал за Марис и Сомерсетом, которые забрались в бак и вытащили из руки девочки трубку.

– Она спит, – проговорил Бруно, приблизив голову в шлеме к голове Тая. – Я слышал об этой технологии. В тела вражеских солдат вживляли такие специальные наноштучки, которые выключали их, если они были серьезно ранены.

– Значит, она шпионка, – заявил Тай.

– Я не знаю, кто она такая, – заметил Сомерсет, глядя на Марис, которая стояла по другую сторону от девочки. – Зато мне известно совершенно точно, что ни один обычный ребенок на такое не способен. Пусть остается здесь. Я уже говорил: нашей находкой должен заниматься Симбиоз.

– Я с тобой не согласна, – возразила Марис. – Температура внутри комбинезона уже выше на пять градусов и продолжает подниматься. Смотрите, она просыпается.

Они дождались, когда корабль Симбиоза окажется позади грузового судна, которое медленно вращалось вокруг собственной оси в тридцати кликах от шаттла, а затем поспешили на орбитальный модуль. На пол-пути у девочки начали дергаться руки и ноги, Марис прижала ее к себе И увидела, что изо рта и носа у нее появились какие-то прозрачные выделения. Затем пассажирка открыла глаза и посмотрела на Марис.