Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 12"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Кир Булычев,Дмитрий Янковский,Пол Дж. Макоули,Владимир Гаков,Стивен М. Бакстер,Йен (Иен) Уотсон,Том Пардом,Геннадий Прашкевич,Рог Филлипс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

________________________________________________________________________

1. Какую музыку вы слушаете?

2. Литературные произведения нередко служат источником вдохновения для музыкантов. А как насчет обратного процесса?

Владимир МИХАИЛОВ:

1. Не уверен, что я люблю музыку. Точно так же, как не могу сказать, что люблю воздух: просто дышу им. Разница лишь в том, что я могу объяснить, почему воздух необходим для жизни, а с музыкой – сложнее. Можно, наверное, пытаться объяснить воздействие музыки (не обобщаю, говорю только о себе) как резонанс каких-то моих внутренних полей, их частот на частоты музыкальных звуков; хотя, наверное, это и глубже, и проще.

Слушаю музыку столько, сколько помню себя (может быть, потому, что в раннем возрасте меня не пытались учить музыке). Последовательность была примерно такой: детство – советская песня. Потом – расширение за счет русской народной песни, дальше, в годы войны, английской и американской. Тогда же пришла любовь к джазу, по сей день сохранившаяся, причем именно к традиционному джазу – классическим биг-бэндам, к оркестру Глена Миллера, далее, по мере знакомства, к блюзу, к спиричюэлс.

А затем пришла оперетта. Штраус, Оффенбах, Кальман, Целлер…

И – опера. Классическая. И сегодня люблю слушать ее – дома, конечно, в записях. А симфоническую классику я долго не принимал. Наверное, внутри меня не хватало необходимого для этого духовного пространства. Я почувствовал ее не сразу. Но уж когда стал воспринимать…

Можно сказать так: для меня та музыка, что проще – прекрасный гарнир к жизни. Симфоническая – вершины ее – это сама жизнь, рассказанная на наднациональном, всеобщем языке.

Самое смешное, что я и сейчас пою. Чаще – когда никто не слышит, и я сам не сразу ловлю себя на том, что запел. Реже – для близких. Песни, конечно: начиная с тех, что еще родители пели – тридцатых, сороковых, пятидесятых годов. И русские – грустные и веселые – по настроению. Неаполитанские. Испанские. Французские шансоны из репертуара Ива Монтана. Всякие. Сейчас вот почему-то все время поются «Не шей ты мне, матушка…» и «Букет цветов из Ниццы».

Симфонию, понятно, не споешь. Однако часто – на ночь глядя – какие-то из них начинают звучать во мне, и не могу уснуть.

2. А вот в том, что я пишу, музыка называется по имени не всегда. Редко. Я думаю – по той же причине: мои персонажи, мне кажется, всегда поют для себя самих и слушают музыку везде, где она звучит – так же естественно, как дышат. И не возникает желания оговаривать это особо. Ведь подчеркивать хочется то, что необычно. А быть в музыке, по-моему, естественное состояние человека. Хотя, возможно, все-таки нужно говорить в тексте и о музыке – как мы говорим, например, о любви. Учту.

Андрей CAЛOMATOB:

1. Очень люблю классическую музыку, особенно мрачного Баха, чувственного Бетховена и прозрачного Чайковского. Другая моя большая любовь – импровизационный джаз, поскольку здесь имеет шанс на самовыражение каждый исполнитель, каждый инструмент. В числе любимых джазменов – Луи Армстронг, Чарлз Паркер, Сент-Сир, Элла Фицджеральд. Поскольку в музыке я человек всеядный, то с не меньшим трепетом отношусь к созерцательной рок-психоделии (особенно в исполнении «Pink Floyd»), бесшабашному классическому рок-н-роллу и надрывным блюзам.

2. Для меня это непростой вопрос. Порой какие-то мысли, особое настроение навевает психоделическая музыка. Но не уверен, что какое-то конкретное произведение вдохновило меня на создание литературного текста. Я знаю некоторых писателей, которые даже работают под музыку. Я же предпочитаю писать в абсолютной тишине. Хотя, конечно, какая-то невидимая связь с любимой музыкой не обрывается, это ощущаешь интуитивно, но вот объяснить, как это действует, влияет на тебя…

Юлий БУРКИН:

1. «The Beatles» и сольное творчество всех «битлов». В не меньшей степени люблю музыку Эрика Клэптона, Джо Кокера и группы «Radiohead».

2. Музыка изначально оказала существенное влияние на мое литературное творчество. Заядлым меломаном я стал уже в детстве, потом учился в музыкальном училище и мечтал стать музыкантом, сочинял песенки. Шли годы, мое музыкальное творчество не имело выхода, а вот литературные опыты, возникавшие параллельно с музыкой, стали востребованы. В конечном итоге я переквалифицировался в писателя. Однако интуитивные законы и приемы сочинения музыки впитались в меня настолько глубоко, что и в работе над рассказом, повестью или романом на подсознательном уровне руководствуюсь все теми же законами и приемами, дополняя их усвоенными на филологическом факультете.

Вообще же, прослушивание музыки для меня – дело, и я терпеть не могу, когда музыка звучит в качестве «фона». Но когда работаю, музыка всегда со мной, как часть моего сознания. Такие мои тексты, как «Автобиография», «Бабочка и василиск» и «Цветы на нашем пепле» – процентов на семьдесят произведения музыкальные, а не литературные. А вот в романе «Осколки неба, или Подлинная история «Битлз» музыки и литературы поровну, поэтому он остается моим самым любимым детищем. Кстати, музыке и музыкантам посвящен и мой новый цикл рассказов, над которым я сейчас работаю.

Рецензии

Мария ГАЛИНА

ПРОЩАЙ, МОЙ АНГЕЛ

Москва: ACT, 2002. – 300 с.

(Серия «Звездный лабиринт. Библиотека фантастики« Сталкера» ).

7000 экз.

________________________________________________________________________

До недавнего времени Мария Галина была в большей степени известна как критик. Немногие знали, что три романа Максима Голицына, изданные «ЭКСМО» в серии «Абсолютное оружие», принадлежат ее перу. В последние 2–3 года вышло несколько фантастических повестей под ее собственным именем, в том числе «Покрывало для Аваддона». Настоящий сборник составлен из повестей «Прощай, мой ангел» и «Экспедиция», уже печатавшихся в периодике и вызвавших немало споров при их обсуждении на литературных семинарах.

Первая из них строится на фантастическом допущении, связанном с путями эволюции разума на Земле. Когда-то преобладающее положение на планете получили ангелоподобные существа. Люди стали своего рода «низшей кастой». На первый взгляд, может показаться, что две ветви носителей разума сумели в конечном итоге неплохо ужиться, но масштабный революционный взрыв уничтожает это впечатление.

Во второй повести представлен умирающий мир. Причина общего катастрофического положения дел не обозначена. Социум находится в состоянии саморазрушающейся дряхлости. Что ни возьми – все плохо, сплошная безнадежность. Мария Галина обозначила кризис, чуть ли не полный тупик человечества на исходе индустриальной эпохи. В далеком будущем, возможно, реализуется проект спасения мира, но такой, в ходе которого человечество изменится до неузнаваемости. Маленькая экспедиция собрала в старом мире всех тех, кого можно спасти, кто пригоден для грядущего. Она совершается как будто в посткатастрофическом пространстве, но на самом деле имеется в виду, конечно же, не пространство, а время – тяжкий и кровавый переходный период от старого мира к новому.

В обоих случаях автор выступает с позиций интеллигента и гуманиста. И в обоих случаях эта позиция не дает Галиной ответов на традиционный вопрос: «Что делать?». Страшная, коверкающая сила социального столкновения ужасает автора, холодное, хотя и очень разумное устройство нового человечества тоже отталкивает… Очень важный момент: и в первой повести, и во второй, герои Марии Галиной не способны изменить окружающий мир. Все, что им осталось, – выбрать определенную этическую позицию и следовать ей до конца. А это значит – слушаться сердца.

В заключение хотелось бы отметить высокое литературное качество обоих текстов.

Дмитрий Володихин

Саймон КЛАРК

НОЧЬ ТРИФФИДОВ

Москва: ACT, 2002. – 415 с.

Пер. с англ. Г. Косова.

(Серия «Новинки мировой фантастики»).

5000 экз.

________________________________________________________________________

Саймона Кларка столько раз называли литературным наследником Дж. Уиндэма, что он решил наконец оправдать это звание. Тем паче, что продолжения популярных НФ-романов всегда были в моде. Эта книга продолжает не только идею, но и стилистику мэтра, она даже начинается почти с тех же самых фраз: «Если летом в девять часов утра вокруг вас царит тьма, словно в глухую зимнюю полночь, – значит, в мире что-то неладно». Переводчик по мере возможности тоже стремится имитировать классический перевод романа «День триффидов», сделанный С. Бережковым (то есть Аркадием Стругацким).

Итак, прошло тридцать лет со времен великого ослепления человечества, но мир, покорившийся триффидам, особенно не изменился. За истекшие годы у Билла Мэйсена уже выросли дети. Его сын возмужал и стал пилотом – одним из немногих в мире вымирающего человечества. Повествование в романе идет от его лица и начинается со странного открытия, которое он сделал одним не очень прекрасным утром – весь мир погрузился во тьму. Читатели настраиваются на интересный поиск разгадки тайны – «Почему тьма окутала землю?». Однако достоинства любого писателя слишком легко превращаются в его недостатки. Наряду с потрясающим умением живописать катастрофические события от своего литературного предшественника С. Кларк унаследовал и принципиальное невнимание к механизму случившейся катастрофы. В «Дне триффидов» Уиндэм так и не раскрывает тайну странных зеленых метеоритов, ослепивших большинство людей на Земле. Кларк, начав рассказывать о космическом катаклизме, заставившем померкнуть Солнце, тоже быстро забывает о нем, бросая героя в вихрь странных приключений. И только на последней странице писатель спохватывается и объясняет так и не пригодившуюся для развития сюжета тьму… Впрочем, катастрофа особенно и не была нужна Кларку. Английский фантаст с блеском справился с поставленной задачей – сымитировать манеру и стиль именитого предшественника.

Глеб Елисеев

Евгений ФИЛЕНКО

ОТСВЕТ МРАКА

Москва: Вече, 2002. – 352 с.

(Серия «Жестокая реальность»).

7000 экз.

________________________________________________________________________

Эта книга – долгожданное возвращение одного из самых ярких фантастов 80-х в «активную литературу». Повести, вошедшие в сборник «Отсвет мрака», несут на себе отпечаток «космического романтизма» советской эпохи, времен планировавшейся экспансии на Ближний и Дальний Космос. Но повесть «Дарю вам этот мир» напоминает некоторыми чертами и ранние образцы американской НФ. Положение на планете Царица Савская, куда не по своей воле попал герой произведения Филенко, вызывает в памяти знаменитый рассказ М. Лейнстера «Отряд исследователей». Повесть же «Эти двое», имеющая подзаголовок «Опыт фантастической мелодрамы», основана на рассказе об очень простых (и очень важных) вещах – любви и верности, памяти о близких и героизме. Поэтому и намек на чудесное спасение главного героя воспринимается читателями вполне доверчиво, как естественный финал для произведения такого жанра. В совершенно ином ключе (как стилистически, так и сюжетно) решен роман «Отсвет мрака (Гигаполис)». Описание кровожадного, гниющего и безысходного мира Гигаполиса по своей интонации очень напоминает некоторые поздние работы известных авторов киберпанка (например, «Виртуальный свет» У. Гибсона). И на фоне этого медленно разлагающегося города, где большинство жителей носит тюркские и кавказские фамилии, хотя и говорят на русском, идет расследование странного и даже нелепого убийства полицейского. В ходе расследования сыщики сталкиваются с настоящим потусторонним феноменом, свидетельствующим о надвигающейся катастрофе… Горький текст разочарованного человека, пропитанный болью по утраченным надеждам. Филенко не щадит своих читателей. Но при этом не щадит и самого себя – в столь суровом и безысходном тексте, как «Гигаполис», он нарисовал ироническую карикатуру, описав «бывшего советского писателя-фантаста, автора романа «Посол во Вселенную» (кто читал роман Е. Филенко «Галактический консул» – тот сразу понял намек). Трудно избавиться от грустных мыслей, закрыв книгу.

Глеб Елисеев

Барри ЛОНГИЕР

МИР-ЦИРК. ГОРОД БАРАБУ. ПЕСНЬ СЛОНА

Москва:АСУ, 2002. – 666 с.

Пер. с англ.

(Серия «Золотая библиотека фантастики»).

10 000 экз.

________________________________________________________________________

Автор знаменитой культовой вещи «Враг мой» в этой трилогии раскрывается перед российским читателем с неожиданной стороны. На сей раз причиной коллизий становится не столкновение двух рас – людей и драков, а беспощадная схватка двух… цирков. Хронологически первым в сборнике должен был идти «Город Барабу». В этом романе рассказывается, как цирк О’Хара вырвался в космос, из-за чего возникла смертельная вражда с Арнхаймом, описываются перипетии стычек двух цирков на разных мирах… Но издатели поступили правильно, пустив вперед именно более поздний «Мир-цирк».

Судьба посла Алленби, оказавшегося на планете Момус для предотвращения агрессии, причудливо сплетается с историей противостояния двух фокусников-магов, Рогора и Фрикса. Хитроумное социальное устройство Момуса, созданное колонистами поневоле, и на сей раз выручает, на первый взгляд, беззаботных обитателей циркового мира.

В третьем романе, «Песнь слона», Лонгиер пытается добавить фантастических «сущностей». Паранормальные способности некоторых обитателей Момуса здесь концентрируются в бунтаре Джонджее, а линия суперзмей с планеты Ссендисс, которые по всей видимости и инициировали развитие этих способностей, получает логическое завершение. Но, как ни странно, именно фантастическая составляющая почему-то не кажется главной в романах. Мир цирка сам по себе настолько необычен, самодостаточен и логически завершен, что, право, можно было бы обойтись и без всяких паранормальных чудес.

Олег Добров

Ярослав ВЕРОВ

ХРОНИКИ ВТОРЖЕНИЯ

Москва: ACT, 2002. – 390 с.

(Серия «Звездный лабиринт. Библиотека фантастики« Сталкера»).

7000 экз.

________________________________________________________________________

В этой книге досталось всем, но в первую очередь – коллегам-писателям. Как известно, Чужие давно вокруг нас, но тайные силы в правительстве умело хоронят «данные по теме». Зачем это, спросите, руководству? Да там только Чужие и сидят! Даже создали КОМКОН – комитет по контактам, дабы людям со стороны не казалось, что сами они, правители, совершенно не занимаются наболевшей проблемой. Об этом известно всем, кроме писателей-фантастов, которые в силу профессии не верят во все эти глупости. Сюжет книги – вихрь приключений. Писатель Викула с друзьями-коллегами Сеней и Эдиком попадают в сложнейшие хитросплетения межгалактических, межмировых и межгосударственных разборок. То раса Дефективных объявляет им свой ультиматум, то один из друзей чуть не гибнет внутри машины, призванной стимулировать писательский талант, то посланники Марса плетут интриги. И все это время раздаются во все стороны оплеухи издателям, авторам, Союзу писателей, жанровым журналам…

К середине последней части забавная катавасия и оплеухи внезапно иссякают. Начинаются размышления на оккультные темы, про разный астрал и божественную природу Солнца. Нашествие марсиан действительно происходит, и методом бесконечных фатальных исходов писатель берется выдавливать слезы из неповинных ни в чем читателей.

Эпилог и вовсе выглядит так, будто пришили его от совсем другого романа – нарочито депрессивный и грустный, будто напоминающий, что живем мы совсем не в сказке. Мол, есть оно, это самое пресловутое Вторжение, и никто его больше не остановит.

Алексей Соколов

Фрэнк ГЕРБЕРТ

СОЗДАТЕЛИ БОГОВ.

ГЛАЗА ГЕЙЗЕНБЕРГА.

ЗЕЛЕНЫЙ МОЗГ

Москва: ACT, 2002. – 614 с.

Пер. с англ. М. Петрунькина, Е. Чириковой, А. Пронина.

(Серия «Золотая библиотека фантастики»).

10 000 экз.

________________________________________________________________________

Конечно, Фрэнк Герберт в России и во всем мире известен прежде всего как основатель масштабной эпопеи о планете Дюна. Однако другие его романы также получили немалую популярность: психологический боевик «Под давлением» или, скажем, парадоксальный триллер «Барьер Сантароги», пронизанный настроением безнадежности. Появление сборника из трех классических романов Герберта 60—70-х годов в «Золотой библиотеке фантастики» – значительное литературное событие и, кроме того, фактор, способный расширить представление отечественного читателя об одном из крупнейших фантастов XX столетия. Первый роман посвящен деятельности организации, совмещающей некоторые черты КОМКОНа и НАТО. Второй разрабатывает тему генной инженерии, а третий повествует о борьбе коллективного разума насекомых с экологическим хаосом, в который ввергло планету человечество. Эти три произведения объединяет одно: необыкновенно «густое» присутствие философских вопросов. По «Дюне» и многим другим романам Герберт предстает перед читателями как мастер сюжета и «стратегического мышления», т. е. способности построить жизнеспособный мир и использовать его для медитации на проблемы этики. В книге как будто специально собраны романы, где «высшие материи» – философия (особенно этика), мистика, эзотерика – абсолютно преобладают над обстоятельствами действия. Да и над конструированием миров, пожалуй, тоже. Герберт буквально бомбардирует читателя сверхпроблемами: что такое Бог? Как далеко должно заходить человеческое вмешательство в гармонию природы? Эмоции – благо или зло? Всегда ли необходимо подавление тяги к войне? К сожалению, далеко от идеального качество перевода. В особенности это касается романов «Глаза Гейзенберга» и «Зеленый мозг». Мешают сосредоточиться на авторской мысли мутантовидные словесные конструкции, вроде «Рин попыталась убедить себя, что это были птицы, но что бы это ни было, оно двигалось так быстро, что она понимала, что видела его только после того, как оно исчезло». Но, за исключением этого досадного обстоятельства, выход сборника – настоящий подарок для любителей интеллектуальной фантастики.

Дмитрий Володихин

Владимир ГУСЕВ

УКУС ТЕХНОКРЫСЫ

Москва: Вече, 2002. – 416 с.

(Серия «Жестокая реальность»).

7000 экз.

________________________________________________________________________

Несмотря на присутствие элементов литературы «экшн», в книге нет ни героя-супермена, ни хэппи-энда. Даже Зло тут не появляется, подобно джинну из бутылки, обрушиваясь на Землю из каких-то вселенских бездн. «Укус технокрысы» плавно и не спеша подводит читателя к катастрофе, заранее объясняя ее причины.

Охотник на вирусы Полиномов – рядовой служащий «Управления Сетей». Трижды предстоит ему вступить в схватку с порождением человеческих рук: разумной программой – «артегомом». Каждый раз враг оказывается хитрее героя, и всякий раз остается неясным: кто же все-таки победил.

Впрочем, битва за души людские – лишь тень того, что творится в умах героев. Охотник Полиномов убивает разумный компьютер не человечества ради, а из карьерных и личностных побуждений. Его оппонент, создатель машины Пеночкин, тратит свою жизнь на работу, влезает на трон Пророка новой эпохи и гибнет лишь ради того, чтобы мстить. Два противника бьются друг с другом, прикрываясь величавыми речами о судьбах людей, о свободе, науке, прогрессе и всеобщем счастье. А на самом деле один пытается отбить у другого жену, а другой изо всех сил душит свой комплекс неполноценности. Но именно эти людские страсти позволяют герою с гордостью заявить под конец: «Да, я человек».

Трудно ответить, что в этой книге важнее: эсхатология и история мира, вставшего на край бездны, размышления об опасных ветвях прогресса и еще не открытых нами ящиках Пандоры или судьбы героев, людей, постаревших в глупой борьбе друг с другом. Обе линии по-своему интересны.

Алексей Соколов

ПОХОД В НИКУДА, ИДИ ЗАТОВАРЕННАЯ БОЧКОТАРА

________________________________________________________________________

Писатель Федор Дикий обрел популярность лишь два-три года назад, но уже успел позиционировать себя как автор вдумчивый, глубокий, в некотором смысле даже тяжелый. О его книгах говорилось много, но никому из критиков не приходило в голову навесить на Ф. Дикого ярлык беллетриста-фантаста. Не было повода.

До недавнего времени.

Трудно сказать, что заставило Дикого обратиться к новому для себя жанру. Редактор издательства «Левобережье», выпускавший все предыдущие книги Дикого, счел новый текст «не ясным в жанровом отношении» и печатать отказался (так, во всяком случае, говорится в авторском предисловии). В итоге роман под названием «Ад уже здесь» приютила склонная к эксперименту «Новая Космогония». Тираж разошелся мгновенно, однако допечатывать книгу издательство не решилось, так и оставив ее в двусмысленном положении между бестселлером и клубным проектом.

Откроем книгу. Длинным пейзажем автор погружает читателя в атмосферу постапокалиптической Земли. Мир «Ада…» описан сочно и убедительно, но при этом не содержит ни одной оригинальной детали, ни единой черточки из тех, что были бы незнакомы человеку, посмотревшему пару-тройку блокбастеров. Взору читателя предстают бродячие проповедники, в одинаковой степени владеющие и Словом, и титановой заточкой, а также чумазые малолетние хакеры, пугающие недетским интеллектом, стриптизерши, жужжащие коленными и локтевыми сервомоторчиками, торговцы наркотиками и бриллиантами… Весь антураж писатель умудрился выстроить исключительно на штампах, однако вот что любопытно: детали, давным-давно затертые и замыленные, у талантливого автора складываются в живую мозаику и начинают дышать.

Представьте себе панораму горящих на улицах бочек.

Нескончаемая городская ночь не может обойтись без этого элемента. Горящие бочки нам знакомы: мы видели их в кино, мы тысячу раз про них читали, но бочки от Дикого – это что-то иное, они и горят поярче, и дымят погуще.

Понятно, что причина и участники ядерной катастрофы, погрузившей Землю во тьму, автора принципиально не интересуют. Буквально восприняв тезис «не важно – что, важно – как», Ф. Дикий целиком сосредоточился на этом «как», а «что» оставил на откуп читательской фантазии.

Глубокий психологизм в романе появляется сразу же, едва на горизонте возникает главный герой. Не заладилась у него жизнь: друг предал, невеста обманула, партнер по бизнесу предал и обманул одновременно. Что за бизнес может быть в этом умершем городе, нам неизвестно. Автору, видимо, тоже. Однако проблемы у героя есть, и их нужно решать. И бежать от них куда подальше.

На мгновение (с пятой по семнадцатую страницу) герой задумывается и ненавязчиво вспоминает всю свою жизнь, включая детский страх темноты, юношескую робость перед красивыми девушками и уже вполне зрелую водобоязнь, как вдруг его отвлекает некий субъект. Подозрительный прохожий достает из кармана столь же подозрительную (хотя и компактную) коробку и предлагает герою куда-то ее отвезти. Что лежит внутри, герою не говорят. Да и нам, читателям, не так уж важно, что там: коробочка, она и есть коробочка. Чем отличается фантастика, так это высокой мерой условности. Что характерно для диковского романа – это условность запредельная. Поскольку герой с банальным именем Макс прибыл на мотоцикле (здесь поясним: мотоцикл не оригинальный – всего лишь «Харлей», но описан с такой любовью, будто Ф. Дикий полжизни отдал байк-движению), вдумчивого читателя начинают терзать сомнения, и отнюдь не смутные. С одной стороны – качественный текст, литература без скидок и компромиссов, с другой – из рук вон плохая фантастика. Возможно ли такое сочетание? Автор словно стремится доказать, что да, возможно. Или… он просто не понимает, что его книга написана-переписана уже тысячу раз, пусть и не столь талантливо.

Макс, как водится, проверяет бензобак (в отсутствие заправок сие действие носит характер, скорее, ритуальный), седлает свой «Харлей» и выезжает из города. У мотоцикла есть еще одно место, аккурат для красавицы в кожаной куртке, которую герой замечает на обочине. Он снова задумывается. Макса определенно что-то тревожит, не исключено – его собственный внутренний мир.

Вместе с героем задумывается и читатель. У него, у читателя, вопрос гораздо прозаичней: «Зачем я это читаю?» Ничего нового в романе нет и, вероятно, не будет. Более того, здесь и старого-то немного. Пяток стандартных сюжетных блоков, сложенных в тривиальную историю. Добросовестный (хотя, возможно, и не столь даровитый) автор на месте Ф. Дикого поступил бы иначе: во-первых, конечно, намекнул бы, что лежит в той коробочке. Здесь действительно можно развернуться. Выбирайте: древний амулет, секретный носитель секретной же информации или, на худой конец, революционный препарат против чумы-холеры, которая была бы в «Аде…» совсем нелишней. Натурам, склонным к рефлексии, можно предложить вариант не «экстра», а «интра», то есть не спасение мира в ущерб себе, а наоборот. В этом случае удачным ходом было бы доверить Максу дефицитный элемент питания для кардиопротеза, который он обещал передать, допустим, больному Лидеру Свободного Человечества, но в итоге подарил любимой девушке… Девушка-то, как мы помним, его бросила, но сердце героя еще не совсем очерствело, оно по-прежнему открыто для чувств.

Итак, их уже двое: Макс на «Харлее» и Алиса в кожаной куртке, разумеется – тоже на «Харлее»: крепко, но нежно прижимается к мужской спине, изысканно матерится и стреляет без промаха. А пострелять есть в кого. За героями гоняются шайки пожилых рокеров с арбалетами, какие-то хулиганы-картингисты, одинокие пешие охотники и некая всесильная Корпорация, представленная невзрачным типом.

На привале Макс шутит, флиртует и чинит мотоцикл (где он берет запчасти – непонятно, то же касается и провизии, и боеприпасов). Алиса приводит в порядок оружие. Герои вместе с автором любуются природой – не спеша, по-тургеневски. В этом любовании невольно участвует и читатель, ожидая, когда же наконец стемнеет. Описание заката удается Ф. Дикому на славу. Параллельно Макс припоминает детство, отрочество и юность. Солнце садится медленно, Макс успевает вспомнить много. Буйство красок вперемешку с психоанализом длится семь страниц, а на восьмой герои, слегка разочаровав читателя, вновь отправляются в дорогу. Вскоре трасса кончается, и с ней заканчивается первая часть романа.

Приехали. Макс попадает в город, ничем не отличающийся от того, из которого он выехал. Автор, не допуская ни единого повтора, описывает горящие бочки, и мы снова их видим: ржавые, помятые, неспешно потрескивающие угольками – осязаемые, словно они стоят не в безымянном мегаполисе, а в вашей комнате, где-то между диваном и телевизором.

Алиса немотивированно раскрывает Максу главную тайну мира: он, их мир, является компьютерной моделью и существует лишь до тех пор, пока «наверху» не выключили рубильник. Ну вот… Написав треть романа, Ф. Дикий наконец-то обозначил жанр.

Читатель догадывается, что склонность Макса не вовремя впадать в задумчивость имеет весьма простую причину, а субъективное определение «не от мира сего» превращается в прямую характеристику. Виртуальность немыслима без породившей ее реальности, а между ними обязательно существует тамбур, так называемый портал, – это известно не только нам, но даже и Ф. Дикому. Герои случайно знакомятся со странствующим монахом и бомжующим хакером, которым случайно же оказываются известны отдельные приметы портала. Монах говорит о том, что в видениях ему являлась черная дверь на двенадцатом этаже; хакер сообщает, что давным-давно получил по электронной почте пакет загадочных кодов и, отчаявшись их расшифровать, переписал на CD, который с тех пор носит на шнурке под рубахой. Алиса признается, что ее бабушка, сожженная за колдовство, успела назвать ей какой-то адрес. И нашей компании искателей реальности осталось пройти буквально пару кварталов. Линчеванная бабушка не обманула: вот он, дом, вот он, двенадцатый этаж, и вот она, черная дверь. Хакер, включив завалявшийся поблизости ноутбук, ввел все коды, но… выяснилось, что кроме них нужен еще и ключ. Читатель уверен: ключ тоже найдется. И действительно, ключ находится в той самой коробочке, что привез с собой Макс.

Логины и пароли введены, дверь пора открывать, но здание вдруг наполняется знакомыми по первой части романа бандитами во главе с посланцем Корпорации. Невзрачный тип сулит героям золотые горы, но Макс сотоварищи уже стоит на пороге реальности и в ответ лишь смеется. После красивой перестрелки друзья все-таки открывают черную дверь и уходят, оставляя старый мир позади. Хороший повод закончить вторую часть, и Ф. Дикий, не проявляя оригинальности даже в этом, так и делает.

Мир новый едва ли оказывается лучше. Городская ночь, торговцы наркотиками и бриллиантами, шикарно описанные бочки. Постапокалипсис во всей красе. Версия о том, что герои перепутали «другой мир» с другой комнатой, автором беспощадно разбита: встречая Макса, прохожие называют его Алексом. Герои, к чести Дикого, довольно скоро осознают, что обретенная ими реальность столь же нереальна, и возвращаются к черной двери, где их поджидают наемники местной Корпорации, такой же всесильной, таинственной и бесполезной, как и ее копия в виртуальности-1. Расправившись с врагами, но потеряв при этом монаха, Макс и компания попадают в третий город…

Бочки в нем изображены со всей прелестью, на какую только способен русский язык. Но каждая собака кличет Макса Генрихом, а значит – опять мимо!.. И мы вслед за героем идем дальше.

В четвертом городе его зовут Джек.

В пятом – Ричард. При очередном прорыве к черной двери погибает хакер. Оно и понятно: пароли мы уже выучили наизусть, а больше от него проку не было.

На шестом переходе Макса покидает и спутница. Серьезных отношений между ними все равно не сложилось: Алиса обладала сомнительным прошлым. Автор, кажется, давно был озабочен мыслью о том, как разделаться с этим служебным персонажем, и вот попалась шальная пуля, под которую Алиса не преминула угодить.

Следующие уровни герой проходит с бездумной легкостью игрока в тетрис. Новых своих имен не запоминает, друзей не заводит, врагов истребляет тотально. Впрочем, легкость эта обманчива – Макса гложут вопросы морально-этического свойства. Да-да, все те люди, которых он убил по дороге к порталу, – не более чем фигурки, чьи-то отражения, но, может, не надо было с ним так круто? Ведь они мнили себя живыми, а значит, в каком-то смысле живыми и были, а он их всех под корень… И не тварь ли дрожащая он после этого? Или он все-таки имел на это право?..

В двенадцатой виртуальности Ф. Дикий, видимо, почувствовал, что открывание черной двери слегка приелось, и действие необходимо как-то взбодрить. Герой отправляется в родной город, где ему когда-то (хотя и не в этом мире) доверили коробочку с ключом. Привычно удивляясь разным совпадениям, Макс находит экс-невесту, экс-друга и экс-партнера по бизнесу. Провинились они перед ним не здесь, а в виртуальности-1, но вины не отрицают – местный Макс пострадал от них не меньше. Герой запоздало интересуется, почему он не столкнулся со своим двойником – выясняется, что тот недавно вскочил на «Харлей» и умчался выполнять секретное задание, связанное с какой-то коробочкой.