355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Лукьяненко » Журнал «Если», 2002 № 12 » Текст книги (страница 10)
Журнал «Если», 2002 № 12
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 03:06

Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 12"


Автор книги: Сергей Лукьяненко


Соавторы: Кир Булычев,Дмитрий Янковский,Пол Дж. Макоули,Владимир Гаков,Стивен М. Бакстер,Йен (Иен) Уотсон,Том Пардом,Геннадий Прашкевич,Рог Филлипс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Я все время думаю, а вдруг Сомерсет прав, – сказала Марис. – И Алиса нами действительно манипулировала. Она убила Баррета и сбежала, а разбираться с последствиями предоставила нам.

– Она могла забрать шаттл Баррета сразу после того, как убила его, – заметил Бруно. – Ведь она страшно рисковала, вызывая нас радиосигналом, ждала, когда мы вернемся. Она хотела, чтобы мы знали: она не виновата. И еще – дать нам возможность придумать свою версию случившегося.

– Приятная мысль, – кивнув, согласилась с ним Марис.

Тай вдруг отскочил от своего шкафчика и, размахивая чем-то в воздухе, поспешил в жилой отсек. Он держал в руках свой телевизор, аккуратно свернутый трубочкой.

– Смотрите, что я нашел, – крикнул он.

Трубочка была перевязана длинной синей проволокой. Той самой, что извлекла из себя Алиса. Груз, который она так старательно охраняла.

На разбирательство убийства Баррета и диверсионного акта против корабля Симбиоза ушло около двадцати дней. Марис и остальные члены ее команды провели часть этого времени в тюрьме, но в конце концов их отпустили без суда.

Прежде чем за ними пришли полицейские, они договорились разделить подарок Алисы поровну. Поначалу Сомерсет отказывался брать свою часть проволоки.

– Я согласился дать ложные показания. Я согласился сказать полиции, что пострадал в результате несчастного случая. Мне не нужно никакой платы. Я сделал это ради вас.

– Речь не идет о какой-то плате, – возразила Марис. – Это подарок. Возьми его, Сомерсет. Что ты будешь с ним делать, решать тебе.

Сомерсет и Бруно продали свои куски на черном рынке. Сомерсет отдал деньги храму, при котором находился центр беженцев; Бруно купил билет на лайнер Тихоокеанского Сообщества и вернулся в систему Юпитера. Марис занялась фермерством. Она взяла кредит и купила лицензию на выпуск двух новых видов вакуумных организмов, споры которых оказались в ее части проволоки, и устроилась с семьей на Япете, основав агроферму на территории в десять тысяч квадратных километров черной, богатой углеродом земли. Ферма процветала: население Внешней системы быстро росло по мере того, как возрождалась экономика, и беженцы возвращались с Земли. Марис вышла замуж за техника, который помогал ей с вакуумными организмами. Ее время от времени посещала безумная идея исследовать развалины крытого куполом кратера, где жила семья Алисы, но постепенно за заботами повседневной жизни Марис о ней забыла.

Через несколько лет, отправившись в деловую поездку на Тетис, Марис в последний момент решила навестить Тая, который вернулся в свой клан. Она узнала, что он отдал им свой кусок проволоки и отправился путешествовать. Последний раз от него пришло известие из отеля в Камелоте, единственном городе на Мимасе, маленькой, покрытой льдами луне, чья орбита пролегала между кольцами Сатурна G и Е. Кажется, Тай решил взглянуть на Хершель, огромный кратер на Мимасе, и не вернулся. Его шаттл нашли, но тело так и не было обнаружено.

Марис казалось, что она знает, какой грааль искал Тай среди геометрических красот колец Сатурна, но решила оставить свои мысли при себе. Сказки о смертельно опасных поселениях, полных мошенников, пиратских городах, убежищах повстанцев, райских уголках и прочих чудесах, прячущихся на миллионах маленьких лун колец Сатурна, стали темой саг, психодрам и специальных литературных передач, которые шли по нелегальным каналам телевидения. Марис знала лучше многих, что большинство этих историй не имеет никакого отношения к истине, но сейчас происходило много такого, что даже она не могла отличить правду от вымысла.


Перевели с английского
Владимир ГОЛЬДИЧ и Ирина ОГАНЕСОВА
Йен Уотсон
ГОЛОС ДЕРЕВЯННОГО МОРЯ
Иллюстрация Игоря ТАРАЧКОВА

Плавать по морю положено только зимой, – сурово сообщил мне Недосягаемый, Хранитель Света. – После того, как листья умрут и опадут.

Мы стояли на верху керамического маяка, в центре Райской бухты. Если быть точным до конца, не на самом верху, а на наблюдательной площадке, огороженной деревянными перилами. Над нами, скрываясь за тепловым щитом, вздымался ящерный факел с древнего космического корабля, который в течение всей зимы служит маяком для моряков, а также источником света для города.

–  А также глубоких черных теней.

Наверное, поднять факел так высоко при помощи одних лишь деревянных лесов и веревок, сплетенных из волокон листьев, было совсем непросто.

Хранитель Света оказался высоким тощим человеком с растрепанными волосами, пронзительным взглядом голубых глаз и густой светлой бородой. Он был одет в белую тунику, складки которой элегантно спадали на тяжелые сапоги из коры.

Я смотрел на кирпичные дома, крытые блестящей красной черепицей. За бледно-желтыми складами и причалами, за длинной чередой стоящих на колесах или полозьях судов с убранными парусами виднелось то, что местные жители называли морем, хотя оно целиком и полностью состояло из дерева.

Умирающая листва соткала огромный желто-оранжево-алый ковер, который тянулся до самого горизонта. Однако осенние ветры успели кое-где ее разметать, и обозначились вмятины и каналы: те, что располагались поближе к берегу, были отполированы столетиями мореплавания. Сильный ветер ерошил мои волосы и кружил опавшие листья, похожие на птиц и бабочек. Скоро он усилится и начнется настоящий лиственный ураган.

За пределами моего взгляда вздымались огромные деревянные волны, похожие на высокие горы, окруженные глубокими, словно долины, впадинами.

– Через десять дней, – уже более доброжелательно продолжал Недосягаемый, – я зажгу маяк, и начнется праздник Обнаженного Моря. Вот тогда наши корабли снова уйдут в плавание.

Гораздо больше ему бы подошло имя Неумолимый, подумал я. Неужели придется ждать этого их дурацкого праздника? «Десять дней», – сказал Хранитель Света. Моя миссия готова закончиться, не начавшись.

Я размышлял о том, стоит ли предложить Недосягаемому взятку.

В конце концов, Хранитель Света не говорил, что выходить в море раньше срока запрещено. Но о какого рода взятке может идти речь? Я уже понял: эти люди очень скрупулезно соблюдают свои обычаи.

На западе солнце клонилось к закату, обозначая окончание очередного дня. Все оттенки листвы, волнами ходившей по деревянному морю, создавали ощущение мира наоборот, словно великолепное действо под названием «закат» разыгрывалось не в небе, а на том же море.

– Исключений не бывает? – спросил я.

– Это не разумно, Пламенный Лис. Я не говорю о том, что можно испортить листву или потерпеть слепую катастрофу, но морские черви сейчас совокупляются перед капсулированием.

В моем мозгу нанопьютер (она называла себя Лилл) переводил слова собеседника и формулировал ответы на местном языке. Лилл пояснила, что слепая катастрофаесть последствие плавания в условиях слабой видимости. Касательно капсулирования– я уже знал, что это такое: морские черви, размером в руку маленького ребенка, а иногда чудовища в двадцать метров, с наступлением зимы устраиваются в норах деревянного моря, запечатывая их загустевшей янтарной слизью. Стружка и пыль в сочетании с собственными выделениями червя застывают довольно быстро, восстанавливая жесткость данного участка моря.

И вновь я восхитился этим миром. Субстанция, наполняющая туннели, оказалась съедобной для человека – настоящий кладезь продовольствия, обладающий, в зависимости от места, где его добывают, различным вкусом. А некоторые виды море-листвы содержали высокий процент нетоксичного аналога монотерпина, туйона – наркотика, похожего на тетрагидроканнабинол [3]3
  Туйон (или монотерпин) – один из активных компонентов классического абсента (полынной настойки). Механизм действия туйона до конца не изучен, хотя структурное сходство между туйоном и тетрагидроканнабинолом (активным компонентом марихуаны) приводит к предположениям, что оба вещества имеют сходное воздействие на человеческий мозг. Поэтому абсент запрещен в большинстве европейских стран. (Прим. ред.)


[Закрыть]
, но гораздо более сильного…

Похоже, я выбрал удачное время для появления на Черводреве – так называлась эта планета. Туйон вызревал по мере высыхания листьев. Мне нужно было собрать достаточное количество, прежде чем ветер вынесет их на берег, где они просто сгниют.

Легче легкого, нужно лишь посадить свой кораблик на море.

Проблема в том, что в гипербиблиотеке скопилось слишком много знаний, и найти нужное стало практически невозможно. Только после прыжка в мир Черводрева корабельный компьютер обнаружил, что посадка непосредственно на поверхность деревянного моря опасна – по древесным волокнам текли токи, и большой металлический объект мог вызвать электромагнитный импульс, фатальный для чувствительной электроники корабля. Значит, придется сесть в местном космопорту и нанять деревянное судно.

– Мне необходимо отплыть как можно скорее. – И я повторил свою ложь относительно листьев, которые мне нужны для изучения в Институте ксеноботаники в Мондеверте.

Вот они, листья, до них рукой подать – однако я ведь не мог сойти с берега с рюкзаком! (Откровенно говоря, новость о «совокупляющихся червях» меня не слишком вдохновила.) Кроме того, нужных мне листьев могло не оказаться возле берега. Похоже, придется сотрудничать с местными жителями.

– К тому же, Пламенный Лис, – добавил Хранитель, – ветер с моря усиливается с каждым днем. И только после того, как море очистится от листьев, он ослабеет и изменит направление.

– Но ваши корабли наверняка могут двигаться и против ветра, – запротестовал я.

– Конечно. Вот только зачем?

У меня возникло предположение, что токи в дереве каким-то образом воздействуют на направление ветров, которые дуют до тех пор, пока все осенние листья не оказываются на берегу.

Народ Недосягаемого прибыл на Черводрево шестьсот лет назад. Дальняя спектроскопия показала наличие пригодного для дыхания воздуха и существование жизни на планете. И все же, когда колонизаторы высадились, они обнаружили, что их новый мир почти весь покрыт деревом – не бескрайними лесами, как предполагалось, а единой деревянной оболочкой, которая покрыла всю планету, за исключением полудюжины регионов размером с Францию старой Земли. Возможно, мне бы следовало назвать эти участки кишечником; именно здесь в течение тысячелетий ежегодно собирались, гнили и спрессовывались листья.

Колонизаторы оказались в мире древесного океана. А еще здесь были черви, обитавшие в дереве, и земляные, питавшиеся опавшей листвой, которую они быстро перерабатывали в некое подобие глины. Если посмотреть в сторону земли, где домики постепенно сливаются с плоской равниной, и усилить зрение, то удастся разглядеть, что маленькие черви уже приступили к переработке листьев, нашедших место своего последнего успокоения. Через несколько дней я уже вряд ли захочу отобрать у них этот урожай – если мне вообще дадут на это разрешение.

Я употребил слово глина, но не воображайте себе ничего привычного: просто то, что получается, больше похоже на вещество, которое используется для производства кирпича; вот вам и источник строительного материала для домов, причалов и маяка.

Что же привело к возникновению столь примитивного мира дерева, червей и мертвой почвы? Возможно, раньше Черводрево обладало большим разнообразием форм жизни, а потом установилась тирания дерева – я использую понятие «дерево» в самом широком смысле слова. Возможно, на глубине сотен метров найдется свидетельство существования других организмов. Корни дерева, захватившие огромную часть поверхности планеты, глубоко вгрызлись в скалы в поисках водоносных пластов и минеральных солей. Иначе откуда берется дождь на Черводреве? Наверняка испарения с триллионов листьев, скрывшихся в заоблачной выси, порождают дождевые облака весной и летом.

–  Но, Лис, именно из-за листопада ни один корабль не поднимает парусов, – подала мысль Лилл.

–  Ты права, Лилл. Никто не станет плыть сквозь густую листву – значит, я не смогу выйти в море!

Вчера я посадил свой кораблик на выжженный участок земли на окраине города, отмеченный высоким красным обелиском, на вершине которого развевалась белая полая штуковина, которую Лилл назвала ветровым конусом. Это древнее устройство использовалось в аэропортах для определения направления ветра, в нем не нуждались космические корабли, но оно отмечало посадочную площадку.

Возможно, обитатели Черводрева и пользовались глайдерами, но я не заметил ни одного, а единственным летательным аппаратом оказался наполовину разобранный грузовой корабль. Бородатые парни в грязных комбинезонах из жесткой ткани резали старый корпус на части, грузили их на деревянные ручные тележки и катили в сторону низкого кирпичного здания. Все это больше походило на свалку, чем на космопорт.

–  У них нет доступа к металлам, – напомнила мне Лилл.

–  Безусловно, – согласился я. Даже обычные металлы здесь редкость, вот почему я привез с собой слитки меди, олова и алюминия – вместо денег.

На некотором расстоянии я заметил огромные сети, натянутые на высокие шесты. Мне также удалось разглядеть маленькие фигурки (благодаря улучшенному зрению) – мальчишки и девчонки, разбившись на пары, при помощи небольших сетей ловили влекомые ветром листья. Те ныряли вниз, а потом вновь взмывали в воздух, и это навело меня на мысль о том, что каждый несет в себе небольшой электрический заряд, а благодаря ионизации атмосферы заряды дольше остаются в воздухе.

Черводрево находится на низком уровне технического развития, сообщила гипербиблиотека. Тем не менее его жители участвовали в межзвездной торговле.

Мое появление привлекло внимание почти всей команды, разбирающей старый грузовой корабль. Прически у них были самые разные – от длинных локонов до короткого ежика. У двоих я заметил инструменты, напоминающие пилы с мономолекулярными лезвиями. Такие штуки режут сталь, как проволока – сыр. Я представился: Пламенный Лис из Института ксеноботаники на Мондеверте. Могу ли я оставить здесь свой челнок и тому подобное?

Лилл, успевшая изучить язык Черводрева, вела переговоры. Я предоставил в ее распоряжение свои голосовые связки, язык и губы.

Нас приветствовали в мире Черводрева и предлагали чувствовать себя, как дома.

– Прошу извинить мое любопытство, но что произошло с командой этого корабля? – спросил я.

Старший из рабочих заверил меня, что корабль уже давно непригоден для полетов и оставлен экипажем, улетевшим на челноке. С моим челноком все будет в порядке. Черводрево посещают не так уж часто, в особенности ученые, так что никто не станет рисковать – «Мы не хотим остаться в изоляции».

Обычно звездные системы торгуют между собой предметами роскоши и разными диковинками (плюс знания, которые, как известно, не занимают места в грузовых трюмах, хотя могут принести гораздо более серьезный доход, чем любые товары). Вина, ликеры, деликатесы для гурманов, приправы, лекарства, произведения искусства и тому подобное. Черводрево могло предложить дерево, из которого получалась прекрасная мебель. К тому же оно обладало способностью проводить электрический ток. Домашняя мебель стала предметом экспорта Черводрева и пользовалась огромным спросом. Знатоки и богатые выскочки считали, что стулья и кресла из море-дерева укрепляют иммунную систему – вроде медицинского браслета на запястье. Очевидно, в этом была доля истины.

Я вышел из челнока, получив все необходимые заверения в мирных намерениях местных жителей. Воздух был мягким и свежим. На складе меня угостили горячим напитком, отдаленно похожим на кофе. В ответ я пустил по кругу бутылку хорошего бренди – хотя бы для того, чтобы проверить безрадостную информацию гипербиблиотеки о том, что на Черводреве не употребляют крепкие напитки. Так оно и оказалось.

– А как же вы отмечаете праздники? – спросил я.

– Мы поем и танцуем, – объяснил синеглазый менеджер. – Кружимся на месте и вопим.

Да, что-то вроде восточных дервишей. Опьянение путем гипервентиляции, головокружения и воплей. Этот мир явно отличается аскетизмом.

Если местные жители практикуют танцы и вопли, возможно, таким способом они избавляются от отрицательного воздействия ионизации…

– Я собираю различные виды листьев. Для науки это очень важно, – сообщил я.

– Через день или два половина нашего населения, надев самые прочные сапоги, отправится в глубь материка. Мы будем собирать листья, которые принесет ветер, так что все собранные листья принадлежат городу!

– Вы хотите сказать, что я не смогукупить принесенные ветром листья?

– И оставить нас голыми? – Вся компания посмотрела на меня, разинув рты.

Превосходная шутка. Вершина юмора на Черводреве.

–  Очень остроумно, – заявила Лилл, которая отлично владела нюансами языка местных жителей.

М-да. М-да.

– Вам нужно отправиться в море, чтобы добыть листья, – сказал парень с длинным носом, с которого постоянно свисала капелька жидкости. – Вот только мы пока не выходим в море.

Так я оказался в гостях у Хранителя Света в Райской бухте. Так я получил рекомендацию поселиться в единственной городской гостинице «Дом у моря». В данный момент постояльцев в заведении не наблюдалось, но хозяйка проветривала комнаты и вытряхивала матрасы, поджидая моряков, которые должны были прибыть с трех других материков Черводрева. А еще все ждали свадеб.

– Скоро Зимние свадьбы, – возбужденно сообщил Капающий Нос. Девушки хотят устроить свою жизнь за морем. А позднее в Райскую бухту приплывут невесты.

–  Видимо, такая система помогает сохранить генетическое разнообразие.

Ты, как всегда, права, Лилл.

– А матросы привезут с собой мебель?

Капающий Нос так энергично кивнул, что капля покинула свой насест, однако на ее месте тут же появилась новая.

– А что еще поставляет на другие материки ваш город? Наверное, не только женихов?

– Невесты и новая кровь важны, но каждый материк славится своими образцами кулинарного искусства – наша пища пользуется большим спросом в других городах. Ну и еще сапоги из коры, далеко не на всех участках моря можно добывать кору – у нас самая лучшая…

Я вошел в город, миновав заводик по производству кирпичей и мастерскую плотника, рядом шили паруса и делали ткани для одежды, я прошел мимо школы, где учили петь, танцевать и радоваться жизни. Большую часть слитков я оставил на борту челнока, но моя дорожная сумка все сильнее оттягивала мне руки. Я не привык таскать тяжести на такие расстояния. Горожане толкали перед собой тележки и тачки, однако я не заметил повозок, приводимых в движение электричеством или каким-нибудь другим видом энергии. Не было здесь и тягловых животных. Интересно, есть ли в этом мире собаки, кошки или хотя бы птицы в клетках? А рыбки в аквариумах?

Мимо пробежали мальчик и девочка, они несли сетку с листьями. Дети искоса поглядели на меня, но не остановились. Я подумал, не попытаться ли мне купить у них листьев.

–  Около тридцати процентов этих листьев сохранили туйон, – сообщила Лилл.

Нет, не стоит приставать к детям в незнакомых мирах, если не хочешь неприятностей.

–  И не вздумай, Лис, – одобрила мою мысль Лилл.

Даже самый маленький из моих слитков – слишком высокая плата за эти листья. В гостинице нужно будет обменять один слиток на мешочек с деревянными жетонами.

«ДОМ У МОРЯ» – гласила выцветшая черная надпись над входом двухэтажного кирпичного здания с просмоленной крышей, деревянными желобами и кирпичной трубой. Фасад мог бы похвастаться видом на деревянное море, только все окна здесь были затянуты прозрачной бумагой, пропускавшей свет, но не более того, поскольку на Черводреве не имелось песка для изготовления стекла.

Близился закат. У входа меня радушно встретила упитанная женщина в сером платье. Хозяйка предложила мне изящное деревянное кресло, да и вся остальная мебель оказалась простой, но хорошей работы.

– Наверное, вы со звезд, – заметила она. – Отдыхайте и набирайтесь сил!

После утомительной прогулки я с наслаждением бросил на пол сумку и уселся в кресло. Женщина быстро ушла, но тут же вернулась с деревянной чашкой, наполненной янтарной жидкостью.

– Угощение от гостиницы! Наше лучшее пиво!

Вкус и вправду оказался замечательным.

– Пожалуйста, называйте меня Ма Хозяйка.

– А я Пламенный Лис.

Пока мы беседовали, я почувствовал, как мое тело наполняет приятное тепло.

–  Кроме позитивного влияния пива, ты своим телом нагреваешь кресло, электрическое сопротивление уменьшается и, возможно, присутствует эффект полу проводимости, —вела свою непрерывную работу Лилл.

– А что делают матросы, когда нет навигации, Ма Хозяйка?

– Ну, некоторые ткут, другие делают бумагу для окон, третьи преподают танцы – каждый находит себе дело.

– А я думал, кое-кто здесь злоупотребляет пивом или чем-то иным. – Я осторожно рассмеялся. – Ну, скажем, сворачивают листья и курят их. Курение успокаивает.

– Ох, уж эти пришельцы из далеких и удивительных миров! Я вижу, вы считаете, что мы здесь ведем слишком простую жизнь, однако в простоте много красоты.

Похоже, никто здесь не пробовал курить листья. Быть может, они даже не подозревают о такой возможности? Да, на Черводреве, несомненно, много странного. Хотя дерево захватило всю планету, оно везде разное. Наверное, первобытный лес начал преображаться по каким-то неведомым экологическим причинам…

–  Если бы ты и в самом деле представлял Институт ксеноботаники, то лучше бы разбирался в этих проблемах, – ядовито заметила Лилл.

Я показал в сторону стойки бара, столов и стульев, которые находились чуть в стороне. Пепельниц на столах я не заметил.

– Как было бы ужасно, если бы здесь стоял дым, как в кабачках некоторых миров, где мне довелось побывать! Там курят самую настоящую отраву.

– Нет-нет. Только не здесь!

– Прекрасное пиво, Ма Хозяйка. Из чего оно сделано?

Оказалось, что пиво варят из перегноя по древнему рецепту, который бережно хранится в ее семье. Интересно, а как насчет перегонки листьев?

– Скажите, а у вас есть более крепкие сорта пива?

– Нет-нет, танцы и песни совсем неплохо ударяют в голову.

Благословенная простота.

– Как вы освещаете свои дома и как обогреваете их зимой?

– Некоторые виды море-дерева горят очень ярко и выделяют много тепла – к северу отсюда, недалеко от берега, заготавливают подходящее для этих целей дерево. Что касается освещения…

Ма Хозяйка принесла большой деревянный ящик. Несмотря на ее заверения, что здесь не курят, ящик был набит толстыми сигарами! Она пояснила мне:

– Высушенные маленькие черви горят очень ярко из-за обилия смолы.

Она вытащила одну «сигару», насадила ее вертикально на деревянный выступ в стене, вышла в соседнее помещение и вернулась с половинкой такой же «сигары», горевшей ровным пламенем. Хозяйка поднесла ее к головке первого червя и зажгла сигару.

–  Зажигалки, спички или трутницы здесь большая редкость, поэтому в каждом доме держат горящую свечу, – пояснила Лилл.

Я поостерегся спрашивать о жизни ловцов маленьких червей. Не сомневаюсь, что их уважают за простое, но важное ремесло. Возможно, обитатели Черводрева устраивают Фестивали Света, на которых они кружатся и вопят, держа в руках зажженных маленьких червей.

–  Не будь таким снобом, Лис. Сноб легко может остаться в дураках.

С этим трудно спорить. Уважай местные обычаи и странности.

Между тем Ма Хозяйка свистнула, и тут же появился круглолицый паренек с маленьким подбородком, которого мне отрекомендовали как Птенчика. Уж не знаю, имя это или прозвище. Ко всему прочему, парень заикался, так что понимать его, даже с помощью Лилл, оказалось трудной задачей. Птенчик отвел меня в мой номер, где стояла кровать с комковатым матрасом, накрытым грубым одеялом, стул и маленький столик. На столике красовался до блеска отполированный деревянный диск, служивший зеркалом. Из стены торчал деревянный штырь с червосигарой. Впрочем, сквозь окно просачивалось достаточно света, и я смог разглядеть смутные очертания предметов. В углу я заметил кувшин с водой для умывания, а под кроватью ночной горшок. Почерневший от сажи камин никто не потрудился разжечь, так что мне не удалось узнать, каким топливом здесь пользуются.

– Как жители Райской бухты добывают воду, Птенчик?

– Д-д-д-д…

–  Из дождевых бочек? – пришла на помощь Лилл.

– Из дождевых бочек? – повторил я вслух слова Лилл.

Птенчик энергично закивал, а потом развел руки в стороны.

–  Может быть, в море есть нечто вроде внутреннего озера. Добыча дерева должна оставлять глубокие впадины, – предположила Лилл.

Я представил себе, как местные жители катят или тащат бочки с водой, однако в мою задачу не входило изучение местной экономики.

После того, как Птенчик принес кувшин, до половины наполненный водой, я достал из сумки фонарь и попытался рассмотреть свое лицо в блестящем деревянном зеркале. И мне стало ясно, почему мужчины здесь носят бороды. Как можно хоть что-то разглядеть при подобном освещении, да еще в столь диковинном зеркале? К тому же я не заметил ничего, похожего на мыло. Да и металл здесь слишком дорог, чтобы переводить его на производство бритв. Все, решено: я отращиваю бороду.

Меню было написано черными буквами на желтой доске. Из него я понял, что могу выбирать различные варианты печеного или кипяченого перегноя (на Черводреве ничего не жарят из-за отсутствия масла). Как я и предполагал, других постояльцев в гостинице не было, но около дюжины бородатых посетителей болтали, потягивая пиво, которое подавала полногрудая блондинка. Червосигары обеспечивали необходимое освещение.

Я заказал «Котелок услады», который Птенчик водрузил на стойку бара, а блондинка принесла его мне на стол. Блюдо представляло собой оранжевый густой соус с коричневыми кусочками, от которого исходил приятный аромат, а вкус напомнил мне утку с корицей и патокой. Непривычно, но весьма изысканно.

Поскольку все посетители были заняты беседой, блондинка уселась за мой столик и облизнула сочные розовые губы.

– Вам понравилось? – осведомилась она.

Что именно? Интересно, ожидают ли местные красотки, что пришельцы со звезд займутся созданием необходимого генетического разнообразия? Неужели никого не беспокоит, что такое потомство может оказаться стерильным?

– Изумительно, – на всякий случай ответил я.

Конечно, она не принадлежала к тому типу женщин…

–  Осторожно! – предупредила бдительная Лилл.

– Вы дочь Ма Хозяйки?

Она кивнула:

– Меня зовут Булочка.

Нетрудно было догадаться.

– Хорошее имя. А меня зовут Пламенный Лис.

– Какое пылкое имя!

– А ваш отец?.. Он жив?

Глаза Булочки заблестели, то ли от горя, то ли от гнева.

– Бедный Па, он ушел в море, и теперь никто во всей Райской бухте не возьмет меня в жены.

– А зачем люди уходят в море?

Она понизила голос:

– Поговорить с морем – так он мне сказал.

– А вы можете говорить с морем?

– Я? Нет-нет, конечно, нет.

– А кто-нибудь может?

– Поймите, это болезнь, которая случается весной. Она поражает некоторых людей, но стоит им покричать и покружиться – все проходит. А мой Па просто ушел!

– И никто не хочет брать вас в жены, потому что у ваших детей может оказаться такая же болезнь?

– Мне нужно выйти за чужака. Но стоит в наших краях появиться какому-нибудь моряку, как его тут же предупреждают. Я думаю, – заявила Булочка, – мне придется стать женой звездного путешественника. Конечно, я выложу ему про Па все, и если он хороший человек, без глупых предрассудков, то ему будет наплевать. Я хочу ребенка!

Самое разумное – сразу поднять флаг. Намерения Булочки весьма прозрачны. Похоже, ее поразил мой бритый подбородок, как мужчину завораживает внезапно обнажившаяся женская грудь.

Я потер подбородок, и мне показалось, что Булочка слегка покраснела.

– Я пыталась представить, как будет выглядеть ваша борода, – призналась она.

– Вам не придется долго ждать. Через несколько дней вы ее увидите.

– Ах, вот как… – Мне показалось, что Булочка разочарована.

–  Тебе не следовало этого говорить. Теперь она придет к тебе прямо сегодня. И ты ей выболтаешь какой-нибудь наш секрет, – Лилл была обеспокоена.

В бар заходили все новые посетители, и Булочка отправилась их обслуживать. Я размышлял, не присоединиться ли мне к одной из групп. Но тогда Булочка может подумать, будто я решил посплетничать о ней, поэтому я сидел один и читал статью из своего карманного компьютера о земном художнике Винсенте Ван Гоге, в которой рассказывалось о феерических сочетаниях цветов в его картинах, а еще о том, что в конце жизни он стал есть свои масляные краски. По-видимому, это было связано с содержанием терпена в красках – а терпен напоминает туйон в абсенте, который он так любил и который вдохновлял его искусство. В состоянии опьянения Ван Гог воспринимал цвета и формы совсем иначе. Какой стул ему удалось нарисовать! Обычный деревянный стул, но взгляните повнимательнее на изображение! Здесь, на Черводреве, плотники производят очень хорошие стулья, но не более того. Возможно, они потеряли потенциальных гениев.

Как только я заснул – или же мне показалось? – передо мной явилась Лилл. Обычно, для того чтобы утешить меня, Лилл превращалась в соблазнительную красотку, и мы вместе играли в воображаемые игры в воображаемом окружении. В эту ночь Лилл постоянно меняла формы, они перетекали из одной в другую и доставляли мне огромное удовольствие. Я не стану вдаваться в подробности, скажу лишь, что уже обессилел от пережитых волнений, когда меня разбудил стук в дверь.

Я зажег фонарь. Моя дверь была закрыта изнутри на деревянную задвижку. Кто-то пытался ее открыть. Дрожа от холода, я босиком подошел к двери.

– Кто там?

– Булочка. Я хотела узнать, не нужно ли вам чего-нибудь?..

Хитрая Лилл позаботилась о том, чтобы сегодня ночью я и помыслить не мог о повторении любовных игр. Пусть первые протекали только в воображении.

– Мне очень жаль, Булочка! Я ужасно устал. Посадка, долгий путь до гостиницы и ваше замечательное пиво… Сейчас мне хочется только одного – спать.

Однако я никак не мог заснуть. Я знал, что моя лампа не будет служить вечно, поэтому пришлось ее выключить, и в комнате воцарился абсолютный мрак. У Черводрева имелась небольшая луна, но либо она зашла за горизонт, либо была недостаточно яркой.

Насколько мне было известно, Черводрево получило свое название благодаря деревянному морю и червям, однако существовало и другое значение этого слова – полынь, из рода артемизия, член семейства нивяника, земного растения.

Из цветов Черводрева, как из полыни, можно выделить туйон. Если соединить его с другими компонентами, получится легендарный абсент, названный «Зеленой феей» за свой ослепительный изумрудно-зеленый цвет. Абсент становился молочно-белым, когда в него сквозь сахар добавляли холодную воду – чтобы немного убрать горечь. Louche– так называется его новый цвет. На французском языке старой Земли это слово означает «темный» или «сомнительный»: эпитеты, которые нередко употребляются рядом с моим именем. Среди других компонентов, необходимых для приготовления абсента, следует назвать анисовое семя, фенхель, иссоп и мелиссу лимонную – они достаточно дешевы.

Все эти растения, объединившись, придают напитку столь необычный зеленый цвет. А «феей» его назвали из-за влияния, которое он оказывал на сознание человека, вызывая галлюцинации. Отсюда и привлекательность абсента для великих художников и поэтов прошлого – Ван Гога, Рембо, Бодлера, Пикассо, Гогена, Хемингуэя… Напиток гениев. Скорее всего, нам больше не суждено услышать новые имена. Путешествия человечества по бесконечным просторам космоса почему-то не способствовали появлению мятежников духа. Возможно, пока мы были замкнуты на Земле и ограничены ее пределами, срабатывал эффект скороварки. Теперь у нас есть суфле искусства, очень милое и вполне съедобное, но не производящее никакого впечатления.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю