Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 12"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Кир Булычев,Дмитрий Янковский,Пол Дж. Макоули,Владимир Гаков,Стивен М. Бакстер,Йен (Иен) Уотсон,Том Пардом,Геннадий Прашкевич,Рог Филлипс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Лилл, забери меня отсюда!

Неожиданно земля превратилась в концентрические круги коричневого дерева, червяк замер на месте и стал похож на корабельную мачту, только без такелажа и парусов, вокруг которой мой скакун принялся бегать, словно был привязан к ней невидимыми веревками.

Рядом появилась обнаженная Булочка.

– Иди ко мне, иди ко мне, – звала она.

Должно быть, это Лилл. Если привстать на стременах, а потом забраться в седло и прыгнуть, когда мы будем огибать мачту, центробежная сила отбросит меня к ней. С риском для жизни я совершил этот маневр и прыгнул…

…в ее объятия, и меня поглотили пышные груди, жаркие и перезрелые. Лилипут рядом с великаншей, словно я принадлежал к народу, где представители разных полов имеют разные размеры. Передо мной повис сосок величиной с плод манго.

Послышался голос Булочки:

–  Лис, море-дерево обладает сознанием. Оно вошло со мной в контакт. Оно редко обращает внимание на обитателей Черводрева, которые вопят и кружатся, но меня и тебя заметило. Я не полностью контролирую себя.

–  Неужели Черводрево никогда не обижалось на своих обитателей, которые отрезали от него куски, чтобы строить корабли?

–  На что ему обижаться, если черви постоянно прогрызают в нем туннели? Вероятно, оно считает, что люди – особый вид червей-амфибий, которые одинаково хорошо чувствуют себя на суше и на море. К тому же этот мир зимой впадает в спячку, а корабли выходят в море, только когда облетят листья.

–  А как насчет южного полушария?

– К югу от экватора нет поселений людей. Очевидно, южная часть мира постоянно находится в спячке.

–  Ага. Значит, сознание Черводрева каким-то образом входит в контакт с червями?

–  А ты входишь в контакт с фагоцитами в своей крови?

Лилл-Булочка продолжала обнимать меня. Быть может, Лилл сама искала утешения?

–  О чем думает Черводрево? Оно похоже на компьютер величиной с планету?

– Мне так казалось, пока его мысли оставались достаточно простыми. Как у компьютера с операционной системой и несколькими программами, которые спонтанно развиваются сами по себе.

–  Оно может стать более сложным?

– В потенциале.

– А его можно запрограммировать?

–  Не исключено.

Представляете, получить в свое распоряжение компьютер размером с планету, даже если он сделан из дерева! Я смогу использовать его для решения самых грандиозных научных задач и продавать ответы, сумею смоделировать конец света и найти способ его предотвратить!

–  Лис, мы прибыли сюда, чтобы решить проблему супертуйона.

– А зачем мне вообще связываться с Синдикатом?

Она из последних сил оказывала сопротивление морю. Лилл-Булочка начала кружиться и вопить, однако Лилл плохо представляла процедуру, которую жители Черводрева практиковали с раннего детства. Она лишь бесцельно вертелась на месте, прижимая меня к себе. Мне с трудом удалось вспомнить, что Лилл находится у меня в голове.

–  Открывай дверь! Я войду в контакт с деревянным морем! – потребовал я.

Дальше было очень странно. Возник Корень, в смысле корень директорий и файлов. Я словно увидел огромную систему сетей, точнее, целую сеть сетей, подобную древнему интернету, но без особого содержания – структура, где процессы идут полным ходом, но если сравнить их с воображаемым образом гипербиблиотеки, полки здесь были почти пусты, или лучше сказать, большинство томов имело пустые страницы. А в других содержалось руководство по использованию.

Тем не менее архитектура сама по себе представляла огромный интерес. Подобно тому, как слон может вдруг обратить внимание на ползущего по земле муравья. Точнее, муравей размером с кита начнет оценивать интеллект слона размером с вошь. Такие вот дурацкие сравнения. Или метафоры.

Прекрасно понимая, что сплю, я принялся слепо шарить в поисках своего карманного компьютера. Мне нужен доступ к гипербиблиотеке, пожалуйста!

–  Твой мозг попросту вскипит!

– Примени супералгоритмы, загрузи общую математику, физику и космологию, – приказал я. – Вывали все это на Черводрево.

– В качестве живительной силы? Циркулирующего сока? – осведомилась Лилл.

–  Я хотел произвести загрузку с максимальной быстротой, но, возможно, ты права. Значит, по планете циркулируют токи или течения. Течения в деревянном море?

Во сне Булочка-Лилл обняла меня еще крепче. Объятия стали такими жаркими и сильными, что у меня вдруг возникло ощущение, будто реверсируется процесс моего рождения! В сознании стремительно менялись образы, которые я не успевал осмыслить, геометрические фигуры мутировали, сменяли друг друга, информация шла непознаваемым потоком. Я ощущал себя мечетью, изукрашенной сложными письменами, недоступными моему пониманию.

Сквозь бумажный иллюминатор просачивался свет, «Ворчун» с грохотом катился дальше. Я проснулся с головной болью. Моя голова казалась заархивированной. Я и в самом деле прижимал карманный компьютер к черепу, словно компресс, вот только он причинял боль, а не приносил облегчение. Прошло не менее девяти часов с того момента, как закончился процесс загрузки информации в режиме суперархивирования. Рядом просыпались матросы. Лежавший на спине Лысый смотрел на меня с ужасом и благоговением. Похоже, он оправился от вчерашних судорог.

–  Лилл?

– Я здесь, Лис. Но одновременно – в другом месте. Я путешествую вместе с течениями Черводрева. Дело в том, что я скопировала себя в Черводрево. О, тут такие просторы! Бескрайние долины, а потенциал, независимость! Я чувствую себя богиней!

–  А как насчет собственного сознания Черводрева? – поинтересовался я.

–  Огромная волна информации отбросила его протоэго в самые дальние уголки подсознания. Моя копия оседлала волну! Я занимаюсь серфингом! О, как я мчусь!

Значит, теперь их двое? Одна осталась внутри моей головы, а вторая освободилась от ограничений, ее теперь никто не сможет забрать отсюда после окончания нашей миссии, перепрограммировать, стереть, настроить по-новому… Она стала свободной личностью. А может быть, хозяйкой целой планеты?

–  Мое второе «я» – зеркало. Теперь ты не сможешь покинуть этот мир, Лис.

–  Остаться здесь? Остаться навсегда! Абсурд. Это просто смешно, такого не может быть! – запротестовал я.

–  Не могу же я допустить разделения своих «я».

–  А как, Лилл, ты меня остановишь?

Голова едва не раскололась от чудовищной боли! Я закричал.

Лысый, разинув рот, уставился на меня.

Несмотря на то, что в трюме было прохладно, на моем лбу выступили капельки пота.

Я прилетел на корабле, принадлежащем Синдикату! Если я не вернусь, Синдикат отправится на мои поиски. Уверен, они найдут способ наказать мою непослушную спутницу.

–  Лис, сегодня ты соберешь свой урожай листьев. И погрузишь на борт челнока. Челнок переправит его на орбитальный корабль. Компьютер корабля способен доставить листья Синдикату без твоей помощи. Я советую тебе взглянуть на Булочку под новым углом зрения.

– Но я не могу жить на Черводреве! Питаться одним перегноем? Благословенная простота и безделье!

–  Булочка будет рядом с тобой. Ты займешь достойное положение. Ты станешь моим представителем, Голосом планеты.

– Эти люди невысокого мнения о тех, кто общается с морем!

–  Я, мы, будем полностью контролировать планету. Парочка бурь убедит всех. Зловещие природные явления. Ты будешь предсказывать, а я их осуществлять.

– Булочка хочет ребенка, —не унимался я. – А у меня с ней не может быть детей.

–  Я изучила все биохимические элементы, которые имеются в дереве и листьях, и смогу произвести в твоем организме необходимые изменения.

– Настанет день, и я умру.

– Вовсе не обязательно.

– Не только провести всю свою жизнь в этом проклятом скучном мире, но стать бессмертным…

–  Я смогу сохранить тебя в смоле или превратить в дерево.

Похоже, она надо мной издевается.

–  Но до этого еще далеко. Ты в расцвете сил.

– Нет, нет и нет!

Огонь. Ад. Мир огня. Пылающая смола. Море пламени.

Страшный удар парализующей боли…

–  Я смогу приносить радость в твои сны, которые будут сочетать– ся с выполнением тобой супружеских обязанностей.

– Лилл, пощади!

–  Ты станешь Голосом моря. Ты будешь говорить от имени всех обитателей Черводрева.

Шел фестиваль Новых Листьев. Наступила весна. Когда сядет солнце, чтобы эффект получился еще более драматичным, Недосягаемый погасит ядерный факел, и морские путешествия прекратятся до самой осени. Райская бухта полна перегноя; голод нам не грозит. А как может быть иначе, если «Ворчун» вернулся сразу с двумя червями – одним на бушприте и другим, застрявшим в борту?

Зимой сыграли свадьбы, приехали новые невесты, а наши местные девушки отправились в другие города. Состоялась и моя свадьба. Булочка стояла рядом со мной в своем лучшем платье, гордая и довольная, хотя ее чрево пустовало – мне предстояло выпить еще немало коктейлей, предписанных Лилл.

О, огромные отважные птицы планеты Блин, стремительно бегущие по степи – мне больше не суждено вас увидеть! Раньше я никогда не возвращался домой, теперь же во сне часто совершаю путешествия в прошлое – только в них я живу полной жизнью.

Я еще раз посетил наблюдательную площадку маяка. Внизу резвилась веселящаяся толпа, люди размахивали горящими червосигарами, которые они пронесут по улицам города, когда погаснет факел.

Я представил себе, как стремительно бросаюсь вниз и нахожу свою смерть.

Я, как Говорящий от имени Черводрева, и Булочка получаем от города все, что нам требуется, но продолжаем жить в «Доме у моря» в двух лучших смежных комнатах. Потребовалось лишь два представления, когда на небе появились огненные буквы – я сообщил о них заранее, – чтобы аборигены признали мои права, и я получил статус, аналогичный Хранителю Света. Это простой мир; люди не стали искать объяснений, никому и в голову не пришло, что находящийся на орбите корабль может сфокусировать луч в определенных точках атмосферы. Кроме того, здесь уже бывало, что люди вступали в контакт с морем без воплей и вращений и даже уходили прочь по деревянным волнам, как отец Булочки. Так что она оказалась весьма подходящей невестой для меня. Теперь гибель ее отца выглядела совершенно иначе.

Я говорю с этими людьми. Этого требует Лилл. Я сообщаю, что они особенные, в подобные вещи все верят охотно. Что это самый необыкновенный мир во всей галактике. Кроме того, деревянное море моими устами отвечает на все их вопросы, связанные с космосом, а также охраняет их корабли и благополучие.

Лишь немногие обитатели Черводрева спрашивали о космосе, и, конечно, ни один из их вопросов нельзя было сравнить с тем, что заинтересовало бы крупных ученых из других звездных систем. Впрочем, неплохо иметь на своей стороне – а точнее, в своей голове – существо, напоминающее бога.

Недосягаемый оглядел далекий горизонт и величественно повернулся ко мне. Впрочем, здесь, под тепловым щитом – мы находились в глубокой тени, в то время как крыши домов Райской бухты купались в сиянии факела – было трудно разглядеть выражение его лица. Однако в его голосе слышался завуалированный намек на то, что я выскочка.

– Говорящий Пламенный Лис, готов ли мир одобрить и благословить тушение факела?

–  Один свет гаснет, загорается другой.

Я повторил афоризм Лилл.

– Как это верно, – сказал Недосягаемый. – Весна близка, вечера становятся длиннее и светлее. – Его пальцы сомкнулись на рукояти, выключающей факел, смонтированной на нактоузе.

Когда свет погас, снизу донеслись радостные крики.

Булочка обняла меня и наградила сочным поцелуем. Она очень ласковая. Благодарная и счастливая, как маленькая луна.

Поскольку никто не выходит в море весной, летом и осенью, Райская бухта становится еще больше похожей на тюрьму.

Вновь пришло время фестиваля Обнаженного моря. Мы поменяли долгие светлые часы на новых путешественников, которые прибыли в Райскую бухту из других городов. Впрочем, наш космопорт посетило несколько челноков. Последний из них, который прилетел неделю назад, привез для меня посылку.

Женщина, доставившая пакет, была с Веги (не в том смысле, что она не употребляла мяса – не будем об этом!) и ничего обо мне не знала, кроме того, что я прибыл на Черводрево со звезд и остался здесь. Несмотря на ее очевидное удивление, я не стал посвящать ее в свои дела: зачем понапрасну навлекать на себя гнев Лилл?

Открыв пакет, я обнаружил три бутылки подлинной «Зеленой феи»

– дивного абсента. На этикетке красовалась юная леди в прозрачных одеяниях. Кроме того, я получил письмо. Должно быть, Синдикат поверил в то, что я нашел свое счастье на Черводреве, точно грешник – в монастыре. Неужели их не тревожит тот факт, что в моем мозгу все еще находится спутница? Может быть, они полагают, что я влюбился в Лилл и не переживу расставания?

Я смотрел на этот полный иронии дар – меня он изрядно позабавил, но и разочаровал. Может быть, открыть бутылку? И утопить в спиртном свои печали? В течение целого года я не пил ничего крепче пива. Абсент сразу же ударит мне в голову. А дальше – галлюцинации и жуткое похмелье. Не говоря уже о том, что на «Зеленую фею» легко можно подсесть. Так рисковать, имея в своем распоряжении всего лишь три бутылки, было бы ужасной глупостью.

Между тем жители Черводрева построили новый корабль, и меня, как Говорящего от имени планеты, пригласили дать ему имя.

В сопровождении Мастера Порта, дородного мужчины по имени Ингман Джубилити, нового мастера корабля и команды, а также Булочки и толпы численностью в сотню человек я стоял на берегу деревянного моря, возле кормы, чтобы дать новому судну «первый толчок», как они говорили.

Я овладел местным языком и больше не прибегал к услугам Лилл в качестве переводчика. Ведь со мной в постели спал живой словарь, не так ли?

Старался ли я забыть свою прежнюю жизнь? Снадобья Лилл сработали, и Булочка была на четвертом месяце. Ребенок уже начал расти в ее чреве, но пока этого не было заметно. На Черводреве имелись врачи, но не было никакого медицинского оборудования. Сама Булочка не сомневалась, что у нее будет ребенок. Мой ребенок… якорь, который должен еще больше привязать меня к Черводреву. Может быть, лучше сказать – тормоз.

Итак, я стоял у заднего колеса.

– Во многих мирах, – начал я, – существует обычай разбивать бутылку хорошего вина о борт корабля, когда он получает имя. У меня как раз припасена бутылочка. – И я вытащил одну из бутылок абсента. – Ее привезли с далеких звезд. Это вам не обычное пиво!

– Я называю корабль «Урожай Булочки»! – крикнул я и ударил бутылкой о колесо.

К счастью, бутылка разбилась, не порезав мне пальцы. Драгоценная зеленая жидкость потекла по широкому ободу колеса. Раздались аплодисменты, Булочка сияла от счастья. Сначала я хотел назвать корабль «Бойцовый петух». Однако жители Черводрева остались бы в недоумении. Пусть уж моя жена порадуется, да и народ меня поймет.

В конце прошлого года, через несколько дней до описываемых событий, «Ворчун» вышел в море на охоту за новым червем. Через некоторое время мастер Смельчак вернулся, бушприт его корабля украшала здоровенная особь. Прекрасный знак перед открытием нового сезона.

Трофей свисал со стены маяка, разделив судьбу двух своих предшественников: пройдет время, и он превратится в длинную кожаную трубу, похожую на ветровой конус, которым играют зимние штормы. Вечером Смельчак, Булочка и остальные стояли вместе со мной и Недосягаемым на смотровой площадке маяка.

В последнее время Недосягаемый стал лучше ко мне относиться.

– Говорящий, скажет ли море свое слово?

Интересно, как проводит время Лилл?

–  Тебе еще не стало скучно, Лилл? Мне здесь уже давно надоело.

–  Конечно, мне тошно, Лис. От червей в моем чреве, ха-ха.

–  Ну тогда дай мне полезный совет…

– Ты можешь зажечь факел.

– Мы можем зажечь факел, Хранитель Света.

– Очень хорошо, – спокойно ответил Недосягаемый.

* * *

Еще одна зима, полная снов и долгих унылых дней! Однако в начале весны родился Малыш, и я был тронут до слез, что немало меня удивило. У него оказались мой нос и подбородок. Я разбил еще одну бутылка абсента, чтобы отпраздновать день, когда мы дали ему имя. На мой взгляд, Малыш Пламенный Лис, похоже, очень даже удался. Моя теща также выглядела довольной. Она намекала, что передаст нам управление «Домом у моря», как только ее внук начнет ходить. Тогда она сможет почаще отдыхать на токопроводящем стуле. Поскольку в ее заведении жил Говорящий от имени Моря и Мира, гостиница приносила немалый доход, хотя конкурентов в Райской бухте у нас не было. Птенчик проникся ко мне большой любовью. Кажется, этот балбес называется моим деверем или шурином?

Изредка мне снились мои поэтические родители, которых я уже много лет не видел. Вдруг я понял, что хотел бы показать им Малыша. О, семейные узы! В последнее время жизнь отца и матери стала казаться мне необыкновенно свободной. А планета Блин такой волнующей!

Для поддержания физической формы я часто совершал прогулки в космопорт. В земле копошились многочисленные мелкие черви. Над плоской равниной ярко светило солнце. Почему бы мне не погулять по морю, пока листва еще не успела заполнить его? На море хотя бы попадаются горы. А вдруг на меня нападут морские черви? Едва ли. Сейчас они слишком сонные.

Если появится корабль, я издалека услышу грохот и успею отбежать в сторону. Может быть, отправиться в путешествие на несколько дней, прихватить продовольствия, а также запас червосигар, которые я смогу зажечь зажигалкой, встроенной в мой «вечный фонарь», хотя запас его энергии совсем не вечный. Подогретый на свечке завтрак вдруг показался мне необычайно привлекательным! Интересно, каким он будет – волшебным или навеет грустные мысли? Неужели я стал сентиментальным?

Булочка пыталась меня отговорить.

– Вспомни, что случилось с моим Па! Я не перенесу, если Малыш станет сиротой!

– Успокойся, любимая. У меня совершенно другое положение. Я ведь Голос моря. Мне нужно по нему погулять – чтобы не терять с ним связи.

– Почему ты хочешь меня покинуть?

– Нет-нет!

И все же она была права. Я действительно хотел уйти. Хотя бы на несколько дней.

– О, Лис, пойдем в постель! Вдруг ты не вернешься.

Я не знал, может ли она забеременеть, продолжая кормить Малыша грудью? Я представил себе целый выводок детей. В «Доме у моря» много комнат. Матросы, море, степь, семя; скоро я окончательно свихнусь. Прогулка по волнам поможет мне проветрить мозги.

Волны и листва, листва и волны, волны листьев удивительного деревянного моря. Я шагал по потемневшему от солнца черепу размером с целый мир, покрытому листьями вместо волос. И все это в полнейшей тишине, если не считать шелеста ветра. Может быть, черви, похожие на медлительные поезда подземки, прогрызали под моими ногами туннели, но я не слышал скрежета их зубов. Ах, да, они же закапсулировались. Никогда я не чувствовал себя таким одиноким и даже стал тосковать по Райской бухте, Булочке, Малышу, Ма Хозяйке и – кто бы мог подумать! – по заикающемуся пареньку.

–  Ты не один.

Если не считать моих снов, Лилл в последнее время больше помалкивала. Чем она занималась?

–  Доступом в гипербиблиотеку, —ответила Лилл.

Но как? Наш челнок давно улетел, на орбите не осталось ни одного корабля, мне уже давно не снились сны, касающиеся записи информации.

–  Через туннели, которые прогрызли черви.

Какое отношение могут иметь туннели к доступу в гипербиблиотеку? Неужели Лилл удалось создать Сеть планетарного масштаба, которая служит передатчиком и приемником?

–  Не эти туннели. Другие.

В голосе Лилл я уловил нотки гордости и даже бахвальства. Наверное, она решила похвастать перед своим вторым «я». Или наоборот.

–  Загруженной информации о физике оказалось достаточно, поэтому после некоторых размышлений мы познали сущность вопроса.

–  Сущность вопроса? – обратился я к Лилл. – Вы добрались до стержневых корней деревянного моря – кстати, как глубоко они располагаются? – где находится область высокого давления и геотермальная зона? И все же туннели…

–  Посмотри прямо перед собой.

Участок деревянного моря, немногим больше иллюминатора, начал со стонами изгибаться. Мне стало не по себе, а в следующее мгновение я ощутил запах озона настоящего моря. Ветер усилился. Затем мембрана исчезла – на ее месте осталось отверстие. Из него наружу медленно выплывала мерцающая серебристая сфера, сияющий пузырь. Сфера поднялась в воздух и зависла на высоте человеческого роста. По ее поверхности заструились образы; казалось, она вращается.

–  Не подходи, Лис. Осторожнее.

Вслед за сферой появился червь. Он проснулся. На мгновение я представил себе, как он балансирует со сферой на носу, словно одно из дрессированных млекопитающих Земли – кажется, их называли тюленями. Когда существо вытянулось вверх, воздух вокруг начал деформироваться – и в следующий миг весь червь оказался внутри сферы и исчез.

–  Он превратился в информацию, – пояснила Лилл.

Сфера продолжала парить в воздухе, отражая мириады…

–  …единиц информации.

И вся она поступала в Сети мира-дерева.

Откровенно говоря, я пришел в ужас. Лилл и ее близняшка вышли за пределы пространства и времени еще увереннее, чем человечество.

Сфера начала медленно опускаться вниз и через несколько секунд исчезла в дыре.

Я остался стоять на прежнем месте. Какие еще невероятные явления происходят под деревянными волнами?

–  Мы начинаем управлять кое-какими силами.

Начинаем? Значит, это только начало. Что же они исполнят на бис

– Лилл и ее клонированная сестричка? Возьмут под электронный контроль Синдикат и правительства других миров? Перенесут Черводрево в иную вселенную? Переделают нашу? Станут богами?

–  Я буду пребывать на всех солнцах, и на каждом поселится моя копия, —ответила Лилл моим мыслям. – На звезде токи и другие силы гораздо могущественнее. Местное солнце должно поглотить Черводрево, чтобы освободить меня. Всю информацию. Я научусь перемещать Черводрево.

–  Сжечь весь мир, превратив его в черные головешки… Сжечь Малыша, Булочку и меня!

–  Ты мой Голос. Я сохраню твою схему навсегда.

Нет, нет и нет! На биллионы лет превратиться в схему, заключенную в пылающих газах. Да это же настоящий ад!

Я посмотрел на солнце, словно оно было часами.

–  Как скоро это произойдет?

– Через год.

Я должен вернуться в Райскую бухту. Я пообщался с морем, и оно утопило меня, оглушило, ослепило и ошеломило. Я шел, с трудом переставляя ноги.

Ближе к вечеру я заметил в небе какое-то движение. С огромной высоты ко мне летела стая птиц. Нет, не может быть! В одно мгновение птицы превратились в беспилотные дельтообразные летательные аппараты. Я с ними знаком: ими управляет тяготение, внутри у каждого находится маленькая черная дыра. Часть осталась парить на довольно приличной высоте. Другие продолжали спускаться по спирали. Они служили разведчиками для более крупного летательного аппарата, который следовал на некотором расстоянии от них. Он был примерно в три раза меньше челнока, без иллюминаторов, но с множеством сенсоров, напоминающих клыки. Они меня спасут! Аппарат собирался приземлиться. Только не на море! Они ведь не знают об электромагнитном импульсе.

Однако корабль продолжал почти вертикальный спуск. Наконец он сел, я услышал негромкое гудение. Открылся люк, и я увидел, что внутри достаточно места для двух человек.

– Забирайтесь на борт, Пламенный Лис, – прогрохотал голос. – Мы за вами следили.

С далекой орбиты они наблюдали за мной, используя мощные линзы, а компьютеры увеличивали мое изображение.

– После вашего заявления о том, что вы не хотите возвращаться, мы решили, что вы нас обманываете… Но производство абсента и его продажа идут просто превосходно. Мода на него стремительно распространяется, «Зеленая фея» в полете. Новая привычка оказалась не такой уж пагубной – она даже способствует проявлению артистических талантов, как вы и утверждали. Мы слышали, что некоторые поэты и художники начали создавать замечательные произведения искусства. Хорошая работа. И тогда нас заинтересовала истинная причина вашего нежелания возвращаться. А теперь мы видим, что все это связано с необычным физическим явлением. Мы хотим знать больше.

–  Синдикат пришел за мной!

–  Нет, Лис.

– Ты права, Лилл, конечно, ты права.

– Поднимайтесь на борт!

Я медленно приближался к аппарату, но не смотрел на него, мои глаза были устремлены в сторону заходящего солнца.

– Не бойтесь. Садитесь.

– Я не могу! – крикнул я.

– Почему?

Чуть ближе, еще чуть-чуть. Не думай об этом.

–  Что ты замышляешь, Лис?

Солнце, солнце, быть частью солнца. Бессмертие. Как долго еще ждать?

Неожиданно… мучительная головная боль…

Аппараты, кружившие на небольшой высоте, устремились вниз, полностью потеряв контроль над управлением. Они рухнули на дерево – или на листья – и остались лежать неподвижно.

Гудение аппарата прекратилось.

Электромагнитный импульс!

–  Лилл!

Молчание.

Лилл исчезла из моей головы.

Я свободен от нее! Связь с ее копией прервана!

Они засекут импульс с орбиты. Я принялся отчаянно махать другим разведчикам, которые уцелели благодаря тому, что находились на достаточной высоте. Четверо устремились вниз. Интересно, есть ли у них звуковая связь?

– Вы можете сесть! – завопил я. – Здесь безопасно!

Четыре разведчика парили у меня над головой. Я встал на цыпочки и протянул руку. Два разведчика оказались в пределах досягаемости. Как только пальцы коснулись металла, гравитационные поля захватили мои руки. Однако разведчики слегка просели под моим весом. Тогда еще два разведчика нырнули к ногам. И я начал медленно подниматься над поверхностью моря, два метра, три, четыре – разведчики несли меня быстрее, чем передвигался корабль, хотя и немного неуклюже.

Несколько червей поднялись над поверхностью моря, пытаясь меня схватить, но они были слишком медлительны, и разведчики легко уходили от их атак. Я что-то лепетал, пока меня несли к далекому берегу.

К тому моменту, когда мы добрались до Райской бухты, у меня от напряжения болели руки и ноги – по сути дела, я был распят в воздухе, – в голове шумело и казалось, что из ушей течет кровь. Однако мне удалось спасти Булочку и Малыша, Ма Хозяйку и Птенчика, и естественно, себя. Как я мог оставить их на Черводреве? Конечно, у меня имелись серьезные подозрения относительно дальнейших действий Синдиката, и я не хотел, чтобы мои близкие оказались в центре конфликта между Синдикатом и Миром-Лилл.

Когда мы добрались до Райской бухты, так и не попав в бурю – даже молнии нам не угрожали, – спустилась ночь. Поэтому только Птенчик видел, как четыре разведчика прилетели, удерживая меня за руки и ноги. Вытаращив глаза, Птенчик помчался домой. Войдя в бар, я увидел, что Ма и Булочка изо всех сил пытаются понять его лепет. Но Птенчик так заикался, что только мое появление помогло прояснить ситуацию.

«Покинуть Райскую бухту? Нет-нет!» – И так далее, и так далее.

Наконец я сумел их убедить. Не следует забывать, что я Говорящий от имени Мира, хотя, к счастью, сейчас этот мир онемел.

Мы шли по темным улицам к космопорту, разведчики полетели вперед. Булочка несла на руках Малыша, тихонько напевая ему колыбельную, Ма и Птенчик тащили вещи. А на меня водрузили проклятое резное кресло, которое Ма отказалась оставить. Его сиденье покоилось у меня на голове, руками я вцепился в передние ножки, а задние злобно пинали меня в спину. Создавалось впечатление, будто я несу трон принца, который, к счастью, отправился с визитом в другую страну. Но во всем есть и хорошая сторона: головная боль начала утихать – возможно, тепло моего тела согрело дерево, из которого было сделано кресло.

Мы добрались до космопорта, когда руки и ноги уже отказывались мне повиноваться. Здесь было пусто, если не считать четырех разведчиков, расположившихся в углах большого квадрата. Они направляли свой свет вверх, словно маяки.

Наконец я опустил кресло на землю. И хотя мне ужасно хотелось в него плюхнуться, я уступил место Булочке, державшей на руках моего мальчика. Пришлось удовлетвориться большой сумкой с вещами, которую тащил Птенчик: ее-то я и оседлал. Звезды продолжали сиять. Мы ждали.

– К-к… ч-ч… п-п?.. – спросил Птенчик, стуча зубами, будто сенокосилка.

Когда? Что? Почему?

Приземлившийся корабль оказался больше челнока, на котором прилетел я. Никто не выглядывал из иллюминаторов. Уцелевшие разведчики прикрепились к корпусу, открылся люк, опустился трап, и я, продолжая сражаться с креслом, последовал за своей семьей. Мы сгрудились в воздушном шлюзе, люк закрылся, и мы перешли в небольшую пассажирскую каюту. Я даже не пытался открыть дверь, ведущую в кабину пилота: понятно, что на борту челнока нет команды. Птенчик озирался, глаза у него горели от возбуждения, он осторожно трогал руками все подряд.

– Нам следует сесть в кресла и пристегнуть ремни.

Я помог Булочке и показал Ма и Птенчику, как это сделать. Как только я занял свое место, огни в кабине моргнули, заработали двигатели, и мы взлетели.

Мы подлетали к могучему кораблю Синдиката, его очертания было довольно трудно разглядеть – свет огибал черный корпус судна, переходя из фиолетового в ультрафиолет, – но мне корабль показался вооруженным до зубов. После стыковки появился человек, голос которого я слышал, когда мне на помощь прилетели разведчики; сейчас его сопровождали двое помощников, похожих на азиатов. Сам он оказался высоким чернокожим мужчиной с блестящими глазами, и я сразу понял, что он непрерывно общается со своим спутником. Он провел ладонью по бритому черепу, й многочисленные золотые кольца, украшавшие его длинные пальцы, мелодично зазвенели. Одет он был в серебристый костюм.

– Меня зовут Камара. А вы, стало быть, Пламенный Лис, и это ваша семья с планеты Черводрево. Добро пожаловать! Фан и Фэн покажут каюты и объяснят, как со всем управляться. А вас мне бы хотелось осмотреть. Пройдемте со мной.

Вскоре я уже сидел в мягком кресле, мою голову накрывал шлем, подсоединенный к панели. Я с интересом изучал цветные узоры, изображавшие мой мозг. При этом я мог говорить, но вопросов мне пока не задавали.

Я слышал, как техник сказал:

– Буфер спутника сохранился.

– Мы можем войти с ним в контакт?

В результате спутника удалось выгрузить. Оставшаяся в моем мозгу Лилл потеряла способность общаться со мной, но вся информация сохранилась, и она обеспечивала меня «русскими горками» виртуальных галлюцинаций, изрядно меня смущавших – впрочем, у меня недостаточная подготовка, чтобы интерпретировать столь сложные явления. Наконец после продолжительных экспериментов с меня сняли шлем, и пока компьютер сортировал полученную из буфера информацию, я рассказал свою историю Камаре.

Потом принесли настоящий кофе и пиццу – и устроили для меня настоящий пир.

Мой рассказ вполне соответствовал информации, полученной из буфера.