Текст книги "Сидящие у рва"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Только поселок этот был пуст. Обгоревшие остовы домов стояли на высоком берегу, и деревянная лестница, которая вела к воде, тоже наполовину сгорела и обрушилась.

Неважно, какие враги сожгли мирный поселок: был ли это набег диких племен с Территорий, или, может быть, один из отрядов Алабарского Волка. Главное, что внизу, в воде, виднелись полузатопленные плоскодонные лодки.

Бессмертные спустились вниз, лодки вытащили на берег.

Две-три из них, днища которых были просто пробиты, можно было починить, и воины принялись за дело.

Через час лодки были готовы. Большая часть отряда поместилась в двух плоскодонках, остальные вместе с лошадьми погрузились на два сколоченных из негодных лодок и остатков обгоревшей лестницы плота. И когда на высоком берегу показались намутцы, бессмертные были уже вне досягаемости намутских луков.

Река постепенно сносила плоты вниз по течению, гребцы на лодках следовали за ними.

Над темными волнами мирно кружились чайки, противоположный берег приближался, и в прибрежных зарослях не видно было никакой опасности. Вдали поднимались пологие предгорья Огненных гор.

ДАГГАР ОТРЕЧЕННЫЙ

Последний мост, отделявший бессмертных от Ну-Ана – старое каменное сооружение, оставшееся от Древних Царств, – был свободен.

Дорога отвернула от моря и теперь впереди можно было различить квадратные поля нуаннийцев с каналами и пальмовыми рощицами.

Выдохшиеся, перешедшие с судорожного бега на шаг бессмертные достигли моста, и Даггар, оставив колонну, вгляделся в тучу пыли, поднятую отрядом: он еще ждал внезапной атаки намутцев.

Но атаки не было. Амгу сделал свое дело, и вражеская конница не смогла догнать бессмертных.

Там, за мостом, стоял сторожевой отряд аххумов, и полусотник, командир отряда, подскакал к Даггару на буланом коне.

Он спешился и замер с поднятой рукой.

– Полусотник Хунаар. Командир отряда пограничной стражи из тысячи Агмара.

– Дай мне коня, Хунаар, – устало сказал Даггар. – И скажи, где мои бессмертные смогут отдохнуть. Они не отдыхали несколько суток.

– В нашем лагере вы сможете отдохнуть. Придется поставить полсотни новых шатров. Разреши мне отдать приказания. Коня я пришлю тебе.

Даггар кивнул.

Запыленные воины брели мимо них. Лица их ожили и скорое окончание страшной дороги вдохнуло новые силы.

Вскоре прибыл воин с оседланной лошадью. Даггар с трудом влез в седло и поскакал через мост к голове отряда.

* * *

Пока темнокожий раб растирал и умащал уставшее тело Даггара, тысячник неторопливо рассказывал Хунаару о гибели войска Нгара. Даггар ничего не утаивал, и лишь собственное предательство представил в другом свете: войско раскололось, Нгар с горсткой безумцев отправились дальше на запад, а Даггар и геройски погибший Агар попытались спасти остатки бессмертных.

Мазь, которую раб втирал в спину и плечи полководца, не только прогоняла усталость, но и действовала успокаивающе. Рассказав о подвиге Амгу, Даггар движением руки отогнал раба.

– Прости, Хунаар. Уже поздно и я хочу отдохнуть. Завтра на рассвете я поскачу в Нуанну. Прикажи разбудить меня до восхода солнца.

Хунаар кивнул и вышел из шатра.

* * *

На рассвете несколько всадников въехали в лагерь, коротко переговорили с часовым и остановились перед шатром Хунаара.

Разговор с Хунааром тоже был короток. Полусотник, едва успев одеться, в сопровождении всадников подошел к шатру Даггара.

– Вставай, тысячник! Солнце встает, пора! – громко сказал Хунаар в полутьму шатра.

Всадники спешились.

– Войди, – кратко приказал один из них Хунаару. Тот безмолвно повиновался.

Через минуту он появился, кивнул, и отошел в сторону.

Едва Даггар появился, как двое крепко схватили его за руки.

– Я посланник Тмаггар. Я привез тебе, тысячник, приказ великого царя Аххага.

Даггар тупо взглянул на золотой герб, украшавший грудь говорившего, перевел взгляд на его лицо.

– Тмаггар? Я не знаю тебя.

– Неважно. Приказ царя царей Аххага Великого предписывает немедленно доставить тебя в Нуанну для отчета и для принятия решения о твоей дальнейшей судьбе.

– Суд тысячников? – спросил Даггар.

– Суд тысячников, может быть, и ожидает тебя, но мне велено лишь доставить тебя в царский дворец.

– Велено самим Аххагом?

– Нет. Тысячником Мааном.

– Я не знаю Маана!

– Тысячник Маан назначен командующим дворцовой стражей и временно исполняет обязанности военного коменданта столицы, – терпеливо пояснил Тмаггар. – Так ты готов повиноваться приказу?

Даггар опустил голову.

Державшие его отступили, но Даггар был обезоружен. Даже кинжал был отобран у него вместе с шитым золотом кожаным поясом командира.

Склонив голову, тысячник молча взобрался в седло подведенного к нему коня. По еще спящему лагерю кавалькада двинулась к воротам. Перед самым постом Даггар приостановил коня и повернулся к ехавшему рядом Тмаггару.

– Ответь, посланник, честно: что происходит в Нуанне?

Тмаггар молчал.

– Где прежний комендант? Кто управляет гарнизоном?

Тмаггар молчал.

– Значит, и там – измена, – проговорил Даггар тихо.

– Ты оскорбляешь посланника! – Тмаггар привстал в стременах.

– Нет, Тмаггар. Я просто хочу знать, что происходит.

– Ты обо всем узнаешь в свое время. Соблюдай воинскую дисциплину, тысячник! Ты знаешь мои права!

– Да, знаю. Ты можешь связать меня, можешь даже убить – никакие неприятности не грозят царскому гонцу. Но те, которых я вел от самого Суэ самым страшным маршем за все годы войны – они еще здесь, Тмаггар. – Голос Даггара вдруг повеселел. – Смотри!

Из шатров выбегали бессмертные, их было гораздо больше, чем пограничной стражи и лагерного гарнизона.

Они указывали на кавалькаду и голоса их становились угрожающими.

Тмаггар изменился в лице. Он снова привстал и громко приказал:

– Вперед!

Кавалькада рванулась к воротам, один из сопровождавших посланника воинов хлестнул плетью коня Даггара. Конь присел и с места взял в галоп – Даггар едва удержался в седле.

– Вперед! Вперед!

Крик Тмаггара растворился в свисте ветра, но Даггар справился с конем и развернул его назад.

– Остановись, тысячник! – прокричал посланник. – Ты нарушаешь приказ самого царя!

– Нет, не царя, а Маана, имя которого неизвестно ни одному боевому командиру!

Даггар поскакал назад к лагерю, из ворот которого уже выносились бессмертные на неоседланных в спешке конях.

Тмаггар поднял руку. Один из всадников молча поднял лук и выпустил стрелу в спину Даггару.

Тысячник упал лицом на шею коню, но удержался в седле. Еще минута – и его окружили бессмертные.

– Вперед! – прохрипел Тмаггар с потемневшим лицом. Всадники пришпорили коней и понеслись по дороге в Нуанну.

Закатывая глаза, изнемогающий от потери крови Даггар прохрипел:

– Догнать… Посланник не должен вернуться…

* * *

…Даггар снова вернулся. Тошнотворная бездна выпустила его, и, открыв глаза, он увидел перед собой горящий светильник.

Какие-то люди двигались вокруг – беззвучно, как во сне, и лица их были скрыты темными сетчатыми покрывалами.

Потом он почувствовал острую боль в спине и снова впал в забытье.

* * *

Когда он опять открыл глаза, светильник горел по-прежнему.

Он повернул голову и увидел двух сотников из своей тысячи.

– Где я? Что со мной? – спросил он едва повиновавшимся ему языком.

– Ты жив, повелитель! Бессмертные с тобой, – ответил сотник Ахханар. – Мы там же, где и были – в лагере пограничной стражи Хунаара. Лагерь охраняется бессмертными, никто не выйдет и не войдет в него без нашего приказа.

Двое с закрытыми лицами приблизились к ложу Даггара.

– Это друзья, – успокоительно продолжал Ахханар. – Они прибыли из Нуанны по приказу Крисса, – так они говорят. Они – великие лекари, повелитель. Если бы не их искусство, ты бы умер уже.

– Крисса? Крисс – предатель… А впрочем… – И тут Даггар вспомнил и попытался оторвать голову от жесткого войлочного подголовника. – Где Тмаггар?

– Тмаггар – цепная собака Маана и тех, кто предал Аххага Великого и стал служить мерзостным богам Нуанны. Собака подохла собачьей смертью. Не беспокойся, повелитель: никто из них не вернется к Маану.

– Вы догнали их и убили? Это было вчера?

– Нет. Это было почти десять дней назад… Но молчи, повелитель: ты еще слаб и должен выполнять все указания посланцев Крисса.

Кто-то приподнял голову Даггара и он ощутил на губах терпкий горячий напиток.

Едва он сделал несколько глотков, как глаза его закрылись сами собой и Даггар погрузился в сон.

* * *

Прошло время, и наконец однажды Даггар очнулся свежим и почти здоровым. Солнце бросало яркий свет в приоткрытый полог шатра.

Перед тысячником, по-нуаннийски скрестив ноги, сидели двое юношей в темных плащах – это и были лекари, исцелившие смертельную рану Даггара. Чем-то они неуловимо напоминали того несчастного гонца, которого Нгар пытал в Суэ.

– Даггар, – негромко говорил один из них. – На тебя возложена великая миссия. Мы все расскажем тебе, но при одном условии – на время ты должен отречься от своего имени.

– Аххум не может отречься от имени! – повысил голос Даггар. – Ты чужеземец и не понимаешь, чего требуешь от меня!

– Я чужеземец, но хорошо понимаю, что означает для аххума, полководца к тому же, его имя. Он может лишиться бессмертия и будет навеки проклят богами. И после смерти душа его не взойдет по лестнице Аххумана, а будет спускаться в бездну Амхуна, – долго-долго, бесконечные века… Но речь о другом, тысячник. Ты назовешься другим именем. Для богов же ты останешься Даггаром. Но Даггаром – Отреченным.

– Никто не может лишить меня имени, – упрямо повторил Даггар.

– Даже если от этого зависит спасение всего аххумского мира?

Великого царя Аххага? Войска? Империи?

Даггар привстал на ложе и пристальнее вгляделся в лица своих собеседников.

– Кто послал вас ко мне?

– Тот, кто имеет права дать тебе новое имя – Отреченный, а потом вновь вернуть прежнее. Тот, кто поможет тебе искупить все грехи, которые сейчас еще чернят твою душу.

– Кто же это? Кто?

– Сначала согласись, что выполнишь все, что тебе скажут.

Клянемся именами всех богов на свете – мы не обманем тебя.

Тот, кто послал нас, знает, что делает.

– Крисс? Нет, он, как и любой другой чужеземец, не имеет права менять мое имя. Это может сделать лишь аххум, старший меня по званию, тот, у кого больше заслуг и выше происхождение.

– Это не Крисс.

– Темник Ассим?

– Выше темника Ассима, Даггар… Ты единственный, кто сейчас находится недалеко от Нуанны и может остановить уже начавшийся распад империи аххумов…

– Скажите мне его имя – и я соглашусь на все. Покажите мне письменный приказ с его печатью. Нет, я хочу увидеть его самого!

– Ты увидишь его.

И лекарь, нагнувшись к самому изголовью, шепнул в ухо Даггара всего одно слово.

НГАР БЕСПРИЮТНЫЙ

Горстка бессмертных высадилась на западный берег Нерайны, когда солнце уже закатилось. Берег был низким, но впереди высился береговой уступ, поросший кустарником.

Из плавня, вынесенного на берег речной волной, соорудили подобие шалашей и запалили костер.

Отряд Эдарка должен был находиться далеко-далеко на север, на противоположном берегу. Нгар чувствовал себя в безопасности, однако велел Шумаару выставить часовых наверху.

Ночь прошла спокойно.

Когда рассвело, отряд двинулся вдоль берегового уступа, пока не обнаружилась зигзагообразная тропа, ведущая наверх.

Ничто, кроме плеска речных волн да щебета птиц, не нарушало тишину.

Бессмертные поднялись на уступ и углубились в заросли кустарника, постепенно переходившего в светлый вечнозеленый лес.

А далеко впереди, над лесом, таяли в дымке массивные отроги Огненных гор.

* * *

Дальнейшие злоключения остатков отряда бессмертных под предводительством Нгара изложены Криссом из дома Иссов не в виде хроники, а в виде копии протокола допроса, который вел специально созданный Тайный военный совет. Крисс, труды которого легли в основу этого повествования, воспользовался одним из протоколов (их было несколько) допроса Советом бывшего сотника Шумаара. Шумаар явился в Нуанну спустя некоторое время после кончины Аххага Великого, был арестован и в течение нескольких суток давал показания. Несколько придворных писцов протоколировали допрос. Неизвестно, был ли Крисс в составе Тайного совета, или же присутствовал на нем в качестве доверенного лица царицы Домеллы, или же, наконец, воспользовался готовыми протоколами уже после того, как Шумаар был оправдан и отправлен в войска на Север, где и погиб в стычке с одной из орд «медных котлов», прорвавшейся на Равнину Дождей с северо-запада, через южные перевалы Туманных гор.

Вопросы членов Совета в протоколе не персонифицируются. Крисс не приводит начало допроса, где идет речь о событиях, уже известных читателю, а начинает с того момента, когда отряд Нгара высадился на западном берегу Нерайны.

И последнее. Придворные писцы пользовались особым видом письма – арлийской скорописью, которой владел лишь очень узкий круг образованных людей. Скоропись не отражала живые обороты речи, поэтому нижеприведенный текст содержит множество канцеляризмов и отличается сухостью, хотя Крисс, по-видимому, при расшифровке протоколов вносил в них правку.

* * *

– Сколько человек насчитывал отряд, когда вы высадились на берег?

– Сорок два человека.

– Были ли среди них офицеры?

– Сотник Мхаар, полусотник Унар и два десятника.

– Бессмертные?

– Тридцать четыре бессмертных, двое из них были тяжело ранены и умерли через некоторое время.

– Кто были эти два человека, которых ты не назвал?

– Девочка Эйга из прибрежного поселка и мальчик Амук из племени авров, с Огненных гор.

– Сколько у вас было лошадей?

– Сначала больше сорока, но уже на второй день пути лошади стали падать одна за одной. Мы решили, что они поражены какойто неизвестной нам болезнью. А может быть, их кусали ядовитые насекомые, водившиеся в предгорьях. Однако вскоре выяснилось, что лошади были отравлены: девочка Эйга во время ночлегов давала им дурную траву. Она была застигнута на месте преступления во время третьей или четвертой ночевки.

– Что было дальше?

– Нгар допросил ее. Эйга говорила, что всего лишь играла с лошадьми, что у нее и в мыслях не было, что трава, которую она давала лошадям, ядовита. Нгар не поверил ей и велел напоить отваром этой самой травы.

– И дальше?

– Эйга умерла.

– Что это была за трава?

– Трава, которая растет на западе, я не встречал ее здесь, на Равнине Дождей. Мальчик Амук называл ее «священной», и говорил, что в его племени отваром этой травы поили больных лихорадкой.

– Что было дальше?

– Мы подошли к предгорьям. Пали последние лошади. По горным тропам мы стали подниматься к перевалам.

– И вы еще не догадались, кто был истинным виновником гибели лошадей?

– Нет. Нгар думал, что ошибся, и лошади действительно гибнут от укусов крылатых тварей… Мы поднимались все выше. Еще несколько человек умерли, один сорвался в пропасть, другие, как я думаю, просто не вынесли тягот пути. Нам приходилось все время быть начеку, так как в горах жили дикие племена, которых Амук называл «люди-звери».

– Они нападали на вас?

– Только однажды. Это было ночью, когда по оплошности караульных погасли костры.

– Люди-звери питаются человечиной?

– Да, так говорил Амук – я уже рассказывал об этом.

– Дальше.

– Потом мы достигли одного из перевалов. Но за ним поднимались совершенно неприступные скалистые пики. Они были красноватого цвета, наверное, потому эти горы и назвали Огненными.

– Не только поэтому, Шумаар. Огненные горы отделяют Приозерье – страну наррийцев – от Равнины. И там, в Огненных горах, наррийцы обычно встречали завоевателей, шедших в Приозерье.

Разве ты не слышал о «стреляющих молнией»?

– Слышал, господин. Но не знал, что наррийцы умеют стрелять молнией.

– Хорошо. Продолжай.

– Мы спустились в ущелье, повернули на север, нашли новую тропу и снова стали подниматься на хребет. Это заняло несколько дней. У нас не было еды, и вокруг не видно было никакой дичи. В тех местах нет деревьев, нет даже травы. Мы выкапывали какие-то корешки, собирали яйца горных птиц. Но путь был так труден, что до перевала мы не дошли.

– И что же случилось тогда?

– Мы решили двинуться в обход хребта. Амук говорил, что где-то недалеко, на севере, проживает его народ – авры. Они смогли бы помочь нам.

– Сколько человек оставалось в отряде?

– Вряд ли больше двух десятков.

– Разве вы не соблюдали правил воинской службы?

– К тому времени уже нет. Люди слишком устали, и даже Нгар не пытался требовать от них соблюдения дисциплины.

– Хорошо. Мы еще вернемся к этому моменту. Скажи, почему ты не исполнил приказа и не остался со своим полководцем до конца?

– Я исполнил приказ. Нгар велел мне возвращаться в Нуанну и рассказать обо всем, что я видел.

– К тому моменту вас оставалось только двое? Как это случилось?

– Они ушли. Все, кто еще мог ходить – ушли, господин. Однажды я и темник Нгар проснулись у погасшего костра, в одиночестве, среди голых скал. Над нами парили стервятники, у нас не было ни пищи, ни воды. И тогда, в конце дня, Нгар приказал мне возвращаться.

– Ты можешь приблизительно указать место, где это случилось?

Вот карта.

– Нет, господин. Я не обучен обращению с картами.

– Хорошо. Сколько хребтов вы преодолели?

– Два. А может быть, и три. Я не помню. Я тоже устал.

– А Нгар?

– Нгар устал еще раньше.

– Ты помогал ему идти?

– Да. Я нес его на спине последние несколько дней пути. Потом мы остались одни. Я поднялся на ближайший утес. Это было трудно. Не хватало воздуха. И с утеса я увидел озеро.

– Озеро Нарро?

– Не знаю. Я только увидел далеко-далеко, внизу, в дымке, много воды.

– А может быть, это был Великий Западный Океан?

– Я не знаю. Нгар Непобедимый сказал, что это озеро. И что идти дальше не нужно.

– И ты оставил его?

– Да. Он приказал.

– Он мог идти?

– Не знаю. Я положил его на камни, там, где не было льда. Он приказал мне идти, и я пошел.

– Что он еще сказал?

– Он сказал: Амра, я вернулся к тебе. Так. Но я не понял его.

– Амра? Это имя он говорил тебе раньше?

– Нет. Никогда.

– Сколько дней ты шел до Нерайны?

– Кажется, три недели. Или больше. Я не помню. В пути я заболел. Меня подобрали люди, одетые в звериные шкуры. Они накормили меня и указали дорогу. Я отдохнул и пошел дальше.

Потом стало легче. Я шел под гору. Ел траву и ягоды. Спал на камнях или на деревьях.

– У тебя было оружие?

– Только кинжал.

– А у Нгара?

– У него был кинжал, и еще я оставил ему данахский самострел и три железных стрелы.

– Хорошо. А что стало с этим мальчиком, Амуком?

– Я убил его.

– За что?

– За то, что он оказался лазутчиком проклятого Эдарка…

– Амук сам сказал тебе об этом?

– Нет. Но я видел, как однажды ночью он встречался с человеком в черном плаще. Амук дождался, пока уснет караульный воин, и пошел в лес. Это было в узкой долине, за первым перевалом, когда мы ушли далеко на север. В лесу его ждал черный намутский воин. Когда Амук возвращался, я зарезал его.

– Ты не говорил с ним?

– Говорил. Приставив к его горлу кинжал, я сказал, что лишь он один в нашем отряде знал о свойствах ядовитой травы. Я сказал, что именно он отравил наших лошадей.

– Что он ответил?

– Ничего. Я убил его и вернулся, чтобы проследить за намутцем.

– Ты убил его?

– Я проследил за ним. Он оставил коня на опушке леса. Вскочил в седло и умчался. Больше я не видел его.

– А видели ли вы других намутцев во время похода по Огненным горам?

– Нет.

– Тогда почему же ты говоришь об Эдарке? Разве мало в Намуте воинов, носящих черные плащи?

– Не знаю, господин. Но намутцы гнались за нами от самого Суэ, и я подумал…

* * *

Здесь отрывок из протокола, приведенный Криссом, обрывается.

То, что случилось с Нгаром в действительности, не знает никто.

Решением высшего военного совета Нгар был лишен званий и имени, и отныне народ аххумов должен был забыть о нем. О нем и о трех тысячах бессмертных, навсегда отступивших в бессмертие.

На этом заканчивается описание странствия первого – странствия полководца бессмертных Нгара Непобедимого, потерявшего имя и Родину.

СИДЯЩИЕ У РВА

Те, кто сидели на краю света и тьмы, не оборачивались. Они и без того знали, что случилось, и что случится еще. Они ждали, и впереди у них была вечность.

Темные спины истуканов заслоняли свет, поднимавшийся из рва.

Этот свет не был благом; это был эпицентр тьмы, пульсирующая черная дыра, та точка, в которой сходится и к которой неосознанно стремится все сущее.

Они знали, что где-то за их спинами, в великой северной степи, родился вождь, проникший в тайну мироздания. Теперь он будет их рабом, их рукой, которая сметет ненавистный им мир в пылающую бездну, в ров, в котором нет места несправедливости или малейшему нарушению гармонии. Огонь переплавит пространство и время в чистый, как слеза, кристалл. И, может быть, этот кристалл и станет краеугольным камнем нового мира.