355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Синельник » На мотоциклах «Урал» вокруг света » Текст книги (страница 18)
На мотоциклах «Урал» вокруг света
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:04

Текст книги "На мотоциклах «Урал» вокруг света"


Автор книги: Сергей Синельник


Соавторы: Александр Синельник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Сказки Индийского океана

27 апреля 2003. Сегодня, светлый праздник – Пасха, Воскресение Господне. Мы добрались до Дар-эс-Салама – столицы Танзании. В этот знаменательный день расположились на берегу Индийского океана и искупались, омылись.

Что ж, лучшего места для отдыха трудно найти. А обозревать просторы великого океана – это был ещё один подарок для нас от Всевышнего в день Пасхи.

Таково уж Божие промышление, что второй год подряд мы встречаем великую Пасху не на Родине, а в дороге, в пути. Но здесь, в чужой стране, конечно, я не вижу всеобщей радости, как у нас в православных церквях, не слышу звона колоколов. До слуха доносится лишь шум прибоя и крики неугомонных чаек.

Вглядываюсь в даль океана. На горизонте зелёными пятнами разбросаны островки, от которых к материку спешат парусные лодки. В лицо дует тёплый ветерок, насыщенный запахом водорослей и тропическим ароматом буйной растительности. Какое-то непостижимое, новое влечение зовёт туда, за линию горизонта. Где-то там, очень далеко, лежат берега Индии и Австралии. Меня снова потянуло в морское плавание. Хочется вступить на палубу утлого судёнышка, расправить тугие паруса, укрепить шкоты. И лёгкое суденышко понесётся на парусах, расправившихся словно не знающие устали крылья альбатроса, и будет скользить по большим пологим волнам в бескрайней дали Индийского океана, пойдёт навстречу штормам и неведомым землям, я буду открывать их заново, наносить на карту. Там, в океане, я буду дышать полной грудью. Там буду впитывать в себя бесконечность океанских просторов.

Раствориться бы этом водном пространстве, слиться с ним, уйти от людей в скитаниях по океанам, и исчезнуть для всех надолго-надолго, и потом лишь почувствовать огромную потребность в общении с человечеством, когда она сама родится в душе. Вернуться, но лишь для того, чтобы поделиться с теми, кто остался на берегу, тайнами великих океанов: неизменными закатами, восходами, изумрудной чистотой непознанных глубин, чудесами волнующейся природы. Может быть, там я смогу понять вечные непреложные законы сущего.

Чем больше я вглядываюсь в даль океана, тем он больше, его сила завладевает мною. Его зов, как стук в дверь, его власть – велика. Чем больше слушаешь голос прибоя, тем больше тебя влечёт к той далёкой и чужой стихии, в которой человек, оставаясь один на один, сможет узнать себя. Океан – это, одновременно, клетка, ведущая к обретению свободы.

Просторы эти заразительны, хлебнув и вдохнув их хоть раз, заболеваешь, становясь человеком ветра. Чем труднее и длиннее путь, тем он больше укрепляет и умудряет, и только в пути можно понять, что для тебя ценно, а что нет. Впрочем, ты можешь глядеть на мир из окна своего дома, затворившись от него железными дверьми и засовами, но вряд ли поймёшь истину и красоту истинной жизни. Главное – это суметь порвать крепкие путы коварной обыденности, пустых будней и прагматизма каменных пещер городов, где так легко раствориться и исчезнуть.

Парус, рюкзак за спиной, вёсла в руках – это, на сегодняшний день, должно быть откровением. И не лучше ли один раз, испив до дна полную чашу океанской бездны, пропасть в ней, попав в железную хватку леденящего глаза циклона, чем сотню раз умирать под давлением фальшивого, неестественно изощрённо-жестокого пресса повседневности.

Может быть, я – безумец, с точки зрения публики? Но, нет, я только лишь напоминаю себе, что человек – это венец Великого Творенья Бога, и что он должен жить, а не прозябать, задавленный враждебными сферами. Человек должен стремиться из последних сил жить для борьбы и счастья. Ведь каждый родившийся на этот свет человек должен быть счастлив. Только почему-то мы больше видим обратное. Человек всю сознательную жизнь строит свой храм души, но уж очень эти храмы выглядят запущенно и искажённо.

Человек, родившись на свет, наверное, не знает что-то очень главное, а может быть, не помнит. До каких пор от нас будет скрыта цель всего мироздания?

Миомбо

Я забежал немного вперед в предыдущей главе, а надо было сначала упомянуть о Танзании – красивой, цветущей стране, в которой мы имеем счастье сейчас находиться. Прогнозы оправдались, дороги действительно качественно улучшились и обрели асфальтированное покрытие, тем самым ускоряли и облегчали наше продвижение.

Окружающая природа резко изменилась, изменились и люди. Танзанийцы в основной своей массе тихие, уравновешенные, и вовсе не надоедливые люди. Наконец-то мы могли ехать не испытывая напряжения, и когда останавливались на отдых, то нас уже не донимали толпы любознательных обывателей, а если кто и проявлял интерес к нашей технике, то смотрел со стороны не нарушая дистанцию. Проходя мимо, нас приветствовали: «Джамбо! Хакуна матата??» (на суахили: «Здравствуйте! Нет ли проблем?»). Для нас такая деликатность была неожиданной.

Танзания относительно преуспевающая, изобильная страна с развитым туризмом. Возможно, туризм и научил танзанийцев быть вежливыми и тактичными с приезжими. Проблема питания, тоже отпала, бойкие продавцы с разной снедью, выходили даже на дорогу. Проезжающим предлагали орехи, хлебные изделия и всевозможные фрукты. Нескончаемые кокосовые, банановые и ананасовые посадки тянулись вдоль дороги, красноречивее всяких слов, говорят о плодородной почве и обилии осадков. Прозрачные ручьи и горные речки позволили нам снова купаться, смывать с себя грязь дорог.

Женщины в пёстрых одеждах идут вдоль дороги, и несут на головах вёдра, корзины с фруктами, даже ящики с бутылками, иногда без помощи рук. Из-за спины выглядывают младенцы, привязанные к телу своей мамы куском материи.

Появление «Уралов» в любой деревне производит неописуемый восторг. В жизнь удивлённых поселян мы приносим радость, особенно радуется ребятня: маленькие дети почти везде одинаковые, ещё не испорчены и красиво наивны.

Весёлые ритмы беспечных, жизнерадостных танзанийцев сливаются в единую праздничную мелодию, которая звучит во всех поселениях и на трассе. Постоянное тепло, богатый край облегчают им жизнь и они не очень заботятся о завтрашнем дне.

Часто можно заметить людей в изорванной и старой одежде, но лица при этом не омрачены нуждой. Нищие, которые иногда подходят к нам, обидятся и отвернутся, если вместо денег протянуть им кокос или банан, грозди которых закреплены у нас на коляске. Складывается такое впечатление, что они никогда не унывают, и несмотря на все перипетии жизненных будней, глядят на себя – как на гостей, приглашённых в этот мир, словно на праздник. Поэтому нередко можно в тёмное время суток увидеть мужчин и женщин, блуждающих по дорогам и вдоль дорог, в пьяном виде.

Более всего поражала беспечная непредсказуемость лихих танзанийских велосипедистов. Когда такие появлялись У меня на пути, я весь превращался во внимание, потому как мчавшийся на «всех парах» встречный «каскадёр» на велосипеде мог только в последний момент свернуть с середины на обочину перед приближающимся мотоциклом. Я задавался вопросом: «Это у них привычка или фарс перед мотоциклистами?» Ответа не нашёл.

Спускаясь с горы, разогнаться на невероятной для велосипеда скорости, и это – неуместная «шутка» на узкой асфальтированной дороге с интенсивные движением. Здесь, похоже, и в автомобилях сидят такие же лихачи.

Или такое: вечером, при свете фар, можно увидеть велосипедиста, везущего длинные доску, закреплённые на багажнике поперёк крестообразно, а не к раме велосипеда, хотя такое казалось бы логичным. И вот всё это хозяйство торчит в стороны, закрывая половину дороги, так что приходится выскакивать на встречную полосу. Смотришь, негодуешь, вертишься, а они спокойно продолжают движение. У них это считается вполне нормальной ездой.

Стали попадаться гигантские баобабы и сикоморы с раскидистыми ветвями, с пышными кронами. В Танзании преобладают саванны и редколесье, но тем не менее, я впервые мог увидеть большое разнообразие тропической растительности. Климат в этой части Африки экваториально-муссонный, легко переносимый. Радуемся, что бездорожье, как тернии на пути, осталось позади, а также закончен наш вынужденный строгий пост.

Против нашего ожидания сроки мотопробега по Африке затягивались. В своём наивном неведении поначалу мы рассчитывали вернуться домой к Пасхе, но Африка внесла свои коррективы в наши планы, и теперь мы спешим, почувствовав под собой асфальт. И главная корректировка планов – что в Дар-Эс-Саламе нам так и не удалось сделать визы в ЮАР, оказавшейся и отсюда почему-то столь труднодоступной страной.

В русско-танзанийском культурном центре Дар-эс-Салама мы опять «были предупреждены» о неспокойных дорогах Танзании. Нам не советовали ночевать в саванне и в лесах, вдали от городов, в палатке, во избежание нападения разбойников. От русских, живущих и работающих в Африке, вы можете всегда получить тревожную, устрашающую информацию о кошмарах на дорогах. Конечно же, к ним нужно прислушиваться, но главное – не позволять чужим страхам возобладать над собою!

– В Африке неспокойно! – таков обычный вердикт, объявляемый нам всеми сотрудниками. – Политическое положение изменчиво и нестабильно!

Возникает вопрос: «А где спокойствие? И что это такое – спокойствие?» Когда мы с моим братом Сергеем задумали ехать вокруг света на мотоциклах, и собирались пересечь ещё только Евразию, нас также обеспокоили положением в Сибири, мол, там – уголовщина, развитый бандитизм, и всё прочее. А ведь это – наша родная страна, Родина. И там всё обошлось благополучно.

Мир никогда не был спокоен. Вся история мира – это нескончаемые войны и борьба за власть, за деньги.

Наш переход по Африке длился 48 дней. Когда мы ехали по Ближнему Востоку, войска США напали на Ирак и начали бомбить Багдад. Пока мы ехали по Египту, узнали, что Ирак побеждён, а в Сирии тоже стало неспокойно. В Африке картина ещё хлеще. Уганда не ладила с Суданом, Эфиопия только прекратила войну с Эритреей, в демократичном Конго идёт много лет гражданская война, в Анголе гражданская война не стихает уже 28 лет, в Зимбабве – бывшей Южной Родезии – развит чёрный расизм и там тоже неспокойно.

Сейчас, когда я пишу эти строки, узнаю, что в Кот-д-Ивуаре (Западная Африка) и на Мадагаскаре началась война. Война! Война! Война! Хочется на этот счёт процитировать слова из песни Виктора Цоя, так ярко и правильно отображающие сущность человечества: «Война – дело молодых, лекарство против морщин!» Неужели, это – нормально, может так и должно быть?

Так что ждать, пока в Африке, да и во всём мире, настанет «мир и покой», можно до седых волос. И не дождаться – что вернее.

Облик природы постоянно менялся, мы то виляли на серпантинах высоко в горах, то мчались по плоскогорью, где нас с двух сторон окружали баобабы. Иногда дорога шла через сумрачные чащобы леса, и большие деревья в темноте казались сказочными великанами с искривлёнными руками-щупальцами, которыми они норовят зацепить ночных путников. На обочинах дорог валялись раздавленные грузовиками огромные зелёные удавы, наверное, питоны.

Вообще асфальтированное покрытие экваториальной Африки – часто «мясо» и кровь. Множество животных находят смерть на дороге. Поначалу видеть такое непривычно, потом привыкаешь.

На пути следования нам посчастливилось проезжать национальный парк Микуму. Дорога шла по его территории 50 км. Я не верил своим глазам: вот они, наконец-то, я их вижу, я созерцаю животных Африки живущих на лоне природы своей естественной жизнью. Стада антилоп и газелей, жирафы, щипающие листочки высоких акаций. Мы пытались подкрасться в высокой траве к этим грациозным созданиям, но они задолго чуяли наше приближение и пускались галопом вскачь, далеко в саванну, а нам оставалось разочарованно возвращаться на дорогу. Павианы – представители обезьяньего царства, важно Разгуливали по проезжей части, вовсе не желая нам уступать её. Дорогу чинно переходили взрослые слоны, оберегавшие маленьких слонят. Вот он – африканский слон, он смотрит на нас, и со всей заботой и осторожностью прикрывает своё дитя. Слон – самое большое млекопитающее, кто с ним сравнится на суше? Нет равных ему! Слон на суше – это как кит в океане. Африканцы называют тут слона – элифантом, по-французски, это название несколько созвучно с «левиафаном». Левиафан – животное из легенд, такое огромное чудище, якобы бороздившее океанские просторы. Между китообразными и слонами есть что-то общее: благородство, царственное превосходство. С давних времён эти гиганты – мастодонты были объектом всеобщего внимания, страха, распространённых преувеличений и всяческих сопоставлений. Слон по праву мог бы требовать к себе уважительного и почтенного отношения, но некоторые африканские племена видят в нём больше вредителя сельскохозяйственных угодий, а иные – своего собрата, выбрав его в тотемы, утверждая и передавая табу из поколения в поколение. Но в подавляющем большинстве районов красивый слон стал объектом охоты, и даже более чем охоты, он стал объектом тотального истребления. Природа, наделив его крепкими белыми бивнями, как средством защиты, в то же время обрекла его на несчастье. Впрочем, от человеческого оружия не посчастливилось и многим другим животным.

Возможно, от человека, за всю историю его давления на живой мир, менее всего пострадали вороны или блохи. Но это обстоятельство и ставит слона несравненно выше, делая его ещё более ценным и легендарным. По отношению к слону – этому великолепному гиганту сухопутья планеты – можно сказать множество торжественных эпитетов, и все эти высокопарные слова только лишний раз подтвердят, что нет никакого оправдания вероломству человека, что ничем не смыть с рук человечества грязного пятна уничтожения слонов ради, якобы, так «необходимых» людям слоновьих бивней. Интересно было бы увидеть, как в древнейшие времена первый человек в райском саду жил в близкой дружбе, в тесном соседстве со всеми дикими животными.

Представляю: первый человек кормит слона из рук, такое чудо несомненно требует кисти какого-нибудь знаменитого живописца – анималиста. Но вот человек изгнан Богом из рая и баланс с природой нарушается. Представляю другую картину: слон гонится за человеком, пытаясь растоптать его своими мощными подошвами. К этим сюжетам в дополнение напрашивается следующий: человек в страхе, злости и ненасытности изобретает страшное оружие, делает довушки для слонов, чтобы съесть его! Напрашивается вопрос: «Это после ослушания Бога человек почувствовал потребность в плоти меньших братьев своих, то есть, зверей?»

Природа Африки порождает в моей душе новые ощущения и чувства, которые очень сложно выразить, передать словами. Но если я даже попытаюсь это сделать, взяв на себя такую смелость, то всё равно они не смогут отобразить полностью мои мысли. И последующая «писанина» будет выглядеть туманно и бессвязно…

Дело в том, что я очень часто бываю противоречив, но это оттого, наверное, что окружающий мир противоречив не менее меня. А если я всего лишь песчинка во Вселенной, образно говоря, то мои противоречия могут считаться надуманными.

* * *

Вот с горы открывается головокружительный вид, внизу всё обозримое пространство занимает саванна. Среди этой равнины, будто бы островки, темнеют невысокие скалы, между которыми поблёскивают, там и там, ручьи. Перед нами предстала самая большая область распространения однородной растительности, так называемая, Миомбо.

Миомбо – это та же саванна, только с небольшой разницей в растительном покрове. Этот огромный пояс саванн протянулся почти на 3000 км, от Южной Танзании по всей Замбии, Зимбабве, Малави, на территорию Анголы до берега Атлантического океана, неизменным однообразным ландшафтом.

Мы попали в Миомбо в засушливый период, продолжительность которого почти полгода, с апреля по октябрь. В южном полушарии начиналась осень, вода уходит глубоко в песчаный грунт, в редколесье меняется цвет листвы, и зелёные листья постепенно превращаются в жёлто-рыжие.

Скотоводы передвигаются со своими стадами в более пригодные для сохранения стад места. В этом краю вообще неплодородные почвы, непригодные для земледелия. Несмотря на лесистый ландшафт, внешне благополучный, в то же время, он весьма суровый и безводный. Почти по всей территории распространена муха-цеце – переносчик страшной неизлечимой сонной болезни у домашнего скота. Тем самым этих районы делаются ещё более непривлекательными для хозяйствования.

Саванна постепенно переходит в пустыню. Когда-то в тропической Африке преобладали дождевые леса, но с течением времени произошли серьёзные изменения. Климат стал суше. Леса исчезли, уступив место пустым пространствам, состоящим из травы и редких деревьев. Если бы количество осадков в саваннах увеличилось, то на их месте появился бы густой дождевой лес. Такие чередования глобального изменения климата происходят по своим законам, и человек тут бессилен что-либо изменить, может, лет через 500, здесь, в этих пустынных местах, где мы сейчас едем, будет буйствовать зелень! Но пока, пока – однообразная сухость.

* * *

За два неполных световых дня от Дар-эс-Салама мы доехали до границы Замбии. Приближение к границам всегда сильно снижает настроение. В паутине таможенной бюрократии всегда есть что-то неприятное, противоестественное, есть риск быть затянутым надолго в эту волокиту, потерять время, а у нас цель – осуществить максимально быстрое пересечение Африки на мотоциклах. Жаль, что эти границы, таможни, никак не обойдёшь, не объедешь – такова уж современная нам Африка.

Вся обширная территория континента опутана сетью государственных границ, а ведь ещё 150–200 лет назад этих искусственных обозначений просто не существовало. В то время европейцы колонизировали в основном береговую часть Африки. Во внутренних же, малоизведанных, районах центральной и южной Африки, правили, каждый в своих владениях, негритянские царьки. Границы их, так называемых, государств, в то время были условны и изменчивы. Племена вели непрестанные междоусобные войны за свою территорию и за чужую добычу. Для того, чтобы пройти по району принадлежащему какому-либо народу или племени, европейские путешественники, продвигающиеся в глубь материка, уплачивали определённую дань – иногда золотом, но чаще всего тканями, продуктами и даже быками. Сейчас дорогу открывают общепринятые визы в паспорте, но как показывает опыт, виз не всегда бывает достаточно, да к тому же, если ты едешь, в придачу, на таком редком средстве передвижения, как мотоцикл.

Получается, что теперь все те представители многочисленных, когда-то разрозненных племён и народов, стали гражданами одной, некой, страны, с определённым названием и своим современным законодательством, существование которых, якобы, контролирует ООН. Конечно, восхищает то чувство такта, выдержка и дипломатия, чтобы провести объединительные переговоры, избежать, порою, неминуемых кровопролитий при установлении контакта разных африканских племён друг с другом. Эта работа кем-то когда-то была сделана, вот и получились современные государства и границы их, которые неизбежно нужно переезжать.

Перед следующей страной каждый участник нашей четвёрки задавался немаловажным вопросом: «Как нас встретят? Каковы нравы людей в той, новой для нас, стране?» На самой таможне трудно составить чёткое представление о народе в целом. На границе, на таможне обитают те, кто постоянно промышляет чем-либо почти незаконным – взятками, обманом, шантажом, валютными махинациями. Почему-то всегда возле таких государственных учреждений люди чаще всего испорчены и норовят провернуть какую-либо нечистую сделку. Хотя вообще везде надо с разными, там, «хелперами», торговцами и менялами держать ухо востро!

Рецепт такой: когда многочисленные такие «хелперы» наперебой предлагают свои услуги, их нужно просто не замечать, и всё.

Очередная граница: Танзания-Замбия. Пока Володя Сайгаков возился с техникой, на него устремились взгляды почти всех чернокожих прохожих:

– Ясер Арафат! Арабикэн! – кричат.

Причина была понятной: сирийский платок делал Володю, с его чёрной бородой и загорелым лицом, настоящим арабом. Но стоит только отойти от мотоциклов, как тебе наперебой кричат хелперы:

– Хэлло, кавбой! Может быть тебе помочь, друг, брат?

– Big man! (большой человек)! – это у них такой комплимент. Или такой:

– Хэй, Чак Норрис!

На такое усердие просто не стоит обращать внимание.

Володя, пока был занят мотоциклом, устал от назойливости пьяных помощников. Ясно как дважды-два – ну, нельзя чернокожим пить спиртное, они дуреют прямо на глазах, лезут своей курчавой головой чуть ли не под двигатель «Урала». Слыша их лепет, думаешь только об одном – как бы быстрее покинуть границу.

– А-а-американ?

– Нет, мы – русские!

– Н-н-ноу-у-у, ю а-а-американ! И-инглэнд? Н-н-нью 3-зеланд???

– Да нет же! – отвечаем мы. – Россия!

При этом лицо пьяницы делается иссиня-чёрным и серьёзным:

– М-м-мото байк! М-моя помощь, хелп?

– Б-б-бразе! М-м-май бразе!

Володя не выдерживает и протягивает ему сигарету:

– Май бразер! Возьми сигарету, покури, я так устал от твоей помощи!? Пьяный помощник отходит, выкуривает сигарету, а потом возвращается и снова начинает совать нос. Подходит ещё один такой же, с безумными, дикими глазами, под действием всё тех же чар виноделия и курения, и задаёт буквально те же вопросы, в надежде тоже получить сигарету.

Вот так мы проявляли сдержанность, хотя иной раз и хотелось ударить в «морду лица» какому-нибудь «брату-бразэ». Но чтобы не заходить на зыбкую почву межрасовых отношений, я, пожалуй, сменю тему.

Глядя на их выходки и поведение местных обитателей, невольно вспоминается всё когда-то прочитанное о прошлых исследованиях Африки европейцами, когда хватало одного неосторожного слова или жеста для жестокой вспышки, для убийства. Непонимание тогда было гораздо глубже, больше. Но и сейчас ясно одно – за современной европейской одеждой скрываются всё та же первобытная дикость и повадки, сохраняющиеся здесь из поколения в поколение.

Потому так важно оставлять во всех странах положительные воспоминания о себе. Порою, на примере одного даже человека, может сложиться нехорошее мнение о целом народе, а в нашем случае – обо всём русском народе. Разве можно плохо преподнести наш славный народ – такого мы и допустить не могли!

Поэтому всем, кто отправляется в дальнее путешествие, всегда предстоит нелёгкая задача: не только преодолевать расстояния, территории, не только выдерживать все физические тяготы и неудобства, но главное – терпеть и проявлять такт, сдержанность и мужество в общении с местным населением. Если же мы будем оставлять негативные последствия, демонстрируя далеко не самые лучшие душевные качества, то в таком случае незачем и отправляться в путешествия! Таков «Закон пропорционального возврата» – сколько сам отдашь, столько и получишь обратно от других!

Прежде всего, нужно не забывать, что мы всего лишь в гостях, даже если некоторые хозяева забывают о законах гостеприимства. Ведь в мире всё равно больше хороших и отзывчивых людей, и, к тому же, многое в отношениях зависит от нас самих.

* * *

Северо-восточная часть Замбии, по которой мы ехали теперь, во многом отличалась от соседней Танзании. В редких селениях в глаза бросались идеальный порядок и чистота улиц, аккуратные квадратные кирпичные домики, но в то же время, встречались и традиционные жилища с соломенными крышами, на которых, вдруг, смешно красовались телевизионные антенны.

Люди здесь, по большей части, были сдержанны и скромны.

Асфальтированные дороги оказались вполне ровными с чётко очерченной разметкой. Движение было, как и в Кении и Танзании, левосторонним, но мы уже к нему привыкли, даже и не замечали, что едем «против правил».

Вмятого в асфальт «мяса» заметно поубавилось – наверное, тут, в Замбии, менее интенсивное движение, или с дисциплиной у водителей всё в порядке, потому что бегающего через дорогу зверья вовсе не убавилось.

Зато мы, к неудовольствию своему, именно здесь имели случай встретиться с дорожной полицией. Их строгость пришлось испытать на себе по полной программе, как в родной России. Они оштрафовали нас на 190 000 квачей, сумма эта равняется 40 $ США, что было весьма ощутимо.

Полицейским вдруг не понравилось состояние наших поворотников и стоп-сигналов: то что они были разбиты ещё при пересечении песков Сахары, в Судане – это и так ясно. Да! Но отношение полицейских стало неожиданностью для нас, и было от чего: с тех пор, как мы покинули Россию, уже успели миновать 8 стран, и с нас нигде не взяли ни одного штрафа, даже при явных нарушениях правил дорожного движения с нашей стороны. Ни разу нигде полицейские не копались в наших вещах, и что интересно – ни разу даже не посмотрели водительские права, – техпаспорт на мотоцикл не в счёт – тут другое! Наши документы до этого штрафа в Замбии были необходимы только пограничникам и таможенникам для оформления временного ввоза аппаратов, и всё! Вот как недружелюбно встретила нас Замбия.

Зато ехать по замбийским дорогам, в Лусаку, в столицу страны, было одним удовольствием: идеальный асфальт, безоблачное небо, умеренная осенняя температура. Вскоре позабыли мы о том штрафе и – свободные, без всякого нервного напряжения – даже не ехали, а просто «парили» над асфальтом с крейсерской скоростью 80–90 км/ч. А иногда выжимали все скоростные возможности, потехи ради. «Урал» с коляской вёл себя молодцом, как впрочем, и «Соло».

Встреченные здесь велосипедисты оказались культурными ребятами, они занимали только свою обочину. Если в Кении и Танзании привилегия ездить на велосипедах принадлежала лишь мужчинам, то в Замбии женщины старались в этом не отставать от мужчин.

К тому же замбийские провинциальные девушки, по сравнению с танзанийскими, были настоящими модницами и носили даже длинные волосы, были с разнообразными причёсками. Танзанийские же женщины, сравниваю, чаще всего очень толстые и коротко стриженные. Может, такая свобода в причёсках даёт и свободу вообще для женщин в Замбии, а может, здешние мужчины держали своих жён не в таком «чёрном теле», как в Танзании, например. Там девушкам позволяли на головах носить брёвна, связки веток, тазы и другие тяжёлые предметы, а в Замбии такое отягощение женского тела не допускалось. Но вот детей и там и тут носят всё равно привязанными к спинам. Чудаки!

Все малыши, которые уже обрели самоходность, при нашем появлении с плачем разбегались в разные стороны, а те, кто постарше, приветливо махали нам руками. При этом я вспоминал эфиопский натиск «ю-юкающей» детской толпы: если бы такие атаки продолжались до сих пор, то у всей нашей команды случился бы психический сдвиг. И ещё – давно уже мы не испытывали недостатка в питании, эфиопский голод стал для нас просто историей! В замбийских посёлках, прямо возле дорог, продавали хлеб, варёную кукурузу, арахис.

На одной из заправок, в какой-то деревне, к нам приблизился странного вида человек. Он плавно подпрыгивал, приседал и прокручивался возле нас, что-то напевая себе под нос. Володя Сайгаков и я стали главным объектом его внимания, так как именно в тот момент Сергей и Володя Новиков ушли куда-то за покупками. Странный, загадочного вида, человек указывал на нас поочерёдно пальцем, при этом не переставал что-то бормотать. Нечто шаманское было в его танце и в его стеклянных глазах, он мне очень напомнил тех заклинателей дождя, колдунов, столь распространённых когда-то в Африке и описанных в книгах. И ещё тут же вспомнилось, что в здешних краях весьма распространён черный культ Буду, как впрочем и везде по Африке. Возможно, в его жилах течёт кровь предков – таких же колдунов, а духи теперь не дают ему покоя, это бывает очень часто.

Злые духи всегда пытаются завладеть человеческой душой, завлекая различными фокусами и видениями. Всем знакомы африканские маски, кто-то стремится купить их себе в коллекцию, но всё не так просто! Деревянные или жестяные африканские маски при контакте с божеством, вернее с демоном, играют у африканцев не последнюю роль. Маски изображают тотемное животное или мифическое существо. Намоленые маски-истуканы, по сути, уже идолы, а бывает – люди, после путешествий, часто не ведая серьёзности вопроса, украшают ими стены своих домов – забывая, с кем имеют дело.

Наш странный знакомый на этой замбийской автозаправочной станции, к тому же, находился под воздействием «волшебной» травы. Накурившись, он, оттого, наверное, и пустился в магические танцы. Многие путешественники, сколько читаешь старых книг, в своих заметках упоминали о встречаемых племенах, в которых всё мужское население было склонно к курению конопли, – при этом мужчины вовсе не занимались бытовым физическим трудом, возложив его на «хрупкие» женские плечи. Сами же жили «вольготно», оставляя себе охоту и войну.

В Замбии много национальных парков, и уже на подъезде к ним, на обочинах, стоят указатели с их названиями. Вот сейчас слева, в 50 км от дороги, Национальный парк «Луангва», а чуть далее – Национальный парк «Луамбе и Лукусузи». Справа от дороги, в 20 км, рядом с посёлком Чилонга, Национальный парк «Лавуши-Манда и Касанка». А вот сколько мы проехали по нашей России, так ни разу нигде не видали ни одного указателя про какой-либо российский национальный парк или заповедник – почему у нас так плохо ценят то что имеют, чем надо гордиться, а не скрывать – непонятно!? Вопросов у нас во время нашей Кругосветки возникает гораздо больше, чем ответов.

Животных почему-то не видно, даже птицы, и те редки. Удивительно, тропические африканские страны как-то автоматически считаются сосредоточением множества животных, птиц, гадов, но всего этого просто так тут не увидишь. Может потому, что мы всё время придерживаемся какой-то дороги, асфальта, а животные этого избегают? И потому во время наших ночёвок или кратковременных остановок вокруг нас царит полная тишина, нарушаемая только трескотнёй цикад.

Разложили мы на коляске «УРАЛа» нашу подробную карту Южной Африки: совсем рядом находится знаменитое болото Бангвеулу, почти у самой границы Замбии с республикой Конго.

Всего несколько километров отделяют нас от деревушки Читамбо – от исторического места, связанного с именем, перед которым я благоговею – Дэвид Ливингстон, великий шотландский исследователь Африки, совершивший с 1840 по 1873 год ряд длительных путешествий по Южной и Центральной Африке. Именно здесь, в Читамбо, в последнем земном селении, приютившем неугомонного скитальца, прервалась жизнь этого замечательного человека. 1 мая 1873 года в туземной хижине, вдали от дома и Родины сердце, смертельно измученное тяжёлой болезнью, остановилось. Смерть застала Ливингстона во время молитвы, застывшая голова страдальца была опущена на сложенные руки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю