Текст книги "Время любить"
Автор книги: Сергей Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Лена придвинулась ближе, и нежно провела рукой по его голове. Кошкин закрыл глаза.
– Хочешь я тебя долго и сладко поцелую? – шепнула и прижалась щекой.
* * *
Вадим Григорьевич Яковлев шел по коридору второго этажа лабораторного корпуса, поминутно прикладывая к потной лысине большой клетчатый носовой платок. Потел он и от жары и от нервов. А нервничать было от чего: у него под носом кустарно мастерят «паровоз времени», вчера он позвонил в банк и ему подтвердили, что на его имя открыт валютный счет, на котором покоятся сто тысяч долларов, новый лаборант, что так рвался к производству российского оружия, на работу сегодня не вышел, ночью пьяный водитель «КрАЗа» соседнего автопредприятия напрочь вынес ворота КПП № 1. Утром же в кабинете зазвонил телефон, и взволнованный мужской голос попросил его о встрече. На просьбу представиться – назвался Александром Ермоленко, владельцем автосалона «Хайстар». Что-то подобное, вроде, слышать приходилось. Но более всего насторожил Вадима Григорьевича ответ господина Ермоленко на вопрос о причине встречи. Тот сбивчиво и путано заговорил о чеченце, с которым Яковлев встречался в парке, а также сообщил, что сам видел, как этот человек возглавлял банду чеченских сепаратистов и даже был у него в плену. Тут было над чем подумать. И теперь, во-первых, Вадим Григорьевич, понял, что игра намного шире, что кроме фээсбэшников за ними в парке следил еще кто-то, и как бы не пришлось объяснять появление ста тысяч долларов компетентным органам, а, во-вторых, все это как-то упиралось в «машину времени» Кошкина.
Теперь он шел в лабораторию, дабы лично лицезреть этот агрегат, но был неприятно удивлен и одновременно раздражен, увидев там двух мирно беседующих охранников.
– У вас тут что – производственное совещание? – начальственно осведомился он.
Но те даже не соизволили встать с табуреток, а старший спокойно ответил:
– Нет, Вадим Григорьевич, мы тут выполняем поручение главного конструктора направления Сергея Павловича Кошкина.
– Какое еще поручение?
– Побыть здесь, и не допускать сюда посторонних.
– Ни в одном помещении этого здания я, как заместитель генерального конструктора, не могу быть посторонним, – даже сам Яковлев почувствовал, что лысина у него краснеет.
– Да, – согласился охранник, – вы заместитель генерального конструктора по общим вопросам.
– И?
– И, – опять согласился Дорохов, – общих вопросов у нас к вам нет, как, впрочем, и частных.
– Вы меня что – как это говорят – подкалываете?!
– Да что вы, Вадим Григорьевич, мы просто выполняем поручение Сергея Павловича.
– У вас что – нет своих непосредственных служебных обязанностей?
– Сейчас нет, закончились вчера в ночную смену, но охранять чистоту эксперимента, нам, вроде как, никто не запрещал, а если внимательно прочесть должностные обязанности, то и предписано.
– Какого эксперимента?! Какую чистоту?! Тут вам не баня?! Здесь научное учреждение закрытого типа!
– Вот именно.
Далее Вадим Григорьевич предполагал перейти на соответствующий данной ситуации крик, чтобы урезонить распоясавшихся солдафонов, позволяющих себе высокомерное ироничное отношение к начальству. Но в этот момент в спертом воздухе лаборатории резко запахло озоном, будто недавно здесь разразилась гроза и прошел дождь, а кульминацией этого неатмосферного катаклизма стало явление Кошкина с пультом дистанционного управления (банальным инфракрасным излучателем) в руках, будто он срочно и неожиданно оторвался от просмотра любимых телепрограмм. Пришлось еще раз промокнуть лысину платком.
– Сергей Павлович? Что тут у вас за цирк происходит? Что за несанкционированные эксперименты и опыты?
– Здравствуйте, Вадим Григорьевич, – невозмутимо ответствовал Кошкин, по лицу которого блуждала неуместная блаженная улыбка, словно он только что прибыл из рая. – Во-первых, эксперименты санкционированные, во-вторых, секретные, в-третьих, я попрошу вас удалиться. Уж извините. Получите сначала эту самую санкцию на присутствие здесь у Марченко, или, на худой случай, у президента.
– М-да! Полный бардак! – резюмировал Яковлев, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. – Полнейший!
Упоминание президента привело его в полное расстройство и замешательство. Должность генерального в исполнении Вадима Григорьевича становилась фантастичнее, чем изобретение Кошкина. Но, проиграв тактическое сражение, Вадим Григорьевич мгновенно принял решение поменять стратегию. Вечером на встрече он вытрясет душу из этого автомобилиста Ермоленко. Он узнает все! Нужно еще разобраться, какой интерес проявляют подозрительные чеченцы к оборонному предприятию? И президенту это будет не безразлично, контртеррористическая операция, что называется, в полном разгаре. Войдя в свой кабинет, он ринулся к столу и снял телефонную трубку.
– Здравствуйте, это Яковлев. Я вчера вам звонил по поводу счета… Какого? Ну, на мое имя, сто тысяч долларов. Я хотел бы знать, когда я могу их снять? Что значит – нет такого счета? Вчера был… Что значит – отозвали? Кто отозвал? Какая может быть тайна вклада, если он был открыт на мое имя? Да вы знаете, с кем вы…
* * *
Дорохов с лукавинкой смотрел на Сергея Павловича. Китаев же понимающе кивал, будто молча поддакивал.
– Да ты, брат, словно заново родился. Шерше ля фам?
– Ля фам, ля фам, – отмахнулся Кошкин. – Только не ждите эротических рассказов.
– От тебя, физика, дождешься. Но один вопросик у меня к тебе есть, из предыдущего, как изволил выразиться этот лысый хрен, эксперимента. Ты где так по исламу наблатычился?
– Почитай целую ночь Коран и Сунну – и ты наблатычишься.
– Ну ты даешь, Сергей Павлович! – восхитился Китаев.
Дорохов же, напротив, напустил на себя строгости, какой навидался у особистов.
– И что, понравилась тебе сарацинская вера?
– Да пусть они верят, как умеют, я ж не миссионер.
– А я уж подумал, что ты у нас, как это называется, когда разные веры…
– Экуменизм, – опередил Кошкин.
– Во-во!
– Да отстань ты, Вася. Это же убеждения для толерантных невеж. Бог не может быть двоеверцем.
– Точно! – включился Китаев: – Моя бабка всегда говорила: един Бог, едина вера, едино крещение!
– Эх! А я думал, что только моя бабушка так говорила, – не успел по привычке сослаться на свою бабушку Дорохов.
– Я просто говорил с ним на его языке, – устало вздохнул Сергей Павлович. – Невозможно себе представить, чтобы Бог или какой-либо из пророков сказал «убей».
– Да уж, – согласился Китаев, – когда побываешь на войне, особенно похожей на ту, что идет на Кавказе, начинаешь понимать, как нелепо и фальшиво звучат наши приветствия. Днем мы им «здравствуйте», а они нам «мир вам», а ночью летают другие «приветствия». Все войны, по большому счету, ведутся из-за денег… По большому счету и из-за больших денег.
Дорохов вмиг переменился и посерьезнел.
– Да ладно, я не об этом. Обнять тебя, Серега, хотел. Не умею я «спасибо» говорить. А ты, выходит, меня, дурака, из-под пули вытащил…
– И меня, – добавил Китаев.
Да ладно вы, мужики, итак не по себе, осталось только заплакать от умиления и счастья. А у нас еще одно дело есть.
– Мариловна? – догадался Дорохов.
– Мариловна.
– У тебя есть какие-то соображения?
– Да. Я тут подумал, помучился, и у меня появилась интересная гипотеза. Понимаешь, в тот раз, когда мы отправили Мариловну за пенсией, я смею предположить, что она не встретилась с собой. Оказавшись там, она вспомнила, куда спрятала пенсию, и тут же рванула в магазин, не дожидаясь встречи со своим двойником.
– Интересно, – наморщил лоб Дорохов, – но к чему ты ведешь?
– Уж если б она встретилась, нам бы она с тобой рассказала все в мельчайших подробностях.
– Ну, так в чем же суть?!
– Вопрос в том, у какой Мариловны ты был в гостях. Вспомни, не показалось ли тебе, что-нибудь странным?
– Ну, я к ней зашел, повод какой-то глупый придумал. Типа шел мимо, спичек нет, а курить хочется – уши пухнут. Она, конечно, коробок да не один мне дала, чаю предложила, я согласился. И болтали мы часа два, я теперь юность Мариловны пересказать в мельчайших подробностях могу. Короче, я только пару раз выходил покурить на лоджию…
– И ничего странного?
– Да нет, вроде. Чайник вот все никак не мог закипеть. Минут пятнадцать ждали, я уж хотел спираль проверить. Да! И тишина! Точно! У нее же всегда радио включено! А тут тишина. То ли не работало, то ли старушка выключила?
– Не могло оно работать! Еще скажи: ты курить ходил, на улице кого-нибудь видел?
– Да я бы любого подозрительного, сам понимаешь… Стой! – сам себе скомандовал Василий Данилович. – Там же вообще никого не было! Ни души. И ни одна машина во двор не заехала. Тишина. Глухо, как в танке. Я бычок вниз кинул, а он, как гайка, об асфальт сгрохотал! Подумал еще – не двор, а каменный мешок.
– То-то, – облегченно выдохнул Кошкин, – это как раз говорит в пользу моего предположения. Отсутствие встречи с двойником повлекло за собой параллельное существование. Проще говоря, наша с тобой Мариловна попала в несовершенное время. Бред, конечно, еще один парадокс. Нечто подобное я, по-моему, у Стивена Кинга читал, но кто сказал, что у создателей триллеров не бывает научных прозрений?
– Ты хочешь сказать, что все эти дни она там одна в целом мире?
– Да, с того момента, как зашла домой с покупками. Потому что вторая зашла долей секунды, минутой, или часом позже. Цифровое выражение здесь принципиально не важно. И эта вторая стала жертвой убийцы. Проще говоря, я полагаю, что если есть незаселенные пространства, резонно было бы предположить, что есть и незаселенное время. И есть определенные точки соприкосновения, как, скажем, проселочные дороги. Именно в такой необитаемый промежуток попала наша Мариловна.
– Бр-р-р… – тряхнул головой Китаев, который все это время пытался вникнуть в суть разговора.
– Какой у тебя план, Палыч? – спросил Дорохов.
– Думаю, есть определенная связь между тем и другим промежутком, то есть нам следует восстановить последовательность событий, разумеется, предварительно убрав опасность, а потом просто вернуть нашу пропащую на место.
– Тогда я иду с тобой. А Толик посторожит.
– Там, Вася, стрелять не надо, хватит стрелять. Ты же понял: для пули нет временных преград.
– Ну, я тебя, во всяком случае, подстрахую.
– Хорошо, тогда попробуем.
* * *
В первый раз в жизни Ермоленко решил сражаться. После ухода Бекхана он метался по кабинету, швыряя рекламные буклеты и канцелярские принадлежности, и остановился только после того, как разбил в порыве гнева дорогую пепельницу. Пепельницу, как и переведенные на личный счет какого-то типа сто тысяч долларов было жалко. Глядя на осколки, Ермоленко осознавал, что психовать бессмысленно. Убытки будут расти, а толку будет мало. И тогда он «упал» на телефон и стал собирать информацию. Это было не просто, но ему все же удалось узнать: кто такой Вадим Григорьевич Яковлев, которому он пожертвовал выручку автосалона за два последних дня. А служба безопасности аккуратно отследила маршрут Бекхана до парка и далее. Страсть к деньгам оказалась сильнее страха. И он решил сражаться за свои деньги. Уже вечером он отозвал из Промстройбанка платежку на имя Яковлева, а утром добился встречи с этим человеком. Два обстоятельства не давали ему покоя: интерес Грума во всей этой кутерьме, а также исчезновение Бекхана, которого аккуратно сопроводили до ворот «ящика», из которых он уже не вышел.
Ермоленко сделал несколько звонков, в том числе обеспокоил свою крышу, намекнув, что есть некоторые силы, пытающиеся его шантажировать и заиметь под это дело приличную сумму из общего котла. Заручившись бандитским подкреплением, он почувствовал себя увереннее и вызвал к себе начальника охраны, который, собственно, и был протежирован на это место покровительствующей группировкой.
Мастер спорта по боксу, а по совместительству зэка с пятилетним стажем Верхотурцев как всегда развязно плюхнулся в кресло напротив, закинув ногу на ногу. Такие манеры не раздражали Ермоленко, потому как они и были манерами, а свою работу Верхотурцев и его бригада выполняли неплохо, даже если от нее за версту отдавало свежими сроками. Правда, и платить им приходилось соответственно. Но главную часть своей прибыли они брали с перепродажи угнанных у лохов машин.
– Петр Матвеевич, – уважительно начал Ермоленко, так уж они величались с самого начала.
– Слушаю, Александр Максимович, – в тон ответил Верхотурцев.
– Нам, вероятно, придется начать маленькую, а может и большую войну… – издали подступал Ермоленко.
– А че, надо так надо, не в первый раз. Я вам, Александр Максимович, вообще удивляюсь. Надо было этого хамовитого чечена тут на куски порвать. Он же не железный. Они щас припухли. Так что без особых последствий. Да и Грум тут зря выпендривался. С ним, конечно, мало кому стрелы набивать вздумается, но и он не на танке ездит.
– На нашем «эмджи», – театрально вздохнул Ермоленко. – Но дело не в нем. Я хочу, чтоб вы собрали всех ребят, да и подкрепление обещано. Чечен, если объявится, нужен мне живой, но связанный. Мне с него сначала поиметь кое-что надо. Я, кстати, не удивлюсь, если он среди живых не числится.
– Свяжем и живого, и мертвого, – заверил Верхотурцев, – а если надо, то и в двух экземплярах.
Начальнику охраны понравилось собственное остроумие, но он не позволил себе хохотнуть. Не принято.
– Угу, – кивнул Ермоленко. – Сегодня вечером у меня важная встреча с одним чиновником, вы там попасите нас незаметно. На всякий случай.
Верхотурцев просекал ходы на два вперед.
– Из «ящика» что ли? На которого чечен выползал?
– Точно.
– Сделаем, прессовать будем?
– Если потребуется. Но пока не стоит горячиться.
– Да, я вам забыл еще сказать, – вот тут Верхотурцев не сдержал победной улыбки, – в этом ящике еще одна знакомая вам личность работает.
– Что за личность? – насторожился Ермоленко.
– Да деваха молодая, красивая. Я у вас раньше фотографию видел, где вы с ней. Вы уж извиняйте, в сейф забыли кинуть, ну я и глянул. Видать, от жены прячете…
На последние слова Верхотурцева Ермоленко не обратил внимания, он вдруг ушел в себя.
– Варя? Она ж институт так и не закончила. Что она там делает?
– Хотите – пробьем?
– Пробейте, Петр Матвеевич. Аккуратно.
– Сделаем.
У Ермоленко в душе пронесся ностальгический ветерок. Образ тихой и прекрасной Вари заслонил на минуту стройные ряды нолей на счетах. Подумалось, а почему бы ни взять ее на содержание? Каждый порядочный бизнесмен имеет любовницу.
Вечером Ермоленко встретился с Вадимом Григорьевичем в ресторане «Париж». Здесь можно было не только отведать французскую кухню и оставить несколько зарплат врача или учителя за бокал вина, но и полюбоваться точной мини копией Эйфелевой башни, а также уединится в отдельный номер для приватной беседы. Так и сделали Ермоленко и Яковлев, чтобы подальше от посторонних глаз провести пристрелочную беседу. Долго они ходили вокруг да около, подороже продавая информацию и нащупывая возможность союзнических отношений. Но к десерту, когда после бутылки арманьяка 1914 года они перешли на божоле, разговор стал конкретнее и даже, если это возможно между двумя такими людьми, теплее.
– За что вам хотел заплатить Бекхан? – спросил Ермоленко.
– За то, чтобы я его устроил к нам на работу.
– И?
– Он начал с прогула.
– Я уверен, что он искал у вас нечто весьма важное.
– А то, для меня это уже не секрет. Но для всех остальных – государственная тайна.
– Хм, сколько стоит?
– Ну, знаете ли, может, у вас жучок под столом.
– Да это вы, милейший Вадим Григорьевич, водите за собой на стрелку офицеров ФСБ. А я бизнесмен, я готов вкладывать деньги. К примеру, в наш союз. За мной, знаете ли, тоже люди стоят.
– Догадываюсь, – показал на пальцах братковскую козу Яковлев.
– А что? Это настоящие хозяева страны, а не продажные чиновники. Эти, если обещают, делают. Они пустых звуков не издают. И я тоже. Вот, – Ермоленко достал из-под стола кейс, – здесь, Вадим Григорьевич, ваши деньги, сто штук, и не на бумаге, а наличкой. Я отдам их вам, как вклад в наш долговременный союз. Но!.. Никаких лиц кавказской национальности! Никаких подстав. Работаем честно на общую выгоду. Думаю, ваша военная тайна, стоит такого предложения.
Яковлев не удержался и щелкнул замками чемоданчика:
– Меня, знаете ли, со вчерашнего дня пытаются обмануть. – И умолк, пораженный красиво упакованными пачками. Такое ему доводилось видеть только в кино.
– Хотите, чтоб не возиться с крупными суммами, я оформлю на вас хорошую тачку из своего салона? Вам бы очень пошел «линкольн-навигатор». Такой солидный черный вседорожник. Сказка! – владелец автосалона выдержал многозначительную паузу. – Так что от вас было надо Бекхану?
– Машину времени, – испытующе посмотрел на собеседника Яковлев и пригубил вино.
– Шутите? – даже ухом не повел Ермоленко.
– В том то и дело, что нет, – ответил, выдержав паузу Вадим Григорьевич. – Так сказать, опытная модель. Паровоз братьев Черепановых представляете?
– Не очень.
– Ну тогда, скажем, первый автомобиль. Паровой был. Ползал кое-как, но все же ползал. Ну а теперь представьте себе то же самое относительно времени.
– Черт! Неужели такое возможно. Не, – точно испугался, усомнился Ермоленко, – лабуда, наверное…
– Проблема в том, что изобретение уже на контроле правительства.
– А при чем здесь росвооружение? Что, на машине времени воевать можно?
Яковлев едко ухмыльнулся:
– Не умеете вы мыслить масштабно. Даже если не удастся создать в ближайшее время мощный агрегат, то и маломощная машина представляет себе ужас для противника. Вы ж были в горячей точке?
– Ну? – этого Ермоленко вспоминать не любил.
– Во-от! Сидите вы на каком-нибудь блокпосту, а на вас совершают нападение. Вы сообщаете в штаб. И тут вылетает с базы вертолет, на котором стоит этот агрегатик. Догадываетесь дальше?
– Нет.
– Прилетает он сразу на полчасика раньше чем произошла заварушка, и от нападающих еще до боя остаются рожки да ножки. Вот вам и настоящий превентивный удар.
– Ё-моё! Так такую штуку и на ракету присобачить можно. С ядерной боеголовкой. Ё-моё, – уже не скрывал восторга Ермоленко, – это ж какие бабки! Ну теперь понятно, чего этот чечен так тут вертится. Вадим Григорьевич, это надо быстро и по-тихому поджимать под себя. Любыми путями. Вы можете на меня рассчитывать по полной!
– Я вообще удивляюсь, Александр Максимович, что наш город еще не заполонили агенты ЦРУ. Эх, если бы вы знали, какой тюхля додумался до этого изобретения!
– Лох?
– Полный лох! Из этих, знаете, сознательных, с повернутым патриотическим сознанием.
– Меня еще в армии от них тошнило… – зло выдавил Ермоленко, но тут же переменился: – А не подскажете, Вадим Григорьевич, что в вашем ведомстве делает девушка по имени Варя Истомина?
– Не припомню, – наморщил лысину Яковлев.
– Ну, такая черноволосая, стройная, глаза горят!
– Одна такая моет каждый вечер мой кабинет. Точно! Ее Варя зовут!
– Моет кабинет? – то ли спросил, то ли получил огромное удовлетворение от ответа Ермоленко. Идея о содержанке-любовнице вновь посетила его коммерческие мозги.
– А деньги вы, Александр Максимович, – улыбнулся Яковлев, – верните лучше обратно в Промстройбанк, мне так спокойнее. С таким чемоданом по городу ходить, роту охраны надо.
Образ Вари в сознании Ермоленко снова заслонил полевой командир. Злоба и стыд за свое малодушие были сильнее всех других чувств. Теперь, думая о Бекхане, Ермоленко позволил себе едкую парафразу: «Свинопас, говоришь? Вот мы тебя и выпасем, свинья».
* * *
Они вошли во двор в строго рассчитанное время. Показания Амалии Гвидоновны были точны. У подъезда Мариловны топтался худощавый парень, одетый не по сезону. Кожаная куртка под июньский тополиный пух никак не подходила. Зато хорошо сочеталась с армейскими бутсами. Он нервно переминался с ноги на ногу и озирался по сторонам.
– Он, – уверенно сказал Кошкин.
– Пойдем, поглядим, что за фрукт.
Чем ближе они подходили к незнакомцу, тем больше менялся в лице Дорохов.
– Ни фига себе война! – оценил он ситуацию. – Знал, что земля маленькая, но чтобы настолько!..
Сергей Павлович вопросительно посмотрел на друга.
– Это Усман Джабраилов. Мне его Бекхан оставил в качестве гарантии. – Вполголоса пояснил Дорохов. – Навсегда оставил. Не нужен он ему был. Кому наркоманы в армии нужны? Мы потом его отфильтровали по полной. Наверное, под амнистию попал. Как его сюда-то занесло?
В это время парень повернулся и тревожно замер, впившись взглядом в глаза Дорохова.
– Ну, здравствуй, Усман, – прищурился Василий Данилович, – что, совсем худо жить стало, старушками промышлять начал?
– Ай!? – Усман аж подпрыгнул. – Ты откуда, майор? – и попятился. – Ты… Как ты узнал?! – в руках его появился обрезок арматуры.
– А вот железом махать не надо, – вкрадчиво попросил Дорохов, – а то я тебя вместе с твоей палкой переплавлю, сукин ты сын.
Усман продолжал пятиться, а Дорохов наступать. В какой-то момент изъеденные героином нервы Усмана лопнули, он кинул в Дорохова арматуру и, резко повернувшись, побежал. Дорохов кинулся следом, а Кошкин в растерянности остался стоять у подъезда.
– В одном Амалия Гвидоновна была не права: этот точно Достоевского не читал, и мук совести у него не будет, – вслух подумал Сергей Павлович и приветливо глянул на окна доктора медицинских наук. Седая носатая головка приветственно покивала ему: мол, молодцы ребята, подозрительного типа прогнали.
Спустя пять минут вернулся запыхавшийся Дорохов.
– Никогда бы не поверил, что наркоманы так бегают. Запрыгнул гад в маршрутку, а я не успел. Тачку ловить бесполезно. Может, в милицию ориентировку дать? Он ведь другую жертву найдет.
– Это ты себе в прошлом посоветуй, – охладил его пыл Кошкин. – Ничего, Вась, у него теперь все не так пойдет. А мы, считай, провели самое безболезненное хирургическое вмешательство. Пошли, пока Мариловна не появилась, а то будем чай до второго пришествия пить. Нам теперь нашу бабульку вернуть самое время, если она там с ума не сошла.
– У-ё, – поежился Дорохов, – ты ж боялся в будущее.
– Да уж, – признался Сергей Павлович, – но мы, как говорится, на минуточку и недалеко, будем посекундно проверять. Типа как по секторам.
– Прочесывать, – подсказал майор запаса.
