Текст книги "Ресурс Антихриста"

Автор книги: Сергей Белан

Соавторы: Николай Киселев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

5

Поиски Илоны Страутмане заняли у него всего лишь два дня. Даже в самых радужных планах, с учетом поправки на «закон подлости», он не рассчитывал уложиться в столь короткий срок. Установив по документам личности бухгалтера и секретаря-референта фирмы «Пикадор», Верховцев, полагаясь на интуицию, решил начать с последней. По своим старым каналам «вычислить» координаты ее проживания особого труда ему не составило. Вечерний визит к Страутмане в район Иманта был безрезультатным, зато на следующий день, утром, ему повезло. После неоднократного нажатия кнопки звонка, дверь открыла сама хозяйка. Облаченная в халат, заспанная и недовольная, прикрывая ладонью зевок, она спросила:

– Вам кого?

– Мне нужна госпожа Илона Страутмане, – улыбнувшись как можно любезней, ответил Верховцев. – Это, вероятно, вы?

Замедленным жестом подправив растрепанные волосы, хозяйка с ног до головы смерила взглядом раннего визитера:

– Вероятно, я. А вы кто будете?

– Моя фамилия Верховцев. Частное детективное агентство «ОЛВЕР», – представился он. – Документ показать?

– О, майн гот, и когда все это кончится?! – чуть ли не со стоном воскликнула она, театрально закатывая глаза. – Как вы меня все достали! Мало туда таскали, теперь уже и дома покоя нет – приходят, будят, поспать не дадут. Заколебали…

– Да куда уж спать, скоро одиннадцать, – с улыбкой, словно пожаловал на именины, произнес Верховцев, пытаясь как-то разрядить обстановку.

– А вам какое дело, – недовольно огрызнулась Страутмане. – Одиннадцать, двенадцать… спросить забыла…

– Ну, Илона, если вы и с клиентами «Пикадора» на таких тонах общались, то судьба фирмы вполне объяснима.

– Что вы знаете о «Пикадоре», – снисходительно бросила она, еще раз внимательно оглядев пришельца. – Тоже мне…

– Ничего не знаю, – покладисто согласился Верховцев. – Я за этим и пришел к вам с поклоном, чтоб вы меня хоть чуточку просветили.

И он, вытянув руки по швам, одновременно с кивком головы, щеголевато щелкнул каблуками.

– Только не паясничайте, да? – подобрела лицом Страутмане, чуть отступая назад. – Ладно, заходите, не здесь же заниматься выяснениями.

– И на том спасибо, – самым серьезным тоном поблагодарил Верховцев. – Извините уж, что навязался.

– В комнате у меня бардак, – сказала она, закрывая за ним дверь. – Пойдемте на кухню.

На кухне она предложила ему табуретку, а сама взялась за чайник:

– Знаете что, начнем с кофе. Я без кофе по утрам не могу, голова не соображает и вообще… Не возражаете?

– Кофе так кофе, – отозвался Верховцев, отметив про себя, что этот напиток становится как бы непременным атрибутом при его общении с дамами по делу Каретникова.

Пока Илона готовила кофе, они обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Вместе с чашками кофе она положила на стол пачку сигарет, зажигалку.

– Так вы, говорите, не из полиции?

– Не из полиции, – сказал Верховцев. – Десять лет работал в милиции, но когда ее переименовали в полицию, а отделы зашифровали цифрами, я стал больше не нужен.

Сделав глоток кофе, Страутмане взяла сигарету, Олег поднес огонек.

– Понятно. Значит, и вы стали не нужны? – сделав затяжку, спросила она.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Верховцев.

– Только то, что сказала, – невесело промолвила Страутмане, рассеянно глядя на кончик тлеющей сигареты. – Я, после пропажи своих шефов из «Пикадора», тоже стала сразу никому не нужна – ни подругам, ни хорошим знакомым. Все кувырком полетело.

– Я как раз об этом, Илона, и пришел с вами поговорить, – сказал Верховцев, доставая свою записную книжку. – Чтобы не было недомолвок, скажу откровенно – делом фирмы «Пикадор» я занимаюсь в связи с розыском господина Каретникова Валерия Дмитриевича его женой. А так как из некоторых документов мне удалось установить причастность Каретникова к деятельности «Пикадора», я не исключаю, что его исчезновение может быть связано именно с этим фактом. Поэтому, чтоб не ходить вокруг да около, расскажите, пожалуйста, как можно подробней о вашей фирме, особенно о последних днях ее работы, и, главное…

– Ничего я не буду рассказывать, – неожиданно прервала его Страутмане. – Простите, как вас величать?

– Олег Евгеньевич. Давайте просто – Олег.

– Так вот, Олег, Я уже столько раз обо всем этом рассказывала, столько бумаг исписала, что в сто пятый раз повторяться на эту тему мне осточертело. Нет желания. Никакого! Если хотите, будем так: задавайте вопросы, вопрос-ответ, вопрос-ответ… Это еще куда ни шло.

– Понял, – принимая ее условия, ответил Верховцев. – Будь по-вашему, попробуем в режиме телеграфа, идет?

– Идет, – кивнула Илона.

– Тогда в бой! Когда вы в последний раз видели господина Каретникова?

– Девятого июня.

– А президента «Пикадора» Таланова?

– Второго.

– Июня?

– Да. Второго июня.

– До исчезновения этих двух лиц, были ли с их стороны разговоры или хотя бы намеки на возможное прекращение деятельности фирмы?

– Ни разу.

– Илона, у вас не отложилось в памяти, какого числа Каретников появился в Риге?

– Вы хотите знать дату возвращения с того, последнего рейса? – в свою очередь осведомилась Страутмане.

– Вот именно, если не затруднит.

– Погодите, погодите… – она наморщила лоб и зашевелила губами. – Время все-таки прошло… Да, точно! Пришел он пятого, а прилетел за день до этого, накануне, четвертого.

Верховцев сделал пометочку в записной книжке и поднял голову:

– Выходит, что со дня появления Каретникова в «Пикадоре» и вплоть до его исчезновения, в фирме они с Талановым так и не встретились?

– Вы правильно говорите.

– А вне фирмы у них были встречи, не знаете?

Илона встала, открыла окно и снова села за стол.

– Понимаете, Каретников все надеялся встретиться с Игорем в фирме, приезжал, звонил, но Игорь в «Пикадоре» так и не появился. И по домашнему адресу не получилось – Таланов свою квартиру, как оказалось, продал. Я, кстати, об этом тоже не знала.

– А вас он предупредил о своем возможном отсутствии и местонахождении?

– Кто, Таланов?

– Таланов.

– Предупредил, а что толку.

– Не понял…

– Ничего определенного сказано не было. Сказал, что собирается в командировку в Германию, но точную дату не назвал; забрал всю основную документацию, сказал на время поработать, но так ее и не вернул…

– Кроме того, снял со счета фирмы практически все деньги, – напомнил Верховцев. – Так?

– Да.

– У вас не сложилось впечатление, что ваши шефы просто-напросто смылись за границу с деньгами вкладчиков, как это сделали многие их коллеги по бизнесу из других фирм?

Страутмане, нахмурясь, погасила сигарету.

– Я это исключаю.

– Почему?

– Игорь на такое не способен.

– Эх, Илона, одному богу известно, кто на что из нас способен. Порой не знаешь, чего ждать от самого себя, а уж куда там прогнозировать поступки других, – рассуждая вслух, произнес Верховцев, водя мизинцем по ободку своей чашки.

– И все же я повторюсь, – настаивала Страутмане, – все что угодно, только не это.

– То же самое мне говорила Юрченко, жена Каретникова, – сказал Верховцев. – Ну, ее-то я могу понять, их с Каретниковым связывает брак, пусть гражданский, но все же…

– Мы с Игорем тоже были не чужими, – печально вымолвила Илона. – Поэтому я могу судить о нем не только как бывший секретарь фирмы, но и как близкий ему человек.

– Он ваш любовник? – напрямую спросил Верховцев.

Олег намеренно избежал слова «был», помня ту негативную реакцию Марины Юрченко в разговоре о Каретникове в прошедшем времени.

– Я думаю, это не совсем точно, – чуть помедлив, ответила Страутмане. – Сейчас это слово не в моде и даже подзабытое, но я считала Игоря своим женихом. Да-да, не смейтесь, женихом.

– И что из этого вытекает?

– А то, что ради денег он так бы меня не бросил. Даже ради больших. Игорь не способен на… на… одним словом, предать.

«Ох, женщины, в этом смысле вы все одинаковы, – подумал Верховцев, – силу своих чар котируете выше всего остального. Конечно, ты, Илона, девочка вся из себя, а если еще наведешь глянец, то, пожалуй, на четыре с плюсом точно потянешь, но перетянешь ли ты сумму, с которой скрылся твой жених, это еще вопрос»…

– А кстати, какую сумму задолжал «Пикадор» вкладчикам?

– Больше миллиона латов, а с процентами набегает около двух, – ответила Страутмане.

– Что и говорить, цифра серьезная и стоит всякого риска, – заметил Верховцев. – Хорошо, версию о бегстве Таланова и Каретникова вы отметаете, что можете предложить взамен?

Илона вынула из пачки новую сигарету и мягкими, грациозными движениями пальчиков принялась ее разминать. Взгляд Олега невольно задержался на ее красивых, оголенных по локоть руках, и его охватило непонятное, смутное, сладостное, волнение, которое в данный момент не поддавалось никакому объяснению, и чтобы скрыть это волнение, он тоже потянулся за сигаретой. Тем временем Илона уже заговорила, и он по рассеянности пропустил мимо ушей несколько сказанных фраз:

– …знали бы вы, сколько бессонных ночей я задавала себе этот вопрос – что же случилось в тот день, девятого июня? Да, у меня есть своя версия. Одна-единственная, но думаю верная: Игоря и Валерия Дмитриевича… Валеру, скорей всего убили.

– Кто?! – импульсивно выстрелил вопросом Верховцев.

– Те, кто проколол шины.

– Какие шины? – на мгновенье растерялся Олег.

– Так я и думала, – в голосе Илоны слышалась какая-то обреченность, – что схема вопрос-ответ все-таки не сработает, придется вдаваться в подробности. Каретников, вернувшись в Ригу, прежде всего пришел на фирму. Стал интересоваться делами, новостями, спросил, где Игорь. А я и сама толком не знала, где он. Со времени возвращения Валеры Игорь на фирме больше не появлялся и даже ни разу не позвонил…

– Об этом вы уже говорили, – остановил ее Верховцев. – Что было потом?

– Когда Каретников узнал, что Таланов, ко всему прочему, еще и продал свою квартиру, он на следующий день утром появился в «Пикадоре». Возбужденный такой, вне себя… Это было как раз девятого. И вот тогда я дала ему номер телефона, который мне оставил Игорь. Оставил и сказал, чтоб я звонила по этому номеру только в самом экстренном случае.

– А почему вы сразу не дали этот номер Каретникову? Разве, когда вице-президент срочно разыскивает президента, не тот самый случай?

– А вот, представьте, бестолковка не сработала, – откровенно призналась Илона. – До меня только тогда и дошло, что Таланов не мог предвидеть внезапного возвращения Каретникова, а поэтому такой вариант со мной даже не обговаривал.

– Допустим, что дальше? – Верховцев чувствовал, что ее рассказ приближается к кульминации, и им овладело естественное нетерпение.

– Каретников набирает при мне этот номер и сразу удачно – Таланов поднимает трубку. Каретников говорит, что хотел бы срочно с ним увидеться, и Игорь приглашает его к себе, как я поняла из разговора, в дачный поселок где-то в районе Царникавы. Каретников тут же собрался к нему поехать. Я хотела поехать с ним, но Игорь был против…

– Это сам Каретников сказал? – вставил Олег.

– Да нет, я находилась рядом и сама слышала, что он ответил.

– Хорошо. И тогда Каретников поехал на встречу с Талановым?..

– Собирался поехать, а тут такой облом… Он попрощался, вышел, но минут через пять вернулся назад. Очень злой, чертыхался, сказал, что его машине прокололи два колеса, и он теперь задерживается. Предупредил меня на всякий случай, если, мол, вдруг позвонит Игорь, чтоб я объяснила причину задержки.

– Стало быть, он на другом транспорте не поехал, решил заменить колеса? – высказал догадку Верховцев.

– Видимо так. Помнится, Каретников сказал, что одна запаска у него есть, а второе колесо он собирался вроде у кого-то позаимствовать.

– В какое время все это произошло, ну, хотя бы примерно? – полюбопытствовал Верховцев.

– Совершенно точно сказать затрудняюсь, а если приблизительно, то около полудня.

– И после этого вы о них уже ничего не знаете? – спросил Верховцев, впрочем, заранее предвидя ответ.

– Отчего же. Перед окончанием работы, где-то в половине пятого, я позвонила по этому секретному телефону Игоря. Хотела узнать, добрался ли до него Каретников, но разговора по сути не получилось.

– Почему?

Она тяжело вздохнула и спросила:

– Олег, хотите еще кофе?

Кофе ему больше не хотелось, но чтобы поддержать компанию, отказываться он не стал.

– И все же, почему не состоялся разговор?

– Трубку поднял Каретников, – насыпая в чашки сахар, стала рассказывать Илона, – ответил «алло» или «слушаю», что-то в этом роде, точно не помню, но голос у него был какой-то странный, чужой, растерянный… Я его только успела спросить, как он добрался. Валера что-то начал отвечать, и вдруг разговор прервался. Мне показалось, что я слышала в трубку какой-то удар. Не буду утверждать категорически, но звук был похожий на звук упавшего предмета…

– Или тела? – подсказал Олег.

– Н-нет, не могу сказать определенно, – помотала головой Страутмане. – Я после этого еще пару раз звонила, но было все время занято. А в другие дни по этому номеру уже никто не отвечал.

– Вы мне его можете дать? – попросил Верховцев, готовясь записывать.

– Наизусть я его не запомнила. Он был записан в моем деловом журнале, но когда фирму опечатали, его изъяли вместе с остальными документами. Где это все сейчас я не в курсе, возможно через полицию вы что-то и узнаете. Помню одно – начинался он на «девятку».

Илона подала чашки с дымящимся кофе на стол и снова села напротив. Вероятно, предыдущая порция напитка ее не взбодрила: вид у нее был явно утомленный, на бледном лице под глазами проступали синие круги, какие бывают у невыспавшихся людей после нервной и изнурительной работы. В ее взгляде легко читались безразличие, бесконечная усталость от жизни и желание как можно скорей закончить этот неприятный для нее разговор, расспрос, вызывающий самые негативные воспоминания.

– Я понимаю, Илона, что ворошить вам в памяти все связанное с «Пикадором» удовольствие ниже среднего, да и отвечать вы мне вовсе не обязаны, но прежде, чем я уйду, еще несколько вопросов. Уж не взыщите с настырного сыщика.

– Да ладно уж, спрашивайте. На полицию я все равно не надеюсь, а вам вдруг что-то раскопать и удастся. Если я права, и Игоря с Валерой уже не вернуть, так хоть доброе имя их очистить от грязи, хотя это, наверно, кроме меня никому и не нужно.

– Позвольте не согласиться, – возразил Олег, – жена Каретникова тоже хочет знать правду о своем муже и, если откровенно, меня это дело тоже зацепило крепко, и не столько из шкурных соображений подзаработать на чужих проблемах, сколько по профессиональным мотивам.

– Это как у хирурга: чем сложней предстоит операция, тем глубже его интерес к больному пациенту? – спросила Страутмане. – Да?

«А она весьма-весьма… – отметил про себя Верховцев. – Видно кресло секретарское занимала не только за красивые глазки».

– Удачно подметили, – похвалил он экс-секретаря «Пикадора». – Да, у нас так: чем запутанней дело, тем больший азарт оно вызывает. Боюсь показаться банальным, но сыщик это все же не профессия, это – диагноз.

– И все же не будем отвлекаться от темы, у меня еще уйма дел, – сказала Илона.

– Тогда ответьте: вам не приходила в голову мысль, что Таланов на той, пока не установленной даче, от кого-то скрывался? – спросил Верховцев.

– Я почему-то ждала этого вопроса, наверное потому, что его мне уже задавали в полиции. И отвечу я так же, как там – я не знаю.

– Каким образом Каретников, морской человек, оказался связан с фирмой, занимавшейся сугубо земными делами? – продолжил Олег.

– Валерий Дмитриевич очень помог Игорю в финансовом плане при основании фирмы, а Игорь предложил ему стать компаньоном, так сказать, без отрыва от основного производства. Это обоих устраивало, спрашивайте дальше…

– А дальше вот… – Верховцев выложил перед ней фотографию «Полароида». – Двух человек на снимке я уже знаю: это Каретников, это – вы, этот симпатяга с шампанским, надо полагать, Таланов, а эта женщина слева…

– Клавдия Ивановна, наш бухгалтер, – закончила комментарий Илона. – В мой день рождения снято. Один знакомый четыре снимка сделал, каждому по одному. День был изумительный…

– А Клавдия Ивановна, она до последнего с вами работала?

– Нет. Она уволилась в мае. У нее муж военный, они в Россию уехали на постоянное жительство.

– И на ее место больше никого не принимали, да?

– Все правильно, – подтвердила она.

– Ну, достаточно, – Верховцев захлопнул записную книжку и убрал ее в карман. – Я у вас и так столько времени отнял.

– Да что там время, – с грустью промолвила Илона, – я большее потеряла, да наверное, все потеряла, что было ценного в этой жизни. Знаете, с какой мыслью я засыпаю в последнее время? С мыслью, что хорошо уснуть и утром не проснуться. Никогда не проснуться…

– А вот это вы зря – жить надо! Надо жить, даже когда невмоготу, – наставительно произнес Верховцев. – Трудные минуты, мрак в душе бывают в жизни у каждого. Надо просто не забывать – ночь может быть долгой, но не бесконечной, все равно настанет утро и взойдет солнце.

– Не знаю, какой вы сыщик, а утешитель из вас неплохой, – с иронией проговорила Страутмане. – Только моя депрессия, Олег, вряд ли излечима, все уже зашло слишком далеко, я – хроник, понимаете? На чем еще держусь, сама не знаю.

– Некий мудрец изрек: время – самый лучший лекарь, хотелось бы, чтоб он и в вашем случае не ошибся, – сказал Олег, поднимаясь. – Вы сейчас где-нибудь работаете?

– Я?.. – неожиданно стушевалась Илона. – Да как вам сказать: работаю – не работаю, это как посмотреть. Впрочем, для вашего дела это никакого отношения не имеет, не так ли?

– Для вашего? – переспросил Верховцев. – Я почему-то полагал, что для нашего. Или вам уже это ни к чему, судьба «Пикадора» перестала трогать?

– Не будем об этом, – насупилась Илона. – Не хватало нам под конец наговорить друг другу грубостей.

Она проводила его до дверей. Напоследок, протягивая ей свою визитку, Верховцев сказал:

– Здесь мой телефон. Если вы вспомните что-то на ваш взгляд существенное или будут какие-нибудь новости, касающиеся фирмы и ее людей, не сочтите за труд позвонить. Хорошо?

Она посмотрела ему прямо в глаза. Посмотрела взглядом женщины, нуждающейся в этой жизни в надежной опоре:

– И я вас хочу попросить о том же. Мне это важно, поверьте. Если вдруг срочно понадоблюсь, заезжайте. Лучше всего с утра до обеда – в это время я почти всегда дома…

6

– Приветствую ветерана пивного фронта! – Верховцев застал своего друга Джексона на рабочем месте в «Омуте», в привычном закутке у стойки бара. – Как проходит единоборство с популярнейшим напитком всех времен и народов?

– Наше вам, детектив, рад видеть, – оживился Джексон, пожав его руку. – А бои идут с переменным успехом. В недалеком прошлом норму мастера изо дня в день подтверждал однозначно, а теперь, признаться честно, пузырь нагрузок так не держит. А на днях камешек из почки вышел, ну, доложу тебе, кайф изуверский, врагу злейшему не пожелаешь. Все матюги, что придумало человечество, вспомнил.

– Это, Евгений Роальдович, первый звоночек, – сказал Верховцев, осматривая зал. – Пора заканчивать активный спорт, переходить на тренерскую работу. А что, сейчас пивные чемпионаты и марафоны входят в моду, и спонсоры находятся, и призы вручают. Подготовил бы, скажем, команду «Олл старс Омутс» – все звезды «Омута», глядишь бы на этой стезе и прославился.

– Э-нет, Олежек, – замотал головой Джексон, – в этой жизни и так радостей на грош осталось, еще от последних отказаться? Пока душа еще горит, пока уста пить влагу живы… Ты лучше о своих делах расскажи, по глазам вижу, что принес в клюве букет новостей.

– Новости есть, – подтвердил Верховцев, – только пойдем за столик сядем, у меня в последние дни столько беготни было – ноги гудят, просто отваливаются.

– Что, фирма заработала? Заказы горохом посыпались? Я же говорил – надо дождаться своего звездного часа. Ну, любопытно, рассказывай…

Они заняли удобный столик. Уже через минуту обычно не очень-то расторопный официант доставил на новое место дислокации Джексона кувшин пива и закуски.

– Не знаю, с чего и начать, – в ответ на вопросительный взгляд друга произнес Верховцев, после затяжного глотка пива. – Знаешь, Жень, как говорят на Украине: «не имела баба хлопот, та купила порося». Так и у меня с фирмой; заказы горохом не посыпались, а вот за дело с пропавшим моряком я все-таки взялся. Может и напрасно – заковыристый сюжетец, надо заметить, прорисовывается, есть над чем голову поломать. Хотелось бы и твое мнение послушать.

– Говори, – придвигаясь поближе, сказал Джексон. – Я весь внимание…

– Перезвонила мне, значит, эта дама, сказала, что хочет передать фото мужа и кое-какие документы, случайно попавшиеся ей на глаза, тоже касающиеся его, а этими документами оказались…

И далее Олег подробно поведал другу о своей встрече с Юрченко и последующем визите к экс-секретарю фирмы «Пикадор» Илоне Страутмане.

– Ну и что ты можешь сказать по этому поводу? – поинтересовался он, закончив свой отчет.

– Не знаю, дорогой, не знаю, – ответил Джексон, после длительной паузы. – Будь я на твоем месте, я бы очень и очень подумал, стоит ли браться за все это вообще. Помнишь, как мы говорили в детстве – «дело пахнет керосином». Так вот, тут что-то вроде этого.

– Да что мне думать, я уже взялся, – запальчиво воскликнул Верховцев. – Буква «А» уже сказана…

– Ну и что? – спокойно возразил Джексон. – Или ты уже аванс получил и успел его промотать?

– Ничего не получал, о деньгах вообще разговора конкретного не было.

– А заповедь «все вопросы до свадьбы»? Эх, нейдет моя наука впрок, учил вас в молодости, учил… – Джексон досадливо поморщился. – По-другому взглянуть – деньги не брал, стало быть, ничем не обязан.

– Тут не только а деньгах дело… – попытался возразить Олег.

– Что, девочка приглянулась? – заговорщицки подмигнул Джексон. – И кто же из них: морячка или секретарша?

– Да они обе ничего, но морячка, забыл тебе сказать, в положении.

– Зарядил перед побегом наш бравый морячок? – язвительно осведомился Джексон.

Верховцев, оставив вопрос без внимания, продолжил:

– А другая, секретарша, после всех этих событий до сих пор вроде оклематься не может, по всему видно, что в трансе…

– Еще бы, любимый смылся по-аглицки, не попращамшись, – снова перебил его Джексон, – даже медалью «За трудовое отличие» не отметил.

– В общем, дело не в них и не в деньгах, просто у меня азарт проснулся, азарт сыскаря, усекаешь? Джексон, ты ведь по своей натуре игрок, не сочти за подхалимаж, с большой буквы игрок, ты в этом смысле меня понять должен.

– Понимать я понимаю, – Джексон отпил пива и потянулся за сигаретой. – Видишь ли, Олег, хороший игрок отличается от серости холодным умом аналитика и реальной оценкой своих возможностей. Иногда и мне приходится усмирять гордыню, укрощать азарт и говорить себе: «Стоп! Уймись, смертный – это игра не для тебя!»

– Ты имеешь в виду мои обстоятельства? – напрямик спросил Верховцев.

– Напомню старую аксиому: по верхушке айсберга сложно судить о его истинных размерах, – философски обронил тот, – а здесь по всем признакам многосерийный кинчик наклевывается. Одно мне ясно почти наверняка – босс «Пикадора» своих вкладчиков осчастливить не собирался, потому и хату свою загнал и подробных координат секретарше не оставил, видимо, подбирал хвосты, перед тем как «чао бамбино сорри» сделать. Теперь тянем ниточку дальше…

– А дальше неожиданно возвращается Каретников, – подсказал Верховцев.

– Все верно. И тут сразу напрашивается вопрос: был ли Каретников в сговоре с Талановым, или тот хотел провернуть все в одиночку. Здесь я бы поставил пятьдесят на пятьдесят. Моряк очень удобная фигура в этой игре – он там, за границей вполне мог подсуетиться насчет будущего прибежища, хотя с приличными деньгами… А, кстати, о какой сумме идет речь?

– Свыше миллиона латов только по вкладам.

– Да, это, как говорят на вступительных экзаменах, уже проходной балл, чтобы недурно обосноваться на Западе. Итак, продолжаем рассуждать: Каретников упорно разыскивает президента и в конце концов добивается своего, созванивается с ним в присутствии секретарши, договаривается о встрече, а дальше… дальше все в тумане.

– Больше всего меня смущают проколотые шины, – озабоченно потер висок Верховцев. – Кто и с какой целью? И почему только две, а не все четыре?

– А кто видел эти проколотые шины? – Джексон вопросительно взглянул на друга и добавил: – Секретарша ведь не выбегала проверять, случилось ли это на самом деле. Она ссылается лишь на слова Каретникова, так?

– Вроде так, – неуверенно промолвил Верховцев. – А к чему Каретникову такие придумки?

– Ну, мало ли, – Джексон сделал неопределенный жест. – Скажем для алиби. По логике он собирается заняться заменой колес, а это требует времени, а на самом деле едет тотчас же на дачу, что там случилось, остается только гадать, убирает президента, забирает все бабки и затем благополучно линяет. Между прочим, ты разыскал ту дачу?

– Пока этим не занимался, но думаю, тут вряд ли что прояснится, – как говаривал один мой бывший коллега по розыску – уж сколько времени прошло, и все следы давно остыли.

– Все равно, побывать там наверняка стоит, – продолжал настаивать Джексон. – Возможен ведь и другой вариант – они встречаются на даче, делят капусту и смываются на пару, либо разлетаются поодиночке кто куда, в разные стороны. По крайней мере, версия секретарши, что их убрали обоих, уже не пляшет.

– Вот именно, – подхватил Верховцев. – Юрченко вернулась спустя два дня после этих событий и застала Каретникова еще дома целого и невредимого. Но потом теряется и его след. Поверь, Женя, нюхом ищейки, шестым чувством чую, кроется во всей этой незаконченной пьесе для механического пианино что-то между строк, подтекст скрытый, но факт, что мы до него в своих расчетах пока не докопались.

– Ну, копай, копай, может и повезет, как мне в Херсонесе.

– Ты на что прозрачно намекаешь? – насторожился Олег.

– А на то, что упаси господь, чтоб твое копание закончилось так, как мое там, в Крыму.

– Тогда что ты советуешь?

– Я же тебе говорил – завязать пока не поздно. Айсберг потопил даже «Титаник», а ты, извини, на его фоне всего-навсего обычная шлюпка, один удар – и в щепки!

– Отпадает, – решительно отрубил Верховцев, – завелся я…

– Упрямый, – покачал головой Джексон. – Орешек знаний тверд, но все же, мы не привыкли отступать, нам одолеть его поможет киножурнал «Хочу все знать», да? Ну если так, то я бы пошел в пароходство, попытался бы там поискать следы этого Синдбада-морехода, узнать в каких он сейчас отношениях с этой конторой, числится ли там по-прежнему, может уволился, если уволился, то когда, а может в прощальный рейс слинял, не ставя в известность свою зазнобу, с денежками фирмы.

– Я насчет пароходства думал, – сказал Верховцев, доливая в кружку пиво. – В ближайшие дни непременно схожу. Круг лиц, приближенных к Таланову и Каретникову, выявлен пока слабо, а потому на порт основной упор. Хватит о моих заморочках, давай сменим тему, отвлечемся. Ты, помнится, обещал показать, как работает омутовская знаменитость по прозвищу Гриф.

– Обещал, но сегодня представление, должно быть, не состоится.

– Что, маэстро на бюллетене по поводу производственной травмы?

– Как раз наоборот. Грифа последние дни просто не узнать; ходит как именинник, сменил костюм на что-то супер, прическу новомодную сделал. В «Омуте» появлялся, но к работе почти не приступал, клевал по мелочам, скорей по привычке. Заказывал исключительно деликатесы – икру, миногу, сыр «Рокфор». Завсегдатаев и шапочных знакомых угощал щедро и без разбора, но самое удивительное, даже кое-кому занимал бабки, причем без процентов. Мне в счет одной давней услуги баллон «смирновки», этот, что с ручкой стеклянной, выкатил, обалдеть…

– И как ты это для себя объясняешь? – полюбопытствовал Верховцев.

– Хм, объясняю… В жизни случаются явления, которые трудно поддаются толкованию, полтергейст, например, шаровая молния… Вот и с Грифом так, думай что хочешь: провернул удачное дело, либо на крупного лоха нарвался, либо… Послушай, Олег, не к тебе ли это чудо-юдо подтягивается?

Верховцев не успел повернуть голову и проследить за взглядом Джексона, как перед их столом возникла девица весьма экстравагантного вида с кувшином пива в руках. Она была облачена в легкий свитерок немыслимой аляповатой расцветки с длинными, будто в костюме печального Пьеро, свисающими рукавами. Его дополняли миниюбка, абсолютно некорректная с позиции строгой морали, и высокие, шнурованные, армейского вида башмаки. Довольно смазливую ее мордашку венчала бестолковая, без малейших признаков архитектурной мысли, композиция встрепанных огненно-рыжих волос.

– Мальчики, разрешите ворваться в ваш междусобойчик? – кротко промяукала она, сопровождая вопрос блаженной улыбкой Джоконды.

Друзья переглянулись между собой, потом, не сговариваясь, перевели взоры на это, невесть откуда возникшее, симпатичное чучело и снова обменялись взглядами.

– Видите ли, мадам, – неуверенно начал Верховцев, – у нас тут свои разговоры, боюсь, они вам будут неинтересны…

– Мой друг прав, – подхватил Джексон. – У нас сугубо мужские дела и на общение с вами…

– О, так вы голубые?! – взмахнула болтающимися рукавами незнакомка, едва не выпустив из объятий кувшин. – А по виду никогда не подумаешь.

– Вот тебе и раз, – у Джексона даже приотвисла челюсть, но он тут же пришел в себя. – Мадам, отскочите в свою лузу, а то я вам крупно испорчу настроение, и вы измучитесь от бессонницы. – И, обращаясь к Верховцеву, добавил: – Есть категория людей, с которыми по-другому нельзя, не понимают культурной речи, хоть умри.

– Нет, не голубые, – с радостью на лице переменила свою точку зрения рыжеволосая и, уже не спрашивая, села на свободное место рядом с Джексоном, поставив в центр стола кувшин. – Нормальные свои ребята, добротный мужской лексикон. Голубые изъясняются в стиле куртуазного манеризма, наливай командир!

Устный приказ адресовался Верховцеву, к нему же была придвинута и пустая кружка. Олег, косясь на Джексона, наполнил емкость. Рыжеволосая вознесла ее кверху и, обращаясь к каждому из них поочередно, провозгласила:

– Меня зовут Ляля, а по паспорту я Виктория. Выпьем, мужики, за знакомство, а потом бесцеремонно пообщаемся. Я думаю, нам будет взаимно нескучно.

Друзья по инерции подняли кружки, продолжая с нескрываемым интересом разглядывать это вдруг-откуда-ни возьмись.

– Ну раз вы так лихо взяли нас за жабры, никуда не денешься, придется поддержать комсомольский призыв, – сказал Верховцев. – Я – Олег, а рядом с вами…

– Зовите меня мистер Джексон, – закончил за него Джексон.

– А теперь вопрос первый, – сказала она, резво управившись с полулитрой пива. – Как вы относитесь к мужскому половому органу в состоянии мощной эрекции?