Текст книги "Ресурс Антихриста"

Автор книги: Сергей Белан

Соавторы: Николай Киселев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Сергей Белан, Николай Киселев
РЕСУРС АНТИХРИСТА

ОТ АВТОРОВ

Н. Киселев и С. Белан

Уважаемый читатель!

Мы очень признательны тебе за внимание и доброжелательную оценку первого тома.

В новом остросюжетном социально-психологическом романе «РЕСУРС АНТИХРИСТА», вышедшем в рамках серии «Рижский детектив», тебя ждет встреча с уже известными по предыдущим нашим произведениям героями Олегом Верховцевым и его другом Джексоном, а также новыми персонажами, знакомство с которыми, надеемся, будет для тебя небезынтересным.

За прошедшие несколько лет в жизни двух друзей произошли перемены: Верховцев, уволившись из органов, открыл частное детективное агентство «ОЛВЕР», Джексон отказался от авантюрных экспедиций по поиску зарытых кладов и занялся новым бизнесом – финансовыми операциями с валютой. До поры до времени их жизнь протекала спокойно и размеренно, не предвещая никаких катаклизмов, но ряд невероятных событий, участниками которых по иронии судьбы стали частный сыщик и его внештатный консультант, круто изменили привычный ритм их бытия. О том, что же случилось с нашими героями, можно узнать, прочитав эту книгу.

Выпуском этого тома, в основу которого легли реальные события наших будней, мы завершаем трилогию «Рижский детектив».

Название отдельных фирм или организаций, упомянутых в романе, могут совпадать с существующими в действительности, а потому просим считать это случайным совпадением. То же касается и фамилий персонажей произведения, за исключением случаев, когда сами герои не станут отрицать свою причастность к описываемым событиям.

Авторы выражают сердечную благодарность всем лицам, оказавшим содействие в издании данной книги.

Часть первая
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ «ПИКАДОРА»

1

Сам я не считаю себя ни лучше, ни хуже большинства людей, но я знаю, что, расскажи я о всех поступках, какие совершил в жизни, и о всех мыслях, какие рождались у меня в мозгу, меня сочли бы чудовищем.

Мне непонятно, как у людей хватает духу осуждать других, когда им стоит только оглянуться на собственные мысли.

Уильям Сомерсет Моэм «Подводя итоги»

Легко по-летнему одетый молодой мужчина повернул декоративную золоченую ручку двери с табличкой «Фирма ПИКАДОР» и без стука вошел в офис. Там, несмотря на разгар рабочего дня, почему-то царили тишина и какое-то безнадежное уныние – посетителей не было, три из четырех письменных столов пустовали и лишь за одним сидела, склонив над компьютером белокурую головку, секретарь-референт Илона Страутмане. Секунду спустя она оторвала взгляд от экрана и с неподдельной радостью воскликнула:

– О, какие люди! Вице-президент собственной персоной!.. Какими ветрами, Валерий Дмитрич, вы, помнится, обещали появиться где-то в сентябре…

– Предполагал в сентябре, – развел руками Каретников, присаживаясь рядом с секретаршей. – Да что есть человек – игрушка в руках судьбы. Она им крутит по своему разумению. Судно у нас поломалось серьезно, поставили в Касабланке на ремонт, а экипаж – домой. Что поделаешь, мы люди подневольные, вверху решили по домам – значит так тому и быть. Да может оно и к лучшему – в Африке сейчас под сорок. На берегу в такой зной торчать, что в аду жариться. Как говорит наш боцман, «жарким летом быть в Марокко – это мука и морока»…

– Да у нас тоже не подарок – почти месяц двадцать восемь-тридцать в тени. Такого не припомню, Рига изнывает.

– Заметно, город как вымер, – Каретников вытер платком повлажневший лоб и перевел взгляд на экран компьютера. – Преферансом забавляешься? И как успехи?

– Да это Игорь все играет, и с таким азартом – вечерами напролет может сидеть. Думаю, что за штука такая, ну и пристала: научи да научи. Он сначала отнекивался: мужская игра, говорит, тебе неинтересно будет, а потом сдался, объяснил азы, что к чему. Мужская игра… Вы, мужчины, хитрецы, себе что полегче – карты, домино, бинго, а женщинам – кастрюли, пылесосы…

– А где же наш президент, опять в командировку укатил?

Взгляд Илоны сразу потух, стал каким-то отчужденным, словно этот вопрос был ей неприятен.

– Не знаю… В командировку? Да нет, не думаю… – рассеянно произнесла она странным голосом, но тут же, вмиг сбросив секундное оцепенение, деловито спросила: – Валерий Дмитрич, я кофе приготовлю?

– Пожалуй, – согласился Каретников, явственно ощутив в настроении девушки нечто такое, что не могло его не насторожить. Ее реакция на вопрос о президенте, да и необычное поведение только подтверждали первые впечатления Каретникова о том, что за время его почти четырехмесячного отсутствия в фирме произошли какие-то непредвиденные события. В самом деле, вся обстановка наводила на определенные размышления: посетителей нет, из четырех сотрудников на месте только один, канцелярские шкафы, обычно переполненные документацией, полупусты…

«Что же случилось? – раздумывал Каретников, пока Илона колдовала у изящной немецкой кофеварки. – Девочка явно не в себе. Зашел в тупик роман с Игорьком? Что-то не клеится в делах фирмы? Другие неприятности?»

Он уже давно уразумел, что здесь, на земле, жизнь складывается по каким-то иным законам, нежели в море и, возвращаясь из очередного рейса, уже переставал удивляться непредсказуемости ожидавших его на берегу перемен.

Илона тем временем разлила кофе в шестигранные керамические чашечки и вместе с вазой печенья поставила на журнальный столик в углу комнаты.

– Ну, рассказывай, – сказал Каретников, с наслаждением сделав небольшой глоток. Напиток был превосходный; что-что, а кофе золотко-секретарша готовила отменно.

– Что рассказывать? – без энтузиазма откликнулась Илона, не отводя глаз от изучающего взгляда.

– Как идут наши дела, и вообще что новенького…

– Времена сложные наступили, – неопределенно ответила Илона. – Вы давно в Риге, Валерий Дмитрич?

– Вчера вечером прилетел.

– Понятно, – произнесла она нараспев. – Значит, прессу проглядеть не успели, не в курсе последних новостей?

– Откуда… – пожал плечами Каретников. – Я же говорю, пришел сюда в буквальном смысле с корабля на бал.

– Закончен бал, Валерий Дмитрич, – невесело усмехнулась Илона, – в буквальном смысле. Свечи погасли, публика…

– Погоди, – перебил ее Каретников, – говори, пожалуйста, ясней.

– Хорошо, попробую по порядку. Все у нас шло нормально, дела крутились, от вкладчиков отбоя не было. По депозитам на двадцать – тридцать процентов рост ежемесячно выдерживался, а месяца полтора назад… – Илона сделала паузу и достала из пачки сигарету, – да, примерно так, наше мудрое правительство взрывает бомбу. Принимается постановление – деятельность фирм, работающих с вкладами от населения и не имеющих на то специальной лицензии, запретить. А это как спичка в бочку пороха. Возникла паника, народ сломя голову бросился за своими кровными. Процесс пошел в одну сторону, представляете, что началось – крестный ход. А дальше клубок все запутанней – фирмы деньги вернуть не могут: у кого в обороте, у кого еще где, сами понимаете, при массовом наплыве это практически невозможно. А тут еще президенты некоторых фирм в бега ударились в буржуинские государства…

– И, разумеется, не с пустыми руками, – завершил за нее Каретников. – Плохиши. Да, Илона, но у нас ведь такая лицензия имеется?..

– Имеется, – подтвердила секретарь. – Ну и что, это уже никого не колышет. Вернее как, в отношениях с государственными органами у нас все в ажуре, а вот с клиентами… Клиент гнет свое – «гив ми мани» и весь разговор.

– Андэстэнд, – в тон ей произнес Каретников. – А как в этом плане обстоит в нашей фирме?

– Спросите что-нибудь полегче, – вздохнула Илона, и в ее глазах вновь мелькнула уже знакомая Каретникову грустинка. – Я уже сама ничего не знаю… и не понимаю. Просто голова кругом идет.

– Что я слышу? Нет, я не верю своим ушам, – с деланной бодростью откликнулся вице-президент «Пикадора», меняя позу в кресле. – И это говорит наш суперсекретарь, которую среди ночи разбуди – и любой ответ на любой вопрос, причем на четырех языках…

– Валерий Дмитрич, дело в том, – она медленно и отчетливо проговаривала каждое слово, – дело в том, что фирма уже три недели как фактически прекратила деятельность.

Благодушное настроение Каретникова сдуло, будто майский цвет порывом ветра.

– Прекратила? – переспросил он. – И есть акт о самоликвидации?

– Нет, – ответила Илона, – документально еще ничего не оформлено, но никаких операций уже не ведется. Да и люди, – бухгалтер уволен, агенты сами ушли, одна я и осталась.

– А Таланов? Таланов, где он и что? Чем занимается? – начал нервничать Каретников, наконец-то прочувствовав всю нешуточность ситуации.

– Игорь появляется здесь редко, все мотается, какие-то проблемы улаживает. Последний раз три дня назад был. На пять минут буквально заехал, забрал всю основную документацию, сказал, что поработает с ней дома. – Илона погасила сигарету и с иронией добавила: – Наверное, работает до сих пор.

– Значит, документации в офисе нет? – переспросил вице-президент, задумчиво барабаня пальцами по стенке чашки. – Ни по банку, ни текущей отчетности?

Илона молча кивнула.

– Тик-так. Ну а что в таком случае ты здесь делаешь?

– Присутствую. Фактически мои функции сведены к простому дежурству. Сижу, отвечаю посетителям, что начальство в командировку поохало за их денежками, чтоб не волновались. Аренда у нас до конца квартала оплачена, что будет дальше, не знаю – живу одним днем, а там пусть Таланов решает.

– Так значит шеф фирмы, говоришь, сейчас в Риге? – Каретников хлопнул ладонями по коленкам и резко поднялся.

– Я этого не сказала, – вставила Илона. – Но вчера, по крайней мере, он звонил в офис.

– А сегодня быть не обещался?

Илона молча пожала плечами.

– Ладно, буду ловить его дома. Озадачила ты меня, Илоночка, что и говорить.

Та невесело улыбнулась и ничего не ответила.

Уже в дверях Каретников обернулся и ободряюще подмигнул:

– Впрочем не будем заниматься домыслами, сегодня встречусь и Игорем и… Больше жизни, мадам, все будет в норме, все образуется. «Пикадору» пока рано в отставку, копье еще не притупилось, а? Ну, чао, и спасибо за кофе.

– Твоими бы устами, вице-президент, – беззвучно прошептала ему вслед суперсекретарь Илона.

2

Каретников направлялся к Серебрянскому. Два дня он безуспешно разыскивал Таланова, звонил ему чуть ли не каждый час, несколько раз заезжал домой и рано утром, и около полуночи – по нулям. Тот словно растворился. Справлялся у Илоны по телефону – нет, на фирме шеф не объявлялся и больше уже не звонил.

За это короткое время Каретников постарался как можно тщательней разобраться в ситуации, сложившейся вокруг фирм, подобных «Пикадору». Он успел просмотреть последнюю деловую прессу, кое-что удалось узнать от знакомых бизнесменов. В первую же очередь посетил банк, в котором находились латовые и валютные счета «Пикадора».

Больше всего его поразили два открытия. Одно из них – тотальный крах фирм, которые, подобно «Пикадору», принимали вклады под десять – двенадцать процентов ежемесячно. Положение в этом плане оказалось куда мрачней, чем обрисовала Илона. Десятки фирм с сотнями тысяч латов, как по мановению палочки невидимого дирижера, приказали долго и нескучно жить оставшимся в дураках вкладчикам. Многим основателям этих контор с пышными, туманными названиями удалось успешно упорхнуть в безвестном направлении, другим повезло меньше – они не успели вовремя свернуть свою бурную деятельность и втянуты теперь в муторные тяжбы и разбирательства со своими клиентами. Находясь под колпаком следственных органов, они плохо спят по ночам и видят только черно-белые тревожные сны. Третьим же не повезло и вовсе – они схлопотали порцию свинца и отошли от суетных своих дел в мир иной навечно. Кто тут приложил руку – взбешенные наглым надувательством кредиторы, неуступчиво-безжалостный рэкет либо иные силы – оставалось только гадать, ибо доблестная криминальная полиция дать ответы на все эти вопросы оказалась просто не в состоянии.

Пресса пестрела скандальными разоблачениями; продолжающие работать фирмы потеряли покой от нашествий не на шутку всполошившихся инвесторов, словом, какого-либо просвета в этой внезапно возникшей заварухе в ближайшее время не предвиделось.

Второе открытие его поджидало в коммерческом банке «Прогресс», который обслуживал их фирму. На полученной выписке остатки на обоих счетах приближались к нулю. Причем каких-либо поступлений за последнее время не наблюдалось, зато все дебетовые операции были проведены совсем недавно. Формулировка статей расхода Каретникову ни о чем не говорила, пояснения мог дать только бухгалтер либо сам Таланов, но с бухгалтером почему-то расстались, а Таланов… Каретникову просто не верилось, что с Игорем случилось что-то серьезное, но его загадочное необъяснимое исчезновение навевало нехорошие думы.

Вся эта неопределенность терзала вице-президента, у него возникла потребность посоветоваться, проконсультироваться с человеком опытным и компетентным, которому можно было бы довериться в столь щекотливой ситуации. И такого человека он знал. Это был Юлий Викентьевич Серебрянский, давний приятель его отца, бывший капитан, а позднее ответственный работник Латвийского морского пароходства. Ныне Юлий Викентьевич возглавлял крупную частную компанию по морским грузовым перевозкам с длинным и витиеватым названием. В деловых кругах Риги он слыл весьма авторитетным бизнесменом, был накоротке знаком со многими влиятельными людьми самых различных сфер, вплоть до чиновников правительства. К нему-то и надумал обратиться Каретников.

Серебрянский был несколько удивлен его звонку, им как-то не приводилось встречаться уже более года, но, несмотря на крайнюю занятость, он без колебаний назначил встречу в своем офисе в шестнадцать ноль-ноль и подробнейшим образом объяснил, как его разыскать.

Офис находился в Пурвциемсе неподалеку от Деглавского моста. Денек выдался приятный, дикая жара наконец отступила, и Каретников, будучи в центре, решил идти туда пешком, благо время позволяло совершить такую прогулку. Ему было интересно наблюдать перемены, происшедшие в городе за последние пару лет.

После скоропостижной кончины «нерушимого» Латвия, обретя независимость, мостила свою дорогу в будущее по собственному разумению. Зуд предпринимательства, охвативший почти все слои населения, стал приносить первые плоды – за этот короткий период облик Риги заметно преобразился. Столица стала чем-то смахивать на дамочку бальзаковского возраста, посетившую косметический салон. В ее центре на месте старых появились новые фешенебельные отели с самыми невероятными видами услуг. Фирменные, с роскошной рекламой магазины, под завязку затоваренные импортом, встречались теперь на каждом шагу. Впечатляло и обилие автомобилей иномарок, нередко самых престижных моделей. По количеству мелких магазинчиков, всевозможных салонов и разнокалиберных кафеюшек Рига уже не уступала крупным городам благополучного Запада. И все нарядно, аккуратно, со вкусом: каждому клиенту везде рады – с вниманием встречают, с улыбочкой проводят.

Но это были видимые глазу перемены. В поспешно открестившейся от «кошмарного советского прошлого» Латвии одновременно шли и другие процессы. И совсем не те, которые в свое время проповедовал для Союза не в меру говорливый главный архитектор Перестройки. Пошел процесс вывода российской армии из Прибалтики, процесс возвращения собственности бывшим ее владельцам, процесс размежевания государственными границами, процесс расслоения народа на граждан и неграждан, на богатых и бедных… Словом, развернувшись на сто восемьдесят градусов, суверенная республика рванула в Капитализм, напоминая при этом малоопытного марафонца, у которого усердия и азарта хоть отбавляй, а силенок и тактической смекалки маловато.

Здание, в котором располагался офис Серебрянского, Каретников отыскал не сразу. Оно затерялось в дебрях беспорядочно натыканных многоэтажек рядом с каким-то детсадом и, в отличие от других близлежащих домов, было выкрашено в странный морковный цвет. На просторной стоянке возле дома «елочкой» расположились около двух десятков легковушек и пара микроавтобусов. У некоторых машин крутились «деловые» в светлых рубашках и галстуках, со связками ключей на поясах и неизменным мобильным телефоном в пятерне. Каретников прошел мимо и, поднявшись по бетонным ступеням, толкнул тяжелую, внушительных размеров дверь.

После яркого уличного солнца свет в прохладном вестибюле казался явно недостаточным, и Каретников даже остановился, привыкая к новой обстановке. Впереди был холл с журнальным столиком и креслами, одну из стен покрывал внушительный гобелен. Здесь же, рядом с лифтом, была проходная с никелированной вертушкой. В застекленной кабинке сидел вахтер, за ним, у пульта, мордастый молодец в непонятной форме с наручниками на ремне и в солнцезащитных очках на мясистом носу. Вахтер вежливо поинтересовался у Каретникова, куда он и к кому, Каретников ответил. Тот кивнул и, не спросив никаких документов, сказал:

– Проходите. Вам третий этаж, секция триста шесть.

Поднявшись на лифте, он оказался на площадке в форме квадрата. Прямо у огромного во всю стену окна стояла группа людей, в основном, в шортах и простецких майках. Обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами, они лопотали между собой то ли по-фински, то ли по-шведски. Вдоль других стен шли двери с табличками и номерами. Каретников миновал иностранцев и, обогнув раскидистую пальму в лакированной кадке, сразу уткнулся в нужную дверь. Нажал кнопку переговорника и, услышав в ответ приятный женский голос, доложил о себе. Раздался щелчок запора, он открыл дверь и оказался в приемной.

Миловидная секретарша в белоснежной блузке, сидевшая за отделявшим ее от посетителей полукругом барьером, привстала и с дежурной улыбкой еще раз осведомилась:

– Вы – Валерий Дмитриевич?

– Абсолютно верно.

– Очень приятно, – ровным, словно записанным на автоответчик голосом, сообщила она. – Юлий Викентьевич ждет вас. Пожалуйста, по коридору и вторая дверь налево.

– Благодарю.

Офис Серебрянского даже при беглом взгляде производил солидное впечатление. Добротный пружинистый палас, на стенах с дорогими обоями зеркала, акварели, симпатичные цветы в горшочках. Не говоря уже о прекрасно обставленной приемной с ее компьютерами, новейшими средствами связи и мощным холодильником «Розенлев». Чувствовалось, что дизайн тут продумывался весьма тщательно и денег на это явно не пожалели. Скромная обстановка «Пикадора» на таком фоне выглядела бы просто убогой.

Серебрянский встретил его с широкой улыбкой, как самого дорогого гостя. Распахнув объятия, он шагнул ему навстречу и зачастил:

– Ну, здравствуй, Валерик, здравствуй. Рад видеть, очень рад. Ругать тебя буду, да-да еще как буду. Долго не объявлялся, забывать стал, а? Эх, молодежь, нельзя со стариками так, и вы от этого не уйдете…

– Это вы-то старик? Ох, Юлий Викентьевич… Да вам еще горы воротить по плечу.

Они обменялись крепким мужским рукопожатием. Серебрянский был в кабинете не один, кроме него там еще находился тучный лысый мужчина. Его крупная голова при фактическом отсутствии шеи производила впечатление торчащей из грядки репы. Высокий лоб усыпан бисером испарины, невыразительные рыбьи глазки в обрамлении белесоватых ресниц смотрели холодно, не мигая, точно это были и не глаза, а так, две пуговицы. По-отечески похлопывая Каретникова по плечу, Серебрянский подвел его к толстяку и представил:

– Каретников Валерий Дмитриевич, сын моего старинного друга, потомственный моряк, механик от бога. Мы с его отцом на ролкерах на Черном море в семидесятых капитанили. Молодые еще были, да в Одессе! Эх, да что там говорить…

Каретников протянул руку, мужчина пожал ее и коротко представился:

– Ласманис.

– Оскар Адольфович всегда скромничает, – заметил Серебрянский, кивая на толстяка. – А он мой зам по оперативным вопросам, моя, можно сказать, правая рука, человек вездесущий и разносторонний, без преувеличения скажу – палочка-выручалочка всей нашей фирмы.

«Вот уж никак бы не подумал», – отметил про себя Каретников, ибо внешний облик соратника Серебрянского как-то не вязался с его характеристикой.

Покончив с формальностями, Юлий Викентьевич усадил гостя и, открыв дверцу встроенного в стену бара, спросил:

– Что будем пить, господа – «смирновочку», джин с тоником, что-то полегче?

– Мне полегче, – попросил Каретников. – От жары этой и так котелок плохо варит, а у меня разговор к вам, Юлий Викентьевич, притом очень непростой.

– Что ж, раз так – настаивать не буду, – сказал Серебрянский. – Могу предложить легкое французское вино. Устроит?

– Вполне, – ответил Каретников.

– Ну а мы с Адольфовичем по коньячку.

Серебрянский поставил на стол бутылки, рюмочки, разломил на блюдечке большую плитку шоколада:

– Пардон, как говорится, за скромную сервировочку, но у нас не банкет, деловая встреча. Ну, Валерик, со свиданьицем!

Чокнулись, выпили.

– Ну, что у нас на душе, Валерий Дмитриевич, выкладывай. Если проблемы какие – попробуем разобраться, чем сможем – поможем. Так, Оскар Адольфович?

Толстяк важно причмокнул и сделал подтверждающий жест, какие, мол, вопросы.

– Видите ли, Юлий Викентьевич, – замялся Каретников, потирая подбородок, – дело, по которому я пришел…

– Говори смело, – ободрил его Серебрянский, – здесь чужих нет.

– Я нисколько не сомневаюсь, – тихо, но твердо произнес Каретников, – но случай тут особый и, если б разговор касался только меня…

– Врубаюсь, – понимающе кивнул Юлий Викентьевич, – тебе видней. Извини уж, Оскар Адольфович, у моего молодого друга нечто конфиденциальное.

– Какие там церемонии, – добродушно отмахнулся толстяк и, с несвойственным для таких людей проворством оставив кресло, попятился к двери. – Если дело того требует… с вашего позволения я растворяюсь.

И он, бесшумно прикрыв за собой дверь, и впрямь точно растворился, был – и нету. Они остались один на один.

– Ну, хорошо, а теперь в бой, – сказал Серебрянский, вальяжно пригладив свои роскошные седины. Его умные, по-молодому блестящие глаза, были полны искреннего участия.

– Так вот, Юлий Викентьевич, – начал Каретников, – наверно для вас это будет новость, но я, кроме того, что хожу в море, здесь на суше являюсь вице-президентом фирмы «Пикадор». А фирма «Пикадор»…

– Знаю, знаю, – вставил Серебрянский. – Попадалась ваша реклама в газетах с этаким Дон-Кихотом на коне.

– Тогда слушайте дальше…

И он, стараясь ничего не упустить, поведал о своем незапланированном возвращении в Ригу, о том, в каком состоянии дел застал фирму, о необъяснимом отсутствии Таланова. Сообщил еще ряд важных на его взгляд подробностей и в заключение со вздохом добавил:

– Вообще клубок запутался донельзя, за какую ниточку тянуть, даже не представляю.

Юлий Викентьевич сидел в кресле, положив ногу на ногу, и слегка покачивал носком туфли, будто нажимая на невидимую педаль. Его взгляд был неотрывно направлен на этот носок туфли, и со стороны могло показаться, что думает он о чем-то своем, витая в мыслях далеко за пределами комнаты, но стоило Каретникову замолчать, он, точно встряхнувшись после сеанса гипноза, энергично потер виски, и, повернувшись к Валерию, почему-то спросил:

– Ты куришь?

– Не курю. Давно уж бросил.

– Одобряю, – похвалил Серебрянский. – Дым он и есть дым и больше ничего. Я, правда, иногда балуюсь, но в пределах строгой нормы. А теперь давай кое-что уточним. Когда была образована ваша фирма?

Каретников ответил.

– А как тебя угораздило угодить в вице-президенты?

– Таланов предложил, создание фирмы – его идея.

– Давно его знаешь?

– Это старей товарищ, можно сказать даже больше – друг. Очень толковый, кстати, парень.

– Понятно, дальше…

– Ну, однажды он разыскал меня, предложил встретиться через день, обсудить одно важное предложение. Я согласился. Он приехал на встречу с готовыми бумагами: проект устава, бизнес-план, некоторые расчеты плюс кое-какие идеи изложил устно. Все выглядело убедительно. А после этого предложил стать его компаньоном.

– На каких условиях? – поинтересовался Серебрянский. – Он ведь знал, что ты птица несвободная.

– Безусловно, – подтвердил Каретников. – Дело было еще в зародыше, проект существовал только на бумаге – нужны были средства на аренду офиса, на обстановку. А я тогда как раз свой «Рено» продал. Ну, Игорь под этот случай и предложил войти в долю, дать бабки на организационные расходы с последующим возвратом, а чтоб не было никаких сомнений, предложил место в своей команде.

– Так-так, с этим все более-менее ясно. – Серебрянский поднялся и неспеша заходил по кабинету. – Ну и вернулся тебе твой взнос?

– До последнего доллара. А на что б я тачку новую взял? Нет, тут все о'кей. И оклад мне аккуратно платили, как и оговаривалось. В конце года процент от прибыли…

– Оклад… процент, – хмыкнул Серебрянский. – А ты хоть немного в деятельность вашей конторы вникал, в документацию хоть изредка заглядывал? Или дальше титула свадебного генерала не пошло?

– Ну, почему же, – возразил Каретников, – от меня ничего не скрывалось. И отчеты смотрел, и контракты, договора. Не скажу, что во все вникал скрупулезно, но в целом, картину, мне кажется, представлял.

– Извини, Валерик, когда кажется, знаешь, что делают, то-то… – и продолжая ходить по комнате, Юлий Викентьевич как бы вскользь поинтересовался: – Так что у вас там на счету было в последнее время? Есть хоть о чем говорить?

– На латовом около полутора миллионов, на валютном четыреста тысяч. В баксах.

– Фьюи, – присвистнул Серебрянский, замерев на месте. – А я-то было думал, вы так, по мелочам скребете.

«Хм, а этот Таланов шустрый мальчик, – отметил про себя Юлий Викентьевич, – поработал ударно. При такой-то конкуренции»…

На какое-то время воцарилось молчание. Потом Серебрянский сел напротив Каретникова и, глядя ему прямо в глаза, с некоторым сожалением в голосе проронил:

– Вот что, Валерик: не хочу пока говорить, что ты жутко влип, но дело твое мне видится гораздо серьезней, чем я предполагал сначала.

– Объясните почему, – осторожно попросил Каретников, и на душе его вдруг сделалось нехорошо, тоскливо.

– Еще спрашиваешь, – в голосе Серебрянского зазвучала неприкрытая ирония. – С фирмами, как ваш «Пикадор», сейчас такая каша заварилась, хлебать – не расхлебать. Сложно тут все, кто прав, кто виноват в этой замороке сразу не разобраться. Фирмы лопаются, владельцы бегут, вкладчики их ловят. Интрига закручена дальше некуда, ни дать ни взять – чистый детектив с продолжением. Но если тебе интересна моя точка зрения на эту ситуацию, скажу.

– Конечно, Юлий Викентьевич, – горячо откликнулся Каретников, – за этим, можно сказать, я и здесь.

– Так вот, не буду утверждать категорически, но в подавляющем большинстве это все-таки были заготовители.

– Кто-кто? – недоуменно переспросил Каретников.

– Ну, эти, преемники контор типа «Рога и копыта» с той лишь разницей, что там якобы заготавливали вторсырье от животноводства, а здесь – продукты овощеводства. Лихие парни рубили с плеча сумасшедшую капусту, а дальше – кто во что горазд. И что поразительно: схема срабатывала самая что ни на есть примитивная – стул, стол, телефон и рекламный растрезвон.

И он, откинувшись в кресле, довольный собственным каламбуром, сдержанно рассмеялся, а потом продолжил:

– А тех, кто привык клевать на всякую соблазнительную приманку, в любые времена хватало, а в нынешнее, смутное, тем более. Вот и нес народец этим благодетелям свои трудовые кровные, из тех, что на черный день в чулке хранились. Ну его и прокатили… со свистом. Мне, Валерик, заготовители такие чем-то пираний напоминают: налетают стаей на поживу, растерзали, слопали в один момент – и врассыпную. Наглые, алчные, коварные… Хочешь один свежий пример? Встречаю я как-то своего хорошего приятеля. Он в свое время фотокором работал в нашей ведомственной газете, сейчас ее ликвидировали, но не в этом дело. А вообще Гунар большой спец в своем деле, таких фотографов в городе раз-два, обчелся. Это так, к слову. Разговорились мы с ним о том, о сем, коснулись и этой темы. Я у него спрашиваю: «Ну как, Гунар, ты свои капиталы еще ни в какую фирму не сдал под двенадцать-четырнадцать процентов?» А он, надо сказать, мужик не из бедных. «Не сдал, – отвечает, – и не собираюсь». И рассказывает: «У меня в доме напротив расположилась одна такая вот фирма, „Изумруд-Альфа“ называется. Мои окна в их окна, считай, смотрят. Насмотрелся я на этих деятелей! Ну, днем, когда к ним клиентура наведывается, там еще более-менее пристойно, а чуть смеркаться начнет – понеслась! Окна нараспашку, музыка вперемешку с бабским визгом так, что у меня стекла дрожат. Машины „мерседесики“ то и дело к подъезду прируливают, в них девочки заказные, из багажников шампанское ящиками заносится, пробки аж на улицу вылетают. Ну, словом, бордель да и только, а кто ж в уме здравом в бордель деньги понесет – там их только просаживают, а не преумножают». Гунар как в воду глядел – эта фирма одна из первых лопнула, шеф под следствием. Вот такие эти пираньи, в принципе, безмозглые рыбешки. К счастью, не они правят бал в океане деловой жизни, хоть и развелось их тьма тьмущая. Ты как моряк конечно знаешь, кто настоящий хозяин в океане…

– Акулы, – полуутвердительно-полувопросительно проговорил Каретников.

– Соображаешь, – снисходительно улыбнулся Серебрянский. – Да-да, именно акулы. А если перенести ситуацию на нашу земную жизнь – то здесь всегда будут править не только сильные, но к тому же умные. А эти мальчики из фирм однодневок хоть и имеют сильные челюсти и острые зубки, но способны лишь отобрать и проглотить, а дальше… дальше все как у этих безмозглых пираний, извилин-то не больше. Знаю я таких нуворишей, что при развале Союза погрели руки: кто вагон купрума из России толкнул, кто оружием из воинских частей приторговывал, а кто на бензинчике российском опять же разжился. И по недалекости своей решили они, что игра сделана, все – место под солнцем завоевано: машины дорогие накупили, побрякушки любовницам, из казино не вылазили, по Таиландам разъезжали. Понапяливали малиновые пиджаки, чтоб их за версту все различали, как ремонтников на дорогах. Помнишь, как в фильме «Кин-дза-дза»: желтые штаны – присаживаться два раза! Великий фильм, а режиссер провидец гениальный!

– Сто процентов согласен, – отозвался Каретников. – Фильм – предсказание, не чета глобовским пророчествам. Особенно это: «Тут моя планета, я – чатланин, ты – пацак! Одень колокольчик!» Ну все как в Латвии! Мы здесь пацаки, причем в самом прямом смысле, ведь наоборот это как кацап читается.

– Хм, а действительно, – согласился Серебрянский. – Ладно, закончу мысль. Так вот, большинство этих скороспелых свое уже отжировало. Теперь эти ребятки не то что в Таиланд, а в Таллинн не съездят, в казино не показываются, а машины по ломбардам раскидали – жить-то как-то надо!