Текст книги "Ресурс Антихриста"

Автор книги: Сергей Белан

Соавторы: Николай Киселев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Я вот все хочу спросить, кем ты, Олег, работаешь, раз тебя в командировку в такую даль послали? Коммивояжер, что ли?

– Да нет, Толян, никто меня сюда не посылал, я по своей воле приехал, – пояснил Верховцев. – А занимаюсь я частным сыском, попросту – частный детектив.

– Детектив?! Да, не слабо… – восхищенно протянул Толян, глядя на своего соседа округлившимися глазами. – Знаешь, с археологом встречаться доводилось, с командиром подводной лодки водяру хлестал, даже с кинорежиссером известным целый час разговаривал, а частного сыщика впервые так вот вижу. Нет, братан, за такое, дело надо непременно выпить.

Олег не успел моргнуть глазом, как тот уже подсунул ему наполненный стакан.

– Все, Толян, как хочешь, а это последний заход, – предупредил он, возвращая пустую емкость. – Ты, я вижу, парень хлебосольный, рубаху последнюю, если надо, снимешь, но дело есть дело. Мне в Феодосии надо в форме быть, чтоб все нормалек…

– Б-будешь! От-от… отвечаю на все сто! – Толян поднял стакан кверху, язык у него заметно заплетался. – Б-будешь в форме «Адидас», будешь кадр высший класс! Пью за тебя, балтийский друг, за твою удачу и за всех частных детективов всего мира! Н-не в-возражаешь?

– Ни в коем случае, – в тон ему ответил Верховцев.

– Извини, О-олег, я уже кажись… того… с-сам понимаешь, на старые дрожжи… – промолвил Толян, убирая стакан и почти пустую бутылку в сумку. – И кого же ты ищешь у нас в Крыму, если не секрет?

– Да как тебе сказать, одного гуся ищем, – помедлив отозвался Олег. – Вот ты рассказывал, как пощипать виноград ездил, ну, а я с командой обормотов приехал сюда пощипать одну птичку перелетную. Гусь очень жирный – дело за главным – его отыскать. Четыре дня потратили, пока все без толку.

– Так он что, где-то в Феодосии скрывается?

– В Феодосию я еду по другому поводу, – уклончиво ответил детектив. – Извини, Толян, оставим эту тему. Дело, которым я занимаюсь, очень непростое, в двух словах о нем не расскажешь, да и многого, сам понимаешь, я тебе сказать не могу.

– Я понимаю, следственная тайна, сведения огласке не подлежат. – Толян глянул в окно. – О, подъезжаем, сейчас Старый Крым… У меня бабулька, мать отцова, здесь живет, приболела вот, везу ей лекарства.

– Нужное дело, – одобрил Верховцев. – Стариков наших нам забывать нельзя, они свою жизнь правильно прожили, честно, без кукиша в кармане, а жизнь им под старость разбитое корыто подсунула за все их труды. Несправедливо это, согласись, и надо что-то с этим делать, а?

– Толково говоришь, Олег. И вообще, я сразу почувствовал, ты – мужик свой. А, знаешь что… – Толян достал из сумки смятую газету, что-то написал на ее полях, а затем, оторвав клочок, протянул его Олегу. – Вот, адресок… Если еще случится, окажешься в Крыму, и будет возможность, заезжай. Рад буду принять – где остановиться есть, шашлычка сбацаем, в горы сходим, я тебе такие места покажу, какие не каждый еще и видел!

– Спасибо, Толян. Скажу откровенно, рад был с тобой познакомиться. Я Крым люблю, если приеду отдыхать, даю слово, обязательно к тебе заеду. Знаешь, можно нагородить границ, наставить таможен, даже отменить поезда и самолеты, но расстояния до любимых мест от этого все равно не изменятся…

Автобус уже ехал по довольно крупному населенному пункту.

– Вот я и выхожу, – Толян протянул на прощанье руку. – Ну, счастливо тебе, и, главное, удачи! Да, я там фамилию свою не написал. Фамилия у меня, можно сказать, знаменитая, хоккейная – Якушев, запомнил?

– Схвачено.

Они крепко пожали руки и Толян направился к выходу.

Постояв с четверть часа на автостанции, автобус покатил дальше на Феодосию. Бимбер деда Христофора все же дал о себе знать, Верховцева сморило и он весь оставшийся отрезок пути проспал, как убитый.

5

Операция по похищению дочери владельца Ялтинских магазинов, у которого Костя, как выяснилось, работал каким-то замом по финансовой части, подошла к своему решающему, заключительному этапу. Верховцев в назначенный день с раннего утра умотал в Феодосию и это избавляло заговорщиков от излишних объяснений по поводу своих планов.

Одно было плохо – утро для обоих рижских «джентльменов удачи» выдалось тяжелым, впрочем, таким, каким для них было каждое утро в солнечном Крыму. Не знающая пощады, суровая, тяжелая дубина похмелья отделала их надлежащим образом, – красные глаза, помятые физиономии, распухший, одеревенелый язык… Но самым мерзким было ощущение того, что в черепную коробку, неведомо каким образом, проник дятел и монотонно долбил воспаленные извилины своим клювом. Каждый, постанывая, в душе проклинал последнюю рюмку, но это не могло разжалобить тупого бесстрастного дятла, который с завидным постоянством продолжал свою изуверскую работу.

Жалкое, болезненное состояние исполнителей делало весьма проблематичным их участие в деле. Но отступать было поздно, маховик был раскручен и давать команду «отбой» Костя не собирался. Сообщив, что автобус уже стоит в условленном месте, он бодро отправился в офис, осуществлять общее руководство и контроль за операцией. Ключи от вагончика лежали в кармане Аркаши, последние инструкции были получены и уже успели вылететь через другое ухо. Отсчет времени пошел…

Цепляясь ногой за ногу, бредя расхристанно, будто цыгане в полицию, они, как обычно, доковыляли до знакомой пивной.

– Я таким пивом лечиться сегодня не желаю, – жалобно проблеял Аркаша. – После него понос как при дизентерии.

– Да уж, серишь дальше, чем видишь. Сегодня нам такое не годится, – согласился с ним Гриф. – Пойдем-ка к бочке, разливного «Каберне» литруху бахнем.

У бочки, в каких раньше продавали квас, терлось несколько существ, по всей видимости, когда-то бывших мужчинами, в безумной надежде опохмелиться «на шару». Получив по заветной кружке кроваво-рубинового вина, похитители детей удалились под ближайший кипарис. Холодное, кислое как прошлогодняя капуста, «Каберне» на удивление быстро возвратило им радость бытия – язык вдруг стал проворачиваться, колотун прекратился, сволочуга дятел, напоследок тюкнув по темечку, улетел. И лишь глаза похмеляющихся стали еще краснее, и со стороны могло показаться, что два жутких вурдалака с налитыми кровью очами жадно посасывают чью-то венозную кровушку из пивных кружек.

– Я давно хочу тебя спросить… – Аркаша повернулся к Грифу. – Только без обид, ладно?

– Да ты давай, без увертюр, – великодушно разрешил тот.

– Я слышал, что ты по молодости сидел, но за что?..

– Как раз за то, что по молодости взялся не за свое дело, – ответил Гриф. – Сопливая история получилась… Было мне восемнадцать лет, и я был студентом гуманитарного факультета. А что такое восемнадцать – жизнь бурлит, всего хочется, а денег – фиг, несчастная степуха не в счет. Как юноша понятливый, я уже соображал, что своим честным горбом на приличную жизнь не заработать, но и рисковать по-крупному тоже не хотелось. Но дьявол на выдумку горазд, подсунул искушение. Как на грех, подворачивается мне мужичок, вертлявый такой, глазки бегают, языком губы слюнявит, блатота, короче. И предлагает мне помочь ему толкнуть обручальное кольцо, золотое. Я, конечно, понимаю, что кольцо краденое, но риск вроде бы и невелик. Потолкаюсь, думаю, среди продавцов цветов напротив «Сакты» ну, и сдам – золото тогда в дефиците было, за полцены любая торговка схватит. Повертел его в руках, пригляделся – все вроде в норме – тяжелое, на солнце горит, проба четкая. Такое в те времена рублей сто тянуло, а мужичок-то себе всего кварт просит. Резон, как видишь, был. В общем, беру я это кольцо и легко так, без напрягу продаю его торговке одной, как сейчас помню, за шестьдесят рубликов. Тому типу отдаю двадцать пять, остальное себе. Это, к слову, больше, чем моя стипендия. Рассчитались мы с мужичком и расстались, – он меня не знает, я его не знаю. На лавочке у эстрады в Кировском парке все происходило. Через недельку примерно сижу я после лекций там же на скамеечке, подруливает ко мне тот же деятель и опять обручалки предлагает, но уже две штуки. Условия те же, только кольца покрупней, помассивней, а проба на них прямо как заголовок в «Правде». Ну, иду я туда же, к цветочницам. Покупательница нашлась сразу. Прошу восемьдесят рублей за колечко. Мне их отсчитывают и, как только я их сую в карман, какие-то добры молодцы закручивают мне руки за спину, пихают в тачку и везут прямичком в Управу. Я поначалу был спокоен – будут шить продажу краденого, а я скажу, что нашел, алиби у меня с утра до вечера, не подкопаешься. Это я так думал, а следователь думал по-другому. Шьют мне то, что и не гадал – мошенничество. Кольца мои оказались не краденые, а всего-навсего медные. Если уж быть точным, то даже и не медные, а из материала бериллиевая бронза или что-то похожее по названию, короче, сплав какой-то, теперь уж подзабылось. И проба на них, разумеется, стояла фальшивая, а большая затем, чтобы любой идиот без очков разглядеть мог. У аферистов на доверии такой понт «толкнуть гайку» называется. Но это я уже в камере для подследственных уяснил. Менты быстро сообразили, что им попался лох, и не стали мне довешивать изготовление и сбыт фальсифицированного ржавья, включая и царские червонцы, но по сути мне два года для порядка припаяли. Отсидел, правда, только один год, по амнистии вышел, но научился многому…

Гриф приложился к кружке, отхлебнул кислячка и задумчиво уставился в подернутую легкой дымкой морскую даль.

– Так расскажи, чему ж ты там такому научился, – ненавязчиво попросил Аркаша.

– О, да это тема обширная и за вечер не уложиться, – отозвался Гриф. – Наука там горькая, как у Ваньки Жукова, который, если помнишь, селедку не с той стороны чистить стал. В зоне, как на минном поле, прежде чем что-то сделать, сказать слово или просто шагнуть, надо сто раз подумать, а иной раз и этого не дают. Но главный вывод я вынес такой – если можешь сделать дело один, ни за что не заводи подельников. Некому будет на тебя показания давать и подставлять. И еще – без крайней нужды старайся не переступать грань между проступком и тем деянием, что подпадает под статью уголовного кодекса, тогда все будет хорошо. Сегодня я вроде как изменяю своим правилам, но… нужда, Аркаша, нужда, ситуация вынуждает, понимаешь. Я вляпался в такую передрягу, что Крым для меня уже отрыжка рижских заморочек, а потеряв голову, говорят, по волосам уже не плачут. Допил? Ладно, идем к автобусу…

Дорога до Ливадийского дворца заняла минут двадцать, но Аркаше они показались вечностью. Выпитое вино подействовало на Грифа неожиданным образом – уже за рулем его вдруг развезло, он стал не в меру весел и бесшабашен. Явно лихача, он яростно крутил «баранку», с пеной у рта горланил какую-то песню про пиратов и смахивал на сумасшедшего угонщика автотранспорта, рядом с которым даже небезызвестный Деточкин казался бы бледной тенью. Автобус то и дело кидало из стороны в сторону, и он несколько раз чуть было не нырнул в пропасть.

На языке не на шутку струхнувшего Аркаши вертелся многоэтажный мат, но он, опасаясь непредсказуемой реакции Грифа на нецензурные комментарии по поводу его водительских способностей, благоразумно предпочел воздержаться. Слава богу, встречных машин было немного, и патрули на пути следования их не остановили.

Прибыв, наконец, к цели, автобус развернули и поставили в заранее оговоренное место на обочине, сразу за крутым поворотом.

Аркаша не медля вытащил и проверил игрушечный кнопочный нож и такие же бутафорские наручники, и снова рассовал их по карманам. Потом повязал на шею яркую шелковую косынку.

– Приготовь веревку и пластырь! Минут через десять будь у того столба, чтоб я тебя мог видеть с тропинки, – напутствовал он Грифа, прежде чем покинуть автобус. – В общем, все как уславливались, ну, я пошел…

Гриф молча кивнул и сделал знак рукой, мол, будь спок, все будет как надо, в лучшем виде.

Через несколько минут Аркаша уже был на исходной позиции. Ждать пришлось довольно долго, автобус запоздал почти на полчаса. Когда же он, наконец, прибыл, из него вышли молодая, интересная девушка и две старушки. В подсознании у Аркаши появилась надежда, что за девушкой по тропинке поплетутся и старушенции, и дело сорвется по независящим от налетчиков причинам. Аркаше почему-то вдруг расхотелось ввязываться в это предприятие, которое стало казаться ему очень сомнительным и малоперспективным. Но вышло так, как и предполагал Костя – старушки, которым крутой подъем был явно не по силам, опираясь на тросточки, пошли по дороге в обход, по тропинке же в одиночестве поднималась только одна девушка. Отступать было поздно и Аркаша с решимостью стража государственной границы вынырнул из кустов прямо перед жертвой и грозно спросил:

– Мадам Анжела?!

Та, не понимая, что от нее хотят, от неожиданности остолбенела:

– Д-да… а… а с к-кем имею…

Сильный и хлесткий удар-пощечина, не дав ей договорить, опрокинул ее на землю. Аркаша выхватил «нож» и щелчком выпустил «лезвие».

– Встать, быстро! – угрожающе прошипел он.

Та немедленно подчинилась. Щека ее горела алым пламенем, из носа закапала кровь, а глаза были полны ужаса. Аркаша деловито накинул ей на запястье «браслет» и защелкнул его. Вторую половину он замкнул на своей руке. Ошеломленная пленница по-прежнему стояла не шелохнувшись. «А Костя был прав на сто процентов, – подумалось отважному злоумышленнику. – Влепить вначале оплеуху, чтоб блажить не вздумала, и все пойдет как по маслу. Воля к сопротивлению парализована, делай с ней, что хошь. Да, фактор неожиданности – великая штука!..» Он скинул с шеи платок и перед тем как двинуться, обмотал им запястья в наручниках – с расстояния могло показаться, что милая парочка идет, игриво забавляясь каким-то цветастым лоскутком.

– Сейчас выйдем на дорогу, шагай спокойно рядом и не вздумай дергаться, – строго наставлял ее Аркаша перед решающим отрезком пути. – Будешь вести себя тихо, к вечеру окажешься дома, пикнешь или еще что, – вырежу аппендикс без наркоза! – Свободной рукой он вытер ей под носом кровь. – Ты все поняла, коза безрогая?

Та чуть слышно буркнула нечто невнятное и безропотно засеменила за ним, растерянная и подавленная. Аркаша со свирепым выражением лица потомка янычара вел ее за собой, радуясь в душе, что все идет по плану, но, пройдя заросли и достигнув дороги, он резко сбавил ход. От печати триумфатора на его физиономии не осталось и следа – на условленном месте, где должен был находиться Гриф, Грифа-то не было и в помине. Он сразу же отпрянул назад, в кусты, потянув за собой и пленницу.

«Что делать?! Идти вдвоем к автобусу?! А если Грифа прихватили гаишники?! – лихорадочно работал Аркашин мозг. – Вдруг там разборка, а я припрусь с девахой на поводке… Нет, надо подождать, может, этот уродец появится…»

В течение десяти минут они трижды выходили на дорогу – Грифа не было. Положение становилось просто дурацким. «Вот-вот, этой дурехи хватятся и позвонят папаше, – рассуждал Аркаша. – Тот скажет, что она должна уже быть на месте. Начнутся поиски, выбегут на дорогу… Дело принимает дурной оборот, больше тянуть нельзя…»

Он еще раз выглянул из кустов, но ситуация оставалась прежней. Матюгнувшись про себя, он снял с обеих рук «игрушку»:

– Мадам, наше мероприятие откладывается. Мне очень жаль… Передавайте привет папашке – наша маоистская группировка помнит его коммунистическое прошлое. А теперь быстро в магазин! О нашей встрече не звони и помалкивай, для своего же блага. У нас руки длинные… топай!

Он проводил взглядом изумленную неожиданной развязкой девицу и, убедившись, что ничего подозрительного вокруг не наблюдается, пошагал в сторону автобуса.

Автобус стоял там же, где ему и положено было стоять, за поворотом, на прежнем месте. Дверь его была открыта. Неудачливый похититель, исполненный праведного гнева из-за сорванной операции, зашел вовнутрь и в недоумении огляделся – его напарничка не было и здесь.

Возмущению Аркаши не было границ. «Ну, раздолбай, Гриф ощипанный, я рискую, на подсудное дело иду, а этот гад, мало того, что все дело запорол, так еще и пропал с концами. Ну подонок, как таких земля носит?..» Взбешенный, он выскочил из автобуса и резвым шагом протопал вперед метров шестьдесят – семьдесят, озираясь по сторонам в надежде обнаружить пропавшего компаньона или хотя бы его следы.

Потом вернулся назад к автобусу и то же самое проделал в противоположном направлении. Однако этот короткий рейд никаких утешительных результатов не принес. Аркаша удрученно присел на ступеньку автобуса и, закурив сигарету, крепко призадумался. Сознавая весь идиотизм происходящего, он пребывал в явном замешательстве, не зная, что же ему предпринять дальше, – сидеть и ждать у моря погоды, бросить все и уехать в Ялту или…

Докурив, Аркаша остановился на третьем варианте – походить, обшарить ближайшие окрестности и все-таки попытаться отыскать загадочно сгинувшего подельничка. В вождении автотранспорта он был полный профан, а уехать, оставив автобус без присмотра, было чревато непредсказуемыми последствиями и возможными неприятностями для Кости, перед которым они уже и так, кажется, опозорились.

Около получаса он бродил в районе автобуса, тщательно обследуя придорожный кустарник, и уже когда, отчаявшись, решил закругляться, запнулся за какую-то корягу, которая при рассмотрении оказалась торчащей из куста ногой… ногой Грифа. Вторая же была поджата к животу; широко расставленные руки лежащего, казалось, обнимали землю прощальным объятием, словно он расставался с ней навсегда.

Первая жуткая мысль Аркаши, что Юрий Юрьевич уже не жилец, к счастью, оказалась ошибочной – потревоженный, тот повернулся на бок и, подложив ладонь под щеку, продолжал себе безмятежно дрыхнуть, похрапывая и причмокивая во сне губами, как младенец. Эта идиллическая картина здорового отдыха на лоне природы окончательно вывела Аркашу из себя – он не стал сдерживать обуявшие его эмоции и в сердцах, от всей души, влепил ногой пенделя по отставленной заднице Грифа. Тот вскочил, как подброшенный батутом, и, продирая глаза, заголосил:

– Не знаю ничего… шел мимо… стоит… зашел… ждал… заснул!

– Да заткни пасть дышлом! – остановил его обозленный Аркаша. – Какого хрена ты здесь распластался? Ты где должен быть, кретин недоношенный?! Или тебе при родах мозжечок акушерка повредила?!

– А… а где эта лахудра? Ты что, ее упустил? – спросил Гриф, потихоньку приходя в себя.

– Он еще спрашивает! – обомлев от неслыханной наглости, Аркаша готов был броситься на Грифа с кулаками. – Да я тебе сейчас брови без наркоза оторву!

– Сам такой! – невпопад брякнул Гриф.

Это было уж слишком. Аркаша кинулся к Грифу, завязалась схватка, которая в условиях густого кустарника больше напоминала возню. Аркаша был моложе и порезвей, Гриф же поопытнее в драке и использовании подленьких приемов. В конце концов они, подскользнувшись, оба упали наземь и неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы Гриф вдруг не гаркнул:

– Все! Хорош! Сматываться надо!..

Чувство опасности пересилило бойцовские настроения и они, наскоро отряхнувшись, через минуту уже были в автобусе.

Гриф сел за руль, мотор заревел, и они, развернувшись, покатили назад, в Ялту.

– Так что случилось? Ты что, отрубился? – поостыв, осведомился Аркаша.

– Можно считать так, – миролюбиво откликнулся Гриф. – Ждал тебя, ждал… Знаешь, здесь в Крыму такой воздух, его можно пить… Я просто балдею! Затянуло в сон, как на маковом поле. Ох, ты знаешь, я тут жить остался бы, до рая немного недотягивает.

– Тебе, Гриф, «Каберне» противопоказано, причем категорически, контакты в башке замыкает, глупость так и искрит. Все было на мази и бабу пришлось отпустить…

– Тю! – махнул рукой тот. – А я смотрю философски… если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло… Может оно все и к лучшему!

– А Косте что скажем? – спросил Аркаша.

– Косте? – Гриф сплюнул под ноги. – Ничего, пока доедем, что-нибудь придумаем. Слепим, например, легенду под названием «Героическая», я в этом плане и кандидатскую и докторскую защитил…

6

Верховцев открыл глаза, когда автобус прибыл на автовокзал Феодосии и последние пассажиры уже покидали салон. Вышел и, вдохнув полной грудью воздух с терпкими ароматами южных ветров, с удовольствием потянулся всем телом, чтобы размять затекшие косточки. Огляделся по сторонам и рядом с неказистым зданием автовокзала заприметил столь же неказистое сооружение с двумя традиционными, грубо намалеванными краской, буквами «М» и «Ж». Свое знакомство с городом Олег решил начать именно с этого заведения, тем более что к этому подталкивали вполне естественные обстоятельства.

Туалет оказался бесплатным и изысканностью интерьера не отличался; настенная живопись на присущую для подобных заведений тему переплеталась с литературными перлами на эту же тему в виде избитых афоризмов и переписки сексуально озабоченных посетителей самой различной ориентации. Сие народное творчество дополнялось пестрой мозаикой из карбованцев, припечатанных к стенкам после их использования в качестве средства личной гигиены.

«Народ знает, что делает, – подумалось Верховцеву. – Если деньги стоят дешевле газеты, то для нужд задницы логичнее потреблять деньги».

На привокзальной площади он обнаружил киоск горсправки, и это было кстати – перед отъездом в Крым он пару раз звонил Астаховой, чтобы узнать адрес ее отца, но не мог застать ее дома. В этом же киоске также продавались газеты, журналы и различные сувениры. Внутри него находилась молодая, смазливая девица, рядом с ней сидел коротко стриженый парень в спортивном костюме и что-то оживленно ей рассказывал. Одной рукой он придерживал свою даму за талию, в другой у него была банка пива, к которой он то и дело прикладывался. Музыка, звучавшая из колонок, заглушала слова молодого человека, но судя по реакции его подружки, которая непрерывно похохатывала, он заливал что-то смешное.

Верховцев терпеливо дождался, когда на него обратят, наконец, внимание, склонился к окошку:

– Девушка, мне бы адресок одного человека узнать…

Та посмотрела на него, словно в пустоту, и лениво протянула белый листик бумаги.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения… Напишите разборчиво.

Олег написал «Каретников Дмитрий», поставив после имени вопросительный знак, и возвращая листок, добавил:

– Год рождения я не знаю. Могу назвать только приблизительно, примерно тысяча девятьсот тридцатый – тридцать пятый.

– В таком случае – ответ завтра. Приблизительно после десяти, – безразлично бросила киоскерша, убирая листочек в свою папку.

Такой вариант его явно не устраивал и он в некоторой растерянности обмозговывал сложившуюся ситуацию.

– Вы что, плохо слышите? – насмешливо спросила девица. – Я же сказала, завтра после десяти.

– На слух пока не жалуюсь, – ответил Верховцев, надумавший разрешить возникшую проблему с помощью старого, как мир, но безотказно действующего, метода личной материальной заинтересованности. – Мне нужна карта-схема Феодосии, что лежит слева от вас. Вы не могли бы мне ее продать, скажем, за пять баксов?

Пока та с недоумением обдумывала странное предложение клиента, молодой человек, оказавшись куда более сообразительным, успел что-то нашептать ей на ухо.

– А, ну, конечно, о чем разговор, – спохватилась она, чуть погодя, и протянула Олегу его покупку, – а за адреском тогда минут через двадцать зайдите…

– Тогда сдачи не надо, – сказал Верховцев, отходя от киоска.

Чтобы скоротать время, он зашел на автовокзал и просмотрел расписание. Последний автобус на Симферополь уходил в восемь вечера. Глянул на часы – в его распоряжении было без малого семь часов. Затем он с удовольствием выпил холодненькой «Фанты», поглядел, чем торгуют в ближайших киосках и в назначенное время подошел к справочной.

– Вот, ваш адрес, – протягивая ему листочек и мило улыбаясь, сказала киоскерша. – Каретников Дмитрий Александрович, тридцать шестого года рождения. Других вариантов нет. Есть еще Дмитрий Тимофеевич восемнадцатого и Дмитрий Васильевич шестьдесят второго…

– Нет-нет, спасибо, это не то, – поблагодарил Верховцев, уходя с мыслью, что магическая сила доллара в очередной раз свершила свое маленькое рядовое чудо.

Он прочел адрес – улица Одесская, 3, квартира 122. Потом развернул схему города – указанная улица, как нельзя кстати, находилась недалеко и он, ободренный этим фактом, решил проделать свой путь пешком.

На поиски нужного дома времени ушло немного – самая обычная, ничем не примечательная пятиэтажка пряталась в жилом массиве среди таких же, как она, безликих однотипных коробок. Поднявшись на четвертый этаж, Олег нажал кнопку звонка у дверей, обитых дерматином. Ему никто не открыл. Через минуту он для верности позвонил снова, хотя и так уже было ясно, что хозяев нет дома. Подумав о том, что день все-таки рабочий, и они могут появиться попозже, ближе к вечеру, он принял решение прогуляться по городу. Сделав из схемы вывод, что центр города и его основные достопримечательности располагаются в районе набережной, он направился туда.

Набережная ему понравилась. Чистая, аккуратно выложенная белой плиткой, она, как и в Ялте, длинной полосой тянулась вдоль городского пляжа, но в отличие от главного курорта Крыма, не была столь шумной, многолюдной и помпезной. Здесь не попадались магазины и рестораны: по всему побережью один за другим, чередою шли санаторные корпуса, строгие и основательные. Народу на пляже было довольно много, однако купались лишь некоторые.

Дойдя до памятника Айвазовскому, он, свернув в ближайшую улицу, оказался у картинной галереи этого великого художника-мариниста, но возникшее желание осмотреть его знаменитые картины осталось неосуществленным – галерея в этот день, как назло, не работала.

Дальше дорога привела его к дому-музею Грина, одноэтажному беленому зданию с оригинальным входом, украшенным корабельными канатами, старинной лампой, каким-то бутафорским мешком, назначение которого Верховцев затруднялся понять. У ступенек, рядом с фрагментом корабельной мачты лежал еще и якорь. В выставочном зале, прохладном и слабоосвещенном, экспонировались картины местных художников, причем некоторые полотна, на его взгляд, оказались очень приличными.

После этого, Верховцев, слегка подзакусив в кафе с романтическим названием «Ассоль», заглянул в несколько магазинов подряд и, отметив скудность тамошнего ассортимента по сравнению с рижскими магазинами, добрел до центрального рынка. Послонялся еще и там и, не сделав для себя никаких открытий, опять-таки ориентируясь по карте, окольным путем снова отправился на Одесскую, в надежде застать, наконец, хозяев дома.

Он снова добросовестно понажимал кнопку звонка, но, как и в прошлый раз, безрезультатно. Спустившись на лестничную площадку между этажами, он закурил у распахнутого окна, раздумывая, что же предпринять дальше. До последнего автобуса оставалось еще полтора часа и запас времени был, хотя не было никаких гарантий, что хозяева могут вернуться в ближайшее время.

«Невезуха, – подумал Олег. – Возможно, они вообще куда-то уехали. Обидно – целые сутки козе под хвост…»

Он решил докурить сигарету, а после позвонить соседям и, может быть, что-то разузнать от них.

Послышались шаги, по лестнице кто-то поднимался. Стоя вполоборота, Верховцев боковым зрением увидел стройную блондинку в легком летнем платье и с пластиковым пакетом в руке. Глаза ее скрывали солнцезащитные очки. Женщина поднялась выше и, остановившись на площадке четвертого этажа, зазвенела ключами. Верховцев подумал, что это очень кстати и, погасив сигарету, поднялся вслед за ней. Женщина вставляла ключ в замочную скважину интересовавшей его квартиры!..

– Извините, вы… вы не скажете… – нерешительно заговорил он, не готовый именно к такому повороту событий.

Женщина обернулась и замедленным жестом сняла очки:

– Вы?!..

Верховцев от неожиданности на короткий миг лишился дара речи – перед ним стояла Наташа Астахова. Загорелая, с перекрашенными волосами и другой прической, она мало напоминала человека, с которым Олег совсем недавно встречался в Риге, и все же это была она.

– Вот уж действительно как в кино, – воскликнула она, также не в силах скрыть свое удивление. – Откуда вы здесь?

– Да так вот… занесло… – не придумав ничего поостроумней, ответил Олег.

– Надо же, такое совпадение – опять мы с вами встретились в подъезде и опять у дверей…

– С той лишь разницей, что в другом государстве, и еще, тогда вы уходили, а теперь, вроде как, вернулись. И судя по свежему загару, с пляжа.

– Точно, – с улыбкой подтвердила Астахова. – Ну, об этом, допустим, догадаться несложно. Нет, я другому поражаюсь – каким ветром вас сюда-то занесло, господин детектив? Неужели ваше расследование приобрело международный размах?! Я-то думала мы там в Риге тяп-ляп на ходу переговорили и уже все давным-давно быльем поросло.

– Да нет, Наташа, не поросло. Дело, можно сказать, в самом разгаре.

– Вы это серьезно?! – В ее возгласе смешались недоверие и искреннее удивление. – Вот уж никак не подумала бы. Ой, да что ж мы тут на пороге застряли! – спохватилась она, открывая дверь. – Заходите, Олег. Если я правильно запомнила, вас так зовут?

– Все правильно, Олег Верховцев, – сказал он, входя вслед за ней в квартиру. – Скажите, Наташа, а ваш отец как скоро должен появиться?

– Вы торопитесь?

– Последний автобус на Симферополь отходит через час.

– Вам крупно не повезло, папа вернется не скоро, – с сожалением произнесла Астахова. – Он с… с моей мачехой уехал к ее родне аж на Урал и будет только недельки через две. А вы что, специально из Риги к нему приехали?

– Как вам сказать… – замялся Олег. – Вообще-то нет. Основная цель моего приезда в Крым несколько иная… А сюда я приехал из Ялты.

– Ну, ладно, разберемся. Давайте-ка проходите, располагайтесь. Я сейчас по-быстрому приму душ, а потом нажарю бычков, и мы с вами поужинаем. Здесь на каждом шагу продаются великолепные черноморские бычки, у нас таких не бывает. Я просто обожаю их жареных, вкуснотища – пальчики оближешь! А уезжать вам сегодня нет смысла. Ну, доберетесь вы до Симферополя к полуночи, а дальше? Транспорт не ходит, такси разорительно.

– В принципе-то вы правы, – озадаченно пробормотал Олег.

– Права, еще и как права. Знаете, как говорят: мужчины – они умные, а женщины – мудрые. Так что, слушайте и внимайте – квартира здесь двухкомнатная, разместиться есть где, а потому никуда вы сегодня не поедете. Не могу ж я, в самом деле, своего соотечественника на ночь глядя за дверь выставить, да еще на чужбине.

– Убедили, – подумав, сказал Верховцев. – Тогда сделаем так: вы идете под душ, а я иду в универсам. Я видел здесь в продаже «Мускат белый Красного Камня». Это же редкость, королевское вино! В Ялте мне оно не попадалось. А напасть на него и не попробовать – это просто преступление.