Текст книги "Ресурс Антихриста"

Автор книги: Сергей Белан

Соавторы: Николай Киселев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Часть четвертая
АГЕНТСТВО «ОЛВЕР» В ЕДИНСТВЕННОМ ЧИСЛЕ

1

Они жили недалеко друг от друга, и Адвокат уже давно собирался навестить Грифа. Его разбирало любопытство – что изменилось в жизни приятеля после того, как тот с его подачи сорвал солидный куш, но так как пруха продолжала сопутствовать отставному менту, ему в жаркий период жатвы ассигнаций, сопровождаемый легкими запоями, было как-то недосуг, и эта встреча все откладывалась.

Столкнувшись с Грифом на улице буквально нос к носу, Адвокат был чрезвычайно поражен внешним видом и подавленным состоянием дружка. Тот, видимо, только вышел из булочной; он держал в руках скромный батон хлеба, который уже успел надкусить. Глаза Грифа были полны вселенской тоски, обычно холеная и ухоженная физиономия носила следы свежих побоев без какой-либо попытки их как-то закамуфлировать. Этот факт крайне насторожил Адвоката, но, стараясь скрыть свои эмоции, он, как ни в чем не бывало, для начала задал самый традиционный вопрос:

– Привет, Гриф! Как жив-здоров, как дела?

– Спасибо, хреновей не бывает, – невесело обронил тот.

– Что так? – вырвалось у окончательно сбитого с толку Адвоката.

Он в упор не мог себе уяснить, почему человек, к которому на днях, как манна с небес, свалилось в карман пять тысяч баксов, ходит точно занюханный бомж и вместо того, чтоб кутить в первоклассных кабаках и нежиться в объятиях элитных проституток, жует на ходу всухомятку банальную булку за двадцать сантимов. Адвокату, для которого с недавнего времени началась новая, розовая полоса в жизни, все это казалось нелепым и диким.

– Ты, Сеня, все равно не поверишь, скажешь – такого не бывает, – печально скуксился Гриф.

– Юра, мы же порядочные люди, – польстил ему Адвокат, тревожное любопытство которого переваливало через край, – какой тебе смысл меня накалывать?

– Теперь смысла нет, – уныло подтвердил Гриф. – Все, что можно было потерять, я уже потерял. Представляешь, Сеня, сначала оказаться на белом коне, а потом свалиться в кучу дерьма, от которого не знаешь как отмыться, это…

И Гриф запнулся, не зная, как бы поточней сформулировать постигшее его несчастье.

– Ну, я в душу лезть не хочу, смотри сам, – блефуя показным безразличием, проронил Адвокат. – Если не торопишься, зайдем давай в кафешку, вмажем, я выставляю.

– А у тебя что, бабки завелись? – подозрительно уставился на него Гриф, знавший безнадежную нищету Сени и его самого, как отъявленного «шаровика», готового кому угодно «упасть на хвост» ради рюмахи, другой любого пойла.

– Имеются. Провернул недавно одно забавное дельце, – небрежно, словно о чем-то обычном, сообщил Адвокат.

– Герой! А я вот тоже провернул… на свою голову, – пожаловался Гриф. – Ладно, пойдем, уговорил.

Недолго думая, парочка зашла в первую попавшуюся на пути точку. В полуподвале небольшого частного гастрономчика отпускали на разлив, и они заняли один из двух свободных столиков.

– По соточке и по бутербродику? – спросил Адвокат, доставая новый «лопатник».

– По двести и четыре бутика, два с ветчинкой и два с лососиком, – скорректировал его Гриф, с недоумением косясь на непривычный в руках Адвоката аксессуар, и добавил: – Это мне, а себе смотри сам, хозяин – барин.

Принесенную водку Гриф без лишних слов осушил залпом до дна, и, занюхав обкусанной булкой, с афоризмом «русские после первой не закусывают», отправил Адвоката за новой порцией. Сеня начал опасаться, что приятель уйдет в аут и забудет, зачем его сюда привели, но тот, ополовинив второй стакан, и плотно закусив, без напоминания сам завел речь:

– Случилось, май диэ фрэнд, это недавно. Подходит ко мне в «Омуте» один тип, весьма интеллигентной наружности и почти без предисловий спрашивает, мол, не хочу ли я неплохо заработать. Тип, скажу сразу, какой-то залетный, я его раньше у нас ни разу не наблюдал. Я, конечно, вначале навострился – ты ж знаешь, Сень, я и сам кого угодно могу на заработки завербовать хоть на Луну, а тут мне предлагают…

– Ну, и… – нетерпеливо подгонял его Адвокат, который знал предысторию этого дела не хуже самого рассказчика.

– Я хотел было спросить, кто он такой и с какой заморочки решил меня вдруг облагодетельствовать, но он намекнул, что за бабки, которые он отстегивает, мне лучше, в этом плане, прикинуться немым.

– И сколько же он тебе предложил? – для приличия осведомился Адвокат, знавший ответ заранее.

– А вот тут начинаются чудеса из рубрики «хотите верьте – хотите нет»… – Гриф по-ельцински поднял вверх указательный палец. – Он предложил… он предложил…

Гриф поспешно, словно за ним гнались, схватил со стола посудину и, влив в себя ее содержимое, придвинул к Адвокату: – Он предложил… повторить заход. Бог любит троицу, Сеня, еще сто и на этом финита.

Адвокат после несложных прикидок отметил про себя, что это в общей сложности уже будет пол-литра, но желание довести дело до конца взяло верх, и он в точности исполнил новый заказ.

– О'кей, рассказываю дальше, – подвигая поближе к себе стакан, продолжал Гриф. – Так вот, этот фрукт, в общем-то за плевую услугу предложил мне аж двадцать штук в баксах.

И он замолчал в ожидании последствий от произведенного эффекта, которые, впрочем, и не заставили себя ждать.

– Сколько-сколько?! – Адвоката словно пружиной подбросило вверх со стула, ибо сумма, названная Грифом, ровно вчетверо превышала ту, что он ожидал услышать.

– Я же говорил, не поверишь и все же это так – двадцать штук как с куста, чтоб мне сдохнуть на месте!

«Ах, Влад, сволочь, наколол! – в душе у Адвоката закипало законное негодование. – Разделил по-братски называется, вот и верь друзьям после этого. Наверняка раза в три цифру занизил, чтоб себе побольше урвать, знал, что я проверять после всех дел уже не сунусь, точно рассчитал… Ну, да ладно, бог не фраер, он все видит, – Грифа уже, кажись, наказал, а с главным затейщиком тоже разберемся – интересно посмотреть, как он будет выкручиваться…»

– Ну, а что потом? – спросил он у Грифа.

– А потом я так облажался – вспоминать тошно. Последний лох так бы не влетел…

И он, опуская подробности, горестно поведал о том, как угодил в засаду, сымитированную под водопроводную аварию, и что последовало за этим, сознательно умолчав о своем постыдном провале в турфирме при попытке отыграться за досадный промах.

– А сейчас меня пасут как козла на полигоне, – заканчивал свое повествование Гриф. – Там такая мафия, Адвокат, от них в куст не спрячешься, в затылок дышут. Живу в полном напряге, видишь, меня даже водка не берет, стресс! Вот мы с тобой тут торчим, а меня возможно на улице хвост поджидает. Кто знает, может и тебя после нашего рандеву под колпак возьмут.

– Да ну тебя, – струхнул Адвокат, не на шутку обеспокоенный подобной перспективой.

– А что ты думаешь, – видя побледневшее лицо собеседника, продолжал стращать Гриф. – У меня они все выпотрошили, теперь на заводилу выйти хотят. Если выйдут, скажу точно, ему п…ц с мраморной крышкой. – Он наклонился поближе к уху Адвоката, словно опасаясь, что их мог кто-то подслушать, и зашептал: – Там, Сенечка, строго криминальная фирма, они за свои бабки жопу наизнанку вывернут и дикобраза запихнут. На фоне такого удовольствия геморрой праздником покажется, понял? Когда меня на хате эти мордовороты по полу размазывали, небо с овчинку, все, думаю, отпрыгался, но бог миловал. Шкура пока цела, а жизни не стало – на каждом углу как партизан озираешься, без стопаря уснуть не могу.

– И что теперь ты намерен делать?

– Выбора у меня нет, – подвел невеселый итог Гриф. – Дергаюсь, как мандавошка в паутине, а бежать некуда. Выйти б на того деятеля, что меня на дело оформил, я бы знал как его потрясти, а потом на дно, как подводная лодка, или вообще из Латвии…

Адвоката вдруг осенило. Ему пришла в голову забавная, лихая мыслишка выловить еще хотя бы одну рыбку из мутной водицы загадочной, непредсказуемой истории.

– А как он выглядит? – на всякий случай поинтересовался Сеня.

– Тебе-то зачем?

– Мало ли. Рига – город маленький, ты его не знаешь, а я вдруг и встречался. Не забывай, я когда в ментовке работал, через меня столько проходило…

«А чем я собственно рискую», – подумал Гриф и слегка заплетающимся языком описал словесный портрет руководителя операции, впрочем, весьма приблизительный – черты незнакомца постепенно стирались в его памяти.

– Да, описание не ахти, – как бы между прочим отметил Адвокат. – Надо напрячь гемоглобины, стряхнуть с мозгов пыль, может, что и вспомнится.

– Напрягайся, только не пукни, – пьяно улыбнулся Гриф. – Если долго мучиться, что-нибудь получится, а за мной не заржавеет.

– Ну, мне пора, – сказал Адвокат, поднимаясь. Все, что он хотел выяснить, он выяснил, а заседать здесь далее в компании поднадзорного Грифа ему вовсе не климатило. – Если не возражаешь, выйдем по одному, береженого бог бережет…

– А-а, зассал, гвардеец, теплым дождичком, – подковырнул его тот, ощерясь, – очко-то не железное. Да линяй, линяй, мне глубоко по хрен…

Водка видать-таки сделала свое дело, и он заметно осовел.

– Тогда пока, – и Адвокат в спешке, даже забыв подать руку, зашустрил к выходу.

Грифа это нисколько не огорчило – в стакане у Адвоката осталась недопитая водка, да и свой был еще не совсем пуст. А тут еще молоденькие продавщицы включили магнитофон с забойными записями и плотные, тугие ляжки одной из них уже успели взволновать его пьяное воображение.

Адвокат же, тем временем шагая по улице, тщательно взвешивал все за и против. Идея сделать рокировку, и теперь уже Грифа навести на Перегудова с тем, чтоб еще раз поживиться на этом витиеватом деле, крепко засела в его голове и не давала покоя. Аппетит, как водится, приходит во время еды… «Конечно, Влада за такую подлянку пощипать надо, но аккуратно, чтоб ненароком не сдать бандитам, – рассуждал он. – Попадется Влад и мне хана, он и меня по дружбе не забудет, расшифрует в два счета…»

2

 
…В парке Чаир распускаются розы,
В парке Чаир зацветает миндаль…
 

Колдуя на кухне над недавно приобретенной сковородой с тефлоновым покрытием, Верховцев с истинным удовольствием слушал по радио концерт-ретро «Песни разных поколений». Пели Вертинский, Утесов, Русланова, Виноградов, Козин… От этих наивных, трогательно-нежных песенок веяло спокойствием, добросердечием и какой-то особой теплотой, и хотя Олег, знакомый с современной трактовкой истории того времени, не питал иллюзий в отношении его безоблачности, его атмосфера все равно представлялась ему отмеченной аурой оптимизма и человеколюбия, не в чету нынешним стервозным и непредсказуемым будням.

Верховцев готовил изобретенное им блюдо с придуманным им же названием «Камбоджа». Собственно говоря, это была обыкновенная яичница-глазунья в сочетании с поджаренными кружками томатов, ломтиками сладкого перца и лука, обильно сдобренная острыми специями и посыпанная зеленью петрушки. Сверху на все это ассорти выжимался сок одного лимона. Внешний вид его кулинарного изыска напоминал этюд абстракциониста, но слушая похвалу едоков, проводивших дегустацию, он был весьма горд.

Вообще, его холостяцкая жизнь, затянувшаяся до возраста Иисуса Христа, научила его во всех житейских проблемах полагаться только на самого себя. Кроме того, она способствовала открытию в нем дремавшего до поры до времени таланта незаурядного кулинара. И если работа в органах с ее беспокойным, рваным ритмом не позволяла Олегу углубленно постигать тайны поварского искусства, то теперь, будучи птицей вольной, он мог отдаваться полюбившемуся занятию безраздельно. Он пересмотрел на эту тему целый ворох специальной литературы. Больше всего его заинтересовали секреты восточной и кавказской кухни, и хотя многие блюда требовали особых условий приготовления и соответствующей посуды, кое-что удавалось состряпать и на домашней газплите.

Наиболее удачно у него получались суп харчо и бешбармак.

Открыв в себе тягу к этому делу, Верховцев не раз ловил себя на мысли, что распорядись судьба немного иначе, и он, вместо несостоявшейся карьеры стража порядка, вполне удовольствовался бы местом шеф-повара в частном элитарном ресторане. Его любимой передачей по телеку стал «Смак» в исполнении рок-музыканта Макаревича. Из чистого любопытства он посетил даже китайский ресторанчик «Дон-фа» на улице Авоту, однако в восторге от испробованного не остался.

Выложив «Камбоджу» в тарелку, и достав из холодильника бутылку сухого болгарского вина, Верховцев приступил к аппетитной трапезе, но тут некстати зазвонил телефон.

«Вообще-то потребление пищи – святое действо, и культурные люди его не прерывают», – подумал Олег, однако, презрев правила хорошего тона, все же поднял трубку.

– Алло! Это агентство «ОЛВЕР»? – услышал он нарочито измененный, грубоватый голос Джексона.

– Разыграть решил? Скучно? – вместо ответа спросил Олег. – Что на душе, начальник?

– Скучать некогда, – перешел на серьезный лад Джексон. – Детектив, мне надо тебя экстренно видеть, есть дело.

– Наши намерения удивительно совпадают, как раз сегодня я к тебе собирался. Есть кое-какие новости по моряку, надо их обсосать.

– И по моряку поговорим, но у меня, Олежек, нечто… ухватываешь?

– Разумеется, – ответил Верховцев, понимавший за долгие годы дружбы Джексона с полуслова, с полунамека. – Где и во сколько?

– Я в «Омуте», жду через час. Устраивает?

– Через час буду.

– Погоди, один нюанс, в зале меня не будет, пройдешь в подворотню перед пивбаром, повернешь там налево, увидишь ступеньки вниз, металлическую дверь. Это служебный вход. Увидишь там кнопку звонка, белую, нажмешь три раза – два длинных, один короткий. Скажешь ко мне, тебя впустят.

– Что за загадки? – удивился Олег.

– Так надо, придешь все узнаешь. Пока…

Верховцев положил трубку со странным ощущением, он знал – Джексон по мелочам беспокоить не будет, но полученная дополнительная инструкция его откровенно заинтриговала – прибегать к конспирации без каких-либо на то оснований его друг никогда бы не стал.

Он наскоро расправился с «Камбоджей», не успев по-настоящему насладиться достоинствами своего кулинарного детища, запил вином и уже через десять минут вышел из дому.

Ровно через час Верховцев стоял у выкрашенной в коричневый цвет металлической двери и условленным образом нажимал кнопку звонка. Ждать пришлось довольно долго, и он даже засомневался, не напутал ли чего, выполняя предписание Джексона, но наконец, послышался звук отодвигаемого запора. Дверь открыл сам бармен Эрвин. Он работал в «Омуте» уже лет восемь и, обладая незаурядной зрительной памятью, знал всех более-менее постоянных клиентов в лицо.

– Заходи, – он пропустил Олега и плотно задвинул засов в прежнее положение. Потом молча провел его по слабоосвещенному узкому коридорчику, заставленному по обе стороны какими-то ящиками и инвентарем, до поворота, за которым они уперлись в неказистую дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Эрвин достал ключ и два раза провернул в замочной скважине. Когда они вошли в помещение, оказавшееся скромной подсобкой, Верховцев не без удивления увидел там двух человек, сидевших за небольшим, обитым жестью, столиком. Одним из них был сам Джексон, другим – заслуженный деятель «Омута», маэстро темных дел – господин Гриф. На столе стоял кувшин пива и три кружки, одна из которых, видимо, предназначалась для Верховцева.

Эрвин протянул Джексону ключ и со словами «будешь уходить, оставишь на старом месте», удалился. Джексон запер дверь изнутри, потом наполнил пустую кружку, долил себе и Грифу.

– Попей, утоли жажду, – обратился он к Олегу. – Сегодня новый сорт из Латгалии привезли. Темное, плотное, семь процентов крепости, пивко супер!

– Я полагаю, ты меня пригласил не на торжественную дегустацию очередного пивного шедевра? – осведомился Верховцев, отдав перед этим должное предложенному ему напитку. – Ну что ж, сказать нечего – пиво отменное, но…

– Расслабься, Олежек, – усмехнувшись перебил его Джексон, – сейчас услышишь такое, что придется, видимо, поднапрячься.

– А меня уже напрягли… – начал Верховцев и, многозначительно скосившись на Грифа, затем повернулся к Джексону с немым вопросом во взгляде.

– Говори, – разрешил тот его сомнения.

– Представь себе, на подходе к «Омуту» я заметил за собой банальную слежку.

– А не пригрезилось? – изменившись в лице, спросил Джексон, и в его голосе сквозила не столько ирония, сколько некоторая тревога.

– Вряд ли я ошибаюсь, – покачал головой Олег. – Где ко мне этот хвост приклеился, с уверенностью сказать не могу, возможно от самого дома, но на Тербатас я его вычислил определенно. Проверочный тестик устроил, он и высветился.

– Ушел? – спросил Джексон.

– А как же! Он хоть вроде и не дилетант, пас грамотно и прилежно, но о коронных ментовских финтах без понятия. К тому же это наш район, мы с тобой здесь все ходы-выходы еще в пионерах облазили.

Джексон молчал. Он задумчиво перекладывал на столе с боку на бок свою зажигалку, потом поднял голову и, обведя взглядом сидящих, заметил:

– М-да, двое крапленых в одной каморке это вроде как перебор. За Грифом, Олежек, тоже следят, совсем достали бедолагу, пришел ко мне с утра, покаялся как духовнику, совета да помощи просит. А я вот тебя послушал, не знаю теперь, что и думать. Странно все складывается, ничего просечь не могу.

– Да ты мурку за хвост не тяни, расскажи толком, в чем дело, – начал терять терпение Верховцев.

– Нет, я теперь уж помолчу, а говорить будет Юрий Юрьевич. А ты слушай внимательно, а потом скажешь то, что сочтешь нужным. Давай, Гриф.

На сей раз, в отличие от встречи с Адвокатом, исповедь бедолага Грифа была абсолютно исчерпывающей. Он не утаил ничего, вплоть до позорного демарша в турфирму и последовавшего за этим очередного допроса с пристрастием.

– Но это еще не все, – продолжил Джексон, когда Гриф завершил хронологию своих злоключений, – самое главное впереди. На закуску будет нечто, из-за чего, собственно, я тебе и звякнул. Выкладывай…

– Вчера на улице я встретился с Адвокатом, – снова заговорил Гриф.

– Это наш омутовский ханыга, ничего из себя не представляет, так, шушера мелкая. В далеком прошлом мент, обэхаэсэсник, но спился – выпнули взашей, – кратко, но емко пояснил Джексон. – Поехали дальше…

– Ну, значит, встретились: привет – привет! Тот увидел, что мой фейс, как палитра живописца, стал в душу лезть, что, мол, случилось. Мне перед ним бисер метать никакого резону, бичара захудалый, зимой снега не выпросишь, голь, одним словом. Но тут он меня поразил до печенок, пойдем, говорит, в кафеюшку пообщаемся, я ставлю…

– Странные времена нагрянули, господа, не находите, а? – не удержался от комментария Джексон. – Лат топчет доллар, забулдыга Адвокат угощает… Завтра скажут, что в Риге приземлилось НЛО, и уже не удивишься.

– Выставил он мне, все чин-чинарем, – снова вступил Гриф, – и что уж совсем на грани фантастики, лопатник у него прямо ломится. Я спросил, откуда бабки, а он вскользь так про какой-то бизнес прошуршал, но распространяться не стал. Провел, говорит, выгодную бартерную сделку с одной фирмой.

– Еще один странный момент, Адвокат – бизнесмен! – опять не удержался Джексон. – Да у него на большее, чем вывернуть в подъезде лампочку и обменять ее на подержанный гондон, фантазии никогда не хватало!

– Плохо ты знаешь свои кадры, – заметил Верховцев. – Растут! Перегной от загнивающего капитализма на латвийских песках дает необыкновенные результаты. Ну, и что потом?

– Вогнали мы по стопарю, ну, я и раскололся ему насчет своей эпопеи. Разумеется, в общих чертах. Вроде и все, посидели – разбежались, А сегодня поутряне, Адвокат вдруг подваливает ко мне на хату. Так и так говорит, мол, не спрашивай, откуда у меня эти сведения, но если я тебе дам координаты того кадра, подельничка стало быть, то что, мол, за это мне будет? Я прикинул, отвечаю, половина от того, что возьмем. Он говорит, что согласен и на треть, только трясти его должен не я и не он, а совершенно посторонний человек, так надежней и безопасней для нас обоих будет.

– И на сколько же вы его сговорились раскрутить? – спросил Верховцев.

– Он предложил на двадцать тысяч баксов.

– Так хило?! – искренне изумился Олег. – Что-то на бывшего мента это не похоже, не зря, стало быть, его турнули. Вот уж воистину бледная пародия на «Золотого теленка»! Да, на уровень его героев ваш Адвокат явно не вытягивает, разве что Валаганову в подмастерья. У подзащитного миллионы, а он по мелочам смыкать собрался. Жалкая, ничтожная личность, точней классиков тут не скажешь.

– А он про лимоны ни сном ни духом, – уточнил Гриф. – Про то, сколько мне отломилось, я сказал, а сколько мы вообще тогда из банка вынули, на хрена ему знать, пусть думает, что хочет.

– Разумно поступили, Юрий Юрьевич, – одобрил Верховцев. – Что ж, беру свои слова обратно, зря обидел бывшего коллегу. И все же раскроем карты – кто главный герой нашего триллера?

Гриф немного замялся, но Джексон кивком разрешил его сомнения.

– Перегудов Владлен Антонович, президент страховой компании «Микстгарант».

Какое-то время Верховцев обдумывал услышанное. Его собеседники, похлебывая пиво, молча наблюдали за ним и ждали, что он скажет.

– А этому Адвокату можно верить? – обратился Олег к Грифу.

– Конечно, тип он скользкий, – пожал плечами тот, – но жаден до денег как индийский раджа в детском мультике. Ради бабок и мать родную в гестапо заметет – алкаши ведь, по большому счету, люди без принципов. Нет, я по глазам его понял, что он что-то знает, думаю, тут тот случай, когда выстрел в «яблочко».

Верховцев слушал Грифа и поражался, как этот субъект, щедро одаренный природой талантом лицедея, сам будучи кладезем пороков, мог умело перевоплощаться в страстного обличителя себе подобных, втайне упиваясь при этом своим лицемерием.

– Все это довольно занятно, – проговорил Олег, – ну, а что от меня-то нужно?

Этот вопрос адресовался уже к Джексону.

– Мне нужно твое заключение, – ответил тот.

– На предмет чего? – не улавливая, куда клонит его друг, спросил частный детектив.

– Я для него дело нашел, а он спрашивает! А тебе не кажется, что пощупать вымя подпольного миллионера куда перспективней, чем твоя пустопорожняя маета с пропавшим мореманом? Тут ни за кем рыскать не нужно, все как на блюдечке – объект известен, а склонить его к согласию поделиться незаконно изъятым у других, с нашими головами и твоим опытом, вопрос чисто технический.

– Как я понимаю, мне предлагается войти в дело? – спросил Верховцев, на что собеседники дружно закивали. – Должен вас огорчить, мои милые, курсы рэкетиров я не кончал. А, во-вторых, дело вовсе не на блюдечке, как это вам представляется! Тут можно забуриться в такой дремучий лес, в такие дебри… Лично у меня уже возникла масса вопросов, и без ответа на них что-то предпринимать – значит искать на голую попу приключений.

– У тебя есть вопросы? К кому, к Грифу? Так нет проблем, задавай, спрашивай, он готов отвечать честно и откровенно как на суде присяжных, – горячился Джексон, который для себя, по-видимому, уже все решил. – Надо ковать железо пока горячо, иначе найдутся другие кузнецы…

Верховцев колебался. Безусловно, все рассказанное Грифом заинтересовало его как профессионала, с другой стороны – необдуманно впрягаться в дела с явно криминальной подоплекой и давать какие-то обещания, было не в его правилах.

«Ладно, порасспрашиваю Грифа, а там видно будет, – решил он. – Меня это ни к чему не обязывает, зато если что не понравится, хотя бы остерегу Джексона».

– Сделаем так. Беседу на эту тему мы сейчас продолжим в подробностях, но окончательное слово я скажу не сегодня, чуть позднее, – предложил компромиссный вариант Верховцев. – Идет?

– Выбирать не приходится, – согласился Джексон, – других экспертов, на которых я могу положиться, у меня нет. Итак, я удаляюсь, отлить надо бы да и курить хочется, жуть.

– Кури здесь, ты нам не мешаешь, – сказал Олег.

– Тут вытяжки нет, задохнемся. Я вас закрою на ключ, через сколько придти?

– Минут десять-двенадцать нам хватит, – ответил детектив, глядя на часы.

Джексон удалился.

Верховцев вынул из кармана куртки записную книжку и ручку:

– Для начала, Юрий Юрьевич, опишите приметы людей, прихвативших вас на квартире. Особенно меня интересует тот, толстый, который, как вы предполагаете, у них за главного. Как вы сказали к нему обращались – Хирург?

– Да, Хирург. Но он больше на мясника смахивает, в таких лапах только топор держать.

– Ну, не скажите, – возразил Верховцев, – необъятные габариты зачастую верный признак экстра хирурга, уж поверьте мне на слово. Щуплый Амосов тут скорей исключение, чем правило.

Когда Гриф закончил описание Хирурга, он спросил:

– Ну, а громилы, что о них скажете?

– Зомби… – поежился тот. – Один под стать другому. Рост под два метра, мозгов грамм двести, взгляд тупой, затылок бритый, да что там говорить, будто вы сами не знаете. Таким, что цыпленку шею свернуть, что с человека кожу живьем содрать – разницы никакой.

– Понятно, и все же по внешности, что в памяти отложилось?

– В памяти?.. – кисло улыбнулся Гриф. – Да эти монстры мне уже по ночам снятся, сил нет. Проснусь среди ночи в поту и уже до утра не уснуть.

И он, заметно волнуясь, сбивчиво обрисовал дуэт заплечных дел мастеров.

– А их имена, клички? Как они друг к другу обращались, как их Хирург называл?

– Н-нет, не знаю. Не вспоминается… – немного подумав, ответил Гриф. – Эти двое молчуны, рта почти не открывали.

– А на каком языке они общались?

– Все на русском.

– Без акцента?

– Без…

– Хорошо, идем дальше, – Верховцев хлебнул пива. – А второй раз, когда вас взяли у турфирмы, они были в том же составе?

– Категорически уверять не могу, у страха глаза велики, но один из тех, что меня заломал у подъезда, был вроде новый, пониже ростом. А разглядеть я толком не мог, они ведь потом сзади сидели.

– А тот, что на выезде приносил в комнату водку, что о нем скажете?

– Да что сказать… Он, как мышь, прошмыгнул туда-назад, я лишь мельком его и видел. Мне показалось, что он то ли из цыган, то ли что-то восточное – узбек, таджик, в общем в этом роде.

– Что ж и это хлеб, – сказал Верховцев. – Повторите название фирмы, со счета которой вы снимали деньги.

– Фирма называлась «Латкокимпэкс».

– Номер расчетного счета вы, конечно, не запомнили, – сделав в книжице пометку, продолжал Верховцев, – а вот если запомнили номер машины, это будет очень кстати.

– Представьте, запомнил, когда они меня через улицу к своему «Мерседесу» волокли у турфирмы. Номер латвийский, легкий, записывайте…

– Отлично, Юрий Юрьевич! – похвалил его Верховцев. – Теперь еще один штришок. В своем рассказе вы упоминали, что Хирург на квартире спрашивал вас о каком-то человеке, вспомните этот эпизод…

– Да-да, было такое. Он допытывался… куда, говорит, вы подевали… – Гриф закрыл глаза вспоминая. – А фамилия была такая… Трул… Трун… точно не расслышал. У меня после их примочек в ушах такой звон стоял…

В замочной скважине провернули ключ, и в подсобке появился Джексон.

– С облегчением! – приветствовал его возвращение Олег.

– И меня что-то на горшок потянуло, – скромно сообщил Гриф.

– Еще один, последний на сегодня, вопрос и на этом закончим. Вы говорили, что вас из машины выпустили после того, как Хирург позвонил…

– Хозяину, – подсказал Гриф. – Они его хозяином между собой называли.

– Это кличка, как считаете?

– По-моему нет. Хирург, когда с ним переговаривался, один раз по имени отчеству назвал.

– Не вспомните?..

– Ноу, не хочу врать. Номер в память врезался, а это… – виновато промямлил он. – Когда на тебя наезжают, и думаешь лишь как бы шкуру спасти, ничто другое в голову не лезет.

– Тогда пока все, – Верховцев захлопнул книжку. – Юрия Юрьевича я полагаю можно отпустить.

– Можешь лететь, – сказал ему Джексон. – Отодвинешь засов и выйдешь через черный ход. Сюда в «Омут» лучше не суйся, если хочешь до внуков дожить. Замри у себя на хате, понадобишься – я сам на тебя выйду, ясно?

Гриф ушел, Джексон запер за ним дверь:

– Ваше слово, товарищ, маузер?

– Понимаешь, предварительные соображения у меня есть, но все стремно. – Верховцев сложил руки на груди и зашагал взад-вперед по крохотному пятачку подсобки. – Очень стремно! И прежде чем делать какие-то выводы, надо капитально проработать некоторые вопросы.

– Можешь полностью рассчитывать на меня, – с энтузиазмом откликнулся Джексон. – Я как раз в творческом простое и ничем серьезным не повязан.

– А это само собой, – заверил его Олег, – побегаешь как марафонец. А теперь перейдем к моим баранам…

Рассеянно прослушав отчет Верховцева о его визитах к Астаховой и Серебрянскому, Джексон сказал:

– Вот видишь, все как я и предрекал насчет айсберга, чем глубже погружаемся, тем больше скрытый объем. Появились новые фигуры, новые запутки, словом, осталось только начать и кончить. А Гриф, Олег, по дурке надыбал золотую жилу. Вникай, и бегать не надо – все козыри на руках; требуется лишь красиво разыграть партию и устроить господину страхователю, как говорят в преферансе, ловленный мизер. Так что решай, надумаешь – будем отрабатывать операцию вместе, а нет, я подыщу на это дело кого-нибудь другого.

– Я подумаю, – уклончиво ответил Олег.

– Думай, но недолго, послезавтра мне нужен ответ.

– Я понял, – ответил Верховцев и стал собираться. Он был несколько огорчен – он хотел подробно обсудить с другом ход своего расследования и варианты дальнейших действий, но, как оказалось, тот был целиком поглощен своими планами, авантюрой весьма сомнительного свойства, и прочее для него уже просто не существовало. – Где состыкуемся? «Омут» наверное не годится – засвечен. Если слежка за мной подтвердится, у тебя и у меня тоже отпадает, надо где-то на нейтральной поляне.

Джексон, не торопясь, разлил оставшееся пиво по кружкам и, помозговав, сказал:

– Есть неплохой вариант, предлагаю встретиться у Аркаши. Место удобное, в центре, на Меркеля, против цирка.

– Это тот герой-любовник, что отличился в вашей археологической экспедиции на Херсонесе?

– Он самый, третий по значимости в истории Севастополя герой после адмирала Нахимова и матроса Кошки, только вот памятника и звания «Почетный гражданин города» почему-то до сих пор не удостоился.

– А удобно будет?

– Удобно, – заверил Джексон. – Стариков он своих вот уж как два года благополучно спровадил на кладбище, теперь вроде один в апартаментах почивает и, по непроверенным данным, жирует как султан в гареме. Подтягивайся в шесть – полседьмого, запоминай адрес…

– Запомнил, – Верховцев вслед за другом поднял свой бокал вверх. – За нее, за госпожу Удачу!

– Солидарен, – поддержал его Джексон и, видя, что его закадычный кореш расстается с ним не в лучшем настроении, добавил: – И больше куражу, Олежек, долой печаль-тоску, мордой в винегрет – последнее дело. Вот увидишь, мы стоим на пороге великих свершений!