Текст книги "Летний шторм"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

   – Боевая тревога! – Немедленно скомандовал Линдеман. – Сообщить адмиралу.

   Кажется его предположения о коварстве англичан подтвердились. Пытаются проникнуть в датские проливы, прикрываясь польскими транспортами? Или же просто патрулируют Северное море, которое самоуверенно считают своим?

   Ну, что же, скоро это станет ясно.

   В броневой рубке английского линкора царила деловая суета. Напряжённо всматривались вдаль офицеры, выжидая тот миг, когда на далёком горизонте покажутся мачты кораблей противника. Или не противника?

   Вопрос этот до сих пор оставался открытым. Полученные в Лондоне инструкции были чрезвычайно туманными. Эскадре предписывалось прощупать берега Дании, пройдя вблизи них, но ни в коем случае не вступать в бой с немцами. Если... те не начнут первыми!

   Адмирал Холланд скривился. От таких приказов хотелось только плеваться и вспоминать заученные в далёкой молодости высказывания боцмана Джонсона. Тот был большой мастак виртуозно выражать свои мысли на портовых жаргонах, неизвестных молодому лейтенанту, но понятных всем, без исключения, матросам корабля, на которых довелось начинать службу будущему адмиралу.

   – Господин вице-адмирал, зачем вы объявили боевую тревогу? – Попытался вмешаться в течение событий лощёный коммандер, представлявший на эскадре адмиралтейство.

   – Господин Хиггинс, я советую вам не вмешиваться в те дела, в которых вы ничего не понимаете! – Зло оборвал его адмирал. – Я не собираюсь дожидаться до того времени, когда немцы начнут нас топить!

   – Но указания адмиралтейства! – Продолжил коммандер, проглотив оскорбление.

   – Лорды-адмиралы далеко, а противник рядом! – Усмехнулся вице-адмирал. – А когда оттуда прилетит первый снаряд, вы сами будете меня просить открыть ответный огонь.

   Адмирал отвернулся от надоедливого представителя вышестоящего начальства.

   – Господин капитан, проснитесь! – Кто-то тормошил Ганса за плечо, пытаясь привести его в рабочее состояние.

   – Что случилось? – Мгновенно проснулся капитан-лейтенант.

   – Появились цели! – Посыльный был очень серьёзен. – Много целей! Не менее десяти с каждой стороны!

   – Тревогу объявили? – Ганс натянул белую фуражку, по неписанной традиции полагающуюся только командиру подлодки, и заспешил в рубку.

   – Так точно господин капитан, сразу после доклада акустика обер-лейтенант Мюллер объявил боевую тревогу.

   Капитан-лейтенант втихомолку помянул чёрта, но не удержался и добавил несколько слов на русском языке, который за время нахождения в плену восприняли все немецкие члены экипажа, несмотря на строгие запреты командиров НКВД и немецких офицеров. Слова, конечно, принадлежали к самой запрещённой части русского языкового наследия. Но как утверждали советские матросы, без мата на флоте невозможно. На тренировках и учениях они действительно помогали. По крайней мере, славянские маты оказались намного действеннее немецких проклятий, когда было нужно заставить выполнять свои функции неработающее устройство. А тем более, когда нужно было воздействовать на людей, причём независимо от национальности.

   Встретив вопросительный взгляд своего заместителя обер-лейтенанта Мюллера Ганс только кивнул головой.

   – Всплываем на перископную глубину, – продублировал его кивок Рудольф, – пора посмотреть, кого нам принесло в столь неурочный час.

   Вскоре пошла вверх труба перископа. Капитан-лейтенант откинул ручки, торопливо прильнул к окуляру, провел взгляд над поверхностью воды, наконец, нашёл что-то важное, минуты полторы осматривал. Чертыхнулся. Развернул перископ на 180 градусов. На этот раз пауза была дольше, а после неё капитан, не стесняясь, выматерился по-русски.

   – Обер-лейтенант Крамер, вам нужно посмотреть на это! – Ганс освободил место у перископа для своего русского заместителя.

   Тот повторил действия своего немецкого командира, только воздержался от матерных комментариев.

   – Что вы скажете, Петр Карлович? – Спросил капитан-лейтенант.

   – Представительная эскадра! – Крамер освободил место у перископа, к которому немедленно приник обер-лейтенант Мюллер. – Линкор "Бисмарк", два тяжёлых крейсера, судя по всему "Принц Ойген" и "Адмирал Хиппер", два лёгких крейсера, несколько эсминцев и кто-то из "карманных линкоров", не смог определить.

   – Это "Адмирал Шеер". – Дополнил его доклад Ганс. – А также, с другой стороны, польские лоханки, которые мы ожидали. – Два транспорта и эсминец.

   – А за поляками кто? – Высказал сомнения Мюллер. – Акустик докладывал о группе не менее десяти крупных кораблей.

   – Скорее всего, англичане. – Ответил ему Крамер. – И мне очень интересно – случайная это встреча, или нет?

   – Сколько до поляков? – Спросил капитан-лейтенант.

   – По докладам акустика, около двух миль. – Доложил Мюллер.

   – Опустить перископ. Погружение на десять метров. Курс на поляков.

   – Что вы решили, господин капитан-лейтенант? – Коснулся его руки Крамер.

   – Я дал обещание утопить эти польские корыта! – Ганс был абсолютно спокоен. – И я это сделаю.

   – Но план операции не предусматривал двух эскадр с линейными кораблями в этом районе? – Вмешался более осторожный Мюллер.

   – Тем лучше! Подумают друг на друга! Нам будет легче уйти. – Отреагировал на его сомнения командир подлодки. – Петр Карлович, ваше мнение?

   – Вы командир, господин капитан-лейтенант. Вам и принимать решение. – Отозвался Крамер. – Но я тоже думаю, что нужно атаковать. Иначе, зачем мы сюда шли через всю Балтику, да прорывались проливами.

   Ганс с удовлетворением кивнул головой. Переход действительно был трудным. Крались вдоль самой кромки шведских территориальных вод, выйдя в открытое море только один раз для дозаправки и загрузки продуктов. Хорошо хоть идти можно было в подводном положении, благодаря тому, что русские не побоялись поставить на свои, и захваченные немецкие, лодки шнорхели, которые были известны ещё с первой мировой войны, но почему-то распространения не получили. Впрочем, надо признать, что пришлось долго тренироваться по их использованию. Но, тем не менее, выгода налицо. Даже датские проливы удалось пройти в подводном положении, пристроившись вслед за шведским пароходом. Неизвестно, было ли это случайностью, или договорено заранее, но получилось всё очень удачно. Помогло и то, что никому в рейхе не могло придти в голову ожидать переход подлодок противника в Северное море из Балтики. Скорее уж из Мурманска!

   Лодка быстро сокращала расстояние до целей. Вот, капитан отдал приказ на всплытие. Приник к перископу, приказал готовить носовые торпедные аппараты. Дождался готовности и отдал приказ о запуске. Четыре толчка передались корпусу лодки, это смертоносные сигары покинули трубы торпедных аппаратов.

   Потекли томительные секунды ожидания.

   – Есть попадание! – Подал голос капитан-лейтенант, всматривающийся в силуэты польских кораблей. Есть второе! Одна цель накрыта! Есть третье попадание! Второй транспорт тоже накрыт!

   Капитан оторвался от наблюдения.

   – Убрать перископ! Срочное погружение! Рудольф, ныряем на пятнадцать метров. – Капитан-лейтенант Вольф снял фуражку и вытер пот, выступивший на лбу, несмотря на холод, царящий в лодке.

   В полной тишине лодка скользила мимо торпедированных кораблей, которые сейчас торопливо набирали в пробитые трюмы холодную забортную воду. В ужасе метались по накренившимся палубам люди, пытаясь найти спасение.

   Хотя подводников мало заботили чужие страдания. У них самих так мало шансов вернуться из этого похода, да и любого другого тоже, что не возникало никакого сомнения в правильности того, что они сделали. Люди, попросту, мстили за свою предстоящую смерть, в реальности которой никто не сомневался. Рано или поздно и они отправятся на морское дно в чреве своего плавающего стального гроба.

   Командир отдал команду на всплытие, поднял перископ и отправил во второй польский транспорт пятую кормовую торпеду, компенсируя свой промах четвёртой. Зафиксировал попадание. Оторвался от перископа и отдал команду на немедленное погружение до максимальной отметки. Пора было уносить ноги из этого осиного гнезда, которое они так удачно разворошили.

   Внезапный толчок бросил Зденека на палубу в тот момент, когда он почти решил вернуться внутрь парохода. Шторм начал стихать, успокоилось волнение и даже дождь превратился в мелкую морось, летящую по воле ветра вдоль поверхности моря. Корабль стал довольно быстро накреняться и Зденек осознал, что всему этому предшествовал взрыв где-то в центре корабля. Вскоре последовал второй. Корабль опять вздрогнул.

   Зденек пытался лихорадочно вспомнить, что именно говорили в инструктаже по технике безопасности, проведённом солдатам его батальона перед погрузкой на пароход. Но память отказывалась вызывать из своих глубин те, так необходимые сейчас, слова. Зденек вспомнил только то, что нужно двигаться к корме, где должны находиться спасательные шлюпки. Но, вот, как это сделать по наклонной палубе?

   Зденек почти решился бежать, когда его окликнули артиллеристы.

   – Ты, дурень, куда собрался бежать? – Кричал ему высокий худощавый капрал. – Всё равно не добежишь! Давай лучше нам помогай!

   Его напарники в этот момент выбивали крепления фальшнадстроек, пытаясь отделить одну из стенок. Зденек понял, что они правы. Лучшего спасательного плота и не придумаешь. Подхватил отброшенный ему багор и принялся за работу.

   Командир польского эсминца капитан Плавски взрыв на первом транспорте уловил случайно. Разглядывая надоедливую серую гладь моря, он зафиксировал боковым зрением вспышку в стороне ближайшего корабля, который шёл немного впереди их эсминца. Вспышка была по другому борту, и только неяркий отсвет, на всё ещё низких дождевых облаках, заставил его обратить свой взгляд в ту сторону. Следом докатилась звуковая волна взрыва. А затем, перекрывая шок удивления, возникла вторая вспышка, и пришло понимание того, что их атаковали.

   Атаковали несмотря на все уверения, как английского, так и немецкого командования в полной безопасности польского конвоя.

   Понимание того, что их, в очередной раз, обманули подтвердилось следующим взрывом на втором войсковом транспорте их конвоя.

   Но возникло удивление – за что?

   За что отправляют на морское дно корабли с польскими солдатами? Кто это делает? Мозг быстро просчитывал возможные варианты.

   Выгодно это русским! Но они не могут здесь оказаться ни при каких условиях.

   В какой-то степени выгодно британцам! Но они могли просто не выпустить их корабли из портов. Это намного проще.

   Абсолютно невыгодно немцам! Но они, вполне вероятно, могли вспомнить какие-то старые обиды, и попытаться втихомолку отомстить.

   Минутные терзанья были прерваны новым взрывом под вторым транспортом. Торпеды, а это могли быть только они, не возникало никаких сомнений, пришли со стороны немецкой эскадры, в состав которой могли входить подводные лодки. Среди английских кораблей, ему это было точно известно, никаких подлодок не было. Все они стояли в портах, или несли службу в ближайших окрестностях береговой линии Великобритании уже два месяца.

   Сомнения исчезли. Старый противник вспомнил не менее старые обиды и решился атаковать.

   Оставалось только отомстить! Капитан Плавски одёрнул мундир флота польской республики, которым он подменил английский при выходе из порта приписки. Поправил фуражку и отдал команду выйти на рубеж торпедной атаки по немецкому линкору. Вытащил из портсигара очередную сигарету, не торопясь прикурил, жалея, что оставил в своей каюте коробку дорогих кубинских сигар. Берёг он их в надежде произвести впечатление на сослуживцев и родственников после окончательной победы. Но и в данной ситуации сигара вполне скрасила бы последние минуты жизни.

   Всё ближе вставали фонтаны разрывов. Артиллерия немецких кораблей открыла огонь по вражескому эсминцу, вышедшему в самоубийственную атаку.

   Капитан Плавски отметил пару особо близких попаданий. Пока, что всё шло нормально. Немецким кораблям тоже нужно несколько минут для определения точных координат цели. А он не собирается давать им время для этого. Поворот вправо, прямо, опять поворот вправо, вместо предугаданного налево, следом за этим, резко влево на тройной угол. Опять прямо до минимально рассчитанного расстояния реакции противника. Резкое торможение, до ожидания взметнувшихся столбов воды неподалёку от носа корабля.

   В очередной раз повезло? Или капитан со шкипером, всё же, чего-то значат?

   Их эсминцу удалось выйти на расстояние гарантированного поражения ценой двух попаданий. К счастью, вспомогательным 150-миллимитрровым калибром немецких кораблей. Впрочем, для них это, всего лишь, значило, что торпеды они сумеют отправить по назначению.

   А вот самим уйти не удастся!

   Торпеды, действительно, ушли.

   Капитан Плавски попытался отвернуть от возможного места накрытия очередной порцией немецких снарядов, но было поздно. Первый снаряд главного калибра немецкого линкора вскрыл верхнюю палубу в носу корабля. А вторым накрыло командный пункт корабля, мгновенно превратив надстройки эсминца в нагромождение раскалённого металлолома.

   Капитан цур зее Линдеман пытался маневрировать громадой корабля, но было ясно, что часть торпед, выпущенных поляками, обязательно попадёт в его линкор. Оставалось надеяться на броню, да молится.

   Спустя мгновение корабль вздрогнул, затем ещё и ещё. Три торпеды! Капитан выругался. Тройное попадание даром не пройдёт. Вскоре это подтвердили доклады из трюмных отсеков. Появился крен на левый борт, вскоре достигший пяти градусов. Дифферент на нос достиг трёх градусов. Пока не критично, но в предстоящем бою будет сильно мешать. Хорошо хоть, что турбины не повреждены и маневренность осталась на вполне приемлемом уровне.

   Но пора было переключать внимание на маячившую на горизонте английскую эскадру. Как уже было известно, англичане привели в этот район моря два линкора, два тяжелых крейсера, два лёгких крейсера, несколько эсминцев, которые сейчас устремились вперёд, давая возможность тяжелым кораблям перестроится из походного ордера в боевой. Британцы притащили с собой и эскортный авианосец, правда, в такую погоду толку от него немного. Но небо в любой момент может проясниться. И тогда он, а вернее его авиагруппа, превратится в очень грозного противника.

   Нужно отдать приказ одному из крейсеров сосредоточить огонь на авианосце. Пара попаданий по палубе и его можно списывать со счетов. Но, впрочем, это уже головная боль адмирала, который появился на командном пункте.

   Капитан выслушал очередные доклады и стал определять в какие именно отсеки правого борта можно принять воду для выравнивания корабля.

   Вице-адмирал Холланд наблюдал самоубийственную атаку польского эсминца с первой минуты до последней. Когда третьим снарядом разворотило корму, просто оторвав эту часть корабля, уже мёртвый, к этому времени, эсминец перевернулся и пошёл ко дну.

   Вице-адмирал перекрестился. Сомнения закончились. Пора открывать огонь. Непонятно, чего там мудрят в Лондоне, но ему всё окончательно ясно. Немцы как были врагами, так и остались.

   Тихим голосом он отдал приказ, который немедленно продублировали для всех кораблей. Впрочем, командиры большинства из них уже разворачивались в боевой строй, не дожидаясь указаний с флагмана.

   Адмирал ещё раз перекрестился. Теперь от него уже ничего не зависело.

   Боже, храни Британию! А о себе мы позаботимся сами.

   Линейный крейсер "Худ", бывший флагманом эскадры в этом походе, открыл огонь по врагу.

   – Быстрее, вашу мать! – Ругался капитан-лейтенант Вольф, окончательно перейдя на русский язык.

   Матросы работали как черти, торопясь перезарядить торпедные аппараты. Нужно было спешить. Небо стремительно очищалось от облаков и вскоре должны появиться самолёты. Или английские, или немецкие, что для их лодки не играет особой роли. Хотя немцев можно обмануть, вывесив флаг, но если те затребуют по радио пароль, то это станет провалом.

   Наконец, последовал последний доклад и лодка устремилась в спасительную глубину.

   Первым делом Ганс затребовал результаты прослушивания радио. Сообщения радиста впечатляли. На месте их недавней диверсии шёл бой между немецкими кораблями и английской эскадрой.

   Эфир был забит бодрыми докладами, самоуверенными обещаниями, предсмертными проклятиями и паническими криками о помощи.

   Выслушав доклад, Ганс велел идти к месту боя. Но вопросительные взгляды подчинённых он ответил, что не уйдёт отсюда, пока не потратит все торпеды. Пожал плечами Рудольф, которому было всё равно кого топить и где помирать. Одобрительно кивнул обер-лейтенант Крамер, в очередной раз убедившись, что не ошибся, когда требовал поставить командиром лодки именно этого офицера.

   Капитан-лейтенант Вольф поймал себя на мысли, что ждал этого молчаливого кивка, как высшей степени одобрения своих поступков. Кажется, он попал под влияние этого русского капитан-лейтенанта. То, что у Крамера звание равное его, Ганс узнал ещё до похода. Вначале удивился, потом насторожился, а затем понял. Русскому просто не хотелось напрягать его лишний раз. Хотя, не оставалось никаких сомнений в том, кто настоящий командир подлодки.

   А сейчас он был просто благодарен за то, что ему дали осуществить давнюю мечту – поквитаться с англичанами. За всё!

   В молчаливом ожидании прошло время возвращения на место боя. О том, что оно близится, свидетельствовали доклады акустиков. Впереди шёл полноценный бой, с применением всех средств, имеющихся на кораблях обеих эскадр.

   Наконец-таки, подвсплыли на перископную глубину и смогли оценить, что там происходит на самом деле. А картинка сильно поменялась. Во-первых, исчезли польские транспорты и эсминец. Во-вторых, вокруг кораблей противоборствующих эскадр вставали огромные фонтаны взрывов, свидетельствующие о работе главным калибром. В-третьих, тяжёлые клубы дыма свидетельствовали о том, что несколько кораблей серьёзно поражены и горят, причём, потушить огонь не удаётся. В-четвёртых, в германской группировке отсутствовал, по крайней мере, один тяжёлый корабль, хотелось надеяться, что и в английской, которою было плохо видно с данной точки, тоже что-то потопили.

   – Кого будем топить, господин обер-лейтенант? – Спросил капитан подлодки у своего русского подчинённого.

   – Англичан, кого же ещё! – Откликнулся Крамер, удивляясь непонятливости своего командира. В Москве, слава богу, не полные идиоты, и не пытаются заставить своих немецких подопечных воевать против немцев. Пока не заставляют. Но придёт время и для этого. Не сейчас, конечно. В данный момент достаточно того, что они вразумляют Британию, затеявшую эту войну, и надеющуюся, как обычно, отсидеться в стороне от основных событий данной бойни.

   Не позволим!

   Хочется вам войны? Воюйте! И не кивайте по сторонам, выискивая дураков, готовых вступиться за ваши интересы.

   В британской группировке отсутствовал, как стало ясно из следующего радиоперехвата, линейный крейсер "Худ". Что вызывало удивление. Данный корабль был визитной карточкой английского флота не менее пятнадцати лет. На нём любили "держать флаг" командующие эскадрами и флотами адмиралы. Он вызывал гордость британского флота, как самый большой корабль мира. Пока не появился "Бисмарк". И вот два претендента на самые большие размеры сошлись в бою, где проверяются не только длина, ширина и глубина осадки, но и реальные боевые возможности. Итогом стал быстрый взрыв боезапаса "Худа" и его почти мгновенное погружение на дно моря.

   Но оставался ещё один линкор, который успешно противостоял "Бисмарку". Хотя и на нём бушевали пожары.

   Лодка опустилась на глубину и направилась в сторону английской эскадры.

29 августа 1941 года Северная Африка

   – Сейчас начнут! – Подал голос начальник разведки корпуса. – Господин генерал, вам лучше спуститься в укрытие.

   Подполковник был абсолютно прав. Роммель окинул взглядом недалёкую линию английских позиций, железные коробки танков лениво догорающих перед ними. Танков было много. И это радовало. Так как танки были британские.

   Он повернулся и заспешил в дот, подготовленный командиром дивизии для себя, а сейчас используемый генералом Роммелем. Генерала Штрайха тяжело ранило и его пришлось срочно отправить в тыл. Ну, а командующий корпусом решил показать, что ещё не забыл, как командовать дивизией.

   Генерал спустился к амбразуре наблюдательного пункта. Приник к окулярам стереотрубы, ожидая того момента, когда британские танки пойдут в атаку.

   Шаткое двухмесячное перемирие закончилось, так и не успев перейти из разряда тайных договорённостей в реальные соглашения.

   Закончилось атакой английских частей на немецкие позиции. Что и следовало ожидать. Если британцы не пожалели своего французского союзника и атаковали его флот, как только им стало это выгодно, то что нужно было ожидать врагу. Пусть и врагу, предложившему заключить тайное соглашение.

   Роммель всё больше убеждался, что это решение было ошибкой. Оно дало английским генералам возможность усилить свою группировку в Египте до полного превосходства над его войсками. И сейчас он может только отбиваться.

   Молчит и берлинское руководство, толкнувшее его в эту сомнительную авантюру – договариваться с англичанами. Непонятно, на что они рассчитывали? Что англичане испугаются захвата Европы большевиками? Но в Лондоне решили не торопиться с испугом, и подождать. И немедленно получили подтверждение своим сомнениям. Вермахт, вскоре, смог остановить Красную армию и даже перейти в наступление. Пусть и на одном участке фронта, но очень важном для существования рейха. Конечно, в Польше не удалось достигнуть ни французских, ни тем более польских успехов тридцать девятого года. Но ведь и противник был другой!

   Даже командующий Африканским корпусом наполнился гордостью после сообщения о взятии Варшавы. Радовало, что полководцы Вермахта оправились от поражений первых недель войны и сумели показать большевикам своё умение воевать. Правда, длилась эта гордость недолго. До первого трофея в виде английских газет.

   Британские корреспонденты с ядовитым сарказмом комментировали ход войны в Польше, на разные лады повторяя высказывание командующего английской армией генерала Брука, обозвавшего Варшавскую операцию – "дракой слепых с кривыми".

   Роммель тогда сильно разозлился! Разозлился до такой степени, что чуть не отдал команду об атаке, в попытке наказать этих "надутых британских индюков". И только скромный запас горючего и снарядов удержал его от этого опрометчивого поступка. Конечно, операция по взятию Варшавы не стала "шедевром военной мысли" и была проведена с таким количеством, видимых даже непрофессионалу, а уж тем более генералу Вермахта, ошибок, что просто удивляла свое несуразностью. Клюге, пробив фронт, вместо стремительного броска на юг три дня топтался на одном месте, зачищая свои тылы от несуществующих русских войск, которые уже успели выйти за пределы кольца окружения. Подойдя к городу, немецкие дивизии, зачем-то, вместо флангового охвата затеяли лобовой штурм, который позволил противнику окончательно оттянуться на заранее подготовленные позиции по линии Белосток-Люблин. Где русские и остановились, предоставляя немецким генералам наслаждаться триумфом вторичного взятия польской столицы.

   Роммель, конечно, понимал, что к данному плану приложил руку сам Гитлер. Оттого дивизии и метались из одной точки в другую, как толпа слепых, ведомых одноглазым поводырём – Гитлером.

   Русские генералы тоже не проявили себя в этой битве, просто бросив захваченную территорию, при малейшей опасности окружения. Но всё же на звание "слепых" не претендовали, скорее уж были одноглазыми, причём каждая армия оставшимся глазом смотрела в другую сторону.

   Может, в русской армии и водятся "кривые", но он отнюдь "не слепой". И не мог не заметить подготовку британцев к наступлению. Но держался до последнего, надеясь на договорённости двухмесячной давности.

   Всё это время англичане, не особенно таясь, но, всё же, не слишком торопясь, пополняли его запасы горючего, доставляли запасные детали к автомобилям, и, даже, кое-что для ремонта захваченной его частями бронетехники английского и американского производства. Периодически происходили встречи не особо важных лиц противоборствующих сторон, где, в очередной раз, повторялись, достигнутые в июне договорённости. На этом всё и заканчивалось. Противники попросту не верили друг другу, старательно укрепляя свои позиции.

   Вот только, британцем было намного легче. К ним беспрерывным потоком текли подкрепления. В то время, как солдаты его корпуса вынуждены были отдать одну дивизию на поддержку германских войск в Греции.

   Истины ради, дуче возместил эту потерю поставкой двух своих дивизий, но реальные боевые возможности итальянских частей давно уже не вызывали у офицеров его корпуса ничего, кроме улыбки. Итальянцы хороши во втором эшелоне, где они отлавливают разбежавшихся солдат противника и блокируют ещё обороняющиеся гарнизоны. Но абсолютно непригодны в наступательной, да и оборонительной, операции против серьёзного противника. Что доказали бои в Северной Африке, продолжающиеся с самой весны. Итальянцы, при малейшей опасности окружения, с лёгкостью бросали позиции, не менее легко сдавались в плен. Не выдерживали прямых ударов британских войск, хотя это, почти всегда, удавалось немцам. Конечно итальянские дивизии двухполкового состава были слабее и численно, и по вооружению, и немецких, и тем более британских аналогов. Как шутили сами итальянские офицеры, единственная выгода в этой ситуации, это большее число генеральских должностей.

   Вот и сейчас, он расположил дивизии столь нестойкого союзника в тех местах, где по сведениям разведки, атака противника маловероятна. Пока, что ход боя подтверждал его расчёты. Британские бронетанковые бригады вгрызались в линии обороны немецких дивизий, стремясь пробить кратчайший путь к Каиру, который он оставил за собой.

   Англичане не держали своих обещаний! Он, в качестве компенсации, отказался от договорённости оставить столицу Египта. Наверное, зря! Александрию удержать намного проще.

   Но с кем поведёшься, от того и наберёшься.

   Британцы после потери Каира, а вернее, после жуткого нагоняя, устроенного Черчиллем своим генералам, стали цепляться за каждый бархан, не представляющий с военной точки зрения никакой тактической, а, тем более, стратегической, ценности.

   Впрочем, идея жёсткой обороны давно витала и в головах офицеров его штаба. При тотальном превосходстве противника другого варианта просто нет. А то, что англичане не отказались от силового варианта решения Египетской проблемы, командованию Африканского корпуса было известно давно.

   Неизвестен был только срок перехода английских войск в наступление. Вернее, неизвестно было то событие, после которого британцы должны возобновить войну. Пока, им выгодна сложившаяся ситуация.

   Русские колотят немцев, те стараются дать сдачи.

   Полная идиллия, по понятиям лондонского кабинета министров.

   Правда убивают возмутительно мало!

   И старательно продолжают выстраивать свою политику на основе собственных интересов, возмутительно игнорируя устремления британского льва. Мерзавцы, да и только!

   Даже, оказавшиеся в сложном положении, немцы не торопятся отдать столицу Египта, как обещали два месяца назад. Правда, британцы тоже не спешат выполнить свои обязательства. Но ведь это Британия! Она имеет на это право!

   А уж, что вытворяют русские – вообще ни в какие рамки не идёт! Взяли и оккупировали Иран! Роммель тогда долго смеялся над передачами английских радиостанций и статьями британских газет. Возмущению не было предела! Причем, все говорившие и писавшие искренне верили в тот бред, который они несли. Главной идеей всех этих возмущённых воплей была мысль об исключительном праве Британской империи нести цвет цивилизации всей отсталой Азии. А тут какая-то дикая Россия смеет влезать в зону жизненных интересов Великобритании! Тем более, учитывая, что русские армии эту зону жизненных интересов разодрали надвое. Причём, как проговорился один из британских политиков, опередили английские войска недели на три, оставив те стоять у границ Ирана в недоумении и злости.

   Кто-то из генералов его корпуса на очередном совещании штаба даже предложил выпить за здоровье русского диктатора. Право дело, Сталин это заслужил, прищемив хвост британскому льву. Черчиллю пришлось сделать хорошую мину при плохой игре, ограничившись отправкой в Москву очередной ноты протеста. Хотя, Москва с Лондоном так часто обменивались подобными документами, что внимание на них перестал обращать даже фюрер. И только доктор Геббельс не уставал устраивать очередное представление из подобных событий.

   Удивляло то, что в Берлине, по-прежнему, верили в вероятность договора с Лондоном. Все сообщения генерала Роммеля о подготовке английских войск к наступлению, вызывали в ОКВ нездоровый скепсис, подкреплённый известными только в верховном штабе договорённостями. Что именно знали в Берлине, но не считали нужным докладывать своим подчинённым на многочисленных театрах боевых действий, оставалось загадкой для командующих подчинёнными армиями. Но присяга и необдуманное согласие участвовать в заговоре против фюрера, удерживало генерала Роммеля от принятия собственных решений. Приходилось ждать указаний Берлина.

   А там творилось что-то непонятное. Умер от сердечного приступа, не вызывающий, своим состоянием, никаких серьёзных опасений врачей, фельдмаршал Витцлебен. Накрыло близкими бомбовыми разрывами дома нескольких других высокопоставленных генералов, активных участников заговора, как было известно в штабе Африканского корпуса. Удивляло то, что русские бомбили, в основном, заводы, вокзалы, воинские гарнизоны и старались поразить расположение рейхсканцелярии, служившей основной ставкой фюрера с начала войны на востоке. И, пока, оставляли в покое жилые кварталы, в которых и находились особняки данных генералов. Впрочем, особо информированные источники сообщали ему, что бомбы там оказались английские! Что, опять заставляло задуматься: англичане гадят "под шумок", или же они договорились с русскими. И просто изображают нейтралитет, обманывая его.

   Нужно признать, что в штабе Африканского корпуса не всегда верили даже своим итальянским союзникам, а тем более никому не приходило в голову доверять своему противнику. Вот только активно противостоять своему врагу у корпуса не было сил. Неизвестно было и точное время наступления англичан. Генерал Окинлек назначал то одну дату, то другую. Потом из Лондона приходил очередной приказ и появлялась третья. Лондон чего-то ждал!