Текст книги "Летний шторм"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

   А нарком продолжал.

   – В этой операции, правда косвенно, отметился Банев. – Он усмехнулся, глядя на поражённого до глубины души Андрея. – Правда, другой. Старшина Банев.

   Нарком протянул Андрею извлечённый из стола иностранный журнал с красочной цветной обложкой, где на фоне тридцатьчетвёрки красовался боец с петлицами старшего сержанта, в котором Андрей спустя несколько секунд узнал своего деда, знакомого по старым фронтовым фотографиям и недолгой встрече в Польше почти два месяца назад. Было у этого Банева аж два ордена и медаль, что у реального Андреева деда появилось только к концу третьего года войны. На фотографии был он изображен с какой-то симпатичной девахой в камуфляже. Был в обычной гимнастёрке и только танкистский шлем, лихо заломленный на голове, обозначал принадлежность к танковым войскам.

   – Знакомься, полковой комиссар, это старшина Банев – командир танка в одном из батальонов Шестнадцатой танковой бригады Второго танкового корпуса Первой танковой армии генерала Катукова. – Нарком сделал паузу, затем продолжил. – За эту неделю признан американскими читателями лицом Красной Армии. Более знаменитого советского человека в Америке сейчас просто нет. Естественно, это заслуга наших контрразведчиков. И американской журналистки, оказавшейся очень талантливой. Ну, а старшина Банев отметился одиннадцатью подбитыми немецкими танками, причём последний в поединке один на один с прославленным германским танковым асом. Можешь сам посчитать звёзды на стволе танка своего родственника. – Видя, как бережно Андрей держит журнал, Берия добавил. – Оставь журнал себе. Потом прочитаешь сам, или попросишь перевести.

   – Союзники из американцев, конечно, сомнительные. Но хотя бы в открытую гадить не будут. – Нарком продолжил обсуждение. – Мы Гитлера от румынской нефти отрезали больше двух месяцев назад, а его машины, танки и самолёты до сих пор особых проблем с горючим не испытывают. А кто им его поставляет? Оказывается Аргентина с Бразилией. А откуда они его берут? А в САСШ. Может быть, теперь эти поставки прекратят?

   – Вряд ли. – Вмешался Андрей. – Просто удлинят цепочку перекупщиков. Или будут выгружать нефть в портах Испании и Португалии.

   – Так, Гитлер им самим войну объявил? – Засомневался Сашка.

   – Так, боевых действий пока нет. – Пояснил свои утверждения Андрей. – В моей истории англо-американская авиация обходила германские заводы до самого открытия Второго фронта в Европе. А Румынские нефтепромыслы разнесли в пыль только, когда к ним советские войска подошли. Здесь будет аналогично. Пока нет боевых действий с немецкой армией, будут поставлять и нефть, и бензин, и стратегические материалы. – Андрей закончил свою речь знаменитой фразой Веспасиана. – "Деньги не пахнут".

   – Будем надеяться, что поставки уменьшат. Своей-то армии тоже воевать придётся. – Подал голос старший майор Зайцев. – Да и мы можем помочь какому-то количеству кораблей не добраться до портов.

   Андрей слышал только слухи о деятельности советской агентуры в портах Латинской Америки во время войны его времени. Но слухи утверждали, что какая-то часть кораблей действительно исчезла в море вместе со всем содержимым, предназначенным для фашистской Германии. Не исключено, что подобные операции возможны и здесь, а может быть и уже идут.

   В следующий момент в кабинет заглянул секретарь наркома, получил разрешающий кивок и быстро подошёл к столу Берии. Нарком быстро прочитал принесённое ему донесение, отложил бумагу в сторону и снял пенсне. Все настороженно ожидали, что же он скажет.

   – Только что передали. – Нарком осмотрел всех присутствующих. – Сегодня утром немецкие войска вошли в Венгрию. Венгерские войска оказывают сопротивление только в некоторых местах. В результате чего германские солдаты быстро продвигаются к Будапешту. Гитлер сделал очередной ход, которого от него так долго ждали.

   – Появился повод ввести в Венгрию и наши войска? – Спросил Андрей.

   – Да. – Ответил Берия. – Но сейчас время не совсем подходящее.

   Почему время не соответствует нужному моменту сообщить он не успел, так как в кабинет вбежал давешний секретарь и на этот раз просто прокричал от входа ошеломившую всех новость.

   – Товарищ генеральный комиссар госбезопасности, Берлинское радио передаёт: в Берлине совершено покушение на Гитлера!

 14 сентября 1941 года Берлин

   Рыча двигателем протащилась вперёд одна из самоходных установок артиллерийского дивизиона, замерла на повороте, прикрываясь развалинами бывшего цеха, повела коротким стволом, выискивая цель, и произвела выстрел. Взметнулись осколки кирпичей, обозначая место попадания, поднялась вверх красная кирпичная пыль, закрывая, на некоторое время, от наблюдения участок обороны мятежного полка. Эсэсовцы «Лейбштандарта» приподнялись с земли, куда были прижаты пулемётным огнём, и совершили ещё один рывок вперёд. До новой очереди пулемётов противника, оказавшихся совсем не в том месте, где надеялись накрыть их артиллеристы самоходок. Пулемёты яростно поливали огнём уложенную на голую землю цепь, показывая противнику, что в данном месте оборону так просто не пробить. Дали команду на отход офицеры и оставшиеся в живых эсэсманы начали отползать назад, старательно прикрываясь неровностями заводского двора и трупами своих друзей, которым на этот раз не повезло.

   Гейдрих раздраженно хлестанул по поле своего плаща зажатыми в правой руке перчатками. Эдак они положат здесь всю бригаду, не добившись победных результатов.

   За прошедшее с конца июля время "Лейбштандарт" с трудом удалось довести до численности бригады, переформировав те остатки, которым удалось вырваться с Северной Украины, где русские уничтожили Первую танковую группу Клейста. Моторизованная дивизия "Лейбштандарт Адольф Гитлер" принадлежала к тем немногочисленным счастливчикам, которым удалось прорвать кольцо окружения и выйти обратно в Польшу. Правда на этом её злоключения не закончились. И после двух месяцев непрерывных боёв в окрестности Берлина вернулся сводный полк, составлявший когда-то полноценную моторизованную дивизию.

   Фюрер, конечно, не оставил без внимания своих любимчиков и если бы не слишком строгие требования к кандидатам, то дивизия уже имела бы полный комплект. Тем более обидно было терять с таким тщанием отобранные кадры в борьбе с мятежниками. Но других подходящих частей поблизости не было. Остальные эсэсовские дивизии оказались вдалеке от места мятежа, а армейские части слишком ненадёжны, в таком деле, как борьба с себе подобными. Как бы, в таком случае, не увеличить численный состав мятежных батальонов.

   За спиной Гейдриха не преминул проявить свой скверный характер Зепп Дитрих. Поминая всеми грязными словами, с которыми он был знаком, руководство Вермахта, обергруппенфюрер Дитрих осматривал трупы своих солдат, густо устилавших подходы к бывшему заводу. Повинуясь его команде, командиры штурмующих батальонов отводили своих подчинённых на начальные рубежи. Очередная атака захлебнулась, как и все предыдущие.

   Гейдрих подумал, что мнение армейских генералов о командных кадрах эсэсовских дивизий абсолютно правильно. "Стая львов под предводительством барана", – как было сказано одним из армейских генералов о дивизии "Мёртвая голова" и её командире группенфюрере Эйхе, навсегда оставшихся на востоке.

   Зепп Дитрих, конечно, не Эйхе. Нет в нём той всеобъемлющей злобы, который отличался покойный командир "ТотенКопф". Но только и всего. Много ли толку в том, что Дитрих любит своих солдат и искренне страдает от тех потерь, которые они сейчас понесли. В военном деле он такой же "баран", как и Эйхе. И так же бесславно укладывает в землю своих подчинённых, как и покойный командир "Мёртвой головы". Но тому досталась хотя бы посмертная слава героической гибели во славу Рейха. А что достанется Дитриху?

   Гейдрих был зол. Прежде всего на самого себя. Так безграмотно просмотреть настоящий заговор. Столько времени пугать своё начальство генеральскими играми в заговор, провести несколько серьёзных операций по сокращению числа высокопоставленных военных, недовольных политикой Гитлера, достичь почти всех целей, которые он ставил перед собой. И оказаться перед свершившимся фактом покушения, которого никто не ожидал.

   Впредь наука. Учитывать не только воззрения генералов и фельдмаршалов, но и людей волею судеб оказавшихся на более низких ступенях карьерной лестницы. Они тоже имеют своё собственное мнение. И склонны действовать сразу, не тратя время на бесконечные согласования и обсуждения самых важных для генералов проблем – кто будет у власти, после того как всё свершится.

   Майоры и подполковники такими мыслями не задавались. Шансов оказаться наверху у них не было изначально. При любом варианте развития событий. Удалось бы покушение и их наградили бы очередным орденом, а затем задвинули бы в дальние шеренги борцов с бывшим фюрером немецкого народа.

   Не удалось бы...

   Оно и не удалось. Как ни нагло действовали боевые группы мятежных батальонов.

   Хотя, сам способ организации засады Гейдриху чрезвычайно понравился. Пока основная группа диверсантов из трофейных русских гранатомётов показательно расстреливала основную колонну кортежа фюрера, сопровождающую одного из двойников Гитлера, резервные отделения поджидали на второстепенных дорогах одинокие машины с закрытыми от обозрения окнами. В качестве главного оружия на этот раз были выбраны противотанковые ружья советского производства, позволявшие оставаться на таком расстоянии от дороги, которое не вызывало сильного беспокойства у службы сопровождения фюрера. Естественно, что машин на таких дорогах оказалось больше чем одна. Расстреляли все, для надёжности. Гитлеру повезло, что стрелок, которому досталась в качестве мишени его машина, не имел большого опыта в применении этого русского трофея. Ему так и не удалось попасть в двигатель своей мишени, хотя в сам салон угодило три тяжёлых пули, прекрасно продемонстрировавших ненадёжность брони правительственного лимузина для столь серьёзного оружия. Одна из этих пуль едва не оторвала фюреру левую ногу, изуродовав мышцы бедра. И только храбрость, или трусость, личного водителя спасла фюреру жизнь. Кемпфка надавил на газ и бросился наутёк от места засады, выжимая из двигателя всё возможное и невозможное.

   А Гиммлер, конечно, струсил. И не воспользовался предоставленным шансом. Не дал Гитлеру умереть от потери крови, а организовал бурную деятельность по его спасению. Чем несказанно удивил Гейдриха и привёл в замешательство Геринга, примчавшегося в Берлин сразу, как только стало известно о покушении на фюрера. "Наци номер два" устроил бурную деятельность в правительственных учреждениях, произнёс множество речей, отдал несколько десятков приказов, воспользовавшись своим правом заместителя Гитлера. Он клеймил позором предателей, посягнувших на самое дорогое, что есть у немецкого народа – драгоценную жизнь великого фюрера. Клялся продолжить дело, за которое пострадал бессменный рейхсканцлер Рейха. И ждал... Мучительно ждал самой главной для себя новости.

   Не дождался.

   Поначалу Гейдрих ожидал, что у Гиммлера сдадут нервы и он решит ускорить события. Но рейхсфюрер оказался умнее, чем старался выглядеть. Вступать в схватку со столь опасным противником, как Геринг, в подобных условиях было чрезвычайно опасно для них обоих. Это понимал Гиммлер, старательно боровшийся за жизнь Гитлера. Это понимал Геринг, на каждом углу высказывавший надежду на скорое выздоровление фюрера. Это понимал Геббельс, два дня не отходивший от микрофона с речами, главный смысл которых состоял из одной фразы – с фюрером навек. Это понимал Борман, не говоривший красивых слов, но обозначивший своё участие доставкой к раненому Гитлеру всех медицинских светил Германии. Это понимали и внезапно притихшие генералы, оставившие на время свои заговорщицкие планы.

   Понимал это и Гейдрих. Надежда провернуть собственные планы под шум борьбы титанов провалилась. Вернее просто не была подготовлена. Эти армейские торопыги сломали всё, что он так тщательно готовил последние месяцы. Кто же мог подумать, что офицеры столь низкого ранга явят собственные претензии на решение судеб Рейха.

   Бой затих окончательно. Штурмующие развалины завода эсэсовцы отошли на дальние позиции для перегруппировки. Солдаты мятежного полка исчезли из поля зрения наблюдателей, готовясь к очередному артиллерийскому налёту. Эти переживут ещё не одну артиллерийскую подготовку. Как удалось выяснить Гейдриху, был этот полк составлен из частей Краковской группировки Вермахта, отозванный в тыл для переформировки и создания на его основе особой дивизии с опытом ведения боевых действий в городе. За два месяца боёв в теснинах городских улиц солдаты полка приобрели бесценный опыт, который сейчас и демонстрировали... на эсэсовцах бригады "Лейбштандарт Адольф Гитлер". Можно было сказать, что солдатам этого полка повезло, так как остальные части Краковской группировки уже больше недели сидят в плотном кольце, захлопнутым наступающими русскими частями вокруг города. А с другой стороны, везение это относительное. У тех, кто остался в Кракове, есть возможность спасти жизнь, сдавшись в плен русским. Эти же обречены. Геринг приказал никого не брать в плен, уничтожив всех поголовно. Другие нацистские бонзы подтвердили этот приказ, вызвав у Гейдриха несколько очень интересных вопросов. Правда, ответов на эти вопросы получить ему не удастся. Уж с очень больших высот отдавали приказ.

   За спиной Гейдриха раздалось покашливание, обергруппенфюрер Дитрих думал, как ему начать откровенный разговор на самую важную для него тему. Гейдрих едва заметно усмехнулся. Он ждал этого с самого начала, и выдержка Дитриха вызывала в нём удивление.

   – Гейдрих, вы дадите мне честный ответ на прямой вопрос?

   – Смотря, что вы хотите у меня узнать, Дитрих? – Отозвался Гейдрих.

   – Фюрер жив? – В голосе бравого обергруппенфюрера проскальзывал страх услышать плохую для него новость.

   Гейдрих прекрасно понимал его. Личный друг фюрера нынешнего может не понадобиться фюреру будущему, если состояние Гитлера намного хуже того, что сообщает Гиммлер, взявший на себя основную заботу о здоровье раненого фюрера. Тогда Дитриха ждёт, в лучшем случае, почётная отставка, а в худшем, несчастный случай, после которого состоятся торжественные похороны верного сына Рейха. Хотелось верить, что показательного расстрела или концлагеря ему не положено, всё по той же должности личного друга фюрера.

   – Фюрер жив. Состояние у него хоть и тяжёлое, но стабильное. – Успокоил Гейдрих командира "Лейбштандарта". – В скором времени он должен придти в сознание. Только вот полноценное участие в управлении Рейхом ожидает его ещё не скоро. – Добавил он каплю горечи к счастливой для Дитриха новости, обозначая, что прежнего влияния Зеппу уже не добиться. По крайней мере, до полного выздоровления Гитлера.

   Зепп хотел по привычке выругаться, но сдержался, понимая, что пришло время сдерживать свой характер и подстраиваться под других людей, которые ещё совсем недавно зависели от него больше, чем он от них. Гейдрих ждал продолжения разговора. Он старательно подталкивал Дитриха к мысли, что тому нужно искать дружбы заместителя Гиммлера, как одной из гарантий сохранения своего нынешнего положения. По глазам командира "Лейбштандарта" было видно, что данная мысль уже добралась до него, но пока он не торопится её высказать, собираясь всё обдумать своими неторопливыми крестьянскими мозгами.

   А Гейдрих опять отвлёкся на свои размышления. Это неожиданное покушение прервало выполнение ещё одного важного дела, которое нужно было решить, и как можно быстрее. Русские устроили показательный налёт на ракетный центр в Пенемюнде. Причём, точность бомбометания была настолько высока, что вызвала множество вопросов в Берлине. Хотелось понять, откуда советское командование узнало о расположении лабораторий секретного института, само существование которого недоступная тайна даже для многих высокопоставленных военных Рейха. Что это – хорошая разведка или элементарное предательство. К сожалению, от самого института, и тем более полигона, мало что осталось, а количество выживших так мало, что получить достоверную информации маловероятно. Хотя, на острове уже два дня работают его люди, ничего вразумительного ему они сообщить не смогли. Кроме сказок о бомбах, выжигавших громадные площади одним взрывом. Конечно, русские уже применяли оружие подобного типа в Восточной Пруссии, но мощности боеприпасов, применённых там и на острове Узедом, просто несопоставимы. Для успокоения заинтересованных лиц из вышестоящего командования Гейдрих передал предположение о налёте нескольких сотен тяжёлых бомбардировщиков. Хотя ему-то прекрасно известно, что у большевиков попросту нет такого количества самолётов с подобным радиусом действия. Или всё-таки есть?

   – А куда вы так торопитесь, Гейдрих? – Спросил его Дитрих, проявив просто удивительную для себя наблюдательность.

   – У меня ещё много дел, Дитрих. – Отозвался заместитель Гиммлера, не желая делиться столь серьёзной информацией с человеком, высокое положение которого в иерархии Рейха может закончиться в любой момент.

   – В том числе и на острове Узедом? – Зепп продолжил расспросы, прояснив для Гейдриха, что это не догадливость его собеседника, а просто болтливость какого-то их функционеров СС.

   – В том числе и там. – Сухо подтвердил Гейдрих.

   – А что именно там произошло? – Вполне миролюбиво продолжил Дитрих.

   – Русские самолёты уничтожили секретный ракетный центр, о существовании которого они знать не могли. – После непродолжительного молчания ответил Гейдрих, решив не обострять отношения с личным другом фюрера, пока не ясна судьба Гитлера. К тому же, в будущем может понадобиться реальная боевая сила, и хорошее расположение командира одной из дивизий СС будет очень кстати. – Хотя сами они объявили о налёте на завод химического оружия. – Продолжил Гейдрих.

   – И к какому мнению вы пришли? – Продолжал интересоваться Дитрих.

   – Пока ни к какому. – Гейдрих посмотрел на часы.

   Что-то долго перегруппируются подчиненные Зеппа Дитриха. Или решили просто отдохнуть, раз командир не торопит. Тогда Дитрих просто отвлекает его разговорами, давая своим людям время на вполне заслуженный отдых. Гейдрих едва заметно пожал плечами. Он, откровенно говоря, не против. Всё равно сегодня ему засветло не успеть долететь до острова, а ночные полёты в последнее время стали небезопасны.

   Что же отодвинем ещё на сутки решение нерешаемой задачи.

   – А что вы думаете по поводу этого мятежа? – Дитрих кивнул в сторону развалин завода, откуда изредка раздавались одиночные выстрелы – мятежники демонстрировали, что они ещё живы.

   – Мне кажется, Дитрих, что этот вопрос я должен задавать вам, а не вы мне. – Отреагировал Гейдрих. – Вы, ведь, с самого начала были здесь. А я прибыл намного позже.

   Зепп помялся, подбирая слова для ответа, посмотрел по сторонам, но всё же решился.

   – У них с самого начала были подготовлены позиции на этом заводе. Когда мои люди получили приказ приехать и арестовать участников покушения, то их встретили пулемётным огнём. Вначале предупреждающим – по дороге перед колёсами первого автомобиля, а затем и на поражение. Мои офицеры кинули сюда первый батальон, а когда стало понятно, сколько здесь мятежников, то подняли и всю бригаду.

   Дитрих ещё раз кинул взгляд по сторонам, выясняя, нет ли кого-нибудь слишком близко к ним. Нервно дёрнул головой и задал ещё один вопрос, от которого стало страшно и Гейдриху.

   – Как ты думаешь, Гейдрих, кто стоит за этим заговором? Не верю я, что они действуют сами по себе.

   – Господин обергруппенфюрер, мятежники выкинули белый флаг. – Вовремя вмешался в их разговор один из наблюдателей, находящийся около самого бруствера наскоро выкопанного окопа НП.

   – Неужели будут сдаваться? – Обрадовался Дитрих.

   – Вряд ли. – Охладил его пыл Гейдрих. – Скорее всего, хотят провести переговоры.

   Действительно, в скором времени из-за развалин заводской стены, обозначавшей рубеж обороны мятежников, показался человек, размахивающий грязной тряпкой когда-то белого цвета, примотанной к винтовке. Дитрих отдал команду и навстречу парламентёру устремился наблюдатель, первым заметивший этого переговорщика. Вскоре они сошлись примерно посередине между позициями противостоящих частей, коротко обсудили причины, по которым мятежники выкинули белый флаг, и разошлись каждый в свою сторону.

   – Чего они хотят, оберштурмфюрер? – Поспешил удовлетворить своё любопытство командир "Лейбштандарта".

   – Они хотят прислать на переговоры двух своих офицеров, и просят дать гарантии, что те вернутся обратно живыми. – Ответил наблюдатель, начав бодрым голосом, но потихоньку уменьшая громкость, и закончил почти шёпотом, со страхом рассматривая реакцию Дитриха.

   – Что? – Взревел Зепп. – Какие гарантии? Да я прикажу расстрелять их сразу, как только они сюда доберутся.

   Гейдрих терпеливо ожидал, когда командир "Лейбштандарта" изольёт свой гнев. А Дитрих находил всё новые и новые кары на головы наглецов, посмевших требовать от вышестоящих офицеров такое. Постепенно громкость рёва уменьшалась, Зепп начал повторяться в изыскании достойной кары мятежным мерзавцам и, вскоре, затих.

   – Если им достаточно слова группенфюрера Гейдриха, то они могут присылать своих парламентёров. – Ровным спокойным голосом завершил Гейдрих вспышку гнева обергруппенфюрера Дитриха. – Идите и предложите им это.

   Оберштурмфюрер умчался выполнять приказание. Ошеломлённый Дитрих несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, пытаясь выдавить из себя возражение.

   – Зачем вы дали им гарантии, Гейдрих? – Наконец-таки смог сформулировать своё недовольство Зепп.

   – Затем, чтобы как можно больше ваших солдат остались живыми. – Гейдрих вернул к действительности Дитриха.

   Тот замолчал, то ли выказывая обиду, то ли обдумывая сложившуюся ситуацию.

   На нейтральной территории опять встретился эсэсовский обер-лейтенант и посланцы мятежников, которых на этот раз было двое. Переговорили и, тотчас же, один из мятежных солдат умчался на свои позиции сообщить офицерам предложение Гейдриха. Прошло минут пять напряжённого ожидания и от остатков кирпичной стены отделились две фигуры в офицерских фуражках. Один из них, идущий впереди, сильно припадал на левую ногу. Второй, явно младше званием, шёл немного позади своего товарища. Дойдя до представителя СС, они обменялись с ним несколькими фразами и дальше двинулись уже втроём. Начинавший переговоры солдат вернулся на свои позиции.

   Чем ближе они подходили, тем больше становились различия в экипировке мятежников и эсэсовского офицера. Поверх обычного офицерского кителя Вермахта были на них надеты какие-то непонятные жилеты стандартного песочно-зелёного цвета Красной Армии со множеством разнокалиберных карманов. Более молодой офицер щеголял также странными штанами, разрисованными разноцветными пятнами, при более близком рассмотрении оказалось, что и китель на нём точно такой же.

   – Кто вы такие? – Спросил Дитрих, как только парламентеры оказались на их наблюдательном пункте.

   – Майор Шольц. – Отозвался старший. – Командир первого батальона.

   – Обер-лейтенант Граве. – Последовал его примеру младший. – Командир первой роты.

   – Группенфюрер Гейдрих. – Поспешил вмешаться Гейдрих, не давая Дитриху устроить скандал. – А это обергруппенфюрер Дитрих.

   Объяснять, кто именно перед ними находится, армейским офицерам не пришлось. Они только отдали честь, показывая, что осознали степень важности персон, вызвавшихся вести переговоры.

   Гейдрих внимательно вглядывался в лица мятежных офицеров, пытаясь составить мнение о них. Ясно было, что это кадровые офицеры. Такую военную выправку за несколько месяцев не выработаешь.

   Майору на вид было около сорока, а может и меньше, война сильно старит людей. Умный, но какой-то безразличный взгляд голубых глаз в сетке мелких морщин. Седые виски, когда-то чёрные, а теперь сивые от сильной проседи усы. Два шрама на левой щеке.

   Обер-лейтенант намного моложе, не больше тридцати. Выше и стройнее своего командира. Взгляд какой-то дикий и насмешливый одновременно. Всё время переминается с ноги на ногу, как будто готовится к прыжку.

   На обеих, как стало видно вблизи, русские разгрузочные жилеты, всё чаще попадающие в Вермахт в качестве трофеев, снимаемых с убитых офицеров. Очень полезная вещь. И очень опасная. Насколько знал Гейдрих, русские любят таскать в одном из многочисленных карманов последнюю, "смертную", гранату, на тот случай, если не захотят попадать в плен. Кто даст гарантию, что и сейчас не приготовлен такой же сюрприз?

   Обер-лейтенант вообще оставил от своей формы только погоны и фуражку. Всё остальное трофейное. И даже торчащие в карманах разгрузки рожки с патронами – от советского автомата. Как и его одежда маскировочной расцветки, снятая, по-видимому, с убитого русского разведчика.

   – Что у вас с ногой майор? – Спросил Гейдрих, сам удивляясь выбранному началу разговора.

   – Да так мелочь, снарядом ступню оторвало. – Расплылся в ухмылке майор.

   – Как, сейчас? – Вмешался с дурацким вопросом Дитрих.

   – Нет, немного раньше. Во Франции. – Продолжал развлекаться майор. – Протез у меня. – Закончил он злым голосом.

   Гейдрих непроизвольно потёр щёку. Если такие люди стали выступать против Гитлера, то фюреру недолго осталось сидеть наверху. Не удалось у этих, найдутся другие. Более удачливые и более осторожные. И более злые.

   – А вы не боитесь? – Начал своё наступление на мятежных парламентёров Дитрих.

   – Устали мы бояться, господин генерал. – Ответил за двоих обер-лейтенант, нагло игнорируя эсэсовские петлицы Дитриха. – После двух месяцев Краковской мясорубки начинаешь бояться только самого себя.

   – Сами умереть не страшитесь, о семьях бы подумали. – Проворчал Дитрих, внезапно сбавив тон.

   – Они, как и мы, уже ничего не боятся. – Продолжал ёрничать обер-лейтенант. – Можем выдать список домашних адресов... в славном городе Киле!

   Всё ясно! Интересно, какой идиот отвёл в Берлин часть, призванную из почти полностью уничтоженного англичанами города. Хотя, тогда город был ещё цел. Или не идиот, а очень умный человек. Надо бы покопаться в приказах армейского начальства. Почему именно этот полк? Почему именно к этому заводу? Кто дал им разрешение проводить учения на территории основательно разрушенного советской авиацией завода?

   – Что вы хотите нам предложить майор? – Обратился к старшему офицеру Дитрих, решив не реагировать на наглость обер-лейтенанта. Прекрасно видно, что он не в себе, и вряд ли до конца понимает, что именно вокруг него происходит.

   – Мы пришли просить за наших солдат. – Ответил майор Шольц. – Большинство из них не принимало участия в покушении на Гитлера. И не должно нести равной с нами ответственности. Да и в этот бой они вмешались не сами, а по приказу своих офицеров.

   – И чего вы хотите для них? – ввязался в разговор Гейдрих.

   – Они согласны сдаться в плен, если их не посадят в концлагерь, а отправят в штурмовые батальоны. Они обещают не сдаваться в плен врагу, а честно выполнить свой долг перед Германией. – Майор перевёл взгляд на Гейдриха. – Нас, участвующих в покушении, эта просьба не касается. Мы сдаваться не будем.

   – Что! – Взревел Дитрих, опережая едва открывшего рот Гейдриха. – Какая сдача? Какой концлагерь? Вы все поголовно уже покойники. Будете вы сдаваться или нет. Каждого из вас приговорили к позорному повешению. Солдат на обычных верёвках, а для офицеров приготовили рояльные струны. Вы можете просить только о замене этой казни на расстрел.

   Майор спокойно выслушал гневную тираду командира "Лейбштандарта", повернулся к Гейдриху.

   – Группенфюрер, сделайте мне последнее одолжение, скажите, кто отдал этот приказ. Геринг?

   Гейдрих едва заметно кивнул в ответ на этот полувопрос-полуответ. Майор, точно также, едва заметно усмехнулся.

   – А предложение о рояльных струнах, конечно же, исходило от Геббельса?

   Гейдрих на этот раз кивнул головой намного сильнее.

   Ай да Геринг! Ай да "толстый Герман"! Сумел обмануть Гиммлера, подсунув ему или фальшивку, или один из запасных вариантов, вместо настоящего плана. Но ведь трус! Без раздумий отправил на смерть всех своих подельников, даже не причастных к прямому покушению.

   Ну что же, поставим в голове ещё одну заметочку. А вот Гиммлеру сообщать о своей догадке вряд ли будем.

   Гейдриху вдруг стало жаль этих людей. Так бессмысленно потерять таких решительных и бесстрашных офицеров.

   Но приказ уже отдан! И не в его силах отменить то, что приказано с таких верхов.

   А как бы он сам распорядился этими людьми!

   – Мне жаль, что когда в Берлин придут русские, среди его защитников не будет ни наших, ни ваших солдат. – Абсолютно спокойным голосом продолжил разговор майор Шольц.

   – Вы не сомневаетесь, что они сюда дойдут? – Переспросил Гейдрих.

   – Я сомневаюсь только в сроках. – Подтвердил майор. – Минимум полгода, максимум год. Но я этого уже не увижу.

   – Вы не увидите. – Решил поставить точку в разговоре Дитрих. – Но мои солдаты храбро встретят врага, если он сюда доберётся.

   – Господин генерал, ваших "асфальтовых солдатиков" мы сегодня уложим в землю всех до единого. – Напомнил о своём присутствии обер-лейтенант. – Мы умудрялись полком держаться против полнокровной русской дивизии. И не вашими истуканами нас пугать.

   Зепп хотел в очередной раз взреветь, но захлопнул рот, вспомнив, какие потери уже понесла его бригада.

   – Нам дозволено будет уйти? – Спросил майор у Гейдриха, признавая его старшим в этом тандеме эсесовских генералов.

   Гейдрих утвердительно кивнул. Офицеры повернулись и не спеша отправились к выходу из НП. Торопиться им было некуда.

   Потерянный Дитрих ходил по полю боя, пересчитывая трупы своих солдат. Сбивался со счёта, запнувшись об очередной камень, начинал снова, вновь попадал в какое-нибудь препятствие, выбирался из него с помощью охраны и шёл дальше.

   Гейдрих отвернулся от этого зрелища. Обещание обер-лейтенанта солдаты мятежного полка выполнили с лихвой, отбиваясь до конца. Услышав об обещанной им верёвке, они стали намертво, продемонстрировав эсесовской элите, как нужно воевать по-настоящему. Когда закончились патроны и гранаты, перешли в рукопашную штыками, прикладами, отточенными сапёрными лопатками, научившись этому приёму у русских. Но не сдался никто. Последних живых добивали из миномётов, не найдя другого способа сломить их сопротивление.