Текст книги "Летний шторм"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

   А немец выписывал зигзаги по всей дороге, не давая полноценно прицелится стреляющим по нему бойцам. Промахнулся не только Пашка. Не удалось попасть и снайперам обычного калибра, и пулемётчикам. Стрелять по нему из танковых пушек не стали, не желая раньше времени выдавать их присутствие.

   Абсолютно правильно. Всё равно немцы их обнаружат. Десятком минут раньше, десятком позже. Какая разница?

   А немец уже скрылся за поворотом.

   Старшина посмотрел на часы. Теперь ждать гостей. Скоро, конечно, не появятся. Минут тридцать-сорок у их взвода есть, а то и больше. Павел привалился к стенке окопа, закрыл глаза и постарался заснуть.

   Подлетел на мине передовой в цепи немецкий солдат. Мгновенно оттянулись назад и залегли остальные немцы. Обнаружив, что и с этой стороны подходы перекрыты минным полем, дал команду отхода офицер, командующий данной группой. Солдаты не заставили себя долго упрашивать и короткими перебежками стали оттягиваться на рубеж, с которого они начинали атаку. Заработали пулемёты левого фланга обороны и ещё несколько «гансов» упали на землю. Очередная, третья уже, атака захлебнулась.

   Павел сопровождал перекрестьем прицела офицера, но тот очень умело прикрывался солдатами своего взвода, не давая возможности полноценно прицелится. А тратить патроны на рядовых Пашке не хотелось. Но вот, решив, что расстояние достаточно большое и опасность уже миновала, немецкий офицер сдвинулся в сторону, отдавая какие-то команды своим подчинённым, и Пашка нажал на курок. Немца отбросило назад, тут же попадали на землю солдаты, убедившись, что ничего ещё не закончилось, стали расползаться по сторонам под укрытие растущих в этом месте кустов.

   Но старшина уже снял винтовку с бруствера. Патронов не так уж и много, а бой только начинается. Эта полурота всего лишь проводит разведку боем. Основные события ещё впереди.

   Подтверждая этот вывод, немецкие солдаты отходили в стоящий неподалёку лес, старательно прикрываясь кустарником и складками местности. Осназавцы не стреляли им вслед, так как отходили "гансы" прямо на устроенную поляками засаду. Союзники подпустили немцев метров на двести, после чего ударили изо всех стволов. Падали, как подкошенные, солдаты Вермахта, пытались открыть ответный огонь, но включись снайперы Осназа и противник сломался. Пытавшийся организовать сопротивление последний уцелевший офицер попал под пулемётную очередь. Организованное отступление превратилось в беспорядочное бегство. Будь у поляков побольше боевого опыта, то они положили бы всех солдат противника. А так, изрядная часть немцев сумела отойти к дороге и укрыться в кюветах.

   Стрельба затихла.

   – Старшина, командир вызывает. – Показался в траншее Левашов.

   Пашка приподнялся и заспешил вслед за ним по ходу сообщения в сторону блиндажа.

   Капитан Синельников был мрачнее тучи. Это значило, что столкнулся он с проблемой, решение которой зависело не от него, а от кого-то из вышестоящего командования. Командир ненавидел такие ситуации, особенно если руководящие им командиры отдавали приказы, не учитывая специфику работы Осназа.

   Молчали и остальные. Спешить с вопросами во взводе капитана Синельникова не было принято. Командир всё расскажет сам и ничего не будет скрывать, какими бы плохими новости не были. Очень важным знаком было отсутствие лейтенантов из приданной бронегруппы и мотострелкового взвода. Капитан вначале собирался обсудить новости со своими.

   – Плохо дело бойцы. – Капитан осмотрел своих подчинённых. – Помощи не будет!

   Сержанты переглянулись между собой.

   – Сороковая танковая бригада столкнулась с сильным сопротивлением и сейчас ведёт тяжёлый бой, практически в окружении. Немцы бросили против неё пехотную дивизию и два артиллерийских полка. – Капитан устало вздохнул. – Танкистам повезёт, если они сумеют прорваться обратно.

   – И что нам теперь делать? – Спросил лейтенант Кирин.

   – А для нас есть две новости. Плохая и очень плохая. – Командир усмехнулся. – Во-первых, в нашем направлении движутся остальные войска прорывающейся немецкой группировки. Но это только плохая новость. – Капитан провёл взглядом по лицам своих подчинённых. – А теперь – очень плохая! Нам приказано удерживать мост. Любой ценой! Причём приказ пришёл аж из штаба фронта.

   – А какой в этом смысл? – Не выдержал Левашов.

   – Никакого! – Ответил ему лейтенант Кирин, усмехаясь каким-то невысказанным мыслям. – Если не считать того, что кто-то в штабе сможет себе очередной орден повесить.

   Капитан снял пилотку, пригладил побитые сединой тёмные волосы.

   – Прошу высказываться, товарищи младшие командиры. – Командир перевёл взгляд на ближайшего к себе сержанта.

   – Так может рвануть этот грёбаный мост и уходить. – Подал голос командир сапёрного отделения старший сержант Никифоров, оказавшийся ближе всего к начальству.

   – За невыполнение боевого приказа нас всех под трибунал отдадут. – Одёрнул его лейтенант Кирин. – И могут расстрелять.

   – Лучше в бою погибнуть, чем от своей же пули. – Вмешался Левашов.

   – Погибать лучше с пользой и со смыслом. – Отозвался командир первого отделения старший сержант Дзюба. – А здесь какой смысл? Положить под танки диверсантов с такой подготовкой. Эту штабную сволочь за такой приказ расстрелять мало. Это же настоящее вредительство.

   – Мы намного больше пользы принесём, если по тылам этой немецкой группы пройдёмся. – Сказал Пашка, уловив на себе взгляд командира. – А тут нас просто из пушек расстреляют. И все наши смерти "коту под хвост".

   – Всё это, конечно, правильно! – Подал голос командир третьего отделения старшина Иванов. – Но, по-моему, драпать от противника с такой силищей не стоит. Тем более, что враг особо себя не проявил. А мы ещё не показали и половины своих возможностей.

   – Как бы потом поздно не было. – Отреагировал старший сержант Дзюба. – Чуть позже подойдёт пара пехотных батальонов и просто возьмёт нас количеством. А перестрелять их всех у нас попросту не хватит патронов и снарядов.

   – А никто и не требует "стоять насмерть". – Лейтенант Кирин с усмешкой покачал головой. – Пошумим, постреляем, выведем из строя как можно больше немецких солдат. И уйдём! Самое главное, что сумеем задержать противника на несколько часов. – Лейтенант посмотрел по сторонам, отбросил свою напускную весёлость и уже абсолютно серьёзно добавил. – Больше некому!

   – Нравится нам этот приказ или не нравится, а выполнять его надо. – Поддержал своего заместителя капитан Синельников. – Нужно продержаться до темноты. А ночью мы уйдём. – Капитан ещё раз осмотрел своих сержантов, задерживая взгляд на каждом. Удовлетворённо кивнул и добавил, подводя итоги совещания. – Все свободны. И берегите себя, ребята.

   Пашка повернулся и направился к выходу.

   – Седьмой ориентир. Слева 10. Артиллерийский корректировщик. – Кричал Панкратов, стараясь перекрыть шум боя.

   Павел перевёл прицел влево, обнаружил немецкого корректировщика, старательно прикрывающегося подбитым в первые минуты боя танком. Вот тот выглянул из-за гусеницы и отлетел назад уже с простреленной головой, вернее с тем, что остаётся от неё после попадания такого боеприпаса.

   Андрей прокричал следующие координаты и Пашка перевёл прицел своей снайперки к следующему неудачнику, на свою беду подобравшемуся слишком близко к позиции его винтовки.

   А немецкая пехота упорно ломилась к позициям их взвода. Уже более роты, короткими перебежками выдвигалась к их траншеям, всё ещё надеясь дойти на расстояние броска гранаты.

   Пока не получалось. Отбить удалось уже шесть атак, считая три утренние. Стало ясно, что отобьют и эту. Немецкие солдаты всё же залегли под секущим огнём пулемётов, не высказывая особого желания умереть вблизи этого моста.

   Назойливые понукания унтер-офицеров могли заставить их совершить очередную перебежку, но подниматься в рост на упрямые русские пулемёты было выше их сил.

   Павел снял винтовку с бруствера. В ближайшие несколько минут достойных целей не предвидится. А рисковать таким оружием понапрасну просто глупо. Всё равно немцы сейчас отойдут. И будут ждать подхода своей артиллерии и танков. А, может, вызовут авиацию. Хотя самолёты могут пожаловать и по их душу.

   Во время пятой атаки десяток Илов изрядно проредил немецкую пехоту, которой не повезло первой добраться до их моста. Да и сейчас в очистившемся к полудню небе барражировали несколько советских истребителей, ожидающих своей законной добычи в виде немецких бомбардировщиков. Не сумев помочь их группе наземными войсками, командование хотя бы обеспечило авиационным прикрытием. Хотя, основная часть авиации сейчас работает дальше, прикрывая с воздуха батальоны сороковой танковой бригады, угодившей в окружение. Оттуда доносятся взрывы крупнокалиберных бомб, перекрывающих непрерывную артиллерийскую канонаду. Да вертятся на относительно больших высотах истребители, охотящиеся друг за другом.

   Пашка выглянул из-за бруствера, повёл биноклем вдоль поля боя. Противник залёг и не проявлял особого желания идти вперёд. "Гансов" можно понять. Вместо долгожданного спасения от неизбежной, как казалось, смерти, опять приходится идти под пули, в любой момент ожидая прощального поцелуя "костлявой старухи". Немецкие офицеры благоразумно держались в задних цепях, не желая подставлять себя под снайперские пули. А солдаты не спешили отходить назад, выбрав себе относительно надёжные укрытия как от русских пуль, так и от гнева своего начальства.

   Вообще данная часть не производила впечатления своей боеспособностью. Видимо, их недавно перебросили на Восточный фронт из Франции, или каких-то других подобных мест. Они и в первую атаку шли в полный рост. Приятно иметь дело с таким противником. Самоуверен, самовлюблён, самонадеян... и ещё целая куча таких само....

   А это зря! Здесь не Франция, Бельгия или Голландия. И даже не Африка, с её джентльменскими правилами ведения войны. Рассказывал капитан Синельников о том, что там творится, вызывая у бойцов удивление отличием поведения своего врага на разных фронтах.

   Но здесь не запад. Здесь шутить не любят. И бьют сразу насмерть!

   Из этого штурмующего позиции их взвода немецкого батальона только снайперская пара старшины Чеканова уложила не менее десятка офицеров и унтеров. Эти идиоты так старательно сверкали своими погонами, а некоторые даже не сняли фуражки перед атакой, что не наказать их было просто преступлением. Оставшиеся, конечно, поумнели. И даже пустили вперёд шесть лёгких танков, надеясь, что те помогут им взломать оборону противника. Пять лениво дымящих бронированных костров перед мостом подтверждали превосходство советской военной техники над своими врагами. Паре тридцатьчетвёрок их рубежа обороны пришлось потратить всего семь снарядов для того чтобы остановить своего врага. Единственным минусом в данном деле было то, что их танки себя обнаружили.

   Подтвердила свою необходимость и шестиствольная "мясорубка". Несколько опасных моментов, когда противник, решив, что победа недалеко, поднимался в едином порыве и устремлялся вперёд, смогли разрешить только стволы её пулемёта. Преодолеть этот шквальный огонь не смог никто. Любому солдату тяжело видеть, как всё время гибнут твои товарищи, не один месяц делившие с тобой свои радости и горести. Правда, происходит это не сразу. Но когда за несколько секунд целый взвод превращается в кровавые ошмётки – это выше сил человеческих. Вот и немцы не смогли это преодолеть, несмотря на все утверждения своей пропаганды об их "сверхчеловеческом" происхождении.

   Старшина вспомнил того смешного дедка с козлиной бородкой клинышком, читавшего им лекцию за несколько недель до начала войны. Командиры тогда посчитали этот бред настолько важным, что согнали на его прослушивание весь наличный состав снайперской школы. А речь шла о расовой теории фашисткой Германии. Причём, со слов столичного профессора получалось, что русские имеют намного больше признаков "арийской расы", чем немцы. А в качестве наглядного пособия использовал профессор его второго номера Андрея Панкратова. Самого Пашку учёный отверг, с ходу сообщив, что у него в роду есть якуты или буряты. Это было абсолютной правдой. Прапрадед, действительно, взял себе жену из одного якутского рода, доказав своё право на соревновании охотников. Да и у прадеда, который его воспитывал с малолетства, жена была полукровкой. Но кто в России обращает внимание на такие мелочи, как национальное происхождение. Лишь бы человек был толковый!

   Были, естественно, попытки сделать один народ исключительным и неподсудным. Пашка оглянулся по сторонам. После судебных процессов двадцатых годов, когда сажали за одно слово "жид", даже думать плохо о людишках данного происхождения, до сих пор небезопасно. Товарищ Сталин, конечно, пытается ограничить влияние этих товарищей. Но не так просто это сделать, как рассказывал им командир на одном из совещаний перед войной. Разумеется, и там люди разные. И наряду с агентами мирового империализма, и просто шкурниками, много и среди евреев людей искренне преданных делу социализма и верящих в особую роль Советского Союза. Вон, хотя бы, Сёма Брикман из пятого отделения сапёров. Не побоится даже самой новейшей мины, любое взрывное устройство раскидает по винтикам, во время финской войны тащил своего раненого командира больше километра по глубокому снегу. Естественно, что в передовых частях все люди такие. Трусы и шкурники в них стараются не попадать, каких бы национальностей они не были.

   А немцы затихли. И даже солдаты с самых ближних позиций начали отходить в тыл. Первый признак огневой подготовки.

   – Андрей, ищи артиллерийских наблюдателей! – Павел начал торопливо прочёсывать биноклем немецкие позиции, спеша вычислить корректировщиков до того, как они сумеют сделать своё "чёрное" дело.

   Но не успел!

   Поднялся огромный султан взрыва метрах в ста от позиций их взвода. Спустя несколько секунд взлетела земля позади траншей. Немцы брали их "в вилку". Прошла ещё пара выстрелов и немецкие батареи начали укладывать свои крупнокалиберные гостинцы посреди траншей их взвода.

   Пашка терпеливо вжимался в свой окоп, прекрасно понимая, что защитить от серьёзной опасности он всё равно не сможет. Слишком уж крупнокалиберными были снаряды, которые батарея противника так ювелирно укладывала на их позиции. Но пока они были живы! Не зря махали лопатами всю ночь. Накопали столько, что Пашка и сам порой терялся – где у них настоящие позиции, а где ложные.

   Немецкий обстрел стих так же внезапно, как и начался. Снарядов у противника было маловато. Уцелевшие бойцы бросились к своим позициям. И вовремя. Противник уже входил в зону действительного огня. Захлопали в соседних окопах недавно поступившие на войсковые испытания автоматические карабины под промежуточный патрон, больше пистолётного, но меньше винтовочного. Капитан решился взять новое оружие, но только после долгого исследования на полигоне. И правильно сделал. Новые карабины позволили удержать дальность огня на расстоянии в четыреста метров, против двухсот у ППШ и ППС. Конечно у винтовки пуля летит дальше, только попадать в цель на большом расстоянии могут только лишь очень хорошие стрелки. Так что боевые возможности новых карабинов и старых винтовок практически сопоставимы.

   Из немецкой цепи начали выпадать первые фигурки, но противник продолжал идти вперёд, не спеша залегать. И даже открывшие огонь с флангов пулемёты не смогли его приостановить.

   А это уже другая часть! С боевым опытом Восточного фронта. Этих на испуг не возьмёшь.

   Павел провёл биноклем по противнику. А враг очень серьёзный. Ни одного сверкающего погонами офицера или нашивками фельдфебеля. У всех чехлы на плечах. Не сразу и вычислишь – кто именно отдаёт команды.

   Впрочем, эти "гансы" не его. Передовой цепью Селиванов со своими займётся. Ему нужны чины покрупнее, которые в наступающих цепях не бегают. Должны где-то дальше быть.

   – Паша, ориентир пять. Дальше пятьдесят. – Подтвердил его мысли Панкратов. – Кто-то из начальства. Бинокль виден.

   Павел перевёл винтовку, обнаружил в указанном месте сверкнувшие линзы и немедленно отправил туда очередной подарок из пятидесяти грамм свинца. Перезарядил, сдвинул прицел чуть в сторону и послал ещё одну пулю правее. Потом аналогичным образом чуть левее. И тут же отдал приказ менять позицию.

   А противник подходил всё ближе, не зная, что впереди его ожидает очень неприятный сюрприз. В виде ещё одного минного поля! На которое немцы в конце концов и выскочили.

   Дальние мины сапёры Вермахта обезвредили ещё после первых атак. Им не сильно и мешали. Так постреляли для порядка, создавая видимость борьбы с разминированием.

   Основной подарок противнику Никифоров подготовил почти у самой линии передовых окопов, большинство из которых были ложными. Перемещались по ним два пулемётных расчёта, постреливали с разных точек, создавая видимость полноценной обороны. К этим вот траншеям немецкие солдаты и вышли. Бросили гранаты, убедились, что те накрыли вражеские окопы и дружно поднялись для последнего рывка.

   В этот самый момент всё и взорвалось. Что там за хитрую систему минирования применил командир сапёрного отделения, Пашка с Андреем представляли довольно смутно. Сам Никифоров говорил что-то о новых минах направленного взрыва, которые совсем недавно появились. Но взрывать их нужно только дистанционно, а для этого особые условия нужны. Вот условия и подвернулись.

   Когда дым и пыль от взрыва рассеялись, первой немецкой цепи просто не было, лишь лежали трупы, да пытались отползать назад те, кого ранило только легко. В двух местах, где солдаты противника наступали компактными группами, лежали кучи человеческих тел, из которых высовывались ещё шевелящиеся руки и ноги.

   Павел почувствовал приступ тошноты и немедленно отвернулся от зрелища этой бойни. Постарался отключить слух, чтобы не слышать крики раненых солдат противника, и устремился вперёд, решив выбрать себе в качестве позиции самый дальний, от этого места, окоп.

   – Надо сказать Никифорову, чтобы повзрывал к чёртовой матери все эти хреновины. – Подал голос напарник, как только их пара заняла позицию. – Не дай бог к немцам образец попадёт.

   – Да уж! – Отреагировал Пашка. – Не хотелось бы под такую раздачу попасть.

   Старшина осмотрел поле боя. Поражённый противник торопливо отходил на исходные. Работы в ближайшее время не предвиделось.

   Ныло натруженное прикладом плечо. Слезились засыпанные пылью глаза. Гудела голова от непрерывных разрывов. Пашка поймал в прицел очередного самого прыткого солдата противника и нажал на курок. Перезарядил винтовку и посмотрел на своего напарника.

   – Последний патрон, Андрюха. – Сообщил он Панкратову и оглянулся назад, где в ходе сообщения лежала первая Гюрза. – А на неё патроны есть?

   – Нету ни одного. – Ответил Панкратов. – Ковалёв последние по бронетранспортёрам потратил.

   Павел кивнул. Он и сам видел, как остановился последний немецкий БТР, добравшийся почти до их позиций.

   За последние три часа битого железа перед их траншеями изрядно добавилось. Ещё три лёгких танка, подожжённых гранатомётчиками. Четыре бронетранспортёра, подбитых Ковалёвым и подорванных гранатами. И самый опасный противник – два штурмовых орудия, которые стоили им потерянной тридцатьчетвёрки и "машины поддержки бронетехники". За ней охотились долго и упорно, поначалу несколько раз ошибаясь с наводкой, но в конце концов накрыли. Уцелел из экипажа только мехвод, которого на тот момент внутри "мясорубки" не было. Но погибли ребята не напрасно. Несколько раз только работа их "шестистволки" останавливала почти прорвавшихся солдат противника. Устоять под таким шквальным огнём не могли даже солдаты с боевым опытом Польши и Пруссии, ну а тем более переброшенные с запада, из Франции и Бельгии.

   Плохо то, что и от их усиленного взвода остались только "рожки да ножки". Из танкового взвода уцелела только одна из тридцатьчетвёрок их полосы обороны. Бывшая на той стороне машина глупо бросилась в атаку и была подбита противотанковыми гранатами. Вообще, с той стороны моста оборона сразу дала трещину, хотя и штурмовала позиции мотострелкового взвода обычная пехтура тылового гарнизона Вермахта. Пришлось усиливать их отделением Левашова, который, в конце концов, сумел восстановить там порядок и отбросить противника от моста. Пришлось ему для этого подключить к "делам земным" самоходную зенитку, сознательно жертвуя ей. Оттого она и не пережила налёт немецких пикировщиков, последовавший за этим. Хотя, свои жизни ребята продали незадёшево! Поняв, что их расположение авиации противника известно, они открыли непрерывный огонь на "расплав стволов". И сумели ссадить с небес на грешную землю три из девяти "Штук" противника. Оставшейся с этой стороны моста зенитке достаточно было сбить ещё одного, чтобы уцелевшие пилоты противника сбросили бомбы куда-нибудь и сбежали.

   Вся эта война стремительно превращалась в испытание нервов. Кто первый сломался, тот и проиграл.

   Помня об этом, противники старательно упирались в земную твердь, укладывали в землю многие тысячи бойцов, и солдат, ожидая, что враг всё-таки сломается и побежит.

   Пока не получалось. Ни у Вермахта, ни у Красной Армии.

   – Равиль! – Пашка окликнул бойца своего прикрытия, дождался когда тот подберётся ближе. – Сбегай в блиндаж. Узнай, остались ли у них патроны для ДШК. Если есть, выпроси хоть десяток.

   Усманов согласно кивнул головой и двинулся по полуразрушенному переходу в сторону блиндажа.

   А откатившиеся было немецкие солдаты опять пошли вперёд. Они дошли до середины нейтралки, когда среди них стали подниматься большие фонтаны разрывов. Стодвадцати-миллиметровые мины самоходных миномётов были последним аргументом их линии обороны. Жаль, что боеприпасов к ним было мало и командир использовал их только в случае крайней необходимости.

   Павел насчитал восемь разрывов. Ну вот и всё. Капитан решился потратить последние мины. Немецких солдат на этот раз остановили, но миномёты теперь превратились в бесполезный груз.

   Вскоре в траншее замелькала фигура Усманова.

   – Ну что, есть? – Встретил его вопросом напарник Павла Панкратов.

   – Есть. – Равиль протянул старшине вещмешок. – Штук двадцать.

   – Тогда повоюем! – Андрей переключился на осмотр поля боя, выискивая цель.

   Но целей не было. Немцы чего-то ждали.

   Неожиданно в их окоп заскочил сам капитан.

   – Товарищ капитан... – Начал было доклад Павел, но командир резким движением прервал его.

   – Старшина, собирай свои вещи и отходи к мосту. Сейчас на ту сторону прорываться будем. – Капитан вытер пот, стекающий по закопчённому лбу. – До темноты мы здесь не удержимся. Сомнут.

   Пашка согласно кивнул. И без разъяснений командира было ясно, что ещё одной атаки им не выдержать. Мин нет, у танка снаряды почти закончились, патроны на исходе. А немцы всё подходят и подходят. Переоценил их взвод свои возможности.

   – Усманов, а ты давай к раненым. – Продолжил раздавать свои приказания командир. – Прихвати всех, кого по дороге встретишь. Подгоняйте БТРы из под моста и грузите всех. Как окажетесь на той стороне, взрывайте мост. – Капитан протёр глаза и добавил. – Диск у тебя запасной есть? Дай, а то у меня один остался.

   Равиль протянул командиру диск к ППШ и заспешил выполнять приказание.

   Панкратов уже упаковал своё оборудование, переставил первую "Гюрзу" так, чтобы удобнее было её перехватить, и посмотрел на старшину.

   – Товарищ капитан, а вы как? – Пашка выдавил из себя мучавший его вопрос.

   – Должен же кто-то отход прикрывать. – Устало бросил командир, пристраивая свой автомат на бруствере.

   – Тогда и мы не пойдём! – Решился Павел.

   – Не дури, Чеканов. – Капитан внимательно посмотрел на старшину. – Таких снайперов, как ты с Панкратовым, не один год готовить нужно.

   – Тут все такие спецы, что не один год готовить надо. – Попытался возразить Пашка.

   – Старшина, это приказ... – Капитан попытался добавить в голос начальственной интонации, но остановился. – Надо так, Паша. Уходи. И не хорони меня раньше времени...

   Павел окинул взглядом отвернувшегося капитана, хотел найти новые причины остаться, но понял, что в данный момент это бесполезно. Развернулся, подхватил обе Гюрзы и двинулся в сторону моста.

   – Всё боеспособное железо собрали, товарищ старшина. – Отозвался один из бойцов. – Пора уходить!

   – Твоего мнения не спросили! – Одёрнул его Усманов. – Командир сейчас придёт, тогда и будем решать!

   Пашка окинул благодарным взглядом Равиля. Лучше него и не скажешь. Но капитан Синельников не торопился отходить в сторону моста, решая свои насущные проблемы в глубине обороны их взвода. Или не собирался отходить!

   Павел бросил взгляд по сторонам.

   В видимом пространстве сосредоточилось человек двадцать живых и легкораненых бойцов. Всё, что осталось от их взвода!

   Не способных самостоятельно двигаться раненых погрузили на бронетранспортёры в надежде, что удастся прорваться. Подогнали БТРы к мосту, ожидая команды на прорыв. Выползли со своих позиций и самоходные миномёты, потратившие все мины для своих "самоваров". Прикрываясь стенами полуразрушенной казармы отошла последняя из оставшихся зениток. Все были готовы к прорыву.

   Но пока ждали?

   Пашка посмотрел на позицию последнего танка. Вернувшийся оттуда боец доложил, что машина боеспособная, вот только ходовую ей изрядно разнесли. И отходить не потратив последние снаряды "мазута" не собирается.

   Старшина посмотрел на другую сторону моста. Уйти нетрудно! Немцы прорыва не ожидают и пока спохватятся остатки взвода будут на той стороне. Но танкисты? Но командир?

   Павел вытащил из открытой двери БТРа, в который свалили всё тяжелое и бесхозное оружие, вторую "Гюрзу", прихватил вещмешок с оставшимися патронами от ДШК.

   – Матвей, принимай командование. – Обратился он к раненому старшему сержанту Дзюбе. – Все бронетранспортёры на ту стороны, миномёты вслед за ними, как прикрытие. Потом зенитка. Передашь Левашову, что пусть прорывается к ближайшему лесу и ждёт наших.

   – А ты? – Удивился Дзюба.

   – Должен же кто-то отход прикрывать. – Повторил старшина командирскую фразу. Повернулся к оставшимся в живых сапёрам. – Как перейдёте на ту сторону, рвите этот ёб...ый мост к чёртовой матери.

   Бойцы удивлённо переглянулись, впервые услышав от старшины Чеканова матерное слово.

   Пашка отвернулся и двинулся в сторону своего ближайшего окопа.

   Едва он отошёл на несколько шагов, как Панкратов извлёк из того же БТРа свой ранец и пошёл вслед за командиром своего расчёта.

   Ковалёв, прихватил последнюю запасную ленту от MG, вскинул на плечо пулемёт и, припадая на раненую ногу, похромал за ними.

   Бойцы облегчённо загудели, разобрали гранаты и патроны и дружно двинулись в сторону своих позиций.

   Услышав шум за своей спиной, Пашка повернулся и с удивлением обнаружил выбирающихся из укрытия, в котором они накапливались перед прорывом, бойцов.

   – Стойте! – Вскинул он руку. – А кто раненых прикрывать будет?

   – Ты, командир! – Ответил за всех Никифоров. – Ты и решай.

   Павел пробежал взглядом по остаткам своего взвода. Нужны все. Нужны и тут, и там. Но вот те, кто останется на этой стороне – однозначно покойники. А те, кто прорвётся – получат шанс уцелеть.

   – Все раненые на ту сторону! – Подвёл итог своим раздумьям старшина.

   – Я не пойду. – Отозвался Ковалёв. – Я ещё с немецкими долгами не расплатился.

   – А без меня вы тут ничего взорвать не сможете. – Вклинился в разговор Брикман, замотанный бинтами так, что только одни глаза были видны. – А рана у меня не страшная, мелкими камешками посекло. – Поспешил он оправдать свой внешний вид.

   – Напоминаю, что шансов уйти отсюда живыми нет! – Старшина мрачно посмотрел на бойцов.

   – А нам татарам, одна хрен, что спирт, что пулемёт – лишь бы с ног валил. – Напомнил общеизвестную всем шутку Усманов.

   Павел мысленно извинился перед семьями тех, кого он наметил оставить, и начал перечислять фамилии.

   Едва бронетранспортёры с ранеными выдвинулись на мост и немцам стало ясно, что сейчас произойдёт, они пошли в атаку.

   Высунулась из кустов морда "штуги", повела коротким стволом и выстрелила. Снаряд лёг с недолётом. Немецкая самоходка выдвинулась полностью, решив подойти ближе, и получила свой снаряд от тридцатьчетвёрки, которую немцы посчитали подбитой. Не угадали!

   А немецкая пехота густой цепью побежала к мосту. Видимо, их командиры решили, что в окопах уже никого нет. И не нужно тратить время на артподготовку. А, может, у них закончились снаряды?

   А бронегруппа перемещалась на ту сторону. Вот уже и зенитка выбралась на мост и поползла вслед за миномётами, поливая немецкие цепи из своих крупнокалиберных спарок.

   – Паша, кажется большое начальство! – Крикнул Панкратов. – Ориентир два, право восемь.

   Павел рванул ствол винтовки в ту сторону и даже задержал дыхание от удивления. В прицеле маячила цель, о которой он мечтал с самого утра. Открытый автомобиль корытообразной конструкции и стоящий в нём в полный рост человек с биноклем. Пашка тщательно прицелился и потянул за курок, моля всех богов, чтобы фашистский генерал не двигался несколько секунд.

   Медленно потекли секунды ожидания. Но вот немца опрокинуло назад и Пашка выдохнул, непроизвольно задержанный в груди воздух.

   А вокруг генеральской легковушки забегали сопровождающие. Видать немалых чинов был. Жаль, что им уже не узнать, кто же именно так глупо сегодня подставился под пулю. Или неопытный, или очень нужно на тот берег.

   Павел сделал ещё четыре выстрела по мечущейся толпе генеральского сопровождения. Кажется, попал все четыре. Впрочем, промахнуться в такое скопление народа трудно. Кого-нибудь да зацепишь. Неплохо бы ещё одного генерала, но они к сожалению такими толпами не бегают.

   А немецкая цепь перешла на передвижение короткими перебежками, после того как по ней заработали пулемёты Ковалёва и Захарова. Пашка вычислил и успокоил двоих офицеров. Подумал поменять позицию, но отбросил эту мысль. Жить им осталось ровно столько, сколько нужно немцам, чтобы дойти до их траншей. Не стоило напрасно терять время, за которое можно сделать ещё несколько выстрелов.

   Со стороны уцелевшего танка строчил пулемёт, отжимая немецкую цепь к центру. В перерывах между пулемётными очередями слышен был звук работающего ППШ. Кажется, командир был ещё жив и прикрывал танк от немецких солдат, не давая им приблизится на бросок гранаты.