Текст книги "Летний шторм"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

   – Командование дивизии приняло решение о нейтралитете! Я не могу отменять их приказы. – Майор, на взгляд подполковника, улыбался не менее мерзко, чем его подчинённые. – К тому же, я ёще вчера подал прошение об отставке.

   Комбат заготовил это прошение сразу, как только стало ясно, что намечается война с Россией, оставив незаполненной только дату подачи. Осталось поставить несколько цифр, и он не несёт никакой ответственности за всё, происходящее в этой воинской части. Орсак захотел принимать решения, вот, пусть он и отвечает. А старику Дворжаку пора на покой!

   – Надпоручик Орсак, принимайте командование батальоном. – Майор сделал последний приказ, освобождающий его от ответственности. Поймал удивлённый взгляд, ободряюще улыбнулся. – Давай, Кароль!

   – Будет кто-нибудь здесь выполнять мои приказы? – Попытался взять инициативу в свои руки подполковник.

   Все офицеры и солдаты батальона повернулись к надпоручику Орсаку, предоставляя ему возможность решать, что делать батальону, в том числе, и с ним самим.

   – Дежурный по части! – Отреагировал Орсак.

   – Подпоручик Режняк, господин командир батальона. – Отозвался дежурный.

   – Этих двоих под арест. – Надпоручик кивнул в сторону столичного подполковника и капитана Фалатека. Дождался, пока обрадованные солдаты дежурного наряда не вытолкают офицеров за пределы плаца, повернулся к строю.

   – Солдаты, пришла пора решать – с кем мы? – Кароль сделал вдох. – От нашего решения, которое мы примем здесь и сейчас, ибо другого времени у нас просто не будет, зависит существование нашей страны. Будет такое государство, как Словакия, или его опять раздёргают по окрестностям, заставляя нас учить другие языки!

   Строй замолк окончательно, осмысливая неторопливыми крестьянскими мозгами, что же именно пытался сказать им новоявленный командир батальона.

   Надпоручик дождался, пока строй глухо заворчит, кажется, солдаты поняли его главную мысль, и продолжил свою речь.

   – Солдаты, сегодня ночью часть наших товарищей добровольно, без принуждения, ушла воевать за нашу новую Родину. – Орсак чувствовал вдохновение трибуна, которое так долго пряталось за флегматичной внешностью обычного офицера ничем не примечательного батальона. – Вполне возможно, что они уже ведут бой. А мы здесь ожидаем приказов генералов, которые хотят служить всем господам в округе, но только не своему народу!

   Удивлённо замолкли не только офицеры, старательно избегавшие таких оборотов даже в общении между собой, но и солдаты, выслушивающие от коммунистических агитаторов и не такое.

   – Солдаты! – Надпоручик сделал паузу. – Я не хочу никого принуждать! Каждый должен сделать свой собственный выбор! Кто готов поддержать наших русских друзей – два шага вперёд!!!

   Строй единым порывом качнулся назад для того, чтобы слитно шагнуть вперёд требуемые два шага.

   Надпоручик Орсак прошёл взглядом весь строй батальона, посмотрел на майора Дворжака. Тот только одобрительно кивнул головой.

   – Батальон, слушай мою команду! – Кароль вдохнул полной грудью. – Боевая тревога!

   Метнулись в разные стороны солдаты, выполняя предписанные по этой команде действия. Кароль вспомнил, что он по-прежнему командир первой роты и помчался выполнять отданную самим собой команду.

   Непрерывно тёк пот, пропитывая гимнастёрки противной липкой жидкостью. Качалось над головами зыбкое марево обманчивого тумана.

   – Быстрее, вашу мать! – Орал командир роты, смахивая пот со лба, и опять принимался орудовать лопатой. Скидок на командирское звание никто не давал.

   Рота больше получаса торопливо вгрызалась в каменистую землю склона, торопясь перекрыть пути подхода немецкого батальона, переданные словацкой разведкой. Где-то левее на склоне, на менее вероятном направлении удара немцев, так же долбили щебень горного скоса словацкие союзники, приданные роте в самый последний момент. Словацкий командир, немного удивлённый царящими в Красной армии порядками, тем не менее, столь же ожесточённо долбил камень, готовя позицию для пулемёта. Подскочил к нему взмыленный командир третьего взвода русских, протянул фляжку, мигнул глазом. Поручик Величек, уже уяснивший, что у нового союзника обозначает подмигивание, благодарно кивнул и сделал глоток. Русская водка была намного приятнее немецкого шнапса, непонятно было только то, как десантники сумели протащить её в таком количестве. Хотя вопроса, почему они до сих пор трезвые, не возникало. Такие нагрузки, как рытьё окопов в голом камне, мгновенно выдували из головы любой хмель. А работали русские бойцы на совесть, понимая, что продолжительность их жизни в этом бою зависит от глубины выкопанного ими окопа. Периодически пробегал кто-то из добровольных крестьянских помощников, разносивших холодную воду из ближайшего родника. Оценивая их количество в данном месте, поручику Величику было немного стыдно за свой батальон, из которого сюда пришло только тридцать четыре человека.

   Время от времени появлялся очередной словацкий разведчик, что-то торопливо докладывал командиру русской роты и сопровождавшему его переводчику. После чего комроты ещё более ожесточённо матерился, поторапливая своих подчинённых. А к словацкому офицеру прибегал переводчик, сообщая последние новости, русские проявляли уважение к новоявленному союзнику. Впрочем, было это не только среди офицеров. Словацкие солдаты и русские бойцы быстро нашли общий язык между собой, проворно выяснив те слова, которые в обоих языках обозначали одно и то же, или же были понятны союзнику. И уже оживлённо вели беседу, дополненную жестами в тех местах, где слова были уж совсем незнакомы. Вот, неподалеку два солдата, словацкий и русский, выяснив с помощью пробегающего мимо переводчика смысл не совсем понятной фразы, покатились со смеху. Поручик, предупреждённый переводчиком, что самые обычные слова и фразы на языке нового союзника звучат не совсем прилично, только усмехнулся. Обнаружили новое слово. Слава богу, что воинские команды звучат, если не одинаково, то вполне понятно.

   Окоп, наконец-таки, углубили до нужного уровня, прикинули сектор обстрела и поручик дал команду отдыхать. Постепенно отваливались на противоположную стенку окопа солдаты, выбравшие нужный уровень гранитного щебня вперемежку с глиной, который играл здесь роль обычной почвы. Тем более удивительно, что на этом камне росла трава и даже пробивались, кое-где, кустарники. Безжалостно вырубленные, они сейчас играли роль главного маскировочного средства оборонительных позиций советских гранатомётчиков, выдвинутых к самой ленте дороги, причудливо вьющейся между разновысоких холмов. Поручику уже приходилось слышать о новом оружии русских, но увидел непонятные трубы он впервые. Впрочем, гранатомётчики и среди русских сорвиголов считались почти самоубийцами. Ибо обустраивали свои позиции на полсотни метров ниже основных окопов, практически, без всякой возможности отойти оттуда. Оставалось надеяться, что их выстрелы не пропадут даром и выбьют ту немецкую бронетехнику, которая доберется до перевала.

   То, что немцев сопровождают бронетранспортёры, броневики и даже танки, пусть и лёгкие, чешского производства, было уже известно, благодаря всё той же, вездесущей, разведке.

   Удивляло то, что русские десантники танков не боялись! Оказалось, что большинство бойцов русских подразделений "обкатывали" танками, а десантников поголовно всех, без исключения. Непонятное русское слово командир соседнего советского взвода постарался объяснить жестами, сопровождая их, по национальной привычке, цветистыми матами, хотя на словацком эти проклятия звучали не так внушительно. Но, тем не менее, рассказ о надвигающейся на тебя железной повозке, которую непременно нужно пропустить над собой, вызывал удивление своей обыденностью.

   Ну, обкатывали! Ну, железяка, она и есть железяка! Поначалу, конечно, страшно, но раза с третьего привыкаешь. Тут, самое главное, вовремя гранату, или бутылку с КС, бросить. Опоздаешь, и всё твое геройство "коту под хвост", то есть напрасно.

   Успокаивали только более понятные и привычные противотанковые ружья, расположенные на флангах русской роты. Хотя, такого калибра бронебоек в бывшей чехословацкой армии не было. Как и не было в нынешней словацкой армии самих ружей, конфискованных в пользу Вермахта ещё в тридцать восьмом году.

   Хотя, та история грандиозного предательства со стороны бывших союзников в нынешней Словакии находится под столь жестоким запретом, что подробности известны только немногим высокопоставленным лицам. А те, без лишней необходимости, стараются рта не открывать. А, уж, простому люду известно только то, что "продали"! А, уж, за что, непонятно! Не считать же выигрышем объявленную Йозефом Тисо опереточную "независимость". За которую, к тому же, пришлось платить вполне реальной экономической и политической зависимостью. Даже участвовать в чужой войне против Польши, хотя поляки начали первыми, заявившись вместе с немцами в Чехословакию после предательства Мюнхена. Так, что Величек, бывший в той войне всего лишь подпоручиком, никаких угрызений совести не испытывал. Отплатили "пшекам" той же монетой, всего лишь на всего.

   Воевать против русских поручику не хотелось, хотя правительство Тисо последовательно вело дело к этому. С большей радостью он бы отправился на юг вразумлять венгров, которые отхватили треть Словакии в том же самом, проклятом, тридцать восьмом году. Если бы мадьяры, как утверждали, присоединили к себе только территории, населённые своими соплеменниками, то всё было бы просто и понятно. Но, на самом деле, Хорти с непонятной жадностью оторвал от бывшей Чехословакии и те части, где ни одного венгра никогда не было, кроме имперских наместников в далёкие времена Австро-Венгерской империи. Оставалось надеяться, что русские союзники, разобравшись с Германией, помогут покончить и с этой несправедливостью.

   Хотя, в данный момент, главной проблемой был немецкий моторизованный батальон, спешащий на восток перекрыть перевал, на котором они обосновались. Успокаивала только уверенность нового союзника, который немцев не боялся. Большая часть бойцов десантных подразделений русских имели боевой опыт, приобретённый за эти три месяца войны в диверсионных высадках в немецкий тыл. Пришлось им и в обычных окопах посидеть, отражая атаки танков и солдат вермахта. Поэтому бой, на более выгодной для десантников позиции, их не особо пугал. Больше беспокоило, хватит ли боеприпасов для предстоящей схватки с противником.

   Успели вовремя. Вывернувшаяся из-за поворота дороги немецкая разведка в составе двух мотоциклов проскочила почти до самой теснины, где дорога превращалась в узкую ленту, петляющую между возвышенностями. Первый мотоцикл помчался вглубь холмов, а второй остановился и солдаты разведки внимательно осмотрели окружающие склоны. Кто-то оказался чересчур глазастым, выглядев среди нагромождений камня и чахлого кустарника свежевырытые позиции. Впрочем, особой надежды на то, что германская разведка не обнаружит окопы сводной роты и не было. Второй мотоцикл попытался развернуться, но заработал пулемёт с ближнего склона и солдаты Вермахта посыпались в пыль дороги безвольными телами. Ударил где-то сзади выстрел снайперского карабина, батальонные разведчики попытались взять языка с прорвавшегося вглубь позиций мотоцикла. А на дорогу перед окопами выскочили их коллеги, быстро подхватили тела немецких мотострелков, утащили за поворот, затолкали туда же мотоцикл. Оставалось надеяться, что накатывающаяся на позиции роты колонна немецкой бронетехники не будет дожидаться возвращения своей разведки.

   Повезло. Германские солдаты настолько торопились, что выскочивший в теснину передовой танк продолжил движение до самого фугаса, заботливо уложенного саперами для его встречи. Полыхнуло пламя, подкинуло вверх чешский 35(t), и он замер на месте, медленно разгораясь. Гулко хлопнуло и от позиций гранатомётчиков в стороны второго танка и передовых бронетранспортёров ушли дымные хвосты трасс. Заработали пулемёты, не давая немецкой пехоте покинуть попавшие в огненную ловушку БТРы.

   Поручик Величек фиксировал всё вокруг него происходящее, оценивая боевой опыт русского союзника. Вокруг царил сплошной грохот. Гулкие удары русских бронебоек, расстреливающих пушечный броневик, некстати высунувшийся из-за поворота. Выстрелы гранатомёта, добивающего танки. Хлёсткие очереди станковых пулемётов. Хлопки винтовок и трескотня русских автоматов. Красноармейцы не давали противнику опомниться, используя выгоды неожиданного открытия огня. Жаль боеприпасов было не так много, и приходилось вести огонь только по тем целям, которые гарантированно поражались. В итоге оставшаяся техника немецкой колонны оттянулась за пределы действия даже самого дальнобойного оружия.

   Прошло немного времени и, подгоняемые своими офицерами, солдаты вермахта устремились вперёд, старательно выискивая укрытия по дороге к русским позициям. Среди камней, скрывающих русские окопы, стали подниматься султаны разрывов. Немецкие танки и пушечные броневики открыли огонь по обнаружившему себя противнику. Открыли огонь русские снайперы, заработали короткими очередями пулемёты, стали разрываться среди немецких цепей мины.

   Поручик увидел, как часть солдат противника сместилась в сторону окопов его взвода, и отдал приказ на открытие огня.

   Колонна батальона длинной лентой растянулась вдоль дороги. Надпоручик Орсак остановился на одном из поворотов, оценивая строй. Зрелище не вдохновляло. Даже его первая рота, которую он тренировал намного больше, чем другие командиры свои подразделения, растянулась чуть ли не в два раза больше, чем допустимо по нормативам. О других ротах и говорить нечего. Да и скорость движения? При таком темпе они могут не успеть к месту встречи с русскими десантниками до темноты. А опыта ночного передвижения солдаты его батальона не имеют вообще. Всё-таки слишком много времени ушло на сборы по боевой тревоге. Потом отказались участвовать в «этой авантюре» четыре офицера и пришлось срочно искать им замену, перемещая на их должности менее пугливых и более молодых. Нашлось ещё много проблем, о которых не приходилось задумываться в мирное время, а сейчас они потребовали срочного решения. В конце концов, пришлось сформировать из самых боеспособных подразделений сводную полуроту и отправить её в качестве передового дозора по пути предполагаемого следования. А остальные взвода выводить позже на полтора часа, когда основные проблемы были кое-как решены.

   Надпоручик Орсак прикидывал, что же надо изменить в структуре батальона, чтобы сделать его более боеспособным, вспоминал своё недолгое участие в польской войне. Становилось ясно, что части военного и мирного времени должны отличаться, так как перед ними стоят разные задачи. Вон, немцы почти восемь лет изменяют структуру своих дивизий и полков, меняют оружие и тактику. А словацким генералам как вдолбили в далёких двадцатых годах структуру французской армии, так они до сих пор старательно её копируют. Даже разгром этой армии в прошлом году не привёл ни к чему, кроме вялых разговоров о переходе на немецкие штаты дивизий. Хотя, нужно признать, реальной возможности это сделать было не так уж много. Немцы цепко держали в своих руках командование верхушкой словацкой армии, но не спешили снабжать её новым оружием. Даже продукцию чешских заводов полностью пускали на нужды Вермахта, оставляя союзникам такие крохи, что и говорить о них не стоит. В особенности после разгромов первого месяца войны.

   Надпоручик вспомнил тягостную тишину, возникшую среди словацких военных после первых сообщений с русского фронта. Растрепанные остатки немецких дивизий, прорывавшихся в Словакию из Галиции и Румынии. Первые налёты русских самолётов, высыпавших над городами Словакии тысячи листовок с советом подумать: "Стоит ли влезать в эту войну?" Слава богу, у генералов хватило благоразумия удержаться в стороне от этой бойни. Вернее испуг был больше, чем желание услужить своим Берлинским покровителям. Когда русские захватили Дуклу, в Братиславе стали спешно собирать чемоданы, готовясь к переправе через Дунай. Но Гитлеру они нужны были здесь, а не в рейхе. Последовал грозный окрик и сборы к бегству прекратились. Все повернулись на восток, ожидая, куда рванут страшные русские танки. Но советское командование взялось за более важные цели, повернув большую часть своих войск на Румынию и Болгарию. В Братиславе облегчённо вздохнули. А когда немцам в Польше удалось потеснить Красную Армию, то вообще воспряли духом, предрекая "лапотной армии большевиков" скорое поражение от доблестного Вермахта.

   "Лапотной!" Надпоручик усмехнулся. После передачи командования батальоном старый майор Дворжак рассказал ту часть информации, которая была известна ему, но недоступна другим офицерам их гарнизона. Масштаб затеянной русскими операции просто изумлял словацких командиров. Одна высадка десантов чего стоила. Слабая словацкая армия не сумела бы выбросить даже один батальон. А тут высаживают целыми бригадами! А где-то восточнее сейчас ломятся на запад танковые части русских. Больше четырёхсот танков! Такая силища, что неизвестно сумеют ли их остановить немцы. А уж словацкие дивизии они бы просто втоптали в землю.

   Прибежал запыхавшийся вестовой, долго хватал ртом воздух, пытаясь выдавить из себя сообщение. Наконец, отдышался.

   – Господин надпоручик, там, – вестовой махнул рукой на восток, – танки, много танков!

   Надпоручик взял бинокль, повернулся в сторону пройденной дальней части дороги. Там действительно появилось облако пыли, которого не было раньше. Кажется русские танки добрались до них. Словацких танков в той части страны нет, все они вокруг Братиславы. Немецкие есть, но немного. Такого громадного пылевого облака им не поднять. Значит русские. Появилась новая проблема. Как бы новоиспеченные союзники не приняли их за врага.

   – Возвращайся назад. Передай по строю, чтобы остановились и приняли вправо, освободив дорогу.

   Надпоручик снял фуражку и вытер выступивший на лбу пот. Сейчас выяснится, не был ли напрасным их порыв помочь наступающей Красной Армии. Захотят ли русские принять их помощь и как, по мнению большевиков, эта помощь должна выглядеть.

   Мимо строя батальона протарахтели три мотоцикла. Сидящие на них русские приветственно махали руками, решив, что бредущие вдоль дороги солдаты не представляют для них опасности. Не останавливаясь, русская разведка заспешила дальше.

   Прошло ещё десять минут. Из-за соседнего пригорка показалась башня русского танка с таким большим для танка орудием, что кто-то из стоящих за спиной Орсака офицеров даже присвистнул. Вскоре выползла и вся громадина. По сравнению с этим русским монстром словацкие танки выглядели недоношенными уродцами. Надпоручик почувствовал чувство зависти вперемешку с ощущением собственной неполноценности.

   Их генералы предполагали воевать против этого!

   Заворожёнными взглядами солдаты его батальона провожали русские танки, проходящие вдоль их строя. Заметив группу офицеров, командир передового танка поднял руку и колонна начала останавливаться. Выскочив из башни русский танкист пробежал по броне, придерживаясь за ствол, и соскочил на землю. Быстро окинул взглядом стоящих перед ним людей и обратился к надпоручику.

   – Командир батальона двадцать восьмой танковой бригады десятого танкового корпуса майор Воронов. – Танкист бросил руку к шлемофону. – Кто вы такие и куда направляетесь?

   Штабс-капитан Тепера, бывший, в своё время, в плену в России и ещё не забывший русскую речь, перевёл остальным офицерам вопрос русского танкиста.

   – Командир батальона словацкой армии надпоручик Орсак. – Ответил на его вопрос Кароль. – Выдвигаемся на соединение с русским десантом.

   Штабс-капитан перевёл его ответ. Лицо русского майора расплылось в радостной улыбке. Он стащил с головы шлемофон, продемонстрировав взлохмаченные светлые волосы, вытер с лица пыль. Русский танкист был совсем молод, как с удивлением поняли словаки, едва ли старше словацких поручиков и подпоручиков.

   – Вот и хорошо, что мы вас встретили. Нам пехота нужна, наши мотострелки позади остались, немецкий гарнизон блокируют. – Танкист опять улыбнулся. – Так как, поможете?

   – Но нам не угнаться за вашими танками, мы обычная пехота, не моторизованная. – Удивился Орсак после получения перевода.

   – Так, на броне! – Майор махнул рукой назад, где словацкие офицеры с удивлением обнаружили сидящих на нескольких передовых танках красноармейцев.

   Русские опять удивили всех, нарушив строжайшие запреты находиться на броне движущейся бронетехники, существовавшие во всех армиях до войны. Впрочем, на этих громадинах удержаться было не так уж и трудно.

   Надпоручик, наконец-таки, решился и отдал команду двум первым ротам оседлать русские танки. Солдаты торопливо забирались на броню, с опаской устраивались на ней, выслушивая не совсем понятные пояснения русских танкистов. Сам Орсак устроился за башней командирского танка, передав командование оставшейся частью батальона начальнику штаба штабс-капитану Тепере.

   Взревел двигатель и русский танк, покачиваясь на рытвинах плохой дороги устремился вперёд. Надпоручик крепко ухватился за поручень, привыкая к новому способу передвижения.

   Приподнялся над соседним валуном русский гранатомётчик, поймал в прицел немецкий танк, которому повезло добраться почти до самой линии окопов. Вырвался из тыльного обреза трубы столб пламени и граната ушла навстречу панцеру. Красноармеец немедленно упал на землю, принял от напарника очередной выстрел, стал заряжать своё оружие. Панцер резко остановился, будто наткнувшись на невидимую стену, появились за башней тонкие струйки дыма, мгновенно сменившись ярким пламенем, которое вскоре охватило почти весь танк.

   "Чему там гореть?", – удивился поручик Величек. Но железная коробка весело полыхала, подтверждая эффективность нового русского оружия. Выскочившие из панцера танкисты были немедленно пристрелены десантниками и словацкими солдатами. Бойцы мстили за своё бессилие перед этой бронированной тварью, которая так долго портила им жизнь, издалека расстреливая позиции сводной роты. Пока немецкие танкисты, решив, что сумели уничтожить противника, не подошли на дальность эффективного выстрела из гранатомета. За что и поплатились.

   Поднялся позади ещё один султан разрыва. Пушечный броневик, прячась за складками местности так, что торчала только одна башня, пытался накрыть позицию обнаруженного гранатомёта. Впрочем, бесполезно. В этой ложбине артиллерии их не взять. Разве, что немцы миномёты большого калибра подтянут.

   В воздухе раздался протяжный свист и все немедленно упали на землю, стараясь плотнее вжаться в рукотворные ямы, выдолбленные на склонах людьми и возникшие от взрывов снарядов.

   "Накаркал!" – Подумал поручик Величек, стараясь прикрыться выступом скалы, за которой он устроил свой наблюдательный пункт. Хотя, столь громкое название этой промоины, прикрытой с фронта гранитной скалой, вызвало бы смех у всех офицеров их батальона, включая самого поручика. Но было не до изысков. Пришлось использовать то, что подарила мать природа. Времени на подготовку полноценного командного пункта противник им не дал. С трудом успели выкопать позицию для пулемёта, окопы для солдат, да обозначить в твёрдом грунте ходы сообщения. У русских позиции были ненамного лучше, земля там оказалась столь же твёрдой, как скала, за которой поручик сейчас прятался. Правда, у этой медали была и обратная сторона. Малокалиберные снаряды немецких танков не могли причинить большого вреда окопам, вырытым в столь прочном грунте. Но, к сожалению, сейчас ситуация изменилась. Немцы сумели подтащить 8-сантиметровые миномёты, первые мины которых и сигнализировали о своём приближении.

   Разрывы поднялись далеко позади. Ян облегчённо вздохнул, впрочем, понимая, что это всего лишь пристрелка. Сейчас положат несколько смертоносных подарков перед окопами, беря сводную роту в "вилку". Затем высчитают точный прицел и ... "начнётся потеха", как ёрничают русские союзники, старательно демонстрируя своё бесстрашие.

   Попали немецкие миномётчики только с пятого залпа, сложный рельеф мешал точно прицелиться. Засверкали среди окопов разрывы, разбрасывая по округе рваные куски железа вперемежку с осколками гранитных скал. Запели, завыли, засвистели дурными голосами эти посланцы смерти, торопясь собрать урожай молодых жизней для своей костлявой хозяйки. Замерло всё живое, старательно шепча про себя молитвы и проклятия. Поднялись для броска немецкие пехотинцы, стараясь сократить расстояние до ненавистных русских окопов, пока противник пытается обмануть судьбу в лице безмозглого куска железа, пролетающего рядом. Срывая дыхание, бежали вверх по склону, надеясь подойти на расстояние броска гранаты до окончания обстрела.

   Почти смогли. Русские пулемёты завели свою песню, когда солдатам вермахта оставалось метров сто пятьдесят до ненавистной цели. Рухнула на землю первая цепь. Солдаты стали выискивать укрытия от всё более плотного огня, это подключились автоматчики.

   Поручик осмотрел прилегающие позиции. Солдаты его взвода вели огонь по противнику, экономя патроны, которых становилось всё меньше и меньше. Всё же стоило вскрыть цейхгауз. Но поздно жалеть о том, что уже прошло. Стало ясно, что немцы непременно сумеют дойти до самых траншей несмотря на довольно плотный огонь. Немецкие солдаты, перебегая от одного укрытия к другому, сокращали расстояние до противника. Попытались бросить первые гранаты. Большая часть упала с изрядным недолётом, только две из них взорвались у самого бруствера.

   Произвёл последний выстрел гранатомётчик, отбросил бесполезную теперь трубу. Зарядов больше не было. Хлопнул разрыв среди немецких цепей, несколько человек упали на землю. Но остальные упрямо приближались к позициям русских десантников.

   – Приготовиться к рукопашной. – Передали по цепочке команду командира роты.

   – Ну, наконец-то. – Проворчал гранатомётчик, выкладывая на бруствер сапёрную лопатку и десантный нож. – А то, что ж это за пьянка без драки? Как-то не по-русски!

   Поручик с удивлением наблюдал эту картину, но ещё больше его поразил сам смысл фразы, которую автоматически перевёл переводчик, неотлучно сопровождавший его всё время боя. Радоваться драке? Они что – сумасшедшие?

   Оказывается последние слова он произнёс вслух, так как переводчик утвердительно кивнул на его вопрос, добавив спустя мгновение, что русские, с точки зрения Европы, действительно немного сумасшедшие.

   – Неплохо бы и нам научиться этому безумию. – Завершил его фразу поручик Величек, вытаскивая из кобуры пистолет.

   Немцы поднялись для последнего броска довольно густой цепью. Навстречу им длинными очередями ударили русские автоматы, стараясь проредить противника, пока он не ворвался в траншеи. Теряя солдат, вываливающихся из строя с проклятьями и криками боли, цепь немецких мотострелков с дьявольским упорством сокращала расстояние до врага. Вот спрыгнул в неглубокий окоп один из них, но, получив короткую автоматную очередь в живот, сложился пополам и затих. Ввалившийся следом здоровенный пехотинец сумел проткнуть штыком в бок стрелявшего десантника, но и сам получил пулю от опомнившегося поручика. Но тут к его скале подбежали сразу три немецких солдата, и Яну пришлось переключиться на них. Сознание благоразумно выключилось, фиксируя только отдельные моменты жуткой бойни, происходившей вокруг него.

   Жуткий оскал очередного немецкого солдата, выскакивающего на него... Осечка пистолета, в котором закончились патроны... Разбитое лицо переводчика, получившего удар прикладом по голове... Матерящийся русский гранатомётчик, пластающий саперной лопаткой высокого белобрысого немца... Летящий навстречу ножевой штык немецкого карабина... Сильная рука Мартина, тянущая его куда-то в тыл...

   Сознание вернулось вместе с жуткой болью в пробитом штыком плече. Мартин торопливо накладывал неумелую повязку, спеша остановить кровь. Поручик вдохнул воздух, сжал зубами ткань кителя вблизи ладони здоровой руки. Удалось переждать первый приступ боли, которая постепенно становилась меньше, переходя в надоедливое нудное жжение и дёрганье. Ян посмотрел на оставленную траншею. Там, по-прежнему кипел бой. Русские десантники удерживали противника, поражая того своей бесшабашной удалью. Немецкая цепь начала откатываться назад, но вмешался кто-то из начальства и она опять качнулась вперёд, надеясь на этот раз победить.

   Грохнуло где-то внизу на дороге, поднялся фонтан разрыва вблизи уцелевшего немецкого броневика. Между холмами показался большой танк, поводил орудием, уточняя наводку и вторым выстрелом накрыл позицию броневика, разнеся тот в разные стороны рваными листами железа. Из-за гребня холма показалась густая цепь пехоты в словацкой форме, рванулась вниз к траншеям, где всё ещё продолжали драться русские десантники. Немецкая пехота устремилась вниз, оставляя на склонах разбросанные тела.

   Поручик проводил взглядом пробегающих мимо солдат своего батальона и провалился в спасительную темноту.

   Спустя минуту к ним подбежал надпоручик Орсак, оглядел своего друга, задал торопливый вопрос.

   – Ну, как он?

   – Рана тяжёлая, но не смертельная. – Отозвался четарж Плачек, который, как было известно надпоручику, являлся представителем коммунистов в его роте, а теперь батальоне. И был главным претендентом на роль комиссара, если русские решат ввести это звание в новой словацкой армии. Надпоручик кивнул головой и поспешил дальше руководить действиями своего батальона. В том, что он, отныне, полноправный командир батальона не оставалось сомнений ни у кого, в том числе, и у самого надпоручика.

   Майор Маргелов молча шёл мимо позиций первой роты. Хотелось выть волком и кататься по этой проклятой земле, но приходилось только скрипеть зубами, старательно пряча любые эмоции. Потери были просто страшными! Из ста семидесяти человек сводной советско-словацкой роты в живых осталось чуть меньше восьмидесяти. Причем, самостоятельно стоять на ногах могли только тридцать два человека, включая командира роты. Капитан Сивцов, припадая на раненую ногу, сопровождал комбата по своим бывшим позициям, судорожно втягивая воздух сквозь сжатые зубы около каждого трупа своих бойцов.

   – Простите меня, ребятки! – Шептал про себя майор Маргелов. – Не могли мы помочь, не могли!