Текст книги "Летний шторм"

Автор книги: Сергей Чекоданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

   Все чаще комментаторы Московского радио не отказывали себе в удовольствии сообщить населению Германии об очередном разгроме немецкой дивизии, оказавшейся на пути движения победоносных советских армий. Что подтверждалось странным молчанием Берлина. А также отсутствием писем от солдат данных дивизий. Правда, спустя некоторое время представители Международного Красного Креста пытались доставить в Рейх какие-то сообщения, но фюрер велел объявить всё, доставленное "агентами мирового сионизма", вражеской пропагандой и немедленно уничтожать ещё на границах Рейха.

   Что и было сделано!

   Судьба оказавшихся на Востоке корпусов и дивизий всё больше окутывалась дымкой тумана. Чиновники штабных ведомств Вермахта с каждой минутой усиливали завесу секретности, доведя её, в конце концов, до полного абсурда. Когда вернувшийся из госпиталя солдат, вместо того чтобы возвратиться в родной батальон, должен был долго объяснять полевой жандармерии – откуда он знает о существовании родного полка и батальона. И откуда ему известно имя и звание командира дивизии? А тем более, почему они не соответствуют нынешнему положению дел? Ибо, пока он залечивал раны, командование его роты сменилось три раза, командира батальона давно убили. А командира полка отправили на повышение, вместо командира дивизии, которого расстреляли за трусость.

   Всё это поведал тот же самый пленный обер-лейтенант, решивший, что пришло время рассказать всё, что наболело на душе. Не опасаясь последствий! Вот и рассказывал, удивляя капитана Синельникова, знающего немецкий язык с далёких боёв в Испании. Удивлял и сержантов Осназовского взвода, обнаруживших, что злой и самовлюблённый враг трёхмесячной давности, заменяется испуганным и не сильно уверенным в себе противником.

   Впрочем, не все такие! Хватает злых и упорных, которые готовы отдать собственные жизни ради убеждения своего врага. Отстреливаются до последнего снаряда и патрона, горят в танках, но идут на позиции противотанковых пушек, идут на дно в железных коробках кораблей, не выкидывая флага капитуляции.

   Люди, они разные!

   И ведут себя по-разному!

   Показался Левашов, быстро уяснил задачу подчинённых ему бойцов, начал раздавать приказания, отправляя своё отделение вглубь обороны противника. Ему предстояло захватить оружие немецкого снайпера, если того удастся подстрелить. Или штурмовать его позицию, если Чеканов промахнётся. Во что верилось слабо – старшина никогда не промахивался!

   Ковалёв был более молчалив, определился с позицией своего пулемёта, кивнул головой и скользнул в сторону своим громадным телом.

   Протекли отведённые на подготовку операции десять минут. Застучал в стороне MG Ковалёва, взметая землю вокруг предполагаемой позиции немецкого снайпера. Вскинулся Панкратов, пытаясь зафиксировать вспышку винтовки противника. Павел выглядывал в прицел окрестности возможной цели.

   Немец молчал.

   Ковалёв прошёлся очередью вдоль всей гряды небольших возвышенностей, объясняя немецкому снайперу, что реагировать всё равно придётся. Рисковал, конечно. Причём, рисковал неразумно. Нужно было поменять позицию. Хотя, снайпер мог всё понять – и промолчать! Ковалёв вернулся к подсказанной старшиной позиции немца, старательно добивая по ней пулемётную ленту.

   Павел усмехнулся. Молодец Иван. Под таким градом пуль никто голову поднять не сумеет. А потом Ковалёв уйдёт, если захочёт! Хотелось верить, что жить ему ещё не надоело.

   Лента закончилась! И нервы у немецкого снайпера сдали!

   Вспыхнуло именно в том месте, где Пашка и предполагал.

   – Восемьсот семьдесят метров. – Крикнул сбоку Панкратов.

   Павел подкрутил прицел и нажал на курок. Вогнал ещё один патрон, досылая вперёд ручку затвора, выдохнул и произвёл очередной выстрел.

   – Стоп! – Подал голос Андрей. – Наши на штурм пошли!

   Старшина и сам видел, как вблизи позиции немецкого снайпера замелькали силуэты его бойцов. Заполошно затрещали автоматы, захлопали разрывы гранат, но советские осназовцы уже отходили от места диверсии.

   Кажется, получилось!

   Старшина сдёрнул винтовку с бруствера, подался назад. Больше им здесь делать нечего.

   Пусть поляки доказывают что-то своё противнику. По крайней мере, бой на левом фланге, где немцы и польские солдаты подобрались друг к дружке ближе всего, так и не затих. Хлопали винтовки, трещали автоматы, взрывались гранаты. Старые враги стремились посчитаться друг с другом.

   Но у них есть свои задачи.

   В лесном овраге дождались появления старшего сержанта Левашова с его отделением. Не хватало двоих, но зато бойцы притащили то, что с первого раза узнавалось, как снайперская винтовка большого калибра.

   – Потери? – Бросил Павел, оглядывая своих сослуживцев.

   – Двое раненых, но живых! – Отозвался Левашов. – Поляки должны вынести с поля боя.

   – Ходу! – Старшина махнул рукой по направлению основного пути отхода. – Передай поручику, чтобы выходил из боя. – Павел передал приказание польскому порученцу, дождался когда тот удалится, вслушался в звуки затухающего боя и начал успокаиваться.

   Немалую часть намеченного они выполнили. И даже больше.

   Старшина проводил взглядом немецкую крупнокалиберную винтовку, захваченную бойцами его отряда. Более пристальное знакомство с ней ещё впереди. Но уже сейчас он может сказать, что это копия первой "Гюрзы", конечно, переделанная под немецкий калибр в тринадцать миллиметров. Или в пятнадцать? Нет, всё же более вероятно 1,3 сантиметра по классификации Вермахта.

   Отряд выстроился в колонну покидая место боя. Впереди ещё было много дел.

2 сентября 1941 года Северная Польша

   Ухнула сова в недальних кустах. Метнулись вниз к реке сапёры, затянутые в чёрные прорезиненные костюмы, стараясь не издавать лишнего шума, скользнули в воду.

   Павел невольно поморщился. Пусть он сам и не теплолюбивый южанин, но лезть в холодную сентябрьскую воду – удовольствие то ещё.

   Деваться сапёрам некуда. Подобраться к ящикам с взрывчаткой, которую немцы заложили на мостовые опоры, проще всего со стороны реки. Вряд ли в ту сторону будет смотреть столько же настороженных глаз, как вдоль прилегающих берегов. Следовательно и шансов добраться до цели больше. Бойцы, тем временем, уже отдалялись от берега, толкая перед собой крохотные плотики с оружием.

   Оставалось ждать, когда они достигнут подножия опор и сумеют подняться вверх. А для этого требуется немало времени.

   Павел перевернулся на спину и посмотрел на небо. Он любил рассматривать звёзды ещё с детства. Их холодный мерцающий свет завораживал его. И он мог подолгу, целыми часами, любоваться россыпью этих разноцветных огоньков, складывая их в разнообразные фигуры зверей, людей, предметов. Правда, учитель в школе охладил его, сообщив, что место на небе давно распределено между созвездиями ещё тысячи и сотни лет назад. И новых созвездий выкроить не удастся. Пашка поначалу расстроился, а потом представил, как кто-то из далёких предков вот так же всматривался в небо, представлял движущихся вверху небесных жителей, торопился найти для каждого из них наилучшее место. Он просто опоздал.

   Старшина посмотрел в сторону напарника. Панкратов тихо сопел носом, иногда ворочался, выискивая самое удобное положение для сна, зябко кутался в плащ-палатку. После полуночи изрядно похолодало. Поднялся с реки холодный промозглый туман, доставивший поначалу немало неприятных минут. А вдруг он перекроет видимость, и их с таким тщанием выбранная позиция превратится просто в один из окружающих холмиков? Но туман клубился вдоль воды, перетекал от одного берега реки к другому и вверх подниматься не спешил, к великой радости старшины Чеканова.

   Павел накрылся плащ-палаткой и посветил фонариком на часы. Половина первого. Скоро подойдёт назначенный командиром срок. Прошло уже достаточное время после выставления очередной смены немецких часовых и они неизбежно должны расслабиться. Пашка знал это по себе. Как ни напрягайся по первой поре, как ни оглядывайся по сторонам, спустя сорок-пятьдесят минут внимание обязательно притупляется. Появляются посторонние мысли, приходят воспоминания, вскоре начинаешь напевать последний услышанный мотив. Такова человеческая природа.

   Доблестные солдаты Вермахта исключением не являются. Проверено не один раз. Если, конечно, не попадётся кто-нибудь особо трусливый. Тот будет вертеть головой по сторонам неостановочно, и шарахаться от каждой тени. Но вряд ли много испуганных в тыловом гарнизоне, расположенном так далеко от линии фронта. Павел сомневался, что немецкое командование стало информировать своих солдат о том, что фронт уже прорван и советские дивизии и бригады скоро докатятся сюда.

   Периодически с разных концов моста взлетали в воздух осветительные ракеты. Заливали округу мертвенно-бледным светом, но вскоре опускались вниз и гасли. Вряд ли это могло сильно помешать штурмовым группам советского Осназа, которые уже выдвинулись на максимально возможное расстояние к немецким постам, а некоторые бойцы уже должны быть на мосту. Как снизу, сапёры уже должны достигнуть опор и подниматься по скобам, неосмотрительно оставленным немцами в неприкосновенности. Так и с боков, предусматривался планом и такой вариант, причём как с восточной, так и с западной стороны. Отделение Левашова отбыло на тот берег сразу, как только наступила темнота. Далеко выше по течению, где густые заросли ивняка подходили к воде почти вплотную, сели в доставленные поляками лодки, опустили в воду обмотанные мешковиной весла и едва слышно заскользили в сторону западного берега.

   Судя по тишине, царившей на той стороне реки, они успешно достигли своей цели.

   Не высказывал противник беспокойства и на этой стороне, хотя две штурмовые группы уже подошли к постам на бросок ножа.

   Павел толкнул напарника. Панкратов открыл глаза, поглядел по сторонам, уясняя обстановку. Взял бинокль, осмотрел мост, хотя большой пользы от этого осмотра не было. Тёмная безлунная ночь надёжно скрывала не только советских диверсантов, но и немецких часовых. И обнаружить человека в такой темноте можно только по движению. Да и то, на небольшом расстоянии.

   Капитан рассказывал, что в тылу разрабатывают устройство, позволяющее видеть в темноте и, вроде бы, уже поставили его на испытания. Главная проблема в том, что весит оно столько, что на спине его не утащишь. Можно поставить на танке или бронетранспортере. Скорее всего так и сделают.

   Но не ко всякой мишени доберёшься на технике. Командир велел остановить всю броню за пять километров до моста. Добраться ближе незаметно и неслышно было просто невозможно.

   Из огневой поддержки у них с собой только гранатомёты, да два миномёта сапёрного отделения. Капитан, как только узнал, что на этот раз им не на своём горбу всё железо тащить, велел нагрузить БТРы по максимуму. Всем оружием, которым умели пользоваться бойцы его взвода. А умели они много! Капитан немедленно устраивал обучение и тренировку, как только в поле его зрения попадала очередная стреляющая новинка. Возникла возможность изучить миномёты, и он немедленно прогнал всех своих бойцов через ускоренный курс овладения этим оружием. Появились гранатомёты – заставил всех отстреляться из них хотя бы по паре раз. Пришли на Западный фронт переносные ракетные снаряды, и капитан Синельников вытребовал в свой взвод инструктора с несколькими снарядами.

   Пашка перехватил сегодня задумчивый взгляд брошенный командиром на шестиствольный пулемёт самоходной зенитки. Значит скоро пулемётчикам предстоит ознакомиться с его устройством. Если позволит режим секретности!

   Старшина пристроил на бруствере неглубокого окопа свою винтовку. Если что-то пойдёт не так, и немцы откроют стрельбу, то ему вести огонь по вспышкам. Благо, расстояния до всех возможных огневых точек противника измерены ещё засветло. Нужно надеяться, что этого не произойдёт. Но бывает всякое!

   – Началось! – Сказал ему Андрей, зафиксировав какое-то изменение на мосту.

   Павел приник к прицелу, направив винтовку на самое опасное место – амбразуру дота, в котором у немцев располагался пулемёт. И пусть самого проёма сейчас не видно, но воткнутый заранее колышек показывает направление на противника. Несколько других колышков, установленных на всякий случай, фиксировали расположение остальных возможных целей.

   Пока было тихо. Молчали и на той стороне реки. Охрана, конечно, там была пожиже. Основную опасность для немецкой охраны моста представлял этот берег. И здесь они держали удвоенный комплект постов, полноценный дот, одну из зенитных пушек и караульное помещение. Ограничившись выставлением на том берегу усиленного поста при пулемёте в открытом окопе. Если не считать вторую зенитку, расчёт которой мирно отдыхал на этом берегу, вполне резонно полагая, что самолёты ночью провести прицельное бомбометание не смогут.

   По мнению Павла охрана не соответствовала важности объекта. Но и находился мост более чем в ста километрах от бывшей линии фронта. Вряд ли руководство тыловых подразделений ожидает столь стремительно рывка противника. А тем более пристального внимания советских диверсионных групп. Хотя, как сказать? За эти месяцы войны диверсанты Осназа приучили своего противника спать вполглаза, вскидываясь на малейший шорох. Конечно, на глубинах в сто километров никто из них не работал. Слишком мала была вероятность уйти оттуда живыми. Шерстили, в основном, ближайшие тылы. Но и этого было достаточно для того, чтобы осатаневшие от постоянных налётов и диверсий солдаты противника палили по всему, что оказывалось в зоне досягаемости их оружия. Часто попадали по своим же сослуживцам, но иногда удача улыбалась и им.

   В последний месяц понесли тяжёлые потери несколько диверсионных групп их Западного фронта, одна пропала в полном составе. После каждой подобной новости капитан Синельников мрачнел и ещё больше ужесточал тренировки. Что приносило ощутимую пользу, так как потери его взвода были наименьшими на их участке фронта. Пашка надеялся, что и на этот раз две недели тренировок позволят им захватить объект с наименьшими потерями.

   А операция уже началась. Становилось это понятным по неясному шевелению на позициях противника, да и часы, на которые он бросил очередной взгляд, прикрывшись плащ-палаткой, ясно подтверждали это. Донёсся сдавленный крик с позиции второго пулемёта, находящегося в открытом окопе с той стороны дороги. Со стороны караулки взмыла вверх осветительная ракета, выхватывая из темноты фигуры осназовцев, затянутых в маскхалаты, и неподвижные тела часовых в серо-зелёном фельдграу. Стеганула очередь по чересчур бдительному немцу, заставляя того опрокинуться на стену караульного помещения. В мертвенном свете догорающей ракеты вскочили гранатомётчики, вскинули на плечи свои трубы, отправляя гранаты в двери и окна караульной казармы.

   Не успели огненные следы гранат исчезнуть во внутренностях казармы, как проснулся пулемёт немецкого дота, прижимая к земле разрядивших своё оружие гранатомётчиков. Немец длинными очередями поливал пространство перед дотом, не позволяя подняться стрелкам гранатомётов и приблизиться на бросок гранаты другим бойцам.

   Пашка мгновенно поймал в прицел скачущее пламя пулемётной очереди, задержал дыхание и плавно потянул за спусковой крючок. Сверкнула вспышка его выстрела, Павел немедленно дослал второй патрон и произвёл ещё один выстрел по амбразуре. Тут же сдёрнул винтовку с бруствера и скользнул вниз под прикрытие окопа. Даже днём не стоит делать с одной позиции больше пяти выстрелов, если у противника есть реальный шанс тебя обнаружить. Ну, а тем более ночью, когда демаскирующее пламя видно за несколько километров.

   Панкратов уже спешил в сторону запасного окопа. Вслед нему пристроился Павел, торопясь занять позицию до того времени, как кто-то другой из гарнизона дота сможет открыть огонь из пулемёта. Через пару минут залегли, торопливо восстановили дыхание. Пашка нашёл самый высокий колышек, показывающий направление но дот, но тот до сих пор молчал. Вскоре с той стороны раздался приглушённый взрыв, это кто-то из штурмовой группы отправил вглубь дота противотанковую гранату. Старшина опустил приклад винтовки, кажется его работа закончилась. Своих бы не задеть!

   А у моста гремели звуки боя. Тарахтели автоматы, раздавались взрывы гранат, хлопали гранатомёты. Бойцы взвода добивали блокированные в караулке остатки охраны моста. Вскоре огонь стих и капитан, неплохо знающий немецкий язык, прокричал предложение сдаваться. Со стороны казармы что-то ответили ещё живые немецкие солдаты. Опять фраза капитана. И стрельба умолкла окончательно.

   Как поняли Павел с Панкратовым, немцы решили не искушать судьбу и сдаться.

   Подтверждая их догадку, вверх взмыли две зелёные ракеты – сигнал бронегруппе и мотострелковому взводу выдвигаться к захваченному объекту.

   Старшина встал, перехватил поудобнее винтовку и тронулся в сторону моста. У них сегодня ещё очень много работы, которую желательно выполнить до рассвета.

   Выложили последний кусок дёрна. Павел выскочил из окопа, пробежал немного вперёд, оглядел следы их работы. Даже с нескольких метров трудно было отличить рукотворную работу от естественных холмиков, в беспорядке разбросанных вокруг их окопа. Правда, ещё относительно темно, но пасмурное небо даёт надежду, что видимость днём не очень сильно будет отличаться от того, что он наблюдает сейчас. Тем более удивительно, что всю ночь небо было ясным, и только ближе к рассвету появились облака, которые вскоре затянули всё небо от горизонта до горизонта. К великому счастью, не было дождя, что позволяло надеяться на поддержку авиации, обещанную вышестоящим командованием.

   Пашка махнул рукой Андрею, отмечая окончание подготовки последнего окопа. Вернулся назад и упал на землю. Было жарко, несмотря на прохладу сентябрьского утра и холод земли, на которой он устроился. Больше четырёх часов темноты они махали лопатами, готовясь к предстоящей встрече с прорывающимися частями Вермахта. Подготовили шесть позиций для своей винтовки. Накидали земли и на пяти ложных. Хай, немцы вычисляют, откуда по ним стреляли на самом деле.

   Если у них есть специалист по крупнокалиберным винтовкам.

   До вчерашнего дня был только один. И тот неудачник! Его винтовка почётным трофеем торчит в блиндаже бывшего немецкого охранения. Стоила она немалой, по меркам Осназа, крови, но оправдала потерянных при её захвате людей. Сам "ствол" ничего необычного в себе не содержал. Да никто и не ожидал особенных изысков от копии трофейной советской крупнокалиберной винтовки.

   Немцы просто скопировали то стреляющее устройство, что попало им в руки!

   Уникальным было прицельное оснащение!

   Старшина Чеканов долго пытался воспринять захваченное германское оборудование. Умом он понимал основные принципы, но не знал, как именно использовать то, или иное, устройство. Пашке с его четырьмя классами сельской школы не хватало основополагающей теории. А вот младший сержант Панкратов, закончивший полноценную десятилетку, мучился совсем малое время, и очень скоро со знанием дела объяснил своим командирам, как нужно применять те приборы, что были захвачены на немецком аэродроме.

   Ничего особенного немецкие учёные не придумали, но, за счёт нестандартных идей, смогли повысить чувствительность обыкновенных приборов в несколько раз. Некоторые из них Панкратов использовал сейчас, оценивая глубину будущей обороны их снайперской пары.

   Павел прикинул возможности работы своей винтовки с этой позиции.

   А выводы напрашивались не очень радостные. Хороших мест для выбора будущих позиций было не так уж и много. Или нужно было убираться далеко от места предстоящей схватки, жертвуя возможностью полноценно прицелиться, но увеличивая простреливаемый сектор. Или, как можно ближе, подбираться к месту боя, сознательно рискуя своей жизнью и, самое главное секретностью своего вооружения, но получая возможность поражать лёгкобронированные цели.

   Пашка не долго мудрил. Как учил их, в своё время, капитан Синельников – "нужно выполнить два взаимоисключающих требования, значит надо найти два способа их реализации". А старшина Чеканов всегда старался выполнять то, что требовал командир. И сейчас он старательно роет окопы для новой Гюрзы-2. А где-то впереди боец Ковалёв оборудует огневые позиции для первого варианта СВБК, готовясь вести огонь, в основном, по танкам и бронемашинам.

   Обидно, что приходиться обустраиваться на крохотном, для возможностей их оружия, предмостовом пятачке. Пусть командир и постарался сделать их оборону как можно глубже, но, как говориться, "выше головы не прыгнешь".

   Для полноценной обороны моста нужно не меньше батальона. А где его взять, батальон?

   Усадить в окопы поляков с их сборным вооружением и крохотным боевым опытом? Как бы хуже не сделать? Пусть они, как и было задумано с самого начала, тревожат немцев с тыла.

   Павел приподнялся с холодной земли.

   "Сентябрь – месяц обманный!" – учил его прадед в далёком детстве.

   "С одной стороны – он продолжение лёта, а с другой – начало осени", – продолжал прадед, перекатывая почерневшие клубни картошки в углях почти погасшего костра, – "вроде и тепло, а простыть – раз плюнуть".

   Польша, всё-таки, не Сибирь, но и здесь осень есть осень. Конечно, шансов умереть от простуды у личного состава их взвода так мало, что и упоминать об этом не след, но не хотелось бы подвести командира, который не любил небоевые потери в их взводе.

   – Слышь, "махра", закурить не найдётся? – Появился сбоку человек в танковом комбинезоне.

   – Не курим, "мазута". – Отозвался Панкратов.

   – Жаль, а то у нас уже уши пухнут. – Продолжил их посетитель, усаживаясь на бровке окопа. – Вот ведь как бывает, пока патроны укладывали, о куреве забыли.

   – Патронов слишком много было? – Спросил Пашка.

   – Десять коробок с лентами по две тысячи патронов каждая. – Просветил их обладатель танкистского комбинезона. – Пока погрузили, пока уложили, пора вперёд выдвигаться. А махорка так в боксе и осталась!

   – Это, куда столько патронов требуется? – Удивился Андрей.

   – Может быть, кому-то и много, – отозвался танкист, – а нашей "мясорубке" на один бой.

   Представитель "мазутного племени" кивнул головой в сторону стоящей в относительной близости "машины поддержки бронетехники". Вернее не стоящей, а зарытой в землю по самую башню. Оказалось, что данный аппарат был оборудован бульдозерным ножом, который позволил ему не только закопаться самому, но и отрыть укрытия для двух танков и зенитки, занимающих оборону с этой стороны моста.

   Два других члена экипажа в этот момент натянули над своей машиной маскировочную сеть, укрепили её по краям колышками, приподняли центральную часть сети распорками над угловатой башней "мясорубки".

   – А зачем вам башня такая большая? – Поинтересовался Павел. – У вас же один пулемёт всего.

   – Я ж тебе сказал, что у нас патронов в танке двадцать тысяч. – Повторил танкист. – Да и система охлаждения немало места занимает – один бак с водой на пятнадцать вёдер.

   – А без охлаждения не работает? – Вмешался Панкратов.

   – Сотни три-четыре выстрелов, а потом обязательно заклинит. – Танкист махнул рукой.

   Прогремело где-то далеко на востоке. Бойцы переглянулись между собой. Затем грохнуло ещё раз, спустя пару минут разрывы зачастили и вскоре переросли в непрерывный гул, который, то смещался в сторону, то приближался, то отдалялся обратно.

   – Дождались! – Бросил танкист и помчался к своей машине.

   Старшина окинул взглядом позиции их взвода. Все торопливо заканчивали работу, спешно маскируя окопы и бронированные машины. Поработали неплохо. По крайней мере увидеть их траншеи можно было только с небольшого расстояния. Танки и зенитки зарыты в землю и замаскированы сетями и ветками кустарника, нарубленного в недалёкой излучине. Самоходные миномёты спущены под откос обрывистого берега и тоже замаскированы.

   Отсюда плохо видно, что творится с западной части моста, где оборудовали свои позиции отделения мотострелкового взвода. Но капитан утверждал, что бойцов им дали обстрелянных. Должны не оплошать.

   Оставалось ждать подхода противника, да надеяться, что свои не слишком задержатся.

   Пашка спустился на дно окопа, прислонился к стенке. Пока есть время отдохнуть, канонада ещё далеко, хотя скоро должна появиться смена немецкого караула. Они и будут первым неприятелем.

   Появился сбоку Андрей, протянул своему командиру открытую банку мясных консервов и несколько сухарей. Павел только благодарно кивнул головой. За всей этой суетой он совсем забыл о еде. А подкрепиться стоит. Неизвестно, что их ожидает дальше.

   Доесть они успели. Пашка отбросил в сторону пустую банку, когда со стороны дороги раздался гул двигателей. Старшина торопливо затолкал ложку за голенище сапога и приподнялся над бруствером.

   Немцы, как и следовало ожидать. Да и кто другой мог появиться на этой дороге на автомашине. Все полуторки их сопровождения давно отосланы обратно в лес, где поляки должны были их спрятать до подхода советских войск.

   Хотел командир отправить туда же и часть бронетранспортёров, но после недолгого раздумья передумал. Просто спустил три из них вниз под прикрытие мостовых быков, оставив наверху только два, по одному на каждую сторону. Манёвренных боёв им не вести, а в обороне от БТРов толку не очень много. Велел только поснимать с двух из укрытых бронированных машин ДШК. Дополнительный ствол "крупняка" не помешает. Особенно, если укрыть его в доте, как поступили на этой стороне.

   А немцы неторопливо приближались. Два грузовика катили в сторону моста в сопровождении мотоцикла, в коляске которого вместо пулемётчика сидел какой-то офицер.

   Андрей начал перечислять, намеченные для данной позиции ориентиры и расстояния до них. Павел поймал в перекрестье прицела офицера, рассмотрел погон. Детали плохо видны, но погон гладкий, не витой. А значит немец лейтенант, обер-лейтенант или, что маловероятно, капитан. Тоже неплохо, хотя он предпочёл бы мишень покрупнее рангом. Будут сегодня и такие, но попозже. Да и этот офицерик не его. Расстояние достаточное для работы из обычной снайперки. Кого там Селиванов на этом участке поставил?

   Старшина перевёл прицел на второй грузовик, отыскал водителя. Вот это его мишень! Если с первой машины вовремя что-то заметят, то у второго грузовика может появиться шанс уйти. Первый в любом случае обречён.

   А солдаты противника явно нервничали, вертел головой шофёр и сидящий рядом с ним унтер. Оно и понятно! Канонада становилась всё громче, хоть и не приближалась.

   Пашка оторвался от прицела, приподнял голову, оценивая обстановку. Панкратов шарил биноклем по всем окрестностям, проверял намеченные ранее ориентиры. Приникли к прицелам бойцы расположенного впереди отделения. Докуривал самокрутку Усманов, выбравший себе позицию немного в стороне от их окопа. За эти три месяца войны Равиль настолько сросся с их расчётом, что старшина Чеканов порой удивлялся, когда не обнаруживал его рыжую голову в пределах прямой видимости.

   Шевелили стволами танки, закопанные на флангах их рубежа обороны. Впрочем, заметно это было только с близких точек.

   Не реагировали на выдвижение немецкой смены караула самоходные зенитки. Их задачей были самолёты, которые пока не появились.

   Взвод затих. И только пара бойцов, выряженных в мундиры солдат Вермахта, старательно изображала немецкую охрану моста, давно зарытую в ближайшей вымоине.

   Павел перевёл прицел на первый мотоцикл немецкой колонны.

   А офицер что-то заметил! Напрягся, вскинул руку, стараясь остановить колонну.

   Но было поздно!

   Этого его жеста дожидались не только солдаты подчинённого ему взвода, но и русские диверсанты, ожидавшие их появления в окружающих дорогу кустах.

   Вспыхнуло неподалёку от дороги пламя гранатомётного выстрела, наткнулся на невидимую преграду первый грузовик, вскинулся задними колёсами вверх, обозначая место попадания. Мгновенно расцвел огненными цветами весь прилежащий к дороге лес. Падали в придорожную пыль выскакивающие из машин немецкие солдаты, торопливо отползали в сторону, выискивая какое-нибудь укрытие. Попытался сдать назад водитель второго грузовика, но был отброшен от руля страшным ударом крупнокалиберной пули.

   Павел оторвался от прицела оценивая обстановку

   Раздался странный, не похожий на всё ранее слышанное, звук со стороны "машины поддержки бронетехники", выплеснулись из её стволов огненные струи трассеров, сошлись на кузове первого грузовика. Несколько секунд обстрела и струи дёрнулись дальше, накрывая вторую машину. Летели во все стороны клочки тента и осколки стёкол, падали убитые и раненые солдаты Вермахта.

   – Твою мать! – только и смог выдохнуть Панкратов, осматривая в бинокль то, что осталось от грузовиков после такой обработки.

   – Вот тебе и "мясорубка"! – отозвался поражённый Пашка.

   А на дороге осназовцы добивали остатки немецкого взвода. Вскоре сопротивление было подавлено и тех, кто ещё остался жив, торопливо сгоняли в рощу, расположенную неподалёку от моста. Убитых и раненых покидали в кузова грузовиков. Кто-то из бойцов заскочил в кабину первой машины и повёл её вперёд, нашёл съезд и вскоре укатил в направлении того же леска. А со второй возникала проблема. Разнесённый пулями двигатель парил из многочисленных отверстий в капоте, сообщая людям, что сдвинуть грузовик отныне можно только на буксире. Впрочем, буксир быстро нашёлся. Выехал на дорогу БТР, оставленный вблизи моста, сдал задом к повреждённой машине. Бойцы накинули тросы и вскоре превращённый в металлолом Опель пополз за своим собратом.

   Старшина посмотрел на часы. Ровно тринадцать минут! Вот бы с каждым противником также. Глянул на Панкратова, тот одобрительно поднял вверх большой палец.

   Вот только радовались они рано.

   Выскочила из-за поворота дороги ещё пара мотоциклов, проскочила несколько десятков метров вперёд и остановилась. Немцы заметили затаскиваемый в лесок разбитый Опель, всё ещё стоящий на дороге мотоцикл со свисающими с него трупами. Мотоциклисты, закладывая крутой вираж, рванули назад.

   Пашка навёл винтовку на задний мотоцикл, поймал в прицел спину сидящего за водителем солдата, нажал на курок. Тяжёлая пуля пробила обеих, мотоцикл пошёл в сторону и опрокинулся в кювет, похоронив под собой не только поражённых его выстрелом солдат, но и сидящего в коляске пулемётчика. Павел дослал патрон, выстрелил вдогонку первому мотоциклу, но промахнулся.