Текст книги "Магия Мериты (СИ)"

Автор книги: Сергей Григоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Учитель трепетно относился к своему предмету и, комментируя важность выявления причинно-следственных связей, любил повторять, что «просто так и прыщ не вскочит». Он твердо знал, что все должно иметь причину. Открытое им явление явно возникло не спонтанно, не на пустом месте. Это он и сообщил контролеру Бюро ксенологии.

К тому времени на рабочем столе контролера уже лежало донесение практиканта Института психодинамики о необъяснимо повышенном уровне всепланетного осциллирующего п-поля. Такое могло бы наблюдаться, например, в случае, если б каждый тараец внезапно стал нуситом высшей категории. Но первые же контакты практиканта с местным населением развеяли эту гипотетическую возможность, как вчерашний дым. Поскольку инструкция о прохождении практики требовала доклада местным властям обо всех несуразностях, практикант счел необходимым оповестить о своем открытии соответствующие органы.

Чистая случайность, что контролер оказался человеком крайне мнительным и не воспринял полученные сообщения как неудачную шутку. Связав два факта воедино, он, подозревая ошибку, все же на всякий случай предпринял кой-какие меры. Обратился с соответствующим запросом на факультет психодинамики местного университета, в институт биологии и общепланетную Службу охраны здоровья и среды обитания. Один из его помощников позаботился также о том, чтобы проверка полученных сообщений была проведена и по более надежным каналам.

Пока абоненты контролера настраивались на рабочий лад, из разных уголков планеты начали поступать сообщения об учащении случаев загадочных болезней, оканчивающихся летальным исходом. Тара всегда считалась раем для микробиологов и проклятием для санитарных врачей. Несмотря на достаточно длительный по меркам Содружества период проживания на ней человека, ее биосфера периодически преподносила опасные сюрпризы.

Через определенное время выяснили, что внешние симптомы всех болезненных случаев, заканчивающихся смертельным исходом, были одинаковы: больные испытывали нечто вроде эпилептического припадка, после которого впадали в глубокий сон продолжительностью до суток, а проснувшись, быстро теряли все признаки жизни. Вот это уже однозначно и безоговорочно воспринималось как зримая опасность. Методы борьбы с подобными напастями выковывались тысячелетиями. Скрежетнула медицинская машина охраны общественной безопасности, санитарно-эпидемиологическая служба планеты поднялась по тревоге, распрямила крылышки – и враг тут же был найден: вирус абсолютно нового вида. В течение нескольких часов объединенными усилиями ведущих медиков планеты были разработаны методики диагностики нового заболевания и даны первые рекомендации по методам лечения. Вначале сотни, а через ночь тысячи спешно подготовленных специалистов принялись определять масштабы эпидемии.

Результаты их деятельности показали, что положение много хуже, чем кто бы то ни было мог себе представить. Зараженной оказалась почти четверть населения планеты, и количество вирусоносителей увеличивалось ежедневно. При этом механизм передачи нового болезнетворного агента раскрыть не удавалось. Вначале зараженных госпитализировали, потом стали организовывать для них городки-изоляторы. Закончилось все тем, что в изоляторы поселили здоровых.

Параллельно с распространением болезни рушилась политическая система планеты. Больные отказывались сотрудничать с органами власти. Буквально в течение нескольких суток они образовали собственную политическую структуру. Никаких дискуссий, никакой коллегиальности – все зараженные коварным вирусом безоговорочно подчинялись маленькой группе своих товарищей по несчастью. Понять мотивы, которыми руководствовались новые правители, справляя несвойственные им обязанности, казалось невозможным.

Когда, идя по следу, эксперты встретились с учителем-первооткрывателем болезни, он успел забыть о своей выдающейся роли и удивился оказанному вниманию. У него была установлена запущенная форма болезни. Впав в невменяемое состояние, через несколько часов он умер. Вирус мстил своему открывателю.

Тогда же попытались найти практиканта. Оказалось, что тот, не подозревая, что также заражен неизвестным ранее вирусом, вылетел на Мериту: согласно учебной программе, в порядке оказания помощи слаборазвитой расе ему предстояло прочитать там курс лекций. Столкнувшись на Таре с Необычным, он уделил ему минимальное внимание и строго следовал учебному плану, составленному еще в институте. Подумаешь, не тот уровень психодинамических полей. Умные дяди разберутся без него, в чем тут дело. Его забота – учиться и учиться. Вот закончит институт, тогда и начнет заниматься наукой, изучать и сопоставлять… Он благополучно доставил на Мериту вирус, заболел сам и исчез. Каперады жили скученно на немногих восстановленных из праха клочках земли и поголовно подверглись заражению.

Звездолет, увезший практиканта, оказался последним кораблем, покинувшим Тару. Специальным декретом Галактического Совета планетные системы Тары, Мериты и Антонары были огорожены строжайшим Карантинным барьером. Когда же по непонятной причине распространение вируса прекратилось, в тайне от широкой общественности, дабы не создавать вселенской паники, была организована и срочно приступила к работе особая экспертная комиссия. Она собрала неутешительные плоды.

Вроде бы спала острота проблем, и все вернулось на круги своя. Воцарилось всеобщее спокойствие, словно вирус исчез куда-то. У всех ранее зараженных пропали физиологические проявления болезни. Пробы воздуха, воды и грунта стали показывать обычную микробиологическую обстановку. Все, закрыта очередная неприятная страничка истории?

Оказалось, не все так просто. Вирус не исчез. Он, изменившись, затаился в нервных тканях миллионов людей. Все мыслимые и немыслимые методы его строго адресного уничтожения не дали положительных результатов. Вирусные агенты проявляли удивительную стойкость и были готовы умереть только вместе с приютившими их человеческими клетками.

Поиск антивирусного оружия был затруднен тем, что все зараженные крайне неохотно соглашались на медицинские эксперименты. Точнее, они были категорически против любого лечения и даже простого обследования. К чему это все? Чувствуют они себя прекрасно, настроение бодрое. Помощь науке они оказать, конечно, могли бы, да… как-нибудь в другой раз. У них свои проблемы: восстановление семей, необходимость соблюдать корпоративную дисциплину…

Мышление, жизненные ценности, мотивация даже простейших поступков у пораженных новым вирусом – все было иным. По мнению психологов – нечеловеческим.

Носители Фактора-Р, со временем получившие название «рюди», замкнулись в обществе себе подобных, объединившись в чрезвычайно устойчивые группы вокруг немногочисленных лидеров. Все эти группы часто устраивали хоровые пения и массовые гуляния. Дико было наблюдать со стороны сотни и тысячи людей, часами не разжимавших рук. Отказываясь от любых контактов с чужаками, они неизменно повторяли, что безмерно счастливы.

Систематизировав свои наблюдения и приняв во внимание необъяснимо повышенную интенсивность общепланетного п-поля, ксенологи выдвинули безумно смелую гипотезу, отважившись назвать рюдей носителями качественно иной формы разума.

Дальше – больше. Кто-то предположил, что разумен сам Фактор-Р. Тут же посыпались вопросы: каков элементарный носитель разумной личности Фактора-Р – один ли вирус, колонии ли его, обитавшие в каждом отдельном человеческом теле, или же объединенная колония в выявившихся группах? а может, население всей планеты превратилось в единого носителя новой формы разума?

Центральный вопрос встречи двух разумных – контакт. Фактор-Р высказал свое отношение к этой проблеме устами плененных им людей: не мешайте, отстаньте от меня. Исключительно мучительная ситуация для человека традиционного мышления.

А как оценить этическую сторону? Фактор-Р просто использует человеческие тела, как люди используют созданные ими машины? «Одолжи мне свои руки, сосед, чтобы построить дом. Одолжи мне свою голову, сосед, чтобы познать таинства мира. Одолжи мне свое сердце, сосед, чтобы сложить песню…». Что ответить такому соседу?

Проблемы не просто остались, они перешли в иную плоскость. Община Тары разделилась на две части: на носителей Фактора-Р, которых оказалось подавляющее количество, и загнанных в резервации здоровых. Контакты между этими группами свели к минимуму из-за опасения новой мутации вируса. Эвакуировать бы здоровых, но куда? Где гарантия, что эта эвакуация не выльется в еще одну метастазу Фактора-Р?

Прозябают на Таре незараженные вирусом люди, не зная, на что решиться. Община каперадов на многострадальной Мерите полностью порабощена Фактором-Р и прекратила всякое общение с Содружеством. На Антонаре следы вируса исчезли. Насовсем ли?

Рюди пока не пытаются выйти в космос. А если они изъявят такое желание? Надо ли запретить им межзвездные полеты в будущем, если подобное стремление у них появится, и как это сделать? Внешне они неотличимы от обычных людей.

Один пока виден выход: ждать. Но очевидно, что ожидание – жалкий паллиатив, откладывающий истинное решение на неопределенное будущее…

Пороник закончил чтение.

– Я представлял все совсем иначе.

– Комитет это понял.

– Антонара. Она попала в поле моего зрения из-за того, что ее посетили меритцы.

– Их визит произошел до случившегося. Мы не обнаружили никакой причинно-следственной связи.

– А каперады?

– Видимо, также случайность.

– Что-то уж больно много случайностей.

Собеседник Пороника пожал плечами.

– М-да, стало быть, мои надежды оказались тщетными.

– Есть еще маленький шанс повлиять на результаты выборов, хотя лично я не верю в ваш успех. Действуйте по своему плану. Это единственное, что я могу вам посоветовать. Если вам придется все же уйти из Совета, мы можем предложить хорошую работу. Однако для этого вы должны будете выполнить одно наше поручение.

– Мне? Посланник будет выполнять ваше поручение? Да вы с ума сошли?

– В то время, вероятно, вы уже сложите с себя высокие полномочия.

– Да? И что вы мне предлагаете сделать?

– Внести посильный вклад в ту операцию, за подготовку к которой вы сейчас несете ответственность перед Советом.

– Да? Интересно. Продолжайте.

– Должен заметить, что вы невнимательно прочитали нашу первую информсводку. Там говорилось, что дезориентирующих воздействий на главный объект будет три, а описывались только два – инфразвуковое и психотропное.

– Ага, понимаю. Третьим буду я?

– Совершенно верно. Ваше присутствие в Канцелярии ни у кого не вызовет подозрений, если, например, в это время вы окажетесь там, чтобы передать атрибуты Посланника – печать, удостоверение, жезл и прочее. С точки зрения вашей личной безопасности также все гладко – держитесь подальше от входа в зал приемов, и все.

– А что я должен буду сделать?

– Так, одну мелочь. Смотрите сюда, – Пороник со страхом и отвращением разглядел маленький серый шарик в руках собеседника. – Вы должны будете сдавить его до слабого щелчка – вы почувствуете рукой вибрацию этого устройства в момент взвода, – незаметно бросить его на пол и покинуть помещение в течение десяти секунд. Все.

– Что это такое?

– Продукт технической мысли наших специалистов. Устройство, выбрасывающее специфический газ через определенное время после своей инициации.

– Что за газ?

– Вы согласны участвовать в операции?

– Я скажу свое решение после того, как узнаю, какой гадостью начинена эта штука.

Пороник стойко выдержал длительную паузу.

– Видите ли, у Комитета есть тайны, носителей которых он вынужден постоянно держать в поле своего зрения. Если я даже просто намекну вам, как мы получили это вещество, то все равно вы будете у нас под наблюдением неопределенное время. Точнее – всю жизнь. Вас устраивает подобная перспектива?

– Не пугайте меня. Жизнь – штука длинная. Все может измениться.

– В любом случае мы вынуждены будем «пасти» вас по крайней мере столько времени, сколько вам потребуется, чтобы прочно забыть эту информацию.

– Говорите.

– Вы требуете в угоду минутному любопытству. Будьте рациональнее. Я вполне серьезен. Вот, например, носителем наших весьма важных секретов был Факир. После того, как он «засветился», мы вынуждены были лишить его отдельных фрагментов памяти.

– Говорите, я жду.

– Хорошо, слушайте. В предложенном вам устройстве содержится вещество довольно сложного химического состава, быстро разрушающееся от соприкосновения с воздухом и оказывающее на человека сильное психотропное действие.

– Какое действие?

– Я только намекну: это вещество синтезировал Факир в то время, когда являлся сопредседателем комиссии Содружества на Таре. Может, вы удовлетворитесь сказанным?

Собеседник Пороника вдруг застыл, словно напряженно прислушиваясь к внутреннему голосу.

– Извините, мне надо бежать.

– Подождите, я не закончил…

– Все. У меня действительно нет ни секунды времени.

Консул

У Вэра бывали минуты отчаяния. Ничего не получалось. Рушились планы. Близкие знакомые переставали его понимать. Безысходность пыльным мешком падала на плечи и душила тоской. В ночных кошмарах представал перед собой ничтожным червячком, брошенным чьей-то не знающей пощады рукой на безграничную твердую плоскость под смех множества недоброжелателей… Примерно то же, но стократно усиленное он испытал под конец своего выступления перед членами Галактического Совета.

В иные времена, вероятно, подобное осознание тщеты своего существования убило бы его. Однако в самый опасный момент то новое, что появилось у него внутри под влиянием Илвиновских упражнений, взяло на себя боль, отвело напасть… А тут и Шоанар подоспел со своим напарником. Поддержали, подбодрили. И вновь стало казаться, что жизнь не такая уж плохая штука.

Начавшийся переполох прошел мимо него. Шоанар чуть ли не силком отвез его к себе, напоил горячим пуншем и уложил спать. Сил у Вэра хватило только на слабое сопротивление. С легким стыдом он признал, что внимание со стороны новых знакомых приятно ему. Подумал, что и в самом деле надо бы хорошо выспаться и отдохнуть – сегодня-завтра должна наконец-то прибыть меритская делегация, и он встретится с Ларой… И заснул.

Проснувшись ранним утром, Вэр ощутил прилив сил. Как всегда, небольшой комплекс физических упражнений. Затем водные процедуры, ионный электромассаж. Просто чудесно, когда, открывая кран, можно не опасаться, что вместо горячей хлынет вдруг ледяная вода! А ионная струя не щелкнет неожиданно, как плеткой, противным электроразрядом.

Придирчиво осмотрев себя в зеркале, Вэр с удовлетворением констатировал, что недавнее воспаление пошло на убыль, и нос его принял почти исходный вид. Да, жизнь, несомненно, налаживается.

Домашний компьютер сообщил, что Вэр в доме один и может по своему усмотрению располагать всем, чем пожелает. Хозяин ушел по неотложным делами и будет не скоро. Исчез и его загадочный товарищ. Кабы не острая необходимость, Вэр и лишнего мгновения не вытерпел бы рядом с подобным типом! Движения по-кошачьи мягки, и никогда не предугадаешь его следующий шаг. Руки и ноги, кажется, гнутся в произвольном месте и всегда неожиданно для наблюдающего. Но это еще не все. Главная отличительная черта Шаровского напарника – генерируемое им чувство тревоги в окружающих. Рядом с ним кажется, что находишься прямо в жерле вулкана, и в любой момент яростное пламя может накрыть тебя с головой. Несомненно, исключительно опасный человек.

Правда, есть в нем еще что-то неуловимо знакомое. Какая-то маленькая черточка, напоминающая… Марка? Ладно, оставим подобные размышления до лучших времен.

В бодром настроении Вэр прошел в отведенную ему комнату. Прямо надо сказать, не сказочные хоромы. Почти овальное помещение с минимумом мебели и не имеющее ни одного окна. В последние дни оно служило и рабочим кабинетом, и столовой, и комнатой отдыха. Туалетные помещения и спальня располагались прямо под ней.

Электронный секретарь встретил его радостным гудением. Не ясно, что с ним произошло, но сейчас он опять функционирует безупречно. Часть старых файлов, правда, восстановить не удалось. Но Вэр, рассудив, что если он не помнит их содержание, значит, та информация не нужна, не переживал по этому поводу.

Итак, вначале плотный завтрак, затем – новости и разбор почты. С особой прилежностью Вэр выпил предложенные эстом снадобья. За своим здоровьем надо следить. Благо это дело почти не требует усилий.

О, наконец-то! Ночью, пока он спал, прибыл меритский звездолет и пристыковался к пирсу номер 637 внешнего космопорта. Вот почему у него прекрасное настроение – Лара находится совсем рядом. Через три-четыре дня она будет здесь. Что такое? Вручение верительных грамот состоится сегодня в полдень. Как так? Самый быстрый перелет на современном планетарном аппарате от внешнего космопорта до посадочного поля в Зоне занимает несколько суток. А, действует же нуль-туннель. Сейчас любой астронавт в считанные минуты может преодолеть огромные расстояния в системе Ценодва. Прогресс, одним словом.

Меритцы, кстати, могут воспользоваться и свободной нуль-транспортировкой. Вот только не опасно ли это на таком удалении от их миров? Скажем, Марк еще может переместиться на поверхность планеты. Он маг, от него можно ожидать чудес. А вдруг, Лара задумает последовать за ним и не рассчитает свои силы?

Чтобы отвлечься от легкого тревожного чувства, Вэр принялся с усердием разбирать почтовые поступления. Оказывается, незадолго до поломки эст получил по электронной почте несколько отзывов различных научных организаций на его публикацию в Фонде научно-технической информации.

Поступившая корреспонденция вызвала у Вэра сначала возмущение. Никто не попытался разобраться с его изысканиями по существу. Вступить в полемику, если не согласен. Поддержать, если разделяешь изложенные взгляды. Развить и дополнить своим видением проблемы. Сплошные отписки, объединенные одним – резким неприятием, неприкрытой враждебностью.

Изобиловали общие утверждения, что «материалы сырые, и не ясно, что хотел сказать автор…». Были редакционные поправки, словно Вэр выставил на всеобщее посмешище чисто филологический труд. Однако основная масса критических замечаний содержала невнятные обвинения в недопустимости интерпретировать полученные результаты столь широко и тому подобное. Одна заметка, по общему объему превышающая труд Вэра почти в десять раз, была посвящена анализу, насколько точны используемые исходные данные. Авторы – малоизвестные, но по уши обвешанные всевозможными регалиями ученые мужи – убедительно доказывали, что тут Вэр ошибся на два процента, там – на все пять, здесь он точен, но сама величина известна в лучшем случае с десятипроцентной ошибкой… Все бы ничего, но критики забыли упомянуть, что даже двукратное изменение перечисленных параметров никак не отражалось на выводах.

Перечитав полученные отзывы, Вэр не смог сдержать улыбку. Когда его только-только назначили ассистентом на кафедру, позже им возглавленную, то нагрузили рутинной научной перепиской. Чуть ли не каждый день приходилось отвечать на очередную «бумагу», в основном – составлять отзывы на статьи и авторефераты кандидатских диссертаций. Помучившись пару месяцев, Вэр решил по научному организовать свой труд и составил клише или, как еще называют такие произведения, «рыбу» – последовательность типовых выражений, между которыми достаточно было вставить несколько слов, относящихся к конкретно рецензируемой работе, и отзыв был готов. Фразы эти известны: «Данная работа посвящена… Важность и актуальность поставленной темы исследований не вызывает сомнений. Действительно…. Главной особенностью работы является… К полученным научным результатам, представляющим наибольший интерес, относятся… Практическая значимость работы обусловлена… В качестве недостатков работы необходимо указать следующее…». Все полученные им отзывы были составлены по его схеме и содержали его ключевые слова. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.

Скорее всего, это последние отголоски тех неприятностей, которые пришлось ему преодолеть. Реликты прошлого, достойные только того, чтобы их отдали утилизатору. Вэр так и сделал. А потом принялся обдумывать одну невеселую мысль. Конечно, ученый обязан сомневаться всегда и во всем. Это его священный долг. Но неужели его человеческая совесть осталась бы чистой после подписания подобных бумаг?

Эст подал сигнал о новом почтовом поступлении. На сей раз какое-то официальное уведомление, скрепленное специальным паролем. При вскрытии автоматически формируется расписка в получении. Вэр с нетерпением открыл конверт.

Долго же он ждал этой весточки! Глава делегации новой меритской общины маг Марк Второй предлагал Вэру встретиться для переговоров в такое-то время в такой-то комнате при Канцелярии Галактического Совета. Сухие официальные слова на дипломатическом сленге, допускающем только однозначную трактовку. Тут же приписка: данное приглашение служит разовым пропуском для прохода во Дворец Содружества.

Требовалось дать ответ. Вэр сообщил, что принимает приглашение.

До назначенной встречи оставалось совсем немного времени, и, решив еще раз прогуляться по Зоне пешком, Вэр вышел на улицу.

Зона преобразилась. В последнее время ходило много слухов о том, что Простаки поставили цель сорвать Генеральную ассамблею Содружества. Видимо, поэтому были предприняты беспрецедентные меры безопасности. Праздно гуляющих по линиям почти не осталось, их заменили суровые ребята в полной амуниции космических десантников. Все перекрестки перегородили бронетехникой. В воздухе ни одного летательного аппарата. Несколько раз Вэра останавливали и подвергали тщательному допросу, так и эдак крутили полученное от Марка приглашение, сомневаясь в его подлинности. В результате к намеченному сроку он не успел дойти до помещений Канцелярии, а добрался лишь до Южного входа во Дворец Содружества. Как оказалось, правильно сделал, ибо явился свидетелем прохождения Марка.

Маг шел своей обычной походкой. В том же простом одеянии, в котором встречал инспекторов на Элефантиде – в просторной рубашке и коротких брюках, в сандалиях на босу ногу. Какой контраст со всеми аборигенами Зоны! Мощные его руки не обременял никакой груз. Вокруг – пустота. Встречные прижимались к зданиям, освобождая дорогу. Но тысячи глаз напряженно отслеживали каждое движение мага.

Преодолев несколько ступенек, Марк встретился глазами с Вэром. Широкая улыбка тронула лицо мага. Подойдя, он подумал и осуществил дипломатически выверенное приветствие – рукопожатие, а затем легкие объятия за плечи.

– Очень рад встрече, – сказал он. – Но еще больше будет рада увидеться с вами Лара – чуть заметная ехидная улыбка, – что отражает разницу наших с ней устремлений: у меня для вас сугубо официальное предложение, а она желает обыкновенного общения.

Какой бальзам на израненную душу!

– Пойдемте. Мое предложение должно прозвучать в соответствующей обстановке, дабы его нельзя было бы квалифицировать как профанацию важного акта государственного значения.

Вэр не понял, как они оказались в одной из комнат недалеко от парадного входа в Канцелярию. Торжественно помолчав несколько минут, Марк сказал:

– Народ Мериты предлагает Вам, Вэр Корев, стать нашим постоянным чрезвычайным и полномочным представителем в центральных органах Галактического Содружества, приняв на себя консульские обязанности. Вы даете свое согласие?

– Да-да… – растерянно пробормотал Вэр.

– Вот и прекрасно. Я полагаю, после завершения Генеральной ассамблеи вы возьмете на себя организацию всех контактов нашей общины с Содружеством. Откровенно говоря, у нас просто нет более подходящей кандидатуры на эту должность. Что ж, пойдемте, завершим формальности.

Марк повернулся и вышел в коридор. В руке у него оказался акон. Вэр готов был голову отдать на отсечение в споре о том, что только что руки мага были свободными.

У входа в церемониальный зал Канцелярии их остановил распорядитель.

– Подождите секундочку. Сейчас вас встретит начальник Канцелярии. Извините, но таков обычай.

Вэр был как во сне и не очень удивился очередной неожиданности – двери церемониального зала приоткрылись, выпустив Рюона с каким-то человеком. Они яростно о чем-то спорили. Наконец незнакомому спорщику надоел разговор, он в сердцах махнул рукой – что-то выпало из нее, – и почти бегом пошел прочь.

Рюон застыл в радостном изумлении, почти столкнувшись со старым знакомым. Вэр бросился к нему и не заметил, как Марк нагнулся и подобрал выпавший предмет.

– Вэр, дружище! Как я рад видеть тебя! А выглядишь ты ничего… словно помолодел.

– Зато у тебя вид, прямо скажем, неважный.

– Ах, я не ожидал, что политика доставляет столько хлопот. Я по уши погружен в мелочи и совершенно не располагаю временем подумать о серьезных вещах. Сейчас, например, я вынужден был потратить добрых два часа для того, чтобы вырвать никому не нужные символы, удостоверяющие членство в Совете. Сем Нарайн внезапно заболел – кому-то вздумалось применить против него психотропное оружие, – и не придумал ничего лучшего, чем послать по этому делу меня. Словно я у него мальчик на побегушках. Так мы с ним не договаривались. Мое дело – консультации, советы, разработка концепций и основных принципов ведения политики. Ни на что другое я не давал своего согласи…

Сильный звук, от которого заломило в ушах, прервал его слова. Все дальнейшее Вэр воспринимал как нечто нереальное, невозможное, происходящее не с ним.

Звуковая волна стала раскладываться на две составляющие – мощную басовитую и пронзительно высокую – и ушла за грань восприятия. По дверям, ведущим в церемониальный зал Канцелярии, прошла яркая полоса, и они рухнули, выдохнув из соседнего, полностью разрушенного помещения, клубы мелкой белой пыли и желтоватого удушающего дыма. Осколок балки задел плечо Рюона, повергнув его наземь. Закружились хлопья штукатурки. Последнее, что запомнил Вэр – спокойное лицо Марка, оттягивающего его и Рюона подальше от стен, и вдруг навалилось нечто во много раз более сильное, чем тогда, при его выступлении перед членами Совета. Мир погрузился в кромешную, изначальную тишину.

Через некоторое время Вэр пришел в сознание, но нестерпимая головная боль скрутила, и он вновь провалился в пропасть бесчувствия.

Вторично он очнулся тогда, когда ему оказывали медицинскую помощь. Промелькнули заботливые руки, на лицо опустилась дыхательная маска, подарив глоток пахнущего озоном воздуха. И вновь небытие.

Окончательно он пришел в себя, вероятно, через несколько часов после случившегося. Боль прошла. Осталась лишь беспредельная усталость. В голове плыл гудящий красный туман. Мысли текли, как тяжелые капельки ртути.

Вэр приподнялся с кушетки, на которой лежал, и внимательно осмотрел себя. Никаких повреждений. Лишь костюм чуть помят. Встал, надел ботинки. Когда наклонялся, почувствовал мгновенное головокружение, пошатнулся, но сумел сохранить равновесие. Все нормально. Главное – не совершать резких движений.

В комнату вошел Рюон. Левое плечо его было перебинтовано, рука бессильно болталась на перевязи, но глаза хищно блестели.

– Ну, как ты?

– Да вроде бы нормально. Только голова кружится.

– Ничего, пройдет. Тебя, оказывается, два дня подряд потчуют этим изысканным лакомством? Молодец Илвин, отлично поработал с тобой. Ты демонстрируешь поистине чудеса стойкости. Неотложную помощь тебе оказали вовремя, а с долговременными последствиями ты справишься самостоятельно.

– Что это было?

– А! – Рюон пренебрежительно махнул рукой. – Очередная провокация. Опять пытаются привлечь внимание общественности к Простакам. Показать, что они, дескать, всеми силами разваливают Содружество, хотят сорвать открытие Генассамблеи. А на самом деле – агония определенных политических кругов, катастрофически теряющих власть и влияние. Я только что провел пресс-конференцию, высказал всю правду. Она многим не нравится, но они ничего не могут поделать. Если еще вчера, например, они могли многое, вплоть до нашего физического устранения, но не решились на сей радикальный шаг, то сегодня у них у всех связаны руки. И ты, и я – особо важные персоны, подлежащие защите всеми силовыми структурами Содружества. Ты можешь идти?

– Не знаю. Попробую.

– Давай, выйдем на улицу. Илвин успел вернуться и желает поскорее увидеться. Сказал, что будет ждать нас у Южного входа. Пойдем, я опишу тебе по дороге сложившееся положение дел.

С помощью товарища Вэр поднялся и, преодолевая головокружение, сделал несколько шагов по комнате.

– Да, кстати, надень-ка эту бляху.

– Что это?

– Консульский значок. Свидетельство твоего нового социального положения. Его оставил для тебя Марк. Соответствующие документы, я полагаю, он передаст тебе позже.

– А где он сам?

– Не знаю. Исчез куда-то. Вероятно, нуль-транспортировался на свой звездолет. Пока ты был в беспамятстве – я также вначале составлял тебе компанию – он добился аудиенции у начальника Канцелярии и всучил ему верительные грамоты. Лучший способ пресечь нежелательные эксцессы против меритской делегации, да и против тебя. Мы с ним поговорили немного, но… В общем, я торопился на пресс-конференцию, а он – выполнить одно обещание. Тебя, кстати, касающееся.

– Какое обещание?

– Скоро узнаешь. Мне он обещал продолжить наш разговор сразу же, как я освобожусь. Пойдем? Сил у тебя достаточно?

– Не знаю. Меня беспокоит не столько головокружение, сколько какой-то туман перед глазами.

– Так и должно было быть. Не обращай внимания, все пройдет. Давай, я тебя буду придерживать. Э, а не так-то просто мне это сделать. У меня работает только одна рука, а надо нести еще этот дурацкий акон.

– Я могу его взять. Надеюсь, он не слишком тяжел.

Поддерживая друг друга, они вышли из Дворца Содружества. Офицер при выходе, заметив значок на груди Вэра, молодцевато отдал честь.

– И все же я ничего не понимаю, – сказал Вэр. – Для чего нагорожено столько несуразицы? Зачем предпринято какое-то нападение на нас? К чему явно бессмысленные попытки умолчать результаты нашей инспекции меритцев?

– Насчет смысла – это ты зря. В этом здании и вблизи него ничего не делается просто так. Те, кто стоит за всеми этими непонятными на первый взгляд действиями, добился многих из своих поставленных целей. Первая и самая важная проблема – новая расстановка политических сил в Содружестве. По давней традиции, все коалиции и группировки формируются до момента торжественного открытия Генассамблеи. Многим очень хотелось, чтобы в ходе этого процесса как можно меньше говорилось о Мерите. Слишком непредсказуем и грозен открытый нами фактор их магов. Ответа на вопрос, кто они такие, не знает пока никто. Я начинаю подозревать, что сами маги не понимают своей истинной сущности.