Текст книги "Оружейник Хаоса (СИ)"
Автор книги: Сергей Юрченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– И как он меня находит? – вздохнул я, посмотрев на Гермиону.
– Не знаю, – ответила она. – Но можно спросить у тети Вальпурги.
Да, после того, как я показал портрету Вальпурги Гермиону в виде сабли – она уже сильно смягчилась, и перестала называть ее грязнокровкой. Бумага от Гринготтса, обозначившая Гермиону как мою невесту и Истинно Обретенную – и вовсе успокоила Вальпургу. А уж когда я позвал из далекой Сибири Луну, и мы втроем искупались в Источнике Дома, и Источник не только не спалил никого из нас в прах, но даже выразил свою благосклонность, добавив в наши глаза трещины глубокого матово-черного цвета, Вальпурга умилилась, и велела называть ее «тетушкой».
– Спросим, – согласилась Гермиона. – Но, сначала нужно спросить у него, – она кивнула на Добби, – что он тут делает?
– Ну? – посмотрел на домовика и я.
– Гарри Поттеру, сэру, грозит опасность! Большая опасность! – запричитал Добби. – Гарри Поттеру, сэру, не следует ехать в Хогвартс!
– Что за опасность? – твердо (надеюсь), спросил я.
– Добби не может... Добби не смеет сказать...
– Говори! – уже откровенно жестко приказал я. В конце концов, как бы я не симпатизировал Добби, но и предупреждение от Министерства, и несостоявшийся в этой реальности полет на «Фордике» Уизил, и чуть было не убивший меня блаждер – все это его работа. И допускать, чтобы очередная его попытка меня спасти – повредила Гермионе или Луне я не собирался.
– Человек-крыса убежал из крепости-на-море! И увел оттуда злую-злую кошку! – прошептал Добби. – И злой хозяин знает об этом...
– Злой хозяин? – заинтересовалась Гермиона.
Я покачал головой. Заставлять Добби признаваться, что он служит Дому Малфой, показалось мне неправильным. Равно, как и говорить при нем, что я это знаю.
– Я услышал тебя, Добби.
– Гарри Поттер, сэр не поедет в Хогвартс? – обрадовался Добби.
– Я буду думать об этом, – усмехнулся я. – А пока что... скажи мне, Добби, это ты раздул тетю Марджори?
– Плохая женщина говорила плохие слова про Гарри Поттера, сэра...
– И ты ее надул, – спокойно произнесла Гермиона.
– Да, – повесил уши Добби.
– Ты понимаешь, что этим ты причинил Анрио вред? – подняла бровь Гермиона. – Если бы Министерство...
– Если бы Министерство сломало палочку Гарри Поттера, сэра, то ему не пришлось бы ехать в Хогвартс! – выдало это ушастое чудо.
– Ах ты... – Мою руку повело, и клинок Гермионы сверкнул там, где только что была шея Добби. – Сбежал, падла!
– Гермиона, – улыбнулся я, не выпуская зачарованный эфес из руки, – воспитанные девочки таких слов знать не должны!
– А я сейчас не «воспитанная девочка», а сабля, – парировала она. – Оружие. А этого уродца, который тебя чуть не убил, и старался сделать так, чтобы твою палочку сломали, память – стерли, а самого – изгнали из волшебного мира, я еще подловлю!
Я усмехнулся. Все-таки, я, хоть и ушел из команды, но перед первым матчем Гриффиндор-Слизерин, попросил Флитвика проверить мячи, обосновав это «очередным сном». И, разумеется, настроенный на меня бладжер – попался. После этого маленький профессор навертел на сундук с мячами такую защиту, что удивленно присвистнула даже леди Аметист.
– Хорошо-хорошо, подловишь, – я успокаивающе погладил теплый эфес. – Но сейчас – превращайся обратно и пойдем к тете Вальпурге. Мне очень интересно...
Видимо, Гермионе тоже было очень интересно, потому как она немедленно превратилась, и мы пошли в портрету тети Вальпурги, продолжая, впрочем, держаться за руки.
– Тетя Вальпурга... – я кратко описал ситуацию, имевшую место в этом мире. – Вот так. Пожалуйста, объясните, почему Добби ведет себя... так?
– Кричер! – позвала Вальпурга. – Опиши мне этого домовика...
Кричер заговорил. Н-да. Если бы он начал говорить по-китайски, я вряд ли понял бы намного меньше.
Когда Кричер замолчал, Вальпурга вздохнула.
– Понятно, – произнесла она. – Что ж, дети... Даже не знаю, что тут сказать. Повезло вам... или же нет. Дело в том, что этот Добби – один из трех домовиков, перешедших дому Малфой в качестве приданного при свадьбе моей племянницы, Нарси. Но, судя по всему, ее отец, Сигнус Третий, оказался то ли недостаточно умел, то ли слишком жаден. В результате Добби оказался связан с новой семьей, не утратив связи с Домом Блэк. И, когда Люциус, как верный слуга своего господина, начал предпринимать действия, направленные против несовершеннолетнего воспитанника Дома Блэк, а сын мой, судя по всему, принял тебя как крестника по полному ритуалу, и со смертью родителей, ты автоматически вошел в Дом, Добби просто... сошел с ума. Он пытается защитить тебя так, как может... в соответствии со своими искаженными понятиями, в своем искаженном мире.
Я вздохнул. С одной стороны, Добби действительно старался помочь. Но с другой... Ведь тот «заряженный» бладжер ударил бы по трибуне со зрителями. А рядом со мной сидели и Луна и Гермиона...
– Можно что-нибудь... для него сделать? – тихо спросил я.
– Или с ним сделать? – твердо подхватила Гермиона. – Я как-то не хочу постоянно дергаться в ожидании того, что очередная попытка «спасения» закончится для Гарри плохо.
– Мне... – вздохнула Вальпурга. – Мне нужно подумать.
Интерлюдия
Потрепанная черная кошка, волокущая в зубах обвисшую крысу, запрыгнула в лодку, в которой отправлялись на материк авроры, чья смена в Азкабане закончилась. У отплывающих это вызвало взрыв смеха.
– Что, Черная, решила все-таки отдохнуть от этого приморского курорта? – спросил старший смены.
– Еще и подарочек семье тащит! – рассмеялся один из авроров.
– Конечно, тащит, – поддержал его другой. – Как это – к семье и без подарка?
Ни само появление животного, ни его поведение не вызвало у стражей никаких подозрений. Крысы, наводнявшие Каер Азкабан, были давней проблемой. И, чтобы хоть как-то держать их в рамках, на остров периодически привозили бродячих ничейных кошек. И столь же периодически бродяжья, свободолюбивая натура маленьких хищниц выражалась в том, что с острова они удирали. Так или иначе. Им не препятствовали. Гораздо проще набрать по подворотням других, чем пытаться запереть в тюрьме столь пронырливых «узников». Так что авроры перешучиваясь, и периодически поглаживая кошку, неотвратимо приближались к берегу. Никто ведь даже предположить не мог, что Неистовая Беллатрикс, вернейшая слуга Темного лорда и ужас его врагов, будет превращаться во что-то меньшее, чем пантера.
В сущности, Трикси могла покинуть Азкабан практически в любой момент. Но после исчезновения, и, возможно, гибели ее Лорда, после того, как она убедилась, что авроры и члены Ордена Феникса не знают о том, что случилось, жизнь потеряла для Трикси всякий смысл. И не было никакой разницы между пребыванием «здесь» и «где-то еще». К тому же, здесь, в Азкабане, она могла если не видеть мужа и деверя, то, по меньшей мере – слышать их крики, когда дементоры выходили в коридоры для очередного патруля. Эти вопли, наполненные ужасом и отчаянием, позволяли хоть как-то смириться с продолжением своего бессмысленного существования. Дементоры же Неистовой не сильно мешали. Ее светлые и добрые воспоминания были таковы, что порождения неизвестной бездны, проплывая мимо камеры Трикси, огибали ее по широкой дуге, чтобы даже случайно не вкусить коктейля из ее эмоций.
Все изменилось, когда в соседнюю камеру, на место увезенного кузена, швырнули эту крысу. Рассказ Питера вдохнул жизнь в темное пламя, являвшееся сутью и сущностью Неистовой. Поттер уже в таком возрасте сумел не просто одолеть взрослого волшебника, а сделал его практически «в одни ворота», даже не заметив сопротивления? Тогда, может быть, он действительно сумел одолеть Лорда, а не был только бессмысленной наживкой в ловушке белобородой сволочи? Что ж. Тогда... Победитель получает все. Она, Трикси, проверит претендента на титул нового Темного Лорда, и если он окажется достоин – она преклонит перед ним колени, и станет ужасом и погибелью для его врагов, кто бы этими врагами ни был.
К тому же, смерть кузена нельзя было оставить неотомщенной. Нет, сама Трикси ненавидела Сириуса. Ненавидела горячо и искренно. Ненавидела за то, что, влипнул в сети Белого паука, за то, что оттолкнул брата, причинил боль матери, которая продолжала принимать Трикси даже тогда, когда от нее отвернулись остальные Блэки, поняв, что именно сотворил с ней муж, которому они сами ее и отдали ради заключения и сохранения союза. Но когда она услышала, что Сириуса убили, причем убили не в бою, а подло и трусливо, на самом пороге процесса, который мог стать для него билетом на свободу, Трикси поняла, что просто не сможет оставить этого без достойного возмездия.
Где искать Поттера? Как проверять его на «достойность»? Как искать убийц кузена? Все эти вопросы мало волновали Трикси. Она твердо знала, что если достаточно упорно перебирать кошачьими лапками, ответы рано или поздно найдутся. Надо лишь не сдаваться.
Глава 32. Сущность огня
В принципе, в середине лета разжигать камин не требовалось, даже учитывая «паскудную английскую погоду». Но, раз уж я все равно решил потренироваться – то промозглая сырость внутри и водяная пыль, пытающаяся превратиться то ли в дождь, то ли в туман, снаружи – были вполне подходящим предлогом.
Гермиона же устроилась рядом со мной, по обыкновению, с головой зарывшись в огромный том по волшебной геральдике. Время от времени она устанавливала закладку, и отходила к огромному, во всю стену, гобелену с генеалогическим древом Дома Блэк, и что-то сверяла с ним.
Я же медитировал на огонь, стараясь извлечь из его переменчивой, хаотической сущности «огненные камни», которые можно было бы использовать для стабилизации долго действующих заклинаний, вроде заклинания обогрева. Не то, чтобы мне не нравилось то заклинание, которое поддерживал в доме Кричер – у Дурслей бывало и гораздо хуже, но мало ли где я могу оказаться? И если сам я еще как-нибудь потерплю, то вот для девочек я должен создать наилучшие возможные условия.
Как и предупреждала леди Аметист, в материуме проделать этот фокус оказалось намного труднее, чем в варпе. Так что вместо россыпи чудесных кристаллов правильной формы, в моей руке оказалось всего лишь несколько кривых, тускло мерцающих обломков.
– Анрио! – раздался с висящего на стене пейзажа голос тети Вальпурги, – я впечатлена! В таком возрасте – и такое владение беспалочковой магией... Замечательный результат!
Я вздохнул.
– Тетя Вальпурга, Вы это позорище называете «замечательным результатом»? – Вальпурга удивленно замерла. – Если бы я предполагал, что Вы будете смотреть на мои дилетантские потуги – то ни за что не стал бы так позориться!
– «Дилетантские потуги»? – подняла бровь Вальпурга. – «Позорище»?
– Конечно, – твердо кивнул я. – Ну вот сами посмотрите, – я поднес получившиеся у меня осколки к раме пейзажа, с которого на меня смотрела Вальпурга, – разве это можно назвать «результатом»? Да легкое касание варпа развеет эти, с позволения сказать, «кристаллы» в пыль!
– Хм... – задумалась Валпурга. – Кричер! Принеси диадему Огненной Тьмы.
Домовик повиновался, и я увидел истинно произведение искусства... если рассматривать его обычными глазами. Неведомый мастер искусно компенсировал неправильную форму огненных камней, заставив каждый из них играть свою, только ему присущую роль в общем ансамбле.
Вот только при взгляде на магический облик диадемы картина была далеко не столь благостной.
– Носящий эту штуковину – обретет власть над огнем. И немалую власть, – задумчиво покрутил я диадему в руках. – Но расплатится за мгновение могущества – дикой головной болью, и резкими эмоциональными скачками непредсказуемого направления, от страшной ярости до... – я покраснел и настороженно оглянулся на Гермиону, но та в этот момент сосредоточенно рассматривала гобелен, и, кажется, совершенно не обращала внимания на окружающее, – ...ну... до...
– Не красней, – усмехнулась Вальпурга. – Я поняла. Ты прав. Именно так все и случалось... Только обычно было не «от... до...», а все вместе и сразу. Те, кто решались надеть диадему – такое творили...
– Неудивительно, – пожал плечами я. – Акаши неуютно в столь... несовершенном и нестабильном сосуде. Он рвется наружу, обрушиваясь на все окружающее всей своей страстью. И, чтобы поддержать свое существование, диадема тянет Силу из всех источников, ближайшим из которых оказывается...
– ...ее носитель, – вздохнула Вальпурга. – А боль от потери части жизненной силы – усиливает эмоции и смещает их в темную часть спектра...
– Именно, – согласился я.
– Как думаешь, что-нибудь с этим можно сделать? – улыбнулась мать Сириуса.
– Немногое, – пожал плечами я. – Изменить камни или заменить их – не выйдет. Для первого надо быть Предвестником Перемен, для второго – Мастером-ювелиром. Ни тем, ни тем я не являюсь. А вот чуть-чуть изменить заклятье, поменяв привязку и подпитку... пожалуй, да. Смогу.
– Попробуй, – предложила Вальпурга. Теперь уже удивленно поднять бровь пришлось мне. – Сам понимаешь, – улыбнулась она, – что данный артефакт представляет собой скорее... эстетическую, чем практическую ценность. Так что, даже если и сломаешь – беда невелика.
– Хорошо, – согласился я, и стал водить над диадемой пальцем, проговаривая про себя специально для таких случаев придуманную мантру, позволяющую структурировать собственное сознание и работать с низшими проявлениями варпа, не опасаясь утратить себя... то есть – почти не опасаясь. Говорят, что эту мантру, называемую Низшим Исчислением придумал чуть ли не сам Алый Король, и как бы не в качестве детской игрушки. Хотя, конечно, версия более чем сомнительная. Вроде бы Магнус Король-Чародей, педагогикой особенно не утруждался... Но, кто знает?
Заклятье плавилось и изменялось под моей рукой, обретая все новые и новые оттенки смысла и символические связи... и теряя старые.
– Поттеры, – вздохнула Вальпурга, когда я поднял голову, показывая, что закончил. – Артефакторика, как и полеты, у вас в крови.
– При чем тут «кровь»? – «не понял» я. Гермиона, подойди, пожалуйста. Посмотри, я не сильно накосячил?
– В доме Слона змею лучше передвинуть в тень орла, – покачала головой Гермиона.
Я вздохнул и стал перепроверять.
– Так... шесть – несчастье, вечер – семь... Да, ты права. Поправишь?
В принципе, сейчас, когда ошибка, которая снизила бы эффективность артефакта на два процента, была выявлена, исправить ее я мог бы и сам. Но сейчас я хвастался своими достижениями не в артефакторике. Соввершенно не в артефакторике. И, судя по понимающей усмешке Вальпурги, она это отлично поняла.
– Тетя Вальпурга, – спросила Гермиона. Закончив вносить правки, – а что это за выжженные пятна на гобелене?
– Сириус... – вздохнула Вальпурга, – он попался в лапы Дамблдору... Если бы был жив Регулус... Прости, Анрио, но тебе тогда было бы не видать наследства Блэков, и, тем более, Источника нашего Дома. Но Сириус пережил брата, а, когда он остался единственным представителем фамилии, акт выжигания его с гобелена утратил всякое значение. Не допустить его до наследования стало невозможно.
– А второе выжженое имя? – не оставила своего любопытства Гермиона.
– Это Андромеда Тонкс, – родовое имя Вальпурга произнесла грустно, и, вопреки моим ожиданиям, без какой бы то ни было ненависти. – В девичестве – Блэк. Моя племянница. Когда она всерьез увлеклась этим парнем, Тедом... Я выжгла ее имя с гобелена, и добилась, чтобы Сигнус официально объявил о том, что она лишена наследства и изгнана из семьи. Признаться, я надеялась, что этот Тонкс окажется всего лишь охотником за приданым. Увы. Не оказался. Похоже, что они с Медой в самом деле любят друг друга.
– Но тогда... – Гермиона задумалась. – Почему бы не вернуть их в семью? Думаю, Гарри не затруднится выделить Андромеде приданное?
– Не затруднюсь, – усмехнулся я. В свое время, увидев суммы, которыми оперировал поверенный только рода Поттер, я, мягко говоря, «слегка прифигел». А прибавка состояния Блэков заставила и вовсе почувствовать себя настоящим богачом. В общем, если мы сумеем пережить войну и предотвратить катастрофу, связанную с ударом Звездного, то уж обеспечить девочкам достойный уровень жизни я сумею.
– Не надо! – вскрикнула Вальпурга.
– Почему? – удивились мы с Гермионой практически в один голос.
– Помните, я рассказывала вам о том, как редки Обретенные? – мы дружно кивнули. – Я рада, что ошиблась в отношении тебя, девочка, – вздохнула Вальпурга. – Но уж Тед Тонкс Обретенным точно не был. В нем отчетливо видна кровь Пруэттов...
– Но ведь он же не рыжий? – удивилась Гермиона.
– Увы, рыжина – далеко не единственный генетический маркер Пруэттов, – покачала головой Вальпурга. – Кстати, тебе, Гермиона, еще придется выучить наизусть хотя бы основные маркеры облика и Силы хотя бы основных родов, несовместимых с Блэками и Поттерами. Если, разумеется, ты не желаешь проблем своим детям.
Гермиона демонстративно вздохнула. Но уж я-то знаю, что перспектива зубрить что-то наизусть – может скорее обрадовать, чем напугать мою Гермиону!
– Еще и с Лавгудами, – прошептала она.
– И с Лавгудами, – согласилась Вальпурга. – Но тут я тебе помочь ничем не смогу. Эту информацию тебе придется добывать у Ксенофилуса самой.
– Добуду, – кивнула Гермиона. – Но как это связано...
– С Медой? – вздохнула Вальпурга. – Прямо и непосредственно. Родовые проклятья Блэков и Пруэттов склонны пересекаться самым неприятным образом. Я, признаться, удивлена, как им удалось родить здоровую дочь, волшебницу, да еще и метаморфа к тому же. Видимо, действительно любовь может преодолеть многое. Но шансов на появление второго ребенка у них нет. А некоторые проклятья имеют пакостную привычку распространяться по Древу* не только вверх, но и вниз. Так что, вернув их в семью... Риск слишком велик.
/*Прим. автора: разумеется, имеется в виду генеалогическое древо. Внизу – предки и Основатель, вверху – потомки*/
– И ничего нельзя сделать? – грустно спросила Гермиона.
– Боюсь, что нет, – покачала головой Вальпурга. – Впрочем, мне доводилось слышать, что смерть снимает любые проклятья. Но вот экспериментировать, тем более – не племяшке, мне что-то не хочется.
Выслушав эту фразу, я глубоко задумался. Вечная леди? Тут надо много думать. Очень много.
Глава 33. Варп и проклятье
В очередной раз заснув, я оказался в настоящем кошмаре. Висящие в воздухе острова, лестницы, не опирающиеся ни на что, двери, не ведущие никуда... Я потряс головой, и оглянулся на своих девочек. Но те стояли в таком же ошеломлении.
– Переструктурирую домен, – улыбнулась Аметист, выходя из двери, за проемом которой виднелась разве что бесконечная пустота. – А то, когда я впервые была в домене Мориона, он, оказывается, упростил и стабилизировал свое сознание почти до человеческого уровня, а я и подумала, что так оно и должно быть. Вот, теперь приходится перестраивать.
– Здорово! – восхитилась Луна, любуясь проплывавшим у нас над головой островком, на котором горел небольшой костерок, и цвело вишневое дерево. Лепестки с дерева, медленно кружась, летели к костру, презрительно игнорируя тот мелкий факт, что летят они, вообще-то, вверх. – Это... так и останется?
– Ага, – весело кивнула Аметист, и мне живо вспомнились слова Вечной леди, что «она еще совсем девчонка». Сейчас в это хотелось верить.
– Кошмар! – выразила и мое мнение Гермиона.
– Пол всегда пол, мосты и лестницы всегда мосты и лестницы, а двери всегда двери, – пожала плечами леди Аметист*. – И двери всегда ведут туда, куда мне надо. Или мне надо туда, куда они ведут. Кстати, тут стоять не слишком удобно. Идите за мной.
/*Прим. автора: а как Аметист прочитала «Танцующую на воде», не только не изданную, но даже еще и не законченную – пусть останется маленькой тайной варпа*/
И она прыгнула прямо с края обрыва. Я переглянулся с девочками, обнял их, и мы дружно шагнули следом за леди Аметист. Черный камень обрыва поплыл вверх. Луна радостно завизжала. Гермиона вцепилась в меня так, что стало больно. Я посмотрел вниз. Внизу не было ничего. Только вспыхивающая синим и пурпурным искра неслась где-то впереди, там, куда мы падали. Мне стало страшно, и я поднял взгляд на девочек, просто чтобы не смотреть вниз.
Луна, как оказалась смотрела на меня. Так что, заметив мой, подозреваю, отнюдь не «исполненный храбрости» взгляд, она просто приникла к моим губам своими. Стыдно-то как! Не просто перепугался до такой степени, что с трудом сохранил штаны сухими, но и позволил, чтобы девочки это заметили! А ну, соберись, убожество!
– Гермиона, – Луна оторвалась от моих губ, и улыбнулась сестре, – если тебе страшно – поцелуй Гарри. Честное слово, мне вот стало гораздо легче!
Гермиона с некоторым сомнением посмотрела на Луну, на меня... А потом – последовала ее совету. Стало легче. По крайней мере – мне. Интересно, Луна действительно не заметила, как я напуган? Или решила подбодрить меня таким вот оригинальным способом? В любом случае – спасибо ей за это.
Так по очереди целуя то Луну, то Гермиону, я вполне успешно боролся с приступами ужаса. Настолько успешно, что даже не заметил, что наш полет уже закончился.
– Ты посмотри на них! Я думала, они визжать от ужаса будут... А они – целуются!
Я оторвался от губ Луны и посмотрел на леди Аметист. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу, а за ее спиной возвышалась темная тень. Одна рука тени, настолько черная, что мне сперва показалось, что это перчатка, лежала на плече Аметист, а вторая – лежала чуть ниже ее шеи, так, что сдвинься эта рука еще чуть-чуть ниже, и она оказалась бы в вырезе черного платья.
– Не отвлекайся, – в голосе Тени-за-спиной-Аметист отчетливо ощущалась улыбка. – Проведем занятия, отпустим учеников – я и тебя расцелую. А если захочешь – то и не только.
Я посмотрел на Гермиону. Та слегка порозовела. Подозреваю, что это означает, что я полыхаю красным, как запрещающий сигнал светофора. А вот Луна смотрела на все это спокойно и заинтересованно. Наверное, она просто не представляет себе, что означает это «и не только». Хотя... Это же Луна. Она у нас такая Луна... Она может и представлять.
– Рассаживайтесь, – Аметист кивнула на появившиеся из ниоткуда кресла. – Вы спрашивали о проклятьях. Признаться, я сама не очень разбираюсь в теме, так что позвала того, кто разбирается. Так что, прошу любить и жаловать, – она погладила руку, лежащую у нее практически в декольте. – Мой учитель, сюзерен и возлюбленный, ксенос Морион.
Мы попытались представиться, но Морион покачал головой.
– Не стоит представляться. Я вас всех знаю, и неоднократно наблюдал за вашими занятиями. И, признаться, я рад тому, что вы добрались до тех областей, в которых леди Аметист потребовалась моя помощь.
Оглянувшись на Луну, я заметил, что она чем-то удивлена. Я попытался спросить у нее об этом, но каким-то даже не шестым, а, наверное, семнадцатым чувством понял, что она считает этот вопрос крайне несвоевременным.
– Итак, – произнес Морион, и щелчком пальцев вызвал на стол шар из какого-то черного камня. Прозрачным данный шар был только по краям. – Прежде всего надо определиться с основами. Как вы считаете, что есть «предвидение», «пророчество» и «проклятие»?
– Предвидение, это когда предвидишь будущее... – произнесла Гермиона. – Когда рассказываешь всем о том, что предвидел – это пророчество. Ну а проклятие... – она задумалась, это... это проклятие!
Гермиона вздохнула, и как-то беспомощно оглянулась на нас с Луной. К сожалению, мы ей помочь ничем не могли, так как были полностью согласны с ее формулировкой.
– Ну что ж... – произнес Морион, – ...в целом, понятно.
– Я ошибаюсь? – как-то обреченно спросила Гермиона.
– Не ошибается тот, кто не делает ничего, да и это может быть ошибкой, – в голосе Мориона послышалась отчетливая усмешка. – Но в приведенных Вами определениях... скажем так, формально они правильные, а по сути – сильно уводят в сторону от правды. Поясню.
Он отшагнул назад, выпустив леди Аметист, и она, немало нас удивив, переместилась поближе к нам, похоже, она тоже собиралась слушать лекцию.
– Предвидение, как Вы, – Морион слегка склонил голову в сторону Гермионы, – только что сказали, это «когда предвидишь будущее». Вот только предвидеть будущее более, чем на несколько секунд – невозможно. – Я с трудом удержался от восклицания. Ведь я сам был, да и остаюсь ключевой фигурой пророчества. Нифига себе «невозможно»! – То есть, существенных факторов и вариантов событий становится столько, что мозги вскипают даже у сущностей, уровень интеллекта которых заставляет меня тихонько подвывать в бессильной зависти. А если еще попытаться учесть квантовые эффекты... – он посмотрел на наши лица, на которых было отчетливо написано полное непонимание, и пояснил: – это когда факт наблюдения за поведением системы – существенно меняет это самое поведение, – и продолжил: – а также тот момент, что наблюдатель является частью наблюдаемой системы, да еще не пассивным объектом, а вполне себе активным субъектом... В общем, как я уже сказал, предвидение возможно на срок одна-две секунды. Дальше – лучше даже и не пытаться.
– Но зачем это нужно? – удивился я.
– Странно, что спрашиваешь именно ты, – улыбнулась Аметист. – Тебе ли не знать, что в бою секунда – это бездна времени?
Я подумал и кивнул. Она была абсолютно права. И способность предвидеть действия противника хотя бы на секунду – это огромное, может быть, даже решающее преимущество.
– Так вот, – продолжил Морион. – Предвидеть больше, чем на секунду – невозможно. Но очень хочется. «Устроены так люди». И, кстати, не только люди. И, чтобы не плавить мозг в попытках объять необъятное, задачу упрощают. Просто разбивают лишние зеркала.
Вот теперь с недоумением на Мориона посмотрели мы все, кроме леди Аметист.
– Позже я свожу вас в Зеркальный лабиринт, или Лабиринт Десяти тысяч будущих, и там покажу, как можно разбивать или поворачивать зеркала. А пока что поясню, что имелось в виду, что пророк отсекает все ненужные варианты, с той или иной степени четкости фиксируя обозримое количество вариантов, да и то, только для ключевых событий, и сбрасывает в небытие те варианты, которые к этим предсказанным моментам не ведут.
Я вспомнил пророчество, стоившее жизни моим родителям, и понял, что оно построено именно по этому принципу: «предсказано» ключевое событие, а варианты, которые приведут к нему – оставлены без внимания.
– Разумеется, удержать именно нужное видение будущего – это тоже огромный расход сил. Поэтому пророчества обычно оглашается. И тогда каждый, кто услышал и поверил в пророчество – будет удерживать его от распада. А уж если пророчество услышали, и, опять-таки, поверили, маги уровня Дамблдора или Волдеморта – его исполнение становится практически неизбежным.
Я вздохнул.
– Значит, все зря? И мне придется снова и снова...
– Во-первых, ты можешь спокойно считать, что то пророчество уже исполнилось. Ведь в нем сказано, что близится тот, кто сможет «изгнать» Темного лорда, а отнюдь не «убить» или же «уничтожить». Ты его уже изгонял, и даже несколько раз. Во-вторых, как я уже говорил, пророчество может исполнится разными способами, и даже если ключевые момент держать такие монстры, как Дамблдор и Реддли – всегда остается возможность проскользнуть между этими ключевыми моментами. И, в третьих, есть способы отвергнуть неугодное пророчество. Но рассказывать о них – бессмысленно. Их мы будем отрабатывать на практике.
– А проклятие? – поинтересовалась Луна. – На проклятия сбегаются такие забавные шуршунчики...
– Проклятие – это негативное пророчество. Не более. Но и не менее.
Глава 34. Косой переулок
Встреча с главой Дома Малфой меня немного... напрягала. Очень уж отчетливо я помнил наши предыдущие столкновения... Правда, когда я рассказал о них леди Аметист, она показательно натыкала меня носом в тот факт, что сильные и опытные маги, безуспешно гонявшие по замкнутому пространству кучку подростков – это, вообще говоря, абсурд. Когда же мы стали разбирать ход боя «пошагово», я схватился за голову. Леди Аметист буквально тыкала пальцем в места, где Пожиратели смерти просто обязаны были убивать одного из тех, кого я так глупо и неосмотрительно позвал за собой, но отводили палочки буквально в последний момент. Да и ранение Гермионы, было, в сущности, результатом того, что она споткнулась, и заклятье Долохова, которое должно было пройти мимо – попало-таки в нее. Правда, обвинять во всем Рона, на помощь к которому как раз и кинулась Гермиона, у меня не получается... Хотя и очень хочется. Ведь должен же быть виноват ну хоть кто-то кроме меня?
– Успокойся, – Гермиона погладила меня по руке. – Что было – то прошло.
Все-таки, установившиеся между нами связи сильно облегчают понимание... и очень приятны.
– Мистер Поттер? – подошел к нам Люциус Малфой.
Мы с Гермионой поднялись, и я поклонился.
– Глава Малфой, позвольте представить Вам Гермиону Грейнджер, Истинно Обретенную.
– Приветствую Вас, мисс Грейнджер. Вижу, что наследник Поттер уже успел установить с Вами связи? – не зря же мы сделали связывающие нас Узы почти видимыми. Правда, кажется, Люциус немного ошибся в природе этой связи... но именно, что «немного», так что не в наших интересах развеивать его заблуждение.
– Да, – улыбнулась Гермиона. – Так, без сомнения, удобнее, чем терпеть домогательства тех, кто узнал бы, что я – именно Истинно Обретенная.
– А я, как наследник Дома, не могу упустить такое сокровище, как Гермиона...
– Понимаю и одобряю столь... ответственное отношение к нуждам Дома, оказавшегося в столь... тяжелой ситуации, – улыбался Малфой одними губами.
– Впрочем, – вздохнул я, – я позвал Вас не для того, чтобы заявить о нахождении Обретенной, и о том, что я ее первым поймал... – я обнял Гермиону за талию, а она, улыбнувшись, положила мне голову на плечо.
– Я вас внимательно слушаю, – теперь Люциус был предельно серьезен.
– Разбираясь в доставшемся мне наследстве, я выяснил одну не слишком приятную как для меня, как представителя Дома Блэк, так, боюсь, и для Дома Малфой, вещь. В дневнике Сигнуса Блэка я нашел запись о том, что, передавая Вам одного из домовиков, относительно которых существовала договоренность между ним и Абраксасом Малфоем, он не был вполне искренне. Вследствие этого, связь домовика с Домом Блэк не была разорвана, хотя установилась и связь с Домом Малфой.
