Текст книги "Оружейник Хаоса (СИ)"
Автор книги: Сергей Юрченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Гермиона, заметив отвисшую челюсть и испуганные глаза Парвати, оглянулась, и увидела, как я поднимаюсь из ее тени.
– Гарри! – она кинулась мне на шею, не дождавшись даже, чтобы я полностью выпрямился. Как мы не рухнули в этот момент – знает разве что сюзерен леди Аметист, но я все-таки устоял на ногах и удержал Гермиону. – Гарри... у тебя получилось! Но вот какого ты... – девочка проглотила ругательство «не приличествующее благовоспитанной юной леди». – Почему ты меня заранее не предупредил?
– Да я и сам не знал «заранее», – улыбнулся я, прижимая ее к себе. – Вдруг понял, что все получится – и рванул.
Гермиона неодобрительно покачала головой и чуть отстранилась.
– А тебе идет, знаешь ли...
Я опустил взгляд, выругался про себя, и, чуть отстранив Гермиону, взмахом руки избавился от пафосного снежно-белого мундира с золотыми украшениями, превратив его обратно в школьную мантию.
– Чт... что это? – заикаясь, произнесла Парвати.
– Это не «что», а «кто», – Гермиона улыбнулась так счастливо, что в коридоре стало немного светлее. – Это – мой Гарри, врукопашную одолевающий троллей, взглядом останавливающий церберов... – я вспомнил, как мы с криком выпрыгивали из запретного коридора... что-то тогда цербер нифига не остановился... – и изгоняющий Темных лордов легким движением руки!
– Гермиона, – я покачал головой, – так ты меня вконец захвалишь, и я возгоржусь!
– Тебя обязательно нужно хвалить, – не согласилась девочка, – а то в твоей светлой, хотя и темной голове зарождаются всякие бредовые мысли. Вроде «я не достоин сразу двух таких замечательных девочек», или, еще того хлеще: «я должен отпустить их и дать самим выбрать свою Судьбу, а не тащить за собой». Бред, по-моему, но почему-то очень цепкий и никак тебя не отпустит.
Продолжать разговор на эту тему я был не готов, и потому огляделся в поисках Лаванды.
– А где... – попытался я спросить о ней, не обнаружив пострадавшей поблизости.
– Мы ее уже отвели к мадам Помфри, и идем обратно, – улыбнулся Гермиона.
Варп! Я бы их пешком, наверное, догнал намного быстрее!
– А...
– Вот, – подняла Гермиона сумку Лаванды. – Я взялась отнести ее в нашу комнату. Все равно в Больничном крыле учебники ей не понадобятся.
Гермиона поставила сумку на подоконник и зарылась в нее.
– Так... это – не то... не то... опять не то... где же... А! Вот оно!
Она вынырнула из глубин сумки, сжимая в руке тонкую черную тетрадь, которую я опознал с первого взгляда: очень уж она врезалась мне в память.
– Гермиона! – вскрикнула Парвати. – Что ты делаешь! Это же дневник Лаванды! Его нельзя читать! Это личное...
– Это НЕ «Дневник Лаванды Браун», – покачал головой я.
– А чей же еще? – возмущенно вскинулась Парвати.
Я развернул «пустую» тетрадь и показал надпись на обложке, заодно прочитав ее вслух.
– «Дневник Тома Риддла».
– Тома... Риддла? – запинаясь, переспросила Парвати. – Тот самый?!
– Именно тот самый, – ответил я. – И сейчас мы попробуем спасти от него твою подругу.
– Как?! – заинтересовалась Парвати.
– Сейчас покажу...
Я обхлопал карманы мантии... но так и не нашел специально припасенного куска мела. Зато на поясе обнаружился кинжал в красивых ножнах, с рукоятью, украшенной мерцающим черным камнем. Повинуясь какому-то наитию, я стал чертить задуманную пентаграмму кинжалом... и с удивлением убедился, что получалось это значительно легче, чем если бы у меня оставался мел. Полированная сталь клинка резала камень пола как масло, оставляя за собой отчетливую, идеально ровную линию, не отклоняющуюся от положенного ей пути даже на стыках каменных плит.
Закончив, я поднялся на ноги. Гермиона, покачав головой, уверенно забрала у меня кинжал и поправила несколько символов, добавляя крошечные, оставшиеся незамеченными мной на чертеже из книги, черточки. Возражать я даже не пытался, поскольку просто чувствовал, что она все делает правильно.
Я снова опустился на колено и положил дневник в один из узлов рисунка. Волна варпа попыталась перенести тетрадь в безопасное для нее место... но узор держал крепко.
– Тебе, Вечная леди! – возгласил я. – Жертвую искренне, не в расчете на вознаграждение, но в знак веры и искреннего уважения!
Тяжелый, уже знакомый взгляд из ниоткуда придавил меня к полу. На мгновение перед глазами мелькнула картина того, как Лаванда с криком выгибается на кровати в Больничном крыле, и как мадам Помфри бросается к ней, на бегу произнося диагностическое заклятье... Видение погасло. Связь была разорвана.
– Лучшая награда – служить тому, кто не забывает о наградах, – прозвучал в моих мыслях иронический голос, от которого хотелось спрятаться под кровать, как в детстве, и дрожать там, в тщетной надежде, что тебя не найдут. – Впрочем, мой отдарок ты уже получил. Надеюсь, он не раз тебе еще пригодиться.
Поднимаясь на ноги, я пошатнулся. Сил не было даже на то, чтобы стоять прямо. Я дрожащими руками достал из ножен кинжал. По крайней мере, теперь стало понятно, почему он не исчез, как прочие финтифлюшки, украшавшие «парадный мундир». Черный камень в рукояти сверкнул особенно ярко, и кинжал исчез у меня из рук... появившись в руках Гермионы. А потом пропал и от нее... И нам сразу стало ясно, что в этот миг он появился у Луны. А потом небольшая тяжесть снова оттянула мой пояс.
Я попытался шагнуть, но меня повело, и я снова схватился за стену.
– Гарри! – кинулась ко мне Гермиона. – Тебя надо отвести к мадам Помфри!
– Нет, – покачал головой я. – Помогите мне добраться до Дамблдора. Пожалуйста...
Глава 21. Выбор
В кабинет Дамблдора я вошел, хоть и слегка пошатываясь, но уже немного оклемавшись. По крайней мере, муть перед глазами развеялась, да и взгляд Вечной Леди перестал давить на меня из-за Грани. Правда, плечо девочки, на которое опирался по дороге, я отпускать отнюдь не собирался. Все-таки пол под ногами еще немного штормило, и опасность вписаться в стенку была отнюдь не иллюзорная.
– Мистер Поттер, мисс Грейнджер... – добро удивился Дамблдор, когда горгулья пропустила нас к нему. – Что привело вас ко мне?
– Вот, – я выложил на стол директора то, что еще недавно было крестражем Волдеморта.
– Хм... – Дамблдор сверкнул очками-половинками. – Это то, о чем я думаю?
– Не знаю, о чем точно Вы сейчас думаете, – я не смог удержаться от шутки, впрочем, понятой директором совершенно правильно, – но если Вы думаете о дневнике Тома Риддла, то да – это он.
– Хм... – повторил Дамблдор, доставая палочку.
Мне захотелось зажмуриться. Слишком уж хорошо я помню, как сияла она в этих руках, стирая с лица Земли все, неугодное Свету, убивая Ремуса, Тедди и его мать, уничтожая тысячи, десятки и сотни тысяч людей*, даже не знавших о конфликте Дамблдора с Волдемортом...
/*Прим. автора: правильнее – «миллиарды», но Гарри старается о таком не задумываться*/
– Это он, – я не спрашивал. После слов Вечной Леди и ее подарка мне не нужны были другие подтверждения.
– Он, – ответил Дамблдор. – От него и сейчас веет черной магией, как будто Том заклинал его только лишь вчера... Какие же силы пустил в ход этот талантливый мальчик, если до сих пор...
Старшая палочка полыхнула особенно ярко. Директор сощурился, посмотрел на тетрадь, а потом – на меня.
– Гарри, мальчик мой, ты ничего с ней не делал?
– Я принес ее в жертву Вечной Леди, чтобы она никого больше не захватила, и чтобы Т-... – я запнулся. Наверное, не стоит называть Реддла Темным лордом, – Тот-кого-не-называют не смог возродиться.
– Гарри, не следует бояться называть Волдеморта по имени, – покачал головой Дамблдор. – Страх перед именем легко превращается в страх перед его носителем.
– Я и не боюсь, – пожал плечами я. – «Том Реддл». Видите? Просто я думаю, что если я буду называть имя – меня поймут немногие. А прозвища... Что одно, что другое – разница невелика. Могу хоть «Темным лордом» называть – что от этого изменится?
– Ничего, – вздохнул директор. – Значит, говоришь, «принес в жертву смерти»? И что тьма потребовала от тебя в обмен на уничтожение вра... этого артефакта?
– Вот, – я выложил на стол кинжал. – Вечная Леди решила, что я оказал ей услугу, и одарила вот этим.
– Так... – Дамблдор попытался взять кинжал в руки, но он мигнул, и оказался в ножнах у меня на поясе. – Кажется, Смерть не хочет, чтобы этот кинжал оказался в чьих-либо руках, кроме твоих... И не мне, старому и усталому магу спорить с Тьмой... Но будь осторожен. Дары Смерти редко бывают без подвоха. Так что...
Директор задумался, и я поспешил вставить цитату:
– «Используй это с умом»? Как мантию?
– Да, Гарри, – кивнул директор. – Как мантию. Только еще осторожнее. В конце концов, мантией – трудно убить.
– Мантией можно задушить, на ней можно повесить, сломав шейные позвонки, а еще – под ней можно подкрасться и воткнуть в спину это... – показал я на кинжал.
– Вот видишь, Гарри, – тяжело вздохнул Дамблдор, – Тьма уже проникает в твое сознание, подсказывая такие способы использования своих даров, которые были бы угодны ей. Думаю, что Том начинал так же. Тьма посулила ему силу, возможность справедливо и праведно отомстить своим обидчикам, возможно – даже спасти кого-нибудь... Но ты сам видел, во что он превратился, приняв ее отравленные дары!
Я задумался. А ведь и правда... уверен ли я, что то, что я видел в домене Тени – истина? Может быть, мной манипулируют, чтобы противопоставить Дамблдору?
Гермиона коснулась моей руки, и момент слабости был преодолен. Даже если я прав, если мной просто играют... Если есть хоть небольшой шанс, что впереди – действительно убийственное сияние Звездного – я обязан сделать все, чтобы предотвратить его. Да и смерть Гермионы на «лживые видения» не спишешь. Беллатрикс сказала мне об этом еще когда я был жив. И я не допущу повторения!
– Гарри? – ворвался в мои мысли голос Дамблдора.
– Простите... я задумался.
– Не поделишься со старым магом своими размышлениями? – очки участливо блеснули.
– О том, что будет, если уничтожить всю тьму в мире... Весь страх, все отчаяние, боль, ненависть...
– Это будет замечательный мир, где люди любят друг друга и не причиняют вреда, где смерть – всего лишь врата в следующее большое приключение, и боль потери не потревожит сердца близких. Какая прекрасная мечта!
Я внимательно посмотрел на директора. Даже если леди Аметист и манипулирует мной, в главном – она права.
– А что же будет с теми же оборотнями? – спросил я. – Я недавно читал учебник ЗоТИ за следующий год... Там говорилось, что многие из оборотней – не виноваты в своем состоянии... Но все они – темные существа, и если уничтожить всю тьму – будут уничтожены и они... даже те из них, кто ни в чем не виноват!
– Гарри, – директор поднялся со своего места, – теперь я вижу, что ты не так похож на Тома, как я боялся. Почаще задумывайся о таких вещах – и, может быть, ты сумеешь удержаться от падения во Тьму! А пока что, увы... обязанности директора школы не позволяют мне уделять вам с мисс Грейнджер столько внимания, сколько мне хотелось бы. Да и у вас скоро следующее занятие. Ты позволишь мне оставить эту... тетрадку? Возможно, я смогу извлечь что-то ценное из ее изучения...
– Конечно, берите, – согласился я. В конце концов, это – не моя вещь, и лучше будет, если сам Дамблдор объяснится с Лавандой по поводу исчезновения ее дневника. – Только, пожалуйста, объясните Лаванде, куда девался ее дневник.
– Так эта вещь была у мисс Браун? – удивление директора было слегка наиграно, и если бы я не думал о чем-то таком – то и не заметил бы этого. – А почему ты... – в паузу так и просилось слово «украл», но Дамблдор в конце концов употребил другое, – ...взял ее сам, а не сказал мне? Ведь я думал, что ты чуть больше мне доверяешь, и можешь поделиться своими видениями?
– Так что – видения, – покачал головой я. – А логика и рассуждения – совсем другое дело. А вдруг я рассуждал правильно и правдоподобно, но, исходя из ложных посылок – ошибался? Обвинять одноклассницу, что она принесла в школу темный артефакт? И, может быть, совершенно напрасно? Ведь даже если бы мои подозрения были убедительно развеяны – все равно нашлись бы те, кто решили, что «дыма без огня не бывает», – я вспомнил, как на втором курсе прошлой жизни все решили, что я – Наследник Слизерина... и четвертый курс с «обманщиком и жуликом, Вонючкой Поттером», и пятый, «мальчик сошел с ума на почве жажды славы и известности»... – Вот потому-то я и постарался забрать дневник тихонько... Если бы это была просто черная тетрадь – я так же тихо вернул бы ее обратно... и, в самом худшем случае, пострадал бы только я, от обвинений со стороны Лаванды. Но, надеюсь, что смог бы ее успокоить... как-нибудь.
Пол под креслом, где устроились мы с Гермионой, плавно перекатывался с волны на волну. Но когда я попытался встать – качнуло особенно сильно, и я чуть было не вписался в клетку Фоукса.
– Ох, Гарри, – встревожился Дамлдор, – похоже я совершенно зря сказал, что вам следует идти на занятия. Мисс Грейнджер, проводите, пожалуйста, Вашего друга в Больничное крыло, к мадам Помфри!
Глава 22. Хаоса суть...
И опять у нас не получилось. Нет, всех врагов в этих многократнопроклятых мордредовых руинах мы все-таки вынесли... Но вот полученные раны доконали меня прежде, чем девочки дотащили мою безвольную тушку до выхода. Незачет.
Я со вздохом сел на выгоревшей траве. Забеги в эти руины уже стали какой-то на редкость банальной частью моей жизни. Включая и подлые ловушки с «безоружными» и «беспомощными» детьми. Впрочем, всю подлость этой ловушки мы с девочками прочувствовали в тот момент, когда очередной встретившийся в лабиринте ребенок (по виду – ученик младшей школы), действительно оказался беспомощным и безоружным. По крайней мере, никакого оружия на теле мы так и не нашли, хотя искали очень старательно. Собственно, это и было причиной того, что ту попытку мы провалили прямо-таки феерически. А точнее – мы все втроем ударились в такую истерику, что следующей волне атакующих не составило труда перебить всех нас. А потом леди Аметист мучала меня видениями того, чем могло бы стать эта «тупая истерика», как она выразилась, для девочек, если бы Мастеру не пришло в голову выставить максимально для него возможный уровень гуманизма атакующих, выразившийся в том, что нас убивали одним ударом каждого. Не знаю, о чем леди говорила с Луной и Гермионой, но в следующий раз проверять, было или нет оружие у очередного «случайно попавшего в лабиринт» человека – я не стал. И девочкам не позволил, удержав их в руках как оружие.
– Это ведь и было главной целью этих «тренировок»? – произнес я, обращаясь к пышущим нестерпимым жаром небесам*.
/*Прим. автора: на самом деле где-то +25®С, но для британца из Британии в начале июня...*/
– Ты это о чем, Гарри? – ответила мне тень, поднимающаяся с раскаленных солнцем камней.
– Вы с Учителем стараетесь исказить меня, Гермиону и Луну так, чтобы мы и в реальном мире также убили человека, который, может быть, просто оказался в плохое время в плохом месте, и прошли мимо, не оглядываясь?
– Не «главной», – хоть леди Аметист и отрицательно покачала головой, но я обратил внимание, что отрицать наличие такого пункта в списке целей она не стала. – Главную цель Вам еще предстоит понять. И когда поймете – Вы легко выполните это задание.
Я вздохнул. Понять демонессу временами было очень трудно.
А проснулись мы в разгаре подготовки к экзаменам. Гермиона еще рассказывала мне, как удивлялись ее соседки по комнате тому, что она не вскакивает с утра пораньше, в надежде еще что-нибудь повторить, а спит почти до самого завтрака.
– Испортили мы Гермиону, – улыбнулся я Луне, высунувшейся из спальни девочек первого курса.
– Искажение – Хаоса суть! – важно ответила она, и, не выдержав «серьезного» тона, прыснула. – Игры со злыми серебряными попрыгайчиками так утомительны...
Луна не удержалась от зевка, спровоцировав заодно и Гермиону. В легких «домашних» мантиях девочки смотрелись так мило, что я с трудом удержался от порыва затискать их прямо тут, в гостиной, где уже собралось довольно много учеников. Впрочем, для Луны эта толпа была практически пустым местом, так что и сдерживать себя она не стала.
– Ты что делаешь? – возмутилась Гермиона.
– Показываю Гарри, как тебя надо тискать, – невозмутимо ответила та, даже не думая останавливаться. – А то он тоже хочет, но почему-то стесняется. Наверное, не знает, как это правильно делать... вот я ему и показываю!
Порозовевшая Гермиона выглядела так, что я действительно чуть было не присоединился к Луне. Поняв это, Гермиона вывернулась из рук подруги и что-то зашептала ей на ухо. Теперь легкая краска разлилась уже по лицу Луны. Признаться, до этого дня я в принципе не верил, что такое возможно. Меня охватили нехорошие предчувствия, но тут Гермиона успокаивающе покачала головой.
– Мы с Луной идем переодеваться к завтраку, – улыбнулась она, – Надеюсь, господин Гарольд... – под настроение она использовала именно такую, предельно вычурную форму моего имени... а когда злилась – называла меня «Генри», – Вы не заставите двух девушек себя дожидаться?
Несколько нервно помотав головой, я кинулся переодеваться в школьную форму. Ведь экзамен начнется сразу после завтрака.
Мы, второй курс, сегодня сдавали Астрономию. Небесное движение Сатурна и его влияние на зелья, чары и трансфигурацию – попадались мне и в прошлой жизни, так что единственной проблемой для меня оказалось дождаться, пока Посвященная Гермеса (отличное имя для адепта Владыки Изменчивых ветров), расскажет о том, как перемещается по небесам Священной Терры отражение ее покровителя. А уж рассказать ей ой как было что. Аврора... то есть, профессор Синистра явно утомилась ее слушать, и с некоторым трудом, но все-таки сумела перекрыть поток знаний, объяснив, что на «Превосходно» Гермиона уже рассказала, так что больше, в общем-то, стараться незачем. Гермиона немного обиженно замолчала. В принципе, до нее уже пытались донести эту концепцию... но почему-то я сильно сомневаюсь в том, что профессор Синистра преуспела там, где уже отступились такие монстры, как профессор Макгонагалл, и даже профессор Снейп.
А вот Луне пришлось хуже. Первый курс сдавал трансфигурацию. Луна вышла от профессора Макгонагалл с каким-то совершенно для нее не характерным потерянным видом.
– Как? – встревоженно поинтересовалась Гермиона у нашей подруги.
– Удовлетворительно, – ответила Луна, не поднимая головы.
Постепенно, под градом уточняющих и наводящих вопросов, луна рассказала нам историю, от которой я схватился за голову.
На экзамене Луне досталось одно из тех заклинаний, которые ученики обычно крайне не любят за полной их практической бесполезностью. Вот где на практике может пригодиться умение окрасить алхимически чистую воду в разные цвета, если даже следовое символическое присутствие в воде соли или же железа – делает ее недоступной к такого рода трансфигурации?
Я понял смысл подобных упражнений только тогда, когда сам стал преподавать для Армии Дамблдора. Объяснить даже пятикурсникам, не говоря уже о младших, как выполняется «Ступефай» – у меня не получалось. В отчаянии от своих попыток пробить головой эту стену непонимания, я попытался разбить объяснение на простейшие блоки, которые можно было бы отрабатывать по отдельности... и с легким удивлением, плавно переходящим в тяжелый мозговой ступор, осознал, что эти блоки являются основной частью уже изученных и отработанных нами на младших курсах заклинаний. Осталось только их свести вместе в правильной последовательности. После этого дело пошло на лад. И объяснения вида «а теперь двигаешь палочкой так, как будто хочешь заставить танцевать ананас» оказались намного более понятными, чем попытки в словах описать траекторию движения руки и палочки.
Вот и заклинания перекраски воды позволяли отработать формулы окраски, присутствующие потом во многих заклинаниях трансфигурации. При этом отсутствие дополнений, направленных на преодоление сопротивления материала, делало заклинания удобнейшим дидактическим материалом, но и лишало их какой бы то ни было практической применимости.
И вот Макгонагалл, желая проверить, насколько дети внимательно ее слушали, подсунула некоторым вместо «алхимически чистой воды», воду, в которую капнула собственной крови, внося туда сразу и соль, и железо. Правильным ответом на практический вопрос в таком случае становилось «я не могу произвести требуемое преобразование, поскольку исходный материал не соответствует требованиям». Это гарантировало хорошую отметку, даже если после замены воды заклинание оказывалось произнесено с ошибками. А вот попытки окрасить такую воду, мало того, что не давали результата, так еще и гарантировали как минимум «Слабо», даже при хороших остальных ответах.
И вот Луна, получив от Макгонагалл «заряженную» воду, взмахнула палочкой. Декан Гриффиндора прикрыла глаза ладонью, обдумывая, какие дополнительные вопросы можно задать ученице своего Дома, чтобы вытащить ее хотя бы на «Удовлетворительно». Однако, убрав ладонь от глаз, она с удивлением обнаружила, что вода приобрела требуемый в условиях задания лазурный оттенок. Со вздохом, она поставила-таки то самое «Удовлетворительно», которое уже приготовилась было натягивать, и потребовала, чтобы Луна немедленно отправлялась в больничное крыло, к мадам Помфри.
– Вот зачем мне идти к мадам Помфри? – недоумевала Луна. Насколько я понял, причиной ее плохого настроения являлось именно это, а не сниженная оценка за совершение невозможного. – Я же хорошо себя чувствую!
– Вот это-то и странно, – протянул я.
В принципе, такой трюк можно было произвести... наверное. Просто тупо продавив Силой сопротивление крови. Но после такого одиннадцатилетняя девочка должна была упасть, где стояла. Луна же довольно весело прыгала, хотя и с грустным от неминуемой встречи с колдомедиком, лицом, и бледнеть, падать и терять сознание явно не собиралась.
– Как ты это сделала? – удивился я.
– Очень просто, – растеряно улыбнулась Луна, явно не понимая, как такой простой трюк никому не пришел в голову. – Там же в колбе была вода и кровь. Я изменила воду, а кровь – не затронула!
Я представил себе сложность процесса, и схватился за голову...
Глава 23. Дорога домой
Вот и закончился учебный год. Признаться, экзамены порядком ухудшили мои отношения с Рональдом Уизли, и без того не слишком хорошие после заключения Черноозерского мира с Малфоем. И, стоит честно себе в этом признаться, виноват в сложившейся ситуации я сам. Увлекшись тренировками и уроками Тени, а так же сдачей экзаменов, мы с Гермионой как-то подзабыли, что Рон крайне нуждается в направляющих животворящих подзатыльниках. Естественно, лишенный подобного стимула, Рон равномерно распределил свое время, оставшееся после занятий в классе, между шахматами, едой, сном и бездельем. Так что с третьего раза ему с большим трудом натянули «Удовлетворительно» Макгонагалл и Флитвик. Этого хватило для того, чтобы быть переведенным на следующий курс, но Рон на нас сильно обиделся.
Джинни также, замечая нашу небольшую компанию, обливала нас волнами тоски и зависти. Но подойти она так и не решилась, а позвать... Временами, вспоминая о том, что нас связывало в прошлой жизни, я порывался это сделать... Но при взгляде на Гермиону и Луну этот порыв улетучивался. Я и так рисковал испортить жизнь двум девочкам, сделать эту жизнь короткой и очень нелегкой и опасной. Куда мне еще третью? Да и сами Луна и Гермиона не слишком горели желанием расширять наш круг. Я упорно делал вид, что не замечаю, как они отгоняли претенденток на дополнение к «моему гарему», но из этого не следует, что я всей этой возни действительно не видел, и не понимаю, почему это та же Ромильда так от меня шарахается.
– Предатель! – бросил мне Рон, волоча мимо тяжелый сундук.
– Сам дурак! – синхронно ответили ему Луна и Гермиона.
– Мозгошмыгов надо укрощать самому, а не ждать, что это сделает кто-то другой! – развернуто высказалась Луна.
Рон зыркнул на нее, но развивать дискуссию не стал и удалился, ворча «про себя», но так, чтобы было слышно:
– Еще и с девчонками водится!
Я вздохнул. Все-таки, в прошлой жизни Рон был одним из немногих моих друзей. И видеть, как его исказил всплеск Хаоса, перенесший меня в прошлое – было больно.
– Пойдем, Гарри, – Гермиона погладила меня по руке. – Надо идти.
– Как бы ни были приятны лунопухи, – поддержала подругу Луна, – но дорога ждет нас!
Я посмотрел на нее, и слегка улыбнулся. Все-таки, хотя бы один положительный результат у моего отказа смириться с собственной смертью был. Ни один наргл так и не осмелился высунуть свой нос из гнезда, или где они там обитают. Так что Луна ходила в нормальной обуви, и выглядела намного веселее, чем в прошлый раз.
В поезде мы втроем устроились в одном купе. В принципе, у нас был широкий выбор аж из двух вариантов. Можно было ехать «как обычно» собирая все дорожные приключения и общаясь с каждым, кто захотел бы пообщаться с нами. Или можно было закрыть дверь запирающим заклятьем, да не обычным «Коллопортусом», а чем-нибудь повеселее, навешать на нее в несколько слоев отводы глаз, владение которым было бы несколько неожиданно для ученика, только что закончившего второй курс, но вполне нормально для того, кто уже сдал СОВы и отучился на шестом курсе, да еще добавить сверху какую-нибудь хитровыдуманную заморочь, из тех, которым нас научила леди Аметист. Гриффиндорская гордость диктовала первый вариант, но вот длительное общение с Тенью, что звалась леди Аметист, подталкивало ко второму. Я внимательно посмотрел на девочек, на коридор, в котором туда-сюда пробегали радующиеся надвигающимся каникулам ученики, и, махнув рукой на гордость, принялся заодно размахивать и палочкой.
– Ого! – улыбнулась Гермиона. – Научишь.
Вопросом это не было. Я вздохнул.
– Боюсь, что уже в новом учебном году... Сама знаешь: «Разумное ограничение колдовства несовершеннолетних»...
Мы оба уныло вздохнули. Не, некая разумная идея в этом «разумном ограничении», увы, присутствовала. В школе мадам Помфри присутствовала постоянно, и столь же постоянно была готова нейтрализовать плоды творчества юных подопечных. На каникулах же, дома, мы оказывались за пределами ее недреманного взора. И, вспоминая результаты неутомимых трудов тех же Фреда и Джорджа – приходилось признать, что для здоровья это может оказаться не полезно. Но все-таки как же обидно, что на каникулах мы оказываемся не только лишены тренировок, но и совершенно беззащитны...
– Но... – задумалась Луна. – Мы же возникаем в домене леди Аметист не голыми? Так может быть, можно попробовать приснить себе себя еще и с палочкой? Тогда бы и потренировались!
Мы с Гермионой переглянулись, я треснул себя по лбу, а Гермиона – постучала по деревянному столику, в затем по собственной голове, внимательно вслушиваясь в звук. После этого мы переглянулись... и затискали Луну.
– Как страшно жить! – флегматично произнесла Луна, даже не пытаясь выбраться из наших объятий.
Мимо купе потерянно прошла Джинни. Она внимательно вглядывалась во все двери, но наложенные мной заклятья помешали ей не только заглянуть к нам, но и просто обнаружить саму дверь в наше купе, и она прошла мимо. После туда-сюда несколько раз пробежал Рон. Он явно кого-то разыскивал. Мне даже стало интересно: кого именно он искал... Но этот интерес был не настолько силен, чтобы я отвлекся от общения с Луной и Гермионой.
На платформе нас встретил Ксенофилус Лавгуд. Я улыбнулся, здороваясь с ним. Его помощь, которую он мне еще не оказывал на моем пятом курсе – была бесценна.
– Привет, тыквочка! – радостно приветствовал он Луну. – А с кем это ты обнимаешься?
– Это Гарри, – представила меня Луна. – Он храбрый и добрый. А это – она кивнула на Гермиону, – Гермиона. Она добрая и умная!
– А вот это было обидно, – буркнул я. – Получается, я – дурак?
– Нет, – покачала головой Луна. – Но ум – не главное твое достоинство.
Посмотрев на Ксено, я стиснул Луну в объятиях. Впрочем, кажется, он не возражал.
– Гарри, Гермиона, это – мой папа Ксено... Ой, от есть Ксенофилиус Лавгуд!
– Я рад, что моя маленькая елочка нашла себе друзей! – весело улыбнулся грустный седой мужчина.
– Пап... – Луна внимательно осмотрела отца. – Ты не мог бы наложить на меня и себя заклинание...
– Какое? – заинтересовался тот.
– Ну... – Луна задумалась. – Такое, чтобы не привлекать внимание маггловских мозгошмыгов, если вы выйдем на ту часть вокзала.
– Маленькая земляничка хочет посмотреть на магглов там, где они живут?
– Нет, – покачала головой Луна. – Просто получится нечестно. Тебе я показала и Гарри, и Гермиону. А Гермиона своим родителям покажет только Гарри.
– Хорошо, – согласился Ксенофилус.
Он взмахнул палочкой, и теперь перед нами стояли отец и дочь, одетые вполне прилично, хотя и немного старомодно. Я обнял двух девочек за талии, а они меня. К сожалению, идти таким образом у нас бы не получилось: для перемещения чемоданов нужны были свободные руки. Но несколько секунд мы просто позировали перед отцом Луны. Признаться, я был немного удивлен тем, что Ксенофилус наблюдал за нами скорее одобрительно. Все-таки предположить, что отец может согласиться с тем, чтобы его дочь делила парня с другой – было бы с моей стороны несколько... самонадеянно. Но, тем не менее, не заметно было, чтобы он как-то возражал против наших отношений. Хотя, может быть, он просто списал это на «детские игры», и неприятности с его стороны еще последуют?
Родители Гермионы встретили нас у самого выхода с платформы 9 3/4.
– Привет, мама, папа! – радостно улыбнулась Гермиона. – Это – Гарри, я о нем вам писала! А это – Луна. Она моя лучшая подруга!
– Это хорошо, – улыбнулся отец Гермионы, посмотрев на нашу небольшую компанию. – А то, получая твои письма в прошлом году, я, признаться, усомнился в том, что в вашей школе вообще есть девочки... Ну, кроме тебя. Кстати, – вопросительно посмотрел он на нас, – помнится, ты упоминала еще одного своего друга... Кажется, его зовут Рон?
– Я... потом вам расскажу, – погрустнела Гермиона. Все-таки, дружба с Роном была важна и для нее, и разрыв не прошел бесследно. – А пока, я хотела вам показать...
