Текст книги "Оружейник Хаоса (СИ)"
Автор книги: Сергей Юрченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
/*Прим. автора: думаю, читатели помнят, что «обед» – это dinner, т.е. «прием пищи около 20:00»*/
Так что отрабатывали мы уже навязший в зубах «экспеллармус», и еще немного нам не по возрасту «ступефай»*, когда в класс влетел Перси.
/*Прим. автора: по канону, ступефай на занятиях Ад осваивали пятикурсники... и даже у Гермионы он получился отнюдь не сходу*/
– Вы! – заорал он, но замолк, задохнувшись от быстрого бега. – Вы что здесь делаете?
– Занимаемся, – пожала плечами Гермиона, развеивая манекен, в который она только что отправила серебристую молнию разоружающего проклятья. – А что? До отбоя еще есть время.
– Время-то есть, – выдохнул Перси, тяжело приваливаясь к стене. – Но, вообще-то, я предполагал найти ваши трупы.
– Почему это? – дружно удивились мы.
– Беллатрикс Лейстрендж в замке!!! Всех учеников собирают в Большом зале.
Мы поспешили в Большой зал, куда действительно набились все ученики всех курсов. Учитывая, что даже обед регулярно кто-нибудь, да прогуливал, такая толпа собирается здесь только раз в году: в день прибытия с каникул. Даже в день отъезда – не так, кто-то обязательно обретается в больничном крыле...
Правда, как и в прошлой жизни, столы из зала убрали, а в дальнем углу лежит куча спальников. Видимо, ожидается общая ночевка прямо тут.
Интересно... Если Сириус в прошлый раз поперся в Хогвартс за Питером... то что здесь понадобилось Бесноватой Лестрейндж?
– Мистер Поттер, мисс Грейнджер, мисс Лавгуд... – грозно подошла к нашей компании декан Макгонагалл, – ...позвольте узнать, чем это вы занимались?
– В свободное время, – начала цитировать Устав Школы Гермиона, – ученики могут отрабатывать учебный материал и заниматься самостоятельно.
– Имеют, – кивнула МакКошка. – И какой же материал вы отрабатывали?
– Экспеллиармус, – ответил я.
– Фи, – пробурчал Рон, неведомо как образовавшийся неподалеку, – глупое детское заклятье...
– Экспеллиармус! – синхронно выдали мы втроем, и Ронникинс улетел спиной в стену, а его палочка образовалась в руках у Луны.
– Что вы творите! – выкрикнула Макгонагалл, попытавшаяся прикрыть Рона щитом протего... и не преуспевшая: все-таки били мы с трех разных направлений. – По пять балов с каждого!
– Обрати внимания, Герми, – бросил я. – Синяк на спине Ронникинса оценили ровно так же, как и твою жизнь!
– Я помню, – кивнула Гермиона.
– Правда что ли? – удивилась Луна. Она-то при этом эпичном событии не присутствовала. Еще в школу не поступила. В «самое безопасное место Британии».
– Правда, – кивнул я. – По пять баллов каждому за спасение жизни магглорожденной.
– Школу-то из-за «какой-то грязнокровки», – буркнула Гермиона, – не закроют. Я же не полукровка Миртл*, и, тем более, не чистокровные Уизли.
/*Прим. автора: в тексте канона упомянуто, что «скоро приедут родители погибшей девочки». Магглы в Хогвартс попасть не могут даже к окаменевшей дочери. Значит, как минимум кто-то из них – волшебник... или даже оба. Ведь по Роулинг термин «чистокровный» относится к тем волшебным семьям, у кого нет магглов не менее, чем в трех поколениях.*/
– Просто праздник всеобщего равенства какой-то, – продолжил ехидничать я, пользуясь тем, что Макгонагалл пока что стоит в шоке. – Если уж преподаватели так относятся к своим подопечным, то чего уж требовать от детей? Удивительно ли, что «грязнокровка» – одно из самых распространенных оскорблений, за которое даже не наказывают?
– Что вы такое говорите? – вспыхнула Макгонагалл.
– Что из сказанного – не правда? – заинтересовался я.
Вот за что ценю МакКошку – это за способность увидеть и признать правду... если сунуть ей эту самую правду под нос. Снейп в аналогичной ситуации разнес бы нас по кочкам и снял кучу баллов, наплевав на то, правдивы наши слова, или же нет.
– Идите... – прохрипела она в полуобморочном состоянии. – Мне... мне надо подумать...
Наказания, впрочем, она не сняла. Да мы и не рассчитывали: вне классных комнат мы действительно колдовали.
Отойдя от нас, Макгонагалл двинулась к директору. Что-то они там между собой обсудили, но никаких видимых последствий для нас этот демарш не имел.
В принципе, вся наша выходка ставила перед собой две цели: обозначить, что, как минимум, борьба за душу «Мальчика-который-Выжил» еще идет, и Темный лорд пока что далек от решительной победы (с чего бы ему заботиться о магглорожденных?). И вторая – проверить: разница между декларируемой и реальной политикой – это результат намеренных действий, или же тоннельного видения, когда Высокие и Великие просто не замечают «незначительных мелочей».
Пока же мы выдернули из оставшейся кучи три спальника, и удалились в тот угол, где кучковались ученики дома Золотого грифона.
– Предатели... – пробурчал приковылявший Рон.
Поскольку отделался он и в самом деле всего лишь синяком, к мадам Помфри его не отправили... Думаю, он предпочел бы более серьезные повреждения, из-за которых вызвали бы колдомедика, которая и залечила бы их почти мгновенно.
– Зато, – улыбнулась Луна, – теперь мыслепухи уверены, то «детское заклинание» не остановить даже декану... Надо только правильно его кинуть!
– Гады! – буркнул Рон, но его уже никто не слушал.
Мы подтащили спальники друг к другу, и стали присматриваться к тому, как устраивались остальные. Большей частью, девочки кучковались с девочками, мальчики – с мальчиками. Но несколько парочек, презрев это негласное деление, устроились поближе друг к другу.
Мы переглянулись, и в несколько взмахов палочек, сделали из трех спальников один большой, куда и залезли под изумленными взглядами присутствующих.
Глава 46. Переход Беллатрикс через Хогвартс
Как выяснилось впоследствии, ужасная Лестрейндж продефилировала чуть ли не через весь Хогвартс. Она вежливо раскланялась с Кровавым бароном, почти до второй смерти напугала Почти безголового Ника, кивнула Серой даме и Толстому монаху... Половина привидений и чуть ли не все портреты, мимо которых она прошла – кинулись извещать преподавателей и директора... чем сделали только хуже. Судя по всему, Беллатрикс Лестрейндж ориентировалась в Хогвартсе существенно лучше, чем большинство учителей. Так что когда ее кинулись ловить в подземелье – она была в башне Рейвенкло. Когда ее искали возле входа в гостиную Хаффлпаффа – она зверски напугала Полную даму на входе в общежитие Гриффиндора, угостив ту таким кошмарным заклятьем, что Полная дама до сих пор пряталась в каком-то портрете где-то в глубине Хогвартса, куда ни преподаватели, ни, тем более, ученики, давно уже не заходили, и решительно отказывалась выйти к людям. После этого Лестрейндж исчезла, и больше ее никто не видел. Но все сходились к заключению, что появилась она в Хогвартсе не просто так. И большинство тех, кто вообще осмелились заговорить на эту тему, пришли к выводу, что искала она именно героя Магической Британии, Мальчика-который-Выжил. Чтобы убить, разумеется. И только героизм Полной Дамы, так и не пропустившей врага в общежитие Гриффиндора спас Магическую Британию от... тут версии расходились, но общим для всех версий было блистательное игнорирование того мелкого факта, что Гарри Поттера в гостиной в частности и общежитии Гриффиндора вообще – не было.
Правда, узнал я все это значительно позже. Тогда, когда уже не только поднялся после сна, но и помог девушкам расчесаться. Признаюсь, спать в одном спальнике с двумя девочками – оказалось тепло и приятно. Так что, в отличие от прочих учеников, изрядно замерзших после ночевки в тонких спальниках в продуваемом Большом зале, мы вылезли довольные и выспавшиеся... Ну, некоторую роль в этом сыграли и кое-какие чары, которые подсказала нам леди Аметист, как будто знала будущее... Впрочем, учитывая, что ей наверняка подсказывал Морион – «как будто» можно и опустить.
Я расчесал девочек, после чего мы исчезли из Большого зала для проведения обязательных утренних процедур. Астрономическая башня, оружейное масло, мягкая бархотка и много-много чар, обеспечивающих конфиденциальность. Так что того, как я танцевал с двумя девочками сразу – не видел никто... по крайней мере, насколько я могу быть в этом уверен в условиях присутствия в школе Великого мага. Впрочем, некоторая надежда на то, что сигналки на основе жуткого и запрещенного колдовства варпа оказались Великому Белому не по зубам – у меня имеется. А остальные... в лучшем случае – против чересчур любопытных сверстников.
– Поттер, Грейнджер, Лавгуд!!! – первый нас, опять-таки, обнаружил Перси.
– Уизли? – поднял бровь я.
– Быстрее! Идем в общежитие! – не обратил внимание Персиваль на мою гримасу.
– Зачем? – удивилась Луна. – Неужели Нарглы что-то украли?
– Какие еще нарглы? – схватился за голову старший из присутствующих в школе Уизли. – Хотя... Может, и украли. Не знаю.
– Как это? – удивился я, чувствуя за спиной поддержку не понимающих девочек.
– Идите за мной, – бросил Перси, и двинулся в сторону башни Гриффиндора.
Я переглянулся с Луной и Гермионой, мы пожали плечами, и пошли за ним.
Храбрые гриффиндорцы клубились перед входом в общежитие, которое уже закрывал не пустая рама из-под портрета Полной дамы, но храбро гарцующий на пони сэр Кадоган. И то, что гарцевал он, сидя лицом к хвосту – рыцарю-магу, одному из конфидентов Артура Пендрагона ничуть не мешало. Школьники были очень возбуждены, и во всю обсуждали различные версии проникновения Беллы Лестрейндж в Хогвартс.
– Пароль! – грозно вопросил сэр Кадоган, отчаянно стараясь не упасть с гарцующего пони.
– Презренный трус, – тяжело вздохнув, ответил пробившийся через толпу Перси.
Грозный превошебнейший сэр что-то пробормотал себе под нос о презренных трусах, а равно и тех, кто позволяет так себя называть, но портрет открылся, пропуская возбужденных гриффиндорцев в общежитие.
– Так! – прокричал Перси. – Слушаем меня! Кто-то, по всей видимости, Лестнейндж или ее сообщник, обыскивал спальни учеников. Сейчас вы все внимательно осмотрите свои вещи, и сообщите мне – что у вас пропало. Всем ясно?
Не удосужившись даже ответить Перси, Луна и Гермиона умчались вверх по лестнице, ведущей в спальню девочек. Признаться, я немного опасался того, что Беллатрикс все еще прячется в одной из спален, раз уж ее так до сих пор и не нашли. И успокаивало меня только осознание того, что я могу в любой момент призвать моих девочек к себе в руки.
Спальни учеников выглядели так, будто по ним прошелся ураган. Или, по крайней мере, кто-то, что-то усиленно разыскивающий, но не способный найти. Вещи были варварски извлечены из сундуков и разбросаны грудами. На стене углем были нарисованы два круга, черный и белый, и семиконечная звезда с лучами разной длины.
– Знак Блэков! – выдохнул кто-то из толпы, собравшейся у входа в нашу спальню.
– Не бойтесь! – выкрикнул Перси. – Учителя проверили: это просто знак. На нем нет чар! Разберите свои вещи и скажите: чего не хватает!
Разбор вещей быстро перешел в разборки: среди сваленных в кучу вещей находились предметы, давненько уже потерянные их владельцами и неведомыми путями оказавшиеся в грудах вещей совершенно других учеников. Обвиненные в воровстве отпирались, утверждая, что вещи им подбросили, и сделала это не иначе как сама Лестрейндж.
Отдельной статуей над грудой вещей, сваленных у его кровати, растерянно стоял Невилл Лонгботтом, грустно заявивший, что не помнит, какие вещи у него были, а какие нет. Впрочем, он такой был не один, так что во всеобщей неразберихе определить что именно пропало не представлялось возможным.
Вещи Гермионы оказались на месте. Неизменная обитательница библиотеки, обладающая весьма упорядоченным сознанием, определила это весьма быстро. Луна же прямо-таки по-детски радовалась нахождению давно куда-то завалявшегося мешочка с заготовками под бусы в виде двадцати четырех абрикосовых косточек.
Убедившись, что у девочек все в порядке, я начал разбирать груду вещей, сваленных у моей кровати. Как ни странно, и Карта мародеров, и мантия-невидимка оказались на месте. По всей видимости, самые ценные из моих вещей – не заинтересовали Беллу. Отложив их в сторону, я углубился в изучение своих вещей и очень скоро обнаружил среди сваленной в груду одежды невзрачную глиняную чашку. Она не выглядела чем-то особенным... но при виде этого предмета кинжал, подаренный Вечной леди, сам собой шевельнулся в ножнах.
Глава 47. Картина на стене
Багровым маревом окутан горизонт
Трава испачкана в запекшейся крови...
Мурлыкая себе под нос песенку, я аккуратно раскатывал по стене гостиной Гриффиндора чистый лист бумаги формата А1. Гермиона и Луна аккуратно держали лист за уголки, чтобы его не перекосило.
– Эй, Поттер, ты что делаешь? – возмутился мой бывший лучший друг.
Морозный день, дым рвется в небеса
И флаг врага к чертям растоптан вместе с ним...
Отвечать я, разумеется, не собираюсь. И вообще, после инцидента в Большом зале Рон у нас троих оказался в глухом игноре. Даже если что-то требовалось ему сказать, мы демонстративно передавали ему это «что-то» через Джинни. Ронникинс, конечно, пытался в ответ игнорировать нас... Но вот Джинни рушила этот план ко всем Темным магистрам. Попытка проигнорировать собственную сестру была мигом пресечена близнецами, которые устроили младшему братцу веселую жизнь. Так что Ронни бесился, постоянно пытался обратиться ко мне, или кому-то из девушек... но ничего не мог сделать.
– И, все-таки, что это такое? – заинтересовался подошедший Невилл. За его спиной ненавязчиво маячила Джинни. Ну что ж. Им я как раз могу и ответить.
– Картина.
– Картина? – удивился Невилл. – Это – не похоже на картину!
– Похоже, – не согласился я. – Более того, это она и есть. Надо только над ней немного поколдовать...
Мы втроем отошли немного, чтобы убедиться, что будущая картина висит ровно. Потом Луна достала палочку, и принялась наносить найденные Гермионой в библиотеке Блэков чары, призванные сделать картину одним целым со стеной. Собственно, это были те самые чары, которыми крепится к стене портрет Вальпурги, и которые Гермиона нашла по ее подсказке. Когда Луна закончит – картину нельзя будет отодрать от стены. И даже более того – если снести этот участок стены и построить новый – картина все равно проявится. И так будет продолжаться до тех пор, пока стена остается стеной.
– Любопытно, – заинтересовалась Анджелина, подходя к нам. – Что за чары? Мы таких, вроде не проходили. Поделитесь?
Поскольку Луна, как и полагается, колдовала невербально, опознать чары, а тем более – влет научиться им было невозможно. Я вспомнил подсмотренное мной воспоминание Снейпа... А ведь если он сам создал заклятье «Левикорпус», и использовал его только невербально, то становится понятной его обида и ругательство в адрес мамы. Если он решил, что мама предала его, выдав секрет его заклятья его же врагам... И то, что после такого он нашел в себе силы хотя бы попробовать извиниться – говорит сильно в его пользу. Но, я хочу надеяться, что если бы это действительно мама выдала заклинание папе и его компании – она бы нашла в себе силы простить еще-не-профессора Снейпа. Так что будем считать, что это крыса-Петтигрю во всем виноват. Он же мог проникнуть в гостиную Слизерина и подсмотреть учебник Принца-полукровки... А даже если это и не так – я не хочу об этом знать.
– Увы, – покачал головой я. – Это секрет дома Блэк, и я не вправе его раскрывать.
– Чертов аристократишка, – пробормотал Дин, вволю накупавшийся в тот день в Черном озере.
– Сам дурак, – ответила Томасу Джонсон и повернулась обратно ко мне. – А если обмен?
– Вполне возможно, – ответил я на правах Главы. – Но о конкретных подробностях – договаривайся с Гермионой. Она теперь моя Хранительница Архивов.
– Не знаю, кто справился бы с этой работой лучше, – улыбнулась Анжелина.
– Вот и я не знаю, – согласился я.
– А все-таки, что это за картина? – продолжил интересоваться Невилл, отставив в сторону свою непрохродящую робость. Для него это было небольшим подвигом, так что я улыбнулся и взмахнул палочкой.
Защитный слой, который мы втроем нанесли, как из опасения повредить картину, так и из желания, чтобы ее никто раньше времени не увидел, медленно исчез. И открылись черные штрихи на белом фоне, складывающиеся в картину: над морскими волнами летел небольшой парусник. У штурвала его никого не было. И не думаю, что многие из присутствующих магов осведомлены о существовании такого полезного устройства, как автопилот. А вот на носовой части палубы стояли, обнявшись две девушки, которых, несмотря на их повзрослевший вид, узнали подавляющее большинство присутствующих. Зато Невилл первым ахнул, прочитав надпись на борту судна. Яхта называлась «Борец за свободу, товарищ Тревор».
Выйдя из ступора, Невилл рассмеялся, и погладил своего свободолюбивого жаба.
– И вправду, «борец за свободу», – произнес он, вспомнив многочисленные побеги своего земноводного друга.
Бурное обсуждение картины продолжалось еще некоторое время. Особенную критику чистокровных магов вызвало то, что картина была неподвижной. Девушки на ней не шевелились, не махали присутствующим, и вообще никак не показывали, что осознают присутствие зрителей, погруженные в свои объятия. Я переглядывался с Луной и Гермионой, и страшным усилием удерживал улыбку, так и норовившую вылезти на наши лица. У картины был небольшой секрет, который мы не собирались раскрывать кому попало. И только когда все улеглись, и в гостиной у горящего камина остались только мы втроем, я произвел тест аварийного выхода из Хогвартса.
Я прикоснулся к картине. Контакт установился практически сразу. Со стены повеяло прохладным, соленым морским ветром. Картина налилась цветом. Застывшие черно-белые волны стали цветными, и щедро плеснули в нас морской водой. Девушки на открывшемся Козыре Рока задвигались и с удивлением посмотрели на меня, стоявшего в обнимку с Гермионой.
– Хм... – произнесла Гермиона-с-Козыря. – Пайский фанфик, если я правильно понимаю?
– Не-а, – улыбнулся я, поглаживая висящий на поясе кистень. – Лунная Гармония.
Глава 48. Магия и законы.
Утром в гостиную Гриффиндора явилась представительная делегация в составе декана нашего Дома, Минервы Макгонагалл, декана Орлов, Филиуса Флитвика, декана Змей Северуса Снейпа и лично директора школы Альбуса Дамблдора. Декан Барсуков, Помона Спраут не появилась. Как я узнал позже, она заявила, что «не является мастером чар, и не собирается разбираться в выходках безбашенных гриффиндорцев, оставляя это тем, кому больше нечего делать. А у нее, Помоны, и своих дел полно: навоз в теплицах не разбросан, мандрагоры не пересажены...»
– Мистер Поттер, – строго обратилась ко мне наш декан, – будьте любезны, немедленно выдать контрзаклинание к тому, что Вы применили для приклеивания этого...
– Этой картины, – вмешался Дамблдор.
– Да. Этой картины к стене!
– Не могу, – покачал головой я.
– Я не спрашиваю Вас... – начала было МакКошка, но ее прервал Дамблдор.
– Минерва, мальчик не сказал, что «не хочет», но «не может». Мистер Поттер, потрудитесь пояснить...
– Все очень просто, – улыбнулся я. – К этому заклинанию не существует контрзаклятий. Оно необратимо, как Авада Кедавра. Попытка отодрать картину от стены немногим более осмысленна, чем попытка оживить мертвого. Заметьте, я сказал не «поднять», а «оживить», «полноценно вернуть к жизни».
– Поднять? – сверкнул очками-половинками Дамблдор. – Откуда ты узнал...
– Я мог бы сказать, – улыбнулся я, – что представления магглов о волшебной жизни, хотя и весьма причудливы, но несут в себе и крупицы истины... И это даже не было бы ложью. Но, надо сказать, что библиотека Дома Блэк, главой которого я в настоящее время являюсь, содержит весьма интересные тома. И некромантия среди разделов библиотеки – чуть ли не самый безобидный.
– Мистер Поттер, – взвилась Макгонагалл, – Вам следует сдать всю подобную литературу. Ее хранение...
– ...является привилегией глав древних родов согласно постановлению Визенгамота от 18 ноября 1735 года, принятого сразу после эдиктов о запрете использования темной магии в общественных местах, – немедленно ответил я ссылкой на закон, наденный, разумеется, Гермионой.
– Но... – начала было декан, однако была прервана директором.
– Увы, мальчик прав, – разумеется, Дамблдор знал об этом постановлении. Поскольку именно он вот уже много лет тратил немалые силы и средства на то, чтобы это постановление отменить. Но даже на волне патриотически– (если не патологически-) светлого подъема после падения Темного лорда в ноябре 1981 года номер не прошел. И «клика замшелых консерваторов» во главе с Абраксасом Малфоем затею успешно похоронила. – Однако, Гарри, – директор сверкнул очками-половинками, – ты понимаешь, что подобные книги могут быть опасны?
– Конечно, – кивнул я. – И к большей части библиотеки я избегаю даже приближаться. Беру только то, что разрешает взять бабушка Вальпурга.
– Ха! – выпендрился Рон. – Глава Дома, глава Дома... А все у «бабушки» разрешения спрашиваешь!
Я покачал головой. Конечно, можно было проигнорировать, как делал и раньше... но зачем нарываться на лекцию Дамблдора о дружбе и взаимопомощи?
– «Иметь право» и «пользоваться правом» – очень разные вещи. Вот ты, Ронникинс, – рыжий скривился, – имеешь полное право пойти сейчас и прыгнуть головой вниз с Астрономической башни. Но воспользуешься этим правом, разве что если хочешь к имени брата добавить дворянскую приставку*.
/*Прим. автора: разумеется, здесь имеется в виду звонкий титул де Билл. Правда, поскольку разговор идет по-английски, Гарри использует другую игру слов, намекая на Ron (сокращение от Рональд) – moron (дебил, идиот), так что на самом деле прозвучало "...если ты хочешь к СВОЕМУ имени добавить две буквы*/
– Стоп-стоп... – тормознул разгорячившегося, и начавшего что-то говорить Рона директор. – Сейчас не время для ссор. Гарри, – обернулся он уже ко мне. – Темная магия – опасна. Она исподволь меняет душу того, кто обращается к ней.
Я только молча кивнул. Уж этот-то эффект я заметил... после того, как леди Аметист натыкала меня в него носом. Но... Наверное, я тоже попал в ловушку активного добра... Но, по крайней мере, я помню, что то, что творю – может оказаться злом. Надеюсь, что помню...
– ... Поттер! – кажется, ко мне обращаются... Что-то я слишком ушел в свои мысли.
– Да, госпожа декан? – МакКошку передернуло. Так официально я к ней еще не обращался.
– Вы должны немедленно передать нам заклятье, которым Вы закрепили эту... эту...
– Картину? – уточнил я.
– Да! – выдохнула Макгонагалл.
В принципе, я мог бы и выдать: в прошлый раз Сириус раздавал это заклятье всем подряд, в надежде, что кто-нибудь сумеет, наконец-таки, оторвать от стены портрет Вальпурги... Не вышло ни у кого, включая Дамблдора. Так что, даже по минимуму, года два-три у нас этот запасной выход будет... а там – атака Пожирателей, Астрономическая башня... если не сумеем выкрутиться. Однако...
– Не получится, – пожал плечами я. – принимая Дом, – я специально не стал уточнять, что имею в виду отнюдь не строение на площади Гриммо, – я дал клятву не разбазаривать семейное достояние. Так что...
– Обмен? – скривившись, предложила Макгонагалл. Я прикинул так и эдак... не получалось. Взмахнул палочкой...
– Администрация школы обязана обучать учеников, – выдал я результаты своих осознаний. – Так что магия Дома не примет обмена. А зачем ее снимать? Вроде, картина вполне приличная?
– Вот именно, – кивнула Макгонагалл. – Но, если мы разрешим ее оставить – появятся и неприличные!
– Можете меня наказать. За колдовство вне классной комнаты. Пронос картины в школу и то, что я ее повесил на стену – в число запретных действий не входят.
– Пять баллов с факультета Гриффиндр, – сжав зубы, пробормотала Макгонагалл. – И неделя отработок!
Дамблдор одобрительно сверкнул очками-половинками. Кажется, он решил выменять или вытребовать заклятье вечного приклеивания с Анжелины, когда она поменяется со мной. Меня это вполне устраивает: как уже было сказано выше, шанс на то, что разберется меньше, чем за два-три года – невелик. Все-таки, не думаю, что директор упрется в эту проблему и будет ее вспахивать как трактор. Не настолько это важный вопрос, особенно в свете предстоящих событий.
– Любопытно-любопытно... – профессор Флитвик наколдовал себе Истинное зрение и стал рассматривать картину.
Смотрите-смотрите, профессор. Тонкие, бледные линии неактивного Козыря полностью исчезли на фоне куда более яркого приклеивающего заклятья, предусмотрительно созданного таким образом, чтобы в истинном зрении была видна только сплошная засветка. Все-таки «Блэк» и «параноик» долгие века считались синонимами. Это только на Орионе с Вальпургой семейная традиция дала сбой, и они упустили воспитание наследника, за что мы все теперь и расплачиваемся.
Интерлюдия. О Свете и Тьме
– Ох, Минерва-Минерва... – Дамблдор, проходя мимо стола в своем кабинете, покачал головой. – Что же ты так сорвалась? Нет, я, конечно, понимаю твою ненависть к темным искусствам и всем, кто их практикует... Но сейчас твое выступление было отнюдь не на пользу делу Света.
– Но, – Минерва подняла взгляд, который она до этого упирала в пол под ногами, – Вы же говорили, что самая большая опасность темных искусств – в том, что они меняют, искажают и разрушают душу человека...
– В случае с Гарри – не успеют, – покачал головой Дамблдор. – На разрушение моральных запретов уходит много времени, а его-то у бедного мальчика и нет. Я же говорил вам о крестраже в Гарри. Он раз за разом будет сталкиваться с Волдемортом. Может быть – будет даже побеждать. Но его противник может себе позволить множество поражений. А для Гарри первая же ошибка – станет последней. Жаль, конечно. И очень плохо, что за все эти годы я так и не смог найти способа безопасно извлечь крестраж из ребенка...*
/*Прим. автора: в словах «то, что Дамблдор не практикует черные искусства – не значит, что он в них не разбирается» ключевым все-таки является «не практикует». Т.е. его представления от темной магии вообще и возможностях сущностей, сравнимых с Вечной леди – несколько теоретические*/
– Но что же нам теперь делать? – грустно спросила Минерва.
– Нам? – вздохнул Дамблдор. – Нам следует попытаться восстановить доверие Гарри. То доверие, которое я сумел завоевать на его первом курсе, и которое, увы, по собственной вине, практически утратил на втором.
– По собственной вине? – удивилась Макгонагалл. – Но Вы же сделали все, что хотел от Вас этот... этот...
– Увы, – покачал головой Дамблдор. – Вот не был бы мне нужен этот идиот Джонсон в департаменте магического правопорядка – давно бы сдал его Гарри и посмотрел, что получится. Должно быть, это было бы что-то интересное...
– Джонсон... Думаете? – ахнула Минерва.
– Не «думаю», – покачал головой Дамблдор. – Знаю. Я совершенно точно знаю, что именно он приказал убить Сириуса Блэка.
– Но зачем? – глаза Макгонагалл приобрели форму идеального круга.
– Решил, придурок, что раз я засадил Блэка – то очень не хочу, чтобы он вышел, – покачал головой Дамблдор. – Сказочный ..., – следующее слово директор пробормотал ну очень неразборчиво. – И как его только из больницы выпустили?
– Вы засадили Блэка? – переспросила Макгонагалл.
– Увы, я, – вздохнул директор. – Сама подумай: неужели я, половину долгой жизни проведший в Визенгамоте, не знаю, что нельзя свидетельствовать с чужих слов и почему это запрещено? Неужели я, проведший Орден Феникса через одну из самых тяжелых гражданский войн на территории Британских островов, не знаю, что захваченного предателя необходимо допросить не потому, что сомневаешься в его виновности, а именно потому, что он – захваченный предатель? Да, в конце концов, неужели я, какой-никакой, но все-таки маг, кем-то даже почитаемый за великого, мог не понять, чью кровь мне подсунули, когда я проводил ритуал Доверия?
– Но... зачем? – удивилась Минерва.
– Чтобы Гарри стал символом Света, невинным ребенком, погибшим ради того, чтобы освободить нас от Темного лорда, сакральной жертвой... а не очередным претендентом на этот титул. А останься Сириус на свободе – я в тот момент не видел никакой возможности запретить ему оформить опеку над Гарри... И, сама знаешь репутацию этого Дома – как бы мы не утверждали, что Сириус перешел на правильную сторону, тень его семьи пала бы и на Гарри...
– Но тогда почему Вы назвали Джонсона придурком? – Макгонагалл преодолела момент слабости и сомнений, и теперь готова была лично прибить Блэка... если, разумеется, этого требуют постоянные интересы Дела Света.
– Потому что он придурок и есть, – пожал плечами Дамблдор. – Это ТОГДА не было никакой возможности отказать Сириусу в опеке. А сейчас... «Бедный Сириус, много лет ни за что, по судебной ошибке проведший в Азкабане – эмоционально нестабилен, даже если вообще вменяем. Следует выплатить ему компенсацию от министерства, и направить на обследование, а возможно – и лечение». И лечение это продлилось бы ровно столько, сколько нам нужно и ни минутой меньше. А этот урод... Вот почему я не проследил за доставкой Сириуса в суд? Старый дурак...
– А как же девочки? – встрепенулась Макгонагалл. – Гарри же не только сам погружается в темные, запретные знания Дома Блэк, но и девочек за собой тянет!
– Да, девочек жалко, – кивнул Дамблдор. – Но, после смерти Гарри мы найдем способ отвратить их от Тьмы... вплоть до обливиэйта «чтобы помочь им справиться с горем», а если стерто окажется более чем одно травмирующее воспоминание – так медику и легилементу, проводящему эту операцию, будет виднее. Ну... или найдется способ направить их жажду мести в правильном направлении. План не должен зацикливаться на единственной последовательности, но допускать несколько вариантов решения. Конечно, жаль, что не удалось свести мисс Грейнджер и Рона. Семья Уизли верна делу Света, и Истинно Обретенная – стала бы им хорошей платой за верность... ну и магглорожденной при поддержке большой семьи, к тому же – обретшей серьезное влияние после победы Света, было бы во многом легче. Жаль. Но теперь уже не выйдет. Выходку Рона стереть можно... но он разную фигню творит регулярно. Слишком много пришлось бы стирать. Фактически – вообще убирать воспоминания о нем. Нет, этот вариант мне не нравится. Так что, Минерва, пока наблюдайте за этим трио... И постарайтесь с ними не конфликтовать.
