Текст книги "Оружейник Хаоса (СИ)"
Автор книги: Сергей Юрченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– Достойно, – кивнула Вальпурга. – Я поговорю с Сигнусом относительно условий договора и проверки его исполнения... – улыбка Вальпурги была такого свойства, что мне стало жаль незнакомый мне портрет. Немного жаль. Совсем немного. И для этого разговора мне следует знать: какие именно действия твоего бывшего мужа глава Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэк посчитал достойными объявления канли?
Трикси, склонив голову перед хранительницей дома, рассказала ту же историю, что и мне. Правда, тогда я слышал скорее голоса варпа, чем голос самой Трикси, а потому оценки происходящего и субъективное восприятие его со стороны самой Трикси оказались несколько смещены. Но, в целом, картина не сильно изменилась. Разве что сама Блэк принимала на себя часть ответственности, считая, что, не выступив вовремя против главы семьи, не отказавшись приносить клятвы – приняла и часть вины за последовавшее. Я с этим был решительно не согласен, считая, что, раз уж договор был составлен так, как составлен, и девушку практически отдали в рабство – то и следить за исполнением его должен был тот, кто его заключил. Не говоря уже о том, что само заключение такого договора – вполне достаточно для того, чтобы подписавшего его – выжечь с гобелена и объявить «не рождавшимся». На данный момент это может повредить Нарциссе Малфой... Но я проверю и договор, и его исполнение Малфоями. И если оно хоть сколько-нибудь похоже на то, как его исполняли Лестрейнджи... Что ж. Один или два Дома объявить врагами – разница невелика. Если же Люциус, несмотря на мою к нему неприязнь, все-таки остался человеком... Что ж. Придется посоветоваться с Вальпургой. Думаю, она подскажет мне что-нибудь интересное и небесполезное в сложившейся ситуации. Потому как терпеть среди предков того, кто буквально торгует своей кровью – я не собираюсь.
– Надо подумать... – протянула Вальпурга. – Но вот с решениями Главы Дома, – заглавные буквы портрет старательно подчеркнула, – я полностью согласна. Насчет же Печати предателя крови для Сигнуса... Надо будет подумать, обсудить вопрос с родичами... а потом – предложу решение Главе. Есть сложности как юридического, так и, скажем так, ритуального характера.
– А что такое вообще из себя представляет эта печать? – заинтересовался я. Уизли так называли, но вот объяснение Рона «это потому что мы хорошо относимся к магглам» – меня давно уже не удовлетворяло. Даже если не вспоминать родственника-сквиба, о котором «стараются не упоминать» – версия все равно сомнительная. В конце концов, «магглолюбца» Дамблдора никто так не называет? Телохранителя маггловского премьер-министра Шеклбота – тоже. Даже и Андромеду, хоть и изгнали из семьи, но «предательницей крови» – не называют. А вот Уизли – да.
-Ох, – тяжело вздохнула Вальпурга. – Все забываю, что из-за одного... маразматика ты не получил подобающего воспитания и образования. Так что временами – просто не знаешь элементарных и общеизвестных вещей, о которых не говорят, «потому что все и так знают». Хотя, надо сказать, в большинстве случаев ты ведешь себя так, как и подобает Главе Дома, – внутренне я поблагодарил леди Аметист. Ведь она не только вернула меня к жизни, но и дала знания и опыт общения, которых я был лишен в прошлой линии реальности. – Так вот... Печать Предателя крови – налагается Главой Дома за деяния, нарушающие всяческие границы. К примеру, та же Молли Прюэтт была подвергнута наложению Печати, когда при помощи зелий добилась расторжения помолвки Артура Уизли с Арабеллой Розье, впоследствии – миссис Элмер Нотт. Глава семьи Прюэтт, получив проклятье от Розье, и общее непонимание своих и дочери действий, признал ее Предательницей крови.
– Но разве так делают? Ведь... – Я вспомнил фирменные конфеты «от Ромильды», которых еще не было, но которые отнюдь не привели к какому либо осуждению воспользовавшейся зельем девушки.
– Зелье зелью – рознь, – покачала головой Вальпурга. – Какие-то приведут к осуждению того, кто ими воспользовался, за другие – погрозят пальчиком, а некоторые и вовсе воспримут как шутку, возможно – неудачную. Но Молли использовала для своего зелья некоторые ингредиенты, которых не должно было быть. Кое-что из запретного. Уже в то время ходили слухи, что Темный лорд не отдавал приказа убить Фабиана и Гидеона Прюэтов, и что это сделал кто-то, кому не понравилось, что в распоряжении семейства Прюэт есть ингредиенты, использованные Молли. Вот их и стали выбивать, пользуясь тем, что шло Восстание Темного лорда, и подобные вещи приписывали ему, не проводя хотя бы минимального расследования. Так что вопрос тут даже не в зелье, которым Молли привлекла Артура, и даже не в сорванной помолвке и нарушенных обязательствах... Молли собственную семью подставила под удар – и за это получила Печать. Ну и Артур заодно с ней. История и с его стороны была... не очень красивой, и привела к тому, что семья Уизли лишилась побочной ветви, старший наследник – пропал, а младший брат Артура – стал сквибом.
– А можно – подробнее? – заинтересовалась Гермиона.
– Боюсь, что нет, – покачала головой Вальпурга. – Понимаете... тогда это все было на уровне слухов и общеизвестных сплетен, а подробностями я тогда не интересовалась, и, соответственно – не знаю сейчас.
– То есть – вполне может быть, что и не так все было? – вывод Гермионы был неопровержим.
– Вполне может, – согласилась Вальпурга. – Достоверные факты в этой истории – разрыв помолвки с Розье и наличие Печати Предателя крови и у Молли, и у Артура. Ну, и то, что они поженились – тоже факт. Остальное – домыслы, догадки, слухи...
– А что, собственно, эта печать делает? – спросил я.
– Ничего, – ответила Вальпурга, едва не заставив нас с Гермионой пробить челюстями пол. – Она просто есть. И видна любому более-менее квалифицированному магу. А дальше... С носителем Печати мало кто хочет иметь серьезные дела – если уж он собственную семью, родную кровь предал, то кто даст гарантию, что он не поступит также с посторонним? Вот и получается, что, как Дамблдор не старался, продвинуть Артура получилось только в начальники никому особо не интересного отдела с мизерной зарплатой и единственным подчиненным. Думаю, даже если Темный лорд придет к власти – Артур так и останется начальником отдела. Потому как на его место очереди желающих отнюдь не наблюдается. Молли... Как я уже говорила, она уже в школе была неплохим зельеваром... Могла бы даже стать Мастером – квалификация у нее соответствовала. Но в Гильдии ее откровенно прокатили. И ни одна аптека или лавка не берет ее зелья на реализацию. Даже те, что расположены в Лютном и имеют... соответствующую репутацию. Вот и сидит домохозяйкой. А вот у их детей, хотя их и называют «семейкой Предателей Крови» – Печати нет. Но репутация и у них все равно та еще. Вот Чарльз и уехал от Британии подальше, а Уильям – смог найти работу у гоблинов, и тоже большую часть года обретается где-то в жарких странах, куда квалифицированного взломщика проклятий калачом не заманишь, и занимается довольно-таки опасной и не слишком приятной работой.
– Понятно... – вздохнула Гермиона. – Боюсь, что мне пора...
Не давая ей закончить, я протянул руку, и взял из воздуха свою саблю.
– За оружием следует ухаживать, – напомнил я наши договоренности, не желая отпускать девочку слишком быстро. К тому же ветра варпа намекали мне, что никаких проблем у Гермионы из-за моей выходки не будет. Конечно, Луна смогла бы рассказать подробнее... Но Луну я позову позже. Ведь за ней тоже следует поухаживать...
Лаская обнаженную Гермиону прикосновениями оружейной смазки, я чистил никогда не загрязняющийся клинок. Девушка млела под моими руками, наслаждаясь происходящим.
– Эй, а я? – возникли в моем разуме слова кистеня, по своей воле очутившегося у меня на поясе.
– И ты, конечно же, – улыбнулся я, заканчивая с Гермионой, и переходя к обслуживанию Луны. Гермиона же приняла свой второй облик, и прижалась к моей спине, положив голову мне на плечо и наблюдая, как я ухаживаю за ее подругой.
Когда я закончил с процедурой ухода за оружием и отпустил девочек, ко мне в комнату, предварительно постучавшись, зашла Трикси.
– Глава, – произнесла она, опускаясь на колено и прижимая правую руку к сердцу, – я прошу уточнить отношение Дома к конфликту Темного лорда и Дамблдора...
– Встань с колен и устройся поудобнее. Вопрос не так прост, чтобы его быстро изложить. Дамблдор... – вздохнул я. – Светлый. Местами даже добрый. Вот только есть несколько небольших проблем... И то, что его планы моего выживания не предполагают – наименьшая из них.
– А наибольшая? – заинтересовалась Трикси.
– Наибольшая... – я скривился. – Слышала такое название: «Звездный»?
– Что?! – судя по восковой бледности, залившей щеки бесстрашной чародейки, она это название слышала.
– Ага. Вижу – знакомое имя, – я усмехнулся. – И его удар маячит в нашем будущем... Хотя и не так сильно, как тогда, когда ты убила меня в прошлый раз...
Трикси дернулась было, чтобы отрицать, что когда-либо убивала меня. Но потом искра понимания мелькнула в ее глазах.
– Revertere... – начала она, и я продолжил:
– ...tempore*. Ты права. Во владениях той, кто подхватил меня на Той Стороне время – лишь довольно-таки абстрактное понятие. И ход его подчинен хозяйке, как и пространство, и тысячи разных объектов... – я улыбнулся, вспоминая серию мультфильмов, которые мы смотрели все вместе, пережидая очередную эпоху слабости. Хотя, кто знает? Может – в каком-то из бесчисленных миров это – самая что ни на есть документальная историческая хроника?
/*Прим. автора: revertere tempore (лат) – поворот (возврат) времени. Пользовался Гугл-переводчиком, так что если читатели подскажут правильную грамматическую форму – буду благодарен*/
С некоторым трудом я удержался от того, чтобы ткнуть Трикси в лоб двумя пальцами и произнести что-то вроде «...глупая младшая сестричка»... Сдержаться помогло, главным образом, осознание того факта, что в этих словах будет слишком мала доля шутки.
Некоторое время мы сидели друг напротив друга. Я дал Трикси время на осознание сказанного. Но вот она, наконец, пришла в себя.
– Глобально, – прокомментировала она суть проблемы. – А что насчет Темного лорда?
– Тут проблемы калибром поменьше, – отозвался я. – Всего лишь уничтожение Островов* совместным термоядерным ударом кузенов* и русских. Возрождение Инквизиции «в силах тяжких». Новая охота на ведьм по всему миру. В общем... если постараться – шансы выжить есть. Но как-то не хочется проверять: каковы они, эти шансы?
/*Прим. автора: разумеется, имеются в виду Британские Острова.*/
/*Прим. автора: Анрио имеет в виду США*/
– Не хочется, – согласилась Трикси. – И что делать будем?
– В идеале – отойти в сторону, и посмотреть, как две самые большие проблемы решат друг друга. Но увы... Все-таки Дамблдор – намного опытнее и как политик, и как маг. Пока что у него гораздо лучше получается отступить в сторону, и любоваться очередным моим столкновением с недоличем. Поэтому мне и нужна помощь «жестокой и коварной ведьмы, великолепного тактика и стратега».
Трикси кивнула.
– Буду думать...
Глава 65. Каникулы
Каникулы... «Время Пса»... Только присутствие девочек не давало мне скатиться в депрессию воспоминаний об альфе Большого Пса – Сириусе... Сириусе Орионе Блэке Третьем...
Увы, первый месяц они лишь изредка появлялись в моем доме, требуя ласки и ухода, подобающего оружию Дома, Древнейшего и Благороднейшего. Разумеется, без проблем этот месяц не мог обойтись, и не обошелся. Если Ксенофилус Лавгуд, маг в Мерлин знает каком поколении, спокойно воспринимал периодические исчезновения дочери прямо из палатки экспедиции, в поисках морщерогого кизляка бороздящей норвежские фьерды, то вот про родителей Гермионы такого не скажешь. Отдыхающая у родственников во Франции семья Грейнджер старалась контролировать перемещения дочери, так что приходилось идти на различные уловки, чтобы моя Гермиона могла оказаться в нашем доме. После нескольких эпизодов, приводивших к ссорам Гермионы с родителями, мы пришли к оптимальному алгоритму, до сих пор не дававшему сбоев. Гермиона отправлялась «гулять по окрестностям». Я же сплетал полноценную Грезу, и накладывал ее на отрезок реальности, который соответствовал месту прогулки. Так что те, кто хотя бы теоретически мог быть опрошен родителями Гермионы, ответили бы, что «недавно видели» девочку, что она «вот-вот, только что отошла». А заодно, когда родители Гермионы начинали слишком уж активно тревожить ткань Грезы – это означало, что ей пора возвращаться.
Когда Трикси впервые увидела это, она буквально рухнула на пол, и только в ошеломлении покачала головой...
– Если бы Темный лорд мог бы так... Никакая война была бы просто не нужна!
Я пожал плечами. Все-таки, то, что я делаю – лишь небольшой сдвиг в восприятии магглов. Не думаю, что на волшебника, хоть сколько-нибудь умеющего работать с собственным сознанием, этот прием окажет даже то мизерное воздействие, какого я смог добиться. Потратив некоторое время на формулировку, я изложил это Трикси.
– Ты не понимаешь, – всплеснула она руками. – То, что ты делаешь... Это... Это – ступенька. Дотянуться через Канал массовым воздействием... пусть и слабеньким, пусть и на магглов... Я читала о таком, но, признаться, считала байками.
Я потянулся через варп, и извлек из библиотеки леди Аметист шесть книг о похождениях «естественного врага» такого как я – инквизиторов Грегора Эйзенхорна и Гидеона Рейвенора. Книги, тяжело стукнув, легли на журнальный столик. Разумеется, первой этим приемом овладела Гермиона... а потом у нас с Луной просто не было иного выбора, кроме как тоже освоить такой вот способ работы с тканью реальности.
– Инквизитор Рейвенор был, или же будет, способен «надеть» человека и полностью контролировать его движения даже с орбиты. Это гораздо существеннее, чем небольшой сдвиг восприятия группы магглов. А ведь Рейвенор – не «альфа», и даже не «бета» – «высокая дельта, на пиках – до низкой гаммы»...
– Серьезно? – удивилась Трикси. – Понятно, тогда откуда у тебя такой комплекс неполноценности. Конечно, если сравниваешь себя с титанами – немудрено счесть себя – карликом. Но, как я уже сказала, владей Темный лорд такой силой, которую ты считаешь «ничтожной» – война бы просто не понадобилась. Шаг там, сдвиг здесь, чуть-чуть измененное восприятие политика, чуть-чуть дрогнувшая рука работника, чуть-чуть сбитые координаты для аппарации или порт-ключа...
– Греза, – я пожал плечами. – Хотя она и может стать кошмаром, но в основе ее всегда лежит надежда. Тому, кто слишком близко подошел к Гниющему саду и стал объектом его манипуляции – Греза недоступна. Пастырь обреченных дает другие силы... Но вот Грезы, Отражения... – это не для его Чемпионов.
С тех пор я стал заниматься с Трикси. Как ни странно, но слова леди Аметист «третий раз объяснил, сам все понял...» – оказались если не пророческими, то близкими к тому. Объясняя Трикси приемы манипуляции Грезой, способы защиты своего сознания от распада в бесчисленных Отражениях, подчинения себе мелких... даже не «хищников» – «падальщиков варпа» и распространения через них воздействия сначала на ткань Имматериума, а потом – и на более плотные слои реальности, я и сам стал разбираться в этих материях лучше.
Постепенно к этим занятиям стали присоединяться и девочки... а сами занятия из лекций стали превращаться в некое подобие «мозгового штурма», в котором выдвигались, разбирались, и, в большинстве своем – отбрасывались разные идеи. Однако даже отброшенные идеи увеличивали наше понимание мира. И все новые и новые литании во славу Познающего покрывали стены цитадели Дома Тьмы.
Вальпурга, любовавшаяся нашими изысканиями с портрета, подкидывала в, и так неплохо горевший огонек обсуждения, все новые и новые дровишки, и испытывала при этом такое эстетическое удовольствие, что временами я всерьез опасался привлечь внимание если не самого Темного принца, то, по меньшей мере, кого-то из его Высших.
Между тем, выяснилось, что прошлую жизнь я уже помню довольно-таки смутно. Нет, ключевые точки по-прежнему мне известны... И то, если не считать, что на них могли повлиять уже предпринятые мной действия. Но вот мелочи, частности и подробности...
Да и то, что я все-таки помню... Трикси сказала, что Петтигрю, под заклятьем стазиса находится в ее сейфе в Гринготтсе. Вот и гадай теперь: кто сдал Темному лорду Берту Джоркинс, и сдал ли кто-нибудь? Сумел Барти Крауч-младший вырваться из-под заклятья подвластия своего отца, или нет? Готовятся ли власти магического мира к проведению Турнира Трех волшебников, или данная традиция так и останется «каниувшей в Лету»?
Так что, как бы мне не хотелось провести конец лета, не вылезая из дома на Гриммо, но, увы, боюсь, мое присутствие на финале Чемпионата мира по квиддичу становится если и не целиком обязательным, то близко к этому. Ведь только там я могу получить ответы на свои вопросы... или, хотя бы намеки на них.
Поскольку отношения с семейством Уизли несколько охладились, билеты пришлось добывать самому. Впрочем, насколько остыли отношения с Уизли – настолько же улучшились отношения с банком Гринготтс. Разумеется, даже упоминание тех, кто мог бы «затаить и припомнить» – не позволило бы мне получить билеты бесплатно. Но я и не пытался. А вот чтобы купить билеты по приемлемой цене – никого упоминать не пришлось. Гоблины и сами отлично все помнили, и на мой запрос выдали несколько вполне приличных предложений. В том числе – и в памятную по прошлой жизни министерскую ложу.
Поскольку вопрос о глубине и характере изменений, случившихся с потоком событий, был одним из важнейших для меня – я решился повторить прошлый путь. Правда, первые изменения были изначально очевидны. Я не ждал действий Артура Уизли, а сам купил четыре билета.
Сначала я решил занести билет и приглашение Гермионе. В том, что она может проявиться рядом со мной – мы уже неоднократно убедились. Но вот смогу ли я переместиться к ней? Мне стало любопытно, и я потянулся... если, конечно, этот процесс можно так назвать, к своему оружию. Сам процесс... Мне проще процитировать учителей дзен, о которых рассказывала леди Аметист: «не полагайтесь на слова и знаки». Любое описание перемещения через варп на сияющий маяк Гермионы будет лишено всякого смысла, потому что линейная последовательность символов все равно какого языка не приспособлена для того, чтобы передать изменение состояния в нескольких пересекающихся и переплетающихся потоках времени... Но в целом, перемещение было не тяжелее, чем любое другое путешествие в Эмпириях. Тем более, что размышлял я достаточно далеко от враждебных доменов...
Вытормозился я из варпа прямо на заднем дворе дома семейства Грейнджер, куда Гермиона предусмотрительно вышла, чтобы не вызывать вопросов в связи с моим неожиданным появлением. Щелчком пальца я сбросил с плеча алое перо, и взмахом руки избавился от пафосного бело-золотого мундира, снова проявившегося реальности. Лазурные линии сигилла неторопливо гасли на черных ножнах.
Я обнажил Гермиону... и она немедленно кинулась мне на шею. Наши губы соприкоснулись... и на некоторое время я снова выпал из реальности, на зависть любому перемещению в варпе.
– Так-так... – оторвал нас друг от друга смутно знакомый голос. – И что же это тут у нас?
– Не «что», а «кто», – отозвалась Гермиона, не выпуская меня из своих объятий. – Тут у нас Гарри, чернокнижник, колдун и оружейник Хаоса... и мой парень!
Некоторое время ушло на спор отца и дочери. Я хоть и перестал одеваться так, как делал это в прошлой жизни, но все равно моя одежда – скорее гимн функциональности, чем красоте. Так что тот, кто не может слышать песнь Изменчивых ветров – сочтет ее скорее «непривлекательной», если не сказать больше. Особенно – сейчас, когда я не скрываю иллюзией, либо же школьной мантией некоторые особенности... К примеру – углы, под которыми сходятся швы. Невозможные, немыслимые, отрицающие самое понятие эвклидовой геометрии, вызывающие тошноту у того, кто на них смотрит... Впрочем, и вышивка, славящая Архитектора судеб – тоже вряд ли вызывала приязнь у человека.
Разумеется, Гермиона и Луна не только согласились, что подобная одежда мне подходит, но и всячески помогали с ее построением. Так что уж их-то неодобрения я не боялся. Все же прочие могли отправиться в произвольном направлении и заняться там... да чем захотят – тем пусть и занимаются.
Признаться, я думал сделать исключение из «всех» для семей моих девочек... Но Луна сказала, что ее папе мой наряд скорее понравится, а Гермиона... После ее высказывания, я вспомнил события «до Астрономической башни», и осознал, что тот факт, что девочка, обучающаяся в школе-интернате, еще и летние каникулы предпочитает проводить где угодно, только не дома – отнюдь не говорит в пользу семьи этой девочки.
– ...и ты больше не вернешься в эту уродскую школу! – когда мистер Грейнджер закончил свою фразу, она неприятно напомнила мне о Дурслях.
Гермиона собиралась было высказаться в ответ, но я покачал головой. Гермиона быстренько превратилась в саблю, ответив на мой Зов, и спряталась в ножнах, с любопытством из них выглядывая. Мистер Грейнджер явно не был осведомлен о таких особенностях своей дочери, поэтому потерял ее из виду.
Я позволил Изменчивым ветрам перенести меня, и возник за спиной у мистера Грейнджера.
– И как Вы собираетесь это реализовать? Технически?
– Я... – мистер Грейнджер на секунду сбился, осознав, что ничто не мешает мне точно также исчезнуть со двора их дома, и появиться... где-нибудь. – Я заявлю в полицию!
– И что же Вы заявите? Что к Вам дом пришел волшебник, превратил Вашу дочь в саблю и исчез с ней? – я усмехнулся. – Знаете, я, конечно, не хожу на «Предсказания», но в этой ситуации будущее настолько очевидно, что школьных знаний и не требуется: Вас отправят в психушку, а силы полиции будут обыскивать Ваш дом и всю округу в поисках тела Вашей дочери, которую Вы, очевидно, убили в помрачении рассудка!
– ... – видимо, все-таки, способность осмысливать ситуацию еще не была задавлена в мистере Грейнджере жаждой утвердить собственное превосходство. Так что он промолчал, поняв, что описываемый мной вариант будущего весьма и весьма вероятен.
– Второй вариант: Вы просто заявите, что Гермиона ушла из дома и не вернулась. В этом случае сумасшедшим Вас не посчитают. Но и следствие будет идти обычным порядком: трое суток на «ожидание возвращения», потом – примерно неделю на безуспешные поиски, потом – обращение к лицам, имеющим Право Знать... К тому времени я уже проведу ритуал Покровительства, и любые заклятья покажут, что Гермиона – член моей семьи, а не вашей, и вас, как «магглов, ставших свидетелями волшебства» обеспечат наилучшими и весьма качественными услугами министерских работников – обливиаторов.
– Кого? – не понял мистер Грейнджер.
Пояснять взялась Гермиона, приняв человеческий облик, но не высовываясь из-за моего плеча.
– Стирателей памяти, папа. Придет такой, палочкой помашет – и ты, и мама даже не вспомните, что у вас была дочь. А поскольку по заявке главы Дома Блэк, Древнейшего и Благороднейшего, абы кого не пошлют – работать будут качественно, со всем старанием. Почистят и память, включая всех, кто хотя бы теоретически мог меня видеть, и документы... Все это случится не сразу, хорошая работа требует времени... Но через где-то полгода никаких следов существования некой Гермионы Грейнджер в мире магглов – не останется. Ёж, конечно, птица гордая: не пнешь – не полетит, но именно Гарри направляющие и вдохновляющие пинки вполне способен обеспечить.
– И, думаете, правительство такое допустит? – возмутился мистер Грейнджер.
– Правительство? – усмехнулся я. – Еще и порадуется. Вы всерьез думаете, что те, кто реально принимает решения – готовы отказаться от лекарств, способны исцелить практически любое заболевание? От стимуляторов, позволяющих, прошу прощения за мой французский, «порадовать» «подругу» раз семь-восемь за ночь? От прочих способов решить многие проблемы не «как», а в буквальном смысле этого слова – «по волшебству»?
– Чего ты хочешь? – мрачно спросил мистер Грейнджер, осознав перспективы.
– Не так, чтобы много, – я улыбнулся, вытащив из-за спины пискнувшую Гермиону. – Есть третий вариант, который вполне может устроить нас всех. Вы не возражаете против того, чтобы я ухаживал за Гермионой и не вызываете неприязненного (и неприятного) внимание Министерства к себе и своей семье, поскольку не мешаете ей посещать Хогвартс.
– И все? – несколько удивился мистер Грейнджер.
– Что бы еще мне могло понадобиться? – я обнял девушку, прижимая ее к себе. – Ваши деньги, ваш дом, ваша практика? Зачем бы мне все это? Вот – сокровище Дома! И я не намерен терять его.
– «А золото – всего лишь золото», – процитировала Гермиона, не пытаясь, впрочем, выбраться из моих объятий.
– Ну, а бумага – тем более! – усмехнулся я.
В сравнении с отцом, разговор с матерью Гермионы оказался легче для меня... Но вот Гермионе материнское «да делайте, что хотите!» далось как бы не тяжелее, чем попытки отца разорвать наши отношения. Так что пришлось утаскивать девушку в особняк на Гриммо, и там отпаивать... всем, что попалось под руку, или, точнее – тем, что под эту самую руку подсовывал Кричер. Впрочем, надо сказать, дело он свое знал. Так что ни «дрянной бормотухи», ни «высококлассного спиртного, способного заставить своим ценником упасть в обморок какого-нибудь сторонника экономии», нам не досталось. Только качественные напитки, способные успокоить, заставить расслабиться, облегчить адаптацию... Впрочем, качество напитка вполне можно перешибить количеством. Так что утро у нас с Гермионой началось с похмелья. Правда, Гермиона продемонстрировала хитрость, вполне достойную Дома Изумрудного мага. Поскольку у сабли нет головы в частности, и нервной системы, отравленной метаболитами алкоголя, вообще – то и болеть у нее ничего не может. Так что проснулся я в обнимку с холодным оружием. Впрочем, приложив холодный клинок ко лбу, я испытал некоторое облегчение, а потом Кричер доставил противопохмельное зелье, которое вполне успешно справилось со всеми симптомами отравления алкоголем.
– Это что... – произнесла Гермиона, мрачно разглядывая пустой фиал из под антипохмельного, – ...мы с тобой вчера того...
– Нет, – ответил я, обнимая девушку. – До «того» дело не дошло. Хотя и жаль, конечно...
В моих мыслях всплыли обнимашки, поцелуи, и мои руки, расположенные явно ниже того, что еще можно было бы, даже с некоторой натяжкой, назвать «талией». Несмотря на некоторое количество алкогольного тумана, помнил я все это совершенно отчетливо.
– Пошляк! – фыркнула Гермиона. Впрочем, отстраниться, или еще как выразить свое возмущение (вплоть до пощечины, к которой я мысленно готовился), она не удосужилась. – Но ты прав. Жаль. Хотя... – она задумалась. – Это было бы нечестно.
– Нечестно? – удивился я.
– По отношению к Луне. Ты не должен так явно выделять одну из нас! – щеки Гермионы при этом отчетливо пылали... Но при этом весь вид ее выражал стальную волю и непреклонную решимость.
Глава 66. Квиддич и около
Я долго раздумывал над тем, брать ли девочек с собой на финал Чемпионата мира по квиддичу. Однако шансов их переспорить у меня не было изначально. Так что пришлось улаживать дела с их семьями... Не то, чтобы это было трудно. Конечно, мистер Грейнджер поворчал на нас... но, памятуя о прошлом разговоре, решительно протестовать не стал. Видимо, демонстрация того, что дочь он удержать все равно не сможет, оказалась достаточно наглядной.
Следующей точкой моего небольшого путешествия была Тура – родовое поместье Лавгудов, выделенное им в лен еще Генрихом Вторым. Построенное в те времена сооружение было классической «башней колдуна», удобной для обороны, но не для жилья. Впрочем, учитывая, что во времена, когда ее возвели, по стране одна за другой катились волны междоусобиц – подобное было совершенно не удивительно.
Поколение за поколением главы Дома Лавгуд оставались придворными магами британских королей. Туру штурмовали войска Жоффруа Плантагенета, Ричарда Львиное Сердце, Джона Безземельного... А уж сколько ратей разбились об этот непримечательный домишко во времена Войны Роз...
Стены башни были крепки, маги – отважны, поход обходился в несколько телег чистого серебра... Когда же разбитое войско возвращалось обратно, короли раз за разом подтверждали права Лавгудов обращаться к королю без запроса, входить в пиршественный зал без оповещения и ковыряться в носу в присутствии Его Величества.
Закончилась эта славная история после гибели Ричарда Третьего Плантагенета на Бостуортском поле. Орифилус Лавгуд, вместо того, чтобы прибыть ко двору Генриха Седьмого с требованием признать его права придворного мага, объявил, что «не собирается служить ублюдку и негодяю», после чего Тура «отринула врагов» и исчезла из людской истории. Ну а при принятии Статута Секретности и сама башня, и деяния ее хозяев были аккуратно подчищены со страниц писаной истории магглов, а в истории волшебного мира отныне Лавгуды выделялись скорее эксцентрическими выходками, чем военными подвигами.
Впрочем, надо сказать, что некий Орильенус Лавгуд, пилотируя Супермарин Спитфайр, сбил четыре самолета противника прежде, чем был сбит над Ламаншем и пропал без вести. Был ли он убит, или сумел-таки аппарировать из падающего самолета... Как бы то ни было, в Англии он больше не появлялся.
Когда мы с Гермионой вытормозились из варпа, Луна рисовала в садике у стен башни. Луна, вечно висящая над домом Лавгудов, своим бледным ликом освещала лицо художницы. И плевать ей было на то, что над остальным графством Девон был яркий солнечный летний день.
Стараясь не привлекать внимания девочки, мы заглянули ей через плечо, оценивая работу. Не знаю, как Гермионе, а мне прежде всего бросилось в глаза темное ночное небо, подсвеченное откуда-то сверху гнилостным зеленоватым сиянием. Возможно, кто-то и счел бы такое освещение неестественным, но мои память и воображение легко дорисовали сверху, над границей холста, сияющую на полнеба Темную Метку. С переднего плана улетал куда-то в глубину человек в очень характерном одеянии. Палочка, переломленная примерно пополам, падала из его руки на землю. А пронзительно белую маску-череп пересекала от правого виска к левой нижней челюсти трещина в форме наклоненной руны Соулу. Толпа за спиной поверженного мага сливалась в единую черную массу, которую не могли разделить на отдельные фигуры даже смазанные белые пятна масок. Лишь одна из этих фигур выделялась из общей массы, поскольку была подсвечена разгорающейся на конце ее палочки зеленой звездой убийственного проклятья.
