Текст книги "Первый курс (СИ)"

Автор книги: Сергей Юрченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Тень от флага на Астрономической башне убери. Его вчера не поднимали.

– Упс. Вот на таких мелочах и прокалываются. Спасибо, Кай!

– Не за что.

– Что-нибудь еще?

– У левой девочки – воротник желтого цвета. Убирай.

– Хорошо. Еще?

– Пожалуй, все.

– Чтобы я без тебя делал?

– Совсем пропал бы. Или наоборот – стал бы серьезным, ответственным и внимательным к мелочам.

– Вот уж последнее мне совершенно не грозит. К тому же, ты у меня все-таки есть.

– Это точно.

Ближе к концу завтрака появляется и искомый объект. То есть – Панси Паркинсон. К счастью, Миа как раз успела поесть, так что обращаюсь к ней по нашей "внутренней связи"

– Начинаем занятие.

– Что?

– Расслабься и смотри.

– На что?

– Сейчас поймешь.

Вытягиваю боевую нить и очень аккуратно переплетаю ее с нитью восприятия девочки. Теперь она ощущает все, что я вижу и воспринимаю по этой, общей для нас линии.

– Почему стало так темно? – Отлично. Никакой паники, только удивление. Какое сокровище я все-таки нашел!

– Сейчас ты видишь и чувствуешь то же, что и я. – На самом деле, конечно, не совсем то же. Многими ощущениями, в частности – болью еще не восстановившихся глаз, я с ней делиться, разумеется, не собираюсь. Да и еще кое-чем...

– Ой... как... как красиво.

И правда: сияние многих разумов, нити внимания и восприятия, стрелы угрозы и волны симпатии создают потрясающую картину. Вытягиваю нить дальше, в сторону довольно-таки тусклого разума. Продвигаюсь ближе, стараясь не задеть реденькую сенсорную сеть, а потом – несильно постукиваю по внешнему щиту. Сенсорная сеть Панси резко уплотняется. Нити внимания ощупывают пространство в попытке отследить источник беспокойства. Слегка отпускаю контакт, позволяя девочке своими глазами увидеть, как Панси задергалась, не понимая, что с ней происходит. Снова уплотняю контакт.

– Вот это и называется пассивным природным щитом. Он есть у каждого. Другой вопрос, что и плотность щита, и его чувствительность – крайне малы. Она поняла, что что-то произошло, но так и не сумела распознать вторжение, хотя то, что я сделал – самая что ни на есть дилетантская ошибка. Настоящий псайкер никогда природного щита не коснется. Если, разумеется, не сочтет нужным грубо взломать чужое сознание, не заботясь о заметности, и последствиях для того, кого взламывает.

– А как же тогда...

– Смотри. – Снова приближаюсь к сознанию Панси. Ну вот, так и есть: дыра. – Обрати внимание на вон ту темную зону.

– Что это?

– Дыра, пробитая ее собственными эмоциями. Здесь щит поврежден изнутри, и можно проникнуть внутрь. Но мы этого делать не будем.

– Почему?

– Смотри какая плотная сенсорная сеть вокруг дыры. Это значит, что дыра – свежая, и событие, вызвавшее эмоции еще привлекает внимание Панси. А значит, если мы пролезем здесь – любой легилемент, взглянувший на нее – поймет, что она подвергалась атаке.

– А как же тогда...

– Сейчас. Найдем более старую дыру. Оп! А вот и она!

В то время, как внимание Миа отвлечено на другой участок, гораздо более тонкая боевая нить проникает в ту самую прореху в защите, от которой я отвел нас чуть раньше. Конечно, для начинающего псайкера та брешь была... неудобна. Но у меня-то опыта... скажем так: немного больше. Так что, объясняя Миа тонкости считывания поверхностных мыслей через более удобную брешь – я аккуратно сливаю Панси подготовленное "воспоминание". И, уже встраивая свою заготовку, я в очередной раз возблагодарил Меняющего пути, и его страсть к изящным и многофункциональным решениям – сознание и память девочки были взбудоражены событиями вчерашнего вечера: скандалом, срывающимися заклинаниями, попаданием Рона в лазарет, что на их фоне легко могла бы затеряться и более причудливая конструкция. А, учитывая, что первой парой у Слизерина – Чары, предмет не столько сложный, сколько требующий повышенного внимания, к концу пары места склеек, отделяющих наведенное воспоминание от реальных – не найду даже я. Конечно, с более организованным сознанием, например, той же Гермионой, такой номер бы так просто не прошел: появление ложной воспоминания было бы неминуемо замечено. Так что, пришлось бы изрядно исхитряться... Зато теперь появление интересных слухов, которые неизбежно привлекут внимание Лаванды, а следовательно – и Рона, гарантировано.

– Ну вот. Пожалуй, пока хватит. Что у нас сегодня первой парой? – Аккуратно отпускаю контакт, сохраняя лишь легкое касание нитей.

– Гербология.

– Идем?

Директор наносит ответный удар.

Ни директор, ни профессор Снейп так за весь день и не появились. Это радовало, потому что позволяло тренировать Миа прямо на переменах, не особенно опасаясь того, что это кто-то заметит. Разумеется, мишени я подбирал наименее интеллектуальные, а воздействия – самые слабые, но, боюсь, даже в этом случае директор смог бы засечь свежие следы. А вот через часок-другой отследить что-либо будет уже невозможно, разве что изнутри. Так что, с одной стороны, отсутствие директора радовало... А вот с другой... похоже, что не один я готовлю впечатляющую гадость. Вот только интересно, кому готовит свой сюрприз господин директор? Надеюсь, не мне... Да вот только надежда, почему-то, слабая.

Дамблдор появился только к ужину. Разумеется, я сразу предупредил Миа, чтобы она даже не пыталась прикасаться к чьим бы то ни было сознаниям. И, разумеется, девочка, перед которой только что приоткрыли дверь в еще один увлекательный мир... послушалась меня, но весьма своеобразно: она продолжила тренироваться, вытягивая сенсорные и боевые нити, но останавливала их за миг до контакта. Конечно, теоретически, и это могло привести к неприятностям... Но, как я уже успел выяснить, здешние легилементы воспринимают все не так, как привычно мне. В частности, хорошо умея отслеживать вторжение в собственное сознание, и – чуть хуже определяя последствия вторжения в чужое, он практически не видели самих нитей. Так что можно было рассчитывать, что игра, которой забавлялась Миа, останется не замеченной директором... Если, конечно, он не развернет полную скан-сеть. Еще все происходящее мог засечь профессор Снейп. Но уж с ним – как-нибудь договоримся. Так что я смотрел на забавы девочки с изрядной долей благодушия... и, честно говоря – некоторой гордостью. Некоторые маги и псионы годами шли к тому уровню, на котором резвилась сейчас моя ученица. Конечно, тут сложилось сразу несколько факторов, из которых наиболее значительными были хорошие природные способности Миа, ее усердие и жажда нового... но, не последним фактором быстрого роста был и метод обучения, от которого большинство – отшатнулись бы в ужасе. Ведь такого рода контакт требует изрядного доверия... причем даже не столько от ученика, сколько от учителя.

Внезапно со стороны Миа пришла вспышка эмоций. Там были и удивление, и страх, и, почему-то – гордость и удовлетворение. При этом к основным щитам, как заклинанию, так и метке – никто не прикасался, вслух ей никто ничего не говорил... Значит – все-таки коснулась кого-то нитью.

– Миа!

– Гарри!

– Что случилось?

– Профессор Снейп...

– Что он сделал?

– Он поздравил меня... и сказал, чтобы ты не пил из бокала не поговорив с ним.

– Что-нибудь еще?

– Нет.

– Спрячь все нити под щит. Я скажу, когда можно будет еще потренироваться.

– Хорошо.

Теперь выдвигаю новую нить, старательно обходящую директора по широкой дуге. И вот она касается чужой полностью развернутой сканирующей и защитной сети.

– Профессор?

– Поттер?

– Да . – Естественно, обмениваемся мы не столько словами, сколько уникальными идентификаторами, позволяющими уверенно опознать друг друга.

– В бокале столь любимого Вами грейпфрутового сока – зелье.

– И что оно должно делать?

– Отключить Вас минут на пятнадцать. Очнетесь – уже в лазарете, и раньше Уизли оттуда не выберетесь.

– Какой-нибудь побочный эффект?

– Немного повышенное доверие и дружелюбие к тем, кто окажется рядом с Вами.

– То есть: мадам Помфри и Рону?

– Скорее – второму, чем первой.

– Спасибо за поздравление, профессор. И за высокую оценку моей ученицы. Прикроете ее, пока я буду в Больничном крыле?

– Все-таки, решились выпить?

– Да.

– Хорошо. Я позабочусь о девочке.

– Только не слишком явно.

– А заниматься любовью на Трафальгар-сквер не следует...

– Помню-помню. Замучают советами. Тогда не смею далее Вас отвлекать.

Пришедшее от профессора послание больше всего напоминает иронический поклон.

С задумчивым видом прихлебываю из бокала. Хм... Директор, мое мнение о Вас растет как на дрожжах. Ведь не воспользовались стандартными зельями, каких навалом. Нет – зелье индивидуальной подгонки, отлично маскируется именно в моем любимом соке, исключительно точная дозировка...

А вот мысль о дозировке заставляет вновь поднять вопрос о лояльности Минервы МакГонагалл. Просто потому, что доза идеально рассчитана для человека моих кондиций. Для человека. Для оборотня, даже проклятого, да что там – даже для анимага такая доза недостаточна. Значит, есть вероятность, что директор о моей непериодично возрастающей пушистости не знает. А из этого можно сделать несколько, выводов. К сожалению – взаимоисключающих.

Итак, версия первая. Параноидальная. Она состоит в том, что это – продолжающаяся операция прикрытия. Тогда, получается, директор хочет заодно проверить мою реакцию. И если я отключусь на все положенные пятнадцать минут – это вызовет более чем обоснованные подозрения. Пожалуй, оптимальное решение при таком раскладе – симулировать обморок, но минут на пять. В лазарет меня все равно отправят, но сказать – было ли вызвано сокращение времени обморока повышенной сопротивляемостью, свойственной оборотням, или же симуляцией – будет намного сложнее.

Версия вторая. Наш декан представляет внешнюю по отношению к нашему шпилю* с директором силу. Конечно, заявленные интересы получаются очень уж противоречивыми: декан и помогает и мешает профессору получить контроль над его "Золотым мальчиком". В принципе, такое возможно, если одна из ветвей – операция прикрытия. На данном этапе, последовав варианту, придуманному в связи с предыдущей версией, я ничего не получаю, но и ничего не теряю. Кроме, кончено, засвечивания перед директором факта моей высокой сопротивляемости зелью. Но это я как-нибудь переживу.

/*Прим. автора: шпиль – игра (ср. эндшпиль, миттельшпиль). Применяется в значении "дипломатическая или агентурная игра"/

Версия третья: Минерва находится под каким-то вариантом подчинения. Причем, не обязательно – магическим. Возможно – шантаж, или что-то в этом духе. Тогда, получается, что, исполняя букву приказа, она намеренно игнорирует его дух. Это, пожалуй, лучший вариант: любое подчинение можно преодолеть.

Версия четвертая. Произошедшее в кабинете директора – было добросовестной ошибкой со стороны декана. Это плохо. Союзник, допускающий такие ошибки – может стать опаснее врага. Но это и хорошо. Союзники, пусть даже и небезупречные, на дороге не валяются. А ошибки... их вероятность придется учитывать, вот и все.

И, наконец, версия пятая. Минерва запуталась в паутине интриг и утратила представление о допустимом, реагируя только на совершенно запредельные выходки директора. Это – пожалуй, самый худший вариант. В таком случае я не могу рассчитывать ни на союзника, ни на надежный канал поставки дезы. И то, и другое может в любой момент подвести.

К сожалению, на данном этапе игры у меня нет веских оснований предпочесть одну из версий другим. Придется такие основания поискать. Что ж. Я слишком уж задумался. Пора пить.

– Кай, подстрахуешь от доверчивости?

– Можешь спокойно отключаться. Твоя верная паранойя всегда на посту!

– Спасибо.

Залпом допиваю сок, и позволяю сознанию погрузиться в темноту.

Чувство вины.

– Просыпайся! Просыпайся же! Ну, ты и соня! Тебя даже вчерашний шторм не разбудил!

– Кай, что ты несешь? Какой шторм?

– О! Очнулся. А теперь – быстро включайся в работу. А то этот старый ... интриган твою девушку вгонит в такую депрессию, что потом – выводить ее из этого состояния замучаешься.

– Что? На пять минут выпал из жизни...

– Вот-вот.

– Покажешь воспоминание?

– Лови.

Описывать словами то, как воспринимает мир одушевленный меч – бессмысленно и бесполезно. Это далеко от всего, привычного людям... и даже демонам. Только долгие века совместных странствий позволяют мне разобраться в том воспоминании, что сбросила мне Кай.

Носитель допивает бокал с отравленным напитком, и обрывает связи с действительностью, оставив себе только тонкую нить, ведущую к мечу. Его тело начинает медленно заваливаться назад. Бокал выпадает из руки, и разлетается искрящейся стеклянной крошкой по каменному полу. Мутные капли сока пополам с зельем блестят среди этого искрящегося кружева. Скоро они будут сметены и перемешаны спешащими на помощь, и никто уже не сможет разобраться в том, что в них было. Как и ожидалось, первой успевает Девушка. Она удерживает Носителя, не давая ему кувыркнуться через лавку и удариться затылком. Растерянный и испуганный взгляд обегает зал...

Естественно, Интриган тут же оказывается рядом.

– Бедный мальчик. Снейп! Доставьте Гарри в Больничное крыло!

– Хорошо, директор.

– Профессор Дамблдор! Что с Гарри? – Девушка серьезно беспокоится. Это видно невооруженным взглядом, и особенно должно быть заметно столь опытному педагогу, как Интриган.

– Не стоит беспокоится. Мальчик просто переутомился. Наверное, ему тяжело было ходить на занятия в таком состоянии. Гарри лучше было бы отлежаться в лазарете, но сама видишь...

– Но почему он...

– Видимо, он предпочел твое общество компании мадам Помфри.

– Значит, это все из-за меня...

– Почему же? Мальчик просто не рассчитал силы, изображая Стойкого оловянного солдатика.

Ну и гад же ты, Интриган. Одновременно вызываешь жалось, и намекаешь, что Девушка повела себя как Бумажная балерина? Неплохо задумано. Жалость и чувство вины... Они, конечно, не способны убить настоящую любовь... но вот надломить зарождающееся чувство – вполне могут. А потом, по твоему расчету должен сработать приворот. Этого, конечно, не будет... но вот депрессию Девушке ты можешь обеспечить качественную. Так продолжаться не может. Пора будить Носителя и прекращать спектакль. Пять минут повалялся в отключке – и хватит. Избранный он, или погулять вышел?

– Просыпайся! Просыпайся же! Ну, ты и соня! Тебя даже вчерашний шторм не разбудил!

Всплываю из кусочка чужой памяти.

– Спасибо, Кай. Ты была права, растолкав меня.

– Верная паранойя счастлива услужить Господину!

– Регулятор сарказма прикрути на минимум, хорошо?

– Ладно уж. Давай, успокаивай свою девочку.

Полноценно очухиваться мне пока еще рановато. Поэтому ограничиваюсь тем, что вытягиваю нить к ярко светящейся в моем сознании Метке.

– Миа!

– Гарри!

– Миа, успокойся.

– Но Гарри... профессор Дамблдор сказал, что это ты из-за меня отказался лежать в Больничном крыле, и теперь – переутомился. Что это из-за меня ты – в таком состоянии.

– Худшая ложь – это когда врут правдой.

– Как это? – Отлично. Привычное средство сработало. Достаточно разбудить любопытство – и начинающейся депрессии как не бывало.

– Я действительно не остался в Больничном крыле, чтобы побыть с тобой. И это – пожалуй, единственная правда в сказанном.

– А что же ложь?

– Что я переутомился и упал из-за этого.

– То есть?

– Про то, какой коктейль намешал в мой сок директор, чтобы добиться такого результата – он, похоже, очень скромно умолчал.

– Коктейль?

– Помнишь, профессор Снейп предупреждал...

– Ты что, знал, что именно пьешь, и все равно выпил?

– Да.

– Но почему...

– Почему не предупредил тебя? Директор ждал, что ты испугаешься. А если бы ты знала, что я падаю по собственному выбору – ты не смогла бы достоверно это сыграть. Прости, а?

– Знаешь же, что я не могу на тебя злится.

– Пора изучать некромантию.

– Зачем?

– Подниму автора Полога Отчаяния. И буду мучить.

– За что?

– Если бы ты могла на меня злиться – сейчас обругала бы нехорошими словами... Я бы минут десять вымаливал прощение, а потом – мы оба успокоились бы. А так – придется ругать себя самому. И как узнать, когда остановиться?

– Можешь – уже. Считай, что прощение ты вымолил. – Ментальный голос девочки окрашен смехом.

– Спасибо.

– Только вот... зачем все это директору?

– Интрига простенькая, но красивая.

– Расскажи.

– Мы сейчас – в лазарете?

– Да.

– Ставлю золотой галеон против медного кната – на соседней кровати лежит Рон Уизли.

– Ты выиграл. Кнат завтра занесу.

– Оставь себе. Так вот... Я сюда влип, похоже, надолго. Не сомневаюсь – мадам Помфри получила строжайшие указания меня отсюда не выпускать.

– Допустим.

– Чувство вины, которым постарался обеспечить тебя директор, помешало бы прекратить посещения, но и не дало бы нам нормально общаться. А тут – Рон. А на тебе – остатки Полога. Результат пояснять?

– Не надо. Но...

– Как я и говорил – простенько, но со вкусом.

– И что мы будем делать?

– Усиленно тренироваться.

– Как это?

– Директор, в своей бесконечной доброте, подарил нам идеальную мишень. И, наверняка, постарается обеспечить нашему трио максимум уединения.

– Почему – идеальную мишень?

– Мозгов у него ровно столько, сколько надо. С одной стороны – какие-никакие, но мысли есть, следовательно – есть что читать и на что влиять. А с другой – эмоции через край. Щиты – не щиты, а решето. Да и сложных ассоциативных связей, которые обязательно нужно учитывать для незаметного воздействия – кот наплакал. Кстати, что он сейчас делает? А то я его что-то не ощущаю.

– Спит.

– Обломались. Работать со спящим сознанием – это совершенно особое искусство. Так что, пока – просто посиди рядом со мной, хорошо?

Выздоровление.

Теперь, когда я уже не мог целые дни проводить с Миа, купаясь в ее заботе, слепота стала... доставлять неудобства. Проще говоря – было невыносимо скучно. В борьбе со скукой, первым делом я, покопался в памяти Уизли, чтобы выяснить, какого рода диагноз привел мадам Помфри в столь веселое настроение. Все оказалось очень просто. Судя по всему, рыжик попытался произнести заклятье "Энгоргио". Вообще говоря, шансы на то, что ему удадутся чары третьего курса – были где-то около нуля... Но вмешался Господин перемен, и чары сработали, а крик новорожденного дракона – привел к тому, что сорвавшееся заклинание изменило цель, увеличив... Ну скажем так – увеличив то, что особенно мешает некоторым танцорам. И, конечно, хихикала мадам Помфри отнюдь не из-за диагноза. Похоже, с последствиями заклинания она справилась за несколько секунд, и была уже готова объявить, что Рон может вернуться в гостиную, когда ей принесли какую-то записку. Судя по тому, что рыжик остался в лазарете – записка была от кого-то обладающего властью (читай – Дамблдора), с соответствующим предписанием. Быстро же директор среагировал. Даже если допустить, что система оповещения позволила ему узнать о случившемся практически сразу же, как произошел инцедент, а студенты некоторое время посовещались, стоит ли тащить Рона в Больничное крыло, или оставить как есть – все равно у Дамблдора было не более пары минут, чтобы в общих чертах изобрести интригу, и сделать свой ход. А вот то, что мадам Помфри все это просчитала практически мгновенно – наводит на мысли... В книге она была одним из самых незаметных, почти технических персонажей, только вот, похоже, это – сознательная позиция. Так сказать, невмешательство. Хм... это надо будет обдумать.

Следующим развлечением было продолжение подготовки "страшной мсти". К счастью, все мысли, которые я хотел вложить в эту рыжую голову – там уже присутствовали, оставалось их только чуть-чуть усилить. Так, и уверенность в том, что ни в коем случае нельзя верить ни одному слову "этого дешевого выпендрежника, мечтающего только о славе", и желание "искать славы для себя, а не для этого придурка, которому и так слишком благоволит директор" – светились в его сознании на фоне всего остального как мощный прожектор на фоне сороковаттных лампочек. Оставалось только добавить идею о том, что великие дела – обязательно требуют наличия восхищенных свидетелей. А то кто бы запомнил поход греков на Трою (в сущности – весьма заурядное событие для тех времен), если бы рядом не было Гомера? (О том, что Гомер жил, скажем так мягко, несколько позже событий о которых он рассказывал – рыжий даже не подумал, а я – не подсказывал).

Ну и, конечно, главным, что позволяло мне относительно безболезненно пережить этот период, были регулярные визиты Миа. Уж не знаю, что ее вело: чувства ко мне, или любовь к учебе (подозреваю, что гремучая смесь первого и второго, о пропорциях которой предпочитаю не задумываться, впрочем, ревновать к знаниям все равно не собираюсь), но она появлялась в лазарете сразу после окончания занятий, и уходила, только когда ее выгоняли. Впрочем, тут я очень благодарен мадам Помфри. Хоть она и вспоминала о каких-то важных делах, требующих ее неотложного присутствия в своей комнате, примыкающей к Больничному крылу, каждый раз, когда Миа появлялась в лазарете, но на обед, ужин и отбой колдомедик выпроваживала девочку весьма жестко. А то, боюсь, мне не хватило бы твердости, и Миа довела бы себя до истощения.

Так что, наше быстро устоявшееся расписание выглядело так: появляющаяся после окончания уроков Гермиона рассказывала нам с Роном о том, что сегодня было на занятиях. Это было довольно интересно само по себе, а дополнительным бонусом была возможность любоваться волнами отвращения и скуки, исходящими от соседа по палате. Потом появлялась мадам Помфри и, к вящему облегчению рыжика, отправляла девочку на обед. После обеда Миа присаживалась прямо на мою кровать, и довольно долгое время мы молчали, взявшись за руки. При этом отрабатывающая ментальную магию девочка, хоть и искоса, но почти не отрываясь смотрела на Уизли. Рон, из самодовольства не замечавший наше "рукопожатие", считал ее взгляды результатом действия приворотного заклинания.

Каюсь, но я совершил небольшую подлость: на одном из первых уроков выдал девочке задание добыть из головы Рона, как он на самом деле к ней относится. После того как у Миа это получилось, по нашей связи прозвучало ТАКОЕ... Воспитанные двенадцатилетние девочки таких слов и знать-то не должны, не говоря о том, чтобы их употреблять. Когда же я поинтересовался источником столь занимательных знаний, Миа призналась, что точно повторила фразу, сказанную портовым грузчиком в Дувре, откуда они с родителями отплывали во Францию, когда тот уронил себе на ногу ящик с консервами.

Как правило, эти напряженные занятия продолжались до ужина. Пока Миа ужинала, я аккуратно подчищал оставленные ей по неопытности следы (благо, в таком деле помощь оракула – просто неоценима). А когда девочка снова возвращалась – мы просто болтали о чем попало.

Но, несмотря на все это, полдня до появления Миа проходили... тяжеловато. И известие о том, что скоро мне будет можно снимать повязку – я встретил с нескрываемой радостью.

Конечно, столь серьезное событие, как первое снятие повязки не могло происходить днем. Только поздно вечером, перед самым отбоем мадам Помфри разрешила убрать столь надоевшую преграду, но перед сном – вернула ее на место. Так продолжалось несколько дней, причем каждый раз повязку снимали все раньше. И вот – состоялся счастливый момент, и я, после почти двух недель слепоты вновь увидел солнечный свет.

Как ни удивительно, загадочное лечение Рона от некоего так и не названного заболевания завершилось полным успехом к тому же сроку. Так что Больничное крыло мы покинули вместе.

Догонялки.

Несколько дней после восстановления оказались для меня... тяжеловатыми. Пришлось нагонять все, что пропустил за эти две недели. Немного облегчало задачу то, что на первом же дополнительном занятии, проходившем без меня, все присутствующие согласились, что их следует прервать до моего выздоровления. В конце концов, обязательной программы, которую нам необходимо было бы изучить, для дополнительных занятий не существовало. Но и оставшегося было более чем достаточно. Эссе по зельям и заклинаниям. Изучение теоретического материала, накопившегося по астрономии и гербологии... В общем, легко не было. Отдыхать приходилось, в основном, на занятиях по Истории магии (профессор Бинс за эти две недели ничуть не изменился) и ЗоТС: о темных существах низших уровней я мог бы рассказать как бы не больше, чем профессор Квиррел. Тем более что последний отнюдь не напрягался преподавательской деятельностью, занятый, скорее всего, поиском способов добраться до Философского камня.

Когда обучающая лихорадка схлынула, обнаружилась новая напасть: квиддич. Сезон уже был открыт. Правда, вместо запланированного матча Слизерин-Гриффиндор, перенесенного из-за травмы гриффиндорского ловца, состоялся матч Слизерин-Рейвенкло. Зелено-серебряные просто порвали сине-золотых после того, как ловец Рейвенкло не сумел разгадать финт Вронского, исполненный Малфоем, и впечатался в газон, заработав двойной перелом метлы. В сущности, он не пострадал, так что мог бы продолжить игру... но запасной метлы у него не оказалось. После этого победа змей стала только вопросом времени, тем более что Мелинда вполне уверенно справлялась со всеми атаками на охраняемые ей кольца. Так что, хотя тройка охотников и не продемонстрировала чего-то выдающегося, а загонщики оказались вполне заурядны – команда Слизерина показала себя грозным соперником. По крайней мере, так описывал произошедшее Оливер Вуд, и я не видел никаких оснований сомневаться в его оценке.

Так что наш капитан взялся за подготовку к матчу со Слизерином более чем всерьез. Тренировки назначались ежедневно. Каждый вечер мы взлетали на своих метлах и до полного упора тренировались. К сожалению, я довольно быстро понял, что на тренировках мне просто-напросто скучно. Даже помощи Кай не требовалось, чтобы определить, где окажется снитч, а второго ловца, чтобы на практике отработать финты и противодействие им – у команды Гриффиндора не было.

Но, как известно, "все проходит". Закончился и период подготовки. И вот мы стоим в стартовой башне, готовясь вылететь на поле. Миа я особо предупредил, и несколько раз повторил просьбу: не сходить с того места, которое она займет перед игрой до самого конца, что бы не случилось. Мне вовсе не улыбалось, чтобы моя девушка подпалила мантию Снейпа. Ведь тогда профессору пришлось бы либо интенсивно придираться к ней, чтобы сохранить репутацию, либо обнаружить излишнее, и до сих пор не свойственное ему благодушие. Оба варианта меня не устраивали.

– Волнуешься? – Капитан стремится подбодрить команду. Надо его порадовать.

– Угу.

– Вот и я волновался перед своим первым матчем.

– И как?

– Не помню. Бладжер отрубил меня на второй минуте. – Да уж. Подбадривальшик из тебя, капитан, тот еще.

Взлетаем и кружимся над полем, пока Ли представляет команду зрителям. Я впервые вижу поле в, так сказать, развернутом состоянии. Во время тренировок никто не удосуживался активировать защиту трибун. Теперь же она сияет во всем великолепии. Хотя... вот один участок возле трибун преподавателей – немного потемнел. Ясно. Квирелл, а точнее – его хозяин, потихоньку подтачивают заклинание. Видимо, оно защищает не только зрителей от шальных бладжеров, но и игроков от колдовства с трибун. Квирелл собирается эту защиту снять, чтобы сбросить меня с метлы. Что ж. Сняв заклинание, он и сам останется без защиты. И это можно будет использовать. А пока – очень забавно наблюдать, как Дамблдор и МакГонагалл старательно "не замечают" действия одного из преподавателей. Интересно, а если он метнет зеленый луч "Авада Кедавра" в одного из учеников – начальство соизволит это заметить, или сделает вид, что все идет так, как и надо?

Мадам Хуч подала сигнал к началу игры, подбросив квоффл. Троица Джонсон-Спиннет-Белл кинулась в атаку. Безрезультатно: Мелинда стоит как скала на пути к кольцам. Впрочем, ответный выпад зеленых – точно так же гаснет на Вуде. Похоже, игра предстоит тяжелая и малорезультативная: вратари на высоте. На третьей атаке нашей команды происходит ожидаемое: защитное заклинание гаснет, и моя метла тут же пытается выйти из-под контроля. Интересно, кто-нибудь осмелится высказать предположение, что подобное просто не могло произойти без вмешательства извне? Или решат, что "воспитывавшийся у магглов новичок не справился с управлением", несмотря на то, что ни на одной тренировке подобного не происходило?

Канал Метки будто взрывается. Драко и Дафна реагируют почти синхронно:

– Мой лорд, Вам нужна помощь?

– Гарри, что с тобой? – Миа практически не отстает. Отвечаю всем троим.

– Справлюсь. – И тут же перехожу на другой канал.

– Кай, отследи для меня бладжер.

На картинку, видимую обычным взглядом накладываются дрожащие алые нити – возможные траектории бладжеров. Представляю себе, как, кувыркаясь, смещаюсь к одной из них. Нить отклоняется ко мне. Похоже, окажусь достаточно близко, чтобы бладжер навелся на меня. Слышу свист черного шара... и в тот же момент – метла снова у меня под контролем. Похоже, Квирелл решил, что удара бладжером будет достаточно, а остатки заклинания могут и заметить. Чтож. Придется профессора немного разочаровать. Куырок, и вот уже я несусь прямо к трибунам преподавателей. Бладжер со свистом, едва не касаясь прутьев метлы – летит за мной. Свистящая в ушах скорость, свистящая за спиной опасность, враг прямо перед тобой – что еще нужно для счастья? Разве что уверенность в том, что когда все закончится – найдется та, кто порадуется, что я выбрался из очередной передряги.

Квирелл, осознавший, что именно происходит – пытается наложить новое заклинание. Но уже непоправимо поздно. Я слишком близко. Нырок вниз, легчайшее телекинетическое касание бладжера, которого не отследил бы и Гидеон Рейвенор*, и бладжер продолжает движение по прямой... точно в лоб Квирелла.

/*Прим. автора. Гидеон Рейвенор – ученик Грегора Эйзенхорна, инквизитор. В результате теракта, устроенного сектой хаосопоклонников, был искалечен, лишился зрения, зато обрел невиданные пси-способности*/

Профессор падает. Интересно: Том Реддл уже торчит из его затылка, или появится только после дозы единорожьей крови? И если уже торчит – то как директор и компания собираются объяснить сей медицинский казус мадам Помфри?

Еще раз кувыркаюсь у самой земли, и взмываю вверх. Кружение над полем позволяет успокоится. Снитча пока не видно и даже не ожидается. Драко начинает смещаться к кольцам Гриффиндора, заинтересованно за чем-то наблюдая. Либо Дафна наводит его на снитч, либо это – финт.

– Кай?

– Не-а. Снитча там нет и в ближайшее время не предвидится.

Раскланиваюсь с младшим Малфоем, показывая, что я оценил его маневр, и замечаю на его лице разочарование. Похоже, он серьезно рассчитывал, что я куплюсь.