Текст книги "Его позывной - "Антей""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Пожалуй, более сумбурной и непоследовательной пилотируемой программы, как «Восход», история и советской, и мировой космонавтики не знала. На словах декларировались исследовательские, научные, технические цели будущих полетов, а на деле все они были нацелены, прежде всего, на побитие различных космических рекордов и удержание пошатнувшегося приоритета СССР в космосе. По утверждению конструкторов и инженеров, космические корабли «Восход» были еще совершенно «сырые», конструктивно и технологически недоработанные. Более того, даже по внутреннему бортовому оборудованию они отличались друг от друга очень сильно. В период осуществления программы «Восход» в 1964–1966 годах непрерывно менялись задачи полетов. Поскольку менялись задачи полетов, менялись и экипажи. Поэтому ни о каком порядке и плановости в формировании экипажей и речи быть не могло. Это вносило в подготовку космонавтов постоянные элементы нервного напряжения, создавало атмосферу неуверенности в завтрашнем дне и ненужности собственной работы.

Практически одновременно с развертыванием программы «Восход», шли и работы над проектированием и изготовлением космического корабля «Союз». И в конструкторском бюро, и на предприятиях выполнение сразу двух программ подготовки к пилотируемым полетам постоянно приводило к нестыковкам, накладкам, срывам сроков изготовления и снижению качества работ. Две пилотируемые программы очень сильно мешали друг другу.

Но все эти проблемы скрывались за лживыми картинами, которые рисовала официальная советская пропаганда. В те годы блеф советского политического руководства в вопросах освоения космоса просто не знал границ. Так, уже после полета «Восходов» почти в течение двадцати лет утверждалось, что «Восход» – это совершенно новый корабль, а не переделанный для полета нескольких космонавтов «Восток». Логика была простой: если Америка после завершения полетов одноместных капсул «Меркурий» разработала и запустила новый двухместный корабль «Джемини», – мы просто не имеем права признавать, что наши успехи базируются всего лишь на модернизированном «старом» корабле «Восток». У советской космонавтики тоже должен быть новый корабль!

Поэтому всю мировую общественность два десятка лет просто успешно водили за нос. Уже демонстрировали на всех международных выставках слетавший в космос «Восток», уже показали всему миру, как выглядит и устроен космический корабль «Союз», а внешний вид и устройство многоместного космического корабля «Восход» по-прежнему были тайной за семью печатями!

Возьмем для примера энциклопедию «Космонавтика», изданную в 1970 году под редакцией академика В.П.Глушко в издательстве «Советская энциклопедия». На страницах 82–84 этой книги дается достаточно полное описание космического корабля «Восток», приводятся его габаритные и массовые характеристики, имеется фотография космического корабля, состыкованного с последней ступенью ракеты-носителя. На страницах 425–429 подробно расписано общее устройство космического корабля «Союз». Приведены рисунки космического корабля с указанием его составных частей и отсеков, указаны некоторые технические данные.

А теперь попробуем найти в этой же энциклопедии информацию о космическом корабле «Восход». Открываем страницу 86 и читаем: «Восход» – наименование серии советских многоместных космических кораблей, предназначенных для полетов по околоземной орбите». И все… Далее идет только описание полетов космонавтов на кораблях «Восход» и «Восход–2» с фотографией парящего в космическом пространстве Алексея Леонова. Но даже схематического изображения космического корабля «Восход» на страницах книги нет!

Правда, иногда кое-какие данные о внешнем виде «Восхода» в открытую печать все-таки прорывались. Так, в книге П.Асташенкова «Главный конструктор» приведен весьма примечательный диалог С.П. Королева и К.П. Феоктистова, в котором едва ли не впервые в открытой публикации говорится о том, что у «Восхода» была шарообразная кабина:

«Возникали трудности и неудачи. Во время одного испытания из-за отказа в системе приземления корабль не совсем «мягко» ударился о Землю.

После этой неудачи Сергей Павлович спросил Константина Феоктистова:

– Не боишься лететь? Шар-то стукнулся».

Говоря о достоинствах «Восхода», П. Асташенков далее пишет:

«Этот корабль, развивая все лучшее, что было в «Востоках», во многих отношениях шел дальше них. Космонавты в нем впервые могли совершать полет без скафандров. Не было и системы катапультирования – корабль должен был приземляться мягко. Появились новые приборы, телевизионное и радиотехническое оборудование».

Вышеприведенная цитата – это ярчайший пример, как недостатки, возникшие в результате переделки одноместного «Востока» в многоместный «Восход», можно выдать за достоинства!

А появление на борту «Восхода» неких «новых радио– и телевизионных приборов» прокомментировал журналист Леонид Владимиров (Л.В. Финкельштейн) в книге «Советский космический блеф»:

«Фраза особенно бесподобна в смысле техники вранья. Замечательна она тем, что, строго говоря, соответствует действительности. На борту «Восхода» и в самом деле «появились» такие радиоприборы, каких не было на «Востоках». К этому надо только сделать всего две оговорки: во-первых, новые приборы были миниатюрными, специально приобретенными за границей, чтобы довести вес радиооборудования до абсолютного минимума; во-вторых, они «появились» вместо всех приборов «Востока» и вместо запаса жизнеобеспечения. На «Востоке» космонавт имел запас всего необходимого для комфортабельной жизни в течение десяти суток; на «Восходе» запас (на троих) был трехсуточным, а полный рацион питания был вложен только на одни сутки».

Не прибавила надежности «Восходу» и модернизация парашютной системы. Леонид Владимиров в уже цитировавшейся выше книге пишет:

«С целью уменьшения веса парашютов их изготовили из более тонкой синтетической ткани – капрона. Воздухопроницаемость этой ткани очень небольшая, и приземление получалось терпимым – зато резко усилился тормозной «динамический удар» при раскрытии парашютов. Появилась даже опасность, что парашюты могут оторваться при таком резком раскрытии, и пришлось усиливать систему крепления их к «шарику». Затраченный на это лишний вес Королев и Воскресенский компенсировали тем, что люк «шарика» теперь не нужно было «отстреливать» в воздухе, и это дало возможность избавиться от множества взрывных болтов».

Конечно, космонавты были в курсе всех описанных выше «доработок», понимали, что предстоящие полеты будут очень опасны. Но не один из них не дрогнул. Все хотели лететь, конкуренция между кандидатами в экипаж многоместного корабля была не шуточная. И среди руководителей советской космической программы не утихали споры о том, кого посылать в космос на «Восходах».

Генерал Каманин, например, очень долго, практически до самого дня старта 12 октября 1964 года противился включению инженера из королевского ОКБ-1 Константина Петровича Феоктистова в состав экипажа первого многоместного корабля. Медицинское обследование зафиксировало у Феоктистова близорукость. У него была обнаружена язва. Но с другой стороны никто не знал корабль «Восход» лучше, чем Феоктистов – он был его Главным конструктором.

Но этот конфликт по линии «Каманин – Феоктистов» был лишь отголоском более серьезных конфликтов и противоречий. Военные летчики летали на «Востоках» потому, что никто не знал, как поведет себя в космосе человеческий организм. Поэтому на первом этапе космических исследований нужны были хорошо подготовленные испытатели космической техники. Испытания «Востоков» прошли успешно. А поскольку «Восход» по существу был модернизированным «Востоком», сразу же появились желающие посадить в него не очередных военных летчиков – испытателей, а гражданских специалистов. «Крестовый поход» против военных летчиков возглавили конструкторы космической техники и медики. В результате этой битвы ведомственных интересов и личных амбиций и родился комбинированный состав экипажа для полета на первом трехместном космическом корабле серии «Восход»: командир корабля – военный летчик, пассажиры – ученый-конструктор и врач.

И, начиная с 1964 года, процесс, как говорится, пошел. Теперь у различных министерств и ведомств, у сложившихся около космической отрасли бюрократических и управленческих структур много сил уходит на проталкивание в космонавты своих представителей, «своих людей». Советской космонавтике, особенно на этапе ее становления, была остро необходима координирующая и руководящая организация, созданная по типу американской НАСА – с единым и компетентным руководством, с внятно сформулированной и утвержденной на государственном уровне программой космических исследований и, наконец, с единым отрядом космонавтов, в котором были бы и военные летчики, и медики, и специалисты по созданию и эксплуатации космической техники. Но такая организация не была создана. Поэтому конструкторские бюро и фирмы, заводы и ведомства начали заниматься не только собственно проектированием, изготовлением и запуском космических аппаратов, но и твердо вступили на путь бюрократических аппаратных интриг, стали вставлять палки в колёса друг другу и перетягивать на себя «одеяло» бюджетных заказов и финансирования. Даже в самом отряде космонавтов начались интриги. Некоторые космонавты готовы были отпихнуть и отпихивали с дороги в космос менее проворных своих товарищей, чтобы самим сесть в кабины готовящихся стартовать на орбиту космических кораблей.

«Битва» военных, конструкторов и медиков за то, чтобы послать в космос на первом многоместном корабле представителей собственного ведомства была очень жестокой. Именно поэтому, несмотря на то, что Георгий Шонин числился в списке кандидатов первого экипажа будущего многоместного корабля, в число космонавтов, которые реально начали готовиться по программе космического полета трехместного «Восхода», он не попал. И даже для полета на «Восходе–2», из которого планировался выход космонавта в открытый космос, Шонина в лидирующую группу включили далеко не сразу: подготовку начали экипажи в составе Павел Беляев – Алексей Леонов и Виктор Горбатко – Евгений Хрунов. Только в конце лета 1964 года к этим двум экипажам решено было добавить третий экипаж Дмитрий Заикин – Георгий Шонин, но он рассматривался лишь в качестве резервного и реальный полет в космос на «Восходе–2» ему «не грозил». Это стало совершенно ясно уже в начале 1965 года, когда заболел и был отстранен от подготовки к полету Виктор Горбатко. Вместо него в состав дублирующего экипажа формально ввели Дмитрия Заикина, но его решили в космос не посылать в любом случае – из-за недостаточной личной подготовки к предстоящему сложному полету. Фактически космонавт Евгений Хрунов дублировал в том полете и Павла Беляева, и Алексея Леонова.

Если добавить к этим межведомственным и личным интригам, еще и технические проблемы, которые постоянно возникали на стадии подготовки «Восходов» к запуску, то вряд ли сложившуюся в те годы систему подготовки к космическим полетам можно назвать продуманной.

Кстати, это хорошо понимали и сами космонавты. В статье А.Глушко «Неизвестные страницы известного эксперимента» (журнал «Новости космонавтики», № 5, 2000) приводится, к примеру, фрагмент разговора генерала Каманина и космонавта Хрунова:

«Каманин: «Женя, скажи мне, можно лететь на этом корабле или нет? Я всех тонкостей не знаю, но мне нужно принимать решение».

Хрунов: «В данной ситуации этот полет – чистых кровей авантюра, но я все равно полечу, если вы меня назначите».

К счастью, несмотря на все опасения и возникавшие сложности, полеты космических кораблей «Восход» 12-13 октября 1964 года и «Восход-2» 18-19 марта 1965 года прошли в целом успешно. На первом многоместном корабле суточный космический полет совершили военный летчик Владимир Комаров, конструктор Константин Феоктистов и врач Борис Егоров. Второй космический корабль пилотировали Павел Беляев и Алексей Леонов. Именно из кабины «Восхода-2» космонавт Леонов впервые шагнул на свидание с космической бездной и 12 минут выполнял различные исследовательские операции в открытом космическом пространстве.

Почти сразу же после завершения полета «Восхода-2» встал вопрос о продолжении программы полетов космических кораблей этой серии. Прошел всего месяц после триумфального выхода Алексея Леонова из корабля в открытый космос, но генерал Николай Петрович Каманин уже обсудил с Сергеем Павловичем Королевым состав экипажей для новых стартов «Восхода» в 1965 году. Для двух длительных космических полетов предполагалось готовить три экипажа в следующем составе: Борис Волынов и Георгий Катыс, Георгий Береговой и Лев Демин, Владимир Шаталов и Юрий Артюхин. Из этой группы кандидатов на очередной полет только один – Борис Волынов – пришел в отряд космонавтов вместе с Георгием Шониным в 1960 году. Все остальные кандидаты были из наборов 1963–1964 годов. Тем не менее, они теперь получали шанс слетать в космос раньше, чем некоторые «старейшины» космического отряда – Шонин, Хрунов, Горбатко и другие.

Правда, в том же 1965 году планировались еще два полета в космос с выходом космонавта из космического корабля. Но один из этих полетов должен был стать «женским»: лететь должен был экипаж в составе Валентины Пономаревой и Ирины Соловьевой. В качестве их дублеров рассматривались Дмитрий Заикин и Евгений Хрунов. Виктор Горбатко и Георгий Шонин попали только в третий, резервный экипаж с мизерными шансами на космический полет. Для второго полета основными кандидатами были Заикин и Хрунов, а Горбатко и Шонин снова числились в дублерах и могли рассчитывать подняться в космос только в том случае, если один из космонавтов основного экипажа заболеет. 14 апреля 1965 года именно эти составы экипажей были согласованы генералом Н.П. Каманиным с Главным конструктором С.П. Королевым. Георгию Шонину снова не повезло.

Весной 1965 года конкуренция за участие в будущих космических полетах обострилась настолько, что в нее оказались втянуты даже уже летавшие космонавты. В дневнике генерала Каманина в апреле 1965 года есть такая запись:

«Говорил с Гагариным и Николаевым о кандидатах для очередных космических полетов. Нам необходимо одновременно начинать подготовку экипажей для четырех «Восходов» (два длительных полета и два полета с выходом из корабля). Все летавшие космонавты во главе с Гагариным высказались против женского экипажа и против Берегового и Шаталова. …Чувствуется, что они решили упорно защищать интересы своих однокашников (Волынов, Хрунов, Заикин, Шонин), еще не побывавших в космосе».

Приведенная выше цитата, кстати, свидетельствует не только о предполетных интригах среди космонавтов, но и о той уникальной атмосфере товарищества и взаимной поддержки, которая царила в первом «гагаринском» космическом отряде.

Споры спорами, но, начиная с 3 мая 1965 года и по январь 1966 года, Георгий Шонин активно готовился к полету в качестве командира экипажа корабля «Восход». В полете один из космонавтов должен был выйти из корабля и испытать маленький космический буксир для перемещения человека в открытом космосе.

На тренажерной и учебной базе в ЦПК ВВС космонавты готовились очень серьезно и основательно. Но детализированной по различным направлениям исследований и экспериментов программы полета по-прежнему не было. Полеты «Восходов» были далеко не первоочередными в плане работ на 1965 год и военного ведомства, и гражданских космических «фирм». Поэтому в начале сентября 1965 года Каманин дал задание Георгию Шонину и Евгению Хрунову подготовить свои предложения по программе полета с выходом космонавта из корабля. «Инициатива снизу» должна была подтолкнуть руководителей космической программы к более активным действиям.

В сентябре 1965 года у медиков снова возникли сомнения относительно здоровья Георгия Шонина. Генерал Каманин сделал следующую запись в своем дневнике:

«17 сентября.

Беседовал с полковником Хлебниковым о состоянии здоровья Шонина. Шонин один из способнейших космонавтов, учится он на «отлично», один раз его включали в подготовку к полету, но до назначения дублером он не дошел: у врачей были сомнения в переносимости им перегрузок. Я уже несколько раз замечал, что Шонин очень сильно потеет при занятиях спортом. Несколько дней назад я играл с ним в теннис. Играет он прилично, но его красная майка очень скоро стала совершенно черной от пота. Я попросил Хлебникова дать мне характеристику состояния здоровья Шонина. «Потеет, рыхловат, были неполадки с сердечной деятельностью при перегрузках», – общими словами пытался отделаться Хлебников. Дал ему неделю, чтобы он внимательно разобрался с состоянием здоровья Шонина и доложил мне.

22 сентября.

С Гагариным, Комаровым и Хлебниковым мы еще раз обсудили кандидатуры космонавтов-мужчин на полет с выходом в космическое пространство. К этому полету готовятся четверо: Хрунов, Шонин, Горбатко и Заикин. К Хрунову нет никаких замечаний, он был дублером у Леонова и может отлично выполнить полет. Шонин хорошо подготовленный космонавт, отлично учится в академии, по его поведению тоже нет никаких замечаний. Но пару лет назад при тренировке на центрифуге у него были зафиксированы неблагоприятные симптомы в работе сердца; кроме того, замечено, что Шонин даже при небольших физических нагрузках очень обильно потеет. По докладам врачей, в наземной обстановке этот недостаток Шонина практически не сказывается на его работоспособности, но на мой вопрос: «Как будет чувствовать себя Шонин, если ему придется в мокром от пота белье быть в скафандре более двух недель?» – врачи не смогли твердо заявить, что работоспособность и самочувствие Шонина будут хорошими. Поручил Хлебникову вместе с Шониным изучить этот вопрос и подготовить предложения по профилактике нежелательных последствий интенсивного потовыделения».

«Проблема усиленного потовыделения космонавта Шонина» изучалась в различных медицинских инстанциях в течение нескольких месяцев. В конце концов, медики пришли к выводу, что ничего страшного нет, и космонавт Шонин может вполне принять участие в космическом полете продолжительностью до 20 суток.

В первоначальных общих планах руководителей советской космической программы на 1966 год предполагалось выполнение шести космических полетов: трех – на кораблях «Восход» и еще трех – на кораблях «Союз». «Союзы» по-прежнему еще не были готовы к летным испытаниям. Поэтому начать 1966 год предполагалось со стартов космических кораблей «Восход». Под наименованием «Восход–3» в космос должен был стартовать корабль с заводским номером 3КВ № 6.

Но уже 24 ноября 1965 года Сергей Павлович Королев пришел к выводу, что эксперимент по искусственной тяжести не готов к осуществлению и в ближайшие год-два еще готов не будет. Кроме того, задерживалась и подготовка программы военно-прикладных экспериментов на околоземной орбите. Поэтому Королев предложил выполнить полет длительностью не 15, а 20 суток с двумя космонавтами на борту «Восхода-3». Но выяснилось, что система жизнеобеспечения «Восхода» была рассчитана только на полет в течение 12-15 суток. Чтобы провести ее усовершенствование, полет космического корабля был перенесен с ноября 1965 года январь 1966 года.

В связи с отменой готовившихся военно-научных экспериментов и новой программой космического полета встал вопрос о заменах в составе экипажей. Руководители ВВС и Центра подготовки космонавтов считали, что как военным, так и гражданским инженерам и ученым физически будет трудно выполнить 20-суточный полет и их надо заменить. В качестве замены гражданскому ученому Георгию Катысу рассматривались Евгений Хрунов и Виктор Горбатко – слушатели из первого отряда советских космонавтов, дублировавшие Павла Беляева и Алексея Леонова во время полета космического корабля «Восход-2». После отмены полетов кораблей «Восход» с выходами в открытый космос они временно оставались не у дел. Генерал Н.П.Каманин по-прежнему рассматривал Бориса Волынова в качестве наиболее вероятного командира для предстоящей космической миссии. 30 ноября он предложил ему самому выбрать в экипаж одного из подготовленных космонавтов – Евгения Хрунова, Виктора Горбатко и Дмитрия Заикина. Волынов остановил свой выбор на Горбатко. Каманин сразу же утвердил его выбор: было очень важно, чтобы экипаж, которому предстояло вместе проработать на орбите 20 суток в тесной кабине «Восхода-3», был подобран оптимально и с точки зрения готовности к полету, и сточки зрения психологии межличностных отношений. Гражданского ученого Георгия Катыса перевели в трерий, резервный экипаж, командовать которым должен был Георгий Шонин. А в составе второго, дублирующего экипажа для полета на «Восходе-3» Каманин принял решение готовить Георгия Берегового и Владимира Шаталова. Практически же у Шонина при таком раскладе не было шансов полететь на «Восходе-3»: уж очень сильны были «конкуренты» из основного и дублирующих экипажей. Тем не менее, Шонин очень серьезно отнесся к подготовке к полету и с первых дней начал готовиться в полную силу.

В ходе полета «Восхода-3» предполагалось побить рекорд длительности пребывания космонавтов в космическом пространстве, который на корабле «Джемини–7» в декабре 1965 года установили американские космонавты Френк Борман и Джеймс Ловелл и который теперь равнялся 14 суткам. Советские космонавты на борту корабля «Восход–3» должны были летать вокруг Земли 15 – 20 суток.

Из книги «Мировая пилотируемая космонавтика»:

«18 декабря «Джемини-7» поставил рекорд продолжительности полета – 14 суток. А в Институте медико-биологических проблем (ИМБП) на 14-е сутки испытания системы жизнеобеспечения (для космического корабля «Восход», который должен был летать с двумя космонавтами в течение 15-20 суток – С.Ч.) досрочно прекратились. В этот же день состоялось заседание Военно-промышленной комиссии (ВПК), на котором Л.В.Смирнов провел очередное «избиение» смежников ОКБ-1 (конструкторское бюро, которым руководил С. П. Королев – С.Ч.) за срывы графиков поставок комплектующих. Досталось Н.А.Пилюгину, М.С.Рязанскому, Г.И.Северину, Г.И.Воронину и многим другим главным конструкторам. После «разноса» ясности с готовностью «Восходов» не прибавилось, но ВПК обязала Королева запустить два «Восхода» и два «Союза» до XXIII съезда КПСС, запланированного на март 1966 г.»

Исходя из поставленной задачи, в конце января – начале февраля 1966 года руководство Центра подготовки космонавтов сформировало экипажи для длительного космического полета на корабле «Восход–3». Сначала состав экипажей выглядел таким образом:

– основной экипаж: командир корабля Борис Волынов и второй пилот Виктор Горбатко;

– дублирующий экипаж: командир корабля Георгий Береговой и второй пилот Владимир Шаталов.

Но очень скоро Виктора Горбатко в составе основного экипажа заменил Георгий Шонин. 14 января 1966 года, в день смерти С.П.Королева, генерал Каманин решил, что Горбатко слабоват для длительного полета, поскольку ранее у него были проблемы с сердцем, и решил заменить его Георгием Шониным (спорное решение – у Шонина в свое время тоже были проблемы с сердцем).

Первым Георгию Шонину о предстоящем космическом полете сообщил Юрий Гагарин. Два десятилетия спустя Георгий Шонин в воспоминаниях о Юрии Гагарине напишет:

«Юрия волновала судьба каждого из нас, и мы чувствовали эту заботу друга и командира (после полета Гагарина назначили командиром отряда космонавтов). Помню, однажды он спросил меня:

– Что делаешь сегодня вечером? Зашел бы, давненько не говорили с тобой по душам. Приходи, вспомним Север!

Я согласился и часам к девяти вечера пришел к Юрию.

– Поскучай минутку на этом диване, пока уложу спать этих сорок, – извинился он. На руках Юрий держал дочерей, и они громко чмокали его в обе щеки на сон грядущий. – Я пригласил тебя по серьезному делу. Намечается сложный полет. Кандидатура командира есть. А вот напарником к нему я хочу предложить тебя. Знаю, парни вы оба строптивые, и в этом полете вам будет нелегко. Но я хорошо знаю тебя и верю в твою выдержку. Не торопись, подумай. Через несколько дней мы вернемся к этому разговору, – так объяснил он мне цель своего приглашения.

«Строптивым парнем», которому предстояло стать командиром в совместном полете с Георгием Шониным, оказался Борис Волынов.

Опасения Юрия Гагарина оказались излишними. «Строптивые парни» Волынов и Шонин очень быстро сработались в одном экипаже. Эта их сработанность особенно рельефно проявилась во время тренировки на выживание экипажа после посадки корабля в нерасчетном районе. Такая тренировка состоялась зимой 1966 года. Волынов и Шонин были «высажены» с макетом кабины «Восхода» в достаточно суровых зимних условиях. В распоряжении экипажа был только сам спускаемый аппарат «Восхода–3», его парашют и НАЗ – неприкосновенный аварийный запас, который состоял из нескольких банок консервов и фляги с водой, ножа-мачете, карманного фонарика, рыболовных крючков, сигнальных ракет и пистолета с патронами. Во время таких тренировок космонавты должны показать свое умение выжить в любых условиях, оборудовать убежище на случай непогоды или длительного ожидания спасателей, суметь развести костер и добыть пропитание. Экипаж Волынова и Шонина прекрасно справился с поставленными перед ними задачами. Оба космонавта так хотели лететь в космос в наступившем 1966 году, что быстро научились понимать друг друга буквально с полуслова.

Начальник Центра подготовки космонавтов Н.Ф. Кузнецов в своей книге «Годы испытаний» вспоминал:

«В один из лютых зимних дней, утопая по пояс в снегу, мы с Ю.А.Гагариным направились проверить, как проходит подобная тренировка. Используя парашют возвращаемого аппарата и другие подручные средства, космонавты поставили палатку и развели костер. Продукты, заложенные в НАЗ, подходили к концу, а долгожданного «вертолета» все нет и нет. Как назло, в поле зрения не попадался ни один зверек, которого можно было бы подстрелить. Побеседовав с экипажем, мы отошли в сторону.

– А что, если пустить зайца, подстрелят или нет? – хитровато улыбаясь, сказал Юрий Алексеевич.

– А где его взять? – недоуменно спросил я.

Посоветовались и решили попросить из прикухонного хозяйства одного кролика. Трясущегося всем телом пушистого беднягу принесли и выпустили метрах в двадцати от палатки. Зоркие космонавты сразу же увидели кролика. Как сухие ветки, один за другим затрещали пистолетные выстрелы. Кролик перепугался, прибавил ходу и, ныряя в глубоком снегу, через несколько секунд выскочил из зоны огня».

После завершения тренировки генерал Кузнецов вызвал к себе Волынова и Шонина и устроил настоящий разнос:

– Стыдно, товарищи офицеры! Стрелять совершенно разучились! С десяти шагов в зайца попасть не смогли!

Борис Волынов виновато потупился, а Георгий Шонин лукаво улыбнулся и развел руками:

– Николай Федорович, а где вы зимой в лесу видели серого зайца? Мы с Борисом сразу поняли, что это кролик. И наверняка взятый из нашего подсобного хозяйства. Застрелишь его, а потом неприятностей не оберешься. Еще и порчу казенного имущества припишут!

Кузнецов сначала опешил от такого ответа, а потом расхохотался и махнул рукой: идите, мол, герои.

Итак, 1966 год должен был, наконец, стать звездным для Георгия Шонина – он впервые рассматривался как реальный кандидат на ближайший космический полет. Полет планировался на апрель – май 1966 года, и если бы он состоялся, Борису Волынову предстояло стать двенадцатым, а Георгию Шонину – тринадцатым советскими космонавтами.

14 января 1966 года умер Сергей Павлович Королев. Ушел из жизни человек, который был настоящим «мотором» советской космической программы. К сожалению, полноценно его заменить не смог никто. Буквально через месяц – другой это уже стало очевидным для всех. Главным конструктором после смерти С.П.Королева был назначен Василий Павлович Мишин.

Зимой 1966 года, когда подготовка «Восхода–3» вступила уже в завершающую фазу, неожиданно начали всплывать разные технические проблемы и нерешенные вопросы, которые могли в перспективе серьезно осложнить всю космическую экспедицию. Так, например, выяснилось, что среди оборудования кабины корабля отсутствует устройство для замера расхода воды. Предполагалось, что в полете каждый из космонавтов будет потреблять около двух литров воды в сутки. Ее расход предлагалось измерять глотками. Но ведь космонавты в полете должны были употреблять воду не только для питья, но и для смачивания обезвоженной пищи. Измерить расход воды глотками в этом случае было совершенно невозможно.

Кроме того, у основного и дублирующего экипажей возникли предложения по внесению изменений в некоторые бортовые системы космического корабля. В частности, Борис Волынов просил сделать выключатель для вентилятора кабины. Георгий Береговой предлагал более рационально разместить аппаратуру для военных экспериментов по наблюдению за запуском с Земли баллистических ракет. Георгий Шонин хотел сделать дополнения к аварийному запасу. Для решения всех этих вопросов требовалось и дополнительное время, и дополнительная работа.

Некоторые сомнения возникли и у конструкторов космического корабля: смогут ли бортовые системы «Восхода» обеспечить нормальный полет космонавтов в течение 15-20 суток? Сомневались и медики – будут ли космонавты в состоянии перенести полет такой большой длительности? Чтобы рассеять сомнения, было принято решение до длительного полета космонавтов осуществить аналогичный по длительности полет собак. Этот полет состоялся с 22 февраля по 16 марта. На спутнике «Космос-110» – космическом корабле типа «Восход», заводской номер 3КВ № 5 – в полет отправились собаки Уголек и Ветерок. В целом, полет прошел успешно.

28 февраля 1966 года экипажи Волынов – Шонин и Береговой – Шаталов сдали экзамены по готовности к предстоящему полету на «Восходе–3». Экзамены принимала большая комиссия в составе представителей Центра подготовки космонавтов, Военно-воздушных сил, Института медико-биологических проблем и представителей различных конструкторских бюро. Экзамены были сданы успешно. Всем космонавтам была поставлена оценка «отлично».

Георгий Шонин вспоминал:

«Мы с Борисом, который до этого продублировал Николаева, Быковского, Комарова и получил репутацию «вечного дублера», не были новичками в работе и прекрасно понимали, где главное, а где второстепенное, и буквально вымеряли шагами каждый виток на карте, до секунд отработали все элементы полетного задания, готовясь к старту в космос».