Текст книги "Его позывной - "Антей""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Тем не менее, по настоянию генерала Каманина к 28 декабря 1961 года космонавты все-таки полностью завершили цикл тренировок для полета на «Востоке–3». А с началом 1962 года они продолжили подготовку уже в режиме поддержания тренированности. К этому времени лидирующая «шестерка» превратилась в «семерку»: к полету на космических кораблях были готовы семь космонавтов – В.Ф.Быковский, Б.В.Волынов, В.М.Комаров, Г.Г.Нелюбов, А.Г.Николаев, П.Р.Попович и Г.С.Шонин.

Отмена полета корабля «Восток–3» не слишком огорчила семерку космонавтов. Ведь теперь вместо одиночного полета намечалось осуществить в первой половине 1962 года групповой космический полет сразу двух кораблей серии «Восток».

По решению командования Центра подготовки космонавтов еще в октябре и ноябре 1961 года были проведены контрольные тренировки космонавтов на тренажере космического корабля «Восток». Предстояло из четырнадцати человек по результатам тренировок выбрать кандидатов для непосредственной подготовки к групповому полету на космических кораблях «Восток», который намечался на 1962 год.

«До этих тренировок у космонавтов основной группы были лишь ознакомительные тренировки в феврале – марте 1961 года, – пишет Василий Лесников в книге «Рядом с космонавтами». – Тогда космонавты А. Николаев, П. Попович, Г. Нелюбов и В. Быковский прошли подготовку к двум полетам – Гагарина и Титова. Однако, в случае плохих результатов в этом отборочном цикле они могли быть отстранены от дальнейшей подготовки. Забронированных мест для будущего полета не было. Шанс был представлен всем.

По утвержденной программе каждый космонавт должен был выполнить три тренировки.

В первой тренировке, теоретически изучив программу трехсуточного полета, каждому кандидату, одетому в скафандр предстояло в полноразмерном макете корабля выполнить все предполагаемые операции по действиям в трехсуточном полете. Время тренировки 1 час 42 минуты. Как и в предыдущих полетах от космонавтов не требовалось активных действий по управлению космическим кораблем. Все системы работали в автоматическом режиме. Космонавт лишь контролировал работу систем и приборов, постоянно докладывая о своих наблюдениях и самочувствии на Землю. Вручную предусматривалось лишь пробное включение системы ориентации корабля. И лишь в аварийной ситуации космонавт мог взять управление кораблем на себя.

Во второй тренировке космонавтам предстояло выполнить те же операции, но уже без скафандра. Время тренировки 1 час 35 минут. Обстановка в этом случае конечно же была более благоприятной. Получен некоторый опыт после первой тренировки, да и работа предстояла без скафандров. Каждый мог сделать для себя нужные выводы, продумать возможные варианты устранения ранее сделанных ошибок.

Конечно же, работать и во время второй тренировки было трудно, так как снова были туго натянуты привязные ремни, не давая возможности свободно двигаться и принять удобную для работы позу. Такое положение было следствием требования о том, что в целях безопасности на орбите космонавт должен был работать только в скафандре и был крепко прижат к катапультируемому креслу. Боялись, что выскользнув в невесомости из кресла, космонавт не сможет вернуться в него перед посадкой.

Третья тренировка. И снова скафандр. Каждому предстояло продемонстрировать на практике свои знания и навыки в ручном управлении ориентацией космического корабля в аварийном режиме перед посадкой.

Категории ошибок: 1 – приводит к аварии, 2 – грубая ошибка, 3 – незначительная ошибка. Ошибки подсчитывались во время первой, второй и третьей тренировки. В конце вычислялось общее количество ошибок за три тренировки».

Георгий Шонин по этой категории ошибок получил по итогам трех тренировок следующие баллы: первая тренировка – 5, 10, 1, вторая – 1, 5, 1, третья – 4, 2, 0. Общий итог сделанных ошибок – 29.

Увы, это был весьма посредственный результат.

Учитывая все вышеизложенное, тщательно обсудив результаты тренировок космонавтов, степень их серьезности и умение ориентироваться в сложной неожиданной обстановке, инструкторы рекомендовали четверых космонавтов для подготовки к групповому космическому полету: А.Г. Николаев, П.Р. Попович, В.Ф. Быковский, В.М. Комаров. Запасным был рекомендован Б.В. Волынов. Для этих космонавтов началась программа непосредственной подготовки к полету, который намечался на 1962 год.

Но уже вскоре по общим прикидкам руководства ЦПК ВВС на будущее, для предстоящего группового полета Георгий Шонин стал рассматриваться сначала в качестве резервного, а затем – в качестве дублирующего пилота. В конце ноября 1961 года планы на участие космонавтов в групповом полете в будущем году выглядели примерно так:

Космический корабль «Восток-3»: основной пилот – Николаев А.Г., дублирующий пилот – Нелюбов Г.Г., резервный пилот – Быковский В.Ф.

Космический корабль «Восток-4»: основной пилот – Попович П.Р., дублирующий пилот – Шонин Г.С., резервный пилот – Комаров В.М.

Запасным пилотом одновременно для «Востока-3» и «Востока-4» был назначен Волынов Б.В.

Но, подчеркнем, это были только общие прикидки и не более того. Кто из этой «семерки» космонавтов займет кресла в космических кораблях, а кто останется в дублерах и в резерве должна была решить только Государственная комиссия за несколько дней до дня старта. А пока все семеро готовились с одинаковым усердием и по полной программе.

«Сообщение о том, что следующий полет будет групповым, – вспоминал позднее Георгий Шонин, – мы встретили с воодушевлением. Для подготовки к нему назначили основные и дублирующие экипажи: на «Восток-3» – командиром А. Николаева, дублером – Б. Волынова; на «Восток-4» – командиром П. Поповича, дублером – меня».

В середине февраля 1962 года определилась и возможная дата старта космических кораблей «Восток-3» и «Восток-4». Генерал Каманин в своем дневнике сделал следующую запись:

«17 февраля.

Позвонил Королев и сообщил, что Устинов объявил с сегодняшнего дня месячную готовность к полету двух космических кораблей. Я дал соответствующие указания Яздовскому и Карпову. К полету готовятся семь человек: Николаев, Попович, Шонин, Волынов, Нелюбов, Быковский и Комаров. Из этой семерки необходимо выбрать двоих. На будущей неделе такой выбор нужно будет сделать. Наиболее вероятные кандидаты – Николаев и Попович».

Это уже становилось нехорошей традицией – пожелание высшего руководства страны о дате нового космического полета. Первый прецедент был еще в октябре 1957 года, сразу после запуска первого искусственного спутника Земли, когда советский лидер Никита Сергеевич Хрущев дал распоряжение Сергею Павловичу Королеву в месячный срок, к сороковой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, запустить новый спутник. Королев тогда блестяще справился с заданием: 3 ноября 1957 года в космос на борту второго советского искусственного спутника Земли отправилась собака Лайка. С тех пор вмешательство верхушки СССР в планирование предстоящих космических полетов стало практически постоянным. Особенно ярко это вмешательство проявлялось накануне очередных праздников – 1 мая, 7 ноября, дня рождения Владимира Ильича Ленина.

20 февраля 1962 года из состава «семерки» генерал Каманин отобрал четверых наиболее подготовленных космонавтов: Андрияна Николаева, Павла Поповича, Григория Нелюбова и Валерия Быковского. Владимир Комаров, Борис Волынов и Георгий Шонин продолжали тренировки, но теперь рассматривались только в качестве резервных пилотов.

Групповой полет космических кораблей «Восток–3» и «Восток–4» предварительно был намечен на 10–12 марта 1962 года. Однако выдержать заданные сверху сроки по разным причинам не удалось. Сначала были задержки с подготовкой к старту космических объектов: загруженные заказами заводы просто не успевали вовремя подготовить ни космические корабли, ни ракеты-носители. А потом главной причиной сдвига сроков полета на более позднее время стала очередная катастрофа ракеты – носителя 1 июня 1962 года во время запуска беспилотного космического аппарата. На ракетах такого же типа должны были запускаться в космос и «Востоки». Поэтому полет двух пилотируемых кораблей снова был отложен – теперь уже на середину – конец лета 1962 года.

Семеро космонавтов продолжали интенсивные тренировки. Снова были проверки в сурдокамере, термокамере, на центрифуге, снова было кропотливое изучение устройства космических кораблей. И если кто-то думает, что этот тяжелый труд как-то компенсировался выплачиваемыми ежемесячно членам отряда космонавтов сверхвысокими денежными окладами, то он жестоко ошибается. В книге Н. П. Каманина «Скрытый космос» приводятся такие данные по денежному содержанию летавших и не летавших советских космонавтов:

А) Летавшие космонавты:

Майор Гагарин Ю.А.: оклад – 450 руб., выслуга лет – 54 руб., звание – 90 руб., класс – 45 руб., всего – 639 руб.

Майор Титов Г.С.: оклад – 400 руб., выслуга лет – 49 руб., звание – 90 руб., класс – 40 руб., всего – 579 руб.

Б) Нелетавшие космонавты:

Майор Комаров В.М.: оклад – 350 руб., выслуга лет – 88 руб., звание – 90 руб., класс – 0 руб., всего – 528 руб.

Капитан Быковский В.Ф.: оклад – 350 руб., выслуга лет – 63 руб., звание – 70 руб., класс – 0 руб., всего – 483 руб.

Капитан Шонин Г.С.: оклад – 350 руб., выслуга лет – 63 руб., звание – 70 руб., класс – 0 руб., всего – 483 руб.

Капитан Волынов Б.В.: оклад – 350 руб., выслуга лет – 63 руб., звание – 70 руб., класс – 0 руб., всего – 483 руб.

Конечно, на такие деньги в начале шестидесятых годов прошлого века вполне можно было прожить и прокормить семью. Тем более что и уровень цен в те годы был очень низким. Так, в 1962 году 10 яиц стоили 90 копеек, литр молока – 16 копеек, бутылка пива – 37 копеек, батон хлеба – 22 копейки, килограмм мяса – 2 рубля 20 копеек. Приличный костюм можно было купить за 100-120 рублей, автомобиль «Москвич» – за 3650 рублей, «Волгу» – за 4 500 рублей.

Средняя заработная плата научного сотрудника тогда составляла 110-120 рублей, заведующего кафедрой – 200-250 рублей. То есть космонавт Шонин получал в месяц примерно раза в два больше, чем завкафедрой какого-нибудь ВУЗа. Но заведующие кафедрами не рисковали едва ли не ежедневно своим здоровьем и даже жизнью…

Конечно, по сравнению с заработной платой простого советского инженера, который в лучшем случае имел в месяц 100–120 рублей зарплаты, доходы космонавтов кажутся очень высокими. Но они не намного превышали ежемесячные выплаты офицерам Вооруженных Сил СССР. И не было никаких «трех тысяч в месяц каждому космонавту и специальных премий», упорные слухи о которых ходили по стране в те годы.

Любопытно и вот что: первый космонавт мира, Герой Советского Союза Юрий Гагарин получал всего на 156 рублей больше, чем никому еще не известный капитан Георгий Шонин, который только готовился к своему первому космическому рейсу…

Как уже отмечалось выше, первое полугодие 1962 года стало для Георгия Шонина временем интенсивной подготовки к предстоящему космическому полету. Готовились очень серьезно: даже когда большинство летавших и не летавших космонавтов были отправлены в отпуск, Шонин продолжал тренироваться. В дневнике генерал-лейтенанта Каманина есть такая запись:

«23 июня.

В связи с отпусками космонавтов (Гагарин с 14 июня – в Гурзуфе; Титов до 6 июля будет отдыхать при части, а потом поедет в Саки; все остальные отдыхают в Сочи в санатории имени 17-го партсъезда) в ЦПК сейчас проходят тренировку только Комаров, Шонин, Волынов и пятерка женщин (женский отряд космонавтов, отобранный в 1962 году: Жанна Еркина, Татьяна Кузнецова, Валентина Пономарева, Ирина Соловьева и Валентина Терешкова – С.Ч.)».

Человек – не машина, которой не требуется отдых, и такая интенсивная подготовка к полету не могла «пройти даром» для здоровья. В конце июня космонавты «семерки» уже завершили основную часть подготовки. Но ракеты – носители для космических кораблей «Восток» еще не были окончательно готовы к запуску. И вместо того, чтобы дать пилотам космических кораблей хотя бы несколько дней для отдыха перед предстоящим стартом, руководство ЦПК ВВС перевело их в так называемый «режим поддержания тренированности». Этот режим, в частности, предусматривал дополнительные тренировки космонавтов на центрифуге…

Результат не замедлил сказаться. В июне 1962 года по состоянию здоровья от подготовки к полету был отстранен Григорий Нелюбов. Поэтому к концу июня 1962 года Георгий Шонин уже снова рассматривался как дублер космонавта Павла Поповича, который должен был стартовать в космос на «Востоке-4». По складывающейся в отряде космонавтов традиции – дублер идет основным пилотом в следующий полет – это означало, что Георгий Шонин вполне мог в ближайшие год-два стать пятым или шестым советским космонавтом. Но случилось непредвиденное…

В последних числах июня 1962 года после интенсивных занятий на центрифуге при повышенной перегрузке медики обнаружили у Георгия Шонина сбои в кардиограмме. 4 июля 1962 года его тоже, как и ранее Григория Нелюбова, отстранили от подготовки к предстоящему групповому полету космических кораблей. Дублером Павла Поповича стал Владимир Комаров. Готовившаяся к групповому полету «семерка» превратилась в «пятерку».

Медицина всерьез взялась за Георгия Шонина. Его, наверное, в итоге отчислили бы из космического отряда, но к счастью медицинское «дело» кандидата в космонавты, в конце концов, попало на рассмотрение главного терапевта Советской Армии генерал-лейтенанта Молчанова. Он внимательно выслушал рассказ Георгия Шонина о том, когда и после чего проявились сбои в его кардиограмме, полистал папку с результатами медицинского обследования, лично послушал сердце молодого пилота. А потом повернулся к сопровождавшим Георгия на осмотр медикам из ЦПК ВВС и сказал:

– Перестаньте мучить парня! Он просто перетренировался. Лучше отправьте его на месяц куда-нибудь отдохнуть.

Вроде бы непосредственная угроза отчисления из отряда космонавтов для Георгия Шонина миновала. Но в состав «семерки» его так и не вернули. Более того, несмотря на «оправдательный вердикт» генерал-лейтенанта Молчанова, в конце июля 1962 года в руководстве Центра подготовки космонавтов опять начал муссироваться вопрос об отчислении «больного» Шонина из отряда космонавтов. На защиту Георгия Шонина стал кандидат на ближайший космический полет и парторг отряда Павел Попович. Он обратился в вышестоящую партийную организацию с заявлением, в котором в связи со своей большой загруженностью по подготовке космического полета на корабле «Восток–4» просил разрешения передать свои партийные обязанности Георгию Шонину.

«Так вышло, что даже «комиссарские» дела, в связи с занятостью по подготовке к своему первому полету в космос, – вспоминал позднее Павел Попович, – я передал Георгию, который затем на протяжении пяти лет возглавлял партийную организацию отряда».

Решение Павла Поповича оказалось точным и верным: новоизбранного партийного секретаря отчислять из отряда космонавтов никто уже не решился.

…Все-таки сколько маленьких случайностей определяет человеческую жизнь! Выше уже писалось о том, что вместо Георгия Шонина дублером Павла Поповича стал Владимир Комаров. В будущем он, скорее всего, стал бы командиром космического корабля «Восток–6». Но было решено, что место в этом корабле займет женщина–космонавт. В итоге на «Востоке–6» в июне 1963 года в космос отправилась Валентина Терешкова. А Комаров стал рассматриваться в качестве одного из главных претендентов на следующий полет – на многоместном космическом корабле «Восход». Полет состоялся в октябре 1964 года. Сутки на орбите работал экипаж в составе пилота Владимира Комарова, научного сотрудника Константина Феоктистова и врача Бориса Егорова. Потом Владимир Комаров переключился на подготовку к полету на космическом корабле серии «Союз». В первый полет решили послать опытного космонавта, который уже побывал в космосе. И этим космонавтом стал Владимир Комаров. Полет «Союза–1» в апреле 1967 года закончился катастрофой – космонавт погиб при посадке космического корабля на Землю.

Если бы в июле 1962 года Георгия Шонина не подвело здоровье, и он не был бы отстранен от подготовки к групповому космическому полету, то вполне возможно, что в апреле 1967 года он мог оказаться на месте Владимира Комарова…

Так, может быть, тогда, в июне 1962 года, судьба еще раз показала свою благосклонность к Георгию Шонину, временно приостановив его путь по космической стезе?

Когда Андриян Николаев и Павел Попович стартовали в космос на «Востоке-3» и «Востоке-4», Георгий Шонин обеспечивал связь с ними на одном из пунктов связи.

«Мы знали, с кем держим связь, – вспоминал после завершения космического полета Андриян Николаев. – На пунктах управления находились наши товарищи, летчики-космонавты. Знакомые голоса прибавляли бодрости, росла уверенность в выполнении задания. Мы знали, что товарищи, имея данные о полете, всегда смогут оказать нам помощь».

«Восход», который не взлетел

1963 год начался для Георгия Шонина не слишком радужно. Да, медики оставили его в покое. И вопрос об отчислении Георгия из отряда космонавтов больше не ставился. Но он уже полгода не готовился ни по одной из космических программ. В дневнике генерала Каманина есть такая запись:

«22 января 1963 года.

В этом году в Центре будут работать четыре группы космонавтов.

Первую группу, космическую, образуют космонавты-женщины: Соловьева, Пономарева, Терешкова и Еркина. Главная задача группы: подготовить и осуществить групповой женский полет на двух кораблях «Восток» продолжительностью до трех суток.

Во вторую группу, космическую, входят космонавты-мужчины: Комаров, Быковский, Волынов. Главная задача группы: подготовить и осуществить на «Востоках» 2-3 одиночных длительных полета (на 5 и более суток) во второй половине 1963 года.

Третья и четвертая группы, академические, в одну входят Гагарин, Николаев, Титов, Попович, а в другую – все остальные не летавшие космонавты: Нелюбов, Шонин, Хрунов, Заикин, Горбатко, Филатьев и другие».

Очевидно, что Шонин уже не рассматривается в качестве кандидата на полеты 1963 года. Но числится в составе академической группы – это расширенная теоретическая подготовка и дополнительные тренировки на тренажерах. И ожидание, ожидание, ожидание…

Эта подготовка без конкретизации космической программы и ожидание неизвестно чего сказались на моральном состоянии членов четвертой академической группы самым негативным образом. В апреле 1963 года три кандидата в космонавты – Иван Аникеев, Валентин Филатьев и Григорий Нелюбов, однокашник Георгия Шонина по летному училищу, – слегка «расслабились» в одном из кафе и были задержаны военным патрулем. В результате за нарушение режима подготовки космонавтов все трое были отчислены из отряда ЦПК ВВС и отправлены служить в обычные летные части.

В середине 1963 года – уже после триумфальных полетов Валерия Быковского на «Востоке–5» (рекордный полет, продолжительностью пять суток) и Валентины Терешковой на «Востоке–6» (первый полет в космос женщины) – Сергей Павлович Королев стал задумывать серьезную модификацию космических кораблей «Восток» для будущих полетов. Предполагалось повысить надежность космического корабля, установив дополнительный тормозной двигатель, оснастить спускаемый аппарат системой мягкой посадки, модернизировать пульт управления и кресло космонавта.

Для подготовки к космическим полетам в будущем 1964 году 17 сентября 1963 года была сформирована группа космонавтов в составе: Павел Беляев, Борис Волынов, Виктор Горбатко, Дмитрий Заикин, Владимир Комаров, Алексей Леонов, Евгений Хрунов и Георгий Шонин. Планы на 1964 год были большие: выполнить одиночный полет космонавта продолжительностью восемь суток, а потом – очередной групповой полет двух космических кораблей, которые должны были летать до десяти суток и проводить военно-прикладные эксперименты. Теперь Георгий Шонин мог быть доволен: почти через пятнадцать месяцев после отстранения от подготовки к космическим полетам он снова приступил к работе по конкретной космической программе. Кроме того, 19 сентября 1963 года ему было присвоено очередное воинское звание – майор.

Но очень скоро выяснился совершенно неприглядный для советской космонавтики факт: было общее пожелание совершить в 1964 году три космических полета и в очередной раз «утереть нос Америке», но не было самой программы полета – то есть того перечня исследований и экспериментов, которые должны быть выполнены во время полетов космических кораблей «Восток–7», «Восток–8» и «Восток–9». В дневнике генерала Каманина появляется запись:

«19 ноября 1963 года.

Три дня назад я беседовал с группой космонавтов, которых мы уже начали готовить к следующему полету (Беляев, Комаров, Шонин, Хрунов, Заикин, Горбатко, Волынов, Леонов). Эту группу мы сформировали 17 сентября 1963 года, за прошедшие два месяца входящие в нее космонавты больше обычного летали на самолетах и усиленно занимались физической подготовкой. Сейчас у нас еще нет конкретной программы предстоящего полета, но и не имея ее, мы обязаны начать подготовку космонавтов, иначе у нас не будет времени хорошо их подготовить.

Мы будем готовиться к наиболее трудному варианту – групповому полету на двух кораблях продолжительностью 8-10 суток. Полетное задание будет сложным: на кораблях много нового оборудования и имеются более широкие возможности для управления кораблем. Ни Академия наук, ни промышленность не проявляют инициативы в определении задач очередного полета космонавтов. Придется нам взять это на себя. Завтра начинаю «бой» за уточнение обстановки, выяснение намерений и возможностей сторон, за составление конкретных планов и программ предстоящих полетов».

Но усилий генерала Каманина оказалось явно недостаточно, чтобы «снизу» сформировать программу космических полетов на 1964 год. Наступил январь 1964 года, а ясности по-прежнему не было никакой. Никите Сергеевичу Хрущеву и политической верхушке страны космические полеты нужны были только для демонстрации преимуществ социалистического строя над капиталистическим. Конечно, длительные полеты на десять суток могли бы дать некоторый политический эффект, но совсем не того размаха, на который рассчитывали руководители СССР. Вот если бы инженеры, конструкторы и военные пообещали ЦК КПСС облет Луны или высадку космонавта на лунную поверхность… Но технически Советский Союз к реализации такой космической программы был не готов ни тогда, в 1964 году, ни даже к концу десятилетия.

Может быть, из-за этого легкого охлаждения руководства страны к космосу в начале 1964 года стала ощущаться нехватка финансирования космических программ. Были серьезные просчеты и по организации работ в конструкторских бюро и на заводах – изготовителях. Военные и научные изделия по установленным срокам проектирования и изготовления в буквальном смысле «налезали» друг на друга. Даже для самого Королева зимой 1964 года подготовка к полету очередных трех «Востоков» была далеко не первоочередной задачей.

В результате всех этих организационных «нестыковок» стало падать качество выпускаемой продукции, появились нарушения в выполнении технологических процессов, росла аварийность.

Тем не менее, по настоянию генерала Каманина 23 января 1964 года Главком ВВС Вершинин собрал Военный Совет. Военный Совет принял решение с 25 января 1964 года начать подготовку шести командиров для очередных космических кораблей «Восток» – Бориса Волынова, Павла Беляева, Владимира Комарова, Алексея Леонова, Евгения Хрунова и… 43-летнего Героя Советского Союза, летчика-испытателя Георгия Берегового, который был буквально несколькими минутами раньше зачислен в отряд космонавтов. Георгий Шонин был снова выведен из группы космонавтов, которая непосредственно готовилась к космическим полетам.

Правда, Военный Совет тут же принял и второе решение: с 1 февраля 1964 года начать подготовку четырех экипажей для орбитальных полетов на многоместных космических кораблях «Союз»:

– первый экипаж: Андриян Николаев, Георгий Шонин, Лев Демин, Эдуард Кугно;

– второй экипаж – Валерий Быковский, Дмитрий Заикин, Юрий Артюхин, Владислав Гуляев;

– третий экипаж – Павел Попович, Виктор Горбатко, Валентина Пономарева, Петр Колодин;

– четвертый экипаж – Герман Титов, Владимир Шаталов, Ирина Соловьева, Виталий Жолобов.

Казалось бы, у Георгия Шонина снова не было повода для огорчения. Да, он был выведен из числа космонавтов, которые готовились по программе «Восток». Но зато Георгий попал в группу пилотов, которым предстояло тренироваться для полетов на перспективном космическом корабле «Союз». И не просто попал, а оказался в самом первом экипаже, то есть среди главных претендентов на предстоящий полет! Но одна маленькая деталь: в начале 1964 года никаких «Союзов» в готовом виде не было и в помине. Эти корабли существовали пока еще только на бумаге. В «металле» им было суждено появиться только через два с половиной года – осенью 1966 года…

В начале 1964 года Сергею Павловичу Королеву пришла в голову идея, которая очень многим проектантам в его конструкторском бюро показалась сначала совершенно фантастической: переделать космический корабль «Восток» таким образом, чтобы в нем могли совершить полет на орбиту два или даже три космонавта одновременно. Кроме того, Королев всерьез доказывал, что из такого модернизированного «Востока» можно будет осуществить и еще один шаг в освоении космоса – выход космонавта в скафандре из корабля, летящего по околоземной орбите.

Новая космическая программа получила название «Восход». В рамках ее предполагалось подготовить два варианта космического корабля: первый (заводское обозначение 3КВ) – для полетов двух или трех космонавтов, второй (заводское обозначение 3КД, рабочее название «Выход») – для обеспечения выхода человека из корабля в космос.

Много позже космонавт Владимир Шаталов напишет в своей книге «Трудные дороги космоса»:

«Если испытания одноместных кораблей и у нас и в США преследовали примерно одну и ту же цель – проверку возможностей человека совершать длительные космические путешествия, то при испытаниях многоместных кораблей уже наметилось существенное расхождение наших программ. Мы на «Восходе» отрабатывали некоторые системы нового орбитального корабля и будущей орбитальной станции. Американцы же на «Джемини» отрабатывали технику и методику космического полета к Луне».

Выводы космонавта Шаталова, мягко говоря, не совсем соответствуют истине. Дело в том, что технологии космического полета, которые отрабатывали во время стартов многоместных космических кораблей «Восход» и «Джемини» годятся одновременно и для использования их при создании орбитальных станций, и для отработки полетов на Луну. Выход человека в космос, стыковка на орбите, длительное пребывание в невесомости – это как раз те вопросы, которые необходимо изучить и отработать как перед полетами к Луне, так и перед созданием орбитальных околоземных станций. Четкого разделения – здесь «лунные» эксперименты, а вот это – «орбитальные» – нет и не может быть.

Основное различие между космическими программами «Восход» и «Джемини» состояло в том, что корабли для выполнения этих программ начали разрабатываться совершенно при разных «стартовых» условиях: «Восход» – это глубокая модификация существовавшего и хорошо себя зарекомендовавшего в космических полетах корабля «Восток», а «Джемини» – это совершенно новый, оригинальный космический корабль. Если «Восход» начал разрабатываться только в начале 1964 года и в том же году совершил свой первый полет, то идея корабля «Джемини» возникла еще в декабре 1961 года, а его активная разработка началась в 1962 году. И нужно отдать должное техническому гению Сергея Павловича Королева и его соратников, которые меньше, чем за год модернизировали «Восток» таким образом, что всего за два полета космических кораблей «Восход» в 1964 и 1965 годах были решены многие из тех задач, которые США смогли решить только в ходе десяти пилотируемых полетов космических кораблей серии «Джемини».

Идея С. П. Королева переделать одноместный «Восток» в многоместный «Восход» нашла понимание и поддержку у Н. С. Хрущева. В начале шестидесятых годов социально-экономическое положение СССР стало ухудшаться, и советскому руководству остро требовались новые политические эффекты для поддержания своего веса как внутри страны, так и во всем мире. Американцы готовят в 1965 году полет двухместного космического корабля «Джемини»? Что же, мы не имеем права отставать, мы должны обогнать США! Поэтому мы отправим в космос не двух, а сразу трех человек, и не в 1965, а в 1964 году! США собираются осуществить выход своего космонавта из кабины корабля в открытое космическое пространство? Наш космонавт сделает это раньше американцев, мы должны сохранять свое лидерство в космической гонке!

В этой погоне за очередным успехом в космосе политические руководители СССР не задумывались о том, какой ценой будет достигнут этот успех. Речь шла не только о дополнительных финансовых расходах, которые ложились тяжелым бременем на народное хозяйство страны. Для советских космонавтов предстоящие полеты на многоместных «Восходах» были куда более серьезным риском, чем старты на одноместном «Востоке». Ведь при модернизации корабля из одно– в многоместный с «Востока», в частности, убиралось катапультируемое кресло, чтобы обеспечить размещение в кабине корабля двух или трех космонавтов. Это означало, что в первые секунды полета ракеты-носителя и при спуске космического корабля в атмосфере после завершения орбитального полета экипаж «Восхода» было невозможно спасти в случае аварийной ситуации. При взрыве ракеты – носителя на старте и при нераскрытии купола парашюта во время спуска с орбиты космонавты должны были погибнуть практически со стопроцентной вероятностью.

Кроме того, посадить в «Восток», ставший «Восходом», трех космонавтов можно было только в том случае, если отправить их в полет без скафандров, в одних шерстяных полетных костюмах. Ну, а если во время полета случится разгерметизация кабины корабля? Шансов спасти экипаж в этом случае тоже не было.

На все эти опасности закрыли глаза, чтобы в очередной раз доказать хрущевский пропагандистский тезис о том, что «социализм – это надежная стартовая площадка для освоения космоса». Политика взяла верх над безопасностью космонавтов.

Кстати, по этой же причине решили не включать в состав экипажей «Восходов» ранее уже летавших покорителей Вселенной – Гагарина, Титова, Николаева и других. В случае аварии во время запуска факт гибели неизвестного никому кандидата в космонавты было гораздо легче скрыть, чем гибель всемирно известного героя космоса…