Текст книги "Его позывной - "Антей""

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Вечером управляемый Шониным и Кубасовым «Союз-6» подходил к «Союзу–7» на 800 метров. Шонин отлично выполнил все полетное задание, за что мы передали ему по радио благодарность».

Кстати, именно в этот день, 15 октября, Георгию Шонину было присвоено очередное воинское звание полковник. Позднее в своей книге «Самые первые» Георгий Степанович тоже опишет впечатления того дня, 15 октября, но по цензурным соображениям, как и генерал Каманин в книге «Летчики и космонавты», не сможет сказать всей правды:

«Главной целью нашего полета было автономное маневрирование трех космических кораблей. На первых порах эта работа проводилась «Союзом-7» и «Союзом-8». Мы с Валерием лишь внимательно следили за их маневрированием.

Но вот настала и наша очередь. По данным, вычисленным на Земле, мы вручную проводим маневр дальнего сближения. В результате выполнения этой динамической операции мы должны были подойти к «Союзу-7» на расстояние, которое бы обеспечивало визуальный контакт.

Находим над горизонтом яркую мерцающую звезду. Уверены, что это «Союз-7». В этом районе неба нет больше такой яркой звезды, и ее холодноватый свет нас не обманет. Мы разворачиваемся и идем на сближение. Сами определяем величины и направления вектора тяги корректирующей двигательной установки и включаем ее. Много маневрируем относительно центра масс».

Увы, фотосъемку космических кораблей в состыкованном состоянии выполнить не удалось, поскольку не состоялась сама стыковка. А «Союз–7» с расстояния в полкилометра решили детально не фотографировать, поскольку особой необходимости в такой съемке не было. Корабль на тех фотоснимках, которые все-таки были сделаны, выглядел как крупная звезда, а потом, при максимальном с ним сближении, – как размытое светлое пятно.

На заседании Государственной комиссии после возвращения из космоса Владимир Шаталов расскажет:

«Система поиска и сближения кораблей неэффективна, хотя она и работала. Корабль «Союз-7» мы обнаружили на расстоянии 7 километров от нас. Сблизились с ним до двух с половиной километров, сориентировались в ручном причаливании. Сблизились еще до 1600-1700 метров, зависли. Развернулись носом и включили на четыре секунды двигатели причаливания и ориентации, сблизились до 600-800 метров и опять зависли. Опять развернулись носом, тут неожиданно появилась боковая скорость, и началось расхождение. Мы снова включили двигатели на четыре секунды на разгон и опять зависли, еще включили на пять секунд на разгон, зависли. Включили еще на десять секунд на разгон и сблизились до расстояния 600 метров. Тут мы вошли в тень, и дальнейшие попытки сближения прекратили. После выхода из тени расстояние до «Союза-7» увеличилось до 8 километров. Мы еще провели маневрирование, попытались сблизиться, но кончилось горючее. С такой системой ручного поиска и сближения к Луне идти нельзя. Кроме того, многочисленные медицинские датчики на теле представляют большие неудобства в работе. От них даже появляются язвы».

Итак, вторая попытка состыковать два «Союза» 15 октября тоже сорвалась. Космонавты сблизили космические корабли, но выполнить причаливание и стыковку без автоматики, без приборов, полагаясь лишь на собственные ощущения и оценки полетной ситуации, они не смогли. В космосе, да еще в условиях дефицита времени, оценить расстояние между двумя сближающимися объектами и их относительную скорость – очень сложно, практически невозможно. Отсутствует привычный для человека фон, окружающие предметы, привязываясь к которым можно точно оценивать расстояние и скорость.

Кроме того, в этом случае сыграло свою негативную роль и «разделение труда» – управление кораблями вели командиры «Союзов» Шаталов и Филипченко, а расстояния оценивали бортинженеры Елисеев и Волков. При всем уважении к слетанности обоих экипажей, нельзя не отметить, что в ситуации сближения двух «Союзов» «мозги» (командиры кораблей) и «глаза» (бортинженеры) все-таки принадлежали разным людям. Поэтому космонавты и не смогли полностью и адекватно выполнить столь тонкую работу, как одновременная оценка расстояний и скоростей и управление кораблями.

«Нам дали данные для прицельного маневра и сообщили, где и когда после его выполнения мы должны будем увидеть «Союз-7» – вспоминал космонавт Алексей Елисеев. – Предполагалось, что приближающийся корабль будет находиться на фоне Земли, сзади нас. Место его появления нам указали в виде углового расстояния относительно направления на Солнце. Задача заключалась в том, чтобы найти «Союз-7» глазами через иллюминаторы, навести на него оптический визир, а потом управлять своим кораблем так, чтобы «Союз-7» летел точно на нас, без промаха. Искать корабль было удобнее из круглого, как шар, орбитального отсека, в котором по всем четырем направлениям установлены иллюминаторы. Мы договорились, что Володя будет в спускаемом аппарате готовиться к управлению, а я – из орбитального отсека искать корабль и подсказывать, куда надо разворачиваться, чтобы направить на него визир. Мы понимали, что увидеть корабль на большом расстоянии очень сложно. Обнаружить едва заметную точку можно только, если заранее известно, где приблизительно она находится. Труднее всего отсчитывать угловое расстояние от Солнца, смотреть на которое невозможно. О направлении на него можно было судить только по положению солнечного зайчика на стенке отсека. Первое, что я сделал, – это начертил на стенке фломастером две шкалы, как в бинокле, и обозначил крестиком расчетное место зайчика, при котором корабль должен появиться вблизи центра иллюминатора. После выхода на солнечную часть орбиты я попросил Володю развернуть наш корабль так, чтобы зайчик переместился к крестику, а сам начал глазами сканировать убегающую от нас часть земной поверхности. Поначалу ничего обнаружить не удавалось. Цвет фона все время менялся. Темно-серая или темно-зеленая поверхность Земли то и дело перекрывалась ярко-белыми облаками. Наконец я увидел точку, которая не двигалась вместе с фоном и как бы следовала за нами. Так мог вести себя только «Союз-7». Расстояние до него определить было нечем. Подсказав Володе, как завести эту точку в визир, я перешел в спускаемый аппарат, чтобы контролировать запасы топлива. Обычно для управления на больших расстояниях используется мощный двигатель – тот самый, который тормозит корабль для спуска с орбиты. Однако без системы управления сближением пользоваться этим двигателем мы не могли. В нашем распоряжении были только маломощные двигатели, предназначенные для прецизионного управления на близкой дистанции.

Нам очень хотелось состыковаться, и мы старались сделать все зависящее от нас. Первое, что было необходимо, – удерживая приближающийся корабль в поле зрения визира, уравнять скорости полетов. Володя включил двигатели в режим непрерывной работы, но разность в скоростях была слишком большой. Эффективности двигателей явно не хватало. В конце концов «Союз-7» пролетел мимо нас и исчез с экрана».

Почти через тридцать лет один из ведущих разработчиков советской космической техники Борис Евсеевич Черток в книге «Лунная гонка» с горечью констатирует:

«Для нас, разработчиков системы управления, невыполнение программы сближения и стыковки было жестоким и обидным уроком. За два года мы не сообразили, как обеспечить космические корабли элементарными приборами взаимного измерения для ручного сближения. Электроника вправе отказать, а упрощенной системы с ручным управлением мы так и не придумали».

Увы, состыковать два «Союза» в октябре 1969 года не удалось. Но программа научных исследований в ходе группового полета трех космических кораблей была достаточно обширной и без стыковки. И экипажи трех космических кораблей принялись ее выполнять.

В частности, космонавтами выполнялось наблюдение и фотографирование различных районов Земли. С помощью специальной аппаратуры были получены спектры лесных массивов, пустынь, поверхностей озер, морей и океанов, снежного покрова и ледовых полей, степей и других участков земной поверхности. Экипажи провели работы для получения данных о структуре земной атмосферы, ее оптических неоднородностях, которые имеют большое значение для обеспечения космической навигации. Точность ориентации космического корабля относительно Земли зависит от того, насколько надежно можно фиксировать край планеты, а это определяется ее оптическими свойствами.

В книге «Самые первые» Георгий Шонин описывает свои впечатления от увиденного из космоса:

«Как пассажир поезда подсаживается к вагонному окну, так и я, припав к иллюминатору, замирал, любуясь сказочной картиной, которая проплывала внизу. Не имело значения, где мы находились: над Индонезией или Северной Америкой, над Тихим океаном или Памиром, день это был или ночь, перспектива открывалась неповторимая. Я и раньше знал, что над Землей одновременно бушуют тысячи гроз, но не мог себе этого представить. А там, в космосе, убедился во всем сам. Сполохи молний сопровождали нас все время, пока мы летели в тени. С сожалением отмечали, что во многих местах на Земле пылают пожары. На Аравийском полуострове, в долине Тигра и Евфрата ночью видно множество ярких костров – очевидно, горят отходы нефти и газа. В джунглях Африки, Южной Америки и Индонезии горят леса. Их легко обнаружить даже днем по длинным шлейфам дыма, которые протянулись на десятки километров.

Темно-коричневые полосы на желтом песке Сахары говорят о господствующих там ветрах. Пустыня Такла – Макан показалась мне сверху ровным дном высохшего моря, неизвестной силой поднятым в горы на большую высоту и обрамленным скалистыми берегами. Наш Крымский полуостров в лучах вечернего солнца смотрелся почти так же, как и на цветной карте учебника по географии.

Иногда хотелось ущипнуть себя – не сон ли это? Только что под тобой проплывала коричневая прядь Кордильер – и вот уже роскошная зелень долины Амазонки, а впереди поблескивает серовато-синий Атлантический океан. Еще несколько минут – и на его стальном фоне появляются необычной красоты изумрудные Канарские острова. Не успев ими как следует налюбоваться, уже висишь над светло-коричневыми просторами Сахары, однообразность которой нарушает только змейка извилистого Нила. Над всей Северной Африкой ни облачка – только солнце и наш «Союз». От этой картины бросает в жар. Потом мягкие краски Средиземноморья и… необъятные просторы нашей Родины. Их ни с чем не сравнить, и ни с чем не спутать.

И все это проплывает перед твоим взором за какие-то несколько десятков минут.

Так же быстро, как и картины Земли, изменялись и наши ощущения. Пребывая в земной тени, смотря на мириады звезд и большое количество созвездий и галактик, каждой клеточкой чувствуешь эту бесконечную бездну и кажешься себе мизерной песчинкой, которая потерялась в безграничном космосе.

Юрий Гагарин как-то сказал, что космос напоминает ему вспаханное поле, усеянное семенами – звездами! Очень образное сравнение. Но когда смотришь на космос долго и внимательно, картина эта из плоской превращается в объемную, и чем больше смотришь, тем больше чувствуешь ее глубину. И такое чувство, будто заглядываешь в бездонный колодец. Становится жутко перед лицом такого величия Вселенной».

По заданию метеорологов космонавты наблюдали и фотографировали тайфуны, циклоны, облачные образования, снежные и ледовые поля. Экипажам космических кораблей было поручено провести астрофизические наблюдения и такие эксперименты, как определение поляризации солнечных лучей, отраженных атмосферой, измерение освещенности, создаваемой Солнцем, определение истинной яркости звезд.

Георгия Шонина больше всего поразили удивительно красивые «рассветы» на орбите:

«Сначала на горизонте появляется небольшая узенькая полоска густого темно-красного цвета. Потом она постепенно начинает расширяться по горизонту и высоте, светлеет, верхний слой из желтовато-зеленого становится голубым, и, наконец, показывается четкий краешек Солнца. Красные тона отодвигаются в стороны, их заменяют голубые. Над горизонтом зависает диск Солнца, и наша красавица планета окутывается голубой шалью».

Медико-биологическая программа космической экспедиции трех «Союзов» включала контроль частоты дыхания и энергозатрат всех космонавтов при выполнении операций в условиях невесомости, периодические замеры артериального давления и частоты пульса, изучение влияния дозированной физической нагрузки на величину артериального давления, изучение влияния невесомости на вестибулярный аппарат, получение экспериментальных данных о состоянии психофизических функций организма человека.

В ходе полета космонавты вели наблюдения и фотографировали облачные образования и циклоны, Луну и звезды на фоне горизонта, а также оценивали яркость нашей планеты в сумеречной и на освещенной сторонах.

Космонавты определяли возможность ориентации кораблей в сумерках и в тени Земли с помощью оптического визира, контролировали точность системы ручной ориентации. Кроме того, экипажи проводили взаимное наблюдение космических кораблей, фотографирование и киносъемку с целью определения видимости объектов на различных расстояниях. При этом исследовалась возможность обмена информацией с помощью световых индексов и визуальных оптических средств.

При автоматической ориентации по звездам в качестве опорных точек были выбраны самые яркие светила неба: Солнце, Луна, звезды Канопус и Сириус. Но, чтобы корабль имел большую маневренность, ему желательно ориентироваться не на несколько заранее выбранных ярких светил, а на любую из звезд на небесной сфере. Именно такая задача и стояла в полете перед Георгием Шониным и Валерием Кубасовым: воспользовавшись светом сравнительно слабых звезд четвертой или пятой величины, сориентировать свой космический корабль. По условиям эксперимента «Союз-6» должен был ориентироваться на те звезды, которые будут близко расположены к ночному горизонту Земли. И тут произошло непредвиденное: в атмосфере планеты, ниже выбранных для проведения эксперимента звезд, разыгралась мощная гроза. Вспышки молний в атмосфере были настолько яркими, что иногда даже превосходили слабый звездный свет. И все же космонавты, вручную управляя космическим кораблем, сумели правильно сориентировать «Союз-6». Задача была решена с высокой точностью, что затем полностью подтвердили и наземные расчеты, и проверка с помощью автоматической системы ориентации корабля.

Космонавты также выполняли осмотр состояния иллюминаторов и оптических систем, отрабатывали методику автономной навигации и ориентации по звездам, проводили научные исследования и медико-биологические эксперименты. Наземные станции слежения, расположенные на территории Советского Союза, а также научно-исследовательские суда Академии наук СССР «Космонавт Владимир Комаров», «Моржовец», «Невель», «Бежица», «Долинск», «Ристна», «Кегостров», «Боровичи» непрерывно принимали и обрабатывали информацию, поступавшую с борта космических кораблей, и поддерживали постоянную радиосвязь с космонавтами.

Космонавты наблюдали отдельные участки земной поверхности в горных районах, следили за распространением облачных и вихревых образований над Тихим и Атлантическим океанами, исследовали отражательную способность лесных массивов и пустынных областей.

В рамках программы физических исследований экипажами космических кораблей выполнялись эксперименты по определению состава потока космических лучей, исследовались процессы, происходящие в верхних слоях земной ионосферы. Космонавты отрабатывали методы измерения параметров атмосферы и исследовали протекающие в ней процессы. Они передавали на Землю метеорологическую информацию о состоянии облачного покрова, зарождающихся циклонах, о состоянии снежной обстановки в горных районах Советского Союза.

Во второй половине дня 15 октября генерал Каманин провел совещание так называемой посадочной комиссии, которая определяет сроки и условия посадки космических кораблей. На совещании был рассмотрен вопрос о посадке космического корабля «Союз–6» – она планировалась на следующий день, 16 октября 1969 года.

Из протокола заседания посадочной комиссии 15 октября 1969 года:

«Заслушан доклад представителя метеослужбы инженер-полковника Ершова Г.Д. Метеоусловия позволяют провести посадку корабля на 81-м витке. Прогноз на время посадки: облачность 6-9 баллов на высоте 500-800 метров; видимость – 6-10 километров; ветер – западный, силой 6-9 метров в секунду. Исходя из анализа метеообстановки, сделан вывод: посадка корабля на 82-м или 83-м витках преимуществ не имеет.

По докладу представителя баллистической группы инженера Григорьева Л.С. – включение двигателя на торможение должно производиться в 12.12.39. Тормозной импульс – 105 метров в секунду. Раскрытие парашюта – в 12.40. Координаты расчетной точки приземления: при управляемом спуске – 50 градусов 36 минут северной широты, 72 градуса восточной долготы; при баллистическом спуске – соответственно 47 градусов 52 минуты, 62 градуса 40 минут.

По докладу представителя группы управления инженер-майора Бакакина – расчет для посадки на 81-м витке произведен. В работе принимают участие: ИП-3 выдает команду на включение программы №5 в 12.02.39; ИП-15 выдает дублирующую команду на включение программы №6 в 12.12.39.

По докладу представителя поисково-спасательной службы ВВС инженер-полковника Лапочкина Г.П. – силы и средства поисково-спасательных команд ВВС к работе готовы.

Заслушав доклады представителей, группа посадки и поиска решила:

1. Посадку корабля «Союз–6» производить на 81-м витке в соответствии со штатной программой полета.

2. Запасными витками для посадки считать 82-й и 83-й витки, а также 84-й виток с посадкой на запасной полигон.

Председатель совещания генерал-полковник авиации Н.П. Каманин.

Секретарь совещания подполковник П.И. Колодин».

Итак, к посадке на Землю «Союза–6» были готовы все наземные службы. Но перед возвращением домой Георгию Шонину и Валерию Кубасову предстояло выполнить еще один очень важный эксперимент – сварку металлов в условиях космического пространства. Эксперимент был запланирован на первую половину дня 16 октября.

16 октября 1969 года, шестой день космического полета.

В этот день космонавты Георгий Шонин и Валерий Кубасов впервые в истории мировой космонавтики выполнили важнейший технологический эксперимент – сварочные работы и резку металлов в условиях космоса.

На космическом корабле «Союз–6» не было стыковочного узла. Это позволило оборудовать орбитальный отсек корабля установкой «Вулкан» весом около 50 килограммов. «Вулкан» обеспечивал автоматическую сварку тремя способами: сжатой дугой (низкотемпературной плазмой), электронным лучом и плавящимся электродом.

Сама установка «Вулкан» состояла из двух узлов. В первом узле располагались различные устройства для осуществления сварки металлов, а во втором узле – средства автоматики и связи, приборы управления, измерительные и преобразовательные системы, источники питания. Они находились в специальном герметичном отсеке. Отсек был заполнен азотом для предотвращения любой возможности пожара. Пульт управления все установкой «Вулкан» находился в спускаемом аппарате космического корабля «Союз–6».

Утром 16 октября Георгий Шонин и Валерий Кубасов проверили сварочную установку и подготовили ее к работе. Шонин доложил на наземный командный пункт о готовности экипажа к эксперименту и получил разрешение на начало работ.

Экипаж «Союза–6» перешел в спускаемый аппарат. Георгий Шонин закрыл люк между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком. Космонавты заняли свои рабочие места в ложементах перед пультом управления кораблем.

Произвели проверку на герметичность люка между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком. На 77 витке вокруг Земли Георгий Шонин с пульта управления космическим кораблем выдал команду на сброс давления из орбитального отсека. Когда датчики показали практически нулевое давление в орбитальном отсеке, снова по команде с пульта управления открыли входной люк в орбитальный отсек. Космонавты выждали примерно сорок минут, чтобы окончательно убедиться в том, что в орбитальном отсеке не осталось даже отдельных молекул воздуха. Теперь установка «Вулкан» уже полностью находилась в условиях космического пространства – в невесомости, в вакууме, при низкой температуре. Можно было начинать работу.

Управление всеми режимами работы автономной экспериментальной установки «Вулкан» осуществлял бортинженер Валерий Кубасов со специального пульта в спускаемом аппарате корабля «Союз–6». После окончательной разгерметизации орбитального отсека он дистанционно включил установку для сварки. Сначала был опробован режим сварки сжатой дугой низкого давления (плазмой). Затем «Вулкан» переключился на электроннолучевую сварку. И, наконец, третьим режимом, который опробовали космонавты в ходе этого эксперимента, стала дуговая сварка плавящимся электродом.

При проведении эксперимента сваривались тонкие листы нержавеющей стали и титана. Была проведена резка нержавеющей стали, титана и алюминия, обработка неметаллических материалов. Исследовалось поведение в условиях невесомости капель жидкого металла и сварочной ванны.

Георгий Шонин во время эксперимента фиксировал действия Валерия Кубасова на фотопленку.

После завершения работы «Вулкана» Кубасов доложил на наземный командный пункт:

– Сварка произведена. Установка работала нормально.

– Можете загерметизировать орбитальный отсек и забрать образцы, – разрешила Земля.

Георгий Шонин выдал с пульта управления команду на закрытие внешнего люка орбитального отсека, а затем – на заполнение его воздухом из баллонов. Убедившись, что в орбитальном отсеке установилось нормальное давление и он герметичен, космонавты снова открыли переходной люк между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком и по очереди вошли в орбитальный отсек.

Теперь Валерий Кубасов стал имитировать ручные операции по сварке в невесомости. Георгий Шонин в это время с помощью киноаппарата снимал все его действия. Этот эксперимент был необходим для выяснения наиболее рациональных движений при сварке вручную в условиях невесомости.

После завершения киносъемки Валерий Кубасов собрал полученные образцы и перенес их в спускаемый аппарат. Георгий Шонин последовал за ним.

То, что произошло потом Георгий Шонин в своей книге «Самые первые» описал так:

«Закрыв люк (между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком – С.Ч.), мы немного сбросили давление из орбитального отсека, чтобы убедиться окончательно, что люк-лаз герметичен. Все было нормально, люк был герметичен. Но, когда мы посмотрели на экран телевизора, нам показалось, что «Вулкан» слегка дымится. Проверили по пультам – все выключено. И все же волнение не покидало нас. Решили еще раз выйти к «Вулкану».

Снова выровняли давление между спускным аппаратом и орбитальным отсеком, открыли люк, и Валерий вышел к установке. Все-таки внутренне сожалея, что принял такое решение, я внимательно следил за приборами.

– Порядок!– слышу возбужденный голос Валерия.

Когда он занял свое место рядом со мной, я тщательно осмотрел прокладки герметизации и, теперь уже до посадки, тщательно закрыл люк».

Георгий Шонин написал об этом маленьком происшествии с установкой «Вулкан» очень обобщенно и далеко не полностью. Иной вариант рассказа цензура в те годы просто бы не пропустила.

А на самом деле произошло вот что. Когда Георгий Шонин и Валерий Кубасов перешли в орбитальный отсек, они сразу почувствовали какой-то странный запах. Предположили, что в баллоны еще на Земле закачали не совсем чистый воздух.

Из воспоминаний Валерия Кубасова (журнал «Новости космонавтики», № 3, 2005):

«Принюхиваясь, я подплыл к столу со сварочными образцами и ахнул! Стол чуть ли не пополам разрезан, как острым ножом, края оплавлены. Обшивка отсека – тоже. Нам тут же пришлось вернуться в спускаемый аппарат».

Расфокусировавшийся луч «Вулкана» прожег стол, на котором была закреплена и работала установка. Во время проведения технологического эксперимента «Вулкан» некоторое время работал нормально, но потом в аппаратуре произошел сбой. В результате установка прожгла сварочный стол, выжгла внутреннее, декоративное покрытие орбитального отсека и начала плавить металлический корпус космического корабля. По оценкам космонавтов, на нем остался хорошо видимый след шириной около одного сантиметра и длиной примерно двадцать сантиметров.

Георгий Шонин и Валерий Кубасов сразу поняли, что могло бы произойти. Стена орбитального отсека, сделанная из алюминиевого сплава, в месте прожига декоративной обшивки подверглась серьезному термическому воздействию и в любой момент – тем более, при перемене давления в орбитальном отсеке, что космонавты и делали неоднократно, – могла просто лопнуть. Произошла бы взрывная разгерметизация всего орбитального отсека. Поскольку оба космонавта отправились в полет без скафандров, они неминуемо бы погибли.

Поэтому Георгий Шонин и Валерий Кубасов ретировались в спускаемый аппарат и тщательно закрыли люк в орбитальный отсек.

Некоторое время они сидели в своих ложементах и тщательно обдумывали сложившуюся ситуацию. Рабочий стол, на котором находились полученные такой дорогой ценой сварочные образцы, остался в орбитальном отсеке. Если эти образцы не забрать и не перенести в спускаемый аппарат, они будут потеряны: орбитальный отсек отделяется от корабля перед возвращением на Землю.

Космонавты включили телекамеру и начали подробный осмотр орбитального отсека. Установка «Вулкан», как им показалось, все еще дымилась. Приборы показывали, что герметичность орбитального отсека не нарушена. Во всяком случае, пока…

Решили все же попытаться забрать полученные во время сварки образцы. Для подстраховки немного снизили давление внутри орбитального отсека – чтобы чуть-чуть снять напряжение на поврежденной обшивке корабля. Исходили из предположения, что если при большом давлении отсек не лопнул, то он не потеряет герметичности и при уменьшенном.

За образцами в орбитальный отсек пошел Валерий Кубасов. Как бортинженер, он лучше Георгия Шонина разбирался в устройстве установки «Вулкан» и стола с закрепленными на нем образцами. Шонин должен был страховать Кубасова у открытого люка в спускаемый аппарат. Договорились, что в случае внезапной разгерметизации орбитального отсека из-за разрыва оболочки, Шонин должен немедленно захлопнуть люк, оставив Кубасова в орбитальном отсеке. Это был единственный шанс спастись хотя бы одному из космонавтов. На Земле, после окончания полета, Георгий Шонин признается: «Я бы никогда не стал этого делать, и все равно полез бы вытаскивать Валерия. А там – будь что будет!»

Но оболочка орбитального отсека выдержала перепад давлений и не лопнула. Валерий Кубасов быстро собрал образцы и вернулся в спускаемый аппарат. Люк между отсеками снова был герметично закрыт.

На протяжении следующих трех витков, до самой посадки на Землю, космонавты больше не рискнули выходить в орбитальный отсек.

«Уже после посадки на Землю «Союза–6», – вспоминал Валерий Кубасов, – специалистам удалось выяснить, что (при работе с установкой «Вулкан» – С.Ч.), оказывается, неправильно было учтено влияние магнитного поля Земли. Из-за этого изменилась фокусировка электронного луча и вместо сварки у нас вышла резка…»

Отрицательный результат – это, как известно, тоже результат. Тем более, если его надлежащим образом обосновать. После завершения полета «Союза–6» стали на полном серьезе говорить, что резка металлов была запланирована в ходе проведения эксперимента по сварке еще изначально, еще при подготовке к космической экспедиции на Земле…

Значение проведенного Георгием Шониным и Валерием Кубасовым эксперимента даже сегодня сложно переоценить. По своему научному и практическому значению он намного перевесил все другие эксперименты, проведенные во время космической экспедиции трех кораблей «Союз». Историки космонавтики считают, что это был первый технологический эксперимент, выполненный космонавтами на борту пилотируемого космического аппарата. Впервые были выяснены особенности сварки различных металлов в условиях невесомости и космического вакуума. Вряд ли есть необходимость доказывать, насколько важен этот эксперимент для перспективных работ по монтажу непосредственно в космическом пространстве конструкций крупных орбитальных станций с применением сварки металлов.

В условиях орбитального полета с помощью острофокусного электронного луча были выполнены:

– автоматическая сварка тонколистовой нержавеющей стали и титанового сплава;

– разделительная резка сплавов алюминия и титана;

– исследования поведения ванны расплавленного металла большего объема, чем в условиях летающей лаборатории.

Было показано, что процессы плавления, сварки и резки электронным лучом на орбите протекают стабильно, обеспечивая необходимые условия для нормального формирования сварных соединений и поверхностей резов.

Основные параметры режима сварки плавящимся электродом, а также структура шва и зоны термического влияния, полученные на корабле «Союз-6», оставались практически такими же, как и в летающей лаборатории. Форма и качество швов, полученных этим способом на нержавеющих сталях класса 18–8 и титановых сплавах, были вполне удовлетворительными.

Сварка сжатой дугой низкого давления на установке «Вулкан» не дала ожидаемых результатов.

В ходе проведения технологических экспериментов по сварке на борту «Союза-6» имел место целый ряд отказов техники:

– не зажглась плазма при проведении плазменной сварки, в результате образцы оказались не сварены;

– во время сварки плавящимся электродом из-за неравномерного вращения рабочего стола с образцами сварной шов получился неровным.

Проведенный с помощью установки «Вулкан» эксперимент показал, что сварка металлов плавлением в условиях невесомости и космического вакуума вполне возможна. Уже в обозримом будущем в космосе с технологической точки зрения вполне возможно создание специальных производств, в которых использовались бы условия космического полета – невесомость, вакуум и низкие температуры. В космосе можно создавать новые, совершенно необычные материалы. Могут быть созданы не только металлы с невиданными на Земле свойствами – прочные, как сталь, и легкие, как алюминий. Могут также появиться и новые композитные материалы, то есть сплавы металлов с пластмассами или керамикой, сверхчистые и очень крупные кристаллы для электронной промышленности, различные медикаменты и многое другое.

Незадолго до полудня 16 октября Георгий Шонин и Валерий Кубасов стали готовиться к посадке. В расчетное время на торможение включился двигатель космического корабля. Произошло разделение отсеков. От спускаемого аппарата, в котором находились космонавты, отделились орбитальный и приборно-агрегатный отсеки.