Текст книги "Не стояли звери около двери..."

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

«А команда у нас действительно подобралась боевая!» – подумал Жилин и довольно улыбнулся.

Маленькая Сельма Нагель была обладательницей черного пояса по каратэ. С виду неуклюжий Гриша Дауге специализировался по военным боевым искусствам и до увольнения из вооруженных сил шесть раз участвовал в разведоперациях в глубоком тылу моджахедов. Рада заведовала детской библиотекой в небольшом городке на севере Украины и одновременно была двукратным чемпионом Европы по пулевой стрельбе. Майя Глумова отлично разбиралась в радиотехнике и владела несколькими иностранными языками. Эдик Амперян считался в Ереванском университете компьютерным гением и очень талантливым физиком. Самой колоритной фигурой в их группе был, бесспорно, Саул. Бывший майор бронетанковых войск, чудом уцелевший после атомного удара по освободительной армии генерала Калинина и считавшийся погибшим, он тайком перешел советскую границу и уже четвертый год жил в Союзе на нелегальном положении.

– ...Наш советский суд воздал должное литературным эмиссарам зарубежных подрывных центров, – даже на экране телевизора было заметно, что лицо Лихачева угрожающе наливалось кровью. – Братья Строгановы приговорены к семи, а девять их последышей – к пяти годам лишения свободы.

– Бурные и продолжительные аплодисменты, все встают, – с презрительной ухмылкой заключил Дауге.

Словно услышав его слова, публика в Колонном зале пришла в движение. Аплодируя словам Генсека, поднимались со своих кресел вальяжные партийные и советские чиновники, увешанные орденами генералы в отглаженных мундирах, разукрашенные импортной косметикой дамы неопределенного возраста и необъятных размеров. На экране появилось сытое довольное лицо лучшего исполнителя партийно-революционных песен Петра Пиндерясова. Отвесив нижнюю губу, хлопал в ладоши автор многотомной и многословной эпопеи из жизни трудящихся масс Федор Завирюхин. Радость светилась в заплывших жиром маленьких поросячьих глазках потомственной номенклатурной ткачихи Валентины Какановой.

– Быдло, – произнес Саул едва слышно. – Вы, товарищи, как хотите, а с меня хватит.

Он демонстративно отвернулся от экрана.

– Сельма, – Рада поднялась с дивана, – а не закончить ли нам наши кухонные дела?

– Угу, – Сельме дважды повторять не пришлось.

– Действительно, на сегодня, пожалуй, хватит, – Дауге покосился на Жилина. – Вы как считаете, Иван?

– Более чем хватит, Гриша, – Жилин щелкнул пальцами. – Я, друзья мои, сыт по горло речами дорогого Кузьмы Егорыча. Укушался, так сказать....

– А я бы вообще его век не видела, – Майя снова потянулась к подшивке «Огонька».

– Откровенно говоря, коллеги, – сказал Эдик, раскидывая руки на спинке дивана, – проникновенная речь Кузьки – достойного сына его матери – полностью отбила у меня желание смотреть передачи Центрального телевидения на ближайшие пару месяцев вперед.

– Прекрасно, – Дауге щелкнул выключателем на панели управления телевизора и экран погас. – Как все-таки приятно, когда собственное мнение человека совпадает с мнением коллектива!

– Хотите, я вам покажу одну техническую новинку? – предложил Эдик и весело подмигнул Ивану. – Уверяю вас, вы ничего подобного в жизни еще не видели!

Он быстро наклонился вперед и вытащил из под дивана длинный фанерный ящик. Щелкнув металлическими замками, Эдик широко распахнул его крышку:

– Любуйтесь! Гордость лаборатории спецтехники нашего университета во всей своей красе!

Пристегнутый к стенкам несколькими ремешками – фиксаторами, в самодельном ложе из пенопласта лежал странный предмет. Он больше всего напоминал фотоаппарат с удлиненным объективом – трубкой, опирающейся на крупную пластиковую рукоятку, похожую на рожок автомата.

– Что это такое? – Майя опасливо провела пальцем по отливающей металлической синевой поверхности трубки. – Оружие?

– Увы, – Эдик развел руками. – В нашей ситуации мне, может быть, действительно придется использовать этот предмет в качестве оружия. А вообще-то это дистанционный звуковой генератор.

– И как действует этот... э-э... генератор? – спросил Саул, присев на корточки у ящика.

– Очень просто, – Эдик освободил от фиксаторов свой прибор и извлек его наружу. – Звуковые волны могут очень многое, товарищи. В зависимости от своей длины и частоты, они способны, например, усыпить человека на расстоянии. Или размягчить металлическую поверхность. Причем все это делается за доли секунды.

– Любопытно, любопытно, – на лице Саула появилось сосредоточенное выражение. – Как я понимаю, ваш генератор как раз и может сотворить все эти чудеса?

– Может, – с озорной улыбкой подтвердил Амперян. – И еще как может! Представьте себе, Саул, что имеется некий металлический объект, в котором находятся люди и в который нам с вами необходимо как можно скорее проникнуть. Я выставляю на табло генератора определенные значения частоты и длины звуковой волны...

Эдик передвинул несколько рукояток – регуляторов на поверхности небольшого продолговатого параллелепипеда у основания трубы.

– Затем я прицеливаюсь в наш объект, – Амперян поднял генератор на уровень плеча и навел на окно гостиной. – После этого остается только нажать кнопку пуска... Вот здесь, смотрите... Сейчас, разумеется, я ее нажимать не буду – зачем нам сквозная дыра в стекле? Но можете мне поверить, что уже через пару секунд после того, как звуковая волна достигнет некого металлического объекта, все люди в нем и в радиусе примерно пяти метров от него, погрузятся в глубокий длительный сон. Дальность действия генератора, кстати, порядка двухсот метров...

– Очень любопытно, – сказала Майя. – А что будет с вами? Стрелком или оператором – я не знаю, как вас называть? В воздушной среде звуковые волны распространяются, если мне не изменяет память, по всем направлениям. Значит, и вы тоже заснете, Эдуард?

– Это непременно произойдет, если у меня на голове в момент выстрела не будет надета вот эта чудесная шляпка, – Эдик достал из ящика сложенный вчетверо и очень похожий на обычную купальную шапочку шлем. – Эта конструкция надежно защитит меня от звуков собственной стрельбы.

– Хорошо, допустим, – Саул удовлетворенно кивнул. – Будем считать, что все люди заснули внутри металлического ящика. Как нам теперь попасть туда, если замок открывается только изнутри или у нас нет ключа?

– О, нет проблем, – Эдик снова сдвинул регуляторы на трубке. – Я уже говорил, что генератор способен размягчать металл. Производим настройку и, подойдя к нашему ящику на расстояние примерно два-три метра, стреляем. Людям внутри ящика выстрел, кстати сказать, вреда не приносит. А вот металл в районе замка становится мягким, как пластилин. Теперь достаточно просто поддеть чем-нибудь дверь – и все, можно совершенно свободно перегружать людей из ящика в любое подвижное транспортное средство и увозить в любом направлении. А все другие люди, которые могли бы нам помешать провести такую операцию, в это время будут пребывать в сладостном мире грез...

– Занятно, – Дауге скрестил на груди руки. – Вы так живописно описали нашу предстоящую операцию, Эдуард, что я вообще начинаю сомневаться, понадобиться ли нам настоящее стрелковое оружие?

– К сожалению, есть некоторые проблемы, – Амперян вздохнул. – Металлический предмет, в котором находятся наши пленники, а попросту говоря, тюремный «воронок», – в момент первого выстрела должен находиться в состоянии покоя...

– Ну, это как раз не проблема, – уверенно сообщил Саул и беспечно взмахнул рукой. – Остановка у светофора, железнодорожный переезд, в крайнем случае, аварийная ситуация на дороге. Но стрелковое оружие я бы все-таки взял... Как говорится, на всякий случай...

– Мы его и возьмем, – поддержал Иван. – Десантные варианты «калашникова», несколько пистолетов «берета» и ручной гранатомет...

– Отлично, – Дауге довольно заулыбался. – Я верю в гениев отечественной науки, но… Но с обычной армейской экипировкой как-то все-таки надежнее!

Он повернул голову к Амперяну и продолжил:

– Извините, Эдик, но любое «железо», как показывает мой горький жизненный опыт, способно отказать в самый критический момент. Поэтому лучше подстраховаться...

– Да я и не спорю, – Эдик аккуратно положил трубу и шлем внутрь деревянного ящика. – Поэтому у нас будет на операции не один, а целых три генератора. Это несмотря на то, что мы испытывали его без малого в течение года и отказов почти не было...

– Я, признаться, и не слышал никогда ни о чем похожем на эту вашу машинку, Эдик, – сказал Саул. – Секретная разработка?

– Секретная... В рамках программы «Сила есть – ума не надо»! – на губах Амперяна снова заиграла озорная улыбка.

– А, результат «Утечки мозгов»! – догадался Саул и широко развел руками. – Ну, товарищи, тогда я снимаю все вопросы!

В восемьдесят восьмом, когда тогдашний Генсек Ромаков от большого ума в одностороннем порядке прервал окончательно все переговоры с Западом о взаимном разоружении и объявил о начале ускоренной милитаризации околоземного космического пространства, находившийся в ссылке в Горьком опальный академик Захаров обратился к советским ученым с призывом не делиться результатами своих научных разработок с властями. Поначалу призыв не нашел широкого отклика среди работников науки, но когда – уже при генсеке Лихачеве – руководство страны, чтобы сохранить идеологическую монополию партии, стало брать под свой жесткий контроль компьютерную и видеотехнику, произошел спонтанный и молчаливый всплеск протеста в научной и технической среде. Количество научных сотрудников и инженеров, не желающих, чтобы плоды их ума служили укреплению до нельзя бюрократизированного режима, стало стремительно расти. Нет, научные разработки продолжались, как и ранее, но правительство в Кремле с некоторых пор стало получать в свое распоряжение лишь очень скромные результаты научной деятельности советских ученых и инженеров. А в «подполье», – в лабораториях, наспех созданных в гаражах и сарайчиках, – начали появляться совершенно невиданные механизмы и технологии. Вся эта неформальная и никем не координируемая программа в среде научной интеллигенции получила название УМ – «Утечка мозгов». На недоуменные вопросы различного уровня парткомов и партбюро, почему постоянно снижается эффективность научных разработок, ученые только пожимали плечами и отвечали непонятной и с точки зрения партийного чиновничества, совершенно неуместной в данной ситуации пословицей: «Сила есть – УМа не надо!»

– Кроме этого, – Эдик запихнул ящик с генератором под диван и выпрямился, – творческий коллектив нашей научной лаборатории уполномочил меня презентовать нашей группе еще один предмет.

Амперян на минуту скрылся в прихожей и вернулся, неся в руках длинную запыленную бутылку.

– М-м? – Дауге задумчиво наморщил лоб. – Судя по слою пыли и паутине, внутри должен быть коктейль «Молотов – Риббентроп», никак не иначе...

– Одномерно мыслите, Гриша, – хохотнул Эдик. – Хотя к воспламеняющим жидкостям содержимое бутылки имеет некоторое отношение. Армянский коньяк, десятилетняя выдержка.

– О! – брови Саула взметнулись вверх. – Эдик, а в вашей лаборатории случайно нет вакантного места сторожа? Ну, может быть, хоть на полставки...

– Так, – Жилин шутливо нахмурил брови. – Политическая оппозиция, кажется, плавно перерастает в алкогольную...

– Нужно быть ближе к народу, Иван, – захохотал Саул и похлопал Жилина по плечу. – Кстати, а где, в конце концов, наш обед?

Он сложил руки рупором и крикнул в коридор:

– Сельма! Рада! Девочки, господа офицеры голодны и хотят есть!

– Почти все уже готово, – откликнулась из кухни Рада. – Самые голодные офицеры могут возглавить группу доставки!

Саул с готовностью устремился на кухню. И в это мгновение стоявший на подоконнике желтый пластиковый телефон разразился пронзительной трелью. Майя, которая уже успела вернуться в свое кресло у окна, протянула руку и подняла трубку:

– Алло... Да... Иван, это вас.

Жилин быстро пересек комнату и взял трубку. Все замерли, не отрывая от него глаз.

– Иван? – Жилин сразу узнал приглушенный голос Сикорски. – Мне только что звонил наш друг Максим. Десятого числа, через четыре дня. Завтра с утра поедете на дачу. Машины я пришлю. Наши все в сборе?

– Да, – кивнул Иван. – Мы отдыхаем.

– Очень хорошо, – одобрил Сикорски. – Я буду ждать вас на даче. Каммерер присоединится к нам попозже. До встречи!

Жилин положил трубку, сел на диван, неторопливо закурил и только после этого сообщил:

– Звонил Рудольф Сикорски. Ребят повезут из тюрьмы через четыре дня, в среду. Завтра начинаем тренировки на загородной базе. А сегодня – расслабляемся!

Сельма и Рада превзошли своими кулинарными способностями все ожидания. По нынешним нищенским и полуголодным временам стол был накрыт просто по-царски. Здесь был и жареный с луком картофель, и аккуратно нарезанное ломтиками проперченное сало, и трех видов домашняя колбаса. Источали пряный запах маленькие, всего с мизинец размером маринованные огурчики и кругленькие, похожие на красные надутые мячики, соленые помидоры.

Эдиков коньяк решили приберечь к кофе, а мероприятие начали с более традиционного для русских застолий напитка. Первый тост Жилин, которого на сегодняшний вечер единогласно утвердили тамадой, предложил поднять за знакомство и дружбу. С должным количеством шуток и прибауток тост был общественностью принят, выпит и обильно закушен. Эдик тут же выдал на-гора основы научной теории об эйнштейновском сокращении промежутков времени за обеденным столом после первого принятия «на грудь». «Между первой и второй – промежуток небольшой», – Саул подтвердил верность «теории застольной относительности товарища Амперяна» меткой цитатой из кладезей народной мудрости и попросил многоуважаемого тамаду обозначить контуры следующего тоста. Жилин предложил наполнить рюмки за здоровье, счастье и удачу. Тройной тост был с немалым удовольствием общественностью тут же употреблен, и количество закуски на столе стало стремительно уменьшаться. К этому времени выяснилось, что Дауге является потомственным скрытым анекдотчиком, а Саул готов хоть до самого утра рассказывать смешные истории из своей армейской жизни. Когда товарищество уже совершенно изнемогло от неотвратимо накатывающихся волн смеха, Эдик вдруг вспомнил, что предыдущий тост был тройной и у него цифра «три» вызывает совершенно определенные ассоциации. Жилин попросил присутствующих «свести к нулю количество незаполненных жидкостью емкостей на столе» и после выполнения этой просьбы, произнес совершенно шикарный тост за присутствующих милых дам. Господам офицерам было предложено выпить стоя. Тут же, вопреки всем законам конспирации, выяснилось, что офицерские звания имеют только трое из сидящих за столом мужчин, а Эдик Амперян, – хоть и ни дня не служил в армии, – является в прошлом отличником университетской военной кафедры и имеет звание лейтенанта запаса. По предложению Саула за большой творческий вклад в развитие теоретической физики и организацию нынешнего стола товарища Амперяна было предложено считать временно призванным на военную службу со всеми вытекающими из этого решения льготами.

Вскоре после третьего тоста был сделан первый привал: сначала выяснилось, что запасы «огненной воды» и закуски на столе совершенно уже иссякли и требуют пополнения из кухонного «резерва Главнокомандующего», а потом товарищество почувствовало вдруг вкус к дискуссиям на самые различные темы. «Интересно, кого же они теперь будут издавать?» – вопрошал Саул, тыча вилкой в сторону выключенного телевизора. «О, с этим нет никаких проблем, – смеялась в ответ Рада. – Вы слышали о новом издании собраний сочинений Курочкина? А потом же еще всякие «комсомольцы завтрашнего дня» при Союзе писателей...» «Слушайте, – удивленно округляла глаза Сельма, – а правда, что Свиноройцев все свои рассказки просто передирает у Гаррисона? Ну, прямо слово в слово?» «Ничего подобного, – качала головой Майя. – Он только разбавляет диалогами из Гаррисона материалы очередного пленума ЦК»... «Это все потому, Эдуард, что вы – антикоммунист, – горячо доказывал Дауге. – Коммунизм – это, в общем-то, очень хорошая идея. И если бы не искажения...» «Гриша, опомнитесь, – возмущенно всплескивал руками Амперян. – Перпетум мобиле – тоже по-своему хорошая идея, но ведь не работает! Не ра-бо-та-ет!»

Жилин незаметно выскользнул из-за стола и вышел на балкон. Уже почти совсем стемнело. Было слышно, как шурша шинами по Волоколамскому шоссе, проносились машины. Где-то вдали, кажется, у самого парка, коротко прогрохотал по рельсам пустой трамвай. От пятиэтажного корпуса общежития факультета двигателистов, расположенного чуть наискось, через дорогу, доносилась музыка и веселый смех. В темном школьном дворе напротив тлело полдюжины оранжево-красных огоньков: несколько долговязых парней-старшеклассников совершенно не спешили в этот теплый осенний вечер по домам и, сложив горкой свои сумки и портфели, курили самодельные сигаретки, вполголоса матерились и отчаянно резались в карты.

А на небе одна за другой загорались звезды. Сначала из-за плывущих над головой обрывков туч робко мелькнули лучики одной, еще почти совсем незаметной глазу звездочки. Потом небосвод стал стремительно очищаться от остатков серых осенних облаков и взору Ивана открылись сперва беспорядочные звездные острова, а затем величаво и красиво обозначилось в зените над домами созвездие Ориона. Прошло еще немного времени – и состоящая из миллионов точечек светлая полоса Млечного пути рассекла холодную черную бездну пространства.

«А потом будет рассвет, – подумал Жилин и мечтательно улыбнулся. – Обязательно будет рассвет»...

2

Он ждал телефонного звонка весь день, но Рудольф Сикорски позвонил только поздно вечером:

– Все в порядке. Вся группа уже собралась на явочной квартире.

– Вот и замечательно, – он облегченно вздохнул. С плеч словно свалился невидимый груз. – Дальше работаем по плану?

– Конечно, все будет, как мы и договорились, – подтвердил Сикорски. – Строго по пунктам утвержденного плана.

– Вот и славно, – он принялся пальцами массировать виски. Голова с утра побаливала. Давление, наверное… Надо будет после завершения всей операции взять отпуск на недельку и махнуть куда-нибудь на юг, в Форос или в Пицунду. – А как тюремная охрана? Предупреждена?

– Мы заменили всех милиционеров-охранников в суточной дежурной смене нашими сотрудниками, – доложил Сикорски. – И очень тщательно их проинструктировали.

– Гм… А это не вызовет утечки информации об операции? – засомневался он. – Было бы крайне не желательно, если…

– Нет, не волнуйтесь, – с абсолютной уверенностью в своих словах прервал Рудольф. – Замена отлично мотивирована: раз в год персонал должен проходить переобучение. В этот раз запланированы коллективные сборы на нашей спецбазе в Подмосковье. Комар носа не подточит.

– Это хорошо, – он кивнул. – А как события будут развиваться дальше? Тоже все по плану?

– После выезда с тюремного двора, – продолжил Сикорски, – машина с заключенными будет под нашим полным контролем. Кстати, наши друзья собираются использовать при нападении звуковой парализатор конструкции Амперяна. Тот самый, о котором я вам докладывал еще в прошлом году.

– Вот как? А это не опасно для ваших людей? И для заключенных? – забеспокоился он. – Рудольф, запомните: вся операция должна пройти без человеческих жертв! Это чрезвычайно важно!

– Конечно, конечно, – поспешно согласился Сикорски. – Нет, парализатор абсолютно безопасен. Мы проверяли экспериментальный образец уже неоднократно. И не только в лабораторных условиях. Помните, эту историю с американским посольством в Гватемале пару месяцев назад?

– Акустический удар? Гм, я думал, что это выдумка госдепа.

– Нет, это наши расстарались, – Рудольф довольно фыркнул. – Достигнут хороший эффект…

– Ладно, об этом потом расскажете, – остановил он Сикорски. – Как беглецы собираются покинуть Москву после побега?

– В Кузьминках, возле станции метро, группу эльфов и освобожденных писателей будет ждать туристический «Икарус». На нем они беспрепятственно проследуют почти до самой границы. Передвигаться, конечно же, будут под полным нашим контролем – под видом возвращающейся на родину профсоюзной делегации из Финляндии. Ну, а в Карелии, около Костомукши, на небольшом аэродроме для них уже приготовлен грузовой самолет. У Жилина есть опыт пилотирования АН-2. Я уверен, что все пройдет нормально.

– Финны не могут их сбить? Как-нибудь случайно.

– У финнов пока нечем сбивать низколетящие цели. Тем более, в приграничных районах. Кроме того, окраска у самолета гражданская. По гражданскому палить не будут даже из обычного стрелкового оружия.

– Гм... – он скептически ухмыльнулся в телефонную трубку. – Окраска... Мы вон сбили южнокорейский «Боинг» в восемьдесят третьем. Несмотря на гражданскую окраску...

– Финны – это не мы, – Сикорски коротко хохотнул. – И к тому же «Боинг» летел ночью, а наши пассажиры полетят на АН-2 днем.

– Ладно, вам виднее, – отступил он. – Значит, вы даете полную гарантию безопасности всей предстоящей операции?

– Стопроцентную. Можете считать, что наши беглецы уже за границей.

– Хорошо. Спасибо. Держите меня в курсе.

Он медленно опустил трубку на рычаг телефона. Распрямил спину и устало расслабился в кресле. Кресло было удобное, кожаное, французского производства. В прошлом году такие кресла закупили по дипломатическим каналам для кабинетов всех ответственных работников ЦК КПСС и Совета Министров. По коридорам административных зданий на Старой площади мелкие партийные клерки скалили зубы: «Первый этап мировой революции состоялся – члены ЦК теперь имеют возможность попирать своими задницами лучшие образцы продукции загнивающих империалистических фирм». Когда ему доложили об этой гуляющей шутке и предложили наказать шутников, он отмахнулся – не стоит карать за мелкие прегрешения, даже в строгой партийной иерархии для исполнителей нужна какая-то отдушина.

«Это хорошо, что Сикорски абсолютно уверен в успехе, – подумал он. – Очень хочется, чтобы вся наша операция прошла гладко, как по маслу».

Он достал из верхнего ящика письменного стола кожаную папку, в которой были подшиты все материалы по подготовке предстоящей операции. От самого первого, еще очень общего замысла полтора года назад до вчерашних рапортов агентов оперативного внешнего наблюдения. Открыл папку, полистал. Да, большая проделана работа, серьезная. Целые коллективы к исполнению подключились. И полиция госбезопасности, конечно же. Куда же в таком деле без наших рыцарей плаща и кинжала?

Так, а кстати, кого из своих сотрудников они внедрили в состав эльфовской группы? Ну-ка, ну-ка... Ага, вот оно... Гм, агент Б-812, агентурный псевдоним «Родник». Источник, так его и перетак. Кладезь честности и человеколюбия.

Интересно, как же он выглядит, наш бесстрашный тайный рыцарь? Так, это биография... Ого, опытный кадр! Четыре нелегальных внедрения и соответственно четыре раскрытых группы врагов народа. Горяч наш «Родник», горяч. Прямо крутой кипяточек на вражьи головы. Ага, вот тут и его фотокарточка имеется...

Он повертел в руках фотоснимок и удивленно присвистнул.

Добрая и открытая улыбка, чуть озорные глаза. Умное и интеллигентное лицо.

«Гм, кто бы мог подумать… Посмотришь на это лицо, и ни за что не скажешь, что перед тобой секретный сотрудник ПГБ, – он довольно заулыбался. – Хорошо работает в последние годы наша безопасность, очень хорошо. Явно лучше упраздненного и разжиревшего за послесталинские годы КГБ. Надо бы после завершения операции наградить орденами всех причастных. Само собой Сикорски, потом этого полковника, тренера-боевика... Как его там? Вот же проклятый склероз! Черт с ним, пусть пока так и остается Максимом Каммерером! Ну, и, конечно же, всю сошку, что помельче. Слава Богу, в последние годы партия больше не скупится на награды верным сынам Отчизны. Вот при Антропове ордена и медальки стали придерживать, давать только за самое-самое... Ну, и что получили? Калининский бунт в Афгане! Нет, награждать нужно щедро. Раздавать широкой рукой звания и бляхи. И постепенно тащить верных людей вверх, шаг за шагом, по всем ступенечкам. Обеспечивать себе надежный тыл. Тогда и бунтов в армии не будет. И не снимут с должности втихую друзья и соратнички по партии, как когда-то сняли Никитку с поста Первого. И не угробят вместе с женой в автокатастрофе, как Горбанева в восьмидесятых…»

Он закрыл папку и снова спрятал ее в ящик стола. Запер ключиком потайной замочек. Ключик сунул в верхний карман пиджака.

Полуобернулся в кресле и снял с книжной полки шкафа, стоявшего у левой стены, томик, аккуратно обернутый в белую бумагу. Обернутый не столько для того, чтобы не повредить обложку, а чтобы не смущать глаз товарищей по партии и технических сотрудников ЦК фамилией авторов на обложке и переплете.

Раскрыл книгу на первой странице. Андрей и Борис Строгановы, «Земля лиловых облаков». Читано-перечитано, а вот иногда снова читать тянет...

Он бережно погладил рукой пожелтевшую от времени книжную страницу.

Когда все началось? В конце пятидесятых? Или в начале шестидесятых? Нет, все-таки в пятьдесят девятом, осенью…

Как-то ему, молодому и перспективному партийному работнику, инструктору обкома, приехавшему в столицу из провинции в командировку, попалась на глаза вот эта самая книжица. «Земля лиловых облаков». Взял он тогда ее с книжной полки распределителя в ГУМе просто от скуки – нужно было скоротать как-то вечер в гостинице: в Москве пришлось задержаться по партийным делам еще на сутки, хорошей компании, чтобы достойно провести вечер не было, и он решил удариться в чтение. Повысить, так сказать, свой культурный уровень.

Фантастику, кстати, он тогда терпеть не мог. Все эти Казанеевы, Адамишины, Белякины... Тут голова и так кругом идет от хрущевских обещаний построения коммунизма через двадцать лет. А еще писательские бредни читать про это самое будущее коммунистическое общество. Нет, уж увольте, дорогие товарищи инженеры человеческих душ! Мозги даже у партработника не железные. Мозгам тоже нужно давать перекур.

Поэтому он тогда и не стал брать ни книг Адамишина, ни тяжелых томов Казанеева. Выбрал на полке спецмагазина вот эту не такую уж и толстую книжку никому тогда еще не известных братьев Строгановых. Триста пятьдесят страниц – если читать бегло, то как раз хватит, чтобы чем-то занять скучный вечер.

Он поужинал в цековской столовой, вернулся к себе в номер, устало растянулся на удобно-пружинистой кровати, раскрыл купленную книгу и...

Когда он перевернул последнюю страницу «Земли лиловых облаков», была уже половина третьего ночи.

Он потом долго еще не мог заснуть, лежал, устремив взгляд в лепнину из розочек на белом гостиничном потолке, и думал.

А ведь схватило за самую душу, проняло до самого сердца, да… Вот как нужно писать книги для тех, кто завтра будет строить наше светлое коммунистическое будущее! Для тех, кто через два-три года станет у жарких мартенов, поведет трактора в целинной степи, отправится к планетам и звездам на космических ракетах. Братья Строгановы! Вот на чьих книгах нужно учить молодежь коммунизму, воспитывать настоящего советского человека, патриота социалистической Родины и творца!

Потом в его жизни еще были «Дорога к Юпитеру», «Новобранцы», «Непросто стать Богом»... Каждая книга была открытием, настежь распахнутой дверью в чудесный будущий мир коммунаров. Он читал произведения Строгановых взахлеб, буквально впитывал в себя каждую буковку, каждое слово. Мало-помалу, его собственная жизнь начала выверяться по героям строгановских книг. Он часто ловил себя на том, что временами пытается быть похожим на мужественного и немногословного Быкова, интеллигентного и ироничного Юрковского, веселого и улыбчивого Жилина. Нет, он не фиглярничал, не красовался сам перед собой или перед другими. Он просто действительно пытался быть коммунаром и жить по-коммунарски. Он был реальным воплощением литературных героев из книг Строгановых, их живым идейным учеником.

Но с конца шестидесятых все вдруг круто изменилось. Сломалось. Строгановы в своем творчестве начали заруливать явно не в ту степь. «Перелетные гуси», «Разрушенный город», «Утяжеленные злом»... Куда и делся светлый полуденный мир двадцать второго века! Сплошная диссидентщина и хулительство...

Еще два десятилетия заблудших Строгановых мягко пытались хоть как-то вразумить и наставить на путь истинный. Любыми не силовыми методами. Годами держали в творческой опале, конфисковывали тиражи уже отпечатанных книг, методично и больно долбили в комсомольской и партийной прессе. Но все без толку. Становилось с каждой их новой книгой только хуже и хуже. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Политбюро, стал роман «Двадцать седьмая аксиома этики». Откровенно злой и антисоветский пасквиль.

Партийные старцы были готовы немедля ни секунды в клочья порвать и Строгановых, и за компанию десяток их самых талантливых учеников. Но он остановил расправу. Тогда в его голове и родился этот план с похищением приговоренных...

Ведь это очень глупо просто сослать талантливых фантастов куда-нибудь в сибирскую глушь. Нет, они должны работать. Они должны писать. На благо нашей, Советской власти, конечно. Ах, из-под их пера выходит только откровенная антисоветчина? Ну, и черт с ними. Пусть пишут свою антисоветчину. Но за границей. И чтобы эта их продукция через границу Союза – ни-ни. Здесь и сейчас – в стране, которая строит коммунизм, – эти новые романы Строгановых просто вредны. Вот когда мы построим наше светлое будущее, когда капитализм сдохнет за океаном как бешеный пес и поворот назад исторического процесса будет уже невозможен – вот тогда пожалуйста. Тогда мы откроем спецхраны и опубликуем все романы и Строгановых, и их учеников. С комментариями, конечно. Как пример идейных исканий советской интеллигенции в первые годы развитого социализма. Тогда все эти рефлектирующие и слабохарактерные Баневы, Воронины, Сельмы будут уже идеологически безопасны. Кого сейчас интересуют романы девятнадцатого века? Никого. Вот так будет и с современными писателями-фантастами. Твердой партийной рукой мы прополем сегодня их писательские грядки. И выбросим весь сор за границу. На время.

А здесь мы сохраним в библиотеках «Землю лиловых облаков», «Детеныша» и «Возможность побега». И будем учить на примере Быкова и Юрковского, Комова и Каммерера, Юры Бородина и Майи Глумовой тысячи и миллионы завтрашних коммунаров, парней и девчонок, преданно и беззаветно любящих свою великую социалистическую Родину. Тех, которые потом смогут правильно разобраться в упадочническом творчестве авторов строгановской школы в советской фантастике двадцатого века. И сделать правильные идеологические выводы.