Текст книги "Я буду любить тебя вечно"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Тогда предположим, что, боясь ареста, он покончил с собой и оставил покаянное письмо, в котором снимал вину с Аники, и только злой рок не дал этому письму дойти по назначению!

Хотя, возможно, он вовсе и не покончил с собой, а, инсценировав самоубийство, длительное время скрывался в дальних краях, а повторить свое покаяние не давал страх за свою жизнь – узнают, что он жив, разыщут и по-настоящему казнят!

Тогда он пронес воспоминания о невинно загубленных им душах через всю жизнь, вздрагивая во сне, когда они снились и взывали о мщении! А может, это мщение и свершилось в годы гражданской междоусобицы, руками солдат, безразлично какой армии и какого флага, когда его, визжащего и трясущегося за свою никчемную жизнь, тянули к стенке, чтобы расстрелять!

Возможно, тогда, осознав, что спасения нет, он слезно просил, чтобы его покаянное письмо о загубленных душах и опороченном имени любимой куда-нибудь передали. Но куда, и кто будет этим заниматься? И снова его покаяние не дошло по назначению, а в бесстрастных судебных делах давних лет значится Анна Мозенз, отравительница двух своих двоюродных сестер, дяди, его жены, казненная в Лысогорском форте на Лысой горе, где, по преданию, через много лет может зацвести легендарная мандрагора. А, может быть, был еще кто-то другой? – Она замолчала и вдруг резким, хриплым голосом, неожиданно перейдя на ты, скомандовала:

– Сказки можно и в другом месте рассказывать. Если ты можешь сам идти, то идем, и как можно быстрее. В любой момент здесь могут показаться сатанисты, и эта встреча сулит мало приятного!

Воспоминания о сатанистах заставили Романа быстро подняться… Он чувствовал себя вполне сносно для человека, терявшего три раза сознание в течении нескольких часов, но, в целом, ему было очень плохо: болела голова и подташнивало.

Они поспешили к выходу из туннеля, и в это время у противоположного выхода раздался вопль ярости.

– Они здесь! Уходят!

Они сбежали по наклонному полу прохода вниз, и оказались в уже известном ему темном овраге. Помня о крутых стенах оврага, Роман устремился вдоль него. Девушка бежала где-то рядом, не производя никакого шума, словно тень. Сзади доносился треск кустов, проклятия и угрозы расправы над ними при поимке. Роман обезумел от страха и прибавил ходу.

Наконец произошло то, чего подсознательно предполагал и боялся – в темноте с разбегу налетел на дерево, и свет померк в глазах. Он привычно окунулся в небытие четвертый раз, теперь с тоскливым ощущением возможности не вернуться из него. Откуда-то издалека, но словно и в нем, раздался грустный голос девушки: «Она была невиновна, эта Аника Мозенз.

Знай это, и если бы она могла бы чувствовать, ей от этого было бы легче…».

Очнулся снова в потерне. Болела голова, грудь, живот и тошнило. Роман закашлялся, боль сотрясала легкие, не было никаких сил вздохнуть. От сильного кашля его вырвало. Уже светало, но было еще довольно темно, так как снаружи моросил дождь. Воспоминания этой ночи снова нахлынули на него, и он был безмерно рад, что живой и, вроде, относительно здоровый, хотя и не очень. Сильно болела голова, что было совсем не удивительно после всех пережитых перипетий. Он теперь понимал боксеров, кикбоксеров, каратистов, очень им сочувствовал, потому что его могли понять только они. Их отправляют с ринга в сопровождении врачей после одного удачного нокаута, а за эту ночь ему их довелось перенести четыре!

Роман с уважением пощупал голову, которой все это довелось выдержать. Приподнялся и, чувствуя легкое головокружение, пошатываясь, пошел вверх, к серому пятну выхода.

События прошлой ночи казались абсолютно нереальными. На выходе из потерны остановился. Его начали одолевать сомнения, он не помнил, как он снова оказался в потерне, когда погоня сатанистов преследовала их буквально по пятам, неужели они вновь не заметили его, когда он ударился о дерево? Судя по пожеланиям, которые они изрыгали, так просто его бы не оставили в покое.

Куда исчезли девушка и Гоша, которого он так и не видел? А был ли Гоша на самом деле? Могла бы девушка одна ночью прийти на Лысую гору? Может, это был сон после небытия, и он, ударившись головой в потерне, пролежал всю ночь в беспамятстве, одолеваемый всякими видениями? Откуда тогда он получил столько новой информации, и, наконец, откуда знает это новое слово – потерна (которое еще вчера не знал), а не проход, туннель?

А история девушки, безвинно казненной в Лысогорском форте? Может, вся эта информация – только фантазия его больного воображения?

Он стоял у входа из потерны. Перед ним расстилалась большая площадка, покрытая плитами. Посредине возвышалась каменная глыба-стела. При утреннем свете, пусть даже хмуром, все выглядело прозаически, не было ничего зловещего. На стеле была выбита надпись, говорившая о том, что она воздвигнута в честь 1500-летия со дня основания Киева в 1982 году. Не было ничего таинственного в этом обычном памятном знаке. Разве что на нем кто-то белой краской нанес три цифры 666 – «число зверя». Не было вокруг ни останков бедного щенка, ни следов крови. Возле камня не было ничего, за что можно было привязать веревки, которыми ночью были связаны его руки. Он обследовал площадку, – не было ни следов тех трех больших костров, которые горели треугольником ночью, ни остатков магического круга вокруг стелы. После тщательного обследования он не нашел никаких следов шабаша сатанистов. Только изрядно промок под дождиком. Единственная реальность – камень и площадка – были из ночных галлюцинаций! Может, он ходил ночью, как сомнамбула, находясь в горячечном бреду от полученных ударов судьбы?

Вернулся в потерну. Обнаружил только ржавую металлическую трубу, за которую, теоретически, мог зацепиться, а головой мог стукнуться о любой кусок бетона или камня, в изобилии валявшихся на полу. Спустился вниз по потерне и стал возвращаться тем же путем, которым пришел. Когда проходил мимо голого дерева, на его верхушке уже ничего не висело. Это была еще одна странность, которую заметил по пути назад. Зачем специально ночью или ранним утром снимать куски материи, которые висели на высоте минимум три метра над землей, на голом, почти без сучков, дереве!?

Возле детской площадки, наконец, вспомнил о Маринке, как о чем то давно забытом и пройденном. Маринка и все, что с ней было связано, канули в Лету, оказавшись за закрытой дверью прошлого, которую открыть не было ни желания, ни сил. Даже стали казаться смешным переживания, заставившие его вчера ночью полезть на Лысую гору. Гораздо больше волновали воспоминания о той необыкновенной девушке-журналисте и события ночи. Кто эта девушка – призрак из ночного бреда или обыкновенный человек? Как ее зовут, где ее можно найти?

Роман увидел киоск с прессой и подошел. Судя по округлившимся глазам киоскерши, он не производил впечатления покупателя свежей прессы, и даже наоборот. Глаза у нее еще больше округлились, когда он попросил номер газеты «Курьезе». Наверное, она не покрутила красноречиво пальцем у своего виска только потому, что не могла угадать его возможных ответных действий. Ведь психи бывают разные. На повторную просьбу сообщила, что такая газета в Киеве не издается, и вообще о ней никогда не слышала и никогда ее не получала. На настойчивые многократные расспросы, где, по ее мнению, она может издаваться, нервно ответила – только на страшных Соломоновых островах, и пригрозила позвать милицию.

Роман вышел к остановке троллейбуса. Утро было в самом разгаре, толпы жаждущих уехать штурмовали редкие троллейбусы. Его обогнала девушка с длинными рыжими волосами, в светлом плаще. Ее кулек зацепился за него и выпал из рук. Роман наклонился, поднял его и протянул девушке. Она дико вскрикнула и буквально вырвала кулек из его рук. Мгновенно вклинилась в толпу, яростно работая руками. Это была Лара, ведьма из ночного бреда.

Роман рванулся за ней, но не успел. Неимоверными усилиями она протиснулась в троллейбус, двери лениво закрылись, и он величаво тронулся с остановки, унося Лару и все не заданные ей вопросы.

Роман стоял остолбеневший, и рой мыслей крутился в голове. Неужели…?!

Вновь поднялся на Лысую гору в надежде встретить зловещего пастуха с козами, но вскоре осознал тщетность попыток и спустился вниз.

Роман не смог найти беспалого старика с его козами, который ночью привиделся ему главарем секты сатанистов, а может, и не привиделся? Он не догнал Лару и вновь остался в неведении относительно ночных событий. Где правда, а где бред?! Почему она испугалась, увидев его, и убежала? Ведь он далеко не урод и не маньяк, и раньше, при случайных встречах с ним, она не боялась? Они даже обменивались вежливыми, ничего не значащими фразами. Неужели фантасмагория ночных событий имеет реальную основу?!

«Я верю в невозможное, иначе все, что случилось со мной – это горячечный бред!

Плод болезненного воображения! Призрак больного подсознания! Я желаю встретить ту девушку-журналистку, и если верны мои фантастические предположения, то знаю даже место, где ее можно будет найти! Поэтому сегодня ночью вновь буду на Лысой горе!

Наступивший день принес сплошные неудачи и хлопоты. Разыскав комнату, где жила Лара, с удивлением узнал, что она недавно отсюда переселилась и нового адреса не оставила.

Узнать ее место работы также не удалось, – его никто не знал! Продолжался ночной бред – жила здесь на протяжении года девушка по имени Лариса, общалась, дружила с девчонками и ребятами, а толком о ней никто ничего сказать не мог. А может, не хотел?! – с этими мыслями Роман возвратился в больницу.

Итогом его розысков было только то, что он пропустил утренний обход дежурного врача и появился в больнице в двенадцатом часу дня. Был грандиозный скандал! Единственная удача состояла лишь в том, что он успел вернуться до того, как вызвонили его родителей.

Пришлось хлебнуть целую бадью оскорблений и унижений, но конфликт удалось погасить.

Однако, на всякий случай, встретил родителей возле больницы, и целых два часа прошагал с ними по парку, но в больницу не допустил.

После их ухода вновь помчался в общежитие, обошел улицы вокруг Лысой горы, вымок до нитки под моросящим мелким дождиком, но ни Лару, ни деда с козами не обнаружил.

У него сильно болела голова, подташнивало, глаза воспалились, и, по всей видимости, снова начала подниматься температура, сил на продолжение поисков не было никаких, поэтому, с сожалением, отменил план посещения ночью Лысой горы и вернулся в больницу.

Когда Роман вернулся, начался озноб – предвестник высокой температуры. Боясь вызвать неудовольствие больничного персонала, разозленного его отсутствием на утреннем обходе, не стал обращаться к дежурному врачу, а просто лег и укрылся с головой, чтобы согреться. Высокая температура вызвала состояние, близкое к бреду, – обрывки слов, фраз, событий, реальных и нереальных, теснились в воспаленной голове, и вскоре он провалился в тревожный сон.

42.

Ранний телефонный звонок заставил Глеба вскочить с кровати и поспешить к телефону – а вдруг это клиент? Но, как только поднял трубку, и «алокнул», в ней заспешили сигналы отбоя. Глеб чертыхнулся, постоял пять минут, но, не дождавшись повторного звонка, вернулся на кровать. Посмотрел на часы, – до запланированного подъема оставалось целых сорок минут. Сон не хотел возвращаться, и после пятнадцатиминутных бесплодных ворочаний на кровати Глеб нашел в себе силы подняться. Затем вспомнил, что недалее, как три дня тому назад, дал себе зарок по утрам заниматься «легкой» зарядкой. Процедура предстояла изнуряюще – мучительная, так как для поддержания формы определил себе целый комплекс упражнений. Пятьдесят отжиманий от пола, сто приседаний, пятьдесят качков для пресса, пребольно уперев ноги в ребра батареи.

«Вроде и не пьяный был, чтобы придумать для себя подобные мучения, – недовольно подумал Глеб, рассматривая себя в зеркале в полный рост. – Бицепсы, трицепсы вроде еще нормально просматриваются. Мышцы живота стали подплывать, потеряв былую рельефность, но ведь уже давно за тридцать, – успокоил себя.

«Мои года – мое богатство, – полезли в голову слова известного в прошлом киношлягера, и Глеб сразу разозлился. – Полная дуристика! Прошедшие года – богатство! Глупость какая! Ведь прошлое – ничто! Имеет ценность только настоящее. Предаются ностальгии лишь полные кретины, ничего не добившиеся в жизни. Важно только будущее и настоящее. Особенно настоящее, и оно у меня вновь стало неплохо просматриваться».

В прошлом осталось то, что не хочется вспоминать: безденежье, тюрьма, Галя. С ней он, на удивление, безболезненно расстался полгода тому назад, и разменял квартиру на две однокомнатные. Хотя сейчас и проживает в крохотной гостинке, но зато сам, один. А от одиночества он не страдает. Слава Богу, сейчас у него есть солидная частная практика, постоянные клиенты, а значит, неплохие заработки. И вниманием женского пола он не обижен.

Ему стали все чаще названивать коллеги по старой работе, сообщив, что произошла смена директора института. Новый руководитель объявил в институте о замещении всех должностей начальников отделов и лабораторий на конкурсной основе. На прошлой неделе, ему по телефону передали негласное пожелание нового директора института, тот предлагал ему поучаствовать в конкурсе, видя в нем наиболее подходящую и перспективную кандидатуру на заведующего лабораторией. Это предложение застало Глеба врасплох: с одной стороны, он сейчас материально устроен, благодаря частной практике, даже вернулся к написанию докторской диссертации, а с другой, вернуться к научной деятельности было очень заманчиво.

Да и для докторской диссертации ему требовалось пополнить объем печатных работ, заявить о себе после долгого молчания, а для этого очень кстати была бы работа в институте. Ко всему, доброжелатели потихоньку нашептали на ухо: Варавой новый директор крайне недоволен, поэтому возможно его продвижение и по служебной лестнице, на должность заместителя по науке. И это было очень заманчиво, не только в плане должности, но и для удовлетворения задетого самолюбия. Ведь не так давно маленький диктатор Варава, словно подачку, предлагал ему должность младшего научного сотрудника. И Глеб решился подать документы для участия в конкурсе.

Прошлой ночью он почти не спал, работал над статьей в журнал «Вопросы психологии», которая должна стать трамплином для издания монографии на эту же тему. Поэтому ранний звонок, разбудивший его, был совсем некстати.

«Зарядка пока подождет, вначале необходимо на свежую голову просмотреть статью», – решил Глеб, с тоскою глядя на коврик, который сам же и расстелил для занятий физкультурой.

Ночные бдения не прошли даром, – написанное претерпело лишь парочку небольших исправлений, оставалось сделать еще немного усилий будущим вечером, и статья будет полностью готова. По натуре Глеб был «совой», и самые толковые мысли ему обычно приходили в ночное время, поэтому он отложил статью в сторону. Он со вздохом подошел к коврику, понимая, что себя нельзя обманывать, и сегодня без физзарядки не обойтись.

Новый телефонный звонок застал его на тринадцатом отжимании. Мгновенно вскочив на ноги, помчался к телефону, словно там было спасение от этих мучений, которые сам себе придумал.

– Говорите! – прокричал он в трубку, в которой раздавались всевозможные шумы, скрипы, хрипы. Как не странно, через эту какофонию прорвался женский голос, который он сразу узнал. Это была школьная староста Маруся, сокращенно звавшаяся Мусей.

– Глеб, ты поросенок! – закричала Муся в трубку, – Почему ты до сих пор дома?

Ты что, уже и склеротиком стал!?

– А где же я должен быть? – раздраженно спросил он.

– Я так и знала, что ты все забудешь! Две недели тому назад я тебя предупреждала, и ты обещал! Какое сегодня число?

– Бедняжка, ты потеряла календарь и теперь просишь окружающих разделить твое горе? Если это тебе поможет, то сегодня второе июля, – зевая, сообщил он.

– А что ты мне обещал, помнишь? – продолжала допрос неугомонная Муся.

– Я готов выполнить все, что обещал, за исключением того, чтобы на тебе жениться! – мрачно пообещал он.

– Идет, – весело согласилась Муся. – По голосу я чувствую, что ты не одет, поэтому приобрети подобающее обличье и дуй поскорее сюда.

– Это куда же? – поинтересовался он.

– На кудыкину гору! – разозлилась она. – Двойной юбилей сегодня у нас. Пятнадцать лет тому назад мы окончили школу, которой сегодня исполняется пятьдесят лет. Не придешь – зарежу, – мрачно пообещала она. – В твоем распоряжении максимум час. Пока. Буду звонить остальным придуркам с короткой памятью. Почему я должна за всех все помнить?! – тоскливо спросила она.

– У тебя ведь тоже должны быть в жизни маленькие радости, когда ты чувствуешь себя умнее других, – брякнул Глеб и бросил трубку. Муся, мужикоподобная девица громадного роста, обладательница хамских манер, зычного голоса и непреложных истин, при общении постоянно раздражала его. В школе она была старостой класса, ей пророчествовали карьеру руководителя крупного предприятия, но дальше частного предпринимателя, владельца двух микроскопических киосков возле метро «Берестейской», она не смогла подняться. Само собой, она не преуспела и в личной жизни, хотя ребенка все же родила. Несмотря на прошествие стольких лет после окончания школы, у нее остался школьный синдром: она помнила дни рождения всех учителей, хотя сам он даже позабывал имена многих из них, постоянно была в курсе событий жизни одноклассников и терроризировала их всевозможными встречами. Общение с ней не доставляло радости Глебу, но предоставлялась возможность быть в курсе событий жизни бывшей одноклассницы Светки, которая когда-то с ним не совсем красиво себя повела, и он долгие годы жаждал сатисфакции. Это выражалось в передаче дозированной информации о своих достижениях и редких, нейтральных встречах. Затем он длительное время не общался с одноклассниками: то ему было не до того из-за докторской и из-за Ольги, то он не мог вследствие нахождения в местах не столь отдаленных, то он не хотел из-за своего бедственного положения. А теперь ситуация поменялась в корне: он был вновь на «коне», и было чем похвастаться, он снова свободен от брачных уз и часто коротает вечера в одиночестве.

Перспектива провести сегодняшний день в кругу бывших одноклассников особенно его не радовала, но возможность сравнить свои и чужие достижения, почувствовать перед большинством свое превосходство, бьющую от них скрытую зависть, утереть нос Светке, делала вероятным его участие в этой встрече.

Светка, натуральная блондинка с длинными волосами и плоской грудью, к окончанию школы ставшая мастером спорта по художественной гимнастике, была его тайной любовью с третьего класса. Она отличалась яркой внешностью, красотой, прекрасной пропорциональной фигурой и непостоянством. В девятом классе, наладив с ней дружеско-любовные отношения, он все потерял во время своей болезни на зимних каникулах. Его место прочно занял Федя-баскетболист из выпускного класса. Тогда, обидевшись на всех и вся, Глеб записался в секцию «шотокан-до» и увлекся индийской философией.

На школьном выпускном вечере, бороздя днепровские воды на теплоходе «Андрей Малышко», стоя на корме и кутаясь от ночной прохлады в его пиджак, неожиданно Светка сама призналась ему в любви, взяв с него слово, что после поступления в ВУЗ, они будут каждый вечер проводить вместе. Через две недели она уехала поступать в Харьковский мединститут, где работала ее дальняя родня, и сразу прервала с ним все контакты. Он несколько раз писал ей, приглашал телеграммой на телефонные переговоры, но всякий раз наталкивался на ее безразличие. Так у него появилась цель в жизни – «утереть ей нос», чтобы она пожалела, что прошла мимо такого парня, как он. Хотя с тех пор прошло столько времени, но, как говорится «пепел Клааса стучал в его сердце». Когда была жива Ольга, он жаждал удобного случая, чтобы продемонстрировать Светке свою красавицу жену, но случай, к сожалению, так и не представился. Затем была Галя, которой, с ее внешностью было далеко до Светки, поэтому он никому ее не показывал.

Что бы там ни было, но сегодняшняя школьная встреча давала шанс на «законных» основаниях проигнорировать утренний изнуряющий комплекс физических упражнений.

Глеб стал быстро одеваться, чтобы поскорее выйти из дома, пока какой-нибудь рациональный внутренний голос не сбил с пути и не вернул на спортивный коврик. До двенадцати дня у него сегодня было свободное время, а затем ожидалась встреча с новым пациентом.