Текст книги "Я буду любить тебя вечно"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Неприлично вслух высказывать восхищение чужой женщиной, – не выдержала и упрекнула его Юлька.

– Ну, это не совсем чужая женщина, – про себя пробормотал Глеб.

– Чтобы я так жила, если это не моя однокурсница Галя! – вдруг громко вырвалось у Юльки, а Глеб вздрогнул, но не успел ничего сказать, так как одна из фигур вдруг приблизилась к ним, схватила Юльку за руку и обратилась к сидящей в кресле черноволосой девушке.

Юлька безуспешно попыталась вырвать руку, но хватка держащего ее была очень крепкой.

– Я пришел сюда добровольно, поэтому могу уйти, когда захочу. Я хочу взять ее с собой, а он останется у тебя. Ведь это то, что тебе было надо? – сказала фигура слегка дрожащим голосом, обозначив мужской пол, голос показался Юльке очень знакомым.

– Не совсем, – черноволосая девушка встала, она была небольшого роста, но в ней чувствовалась внутренняя сила. – Ты пришел не потому, что сам захотел, а потому, что подругому не мог исполнить свои желания. Ты дал знать, что Они встретились, а то, что Они поедут именно сюда, знала Я, и только благодаря Ему, – и она указала на Глеба. – Точнее, благодаря его сценарию.

– Это не совсем так, – возразил Глеб и обернулся к Юльке. – Это моя бывшая жена, Галя. Со мной в последнее время стали происходить странные вещи, и я решил, зная ее любовь к магии, что не обошлось без ее происков. Я попросил ее помощи в организации сеанса групповой психотерапии на Лысой горе, но он предполагался через несколько дней. А то, что буду сегодня с тобой здесь, я не говорил.

– Я с ней была знакома не один год по институту, – на этот раз вполголоса произнесла Юлька. – Серая мышка, тихоня, кто бы мог предполагать, что у нее такие наклонности.

– С моей помощью должен был состояться психодинамический спектакль на Лысой горе согласно твоему сценарию, – продолжила Галя, обращаясь к Глебу. Юльку она словно не замечала, будто ее здесь не было. – Но что делает генерал перед сражением? Предварительно едет осматривать поле битвы. Я была уверена, что ты обязательно будешь здесь в ближайшее время. А сегодня вечером ко мне прибежал Роман, истерично крича, что ты поехал на встречу с Аникой, чтобы ее погубить. Получается, один указал место, а другой время для нашей встречи.

– Я не истерик, – хмуро сказала фигура, по-прежнему держащая Юльку за руку, и, сбросив капюшон, оказалась Романом. – А ты пообещала, что дашь мне возможность забрать ее с этой чертовой горы, – и он указал на Юльку, которая изловчилась и освободила свою руку.

– Ошибаешься, этого я не обещала. Более того, я не могла такого обещать, – ведь это идет вразрез с моими планами! Почти сто лет тому назад произошла драма, возможно одна из многих тысяч, которая, казалось, нашла завершение на этой горе. Сейчас здесь собраны основные фигуранты той истории, имеющие другое физическое воплощение. Глеб, в прошлой жизни Михаил Шиповский, при пассивном участии которого была отравлена семья дяди Аники Мозенз, а сама она безвинно казнена. Жандармский офицер Андрей Щеглов, который сопроводил в последний путь невинную девушку, а затем вначале внушил надежду выбраться со дна проститутке Варе, пообещав взять на содержание, а после в истерическом припадке пустил себе пулю в лоб, – она указала на Романа, который от ее жеста вздрогнул и сгорбился, – но этим не только лишил надежды бедную Варю выбраться из зловонной ямы, в которой она существовала в той жизни, но лишил возможности на первоначальном этапе построить по-другому и эту жизнь. Варя, – одна из фигур сбросила с себя капюшон и оказалась Ларисой, – имеет к тебе претензии уже в этой жизни. Следователь Брюквин сознательно отправил на виселицу невинную девушку, но спас из борделя другую, что положительно отразилось на ее последующей жизни.

Чтобы стало яснее, обратимся к реинкарнации. В буддизме и некоторых других восточных верованиях считается, что каждому человеку предопределенно на протяжении жизни реализовать заложенные желания, цели, надежды. С каждой такой реализацией у него закрываются соответствующие резонансные окошечки в энергетическом теле, и он становится все более свободным от внешнего мира. Чем больше резонансных окон в энергетическом теле человека, тем меньше свободы в действиях и поступках человека. Если человек, в силу обстоятельств, покидает этот мир, например, из-за трагического случая или чего-то подобного, что сократило время его пребывания на земле, то он вскоре возвращается и вновь старается пройти свой путь.

– Ты совсем больна – тебе лечиться надо! – зло выкрикнул Глеб. – А еще лучше тебя изолировать. – Галя вскинула руку, и Глеб поперхнулся словами, закашлялся.

– Для вызова духов из царства мертвых, привязке их к этой книге заклятий, – и она потрясла в воздухе старинной книгой, – мне необходимо замкнуть магическую цепочку прошлого с настоящим, повторить те события, но уже в этой жизни. Михаил, выполняя свои тайные замыслы, чужими руками обрек на смерть свою возлюбленную. Брюквин послал на смерть невинную девушку. Офицер-жандарм явился косвенной причинной ее гибели, но не смог этого перенести. Сейчас здесь собраны все фигуры-образы из прошлого в своей новой ипостаси.

Глеб-Михаил, выполняя свои замыслы, вовлек в опасную игру новую ипостась АникиЮлии, и она находится теперь здесь, в столь неблагоприятное для себя время. Роман – в прошлой жизни сентиментальный офицер-жандарм, помог выйти на нее новой ипостаси Михаила, а нам – на них обоих, и этим практически повторил свою миссию прошлой жизни, уготовив ей путь на свою Голгофу – Лысую гору, – Роман рванулся, но несколько человек, закутанных в хламиды, схватили его и стали крепко держать.

– Я узнал тебя, ведь это ты была со мной на Лысой горе под видом журналистки, вот почему мне не давала покоя мысль о разнице цвета волос той, которая грезилась, и той, которую видел воочию! – выкрикнул Роман.

– Небольшой спектакль, – Галя усмехнулась. – Я знала, что ты рано или поздно появишься на моем пути, для меня было главное, – правильно направить тебя, и вот ты тут, и не сам, а с теми, которые должны быть здесь в это не самое лучшее для них время! – она взмахнула рукой и села обратно в кресло.

Человеческое кольцо вокруг них пришло в движение.

– Гайа-гайа! Слава Черной ведьме! Гайа-гайа! Слава Черной ведьме! – скандировали фигуры, задрапированные в темные хламиды. Галя резко подняла руку вверх, и все умолкли.

– Кстати, Роман. Тот рогатый, который на тебя произвел такое впечатление, это только статист, полоумный дядька, настоящий психический больной, единственным достоинством которого было наличие черного козла для совершения ритуала. Никакой он не Брюквин, да и растущая здесь мандрагора не может подарить бессмертия. Главное достоинство Лысой горы в том, что она – усилитель тайных закутков вашей души, проявитель бессознательного, того, что кроется в вас, – как та бацилла, микроб, ждет своего часа, чтобы проявится наяву. Поэтому человек, попавший сюда в час, когда над землей начинает властвовать луна, особенно в полнолуние, подвержен различным видениям, в обычной жизни скрытым в его подсознании.

– Галя, прекрати молоть чепуху, – холодно и спокойно сказал Глеб. – Если бы я знал, что на твоей психике так отразится чтение той книги, то я бы ее давно сжег! Дай нам уехать, и я тебе обещаю, что наши с тобой дороги больше не пересекутся.

– Это не игры, Глеб. Это гораздо серьезнее. Мне нужно вызвать души, астральные тела Ульяны, Ольги, и тогда я… Впрочем, тебе уже будет все равно. Но все по порядку. Не хватает еще одного действующего лица – Брюквина. Я не буду приглашать на его роль беспалого сумасшедшего, когда есть сама новая ипостась Брюквина, – она сделала приглашающий жест рукой, и с одной фигуры пал капюшон.

– Иван Николаевич! Варава! – изумился Глеб и добавил с иронией: – Здесь, и в таком обществе! – Варава завизжал и, вновь набросив на голову капюшон, попытался скрыться, но его бесцеремонно вытолкали на середину круга.

– А вот и палач – и в прошлом, и теперь, Иван Николаевич Варавва, – Галя с удовольствием просмаковала фамилию, имя, отчество. – Мне пришлось приложить немало трудов, чтобы его заманить сюда на гору. Единственное, что заставило его позабыть о своей осторожности – смертельная ненависть к тебе, Глеб. Один раз он уже приходил сюда, участвовал в обряде вуду на твою погибель, но не помогло – мною для него был просто разыгран спектакль. А сегодня ему было предложено для усиления прошлого заклятия поучаствовать в магическом обряде, который приведет к твоей погибели, Глеб, на все сто процентов, и ты не будешь больше представлять угрозы, как претендент на его кресло, – и добавила с иронией: – Иван Николаевич, не волнуйтесь, обещание, которое дала вам Лариса, мы выполним, но и вы сослужите нам службу! – она села в кресло и продолжила. – Что ж, все действующие лица представлены. Вот только извини, Глеб, твой сценарий сейчас не подойдет, я написала другой. Пока начнем с Ивана Николаевича!

Две темные фигуры крепко обхватили брыкающегося Вараву, не давая ему возможности двигаться, а третья чем-то напоила его из металлической кружки. Его тело обмякло, и он успокоился. Затем то же самое было проделано с Романом.

Когда к Глебу двинулись темные фигуры, он прикрыл свой тыл торчащими из земли деревянными идолами, и занял активную оборону. Пригодилась неплохая физическая форма, в которой он себя поддерживал, а также увлечение в юношестве боевыми искусствами. Пара человек в хламидах уже корчились на траве, пытаясь остановить руками кровь на разбитых лицах, но количественный перевес был на стороне противника. Его держали за руки, туловище, волосы, зажимали нос, пытаясь влить вонючую жидкость в рот, а он, превозмогая боль, удушье, крутил головой, в результате чего жидкость из кружки разлилась по лицу липучей смесью. Тогда принесли до половины наполненную стеклянную бутылку, и стали наливать в кружку новую порцию. Глеб изловчился, сделал невероятное усилие, сдвинув людей, держащих его, и ногой выбил бутылку, которая, падая, попала на камень, и разбилась.

Крик ярости сопроводил этот звук, и Глеб прикрыл глаза, предполагая, что теперь на нем сорвут свою злость хламидники. Послышался раздраженный голос Гали:

– Никаких увечий, синяков. Отнесите его в яму.

Его подхватили на руки и понесли. Наслаждаться путешествием ему долго не пришлось. Вскоре последовал полет и совсем не мягкая посадка, больно отразившаяся на его копчике. Пока отходил от боли, почувствовал, как на голову посыпались какие-то мелкие сучки, деревяшки. Осмотреться не удалось, так как здесь стояла непроглядная темнота. На ощупь определил, что яма округлая и узкая, где-то метр в диаметре. Выход наверху не просматривался, видно был чем-то прикрыт. В самом низу ямы он нащупал какое-то отверстие, лаз. Сейчас его мысли сконцентрировались на том, как выбраться отсюда. Стены ямы были явно из глины. Он стал пальцами царапать глину, и вскоре ему удалось сделать маленькую выемку. Он нащупал ее руками, вставил ногу и, приподнявшись над дном ямы сантиметров на восемьдесят, уперся спиной в противоположную стенку. Положение было крайне неустойчивое, и очень быстро затекали ноги. Поэтому Глеб решил сменить тактику. Упираясь с одной стороны ногами, а с другой спиной, помогая при этом руками, он начал медленно продвигаться вверх. Все это требовало много энергии, и он то и дело останавливался, пытаясь передохнуть, но это была иллюзия отдыха, забирающая силы, так как для того, чтобы удержаться в подобном положении, надо было все время держать тело напряженным. Один раз он чуть было не соскользнул спиной вниз, но удалось рукой затормозить скольжение при помощи небольшой выемки. Все тело болело и требовало отдыха, от постоянного напряжения ноги сводило судорогой, но он не имел права их расслабить, промассажировать одереневшие мышцы, а только, превозмогая боль, поднимался вверх, сантиметр за сантиметром.

Он уже себя не подбадривал мыслью, что надо спасти Юльку из рук ополоумевшей Гали, только цель выбраться наверх заставляла его терпеть все это. Он не знал, насколько высоко поднялся, сколько ему еще предстоит, лишь подчинил все силы и мысли, желанию выбраться из этой ямы наружу. Следующим его состоянием было отупение, с нарастающим вслед за этим безразличием к себе, к Юльке, ко всему окружающему, – лишь бы побыстрее закончились все эти мучения. Поймал себя на мысли, что достаточно на мгновение расслабить тело, и вновь можно ощутить полет вниз, прочь от боли, страданий. В наказание за эту мысль прикусил губу до крови, почувствовал ее солоноватый привкус, и в тот же миг его голова коснулась чего-то твердого. Он осторожно освободил одну руку и обследовал ею край ямы. Отверстие ямы прикрывали лишь несколько небольших срубленных елей. Близость освобождения от муки, треклятой ямы, вызвала еще большую слабость. Уже из последних сил, кое-как расчистив рукой этот завал ветвей, сквозь который заглянула вовнутрь ямы обеспокоенная луна, помогая головой, плечами, ногами, выкинул наружу свое обессиленное тело. Лежать спокойно на траве и чувствовать, как силы понемногу восстанавливаются, было блаженством, но тревожная мысль «Что с Юлькой?» – заставила его подняться.

Он взглянул на часы. Оказывается, его заточение в яме вместе с подъемом продолжалось всего двадцать минут, а показалось, что прошли долгие часы. После непроглядной темноты в яме, луна дарила ему достаточно света, чтобы соориентроваться на местности. Дорога, по которой они приехали, оказалась всего в нескольких десятках метров от ямы.

«Меня несли недолго, значит, эта поляна находиться где-то поблизости», – прислушиваясь, подумал он. Наугад свернул влево, стараясь двигаться бесшумно, держась края дороги и прислушиваясь к тишине. Невдалеке послышались голоса, и он осторожно свернул, ориентируясь на них. Слух его не обманул, и вскоре он был возле поляны. Вокруг деревянных идолов, по кругу, горело пять костров. Юлька стояла, привязанная веревками к идолам. Вокруг нее прыгали в каком-то дикарском танце темные фигуры.

«В лоб, приступом Юльку не освободишь, а только себя погубишь. Бежать в город за помощью было далеко, еще неизвестно, что за это время Гале придет на ум. Оставаться безучастным наблюдателем, надеясь на случай?» – размышлял он. Вдруг ему в голову пришла мысль, которая давала, хоть иллюзорный, но шанс. Он стал медленно передвигаться вдоль поляны, внимательно изучая происходящее на ней. Как он и предполагал, Галя по-прежнему находилась возле деревянного кресла и вела с кем-то беседу, не обращая внимания на дикие танцы своих учеников. Глеб лег на землю и по-пластунски пополз по направлению к ней. Когда находился на расстоянии метров двух, то стал слышать, о чем велась беседа.

– По-моему, Галя, тебя стало заносить, – он узнал голос Ларисы. – Собачки, котики, ну это куда не шло, но чтобы человека принести в жертву?! Ты этим всех нас подвергнешь смертельной опасности. Ты ведь сама всегда была против криминала.

– Лара, мне самой все это не нравится, но, чтобы разбудить темные силы, вызвать духов из потустороннего мира, привязать их к книге, и тем самым с их помощью получить страшную силу, я иду на это, – ответила Галя. – О последствиях не волнуйся. Завтра утром обнаружат труп изнасилованной девушки в посадке возле Столичного шоссе. Приблизительно в это же время недалеко от этого места, гаишники, благодаря звонку бдительных, но анонимных граждан, обнаружат Глеба, в собственном автомобиле, в невменяемом состоянии, в одежде, перепачканной кровью догадываешься кого. В бардачке машины обнаружат пару таблеток амфитамина. На многих вещах несчастной девушки обнаружатся очень четкие отпечатки преступника. Вспомнится старое дело, хоть тогда его и отпустили как невиновного, но в том деле оставались некоторые вопросы, до сих пор не имеющие ответов. Ценю твои сомнения, но я уже приняла решение. Новое снадобье уже готово, и Глеб получит его двойную дозу!

– Галя, одумайся. Если бы я знала, что ты такое задумала, то меня бы здесь не было.

Все это время я с тобой дружила, была верной помощницей, участвовала во всех твоих мероприятиях, ни разу не подвергала сомнениям твои действия. Сейчас я тебе не помощница!

Отпусти девушку, ребят, скажи, что это был розыгрыш, чтобы пощекотать нервы. Ты знаешь, а я с этой девушкой познакомилась давно, еще до нашей с тобой встречи, и как раз здесь, на Лысой горе. Отпусти ее, я тебя очень прошу!

– Знакома ты с ней или не знакома, это не играет сейчас никакой роли. Что с того, что она была моей сокурсницей в институте? Ровно ничего не значит. Ты лучше, Лара, вспомни, чем мне обязана? Ты тогда пришла, находясь на распутье: новая жизнь тебя не принимала, а старая не отпускала. Я помогла тебе обрести себя, многому научила, учась сама. Благодаря мне ты стала использовать людей, как некогда они использовали тебя. Ты научилась манипулировать ими, и сейчас совсем не та Сонька-Червончик. Помнишь то сокровенное, которым ты вскоре после встречи поделилась со мной?

– Не помню. Чем же?

– Желанием стать артисткой. Ты научилась входить в образ другого человека, жить его жизнью, при этом выполняя свои цели. Чем не великая артистка жизни?! У тебя артистам еще надо будет многому поучиться!

– Я не это имела в виду! Играть и притворяться – разные вещи. Впрочем, это не так важно. Главное, свою позицию я тебе высказала. Или ты их отпускаешь, или с этого момента наши дороги расходятся. Выбирай.

– Я тебя не держу, Соня-Червончик, – в голосе у Гали прозвучало ехидство. – Успехов тебе на Большой окружной дороге.

– Я уже не Червончик, и больше ею не буду, ты сама это знаешь, и такими шпильками меня не уколешь. Прощай, – она повернулась и пошла прочь. В это время Глеб уже находился возле деревянного кресла. Он приподнялся и увидел, что книга заклинаний лежит на нем. Но тут Галя обернулась, увидела его, и на мгновение окаменела от удивления. Этого было достаточно, чтобы Глеб вскочил, схватил книгу и бросился прочь. Но не сделал и пяти шагов, как его нога попала в ямку и подвернулась, нестерпимая боль не давала на нее ступить. Сзади послышался торжествующий зловещий хохот Гали, он обернулся. Она и не пыталась за ним бежать, только кривила лицо в зловещих гримасах.

– Взять его! – скомандовала она своим адептам, столпившимся неподалеку. Тогда Глеб изменил направление и, превозмогая боль в подвернутой ноге, направился к ближайшему костру. И в тот момент, когда руки ее адептов уже касались его тела, книга заклинаний вылетела из рук Глеба и приземлилась прямо посредине костра, мгновенно вспыхнув. Галя, издав вопль отчаяния, бросилась к костру, пытаясь ее спасти, но, подбежав, увидела, что книги больше нет, а есть черная головешка, которая через мгновение рассыпалась пеплом.

– Все кончено, Галя, – сказал ей Глеб. – Книги больше нет, а с ней исчезла возможность произвести тот зловещий обряд. Отпусти нас, и мы забудем обо всем, что сегодня происходило здесь.

Но тут Галя, издав вопль раненого зверя, выхватила из-под хламиды ритуальный кинжал атаме и вонзила Глебу в живот. Парализующая боль скорчила его тело и бросила на землю. Он обхватил кинжал рукой, словно это могло помочь ему избавиться от него и задержать жизнь. Он грыз землю, оставшись один на один с болью, которая отмежевала его от всего мира, и постепенно уводила прочь от него. Зрение потеряло четкость, все расплывалось, но тут на мгновение он увидел лицо Юльки, которая склонилась над ним. Возможно, он даже сквозь боль о чем-то спросил ее, потому что она ответила:

– Меня освободила Лариса, подруга Гали, – потом наклонилась к нему и сказала: – Я люблю тебя.

С последними проблесками уходившего сознания он прошептал:

– Я буду любить тебя вечно! – и тьма накрыла его, словно он опять упал в яму.

56.

Глеб, устав от переключений программ, выключил телевизор и вернулся к газетам, но потом отбросил и их. Глаза разболелись от мелкого шрифта, а с ними пришла и головная боль. Похоже, что надо будет заказывать очки, хотя бы для чтения. Эта дурацкое ранение повлияло и на зрение. Трое суток в бреду, а после того, как пришел в себя, еще неделя в реанимации. Четыре недели больничной койки, пускай даже в отдельной палате, очень сильно повлияли на психику.

Вначале думал, когда очнулся и почувствовал себя парализованным, – все, катастрофа. Вновь все потеряно. Кому нужен инвалид, получеловек? Для чего влачить жалкое существование? В голову полезли глупые мысли о самоубийстве, все больше вытесняя надежду на самое дно его «Я». По причинам, непонятным для врачей, которые прятались за мудреные латинские названия, он длительное время был недвижим, оставаясь во власти равнодушных нянек. Первой, а затем и постоянной посетительницей, оказалась Юлька, непонятным образом ее допустили даже в реанимацию. Она приходила, ухаживала за ним, но, когда она собиралась с ним заговорить, он прикрывал глаза, показывая, что не намерен вести беседу, тогда она молча исчезала, чтобы появиться на следующий день. Поскольку он находился в беспомощном состоянии, ее приходы его больше расстраивали, чем радовали.

«Что она может ко мне питать, к инвалиду? Только жалость, а это унижает, вызывает чувство, как будто получаешь подаяние», – такие мысли растравляли душу и отрицательно сказывались на его состоянии. Все чаще он жалел, что не умер тогда на Лысой горе от руки Гали. Затем ему сделали операцию, она была успешной. Начался медленный, трудный процесс выздоровления, увеличилось количество процедур, при которых требовалась посторонняя помощь, и Юлька продолжала проводить в больнице целые дни.

Через неделю после операции он научился сидеть в кровати, поворачиваться без посторонней помощи, а еще через несколько дней впервые поднялся, бережно поддерживаемый Юлькой. Теперь он ставил себе локальные задания, программы-минимум: самостоятельно дойти до умывальника; самому побриться; выйти в коридор; в день пройти двести шагов; триста; четыреста; пятьсот; тысячу. Шлепая взад-вперед по коридору, он заслужил ненависть лежачих больных, и получил прозвище Мересьев, на которое охотно отзывался.

В палату вошла Юлька и стала выкладывать принесенную передачу в тумбочку.

– А это свежие газеты, как ты просил, – она положила их на кровать рядом с ним.

Глеб поморщился.

– Глаза болят. Мелкий шрифт, – пожаловался он.

– Ах, да, – спохватилась она. – Вот, возьми. Не знаю, понравится ли тебе оправа, но стекла -согласно твоему рецепту.

– Отличная оправа! – похвалил он, а про себя подумал, что отдал бы предпочтение металлической, а не этому пластику.

– Глеб, у тебя успешно идут дела на поправку, – начала она осторожно. – И это очень хорошо.

– Что ты этим хочешь сказать? – насторожился Глеб.

– Когда я начала за тобой ухаживать, то ни минуты не сомневалась, что ты выздоровеешь и вернешься к нормальной жизни. Тогда я дала себе слово: как только увижу, что у тебя дела стабильно пойдут на поправку и моя помощь станет ненужной, я просто перестану тебя навещать. Ведь я вижу, что ты едва терпишь мое присутствие, оно тебя раздражает. Вчера врач меня заверил, что еще неделя, и тебя выпишут домой. Поэтому я решила сегодня прийти в последний раз, и молча уйти. Но потом не сдержала свое слово и решила все же сказать тебе «прощай». Будь здоров, и всяческих тебе успехов, – с этими словами она быстро направилась к двери. Глеб резко, очень резко приподнялся, чтобы ей помешать, и боль, как удар электрического тока, вырвала из него стон, заставив опуститься на кровать. Юлька, услышав стон, бросилась к нему и помогла лечь на кровать.

– Ты не права, Юлька. Ты мне очень нужна, – произнес он и крепко сжал ее руку. – Прости меня. Просто эти стены удручающе действуют на меня, а особенно – моя беспомощность. Я бы хотел, чтобы ты вычеркнула из своей памяти меня больного, беспомощного, с «уткой» под кроватью.

– А ты знаешь, я тебя таким ни разу и не видела. Даже тогда, когда ты был недвижим, я видела в тебе очень сильного человека, – она быстро наклонилась и поцеловала его в щеку, но не успела выпрямиться, он ее обнял и притянул к себе ее губы.

В этот момент без стука в палату весело ввалился Роман.

– Похоже, у Вас любовная идиллия. Видно, выздоровление не за горами, – мгновенно оценил он обстановку.

– Возможно, не только это, – многозначительно произнес Глеб, не отпуская руки Юльки.

– Похоже, Миша все-же нашел свою Анику, и в этот раз уже не отпустит, – весело заметил Роман.

– К сожалению, Роман, ты не прав, – произнес Глеб, – Я давно хотел тебе об этом сказать, но как-то не получалось. Вся эта история с Аникой и вокруг нее. Я должен покаяться перед вами, – во многом я виноват, – он опустил голову. – Лариса была лишь яркой приманкой, которая, используя сильное психотропное вещество, одурманивала сознание. Затем вступала в дело Галя и, благодаря своим незаурядным способности в гипнозе, заставляла заработать воображение, и это ей удалось. Это было не погружение в прошлую жизнь, а лишь направленное внушение. На самом деле цель ее была – представить меня, как нынешнее воплощение Михаила, который должен привести к гибели нынешнее воплощение Аники.

– А что касается самой истории с Аникой, то это лишь плод разыгравшегося воображения под влиянием неблагоприятных факторов, и все началось с тебя, Роман, – улыбнувшись добавила Юлька.

– Столько раз по голове получить, – и не такое пригрезится, – добавил Глеб.

– Вы не правы. Аника была реальной личностью, как и ее история, – горячо запротестовал Роман. – Если не верите, то я Вас ознакомлю с газетами того времени из хранилища исторической библиотеки.

– Предлагаю наложить табу на Анику, эту историю и на все, что с ней связано, – твердо сказал Глеб.

– Согласна, – улыбнулась Юлька.

– Подчиняюсь большинству, – хмуро согласился Роман.

– На этом и порешим, – облегченно вздохнула Юлька.