Текст книги "Я буду любить тебя вечно"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

8.

Игорь, сойдя с грунтовой дороги, решил сократить путь и пошел напрямик. Сразу стало тяжелее идти, но ему удалось выйти на тропинку, извивающуюся словно змея. Тревога за сестру вывела его из стопорного состояния:.

«Вот тебе и сослуживец Вадим! Можно сказать, почти близкий друг. И эта, шпингалетка, тоже хороша! У нее ветер в голове гуляет, распустила хвост. словно павлиниха!», – возмущался он.

Тропинка резко свернула направо, устремилась вверх и закружила среди деревьев.

Злость на приятеля и сестру ушла, и вернулось состояние отрешенности, перешедшее в безмятежность. Ему было безразлично, куда и зачем он идет. Лишенный внешних раздражителей и оставшись сам с собой, он ощутил некую раздвоенность. Он шел по тропинке, и, в тоже время, казалось, наблюдал за собой со стороны. Подобное состояние иногда навещало его, но крайне редко.

Он не любил солнце, загар вызывал у него отвращение. И этому были причины. В детсве, когда ему было тринадцать лет, он со своим другом, соседом по школьной парте, Борей Лутошкиным, забрался в глубь Труханова острова, на Бабье озеро. Целью их экспедиции была проверка рассказа Сашки Острого, признанного в классе вруна и фантазера, о том, что в этом озере женщины и девушки купаются голышом, поэтому они так и названы, а представителям мужской стати туда вход запрещен. А запретный плод сладок вдвойне.

Была середина знойного лета, и Игорь нехотя тащился неизвестно куда, неизвестно зачем. Нельзя было отказать другу, так как, это было равносильно признанию в трусости. Пока До озера добирались по местности заросшим низкорослым кустарником, и Игорь изнывал от слепящего жаркого солнца, обжигающего даже сквозь рубашку и штаны. Зато берег озера, густо зарос кустарниками и деревьями, помог им спастись от испепеляющего солнца. Рассказ Сашки, как и следовало ожидать, оказался враньем. По берегу озера были небольшие песчаные пляжи, переполненные людьми всех возрастов, обоих полов, и никто там не купался голышом!

Боря, как настоящий исследователь, предложил обойти озеро вокруг, чтобы не осталось никаких сомнений. Когда они проходили по густо заросшему и безлюдному противоположному берегу, Сашка вдруг замер, как гончая, увидевшая дичь. Из воды выходили две абсолютно голые девушки! Навстречу им вышла нетвердой походкой еще одна девушка, стащила с себя купальник и плюхнулась голой в воду. Друзья присели за скрывавшим их кустом.

«Ну що, друзи мои, пидглядаетэ за дивчатамы? Нэ соромно?!» – услышали они за спиной и, обернувшись, увидели хмурые пьяные лица двух здоровенных ребят. Парень, задавший вопрос, обдал их водочным перегаром и скривил ехидно губы, второй – повыше, потолще, с большими губами-лаптями на круглом лице – просто молча въехал по уху сначала одному, потом второму.

Ударив их несколько раз, парни поволокли их прямо через кусты на поляну, где праздновала разношерстная веселая компания. Пьяная компания с удовольствием принялась обсуждать различные меры наказания для этих извращенцев. Взлохмаченная девчонка в просвечивающем платье, надетом прямо на голое мокрое тело, слегка заикаясь, предложила:

«Они подглядывали за на-ами, а те-еперь мы бу-удем подглядывать за ни-ими!»

Предложение было принято: с них содрали одежду и привязали голышом к деревьям.

Компания продолжала веселиться еще несколько часов, лишь обращая внимание на них внимание, чтобы в очередной раз поиздеваться, – плевали, били, дергали за разные места, но это оказалось только прелюдией. На обратном пути их провели голыми через все песчаные пляжи, переполненные народом, громко комментируя их появление, – объявляя, что ведут извращенцев. Помогали им идти тумаками и пинками. Никто из отдыхающих на пляже даже не пробовал за них заступиться! Мучения закончились только тогда, когда вышли на главную аллею Труханова острова – кто-то из компании здраво заметил, что встреча с милицией при подобных обстоятельствах нежелательна. Их отпустили, пообещав, что в следующий раз они так легко не отделаются.

Стыд от пережитых унижений, многочасовое нахождение под палящим солнцем и последствия жестоких побоев надломили психику обоих подростков. Они замкнулись в себе, общая тайна не сблизила их, а, наоборот, разобщила. Они стали избегать друг друга, и вскоре Боря перевелся в другую школу. Игорь стал сторониться приятелей, заменив живое общение книгой, реальный мир – фантазией.

Он возненавидел солнце, яркий солнечный свет, отсиживаясь в солнечные дни в полутемной, душной комнате. У него нарушился сон, и он часами ворочался ночью, не в силах заснуть, приходя в школу с единственным желанием лечь спать. Но даже когда он прогуливал уроки, чтобы выспаться, сон к нему не шел. Родители занервничали, забеспокоились, в ход пошли всевозможные лекарства, снотворные, и тогда он впервые попробовал психотропные препараты. Вскоре он увлекся «колесами», сон вернулся к нему, но это были не прежние сны детства. Когда он впоследствии случайно увидел сюрреалистические картины Сальвадора Дали, он поразился тому, как они похожи на его сны.

Родители спохватились, и, после многодневного, дорогостоящего лечения он уже не тянулся к «колесам», но сны остались прежними. Но его постоянно сопровождала слабость в теле, быстрая утомляемость, мучила депрессии. Диагноз врачей – лейкоз, белокровие – был страшным приговором и спасением от армии. Кроме лекарств, его пичкали всевозможными соками, витаминами, травами, но ничего не помогало, пока одна бабка, к которой обратились отчаявшиеся родители, не предложила попробовать ему свежую кровь.

Первый литр крови, купленный нелегально на бойне мясокомбината, он выпил, едва преодолев отвращение, специально перед этим перечитав рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни», и, к своему удивлению, сразу почувствовал облегчение.

Вскоре Игорь поступил учиться на вечернее отделение института пищевой промышленности и специально пошел работать на мясокомбинат. Окончив институт, он продолжал работать на мясокомбинате в плановом отделе, оставаясь частым гостем на бойне.

Оказавшись среди ночи в одиночестве в столь пустынном месте, как Лысая гора, он почувствовал, что совсем не боится. Окружавшая холмистая местность, деревья с голыми черными ветвями в призрачном свете луны напомнили ему его сны. Он уверовался, что ночная прохлада, шелест осенней сухой травы, хруст упавших веток, – это дишь его сон.

И стал воспринимать он все по иному, ощущая себя частью происходящего, нетерпеливо ожидая последующие события, без сомнения, должные последовать. Он забыл о Юльке и Вадиме, и упивался необычными ощущениями, нахлынувшими на него.

Грязно-желтое, кругло-щербатое блюдце луны на фоне темных тяжелых туч привораживало его взгляд. Ему захотелось, изойтись диким воем, излив в нем новые эмоции. Луна смотрела вниз, придав ему силы и необычную остроту ощущениям.

Он почувствовал, что воздух, насыщен множеством тончайших запахов. Каждое дерево, куст, ветка пахли своим, присущим только им запахом, как каждый человек, при всей общей схожести с другими, индивидуален и своеобразен. Нахлынувшие ощущения были новыми, и в тоже время жили в нем изначально, а сейчас чудом открылись, как обнаруженная потайная дверца. Игорь не пытался анализировать свое состояние, чувства, он жил ими, радуясь, необычному восприятию окружающего мира. Ему было хорошо, как никогда ранее в прожитой жизни.

Вдруг он щутил опасность – враждебный запах Чужого! За ним скрытно наблюдали, его рассматривали, за ним охотились. Невидимый враг хорошо замаскировался, ни малейшим звуком не выдал своего присутствиия, лишь только запах предал его. Противный запах агрессии, скрывая за ней трусость. Враг напрасно надеялся, что темнота – союзник, неожиданность – победа, страх – оружие. Это был слабый враг, прячущий под страшной личиной трусость, бессилие, ущербность. Он мог быть сильным только перед слабыми, завороженными собственным страхом существами, до этих пор попадавшимися ему. Запах подсказал, что им был тот урод, но теперь он не боялся, а жаждал встречи с ним.

Запах шел импульсами, то усиливаясь, то слабея. Урод раздумывал, нападать или нет, что-то его настораживало. Урод жил тем, что только пугал, отыгрываясь за обиды и унижения дня, как безобидная букашка, имеющая ядовито-угрожающую окраску. Урод ночью получал от страха жалких людишек, пленников дневного света, удовольствие сродни оргазму.

Сейчас он совершил ошибку, пытаясь напугать Сына Тьмы.

Сын Тьмы решил подыграть уроду, показав своим поведением страх. Урод клюнул на приманку, выполз из-за куста, за которым прятался, торжествующе вопя и строя страшные гримасы. Ближе, ближе – есть! Резкий прыжок в сторону – и паникующая жертва меняется местами с хищником. Кто есть дичь, а кто охотник?

Подмятый урод завопил от ужаса, вопли перешли во всхлипы, похожие на рыдания.

Его сопротивление мгновенно подавлено. Зубы мягко вошли в гортань, теплая соленая жидкость переполнила рот, мешает дышать. Приходится часто-часто глотать, все тело дрожит от возбуждения, от непрерывного потока вливающейся жизненной силы, от бессилия поверженной жертвы, отдающей драгоценную жидкость жизни. Ещё, ещё!

Жертва ещё трепещет, словно пойманная рыбешка выброшенная на берег; и он, не в силах сдержать себя от переполнявших ощущений, вырывает зубами адамово яблоко – в награду – целый водопад теплого соленного блаженства. Урча от удовольствия, он оттягивает жертву подальше в кусты, чтобы никто не смог испортить удовольствие роскошного банкета в чудную ночь.

Луна на беззвездном небосклоне ободряюще улыбнулась и скрылась за набежавшую темную тучку, чтобы не мешать его торжеству.

9.

Юлька, вступила в пространство освещаемое отблесками костра, и стала видимой.

Своим появлением она посеяла панику среди подростков – двух девочек и двух ребят лет четырнадцати-пятнадцати. Тинэйджеры расположились на темной толстой подстилке у большого костра из толстых поленьев. Стуча зубами от холода, Юлька непринужденно спросила:

– Можно, я погреюсь возле костра? – и этим разрядила обстановку.

Напряженность исчезла, вновь вернулось веселое перешептывание и уверенный говор ломающихся мальчишеских басов. Ребята уже крутились возле нежданной гостьи.

– Да ты совсем замерзла, пацанка! – прохрипел курносый веснушчатый предводитель. Юлька жалобно кивнула, протягивая заиндевевшие ладошки почти в костер.

– Бухло вышло в расход, долбанешь косячок – быстрей согреешься! – подытожил предводитель и протянул самокрутку. Юлька передернула плечами. Девчонка с очень коротким ежиком на голове крикнула предводителю:

– Ты что, не кумекаешь, что телка не тянет. Задуй ей паровоз!

Кучерявый предводитель улыбнулся детской улыбочкой, раскурил самокрутку, потом повернул горящим концом к себе и начал раздувать огонек.

– Давай, тяни пас, – вдыхай дым. Для тебя старается! – разъяснила коротко стриженная девчонка. Юлька послушно приблизила лицо к самокрутке и задохнулась вначале от сладковато-травянистого, затем дерущего гортань вкуса конопляного дыма, потом дело пошло веселей, и в самом деле, стало теплее. У нее закружилась голова. Юлька присела на подстилку, при ближайшем рассмотрении оказавшейся грубыми одеялами. Вдруг ощутила громкое биение собственного сердца. Оно вдруг разрослось в груди до невиданных размеров и с каждым ударом грозило вырваться наружу. Упругие ребра еле сдерживали непослушное сердце. Происходило удивительное: достаточно было ей подумать о любом внутреннем органе, как сразу начинала его ощущать, словно держала в руках. Ей стало страшно от понимания полного контроля над ними. Казалось, что достаточно подумать об остановке какогонибудь органе, как это мгновенно исполнится, приведя к неминуемаой смерти. Она почувствовала себя полным властелином своего тела, и, в тоже время, его палачом.

Внезапно отяжелев, Юлька закрыв глаза, опрокинулась на спину.

Невиданный аромат оглушил ее симфонией запахов. Открыв глаза, она увидела перед собой плывущую по воздуху металлическую кружку – источающую этот аромат. Догадалась – это чай. Чужие губы обожгло кипятком, но почему больно ей? Удивительно сложный вкус соответствовал ошеломляющему запаху. Вкус содержал множество оттенков, составляющих единое целое. Неожиданно стала подкатываться тошнота, и дикая боль задолбила в виски. Бесконечное падение вверх. Неужели мир перевернулся?

По еле заметной тропинке поднималась группа людей, одетых в грубую, плотную одежду темно-коричневого цвета, – кафтаны, шапки а-ля казачек тех же тонов, некоторые были в кольчугах и вооружены мечами и копьями. Двое рослых воинов, идущих во главе группы, держали под руки обессиленную светловолосую девушку в одной серо-белой полотняной рубашке до пят, с запекшейся кровью на лице и безумным взглядом.

Юлька не узнавала местность – с горизонта исчезли высотные постройки города, а вокруг раскинулось бескрайнее море зеленого леса. Сколько ни смотрела, не могла найти золотые купола Лавры – они пропали!

Девушка еле передвигала ноги, и воины ее волокли. Вся ее фигура выражала отчаяние.

Недалеко от себя, Юлька увидела грубую рубленную деревянную скульптуру-колоду, чертами лица смахивающую на лица каменных баб, установленных в ботаническом саду. Хотя нет, черты у баб расплывчатые, безликие, а у этой просматривалась беспредельная жестокость и властность. Юлька подошла поближе, чтобы как следует ее рассмотреть.

– Хорс – древнее кровожадное божество Киевской Руси, – пояснил незаметно возникший слева полноватый господин, одетый в коричневую, в крупную полоску тройку и благоухающий одеколоном «Русский лес».

Нудным голосом экскурсовода, которому все надоело, продолжил:

– У его подножия совершались жертвоприношения, иногда даже человеческие, а так – все больше домашнюю птицу били.

Слегка округлое или опухшее лицо пятидесятилетнего мужчины выражало сплошное добродушие, подбородок прикрывала чеховская бородка, а темные с поволокой глаза – очки с толстыми стеклами без оправы.

«Наверное, у него по детски беззащитное лицо, когда он без очков», – почему-то подумала Юлька.

– У современных историков укоренилось мнение, что Хорс, занимая в пантеоне князя Владимира место рядом с Перуном* и Даждьбогом** – небесными божествами, являющимися прообразами солнца, грома, молнии, – относится к солярным божествам, то есть связанным с солнцем. Я, как явное, но очень компетентное, меньшинство, придерживаюсь мнения, что он был связан с луной.

_____________________________

*Перун – славянский Бог грозы, связывался с военной функцией и считался покровителем военной дружины и ее предводителя (князя).

**Даждьбог – восточнославянское божество, наделял и распределял богатства, имущество, блага.

Да вы бы и сами увидели, если бы попали сюда в прошлое полнолуние, как совершаются культовые обряды при поклонении этому божеству. Кстати, жертвоприношение ему также совершают во время полнолуния. Да-с, – он указал рукой на странную группу людей, приближающуюся к ним. – Бедная девочка, она пострадала из-за любви и поклонения этому божеству. Деревянному идолу. Но она не виновата. Она лишь придерживалась веры своих родителей, а те – своих предков, – мужчина горестно покачал головой в черной семитской шляпе, и длинные тонкие пейсы-косички над ушами только усилили впечатление от его слов.

– Что же она сделала? – напряженно спросила Юлька, так как люди, издавая непонятные возгласы, достигли деревянного идола. Ей было жаль видеть молодую девчонку, наверно ее ровесницу, в столь плачевном состоянии. – Или ее хотят… принести в жертву? – Юльку пронзила страшная догадка.

– Нет, не хотят, и она ничего не сделала, кроме того, что была замечена в поклонении этому божеству, а сегодня день святого Власия*, – мужчина сладко зевнул и тряхнул головой в старой буденовке с выцветшей звездой. Запахло лошадиным потом.

_____________________________

*Святой Власий – покровитель скота в христианскую эпоху, произошел от древнего славянского божества Велеса – «скотского бога», бога богатства.

– Понимаете, сударушка моя, дикие времена – дикие нравы, совсем как в наше время.

Всегда была зависть, подлость, невежество, корысть и безразличие. Культ луны у божества Хорса предполагает оборотничество, – он протянул руку, быстро перебирая пальцами, как будто играл на пианино. – Это вы слышали – вовкулаки, оборотни. Это, сами понимаете, теория, а практика жизни – родители с кем-то побили горшки, она отказала в сексуальных домогательствах кому-то из мира власть предержащих, сосед возжелал их корову и ларь старых тряпок. А тут мор напал на домашнюю скотину. Мрет проклятая, и непонятно – то ли обожралась, то ли не дожрала? А по поверью, если в день святого Власия зарыть в землю девственницу, заподозренную в злых умыслах, то можно прогнать «коровью смерть».

Тут пускается слушок, что завелся двоедушник – существо, способное совмещать две души, человеческую и демоническую. А кто из нас не является двоедушником и не несет два начала? Прославленный Юнг вообще предполагал, что человеческое Эго-Я состоит из множества разнообразных личностей, блуждающих в темноте бессознательного.

Кто, еще вчера проповедовавший коммунизм и взрывающий церкви, сегодня не самый заядлый капиталист и большой приверженец церковных обрядов? История не раз демонстрировала, что рабы, поменявшись местами со своими господами, становились еще большими тиранами. Им ведь невдомек, что самый роскошный храм, возведенный на древнем святом месте, не искупит крови, пролитой при его строительстве, и не заменит построения храма в собственной душе. У каждого должен быть свой храм, но не каждый его имеет…

По преданиям, ведьма-двоедушница днем ведет себя, как обычный человек. А ночью, засыпая непробудным сном, выходит из тела и бродит в ином обличье – в образе кошки, собаки, летучей мыши, кочерги. Во, как накручено, и никакое алиби не поможет! – мужчина заразительно рассмеялся, и на голове у него появилась потертая, простреленная фуражка, а на плечах – кожаная куртка, запахло душистыми папиросами и железной волей. – Ееможно, разбудить ночью, поменяв положение головы и ног. Милая моя, так кто же не проснется, если его за ноги ночью будут тягать?! – он вытер пот со лба. – Удар судьбы выпал на эту бедолажку, заподозренную в том, что она ведьма-двоедушница, потому что исповедует запрещенную веру своих предков, и родители что-то не поделили, и она отказала, и сосед хочет!

В вырытую глубокую яму столкнули рыдающую девушку со связанными руками и стали засыпать землей. Юлька, не помня себя, бросилась на выручку. Господин экскурсовод в черном кимоно и с такого же цвета повязкой на голове (на ней было написано белыми буквами «Мы не позволим!») обхватил ее поперек туловища, не пуская, не забыв потными ладошками облапить ее груди. Запахло ритуальными палочками и сырой рыбой.

– Пустите! По какому праву! Я призову к ответу по всей строгости закона! Я не допущу этого и того! – негромко визжала Юлька, делая вид, что хочет освободиться. Ну, освободилась бы она, и что дальше?

На месте ямы вырос шевелящийся холмик. Толпа дружно заработала: одни подбрасывали землю, другие месили ее ногами. Вскоре все было хорошо утрамбовано, и только пятно свежей земли указывало на место казни. Юлька рыдала на казенной груди крупного чиновника с депутатским значком, с толстой золотой цепью поверх блестящего галстука. Пахло коньяком «Хенеcси» и крупными взятками.

– Знаешь ли, Юлька, что, зарыв в землю эту простую безымянную труженицу, они выкопали для себя Страх? С этого времени начинается история причисления этого ничем не примечательного холма к местам нехорошим, нечистым. Существует поверье, что душа двоедушника, конечно не лучшая ее половина, становится упырем, который живет то в могиле, то в зарослях, то под водой, а тут как раз протекает прекрасная, пока не загаженная, река Лыбедь. Такой упырь пьет кровь, вызывает болезни, падёж скота. Понимаешь, Юлька, этой жертвой они своих коров не спасли! Этот холм, под названием Лысая гора, станет пристанищем всякой нечисти, будет вызывать кривотолки во все времена.

– А кто вы такой? – спохватилась Юлька.

– Я – режиссер. Человеческая жизнь – это пьеса. Каждая пьеса предполагает сюжет, для этого есть сценарист, работающий в тесном контакте с человеком, для которого пишется пьеса. Есть действующие лица и исполнители. Не всегда исполнители соответствуют действующим лицам, но хуже всего, когда статисты вдруг становятся действующими лицам. Целых шесть лет жили вместе двое молодых людей, она думала, что он действующее лицо, пока бабка-ворожка не погадала ей. Нет, говорит, милая, рядом с тобой человека – статист он.

Выгнала она статиста и зажила одна. Счастливо и одиноко жила.

А режиссер для чего? Смотрит, – пьеса слишком гладко пошла, без поворотов, всяких там коллизий, неожиданных ходов – одним словом, рутина рутиной. Тут я и вмешиваюсь, а то по накатанному, предсказуемому жизненному пути, неинтересно идти.

Ты скуку не любишь? Прекрасно! Как честный человек, предлагаю тебе пожить со мной шесть месяцев гражданским браком! – на голове у него залихватски сидела бескозырка, дул соленый морской бриз. – Не хочешь, а зря! Зря, говорю, счастья своего не видишь.

Как пройдешь мимо него, обратно захочешь вернуться, а там только шкурки от счастья остались. На, поешь банан, шкурки только не выбрасывай, – сгодятся!

Банан был большой и желтый, прекрасно пахнул. Юлька почувствовала, что голодна, распанахала шкурки и вонзила зубки в нежную плоть банана…