Текст книги "Я буду любить тебя вечно"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

53.

– Неужели наступил тот момент, когда ты решил, что я тебе нужна? – иронично спросила Галя, увидев на пороге своей квартиры Глеба, в ее глазах не было ни радости, ни удивления.

– Проходил мимо, зашел на огонек свечи. Оказалось, что это ты, – неуклюже пошутил Глеб. – Можно зайти?

– Заходи, – Галя сделала равнодушное движение плечами, мол, «чего уж там».

– Лже-одноклассница Алина – это твоя работа? Что ты этим хочешь мне доказать или сказать? – сразу начал Глеб, присаживаясь на стул.

– Это была глупый розыгрыш, ни к чему хорошему не приведший, – спокойно ответила Галя, не думая отпираться. – Прости.

– Странный розыгрыш, почти шутка. Всем шуткам шутка? – протянул Глеб. – На встрече выпускников появляется некая особа, которая называется именем умершей одноклассницы… Да, кстати, откуда ты узнала, что в этот день был юбилей школы?

– Однажды, когда мы с тобой еще вместе жили, встретили твою бывшую старосту, Мусю, ты так ее называл. Она тебе заранее, еще за год до того, сообщила о предстоящем юбилее. Тогда же она и завела речь о том, что следовало бы проведать могилы безвременно умерших одноклассников: Александра Жука и Алины Шалаевой. Но в тот момент ты встретил знакомого и отошел с ним поговорить, а когда вернулся, то заспешил, как обычно, и быстро с ней распрощался. А я при этом присутствовала, чувствуя себя, не более, чем бутафорией.

– Давай, не начинай, – строго сказал Глеб. – Ты помнишь, из какого цейтнота мне пришлось выкарабкиваться, а тогда как раз дела стали налаживаться, появилась солидная клиентура, и неудивительно, что кое-что прошло мимо моего внимания.

– Я видела в тебе человека, которого любила, и не хотела обременять, а ты во мне видел навязанную вещь, словно довесок к колбасе. За то время, которое вместе прожили, так и не постарался узнать, что у меня на душе, – холодно сказала Галя.

– Ты любила меня?! А я боялся испугаться, увидев в тебе нечто такое, что не должен был знать, – зло сощурился Глеб. – У нас был договор, и я не создавал тебе иных иллюзий, а если ты себе тогда что-то вообразила, то это…

– Мое горе! – спокойно закончила за него Галя.

– Я пришел к тебе не за тем, чтобы разбирать ситуацию, которую мы обсудили полгода тому назад…

– В парке, возле красного корпуса университета. Другого места не нашлось. Домой ты появлялся, только чтобы переночевать, – закончила она за него.

– Пусть будет так. Меня интересует другое, – зачем тебе надо было строить такую сложную комбинацию? Привлекать авантюристку… Да, и кто же она есть на самом деле?

Весной ее звали Лариса, и она участвовала в шабаше ведьм на Лысой горе. Мой пациент узнал ее. Мне она представилась Алиной…

– Ее на самом деле зовут Лариса. Моя хорошая приятельница.

– Ты мне не хочешь объяснить, какие цели вы ставили этим розыгрышем? – спросил Глеб.

– Считай, что это была затянувшаяся первоапрельская шутка.

– Думаю, не только, – ответил Глеб. – Лже-однокласница сообщила, что меня ожидает полоса неудач. Это была угроза или предупреждение? Мне стали ночью мерещиться всякие фантасмагории, какие-то звонки, которые должны были меня убедить, что они из потустороннего мира. И, наконец, весь этот бред с погружением в прошлую жизнь. Что за история, которая началась в начале прошлого века на Лысой горе? Люди, которые меня окружают, оказываются действующими лицами той истории, которая словно имеет продолжение в наше время. Мой пациент Роман по этому сценарию был в прошлой жизни офицером Щегловым, который сопровождал мифическую девушку в форт на казнь, а затем покончил с собой от угрызений совести.

Многие образы, которые я увидел при погружении в прошлую жизнь, можно ассоциировать с моими знакомыми в этой жизни: Муся – мадам Лятушинская, владелица публичного дома, даже одноклассник Стас Сорокин имеет свой аналог в прошлом – «тело» чиновника, который упивается до беспамятства. А сама лже-Лина внешне очень напоминает проститутку, которую встретил в борделе, в моей прошлой жизни. Звали ее Варя.

– Я ничего об этом не знаю, – холодно ответила Галя. – Видно, моя подружка увлекалась, вошла в роль. Артистка!

– Галя, несмотря на все ваши ухищрения, я не поверил в тот бред, который пыталась мне навязать твоя приятельница-артистка лже-Лина, или Лариса, – мне все равно, как ее называть. Она меня одурманила, возможно, наркотиками, а затем ввела в гипнотическое состояние, под воздействием которого внушила всю эту галиматью.

– Прости меня, если я в этом виновата, – иронично ответила Галя. – Но, может, ты сам неправ? Ведь даже у Александра Блока об этом прекрасно сказано:

 
«Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь».
 

– Он был поетом-романтиком, весь в потоке чувств и переживаний, сплошные рефлексии.

– Ты слишком рационален и холоден душой, чтобы это понять. Для тебя это бред. Для него – жизнь.

– Главный тормоз находится в самом человеке, в его психике. Эта Лариса – недюжинный гипнотизер и организатор мистических собраний. Весной Роман попал на сборище секты, в которую входила эта Лариса, что серьезно отразилось на его психике. Она явная авантюристка, – брызгал слюной Глеб. – Нет прошлой жизни! Есть только ловкая мистификация, притом не совсем удачная. Что ты ей пообещала, и что она должна была преподнести тебе на блюдечке с голубой каемочкой?

– Ничего я никому не обещала и ничего не ожидала на блюдечке с голубой каемочкой, – холодно возразила Галя. – Считай, что так мы немного развлеклись. Разогнали скуку тебе и себе.

– Не верю, чтобы столько сил было потрачено ни из-за чего, – резко возразил Глеб.

– Оставим этот диспут, где каждый остается при своем мнении. Я к тебе пришел не только за тем, чтобы выяснить отношения. Я тебе уже рассказывал, что у меня есть пациент, молодой парень по имени Роман, в чьем заболевании отчасти виновата твоя подруга. Я хотел бы с ним и с рядом других пациентов провести сеанс групповой психотерапии, что-то вроде психодинамического театра на Лысой горе.

– Я читала о психодраме доктора Морено. Я не ошиблась?! – улыбнулась Галя.

– Что-то в этом духе, только более жестко. К сожалению, у меня не хватает для этого помощников. Если ты готова мне помочь со своей подругой-авантюристкой Ларисой, то ты можешь сделать доброе дело. Не бесплатно, разумеется. Я набросал сценарий сеанса, в нем расписаны все роли. Ознакомься, подумай, через пару дней перезвони мне, мы договоримся о дате проведения и о деньгах, – Глеб вытащил из сумки красную папку, оставил ее на столе и спросил:

– Ты удивлена моим предложением?

– Пожалуй, да, но предложение заманчивое и интересное. Я обсужу его с Ларисой и подумаю, кого можно будет привлечь дополнительно. Считай, что я уже наполовину согласна, за других говорить не стану. Созвонимся. Чай, кофе будешь? Извини, что раньше не предложила.

– Ты меня тоже извини, но после вина, которым меня попотчевала твоя подруга, чтото не тянет в гостях употреблять напитки, пусть даже безвредные. Прощай, жду от тебя весточку, пожалуйста не затягивай с ответом, – и Глеб пошел на выход.

В автомобиле его терпеливо ожидал Роман.

– Вы что-нибудь узнали новое? – нетерпеливо спросил он. Глеб завел двигатель и только тогда ответил.

– Нет. Я просто навестил свою бывшую жену Галю. Тебя куда подвезти?

– Вы же собирались поехать на кладбище? – напомнил Роман.

– А я уже был на нем – на кладбище моего прошлого. А тебя, пожалуй, следует отвезти домой, к родителям, – ответил Глеб. Роман обиженно засопел.

54.

Юлька проснулась и не спешила вставать, пока нежилась в постели, размышляла о том, что не давало ей покоя все эти дни.

«Кто этот Глеб? Что он собой представляет? Знакомы совсем недавно, а такое впечатление, что знаем друг друга вечность. Мне приятно общаться с ним. Он такой интересный и притягивающий. Я даже сама себе не могу объяснить, почему меня так тянет к нему.

Нравится, когда он рассказывает всякую всячину, чтобы это не было. Просто приятно его слушать. Он не скрывает, что два раза был женат, и оба раза неудачно. Первая жена погибла в автомобильной катастрофе. Какой ужас! Вот так, живешь с человеком долгое время, а в какой-то момент его не станет на этом белом свете. Интересно, он их любил? А если не любил, то зачем женился? По-моему, я занимаю себя глупыми вопросами, которые вертятся вокруг одного. Да, это верно. Какая мне разница, какие у него были жены? Тебе не кажется, милая, что ты очень много сегодня думаешь об этом Глебе?

Вчера, на выходные, ездила с друзьями на шашлыки. И с удивлением заметила, что все вресмя думаю о Глебе. Странно, знаю его всего несколько дней, а мне его уже не хватает.

Мне стало грустно. Девчонки и ребята пытались меня развеселить, даже Виткер приняла в этом участие, но мне все время хотелось уединиться. Я ужасно захотелось увидеть Глеба.

Интересно, а он думает, вспоминает обо мне, после нашей последней встречи? Пфи, какие противные слова – «последней встречи»! Я люблю шумные, веселые компании, а сейчас мне нужен только Глеб.

Вернувшись домой, я еле удержалась, чтобы не позвонить ему поздно вечером. Что бы я ему сказала? Что со мной происходит?! В кино и в книжках влюбляются с первого взгляда.

А я? Я же не в кино. Мне ясно одно – я должна быть рядом с ним, пусть даже только в одном пространстве.

Сознание того, что, может быть, минуту назад он шел здесь, где я сейчас иду, и воздух еще сохранил его запах, и я им дышу. От такой мысли я дышу чаще и глубже, как будто пытаюсь поглотить весь воздух в городе, потому что где-то здесь дышит он. Вместе с этими мыслями у меня в голове постоянно звучат слова из песни Земфиры: «…Я задыхаюсь от нежности…» Я действительно, Глеб, задыхаюсь без тебя!

Но я сейчас очень и очень далеко от него. Мне кажется, что я сейчас нахожусь на противоположном конце земного шара, а не в одном с ним городе.

Этой ночью приснился сон, будто я шла на встречу с ним, нет, не шла, а просто летела.

Как и при прошлых встречах, он много говорил – о Романе, о городе, о своих проблемах…

Я слушала и не вникала в смысл его слов, важное было то, что он был рядом. Даже если бы он был немым и ничего не говорил – это не важно. Главное, что он был рядом, и я могла ощущать его присутствие, его запах, который меня так будоражит, его глаза, губы… Эти губы…

Вспомнила, – когда он проводил меня домой, и стоял возле парадного, мне вдруг захотелось, чтобы он меня заключил в свои объятия. При этой мысли меня даже кинуло в жар.

Господи, ведь я хотела так мало – минутного счастья, а потом хоть камни с неба, хоть потоп. Всего один поцелуй. В тот момент он пристально посмотрел на меня, как будто прочитал мои мысли. А может, он действительно их прочитал? Ведь мне девчонки не раз говорили: «Юлька, ты как прочитанная книга, твое настроение у тебя на лице». Наверное, он прочитал мое желание. Нет, не может быть, я никогда не краснею. Неужели я себя выдала? А почему я должна стыдится? Но если он прочитал, то почему он не исполнил мое желание?

Во сне было по-другому: он взял меня нежно за руки и привлек к себе. В этот самый момент я провалилась в какую-то бездну и полетела. А может, я полетела не вниз, а вверх? Я не знаю, куда я полетела, но точно знаю, что все, что было вокруг, исчезло, остались только я и он. Он прижимал меня к себе, будто боялся, что меня кто-то или что-то у него отнимет. Явственно ощутила эти шероховатые, мягкие губы, к которым желала прикоснуться, и у меня закружилась голова. Это был наш первый поцелуй, но к сожалению во сне. Никогда не думала, что потеряюсь, провалюсь, улечу… И это произошло. Я потерялась – во времени, в пространстве, только ловила жадно его губы и боялась, что это закончится, и я перестану наслаждаться и упиваться этим нектаром. Капельки пота тихонько скатывались по спине, то горячие – обжигая, то холодные – будоража. Его и моя дрожь слились воедино и мы уже дрожали в унисон. И я проснулась.

Каждая женщина стремится к любви. Все хотят романтики чувств. Солжет та, которая скажет, что любовь ее не манит и не влечет. А может, любовь здесь не при чем, просто хочется элементарного внимания, немножко романтики, маленькой интриги, флирта. А может, я не люблю, не влюблена, а просто от безысходности увлеклась им?

Не знаю, что со мной, но я хочу его. Хочу чувствовать душой, ощущать руками, лоном, губами – всем телом. Хочу его ласки, грубой и трепетной, нежной и будоражащей, захватывающей и опьяняющей. Я хочу его! Его, такого спокойного и порой молчаливого, скрытного и загадочного. А может меня и тянет к нему из-за этого, что он именно такой?

 
Ты молчал, и я молчала,
Хотя все в душе кричало.
Я ждала, когда придешь,
За собою позовешь.
Не скрывайся в домик-панцирь,
Душу не держи в цепях,
Не нужны эти оковы,
Когда светятся глаза.
 

Если он сегодня до обеда мне не перезвонит, то позвоню я», – твердо решила Юлька.

55.

Глеб через силу заставил себя приехать на работу и вскоре об этом пожалел. Настроения работать не было никакого, и не было сил себя заставить. Кое-как отмучил первого пациента, остался полностью собой недоволен. Заглянул в записную книжку и с досадой отметил, что на сегодня записано аж восемь пациентов. «Если я с ними проведу сеансы, как с предыдущим, то растеряю всю клиентуру, – объективно оценил ситуацию Глеб. – Надо будет кому можно перезвонить, сослаться на болезнь и перенести прием, – решил он для себя. – А кому нельзя, то постараться взять себя в руки. Чертова Лина с ее регрессией!» Тут зазвонил телефон, и Глеб поднял трубку. Услышав голос Юльки, растерялся и онемел.

– Я понимаю, что не вовремя: отрываю от работы, от бутерброда, от красавицымедсестры и, возможно, от телевизора, – притворно забубнила она голосом, полным лукавства. – Но Роман сказал, что вы больны, притом не мною, и нуждаетесь в срочной терапии.

Он прав?

– Да, то есть, нет, – растерянно пробормотал Глеб, пытаясь прийти в себя.

– «Да» – это все что я перечисляла, а «нет» – то, что нуждаетесь в срочной терапии? – притворно упавшим голосом, сквозь который слышался еле сдерживаемый смех, уточнила Юлька.

– Я нуждаюсь в срочной терапии под твоим непосредственным руководством, – наконец, сообразил Глеб и поставил стену между тем, что он говорил, и своими мыслями, которые его одолевали. Постарался подстроиться под тон Юльки.– Какие будут ценные указания?

– Самое ценное указание – это его отсутствие, – нравоучительным тоном сообщила Юлька. – Как спасение утопающих – дело рук самих утопающих, так излечение больного есть его добровольная воля. Арсенал лекарств разнообразен: клистир, лейкопластырь, валерьянка, валидол, горчичники или свежий воздух?

– Приятное общество и, желательно, твое, – самопроизвольно вырвалось у Глеба.

Юлька довольно рассмеялась.

– Это можно так понять, что вы меня ангажируете на сегодняшний вечер? – произнесла она тоном светской дамы. – Мне, право, неудобно, у меня создалось впечатление, что это решение было вам навязано… – потом не выдержала тон, рассмеялась и непосредственно сообщила: – Я согласна. Где и когда?

– Как всегда, я заеду за тобой в редакцию, – произнес оттаявший Глеб и перехватил инициативу. – По-моему, с кем-то давно договаривался, что мне не будут «выкать»?!

– Прости! Девичья память. Но не только у меня. Не так давно, помню, поступала заявка на все мои вечера, но последние два вечера я провела в жутком одиночестве, несмотря на соблазнительные предложения, – потом, уже серьезным тоном: – Скажи по-честному, я не нарушаю твоих планов? А то, в самом деле… – в ее голосе звучало раскаяние.

– Никаких. Если бы ты знала, как помогла своим звонком, а то я у же подумал, что ты мне никогда не позвонишь, – огорченно сказал Глеб.

– Ого! По-моему, мы в прошлый раз не сорились, – удивилась Юлька. – Откуда такие дурные мысли?

– Обязательно расскажу тебе, – задумался, и добавил: – Когда-нибудь расскажу.

– Нет! Сегодня вечером! И ничего другого слышать не хочу! – закапризничала она.

– Готовься на сегодняшний вечер, – выложишь все, как на духу. А пока – бай-бай! – и она повесила трубку. Глеб почувствовал, что это общение с Юлькой, а еще больше – ожидание сегодняшнего вечера, вернуло силы, настроение и желание работать. Он вновь почувствовал себя уверенно и спокойно. За работой время пролетело незаметно, когда за последним пациентом закрылась дверь, уже было около пяти вечера. И тут в кабинет зашел Роман.

Глеб незаметно поморщился.

– У нас с тобой назначена встреча на завтра, – официальным тоном сказал Глеб, потом неожиданно для себя произнес. – Хотя, я не вижу необходимости в твоем лечении. – Мысленно добавил: «по крайней мере, у меня».

– Что же вы тогда наговорили Юльке, что я психически больной?! – еле сдерживая себя, спросил Роман.

– Я лишь сказал, что ты находишься под моим наблюдением, а я психоаналитик. Извини, но я спешу. Хочешь, приходи завтра, мы с тобой поговорим на эту тему.

– А я хочу сейчас! Почему Вы не рассказываете, что увидели на сеансе у той ведьмы?

– Роман загородил выход из кабинета, не давая ему выйти. – Наши прошлые жизни в чемто соприкасаются? Вы обязаны мне все рассказать!

– Я никому ничего не должен, тем более тебе. Я готов даже вернуть твоим родителям деньги за лечение. Давай, не делай истерик, дай мне пройти!

Этот мальчишка его все больше раздражал, и он был готов даже доплатить, чтобы только больше не видеть его у себя. Роман не шевельнулся. Глеб, не задумываясь, сгреб его в охапку, молча вытолкал за двери, несмотря на сопротивление, и жестко усадил на стул. Сам повернулся и начал закрывать дверь. Роман вновь подскочил и начал мешать.

– Расскажите мне все, я ведь не отстану! – бормотал он, находясь в невменяемом состоянии. В инструментарии опытного психолога Глеба было много методов успокоить больного, снять психическую активность, но на все это требовалось время. Поэтому он вновь молча сильно оттолкнул Романа, так что тот не удержался и растянулся на полу, а сам быстрым шагом проследовал вниз, к автомобилю. Роман его нагнал, уже возле авто, и вновь стал не давать возможности открыть автомобиль. Здесь было довольно людно, и Глебу не хотелось применять силу, – а вдруг здесь рядом окажется кто-либо из знакомых. В то же время в нем закипало раздражение против этого парня, который хочет вторгнуться в его жизнь.

– Что ты хочешь узнать?! Прошлой жизни нет! Ты был подвергнут целенаправленному воздействию гипноза, который вызвал те картинки, якобы из прошлого! Все это игра твоего воображения! А теперь оставь меня – я спешу!

– Вы говорите неправду! Сегодня мне удалось дозвониться до Ларисы, ну, словом, до этой. Она мне рассказала, что вы Михаил! Это правда?

– Я Глеб Леонидович, и никто другой! – раздраженно сказал Глеб и, видя, что Роман не отходит, уже не обращая внимания на окружающих, оттолкнул того от автомобиля, и успел залезть в кабину.

– Вы не хотите говорить, значит, это правда! – за окошком вновь возник возбужденный Роман, и тут его лицо помертвело от посетившей его мысли, и он стал возбужденно говорить, проглатывая окончания фраз. – А если это так, то я дурак, сам привел вас к Анике, и теперь вы ее погубите! Какой я дурак! Куда так спешите – вы едете к ней?!

– Нет никакой Аники, а если и была, то умерла еще в прошлом столетии. А Юлька к ней никакого отношения не имеет, – раздраженно выкрикнул Глеб, сразу дал на полную задний ход и вскоре выехал на дорогу. Сзади него бежал, размахивая руками, и что-то кричал Роман, быстро уменьшаясь в размерах.

Настроение у Глеба вновь было испорчено. Снова эта Лина-Лариса возникла на его горизонте, пытается через этого мальчишку вмешаться в его жизнь. Похоже, прошлый визит к Гале был ошибкой, да и она до сих пор не перезвонила к нему. Ну и хорошо. Родителям Романа он вернет деньги и откажется от его лечения. Вполне возможно, что это может отразиться на его врачебной практике. Это плохо. Надо возвращаться поскорее в институт, там все более стабильно и перспективно.

Вскоре он подъехал к редакции, где Юлька его уже ожидала.

– Фи, некрасиво бедную девушку заставлять себя ждать! – заявила она вместо приветствия, а затем, разглядев хмурое лицо Глеба, встревожено спросила: – Что случилось?

Если у тебя есть сейчас важные дела, то встречу можем перенести на любой другой день.

– Нет, все дела остались позади, – не согласился Глеб. – Просто еще не вышел из рабочего состояния, дай пару минут – и настроение восстановится, – и он через силу попробовал улыбнуться.

– Не строй ужасные гримасы, – попросила Юлька. – Улыбка должна идти изнутри, быть легкой, лучезарной, – и она ее продемонстрировала, затем поинтересовалась: – Куда мы будем ехать? Хотелось бы на природу, день сегодня неплохой.

– На природу, так на природу, – согласился Глеб. – Поедем в одно удивительное место – на Лысую гору. Ты там бывала?

– Ого-го! – бурно прореагировала Юлька. – Несколько лет тому назад один разочек была, так осталась масса впечатлений. С тех пор меня туда особенно не тянет. Может, поищем другое местечко?

– Я хотел тебе рассказать одну удивительную историю, а она именно там будет к месту, – заупрямился Глеб.

– Хорошо, – согласилась Юлька. – Истории я люблю. Надеюсь, мы с Лысой горы уедем до темноты?

– Это я тебе твердо обещаю, – согласился Глеб. – А по дороге, если не возражаешь, расскажи про свою предыдущую поездку на эту гору. – Юлька нехотя согласилась, рассказала в общих чертах, особенно не вдаваясь в подробности.

Когда они выехали по серпантину на самый верх Лысой горы, то дорогу им перегородил полосатый шлагбаум.

– Это что-то новенькое, – рассмеялась Юлька. – Видно, в любом случае нам не судьба здесь побывать.

Глеб расстроился, это нарушало его планы, да и самому было любопытно взглянуть на эту колдовскую гору, где порой с людьми случаются удивительные события, как, например, с Юлькой и Романом. Тут он заметил, что слева, из небольшого одинокого домика вышел мужчина и направился в их сторону. Глеб достал из кармана пятерку и протянул через открытое окно подошедшему мужчине.

– Мы бы хотели проехаться по горе, ознакомиться с ее достопримечательностями, – сказал он. Мужчина воровато оглянулся по сторонам и открыл шлагбаум.

– Милиция сюда часто наезжает, – сказал он извиняющимся голосом. – Я все время здесь нахожусь, так что отдыхайте спокойно. Просигналите на обратном пути, я вам открою, – сообщил он.

За шлагбаумом дорога разветвлялась на две стороны: влево, – там находился еще один старенький шлагбаум, который был открыт, видно за ненадобностью при наличии первого; и вправо, по бетонным плитам, вдоль кирпичного забора. Юлька сразу скомандовала:

– В прошлый раз мы повернули вправо, так как тот шлагбаум был закрыт, а сейчас сама судьба велит нам повернуть влево.

Они проехали полуразрушенное, как после артобстрела, двухэтажное здание из красного кирпича, с пустыми глазницами окон, лишенных даже столярки. Справа бетонка петляла вдоль длинного холма, и Глеб догадался, что это был крепостной вал. Слева то и дело виднелись отдельные, правильной формы невысокие холмики, по периметру которых земля ушла, показав, что под ними скрываются подземные бетонные сооружения, не имеющие ни входа, ни выхода. Автомобиль переехал через небольшой ров по земляному мостику и метров через триста, справа, открылась большая площадка, частично уложенная бетонными плитами, ограниченная валом с пологим въездом на него и со сквозным туннелем с цифрой 6 над входом. Посредине площадки виднелся каменный обелиск с нанесенными на него белой краской цифрами 666. Глеб сразу вспомнил рассказ Романа и, повернув, подъехал к самому обелиску.

– Это то самое место, о котором рассказывал Роман, – сообщил он. Юлька с любопытством оглядывала местность.

– А мы сюда не добрались, – сообщила она. – В аналогичном туннеле я была. Теперь я уже ориентируюсь. Мы тогда подъехали с противоположной стороны ко рву, на дно которого выходят все эти туннели, которые мы проезжали.

– Потерны. Они называются потерны, – поправил Глеб.

– Я согласна – потерны, – послушно повторила Юлька.

Они въехали по пологому подъему, люнету, прямо на вершину вала, но, проехав метров десять по гребню, остановились, – помешало дерево. Повинуясь Глебу, Юлька вылезла вслед за ним из автомобиля. Падающее на закат красное солнце в последний раз озолотило все вокруг. Смешение трех цветов: свежей зеленой июльской травы крутого склона вала, падающего усталого багрового солнечного диска и цепляющихся за растительность золотых лучей создали чрезвычайно живописную картину, заставив от восхищения забиться их сердца. Глеб сориентировавшись по солнцу и, указав, на квадратную площадку вала, на которой они находились, сказал:

– Здесь раньше располагался Западный бастион Лысогорского форта. Казни преступников проводились именно здесь. Виселица, на которой была казнена Аника Мозенз, находилась где-то рядом с нами, возможно именно на том месте, на котором стоим, – и он немного настороженно взглянул на девушку, словно она могла что-то подобное вспомнить.

– Видно, фантазии Романа тебя достали всерьез, раз ты можешь при такой красоте окружающей природе думать о них, – рассмеялась Юлька. – Даже если это и так, между теми событиями и нами лежит временная пропасть, которая не должна мешать нам, живым. И эту пропасть не перейти, да и зачем, даже если это возможно?

– Ты права, в самом деле, нет необходимости в создании моста между краями этой пропасти, – обрадовался Глеб. – И даже если удалось взглянуть краем глаза на тот край, то зачем переносить эхо тех событий в эту жизнь? Знаешь, Юлька, может, ты даже не подозреваешь, но ты большая умница!

– Я не только об этом знаю, но и кричу об этом на каждом углу, – как бы скромно опустила глаза Юлька, и внезапно громко закричала со всей силы: – Я большая умница! – Глеб вздрогнул, и чуть было не потерял равновесие от неожиданности, стоя на крутом склоне, но она его поддержала. – Служба помощи в самых чрезвычайных ситуациях в жизни, распишитесь в получении услуги, – деловито сообщила она, делая озабоченный вид, словно ища квитанцию. Вид у нее был чрезвычайно лукавый и соблазнительный, так что Глеб мгновенно неловко сгреб ее и поцеловал в губы. Она не ответила, а лишь прикрыла глаза и попросила: – А теперь в глазики. В один, правильно, и во второй, желательно, ушки не забудьте.

Глеб распалился и начал ее жарко целовать, чувствуя через тонкую ткань ее покорное горячее тело. Теперь она отвечала на его поцелуи, губы у нее были чрезвычайно мягкие, податливые, и чуть солоноватые.

– У тебя губы соленые, – сообщил Глеб, на мгновение оторвавшись, чтобы вдохнуть.

– Да, бывает, – согласилась она. – Потому, что я плачу. – И только тут он заметил, как из краешков полузакрытых глаз вытекают небольшие прозрачные капельки, скользя вниз.

– А почему ты плачешь? – тихо спросил Глеб, осторожно целуя глазик, из которого только что скатилась слеза.

– Потому что хорошо, как еще никогда так не было, – так же тихо ответила она. Глеб крепко прижал к себе девушку, словно хотел слиться с ней в одно невиданное существо, у которого два сердца, бьющихся в такт. Ему хотелось так стоять вечность, в груди у него что то разрывалось, стучало; хотелось одновременно кричать и смеяться, а больше всего – сделать что-то хорошее для стоящего рядом человека.

– Хочешь, я на небе повешу луну? – спросил он.

– Лгунишка, она сама вскоре взойдет, – рассмеялась она.

– Неправда. Она не взойдет, если я ее не повешу на звездном небосклоне, – ответил он. – Поверь мне.

– Я тебе верю. Пожалуйста, не задерживай луну, это ее время, – согласилась она.

Начинало смеркаться, и, как он и пообещал, высоко в небе повисла серебряная луна.

Они поспешили к автомобилю, держась за руки, словно дети.

Всегда послушный автомобиль вдруг не хотел заводиться, а воздух все больше сгущался в ночную темень. Борясь с темнотой, Глеб достал переноску, а двигатель чихал, кашлял, но упрямо не заводился. Свечи, зажигание все было в порядке, и бензин тоже никуда не исчез. Юлька вдруг вспомнила ту ночь, когда была здесь с братом, который казался чужим, и его другом, как они встретили уродца, напугавшего их. Она обошла вокруг автомобиля, пока Глеб копошился под капотом.

– Есть! – произнесла она торжествующе, показав грязную тряпку, которую извлекла из выхлопной трубы, и автомобиль сразу завелся.

– Здесь кроме нас был кто-то еще, чьи-то дурацкие шутки! – как ни странно, но она не почувствовала страха.

– Авто готово – поехали, – скомандовал он сухо. Очарование вечера было испорчено чьей-то дурацкой выходкой. – Надеюсь, что это в самом деле только шутка, – про себя пробормотал Глеб, но так, чтобы девушка не услышала. По травяному ковру он вел машину осторожно, в тоскливом предчувствии, что должно что-то произойти.

Они выехали на бетонку и повернули к выходу, но не проехали и ста метров, как дорогу им перегородили несколько лежащих стволов деревьев. За ними виднелись несколько фигур в темных балахонах. Неожиданно темнота немного отступила под светом зажженных факелов, которые кольцом окружили их автомобиль. Юльке стало очень страшно, ее тело стала бить мелкая дрожь.

– Дурацкая иллюминация, – сквозь зубы пробормотал Глеб.

– Что они хотят от нас? – дрожащим голосом спросила Юлька.

– Я думаю, у нас еще будет возможность об этом узнать, – хмуро ответил Глеб.– А пока они хотят, чтобы мы повернули вправо. Смотри, вон ряженное чудо приглашающе размахивает факелом.

– Что ты думаешь делать? – дрожь у Юльки усилилась, она еле сдерживалась, чтобы не зацокотать зубами.

– Думаю последовать приглашению. Иных вариантов пока не вижу, – и он свернул на едва заметную тропинку, ведущую в лесную чащу.

– Ты думаешь, мы это правильно делаем? – спросила она у Глеба, тот только молча пожал плечами, обозначая ответ «а кто его знает». Сквозь боковые стекла в густой темноте ничего не было видно, и, к своему удивлению, Юлька успокоилась. Возможно оттого, что рядом с ней сидел человек, которому она полностью доверяла, несмотря на то, что не так давно его узнала. Вскоре свет фар вырвал из темноты бревно, перегораживающее дорогу, за которым виднелась большая лесная поляна, посредине которой стояли три вкопанных впритык деревянных столба по метру в диаметре, высотой метров пять каждый. Глеб включил дальний свет, чтобы лучше рассмотреть, и теперь стало видно, что на каждом столбе было вырезано изображение какого-то бородатого божества с явно агрессивными наклонностями.

– Языческое капище! – больше по наитию, чем благодаря знанию истории предположил Глеб.

Темная фигура с факелом сделала приглашающий жест выйти им из автомобиля.

– Что уж терять, – разрешила Юлька сомнения Глеба, они вышли из автомобиля и двинулись на середину поляны, где развлекались гимнастическими упражнениями с десяток фигур в длинных хитонах. Когда Глеб с Юлькой подошли к изваяниям, раздался звон колокола и вокруг них образовалось кольцо. Затем кольцо разорвалось, и в разрыве они увидели деревянное кресло, на котором восседала девушка с ярко-алыми губами и ниспадающими на плечи черными как смоль волосами. Она была одета в такой же хитон, как и окружающие ее ребята и девушки. При виде ее Глеб аж присвистнул от удивления.