Текст книги "Когти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Ещё одна руна завалялась на полу, видимо выпав в суматохе. Ей, на удивление, оказался «кулак ветра» – заклинание, которое было получено от сектантов Спящего. Большая часть ценностей и даже зелий, были украдены, но всё же в спешке грабители нашли не все запасы. Несколько бутылей и свитков перекочевали в сумку чародея, дополнив весьма скудные запасы, которые там были. Будто в тумане, Мильтен осматривал обитель, обыскивал и переносил тела, зажёг погребальный костёр, который он напитал своей магией и горючей смолистой жидкостью, предназначенной для обороны стен замка. Никто не препятствовал ему, а несколько человек, которые видели его вызывающе ярко красную мантию, попросту бежали без оглядки, будто увидели привидение. Времени на создание достойного погребального «ложа» не было. Он и так задержался в замке намного дольше, чем следовало, и в любой момент мог столкнуться с последствиями своей медлительности. Не дожидаясь, как костёр потухнет, он покинул почти опустевший Старый лагерь. Даже не верилось, что ещё вчера здесь жили тысячи каторжан.

Без инцидента совсем уж не обошлось, и на выходе из лагеря его окружили. Несколько оборванцев с дубинами и какими-то длинными ножами неуверенно попытались заградить путь. Один из них, шепелявя сквозь дыры от недостающих зубов, подбадривал других, утверждая, что это не маг, а какой-то самозванец, нацепивший робу. На этот раз Мильтен не испытал никаких эмоций – на сегодня их резерв уже закончился. Стоило этому умнику загореться несбиваемым магическим пламенем и в агонии свалиться на землю, на глазах превращаясь в обугленное полено, как остальные в панике разбежались, едва ли не застревая в дверях близлежащих домов, пытаясь протолкнуться в них одновременно. В другое время, это могло бы сильно взволновать Мильтена. Такая стычка могла бы даже считаться одним из самых невероятных и жестоких приключений за последние годы, но сейчас он, лишь пожав плечами, двинулся дальше, при этом, однако, не упуская из виду окрестностей, опасаясь удара или выстрела в спину. Но обошлось без того – это, действительно, просто была кучка идиотов, а не настоящая засада или отвлекающий манёвр. Редкая удача, но ему было всё равно, лишь бы головная боль хоть немного притупилась. А смерть каторжника, на удивление, ослабила её, будто неведомый мучитель, принял от него жертву… Возможно, стоило, убить и остальных? Зачем он отпустил этих негодяев? Стиснув зубы, маг отогнал эту еретическую мысль, недостойную адепта Инноса. Выйдя из замка и окончательно уверившись, что погони за ним не последовало, он прикрыл глаза и нашёл источник заразы в своём сознании – то незримое щупальце, что буравило его ауру и перетряхивало разум. Лишь когда он волевым усилием отсёк врага, мысли прояснились и частичное оцепенение спало. Мир стал вновь более реальным. Остаток пути до Болотного лагеря, он ещё несколько раз проверял своё состояние, убеждаясь, что всё новые и новые «щупальца» пытаются оплести его и одурманить. Словно мифической гидре, им не было конца и на место рассечённых приходили новые. Но защита не была напрасной – это была битва за жизнь, за свою волю и свободу от древнего демона. Скольких эта тёмная сущность уже поглотила и сделала своими рабами? Спящий был без сомнения повержен, но что-то намного более страшное запустило свои мерзкие лапы в долину рудников…

Так что, Мильтен, был хотя и не полностью, но подготовлен к предстоящей встрече с остатками братства Спящего. Его мысли вновь сосредоточились на настоящем, боль отступила, сменившись бессильной злобой. Он чувствовал себя щепкой, пытающейся оседлать волны моря. Логика говорила отступить, но интуиция подсказывала, что отступив сейчас, он окончательно погибнет. Впустив однажды в свой разум демона, пытаясь помочь своему другу сектанту Лестеру, Мильтен обрёк себя на страдания, которые испытывали сейчас все бывшие последователи Спящего. И несмотря ни на какие техники защиты, полностью победить одержимость молодой маг не мог. Противник оказался слишком силён. Сколько он продержится, если не устранит источник проблемы? День, два, десять? Если не днём, то во сне демон может одолеть его, и тогда это обернётся катастрофой. Без сомнений, убивший себя сектант пытался избавиться от голоса в голове и ужасающей боли, которая даже обученного мага чуть было ни свела с ума. Готов ли Мильтен пойти по его пути, если отступит и не совладает с демоном? Он не хотел знать ответ. Но теперь недостающие звенья сложились в единую цепь событий, и цель его похода в Болотный лагерь стала ясна – он должен найти причину своей одержимости и избавиться от неё. Если придётся, то и убить уже безвозвратно отдавшихся Белиару демонопоклонников. Странно, что до этого он не понимал, зачем идёт сюда. Или понимал, но забыл? Или он шёл не за тем? Кто-то звал его на разговор. Было что-то зловещее и противоестественное во всём происходящем. Никогда ещё маг не был так рассеян и сбит с толку, как в этот день. Как он вообще смог зайти так далеко в таком состоянии? Или ему стало хуже только сейчас? Или сейчас ему наоборот лучше? Встречался ли на его пути мракорис или это было помешательство? Были ли выбегающие на дорогу твари, или он убивал бегущих из лагеря послушников братства? Водоворот лиц и тел промелькнул перед мысленным взором, будто он видел сегодня бесчисленное множество мертвецов. Или это были трупы, которые он сжег в Старом лагере? Скорее всего… Мотнув головой и будто физически скидывая нахлынувшее безумие, Мильтен двинулся дальше. К своей цели, чем бы она ни была.

Пустота и разруха – вот наиболее точные эпитеты для царившей в поселении атмосферы. Чем дальше маг продвигался вглубь, тем страшнее становилось. Солнце уже клонилось к закату, и это было явно не лучшее время, чтобы посетить болота, вероятно наполненные безумными сектантами, готовыми убивать голыми руками и потерявшими разум от головной боли и обволакивающего всё вокруг демонического присутствия. Для полного соответствия страшным сказкам не хватало, пожалуй, лишь тумана и выскакивающих из него мертвецов и монстров…

Приблизившись к площади, которая была единственным достаточно ровным и сухим местом на нижнем ярусе посёлка, и окружала древний храм, построенный ещё в незапамятные времена и лишь позаимствованный и частично отреставрированный сектантами. Именно в нём была резиденция Юбериона – основателя и бессменного лидера секты, незадолго до падения барьера скоропостижно скончавшегося от последствий с ошибкой проведённого ритуала с одним из наполненных остатками мощной магии фокусировочных кристаллов-юниторов. Несмотря на неточность в ритуале призыва Спящего, похоже, что Юберион всё же достиг желаемого и обратил на это место взор демонов, а то и самого Белиара. Последствия этого и надеялся если не устранить, то хотя бы понять Мильтен. И увиденное ему, мягко говоря, не понравилось.

Площадь была полна народа. Похоже, всё население лагеря было перед храмом. Часть бывших послушников валялась на каменных плитах в беспамятстве или в агонии от мучавшей их головной боли. Некоторым связали руки – видимо, они норовили повторить «подвиг» своего собрата, выдавившего себе глаза. Другие же пускали слюни в лужах собственных экскрементов и, скорее всего, их разум уже был полностью уничтожен. Однако не все были в столь плачевном состоянии. Среди собравшихся выделялось несколько десятков гуру, стражей и старших послушников, которые явно сохранили способность действовать. Но действия их были направлены совсем не на помощь пострадавшим товарищам. Происходившее больше напоминало какой-то тёмный ритуал, пришедший из полузабытых дней, когда демонопоклонники ещё не были под корень истреблены в землях королевства Миртана. Такими культами до сих пор пугали детей, а порой их следы и на самом деле находили в каких-нибудь пещерах или подземных катакомбах, но о массовых жертвоприношениях речи не было. Сторонники Белиара и младших демонов, служащих богу тьмы, всегда находились, но даже в Варранте жертвоприношения были под запретом после того, как армия Робара Второго разгромила войска владыки ассасинов Зубена, и был заключён мирный и заодно вассальный договор. Культ Белиара был всё ещё разрешён в пустынных регионах Варранта, но в качестве жертв допускались лишь животные. Здесь же то и дело из храма выносили окровавленное тело с дырой в груди на месте сердца, и скидывали на площадь прямо с выступавшего наверху постамента. Несколько стражей уносили изуродованные тела к болоту, бросая в трясину на пожирание болотожорам. Парочку этих жутких гигантских зубастых червей я даже увидел около того места, хотя раньше они никогда не заходили так глубоко в лагерь. Но вкус и запах крови привёл их месту пиршества. Стражи же, будто бы игнорировали этих тварей, занимаясь своей жуткой работой и возвращаясь вдоль кровавой тропы за новым телом. В храм же в это время другие волокли новую обезумевшую жертву. Видимо, жертвенником служил алтарь, который находился внутри древнего святилища.

Одежда некоторых из находившихся на площади претерпела изменения. Прямо там несколько послушников в больших ступах, где раньше разминали болотник, готовили из угля и какой-то клейковины чёрный краситель, которым вымазывали балахоны. После каждой жертвы один из сохранивших разум выходил из храма в новом одеянии, в котором кроме чёрного был лишь кровавый красный цвет. И что-то подсказывало, что «кровавый» было не метафорой. Мильтен был так заворожён открывшимся ему жутким зрелищем, что даже не понял, в какой момент и от чего потерял сознание…

Глава 10. Ренегат

Отринувший ученье бога,

Не лучше подлого врага.

Он искушает у порога

Сулит несметные блага.

Но кто поверит ренегату,

Предавшему заветы раз?

Поступки все имеют плату,

Отступника опасен глас.

Воздух в подземном храме орков был густым, как бульон, и состоял из пыли, праха веков и едкого дыма от только что отгремевшей битвы. Своды, веками хранившие мрак и молчание, содрогнулись от чудовищного высвобождения энергии. То, что многие приняли бы за изгнание Спящего в бездну между мирами, на самом деле было его триумфальным освобождением. Древний меч Уризель, один из спрятанных тысячелетие назад когтей Бога Тьмы, заряженный вновь до предела энергией целой горы магической руды, стал не орудием победы, а ключом, повернувшим замок темницы. Демон, веками томившийся в оковах, прорвался сквозь ослабевшую пелену древней магии, питавшейся от самих рудных жил Хориниса. Его бегство вызвало катаклизм, который достиг поверхности – магический барьер, и без того дестабилизированный, схлопнулся, как мыльный пузырь, а под землёй рвануло с силой вулкана.

В эпицентре этого хаоса, под грудой обломков, лежал тот, кого называли Вершителем. Его доспехи, выкованные из чистейшей магической руды, выдержали удар, спасли от мгновенной смерти, превратив её в медленную агонию. Он был в сознании ровно настолько, чтобы чувствовать невыносимую тяжесть, сковывающую каждое движение, и холодный камень, впивающийся в спину. Свет от переживших катаклизм факелов угасал, и, как их мерцание, дыхание воина становилось прерывистым. Он умирал. Не от ран, а от стискивающих его тисков камня, отсутствия кислорода и сжигающего изнутри чувства беспомощности. Последние силы он потратил, пытаясь хотя бы на сантиметр сдвинуться, но ни одно движение не было ему доступно, оставалось лишь в одиночестве умереть под тяжестью собственного триумфа. Сознание его уже готово было покинуть смертную оболочку.

Он не мог видеть другую фигуру в кромешной тьме дальней части пещеры. Ксардас, облачённый в чёрную с лиловыми всполохами мантию, стоял недвижимо, как статуя. Его острые, хищные наплечники – не просто украшение, а сложные магические локаторы, помогающие ему не тратить силы на поддержание более сложных заклинаний прямого видения – беззвучно вибрировали, улавливая остаточные волны демонической силы. На его лице, скрытом в тени капюшона, не было ни ярости, ни разочарования. Лишь холодная, ледяная ясность. Его план провалился. Он рассчитывал поглотить высвобождающуюся силу Спящего, использовать её для своих целей, но воля Белиара, могущественная и неумолимая, сковала его в решающий момент параличом. Он мог лишь наблюдать, как создание тьмы разрывает свои оковы и ускользает, оставляя после себя лишь руины и хаос. В следующий раз он подготовится лучше, не будет приближаться к цели до самого последнего момента.

Паралич прошёл в тот миг, когда демон сбежал в раскрывшийся портал. Это было очень вовремя, так как позволило чародею хотя бы стабилизировать ту часть храма, где он находился, и предотвратить окончательное разрушение подземного храма-темницы. Однако значительная часть других залов была полностью обрушена. Ксардас медленно провёл рукой по воздуху, и несколько бывших стражей братства Спящего, павших в недавней схватке, с неестественным хрустом поднялись на ноги. Их глаза загорелись могильным синим светом. Безмолвно повинуясь его воле, они принялись разгребать завалы, но их усилия были практически тщетны. Тело Вершителя находилось под главной подломившейся опорой зала. Любая попытка подкопать могла вызвать новый, окончательный обвал.

Ксардас подошёл ближе, его мантия едва шелохнулась от неподвижного, тягучего воздуха пещеры. Он смотрел на груду камней, за которой магическим видением угадывался контур пульсирующих магией доспехов. Его взгляд, лишённый эмоций, скользнул по древним стенам, испещрённым оркскими рунами, и остановился на относительно устойчивом участке пола.

Он не стал тратить силы на бесплодные раскопки. Вместо этого он опустился на одно колено и кончиком извлечённого из складок мантии телескопического посоха начертил на каменных плитах пентаграмму. Линии, наполняясь энергией чародея засветились шелковистым фиолетовым светом, впитываясь в камень. Но это был не типичный телепорт, а более сложный якорь – маяк, позволяющий знающему метку ориентироваться в потоках магии.

Вершитель был без сознания, а его жизнь держалась на волоске. Это упрощало задачу. Ксардас произнёс несколько слов на языке, древнем, как сам камень этих оказавшихся такими ненадёжными сводов. Воздух вокруг пентаграммы затрепетал. Он не стал вытаскивать тело сейчас – согласно плану время для этого ещё не пришло. Вместо этого он погрузил умирающего героя в глубокий магический анабиоз, заморозив процессы жизни в самом их зачатке. Теперь время для него практически остановилось. Кого-то другого это бы могло и вовсе убить, но источником энергии для этого сложнейшего ритуала послужили не силы самого некроманта, а доспехи Вершителя. Магическая руда, из которой они были выкованы, отозвалась на призыв Ксардаса, отдавая свои последние запасы силы на поддержание заклятий стазиса и метки.

Закончив, Ксардас поднялся. Он бросил прощальный взгляд на завал, в глубине за которым совсем недавно был портал, в котором скрылась его неудавшаяся добыча, а у самого края томился его бывший и будущий инструмент. Его внимание привлёк слабый остаточный фон магии, источаемый каким-то предметом, лежащим возле выглядывающей из-под завала облачённой в массивные рудные перчатки ладони героя. Он наклонился и в его руках оказался погнутый ударом упавшего валуна меч. Ухмыльнувшись, Ксардас провёл рукой у основания клинка, нащупав выступающий кристалл, ещё недавно пылавший силой. Легким телекинетическим усилием он раздвинул удерживавшие камень скобы и извлёк его. Камень тут же исчез в бездонном кармане его одеяния, а некромант брезгливо отбросил ненужный кусок металла в сторону. Затем он развернулся и исчез в тёмном проходе, ведущему обратно к более стабильному древнему порталу, что послужил ему вратами в этот храм. Всё необходимое было подготовлено. В подходящий момент, когда звёзды сойдутся нужным образом, он сможет телепортировать свою «находку» прямиком в свою башню. Источник энергии для этого невероятного прыжка уже был помечен. Он ждал своего часа, запертый в каменной могиле, окутанный магическим сном. Чем-то бывший верховный магистр магов огня даже завидовал ему, ведь он не мог позволить себе такой отдых. Его работа лишь только начиналась.

* * *

Вокруг невыносимо воняло и это заставило открыть глаза. Почти у лица зловонная лужа источала удушливый запах, что мог привести в чувство даже мертвеца. Очнувшийся был не один, рядом лежали такие же… пленники. Руки были стянуты за спиной и это почти не оставляло шанса отодвинуться от источника смрада. Всё же пришедший в себя человек в красной мантии попытался, сжавшись, словно червяк, отодвинуть лицо ближе к ногам. Ему это почти удалось, но дальнейшее движение пресёк сильный удар ногой в грудь. Дыхание перехватило, и он окончательно согнулся, тщетно пытаясь сделать вдох. Ни комментариев от надсмотрщика, ни продолжения экзекуции не последовало. Через пару минут тишины, слегка придя в себя, маг смог осторожно осмотреться. Он лежал чуть поодаль от порядком поредевшей кучи предназначенных для жертвоприношения пленных. В отличие от рук, ноги не были связаны. Однако стоявший рядом страж в чёрной робе всем своим видом указывал на то, что вскочить и убежать не получится. В прошлый раз даже незначительное движение спровоцировало удар. Но что же тогда делать? А надо ли что-то делать, если можно просто лежать и ждать?

Головная боль не прекращалась, но он как будто бы привык к ней, как к части себя. Она была с ним всегда? Нет, это было неправильным. Но хозяин сказал, что это нормально, что это его присутствие, что оно исцелит его и покажет истинный путь… к Белиару. Сквозь пелену безумия Мильтен из последних сил сообразил, что это ложь, что у него нет хозяина, что он не служит Белиару и никогда не собирался. Когда-то он мог избавиться от этого голоса. Как он это делал? В ответ была лишь пустота – он выдумал это, и конечно, никогда не мог жить без гласа хозяина в голове. Или мог? Кто он вообще, кто учил его? Разве не был он магом чего-то. Красная одежда подсказала ему нужное слово – магом огня… да, определённо! Пред мысленным взором появилось лицо Корристо. Старый чародей смотрел на него с осуждением, а появившийся за его плечом помолодевший и гладко выбритый мастер Дамарок, что-то шепнул магистру на ухо. Он говорил тихо, но Мильтен почему-то слышал каждое слово:

– Не стоит печалиться о неудачнике, друг мой, – говорил мастер Дамарок, – ты же с самого начала знал, что он подведёт нас, что этот каторжник никогда не сможет противиться соблазну Белиара.

– Ты прав, – ответил призрачный Корристо, – он послужил причиной нашей гибели, и сейчас получает по заслугам. Зря учили этот отброс. Если бы не смертная скука в колонии, я бы никогда не взялся работать со столь убогим недоразумением. Пойдём отсюда.

Фигуры исчезли, и хотя Мильтен понимал, что их никогда здесь и не было, не могло быть, но всё же сказанное почему-то ранило его, заставило почувствовать злобу. Злобу столь неудержимую, что она поглотила его целиком, словно огонь Инноса, пожирающий жертву. Что-то незримое противилось этому огню, пыталось сдержать его, и он услышал предсмертный крик. Сотни щупалец, державшие его в объятьях, словно удавы, ждущие, пока жизнь и всякое сопротивление в нём угаснет, в ужасе опалённые этим неудержимым огнём, разлетелись в стороны, пытаясь стряхнуть с себя всполохи. Но это им не удавалось, и они жутко извивались, ударялись обо всё вокруг, крушили окружавших сектантов. Наваждение было столь ярким, что Мильтен видел их даже с открытыми глазами. Каждый, в кого ударяло щупальце, падал, хватаясь за голову. У некоторых потекла кровь из глаз и ушей, кого-то стошнило, кто-то свалился без сознания или даже замертво, у одного и вовсе вскипела и лопнула голова, забрызгав брусчатку. Площадь огласилась криками тех, кто ещё недавно приносил кровавые жертвы.

Одновременно с этим с разума мага словно спала пелена. Боль исчезла, давящий голос пропал, а память вернулась вместе с осознанием ужаса ситуации, в которой он очутился. Всплеск демонической силы, который он спровоцировал своей ментальной огненной атакой на когтистые щупальца тьмы, затронул лишь небольшую область вокруг. Больше десятка сектантов всё ещё были способны сражаться, причём несколько из них уже прошли зловещий ритуал инициации и были облачены в чёрно-кровавые балахоны. Путы удивительным образом сгорели, а кожа в тех местах, где они пережимали руки, покраснела от ожога. Похоже, выброс энергии был не только ментальным, но и вполне материальным тоже. Внезапно возникло понимание, что он может повторить проделанное и вызвать пламя даже без руны. Однако Мильтен успел лишь вскочить на ноги, когда в его сторону полетели первые заклинания от новоявленных тёмных магов.

Инстинктивно он бросился на ближайшего охранника, который ещё недавно пнул его при попытке сдвинуться с места. Этот сектант стоял согнувшись и схватившись за голову. На его плече висела конфискованная сумка Мильтена. Её он и вырвал в первую очередь, сразу же после этого закрывшись телом обескураженного культиста от первой волны магической атаки. Заклинания были совершенно не знакомы. Они напоминали огненную стрелу, но цвет плазмы был иным, малиново-фиолетовым. Сгустки будто бы притягивали к себе живые существа и потому, брошенные даже не очень точно «стрелы» слегка повернули и направились к беглецу, жадно вонзившись в плоть человека, которым он прикрылся, как живым щитом. Обмякшее тело упало на землю и, сообразив, что теперь остаётся полностью беззащитным, Мильтен побежал, на ходу судорожно вытаскивая из сумки руну. Первой попавшейся оказался кулак ветра, и он подходил как нельзя кстати. Не прекращая бежать, вложив всю силу в руну, беглец вскинул руку в сторону преследователей, уже запустивших новую волну магии в его сторону. Пространство содрогнулось, воздух ударил в уши, оставив неприятную пустоту и оглушив на несколько секунд. Однако эффект того стоил. Догонявшие сгустки плазмы развеялись или разлетелись в стороны, а все гнавшиеся за ним оказались опрокинуты. Если бы их было меньше, он бы даже мог добить врагов. Но к нему уже бежали несколько храмовых стражей, до этого скармливавших трупы болотожорам. Их двуручные клинки были обнажены и угрожающе блестели, демонстрируя бритвенную остроту. Редкие латы могли сдержать такое оружие, не говоря уже о робе мага огня. Помнится, не так давно, когда Юберион ещё был жив, и Мильтен посещал его, то ожидая у храма он оценивал возможные результаты схватки с двумя храмовниками. Шансы были не на его стороне. Сейчас лишь расстояние могло спасти, и, не теряя времени, маг кинулся в противоположную от стражей сторону – к храму. Что бы ни ждало его там, но тот десяток метров, что отделял от преследователей, был недостаточен, чтобы успеть убить всех врагов до их приближения. И на этот раз, в отличие от битвы с отрядом орков, у него не было «козыря» в виде амулета, дающего неуязвимость к огню и позволяющему окутать себя непреодолимой стеной огня. Конечно, он мог сделать подобный трюк и сейчас, но только ценой собственной жизни. Его власть над огнём ещё не достигла таких высот, чтобы пламя никогда не причиняло ему вреда.

Подъём по ступеням храма, когда-то казавшийся очень длинным, на этот раз он преодолел как будто бы всего за пару прыжков. Инстинкт самосохранения подгонял лучше любого зелья скорости. Где-то на грани восприятия, Мильтен увидел что-то несущееся с неба. Заподозрив очередную магическую угрозу, он позволил себе бросить беглый взгляд в небо, и с удивлением увидел крупного ворона, размером способного соперничать с настоящим орлом. На этот раз в клюве птицы не было послания, но приземлившись на ступенях перед храмом, едва коснувшись камня, ворон окутался сиянием и превратился в столь же чёрный силуэт человека. Даже торчащие вверх над плечами выступы его одеяния чем-то напоминали птичьи крылья. И молодой маг уже видел эту одежду. Несмотря на происходящее, Мильтен не остановился и по инерции забежал дальше в широкую арку дверей храма. Впереди уже виднелся алтарь, возле которого было несколько человек в балахонах. Пока они не обратили на него внимания, но бежать дальше было глупо, и он прижался спиной к стене входного проёма, чтобы хотя бы никто не подобрался со спины. Пульс колотился в висках, будто в голове была кузня, муть застилала глаза, указывая на то, что он бежал на пределе сил, вот-вот преодолеет этот предел и потеряет сознание. Появившийся архимагистр Ксардас был его последней надеждой на спасение. Лишь бы он был на его стороне. От отступника можно было ждать чего угодно.

Преследователи были уже рядом. Ксардас приподнял руки, раскрыв ладони. На одном из пальцев виднелось кольцо, выточенное из рунного камня. В тот же миг, вокруг будто бы воздух сгустился и вспыхнул фиолетовым пламенем. Мильтен не был до конца уверен, происходит ли это наяву, или лишь его магический дар помогает увидеть невидимые нити заклятья. В нём было и пламя Инноса, и хлад Аданоса и смертельный страх Белиара. Взбежавшие по ступеням бывшие сектанты и новоявленные аколиты Белиара застыли, будто пытаясь двинуться дальше, но будучи не в силах шелохнуться, а через мгновение они как будто бы и вовсе превратились в каменные изваяния. Что-то происходило с самой тканью пространства и времени вокруг, и Мильтен попятился вдоль стены, опасаясь попасть в радиус действия заклятья. Вдруг лица сектантов начали белеть и скукоживаться. Ещё через секунду иссушенные тела осели на каменные плиты, буквально рассыпавшись в пепел. Лишь оставшиеся хламиды, пара мечей, кольчужные юбки, портупеи и наплечники стражей напоминали о том, что недавно под ними были тела из плоти и крови.

Ксардас обернулся к Мильтену и небрежно усмехнулся, как можно было бы усмехнуться шутке, произнесённой у камина за чашкой травяного чая:

– Знаешь, чем некромант отличается от примитивного мага? – он сделал небольшую паузу, хотя было очевидно, что вопрос риторический, – может тратить не только свою энергию, но и чужую. Даже для того, чтобы убить самого обладателя этой энергии. Иронично, не правда ли?

Мильтен всё ещё вжимался в стену и не мог оправиться от увиденного. Комок в горле не давал ответить членораздельно, и он лишь промычал что-то и кивнул, стараясь не пересечься взглядом с магом-ренегатом. Произошедшее казалось дурным сном, чем-то фантастическим и невозможным. Молодой маг видел многие заклятья в исполнении более опытных коллег, но это было за пределами как понимания, так и вообще понятий добра и зла. Как можно было оценивать случившееся? Что вообще произошло? Одним жестом Ксардас развеял жизнь четырёх или пяти человек, и уверяет, что даже не потратил на это сил. Существуют ли вообще границы возможного для этого… человека?.. существа?.. чудовища?

– Да, я чудовище, – невозмутимо продолжил некромант, будто читая мысли, чем привёл Мильтена в ещё большее смятение. – Но ты идёшь тем же путём силы, и к счастью для тебя, ты на моей стороне, ученик.

Последнее слово он произнёс как бы буднично, но жёстко, не давая возможности ни возразить, ни прокомментировать. Тем не менее, спасённый не внял намёку и попытался:

– Я не…

– Что? – неожиданно резко гаркнул маг, выбивая этим из оппонента весь дух, – ты уже сделал свой выбор, и не изображай из себя строптивую барышню, коей, как мы оба знаем, ты не являешься, – голос мага смягчился, как будто бы давая возможность для отступления.

– Да, магистр, – ответил Мильтен, потупив взгляд, после чего, собравшись с силами, взглянул прямо в лицо Ксардасу.

Они смотрели друг на друга не больше пары секунд, показавшихся ученику вечностью. Полностью белые и на вид однозначно слепые глаза архимагистра будто видели всё насквозь. Мильтену казалось, что некромант прозревал не его тело, но душу, сущность, разум. Любые методы защиты были бессильны, хоть он и вознамерился испробовать их все. Наконец, Ксардас, произнёс:

– Вижу, ты, действительно, сам справился со скверной. Это хорошо, иначе бы мне пришлось оставить тебя здесь. А так, я готов помочь тебе, всего лишь в обмен на услугу. Прежде, чем мы отправимся, поклянись Инносом и своей жизнью, что выполнишь то, что я потребую, как бы к этому не отнёсся. Всего лишь одно простое дело.

Мильтен бросил беглый взгляд внутрь храма. Стоявшие у алтаря сектанты уже сообразили, что происходит что-то не то и бежали в их сторону. Их был добрый десяток, что не оставляло ни шанса на победу в одиночку. Ещё немного, и первые заклинания посыплются на чужаков. Пройдя пару шагов к лестнице, молодой адепт убедился, что и с другой стороны ситуация не лучше. Те сектанты, которых он оглушил, уже давно поднялись на ноги, и пара десятков противников двигались в сторону храма. Уйти от них живым самостоятельно не было шансов. Отчаяние поднималось из самых глубин разума и страх, которому Мильтен надеялся никогда больше не поддаваться, охватывал его своими липкими лапами. Выхода не было. Сделка с некромантом или смерть. Ксардас испытующе смотрел на него невидящим и одновременно пронзающим до мурашек взглядом, давая пару секунд на раздумье и осознание положения. Медлить было нельзя, это было ясно без слов.

– Клянусь Инносом и жизнью, я выполню Ваше требование, – тихо, но всё же достаточно громко, чтобы магистр услышал, проронил Мильтен каким-то неестественным, чужим и надломленным голосом.

Через мгновение два чёрных ворона взметнулись в небеса, ускользая из когтей нахлынувших со всех сторон преследователей. Сгустки фиолетовой плазмы пронзали небо, пытаясь догнать наглых птиц, но бессильно развеялись в воздухе, лишь добавив запаха свежести. Остановились птицы только недалеко от площади обмена на выходе из долины рудников, где раньше была граница магического барьера. Немного не долетев до сторожевых ворот, преграждавших как вход, так и выход через узкое ущелье, они приземлились на небольшой площадке рядом с одним из входов в заброшенные штольни. Пока они летели, то обогнали длинный конвой вооружённых людей, судя по обмундированию являвшихся наёмниками магов воды, ранее служившими в Новом лагере под руководством опального генерала Ли. С другой стороны за воротами укрепился совсем другой отряд в снаряжении королевских войск Миртаны. Хотя их и было намного меньше – меньше полусотни, но всё же достаточно, чтобы не дать бывшим каторжникам без потерь прорваться через ущелье. Их присутствие было не удивительным, хотя явно командование не успело мобилизовать никого. Едва ли на Хоринисе был большой гарнизон, но он явно был не меньше нескольких сотен ополченцев. Когда на континенте идёт война с орками, держать в тылу большую армию было неразумно, но и оставлять ключевой стратегический узел без охраны – попросту преступно. Но, видимо, если существенные силы где-то и были, то базировались в портовом городе, откуда до этого места было добираться примерно столько же, как из Нового лагеря. Похоже, генерал Ли оказался расторопнее своих коллег, управляющих гарнизоном Хориниса.