Текст книги "Когти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

В этот момент Ворон понял, что его не постигла судьба Радемеса лишь потому, что он парил над потолком зала, в то время как магический выброс шёл параллельно полу. Думал ли об этом учитель, или Райвену просто повезло? Но в любом случае, что-то шло не так. Ворон, собрал все остатки воли, и направил свой дух в сторону тела. Кхардимон, будто бы тоже вспомнил о своём ученике, и, бросив на него какой-то нервный взгляд, резко наклонился, схватив Коготь Белиара. Ворон опоздал – его учитель завладел артефактом на мгновение раньше, чем дух рудного барона успел вернуть себе контроль над своим вместилищем. И вместо того, чтобы вернуться в тело, он будто бы ударился в каменную стену. Пока он пытался прийти в себя, Кхардимон свободной рукой схватил его за призрачную шею.

– А вот и последняя жертва, – улыбнулся жрец такой знакомой улыбкой, которую Ворон столько раз видел в зеркале, – прими же её, Белиар!

В этот момент челюсти черепа в мече хищно распахнулись, открывая врата в бездну. Мощнейшая хватка сжала дух Ворона тисками и, сжимая, потащила его внутрь меча. Он пытался сопротивляться, беззвучно орал и выкрикивал проклятия, молился и умолял, но всё бесполезно. Ничто не могло превозмочь эту силу, и в какой-то момент, он просто не выдержал и сдался.

– Ты же знал, что этим закончится, «ученик», – будто оправдываясь прохрипел Кхардимон, которого, похоже, тоже утомило противостояние.

Последнее, что различил на краю угасающего сознания, то ли сгорая в небытии, то ли отправляясь в чертоги Белиара, Герман Вейран, бывший рудный барон Ворон, «избранник» Белиара, это был смех собственного тела.

* * *

Торжество в монастыре в честь восстановления глаза Инноса и признания им Вершителя, было событием из ряда вон. Из глубин подвала, где обычно пылились бутылки для особых церемоний, извлекли вино лучших урожаев – густое, выдержанное, с терпким ароматом, которое даже не выставляли на продажу. Воздух в трапезной наполнился непривычным гулом голосов, звоном кубков и запахом жареного мяса с травами.

Везунчик, любимчик Инноса, или Вершитель, как его теперь официально величали, в целом выглядел скорее терпеливым, чем восторженным участником этого магического застолья. Он сторонился многословных дискуссий с магами, но быстро нашёл общий язык с паладином, который в это время гостил в монастыре, дожидаясь освящения очередной партии оружия для своего отряда. Его оруженосцы расположились в корчме в паре часов ходьбы, предпочитая вечно царящее там шумное веселье аскетичному покою святых стен. А вот сам рыцарь, человек немногословный и привыкший к уединённым молитвам, в итоге тоже оказался в центре празднества. И на удивление он оказался прекрасным собеседником. С Везунчиком они будто преобразились друг благодаря другу, находя общие темы – от тактики боя до положения дел в рудниковой долине. И не удивительно, ведь они были оба членами боевого крыла ордена Инноса.

Мильтен и сам не заметил, как оказался тоже втянут в их компанию. Отогретый редким вином и непринуждённой атмосферой, он позволил себе расслабиться. В какой-то момент, вспоминая прошлые приключения, Везунчик повернулся к нему:

– А ведь этот проклятый Райвен тоже оказался крепким орешком, я еле добрался до него.

Мильтен весь обратился в слух. Увидев разыгравшееся любопытство в его взгляде, Везунчик не стал тянуть и продолжил:

– Представляешь, пираты нашли тайную бухту прямо у северных берегов острова. Если бы не маги воды, нашедшие другой путь через древний портал, будь он неладен, чуть не сдох в нём, то туда разве что вплавь добираться или баркас у рыбаков воровать. Сами-то они туда плыть наотрез отказывались. Но зато теперь с похищениями покончено. Как и с твоим визави – Вороном. Он думал, что эта треклятая ковырялка Белиара ему поможет. Говорил, что на этот раз роли поменялись, ха! Может быть, декорации были другие, но вот роль трупа снова осталась за ним. Всё-таки, у него уже большой опыт в этом деле, куда мне до него! А там даже настоящая гробница была. Теперь у него, наконец, опочивальня достойная барона! Может покоиться с миром. Правда, тело его я на всякий случай сжёг, а то мало ли… Но в виде праха на полу ему тоже должно быть неплохо. А то даже и не знаю, где он научился такой изощрённой магии – такой может и в форме высшей нежити восстать. В какой-то момент я даже думал, что не совладаю с его напором. Благо что он, похоже, тоже был не в лучшей форме – только добыл свой проклятый артефакт и, похоже, не успел до конца приручить его силу.

– Я твой должник, – заверил Мильтен, не находя, что ещё можно сказать, – если тебе когда-то понадобится помощь, то ты знай, что всегда можешь на меня положиться.

– Я и так это знал, друг мой, – ответил Вершитель, усмехнувшись. – В конце концов, это уже не первые связывающие нас приключения – чего только стоит тот склеп, да осаждённый замок в долине рудников! Предлагаю тост! – он встал и поднял кубок, после чего все замолкли, приготовившись слушать, – Быть может, это прозвучит кощунственно в этих стенах, но я никогда глубоко не почитал богов, не верил, что им до нас есть дело. Однако сегодня мы убедились в том, что боги точно верят в нас, в людей! Сегодня случилось невероятное – глаз Инноса был восстановлен с благословения всех Троих! А значит, даже сам Белиар уже сомневается, что его твари нас победят, ведь часть его силы помогла нам сегодня в надежде присоединиться к победителю! Ещё одним орудием тьмы он даже хотел подкупить меня, но с помощью последователей Аданоса мы уничтожили мерзкий артефакт, забив ещё один гвоздь в крышку гроба Белиара! Так пусть же отродья тьмы устрашатся вслед за своим владыкой и вернутся в бездну, из которой выползли. А если они не сделают это сами, то затолкаем их туда силой! Победа будет за нами! За Инноса!

Напрягшиеся в начале провокационной речи маги огня, под её конец всё же заулыбались и поддержали тост. Остаток вечера прошёл в воспоминаниях и рассказах. Они говорили о том, как изменился мир, о Диего, который, по словам Везунчика, снова ушёл в свои тёмные делишки, но теперь «работал» уже на благо новой власти Хориниса. О Горне, чьё ненасытное брюхо наконец-то нашло применение на кухне у лендлорда Онара, где обосновался генерал Ли со своими наёмниками. О самом генерале, который, как выяснилось, установил контроль над плодородными землями и теперь в хрупком, но прочном равновесии сосуществовал с паладинами и даже планировал снарядить небольшие диверсионные группы, чтобы пощипать орков и других белиаровых отродий в долине рудников.

– Молиться, конечно, за генерала не стану, – усмехнулся Везунчик, – но пока его штыки смотрят в сторону орков, а не Хориниса – я спокоен.

На следующее утро Мильтен проснулся с тяжёлой, гудевшей головой и смутным чувством, будто праздник был лишь короткой передышкой в надвигающейся буре. Он вышел во двор, надеясь застать Везунчика, но того уже и след простыл.

Глава 28. Ирдорат

Секрет врага, что отыскал —

Угрюмый мрачный остров…

Он в цепкой хватке своих скал,

Готов сдавить корвета остов

И все, кого к себе не звал,

Умрут в чертогах мрачных зал.

Скалистые берега Ирдората, будто бы застывшего в окружающем тумане появились неожиданно. Военный галеон Эсмеральда едва ли смог бы найти этот затерянный в океане одинокий остров, торчащий среди водной глади, будто острый шип, воткнувшийся в кожу морского гиганта, если бы не карта с точными координатами. Впрочем, даже сведения, добытые каким-то чудом, в роли которого, конечно, в очередной раз выступил всё подготовивший ещё много лет назад Ксардас, не гарантировали удачную высадку. Если бы у Вершителя не было лоции, то можно было бы до конца времён кружить вокруг этого небольшого клочка скал, так и не найдя среди отвесных уступов места, пригодного для высадки. Разве что отправляться в шлюпке и, используя альпинистское снаряжение пытаться штурмом взять эту гору. Но, к счастью для участников экспедиции, этого не потребовалось. Тщательно составленная каким-то неизвестным картографом лоция береговой линии указывала однозначную дорогу в глубину этого каменистого массива. Незаметное со стороны, петляющее ущелье, причём на удивление глубокое, позволяющее во время прилива пройти даже такому совсем не маленькому кораблю, как Эсмеральда. Капитан Джек долго хмурился, когда уже недалеко от острова, Везунчик передал ему эту лоцию. Как он тогда сказал? «Если бы я знал во что впутываюсь, лучше бы бросился со скалы у своего маяка. Хотя бы останки бы остались на родине, а не на дне возле неведомой демонической цитадели. Никто в здравом уме не пойдет этим маршрутом, разве что орочья галера – но про здравомыслие орков вообще ходят легенды.»

И, наверное, этим бы всё и закончилось, ибо Джек, как настоящий моряк, привыкший перечить даже самой стихии, был непреклонен в своих решениях. Но в дело вмешался магистр Ватрас – верховный жрец Аданоса на Хоринисе. Он заявил, что поможет провести корабль по нужному форватеру, взяв под контроль течения и, заодно, контролируя достоверность имеющейся карты. Джек, хоть и продолжил ворчать, но смирился – куда простому неодарённому магическим талантом старику перечить высшему адепту бога покровителя моряков.

Сам Ватрас по одному ему ведомым причинам, изъявил желание примкнуть к тому отряду сорвиголов, что собрал вокруг себя избранник Инноса. Мильтен до этой поездки не был знаком с этим чародеем, в его юности храмом заведовал совсем другой человек, не достигнувший больших вершин на поприще магии – какой смысл торчать кому-то могущественному в такой дыре, как Хоринис. Но ситуация изменилась, когда была потеряна связь с восточными островами, бывшими основным оплотом служителей бога равновесия. Примерно тогда же последовал призыв короля на помощь в создании магического барьера, а затем, и вовсе заточение значительной части самых могучих магов в рудниковой долине. Так Хоринис, неожиданно стал едва ли не временным центром силы последователей Аданоса. Это не могло остаться без внимания, и, как Ватрас сам говорил, он прибыл на остров, чтобы с другой стороны барьера попробовать найти причины, приведшие к его дестабилизации – этим крайне мягким термином он именовал ту гигантскую неудачу, что потерпели запершие себя за барьером маги. И Ватрас даже преуспел в разгадке той тайны над которой безуспешно бились изнутри барьера Сатурас и Корристо вместе со своими товарищами по магическим школам. Именно Ватрас был первым, кто нашел древний портал в столицу погибшей империи Яркендар, а также установил, что там есть какая-то магическая аномалия. Конечно, не это было причиной деформации барьера, но, как оказалось, он был едва ли не ближе всех к истине – ведь очень похожее сооружение и магическая аномалия имелись в долине рудников. Впрочем, в одиночку на этом его успехи и закончились, а разгадать тайны Яркендара смогли маги воды уже только после падения барьера, сосредоточив силы всех служителей Аданоса на этой задаче.

В истории с Яркендаром Мильтена удивила лишь одна странность, делиться которой с Ватрасом он посчитал излишним – из рассказов магистра, а также Вершителя, выходило, что для восстановления телепортационных сооружений древнего народа идеально подошли юниторы – те самые злополучные камни, которые использовались при создании магического барьера. Мильтен даже уточнил у Ватраса, удалось ли найти еще такие кристаллы в самой долине, но, оказалось что их там не было, зато открылись подробности о том, что юниторы для ритуала возведения барьера предоставил Ксардас, сославшись на какие-то древние архивы ордена Инноса. Не мог ли Ксардас раздобыть юниторы в Яркендаре? Но если это так, то, значит, он бывал там и знал о существовании этого места? Или кто-то из других магов, более древних, вывез их оттуда, а Ксардас лишь на самом деле нашёл их на складе артефактов? Эти вопросы мучали Мильтена, но не имели никакого определенного ответа.

То, что Ксардас хранил множество секретов, было ясно и без того, так же как и то, что он не собирался ими делиться. Ватрас же, как будто бы не придавал значения этой нестыковке с юниторами, или же он тоже знал больше, чем показывал? В конце концов, от магистра можно было ждать любого подвоха, и потому Мильтен хоть и поддерживал с ним уважительное общение, и даже каждый день беседовал, пытаясь узнать что-то новое о магии, но, относился к старику весьма настороженно. Впрочем, стариком Ватраса можно было назвать лишь с натяжкой. Несмотря на почти седую бороду и характерную для многих уроженцев южных островов лысину, он был весьма крепок телом. Его руки были крепки, и хотя через широкую мантию мага нельзя было оценить мышцы, хваткие жилистые ладони, и уверенные движения говорили о том, что он может дать фору многим молодым. Учитывая же его непревзойдённое магическое мастерство, невероятную эрудицию и острый ум, то Ватрас был явно не тем человеком, с которым стоило ссориться. Уроки этого немного загадочного мага воды приносили Мильтену настоящее удовольствие и, несомненно, были полезны и поучительны. По какой-то причине, он не отказывался отвечать практически ни на какие вопросы, хотя и мог быть крайне расплывчат в ответах, если не хотел о чём-то распространяться. Ему каждый раз удавалось вывести беседу в нужное лишь ему русло, и даже если Мильтен прямо задавал какой-то вопрос, то через четверть часа мог с удивлением отметить, что они обсуждают уже давно что-то совсем иное, причём молодой маг огня даже не мог понять, в какой момент разговор свернул в другую сторону. Но даже так Мильтен не жаловался.

Общение с магистром было одним из тех действий на корабле, которые делали его времяпрепровождение там не бесполезным. Кроме того, Ватрас умел делать превосходное зелье от морской болезни, что сделало его совершенно незаменимым уже на вторые сутки после отплытия. И, конечно, Мильтен сразу раздобыл у него рецепт этого отвара, которым снабжал своих друзей, не все из которых горели желанием общаться с магистром. Впрочем, некоторые участники наскоро собранного похода, наоборот, держались мага воды, в том числе выходцы из бывшего Нового лагеря долины рудников. Видимо, многолетняя привычка брала своё, хотя Ватрас и был не из магов, живших в долине. Особо благоприятное воздействие имело присутствие служителя Аданоса на моральный дух простых моряков. Несмотря на то, что все они, конечно, почитали Инноса, и вообще были на службе у паладинов, но традиционно все моряки, особенно в море, на первое место ставили именно Аданоса. И их можно было понять – всё-таки корабли движутся не по огненному морю и не по велению света, а полностью зависят от стихии воды.

Но были в собравшейся компании и другие лица, которые могли помочь скрасить время. Среди прочих, конечно, больше всего Мильтена радовало присутствие старых друзей. Везунчик позвал с собой Горна, Диего, и даже где-то «откопал» живого и почти здорового Лестера. Мильтен уже думал, что бывший послушник спящего сгинул или стал одной из одержимых кукол Белиара, но реальность оказалась гораздо лучше. Лестер не только смог, превозмогая голоса в голове, покинуть рудниковую долину, но и нашел убежище неподалёку от башни Ксардаса. О самой башне рассказывал ещё Везунчик, но рассказ Лестера был более эмоционален – он сначала принял её за галлюцинацию, так как она появилась всего за одну ночь, а выглядела, будто жилище какого-то демона, что его очень напугало. Как выяснилось, Вершитель, случайно во время странствий увидел дым от костра, поднимающийся из глубокой горной лощины и решил заглянуть на огонёк к неизвестному охотнику. Какого же было его удивление, когда этим «охотником» оказался Лестер, причём находящийся в крайне тяжёлом положении – фактически питающийся кореньями и ягодами и ночующий под открытым небом, не будучи способным на большее из-за изматывающей головной боли. Тогда Везнучик попросил некроманта помочь бывшему сектанту и тот, на удивление согласился. Благодаря его помощи Лестер сохранил рассудок, пусть и ценой того, что постоянно принимал отвар из каких-то седативных трав. Большую часть времени он спал, и был не очень разговорчив. Но была надежда, что когда с источником демонической заразы будет покончено, то его состояние полностью вернётся в норму.

На удивление, в отряде был и еще один знакомый Мильтену выходец из болотного лагеря Миненталя – Кор Ангар, который впрочем сразу после бегства от обезумевших бывших братьев по вере, отбросил из своего имени приставку Кор. Такой же могучий, как и Горн воин южанин, он был могучим подспорьем в бою, даже несмотря на то, что его, как и Лестера мучали головные боли. Спасло его от участи большинства последователей Спящего то, что он не увлекался болотной травой, выкуривая для поддержания необходимого образа лишь самый слабый вид самокруток, а также он не пил отвар из жвал ползунов во время сорвавшейся церемонии призыва Спящего. Тогда он выступал в роли ближайшего телохранителя и защитника пророка Юбериона, и потому его ролью было сохранять здравый рассудок. Конечно, ритуал оставил след и на нём, ведь он был в самой близи от использовавшегося юнитора, но, защитные барьеры его разума всё же выстояли под напором демонической скверны. Мильтен решился поговорить с Ангаром лишь один раз и их диалог получился очень тяжёлым. Молодой маг спросил у бывшего второго человека в братстве Спящего о судьбе девушек, которые когда-то его стараниями были спасены от Гомеза и переданы Юбериону. Ангар сначала молчал, молча буравя служителя Инноса взглядом, будто бы надеясь, что тот смутится и уйдёт. Когда же это не сработало, то он, сглотнув, подступивший к горлу ком, произнёс: «Я плохо Но кое-что я всё же помню, хотя предпочёл бы и забыть. Они очень страдали, а вокруг была даже не смерть, а что-то гораздо хуже. Мерзость, скверна… Я пытался забрать их с собой, увести из лагеря, хотя бы Чани… Пытался тащить на себе, но она сопротивлялась, билась в истерике. Когда девушки начали рвать волосы и выдавливать себе глаза, я оборвал из мучения. Прости, я не смог защитить их и после этого сам бежал без оглядки, не разбирая дороги. Только спустя несколько дней, и лишь через несколько недель голодных скитаний по долине рудников я наткнулся на какой-то склеп с большими валунами вокруг, в котором головная боль была не так сильна. В основном был без сознания, а когда приходил в себя, то ел в основном мясных жуков. Выбрался к людям, только когда восстановился достаточно, чтобы ходить и держать меч. Теперь я уже привык к этой вечной мигрени и могу быть полезен. Поверь, я как никто другой хочу отомстить Белиару и его отродьям». После этого откровения Мильтен предпочитал держаться от него подальше и опасался, что Ангар может в какой-то момент обезуметь, не совладав с зовом тёмного бога в своей голове. Но Везунчик почему-то доверял ему. Впрочем, он вообще был то ли очень доверчивым, то ли очень самоуверенным, потому как в отряд попали несколько человек, которых не знал не только Мильтен, но и сам избранник Инноса. "Они сами попросились. Лишние бойцы не помешают," – лишь развёл он руками на вопрос Мильтена.

Самым странным из таких внезапных попутчиков был, как ни удивительно, паладин. Некто Гирион, бывший вахтовым офицером на Эсмиральде в момент, когда собравшиеся участники экспедиции пришли на корабль с разрешением от лорда Хагена. Казалось бы, все бумаги в порядке, да и сам лорд Хаген соизволил выйти в порт, чтобы проводить корабль в путь, но Гириону этого было мало. Преградив путь облаченному на тот момент уже в генеральскую броню Вершителю, этот паладин заявил, что не отдаст в руки незнакомца собственность короля, даже если ему удалось задурить голову всем вокруг. Вместо этого он достал меч и сказал, что для истинного избранника Инноса не составит труда доказать своё умение. Ухмыльнувшись, Везунчик, на удивление, даже не стал спорить. Схватка была недолгой, но зрелищной. Гирион, и в правду был хорош – меч словно служил продолжением его руки. Это банальное сравнение Мильтен слышал часто, но только в этот раз смог понять, что это по-настоящему значит. До этого ему доводилось видеть рубку, резню, тренировки стражников, но никогда настоящую дуэль двух мастеров фехтования, не сдерживающихся и примерно равных в искусстве. Удары сыпались не переставая, отбитый клинок никогда не останавливался, не застревал, а скользил дальше, делая новый выпад, словно так и было задумано. Никаких жёстких блоков и ударов с размаха – лишь парирование, чёткие выверенные уколы и элегантные взмахи – настоящий танец клинков. Гирион не давал оппоненту ни секунды передышки, ловко держа дистанцию и крутясь вокруг более бронированного противника, на полную используя преимущество в скорости. В какой-то момент казалось, что Вершителю так и суждено лишь обороняться. Чудом было уже то, что ни один удар не достиг даже его брони – звон клинков наполнил воздух, будто столкнулись в бою не двое фехтовальщиков, а целый взвод. Схватка закончилась также быстро, как и началась, и даже ещё более неожиданно. В какой-то миг Гирион, увлекшись атакой слегка раскрылся. Его нельзя было достать мечом, он надежно контролировал пространство вокруг, парируя любой контрудар мечом, но Везунчик и не стал использовать оружие. Вместо этого он ударил закованным в железо кулаком левой руки прямо в лицо оппонента, который не надел шлема. Встать нокаутированный Гирион смог лишь когда уже завершалась погрузка. Он подошёл к Вершителю, и уже не красуясь, а с явным пиететом подчинённого, хотя и с присущим ему упрямством заявил, что присоединяется к экспедиции. Для всех это было полной неожиданностью, но Везунчик, как оказалось, не таил обиды и даже похлопал рыцаря по плечу, сказав ему что-то одобрительное и, кажется, намекнув, что в следующем бою шлем нужно обязательно надеть.

Но если с незнакомым паладином в команде смириться было нетрудно – всё-таки случайных людей среди них не бывает, и нож в спину ждать не приходилось – то вот подозрительно молчаливый ветеран, бывший сержант ополчения какого-то из восточных островов, вызывал большее беспокойство. Были и другие сомнительные помощники – к таким Мильтен относил бывших каторжников, в мотивации которых он видел лишь стремление к наживе. Прохиндей Ларс явно имел какой-то свой интерес, и Мильтен бы заподозрил подвох, если бы этот прожжённый махинатор, ухитрявшийся как-то держать в узде ту часть Нового лагеря в Минентале, где крутились самые отбросы, не оказался вхож к магистру Ватрасу. Сначала это удивило служителя Инноса, но потом он случайно заметил на пальце Ларса такое же кольцо с аквамарином, какое по просьбе покойного Шрама передавал Риордану. Хотя маги воды не распространялись об этом, но стало очевидным наличие у них какой-то сети доверенных людей, имеющих такие кольца в качестве опознавательного знака. Мильтен смутно припоминал даже, что когда-то краем уха слышал о подобной «гильдии» – Корристо, кажется, говорил, что маги воды всегда используют наёмников и тайных осведомителей, а не постоянных служителей, и что организация Нового лагеря вполне в их стиле. Но если с Ларсом ситуация стала яснее, то меланхоличный наемник Вульф, и постоянно грезящий о сокровищах Биф не вызывали у мага никакого доверия.

Но самым большим шоком было встретить на причале генерала Ли. Более того, пришел он туда вместе с лордом Хагеном. Поначалу, Мильтен решил, что он прибыл, чтобы, наконец, заключить договор о судьбе своих людей, и что Вершитель, вероятно, договорился напоследок об этой встрече. Но всё оказалось немного сложнее. Когда двое генералов пожали друг другу руки, после чего Ли поднялся на борт Эсмеральды, Мильтен решил, что глава наёмников хочет просто попрощаться с Везунчиком, который уже был на палубе. Но вместо этого Ли, не имевший с собой даже никакого походного скарба, кроме небольшой дорожной сумки через плечо, просто встал у фальшборта, всматриваясь в море и ожидая отплытия. Мильтен тогда не выдержал и подошел к нему:

– Неужели и вы с нами, генерал?

На это Ли только усмехнулся:

– На этом корабле только один генерал, – указал он на Везунчика, – я же всего лишь один из членов команды, зови меня просто Ли.

– А как же ваши люди, что будет с оставшимися?

– Они не мои, а вольные. И уже не маленькие. Я сделал, что смог – договорился с Хагеном, что нужно действовать сообща. Он знает, с кем нужно будет договариваться, а кого убить. Под рукой лендлорда собралось полно упёртых баранов, которые готовы продаться хоть оркам, но не иметь дел с паладинами. Но это их выбор. Торлоф, например, уже за него поплатился.

Мильтен с трудом, но вспомнил это имя, одного из довольно известных наемников магов воды и, как ему всегда казалось, ближайших соратников генерала Ли.

– И что с ним случилось? – удивился чародей.

– Наш общий друг укоротил его на длину головы, когда Торлоф предложил в обмен на участие в экспедиции открыть ворота замка в долине рудников. Хотел, чтобы орки расправились с местным гарнизоном.

– Что? – Мильтен, потерявший самообладание, с трудом смог переспросить, не веря своим ушам. Неужели существуют столь подлые ублюдки, скрывающиеся так долго под маской порядочных? Впрочем, порядочным каторжникам, если подумать, полагается как раз ненавидеть людей короля.

– Вот и я был поражен, – подтвердил Ли, – правда не тем, что он это предложил, а тем, кому он это решился предложить. Ну и даже не стал наказывать новоиспечённого королевского паладина за убийство, благо, нашёлся свидетель, который подтвердил, что такое предложение Торлоф на самом деле озвучил. Но переполох был знатный. В процессе даже поднялось что-то вроде восстания. Выяснилось, что и на меня готовили покушение за то, что слишком лоялен к королевским псам.

– Неужели они не понимают, что сейчас не время для склок и на кону судьба человечества?

– Некоторых людей жизнь ничему не учит, Мильтен. В том числе поэтому я здесь, а не остался на Хоринисе. Пришло время забыть былые обиды и двигаться дальше.

– Рад это слышать, – кивнул маг, наслышанный о том, что Ли мечтал отомстить тем, кто его предал и обвинил в убийстве королевы.

– Впрочем, предателей всё равно ждёт незавидная участь. Но не раньше, чем, мы окончательно решим вопрос с угрозой драконов, – развеял Ли иллюзии Мильтена о всепрощении бывшего генерала.

Были в команде и другие, даже кузнец, который, как оказалось, восстанавливал оправу глаза Инноса. По его словам, он давно уже мечтал покинуть остров, а экспедиция была единственной возможностью. Мильтен думал поначалу, что они должны вернуться на Хоринис после миссии по уничтожению врат в царство Белиара, но оказалось, что их путь будет пролегать прямиком в Венгард на доклад к королю. Лорд Хаген попросил прислать Эсмеральду сразу же с необходимыми подкреплениями. Конечно, в Венгард большинство присутствовавших не собирались, поэтому было решено, что участники экспедиции высадится в каком-нибудь небольшом портовом поселении неподалёку от столицы, но в дали от гарнизонов. Но, пока вопрос выбора места даже не стоял на повестке – это было бы равносильно дележу шкуры неубитого мракориса. Ещё было даже неизвестно, суждено ли им вообще вернуться из мрачных чертогов острова Ирдорат, где их ждала квинтэссенция сил зла. Радовало лишь то, что большой гарнизон этот клочок суши вместить точно не мог, иначе бы вся затея вообще была бы обречена на провал. Даже Вершитель едва ли бы смог устоять под натиском многотысячных орд орков.

Ну и конечно, матросы Эсмеральды были те же, что и раньше обслуживали корабль, сменился лишь капитан. Некоторые правда, то ли застряли в кабаках, то ли сбежали, узнав о планируемом опасном плавании, но минимальный экипаж собрать всё же удалось. Матросы старались не смотреть на разношерстную компанию, ставшую неожиданно ударным кулаком королевства, который должен положить конец силам тьмы. Была бы их воля, они бы может и сбежали, но приказ к отплытию был подан так спешно, что большинство даже не знали, куда собираются.

Почему же паладины или другие маги огня, помимо Мильтена, сами не присоединились к походу? На это было много причин, в том числе усилившаяся активность чёрных магов, которые не ограничились похищением глаза Инноса, но ещё и открыли охоту на паладинов. Они вырезали часовых на аванпосту, охранявшем проход в рудниковую долину, охотились на конвои. А одного из самых высокопоставленных воинов – лорда Лотара – убили едва ли не прямо к городе, выманив лишь к пригородной деревне, на которую якобы напади разбойники. Взяв с собой пару ополченцев, он немедленно двинулся туда и попал в ловушку. С тех пор, Хаген запретил выходить воинам из города группой меньше десяти человек. Не удивительно, что предложение Ли о перемирии хотя бы с той частью его людей, кто сохранил здравомыслие, было для Хагена как глоток свежего воздуха. Без этого не было ни малейшего шанса выслать помощь в долину рудников, в которой ситуация хоть и улучшилась после уничтожения трёх драконов Вершителем, но оставалась всё ещё критической, ведь лагерь орков не только не был уничтожен, но по данным разведки с восточного моря приходили все новые галеры с подкреплениями. То, что замок в Минентале ещё держался, означало лишь, что враги копят силы для внезапного решительного удара. Одному Белиару ведомо, почему орки всё ещё не обрушили свою мощь на центральную часть Хориниса, высылая лишь небольшие разведывательные группы. Вероятно, не позволяла логистика – решись они на такую атаку и засевшие в долине рудников паладины если и не полноценно ударили бы в тыл, то, по крайней мере, нарушили бы снабжение армии вторжения. Все сходились на том, что орки планируют что-то гнусное, а бездействием усыпляют бдительность людей. Хаген считал, что они как раз ждут, когда паладины разделят силы или вышлют подкрепление в Миненталь, где орки смогут разбить их на подходе к замку. В связи с такой напряжённой обстановкой, готовой разразиться крупномасштабной войной со дня на день, лорд Хаген категорически запретил участие в походе своим воинам. Гирион, получается, нарушил этот приказ. Мильтен решил как-то спросить его, почему он так поступил, на что получил необычное оправдание:

– Понимаешь, в том глупом поединке я должен был погибнуть. Всё ведь было по-настоящему. Но избранный сохранил мне жизнь, а значит, сам Иннос возложил на меня новую миссию. Гирион, бывший подчиненным лорда Хагена погиб в том бою. Спасённый же Инносом Гирион выполняет его волю, которая стоит выше любых других приказов.

Мильтен был так поражён столь истово религиозной логикой, что не нашёл, что возразить. В его жизни тоже был момент, когда он считал, что бог Огня и Света напрямую к нему обратился. Перед самым посвящением в маги огня. Но, когда память к нему вернулась, то он узнал, что за этим стоит могущественная ментальная магия Ксардаса, а вовсе не божественное вмешательство. Разве что Ксардас был орудием в руках бога… Такой вариант Мильтен не исключал, но предпочитал о нём не думать, так не мог решить интересы какого бога волнуют старого колдуна – Инноса или Белиара? А может, и вовсе Аданоса, как бы это ни было странно? Казаться совсем не тем, кто он на самом деле, было бы вполне в духе отшельника.