Текст книги "Когти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава 5. Совет демиургов

Спасенье или разрушенье мира?

Что обсуждают на обед

Великие, кого воспела лира,

Могучие, не знающие бед?

Мощный дубовый стол, который в иной ситуации мог бы служить крепостными воротами, не ломился от яств и напитков, но трое сидящих на столь же внушительного вида стульях, годящихся быть тронами старейшин какого-нибудь нордмарского клана, не испытывали ни малейшего неудобства от недостатка угощений. Стоило взять кусочек какого-то из угощений, как точно такой же появлялся на тарелке вновь. Стоило отпить из бокала вина, как он вновь наполнялся, а по велению мысли пившего мог поменять и сорт вина, и год сбора урожая, и время выдержки. Края зала, не освещённого ни свечами, ни какими ещё источниками света, терялись даже не во мраке или пустоте, а в полном отсутствии и того и другого. Любой пожелавший бы вглядеться в даль, просто бы не смог осознать, что там находится. Не было в этом удивительном месте ни теней, ни бликов, ни звуков или запахов, помимо тех, которые были угодны гостям и связаны с происходящим за столом. Каждый из сидящих там был одинаков, и столь же различен и ни на кого не похож. Будто бы близнецы, вырядившиеся в мантии разного цвета. Один был в чёрной с кровавыми каплями, которые непрерывно образовывались, будто сочились из самой ткани, а затем падали на каменный пол, разлетаясь в дребезги и растворяясь в воздухе. Второй был в красной, словно пламя мантии с золотым тиснением, светящимся мягким желтоватым светом, будто бы горящая свеча. Третий же был менее притязателен, и его сине-голубая мантия колыхалась как волны тихого моря. Их движущиеся наряды, пожалуй, всё равно были самым постоянным в их облике, потому что лица их были с трудом различимы и как будто бы отражали не внешность, а настроение. Молодой мужественный воин мог через мгновение стать морщинистым старцем для того, чтобы брошенный исподлобья взгляд производил большее впечатление. Тот, что в чёрном, и вовсе иногда становился прозрачным так, что сквозь плоть был виден скелет. Какое-то время все трое сидели молча, обмениваясь многозначительными взглядами, и иногда потягивая вино или пробуя сменявшиеся каким-то неведомым образом на столе закуски.

– До сих пор не могу поверить, что после всего случившегося люди всё равно поклоняются нам, – начал, наконец, гость в красном.

– В этом нет ничего странного, все разумные расы испытывают страх перед грубой силой, а потому стремятся всячески показать своё почтение и покорность, чтобы не быть уничтоженными. Элементарный инстинкт самосохранения. Меня больше удивляет то, что ни один из них до сих пор не осознал божественного единства. Тебя они именуют Инносом, меня Белиаром, при этом считая злейшими врагами. Представь, как бы они удивились, узнай, что мы сейчас мирно беседуем за одним столом.

– Не забывай, брат, что этот стол лишь продукт нашего восприятия, которое мы на время этой встречи сами себе привили, чтобы легче было мыслить, как люди, судьбу которых мы должны решить.

– Да-да, симуляция. Но попробуй это вино, на вкус оно весьма убедительно. Если мы на данный момент боги этого мира, то почему бы не получать удовольствие от этой игры? Разве не приятно на миг ощутить себя простым смертным, отвлечься от серьёзных проблем? Так сказать, тряхнуть стариной, не правда ли, мой дорогой брат?

– Жизнь вовсе не кажется игрой для тех, кто в неё погружён. Даже для нас эта грань едва ощутима, чего же ждать от простых людей, у которых все высшие чувства глубоко спят? А что касается былого… Все мы совершаем ошибки. Я признаю, что в том воплощении был слишком заносчив. Ошибкой было вообще воплощаться в облике человека. Неконтролируемая сила, при заглушённом понимания устройства мироздания, является величайшей опасностью. Наша война чуть не погубила весь этот фрагмент проявленного мира, а порталы, которые ты открыл, могли и вовсе превратить его в агрессивно разрастающийся хаос. Хорошо ещё, что очаг скверны удалось локализовать и отделить Моргард от остального Древа Мира.

– Не спорю, я виноват не меньше твоего. Однако прошу заметить, что порталы мне удалось стабилизировать самому. Но поздно сожалеть о минувшем. Благо, нам дали шанс исправить содеянное. Так что лучше подумаем, как теперь выбираться из сложившейся ситуации. Думаю, наш как обычно сдержанный брат уже заждался, и ему не терпится перейти к делу. Не правда ли, Аданос?

– Я подожду, пока вы наиграетесь. У меня в запасе вечность.

– К сожалению, её нет у людей, которые каждое мгновение умирают сотнями, а то и тысячами, из-за нашей несговорчивости, – возразил тот, кого называли Инносом.

– Не волнуйся, время для людей течёт по-другому. Ты же знаешь, что для нас их времени и вовсе не существует. Здесь мы сами выбираем его течение.

– Я и забыл, какой ты зануда, Аданос, – вмешался Белиар, – раз уж мы примерили вновь на себя человеческие обличья, дай хоть на мгновение отбросить весь этот рационализм.

– Однажды мы уже наступили на эти грабли, так давай не будем повторять тот злосчастный опыт.

– Всё что угодно, лишь бы не выслушивать твоё занудство. Тогда приступим! Моё предложение таково: пусть орки поработят людей. Человечество слишком погрязло в склоках и междоусобицах, чтобы по-настоящему объединиться. Им нужен внешний стимул. Орки не так плохи, как думают о них люди. Я сам создавал их и знаю, о чём говорю. Они дисциплинированны, выносливы, честны и прямолинейны. Они не применяют насилия, если это не предусмотрено их законом, а потому смогут ужиться вместе с людьми, если те им подчинятся. Каждый займёт свою нишу. Орки будут прекрасными военными лидерами, но их культура скупа и слаба, со временем они примут более богатую культуру и религию людей, цивилизуются, и тогда наступит долгожданный мир.

– А вместе с этим произойдёт геноцид человечества, подавление воли моих подопечных, духовный слом. Те, кто выстоит, ожесточатся и наполнятся ненавистью. Они никогда не примут власти инородцев и либо ценой колоссальных жертв и потерь победят, либо погибнут, унеся с собой десятки тысяч твоих любимцев. Нет, Белиар, этому не бывать. Никогда не слышал ничего глупее. Я понимаю, что ты хочешь таким образом возвысить свои творения, вместо того, чтобы признать, что твой первый опыт выведения разумных видов был не так успешен, как тебе хочется. Не забывай, что по объективным показателям, творческий потенциал орков на порядок ниже человеческого. Они почти не чувствуют магических потоков, если не обкачиваются сводящими с ума наркотиками, и не могут стоять во главе справедливого государства. Жестокая тирания – вот их удел.

– Я радею за орков не больше, чем ты за своих людишек. Мы сами воплощались в людей, были ими и чувствовали, как они. Помнишь, к чему это привело? От былого величия цивилизации остались лишь жалкие клочки. Люди деградировали и стали подобны зверям, которые дерутся за лучший кусок добычи. Может быть, орки и не идеальны, но они практически лишены самого опасного порока людей – гордыни. Орки умеют подчиняться, смирить своё эго ради общей цели. Эта черта сформировалась у них постепенно, ввиду суровых условий жизни. На севере и в пустошах не прожить в одиночку. Либо ты с племенем, либо мёртв. Людям тоже недостаёт этого опыта. Они должны пройти через страдание, чтобы сплотиться. И орки им в этом помогут, а заодно уничтожат разрозненные религиозные культы. Не забывайте, что орки не почитают меня в качестве своего бога, они верят в Великого Духа, который повелевает душами и демонами. А любимая магия большинства их племён вовсе не некромантия, а стихия огня! Разве это не твоя вотчина, братец? Да и воду они уважают, ведь вода в их представлении символизирует саму жизнь. Нам дали задание остановить войну, закрыть порталы в иные измерения, создать культ триединого Бога, который стал бы основой нового общества. Я предложил своё решение. Если у тебя есть лучшее, то говори.

– И скажу. Орки должны отступить. Они искусственно созданы тобой для жизни в осквернённых землях, они лишь пародия на человека и потому не имеют права на господство. Люди должны приручить орков, как домашних животных, использовать их силу и выносливость для строительства, сельского хозяйства, и других занятий, требующих физической силы. Постепенно, когда орки привыкнут к совместной жизни с людьми, они смогут стать полноправными членами общества. Этот процесс займёт столетия, лишь тогда они адаптируются.

– Довольно! – Вмешался в разговор молчаливый Аданос, – ваши склоки просто смешны, они уже привели нас к краху. Если бы не моё вмешательство тогда, сейчас нам нечего было бы восстанавливать. Девять десятых планеты было превращено в отравленные пустоши, которые до сих пор не восстановились, а теперь вы обсуждаете планы, что, так или иначе, приведут к очередной глобальной войне. Послушайте же себя со стороны. Видимо, принимать форму людей для этого обсуждения было ошибкой. Так мы не сможем договориться.

Все трое умолкли, и лишь через какое-то время Белиар нарушил давящую, ненатурально пустую, и от того пугающую тишину, налив себе ещё один бокал вина. Ни Аданос, ни Иннос не последовали его примеру. Допив вино, Белиар улыбнулся и произнёс:

– Без сомнения, ты всё уже придумал за нас, братишка. Что ж, посвятишь непутёвых братьев в свой план или, как обычно, возьмёшь всю ответственность на себя? Вновь уничтожишь все достижения разума, чтобы покончить с враждой, как ты выражаешься, раз и навсегда? Зальёшь водой всю планету, устроишь землетрясения и извержения вулканов, а потом на пепелище взрастишь цивилизацию дельфинов? Думаешь, эти симпатяги не повторят человеческих ошибок? Я бы не был в этом столь уверен…

Ни один мускул не дрогнул на лице Аданоса. То ли слова брата на самом деле не произвели на него впечатления, то ли он и не думал проникаться «человечностью» и, несмотря на внешний облик, сохранял своё «божественное» бесстрастие судьи и хранителя равновесия.

– Я уже давно начал претворять план этого эксперимента, – сказал Аданос, отвечая вовсе не на замечания о дельфинах, – мы слишком долго мучали этот мир, управляя им согласно своему видению, при этом сами так и не смогли прийти к тому единству, которое от нас ожидалось. Эта встреча лишь подтверждает сей прискорбный факт. Вы оба знаете, к чему это ведёт. Если до конца текущего цикла очаги хаоса не будут искоренены из мира Моргарда, нас ждёт исключение из иерархии и низвержение в миры хаоса. Возможно тебе, Белиар, будет там и комфортно, но меня не прельщает такая судьба. Мой выбор иной. Согласно плану, необходимо собрать оставшиеся артефакты прошлого и заблокировать все проявления нашего участия в судьбе этого мира. Люди и орки сами найдут выход из сложившейся ситуации, у них просто не будет иного выхода. Без нашей магической поддержки у них не окажется ни ресурсов, ни мотивации для продолжения вражды, и война затихнет сама собой.

– Наивные мечты, – возразил Иннос, – даже если ты окажешься прав насчёт саморегуляции мира, всё равно никому из воплощённых не под силу уничтожить древние артефакты.

– Ошибаешься, это под силу мне, – возразил Аданос.

– Чтоо? – чуть не поперхнулся вином Белиар, – все наши аватары погибли, а без магических источников мы не можем напрямую воплощаться в этом мире.

– Полагаю, ты ошибаешься. Я лучше осведомлён о своих проявлениях. Мой аватар никогда не погибал. Он уничтожил вас, возвёл западные горы, оградив осквернённые земли, после чего провёл горстку выживших на восток в земли современной Миртаны. Тогда он стал вечным странником.

– Один из моих слуг убил вечного странника, – усмехнулся Белиар.

– Он убил лишь преемника. Со временем это прозвище стало титулом, который можно было доверить обычному магу. Мой аватар же продолжил свою работу, и благодаря этому я осведомлён о происходящем в Моргарде лучше вас. Уничтожив все артефакты, я подготовлю учеников и верну людей на путь истинной магии. Лишь единицы будут к этому готовы, но именно они станут поводырями в новом мире, когда и мне придётся его покинуть. Мы останемся наблюдать за происходящим со стороны и не будем вмешиваться, что бы ни случилось. Когда всё утрясётся, останется сделать лишь последнюю часть работы и по окончанию карантина присоединить очищенный Моргард к древу жизни. На это, к счастью, наших сил ещё хватит. А когда источники магии вновь наполнятся светом, даже те оставшиеся люди и орки, кто ещё не принял новый порядок, наконец, прозреют. Тогда наша миссия будет завершена, и мы избежим погружения в хаос.

– Как сказал бы один мой знакомец из другой жизни: «это утопия», – резюмировал Белиар. – Но в твоих словах я услышал куда более важную информацию, которую ты неизвестным образом умудрился скрыть от нас. Твой аватар, твоё первое проявление в Моргарде, всё ещё жив. От этого даже мне становится не по себе, памятуя то, на что мы были способны тогда. Если это правда, тогда мы можем просто подчинить себе весь мир, установить любой порядок, какой только пожелаем и ни у кого не будет даже шанса воспротивиться.

– Верно, – подхватил Иннос, – пусть твой аватар возглавит королевство людей и установит всеобщий порядок. Под его руководством паладины и маги огня уничтожат последние два портала и скверна будет остановлена.

– Мне жаль, что вы всё так же глухи, и не слышите моих слов, – вздохнул Аданос, хотя в этом искусственном мирке у него не было даже потребности дышать, – всё, что вы предлагаете, нарушит свободу воли разумных существ. Всё это будет диктатурой и возвратом назад. Мы уже прошли через это и убедились в неэффективности подобных мер. Две великие цивилизации погибли. Третий шанс – наш последний. Уже сейчас рождается всё меньше людей, чувствительных к магии. Скоро они и вовсе потеряют связь с нашим планом бытия, и тогда всё будет потеряно.

Воцарилось долгое молчание. В конце концов, Белиар произнёс:

– Под каким именем и где скрывается твой аватар?

– Этого я не могу сказать. Не для того я прятал его от вас несколько тысяч лет, чтобы теперь подставить под удар. Я и так сказал уже слишком много, рассчитывая на ваше содействие. К сожалению, вы заблуждаетесь по поводу его силы. Когда источники магии иссякли, он стал подобен простым смертным, превосходя их лишь опытом и знанием. Потому ваши надежды на силовое вмешательство напрасны.

– В таком случае, я вынужден всё же пробудить свой последний проект, – ответил Белиар, – он справится с поставленной задачей. Это будет последний случай не санкционированного использования порталов между мирами, а когда мир будет подчинён, в их наличии отпадёт потребность, и мы сделаем вид, что ничего не было.

– Этого нельзя допустить. Значит, мне придётся наделить одного из людей своей силой и закрыть портал, – добавил Иннос, – ради того равновесия, которое ты так ценишь, Аданос, – будто оправдываясь добавил он.

– Мне жаль, что никто из вас не готов к компромиссу. Что ж, в таком случае, полагаю, разговор окончен?

Иннос и Белиар кивнули, а через мгновение их тела испарились. Аданос остался один и лишь теперь, он позволил себе слегка расслабиться:

– Как всегда предсказуемы, – улыбнулся он, – за это я их и люблю.

Аданос прикрыл глаза, а когда открыл их, перед ним появился человек с седыми волосами и аккуратной бородкой. Он был облачён в красную робу высшего мага огня. Гость был окутан дымкой и будто бы находился в другой реальности, которая благодаря неведомому колдовству оказалась так близко, что до мага огня можно было дотянуться рукой. Человек тоже почувствовал присутствие Аданоса, хотя он будто бы не видел его, а лишь ощущал каким-то шестым чувством.

– Есть новости, – проговорил Аданос. – Время пришло. Весы покачнулись. Как можно скорее отправляйся на Хоринис и исполняй подготовленный план. Призови наших выживших жрецов, они нужны будут на острове и после убийства зверя. Отродье Белиара, которое мы смогли обнаружить, ни при каких условиях не должно выбраться наружу на Хоринисе, нужно загнать его на Ирдорат, где мы его уничтожим окончательно. Портал необходимо запечатать навсегда, но не забудь про равновесие. Хотелось бы сразу избавиться и от избранника Инноса, но он нам ещё будет нужен, чтобы собрать артефакты и запечатать второй портал. Замещающая жертва должна быть соответствующей – весь цвет жрецов Инноса и открытое предательство верховного мага, не меньше. Вероятно, даже этого будет мало и избранник Инноса должен будет всё равно лишиться почти всей силы. Поэтому нужно помочь ему стать воистину могущественным, иначе этого может не хватить. Проследи, чтобы он пережил этот этап, иначе равновесие не качнётся в другую сторону, и Белиар не сможет призвать свою армию, а значит, и Иннос не пожертвует оставшиеся артефакты. Тогда нам будет никак до них не дотянуться, и мы не успеем завершить план к сроку. Главное, чтобы и Иннос и Белиар оба считали тебя на своей стороне и не заподозрили – держись у них на виду, ведь они ожидают, что ты будешь прятаться. Что касается человеческого избранника Белиара, которого ты так умело для него создал, то он наверняка поможет охотно, если это будет ему выгодно. Ты уверен в этом Кхардимоне? Он точно нам всё ещё верен? И сможет ли он договориться с проклятым? Ошибка не допустима. Когда придёт время, направь его добыть нам то, что было потеряно в прошлую войну. Помни, что герой Инноса проявится там, где творится несправедливость. Поэтому нам придётся расширить барьер больше необходимого минимума. Любимца Инноса же ты должен сначала обнаружить, а затем использовать хитро, убедить, что ты, как и он действуешь исключительно в интересах общего блага. В конце концов, он тоже станет лишь орудием в твоих руках и будет готов на любое «меньшее зло». И, конечно, начинай подготовку жрецов триединого бога. Без них, твоё божественное вознесение придётся отложить, так что в твоих же интересах, чтобы он овладел истинной магией до того, как все артефакты будут уничтожены. Действуй по обстоятельствам, я знаю, что могу на тебя рассчитывать.

– Как на себя самого, – тихо прошептал в ответ верховный маг огня, известный нынешнему поколению как Ксардас.

Глава 6. Головокружение от успехов

Идут путём опасным

И мудрый, и глупец.

Ждут жизни не напрасной

И праведный конец.

Но тем мудрец отличен

От дерзкого глупца,

Что не спешит он в пекло

Лезть поперёк отца.

День падения барьера над долиной рудников.

Знакомо ли вам чувство глубокого разочарования, чувства болезненной неудовлетворённости, которое на фоне всеобщего ребяческого ликования становится особенно тяжким и невыносимым? Успех был полным, ожидания оправдались, все надежды сбылись, а молодой маг огня Мильтен чувствовал себя опустошенным, тело было пустым футляром, а душа – горсткой пепла, будто в насмешку оставшейся от сожжённой любимой книги. Всеобщая радость была невыносимой, даже тюремщики сменили гнев на милость, осознав, что его смелые предсказания всё же сбылись и это они, а не чудом выживший служитель Инноса, чуть было не погубили если и не всю человеческую цивилизацию, то, по меньшей мере, Миртану. Парень не мог ни разделить их радости, ни принять свалившихся на голову похвал и извинений. Голоса вокруг звучали глухо и отстраненно, будто тонули в вязкой жиже его горечи. Мысли путались, то убегая куда-то вдаль, то возвращаясь к реальности, которая, казалось бы, не могла не радовать, но на деле нагоняла ужас и вызывала страх перед грядущим.

Что породило эти жуткие мысли, от которых холодок пробегал по коже, а волосы становились дыбом? Когда все видели впереди светлое будущее, Мильтену виделась лишь непроглядная тьма, охватывающая землю холодными костистыми крыльями. Что-то неописуемо мрачное рвалось наружу, будто бы пытаясь вылупиться из его естества, прогрызть брешь, чтобы потом захватить целиком. Да, он чувствовал себя опустошенным, но то, что таилось в глубине сознания, обещало пустоту куда большую, абсолютную и необратимую… Вечную тишину небытия…

Маг не сразу понял, что боли душевной вторит боль физическая, которая вполне может оказаться причиной его подавленного состояния. Голова раскалывалась на части, так что он в любой момент рисковал потерять сознание, дыхание и пульс участились, и лишь большим усилием годами закаляемой воли, чародею удалось остаться в сознании и не свалиться с обрыва, стоя у которого он осматривал панораму Нового лагеря. Боль вскоре стихла, оставив после себя лишь досадное давление в висках, которое по сравнению с недавним приступом казалось совершенно не существенным. Что это было? Что за чёрную тень над Миртаной он только что видел так отчётливо, будто уже пережил несколько грядущих лет несчастий и смерти?

За время краткого забытья мало что изменилось. Он всё так же стоял в одиночестве, а снизу вдалеке суматошно носились люди. Алхимик Риордан уже давно был со своими братьями по ордену Аданоса – они вместе с генералом Ли и еще несколькими высокопоставленными людьми лагеря обсуждали планы дальнейших действий. Мильтен не пожелал к ним присоединиться, уже тогда отчётливо понимая, что его ждёт свой, самостоятельный путь, на котором лишь собственная магическая и физическая сила будут подспорьем. Даже на владыку Огня и Света теперь уже бывший ученик покойного магистра Корристо не мог более положиться. Иннос предал своих служителей однажды, мог предать и впредь. Мрачное озарение, посетившие Мильтена подтвердило, что он не сможет уйти из рудниковой долины, не убедившись в ложности или справедливости терзавших предчувствий. До этого не было ясности, куда отправиться, но приступ головной боли дал подсказку. Подобное уже случалось с его другом Лестером, а резкое озарение уж больно походило на видения Юбериона и других гуру секты – так называемого «братства Спящего», последователи которого расположили свой лагерь на болотах. Впрочем, как и любой другой лагерь в колонии, это был скорее небольшой городок, нежели временное обиталище. Лагерями их называли то ли, чтобы сохранить надежду на свободу, то ли из-за строительства на скорую руку. Впрочем, находились пессимисты, которые придерживались точки зрения, что все лагеря в колонии являются временными, потому, что их жители долго не живут. Действительно, тяжёлый труд, антисанитария, внутренние конфликты, болезни, а иногда и голод приводили к тому, что многие отдавали богам душу, еще не успев даже толком обжиться на новом месте. К счастью ли или же к сожалению, поток новых каторжников никогда не иссякал и такие мелочи, как смерть соседа, мало кого волновали – особенно если самому труп до реки не придётся тащить на съедение шныгам. Жизнь в колонии ценилась очень дёшево и с ней можно было легко распрощаться просто случайно оказавшись на пути не у того человека. Впрочем, как и везде, бывали долгожители, к которым, не без гордости, молодой маг мог отнести и себя – всё же он пережил и сотворение, и падение магического барьера, при этом ещё намного подняв своё общественное положение и личную силу. Но он был настолько ярким исключением из правил, что ещё предстояло убедить других в том, что его история не вымысел, а он и в правду смог подняться от простого каторжника до мага третьего круга посвящения. Впрочем, его навыки будут самым надёжным свидетельством. Ни один самозванец не сможет использовать сколь-либо сложную руну.

Долгими вечерами, устав от чтения книг, Мильтен часто мечтал, как с падением магического барьера над долиной рудников, его жизнь мигом наладится. Имея на плечах мантию магов огня, человек мог бы быть обеспечен всем, его положение в обществе приравнивалось к знатным родовитым дворянам, лишь за одним исключением – служители Инноса не имели права передать его по наследству, как и вообще, не имели права заводить детей. Такое нарушение закона грозило изгнанием из ордена. Причину этого жёсткого правила в свое время Корристо растолковывал так: маг не должен алкать власти, не должен стремиться накопить материальных благ и передать их кому-то. Семья мага – его орден, долг мага – равное служение всем честным и законопослушным людям королевства без каких-либо особых привязанностей.

Иногда, устав от безропотного заучивания догм, Мильтен размышлял об этом правиле, но ни разу не смог с ним полностью примириться. Он считал, что для истинно сильного духом, наличие детей не стало бы поводом для несправедливого отношения к остальным людям, а лишь наоборот, лучше помогло бы понять простых обывателей, важная часть жизни которых – забота о детях. А наличие детей у магов могло укрепить орден и всё королевство в целом, ведь было известно, что магический дар часто передаётся потомкам. Поэтому в этом обычае можно было при желании усмотреть некий злой умысел, столетиями подтачивающий орден и ослабляющий цивилизацию людей, постепенно лишая ее одарённых. Впрочем, на самом деле дети у магов конечно были. Бывало, что кто-то приходил послушником в монастырь уже имея детей – в таком случае, принимая постриг он формально отказывался от родства и всего имущества, а дети юридически лишались прав наследовать любое имущество, которое новоиспечённый адепт Инноса может приобрести на службе у ордена. Бывали же конечно во множестве и случаи рождения бастардов. Обычно их старались не афишировать, а чтобы не иметь проблем, достаточно было публично отрицать их наличие, жить большую часть времени в пределах монастыря и избегать делать щедрые подарки возлюбленным и юридически незаконным потомкам.

На мгновение молодой маг предался мыслям о возможном светлом будущем на свободе, но уже через секунду всё это вновь стало неважным и отдаленным. Мрачная решимость охватила его, и никому не сказав ни слова, Мильтен пошёл в дом алхимика и набил сумку первыми попавшимися под руку съестными припасами. К счастью, мастер Риордан имел привычку вести длительные эксперименты и иногда ел в коротких перерывах между работой. Именно поэтому не составило труда найти несколько сухарей, банку местных самодельных консерв из хорошо проваренного мяса в надежно запаянной алхимиком банке, а также небольшой бурдюк воды. Собственные же вещи Мильтена включали лишь старый охотничий нож, мыло, бритву, и несколько рун и свитков, которые ему совсем недавно вернули маги воды после снятия обвинений в предательстве. Лишь переступив через порог, стало ясно, сколь безумный поступок собирается совершить ещё весьма юный по меркам магов адепт, который по меркам простых людей вообще-то уже опытным мужчиной в самом расцвете сил, а по меркам рабов в рудниках мог бы уже считаться даже весьма пожилым человеком. Но иного пути он не видел. Связь с богом тьмы, Белиаром, становилась опасно сильной, он взывал к бывшему служителю Инноса, и тот как будто бы ощущал его присутствие на грани своего разума. Бог тьмы хотел говорить? Что ж, Мильтену было, что ответить.