Текст книги "Когти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

После того, как он убил или покалечил ещё нескольких стражников, задававших глупые вопросы, больше никто не решился оспорить его лидерства, больше никто не переспрашивал, они лишь ждали приказов и их исполняли. Именно это ему и требовалось. Только так холопам следует говорить с господином. Теперь они знали своё место. Старый мир скоро рухнет, и старые порядки больше не имели значения. Он станет новым порядком, его слово новым законом. Даже орки преклонятся перед ним.

Вереница конвоя растянулась на добрую милю. Кто-то тянул телеги, груженные рудой, кто-то корзины и ящики с припасами. Ворон приказал вынести всё, что имело ценность. Вновь ставшие рабами каторжники стонали и выбивались из сил, поредевшая стража не могла контролировать всех, и многим удалось сбежать, однако это не имело значения. Это никак не мешало его цели, потому что он и не собирался брать их всех с собой. Если кто-то не влезет на корабль, когда всё необходимое уже будет погружено, то лишние просто будут принесены в жертву Белиару. Пока же рабочая сила была нужна. Маршрут для конвоя был новым – бухта у полуразрушенного маяка. Раньше никто не решался ходить туда, но ослушаться приказа Райвена было страшнее. Несколько стражников отогнали шныгов, пытавшихся сожрать грузчиков. Эти раздражающие рептилии наводняют окрестности рек и даже в обжитых районах Миртаны не редки случаи, когда какой-нибудь рыбак или зазевавшийся крестьянин попадает им в лапы. Впрочем, больших проблем они не доставляют, так как не отходят далеко от воды и почти не преследуют жертв. Хороший охотник может без особого труда подстрелить их на берегу, сам при этом оставаясь под прикрытием леса. В этот же раз, маршрут шёл совсем близко к речке, так что пришлось преподать урок мечами и арбалетами, укоротив головы этим когтистым ящерам с щучьими мордами.

Проявившие инициативу стражи стали десятниками новой гвардии. Под их руководством дела стали решаться быстрее. Они организовали защиту конвоя, а особо прытким связали ноги веревками, чтобы сложнее было сбежать. Какие-то лесные твари пробовали нарушить план, но пали под мечами гвардейцев. Особо отличился некий Винсент по прозвищу кровавый, его Ворон и поставил сотником своей армии. Человек с такой кличкой подходил как нельзя лучше, тем более что почти никто не знал, что получил её он ещё до колонии, будучи наёмником гильдии торговцев. И не за лютую жестокость, а всего лишь за то, что постоянно разбивал до крови носы наёмным рабочим, которые не хотели платить дополнительную мзду ему в карман. Ворон знал эти нюансы по долгу службы – именно ему приходилось вербовать стражников в Старом лагере и вызнавать всю «подноготную». Однако же для остальных кличка «Блад», за долгие годы сросшаяся с сокращённой формой имени в единый монолит «Бладвин», если и не нагоняла страх, то, по крайней мере, заставляла задуматься об опасности владельца. До этого лидером стражи долгое время был Торус, назначенный ещё Гомезом. Этот прохиндей выжил в той мясорубке, которую затеял Иннос в замке, а потому не вызывал у Ворона доверия. Он был полезен, но не стоило доверять ему руководство всей гвардией. Впрочем, совсем отдалять его тоже было бы глупо, ведь на его стороне был хороший опыт, да и Ворон уже много лет имел с ним дело и знал об образцовой исполнительности этого сержанта, когда-то некстати попавшегося охотникам на дезертиров и угодившего в колонию.

Новая структура армии уже приносила плоды, порядок восторжествовал, но люди всё ещё не понимали, какая честь им выпала, всё ещё не видели его план, не понимали, что всё предначертано. Ропот и шепотки раздавались не только в рядах бывших копателей, которые по понятным причинам вечно были недовольны. Многим удалось под шумок сбежать, пока верхушка Старого шахтёрского городка была не в состоянии обеспечить порядок, а падение барьера создало чувство вседозволенности. Некоторых перехватили на перевале у бывшей площади обмена. Как ни странно, Торус проявил сообразительность, и первым делом при падении барьера отправился туда, лично проконтролировав, чтобы не случилось неорганизованного бегства. Трудно сказать, почему он сам не сбежал. Возможно, из-за небольшого отряда королевских войск, контролировавших перевал. Возможно, из-за кучи ящиков магической руды, остававшихся в замке. Или же из-за боязни повторить неудачный опыт дезертирства? Так или иначе, не всех это останавливало. Многие разбежались по горам, штурмуя ранее неприступные из-за барьера перевальчики и даже порой близкие к отвесным скалы. Желание быстрее покинуть Миненталь оказалось роковым для многих, а особенно порадовало горных троллей, давно не имевших столько лёгкой добычи. Однако желудки троллей были не бездонны, а любые скалы можно было при должной сноровке преодолеть, так что ещё больше каторжников всё же проникли на север Хориниса, где сбивались в банды и терроризировали местных. Тем же бывшим рудокопам, кого ещё не знавшие о гибели Гомеза или не верившие в это и потому не дезертировавшие стражники успели сдержать, теперь приходилось примерить на себя роль вьючных животных и нести груз к бухте, в которую уже несколько десятилетий не заходили корабли. Точнее, не заходили корабли честных торговцев. Контрабантисты же перестали бывать там только десять лет назад, когда появился магический купол.

Разговоры о том, что барон обезумел и ведёт их к гибели, вместо того, чтобы бежать из колонии известным и ясным путём через самый широкий перевал, затихли, когда вышедший к морю авангард с недоумением увидел на горизонте парус. Силуэт корабля становился всё отчётливее и не успели задние ряды конвоя ещё дойти до бухты, как первая шлюпка уже причалила к берегу. Капитан не решился подвести корабль ближе, чем на два кабельтова. К счастью, пары вместительных шлюпок было достаточно, чтобы совершить погрузку всего необходимого. Встречавший их пиратский корабль не мог вывезти всех даже за несколько запланированных рейсов. Но откуда вообще взялся корабль? Кхардимон подсказал Ворону, что он был не единственным, кто заключил договор. Но они были в разной лиге. Капитан Грег задолжал Белиару и даже лично Кхардимону за дарованное убежище и теперь искупал свой долг. Грег конечно не мог говорить с демонами так, как Ворон, но бог тьмы ценил его за алчность и предсказуемую тягу к наживе. Старый пират и контрабандист не мог не воспользоваться случаем и поживиться грузом магической руды, пока королевские войска не восстановили контроль над рудниками. Специально для этого, часть руды, которую тащил конвой, предназначалась в качестве платы за доставку в новое безопасное место. Место, в котором Ворону уже доводилось бывать, самому не зная этого. Именно тогда, Кхардимон впервые увидел его, окропившим кинжал кровью преследователя. То бренное тело как раз и вернуло бывший на грани реальности дух в этот мир. Тогда молодой Вейран помог Кхардимону, сам того не зная, принеся в его владениях жертву. Теперь же была его очередь отблагодарить. Ритуал из книги дал, наконец, ему голос и возможность помочь по-настоящему. И голос его был так отчётлив, что порой заглушал мысли самого Ворона.

Что касается Грега и его команды, то вскоре их пути разойдутся, и Кхардимон обещал Ворону, что он может забрать и души пиратов, когда цель будет достигнута. Они пригодятся, чтобы восстановить силы изголодавшегося когтя Белиара – оружия, которого достоин лишь истинный чемпион Белиара, каковым вскоре станет Райвен. Воскресшего барона манила возможность скорее убить их всех, но лишь один из матросов дал ему повод, сделав замечание. Двое других морских сопляков вскоре отмывали палубу от вывалившихся ошмётков кишок. Больше ни один пират не вставал на его пути. Даже этот напыщенный индюк капитан Грег лишь хмурился и обходил его стороной. Пусть знает своё место. Удел низших – служить и бояться. Впрочем, Грега больше интересовало то, что его доля магической руды только что увеличилась со смертью одного из членов экипажа. Пираты… С ними легко найти общий язык. Язык силы и денег.

Через несколько часов, когда первые несколько десятков человек и несколько тонн груза очутились на корабле, он отчалил, направляясь через усеянную рифами, и практически недоступную для случайного в этих краях мореплавателя лоцию, к уютной небольшой бухточке на самом севере острова, где уже много лет пираты успешно находили убежище от карательных походов королевского флота. Даже орочьи галеры не встречались у этих полных мелями берегов, предпочитая маршруты подальше от берега. Да и что было ловить на этих скалистых берегах? Все ведь знали, что за пустынными песчаными пляжами кроме отвесных скал там ничего больше нет. Но Кхардимон знал лучше. Эти горы скрывали целую долину, способную дать кров и пропитание целому городу и защищающую от любых внешних агрессоров. Впрочем, тысячу лет назад живший там народ погубили не враги, а междоусобная вражда, прогневавшая самих богов. С тех пор единственными жителями этого региона были пираты, которым было удобно оттуда совершать набеги на торговые корабли, идущие в Хоринис. В основном они держались недалеко от берега и не ходили дальше, чем до ближайшего леса за дровами. В диких местах даже такой поход мог стоить жизни, так что большого желания к открытию новых земель пираты не испытывали, предпочитая пить ром в сбитых на скорую руку хижинах небольшого лагеря у берега, где они отдыхали, затаившись после успешного рейда. Там же часть команды отдыхала после очередного дела, пока другая смена вновь бороздила моря. Капитан Грег наладил ротацию команды так, что моряки могли отдохнуть и за это они обожали своего капитана. Он же, наоборот, команду ценил не особо, зная, что у него всегда есть резерв на берегу. В итоге, награбленное постепенно сбывали прямо в город Хоринис, перевозя на небольших лодках контрабандой. Учитывая близость их убежища к городу и сложную лоцию, транспорт на рыбацких плоскодонках был лучшим решением. Кроме того, рыбаки никогда не привлекали внимания стражи, а контрабанду сбывала местная шайка воров, нажившая изрядное состояние на такой торговле и от того пафосно именующая себя гильдией. Едва ли местные ремесленники были рады таким коллегам, но выбирать им, естественно, никто не предлагал. Впрочем, и они не наглели, предпочитая сбывать краденое заезжим негоциантам или в деревнях. Так было легче остаться вне поля зрения стражей порядка.

Не попавшие на первый рейс корабля каторжники разбили в пещере у моря временный лагерь, которым управлял тот самый, успевший выслужиться перед Вороном, Бладвин. В новой тяжелой броне, на нагруднике которой была изображена скалящаяся волчья пасть, с огромным мечом за спиной, он представлял собой впечатляющее зрелище, отбивающее желание спорить не только у рудокопов, но и у его бывших товарищей, а теперь подчинённых, в намного менее внушительной броне. Этих стражников-надсмотрщиков теперь, стоило назвать скорее бандитами и дезертирами, ведь они даже не подумали дождаться королевских войск и сдаться на их милость. Ворон лично отравился проконтролировать первый рейс корабля и организовать новый лагерь для беглых. Временный же вожак не поместившихся на корабль быстро сориентировался, что это его шанс показать себя и возвыситься, и нагонял страху на свою шайку. Впрочем, несмотря на все усилия, несколько рудокопов всё же сбежали ночью через уходящую куда-то в неизвестность пещеру. Странные завывания из темноты говорили о том, что, скорее всего, они не преуспели в своём побеге. Но, Бладвин не собирался сообщать об этой небольшой неприятности Ворону. Он был предусмотрителен, и на случай, если вдруг Райвен заметит, что рабов-грузчиков стало меньше, уже знал, кто из его подчинённых окажется виноват. Не трудно догадаться, что у этого невезучего был слишком длинный язык и завышенные, по мнению Вина, амбиции.

На следующий день весь оставшийся отряд отчалил на вернувшемся за ними и второй частью оплаты пиратском бриге от берегов Миненталя. Пираты вернулись порожними, как и планировалось. Большинство бывших рудокопов разместились в трюме, где едва могли повернуться, а единственным удобством была возможность сесть на ящик или бочку. Было душно, пахло плесенью, рыбой, потом и перегаром, но никому не приходило в голову жаловаться. Переход на другую сторону острова в такую погоду требовал всего-то полдня, и будущая свобода того стоила. Несмотря на то, что они были на положении полурабов, никто не верил, что может быть хуже, чем было в рудниковой долине.

Стражники же остались на палубе присматривать за пиратской командой, чтобы им не пришло в голову нарушить свою часть сделки. Бладвин предпочёл бы проредить экипаж, а остальных заставить подчиняться силой. Однако Ворон по какой-то причине приказал строго следовать сделке. Видимо, у него были другие планы на пиратов, и они были полезнее барону в качестве вольных наёмников. На корабле новый фаворит Ворона чувствовал себя уязвимо. Мысли о том, что железо брони в случае чего утянет на дно, тяготили. Он старался держаться подальше от фальшборта, но морская болезнь то и дело требовала наклониться над водой у края. От мыслей о еде становилось дурно, но к счастью, никто еды и не предлагал. Зато грог пришёлся ему по вкусу и на удивление, даже немного облегчил симптомы болезни. Но что он не смог улучшить, так это настроение. Чего Кровавый Вин никогда не любил, так это морских прогулок. Самым худшим его воспоминанием о каторге было то, когда его везли с Архолоса на Хоринис, чтобы отправить на рудники. Даже то непродолжительное время до восстания, когда ему пришлось самому махать киркой, не было столь отвратительно. Но и тогда, несмотря на качку и штормовую погоду, он был в штанах и рубахе, так что в случае крушения мог хотя бы попытаться спастись. На этот раз, хотя погода и благоволила, но при трагедии он мог рассчитывать лишь на быстрое утопление. Конечно, обычно никто не путешествует на корабле в полном снаряжении, но без брони остаться в такой компании он не рисковал, боясь получить нож под рёбра. Солнце светило, делая его пребывание на палубе ещё более невыносимым, но кают им никто не выделил. Да и не было тут кают, кроме каюты капитана и старпома. Остальные обходились натянутыми в трюме гамаками. Капитана Грега Бладвин также сторонился. Команда пиратов на этом рейсе была всего в два десятка человек, чего хватало, чтобы управляться с парусами брига, разделившись на две вахты. Часть пиратов осталась на суше. В случае стычки каторжники имели явное преимущество в боевой мощи и даже в количестве. Тем не менее, Бладвину было не по себе от пиратского капитана. Было что-то во взгляде этого морского волка, что подсказывало с ним не связываться. Также, как не стоило связываться с Райвеном. Несмотря на то, что никому не хотелось встречаться с чёрным и пернатым начальником, Вин всё же почувствовал облегчение, вновь ступив на твёрдую землю.

Глава 9. Бой с тенью

Святое кто попрал ногами

В надежде в небо воспарить,

Тому уж не помочь словами,

Спасти нельзя, иль убедить.

Будь он хоть прав и прогрессивен,

Решивший бога заменить,

Вердикт всегда императивен —

Еретика остановить.

Привычная дорога к Болотному лагерю оказалась на этот раз полна сюрпризов. Конечно, Мильтен уже не был тем молодым следопытом, как при первом своём знакомстве с этой местностью, но и испытания на этот раз соответствовали его рангу. После падения магического барьера, вся фауна долины рудников будто взбесилась. Если по пути в Старый лагерь он хотя бы шёл проторенной дорогой, то дальше его путь лежал уже по берегу реки вдоль дикого леса, в который и в спокойное время решался зайти не каждый охотник. Первым тревожным знаком было, когда обезумевшие падальщики с выпученными глазами и высунутыми языками, будто поражённые бешенством выскочили из кустов и бросились сломя голову на путника. Такая наглость застала Мильтена врасплох. Он слишком хорошо знал повадки этих птиц, а сейчас они полностью их нарушили. Впрочем, застать врасплох мага, который знал, что отправляется не на расслабленную прогулку – это всё же слишком громко сказано. Скорее, он просто был удивлён, причём удивление это проявилось в основном уже после того, как руна огненной стрелы сделала своё дело. Осматривая обугленные туши, зловонно чадящие жжёнными перьями, он с недоумением обнаружил признаки истощения животных. Даже мясо столь вымотанных бегом птиц уже не взял бы ни один охотник. Оно приобрело зеленоватый оттенок и было несъедобным: жёстким, полным горечи и даже опасным из-за большого количества токсинов. Похоже, они носились по лесу уже не первый час. То ли что-то воздействовало на их слабый разум, не давая покоя, то ли какие-то хищники напугали и загоняли стаю этих быстро бегающих пернатых.

Оба варианта казались равновероятными. Головная боль не давала служителю Инноса покоя, так что менее стойкий к такому воздействию организм мог и вовсе выйти из строя. С другой стороны, это не исключало и второго варианта. Если какое-то ментальное воздействие влияло на птиц, то могло влиять и на более опасных тварей, заставляя их убивать без разбора. Немного подумав, Мильтен пришёл к выводу, что стоит взять в руки руну огненного шара. В случае чего, им можно пробить шкуру даже мракорису, или же распылив шар на несколько огненных стрел можно поразить целую стаю волков или глорхов. С недавнего времени Мильтену покорился и такой трюк. Корристо называл эту уловку малым огненным штормом.

Как оказалось, это было весьма своевременным шагом, потому что не успел маг пройти и пары сотен метров, как услышал хруст ломающихся веток и шум, свидетельствующие о быстром приближении из зарослей чего-то тяжелого. Только лишь успел сфокусироваться в руках огненный шар, как из-за деревьев выскочила огромная стремительная тень. Огромными прыжками нечто неразборчиво клыкастое приближалось к нему, не оставляя сомнений в своих намерениях. У чародея была лишь одна попытка, чтобы попасть. Ещё с первой боевой тренировки он усвоил урок, что упредить движущуюся цель очень сложно. Времени на то, чтобы перенаправить огненный шар у него не было. Зверь был слишком быстр, его скачки были слишком высоки и непредсказуемы. Мильтен медлил, сосредоточенно глядя на надвигающуюся дикую смерть. Без сомнений, это был мракорис. Одного удара его лапы, не говоря уже об укусе острых, как сабля, клыков, было достаточно, чтобы убить, раскромсать, раздавить. Но этот хищник никогда не атаковал на бегу. Его излюбленной тактикой был резкий рывок, удар мощной передней лапой, когти которой могли разорвать любую кожаную броню и даже пробить железный доспех. Затем, этот обычно ночной охотник довершал дело, разрывая оглушённую жертву зубами. Уклониться от удара было крайне сложно, хотя опытные охотники именно так и побеждали, если дело доходило до рукопашной схватки. Впрочем, это удавалось им, как правило, лишь благодаря тому, что днём мракорис был менее ловок. И даже несмотря на это мало кто мог похвастаться такой удачей. И ещё меньше людей были готовы добровольно повторить такой опыт. Всё это пронеслось в голове у Мильтена за те пару секунд, что он ждал приближения монстра.

Когда тварь приблизилась на расстояние в несколько метров, так что ей оставался лишь последний прыжок, маг пустил свой огненный шар в цель. Телекинетическое поле толкнуло сгусток плазмы со всей мощью, на которую он был способен. Ещё довольно неопытный по меркам последователей Инноса адепт едва ли мог продемонстрировать нечто выдающееся, однако сгусток плазмы промчался с невиданной для этого заклинания быстротой, какой мог позавидовать даже опытный боевой маг, приближающийся к званию магистра. Какую бы уловку не использовал Мильтен для достижения этого эффекта, он достиг результата. Огонь обглодал лицо и грудь зверя, остановив готовящуюся атаку, сперва сбив монстра с толку, а затем приведя в неистовство. Оглушительный вой, прерываемый булькающим рычанием и хрипами пылающей глотки разорвал воздух. Мильтен же, воспользовавшись задержкой, не стал повторять атаку, а вместо этого бросился в сторону. И это спасло его, потому что несмотря на секундное замешательство, совершенно потерявший контроль хищник прыгнул. Какая бы мощь не была заключена в огненном шаре, она была не способна мгновенно убить двухтонную гору мышц. Эта особь была особенно огромной, в несколько раз больше молодых сородичей. Его по праву можно было назвать некоронованным царём лесов Миртаны. Рог на его голове был бы лучшим украшением зала трофеев в замке любого герцога. Туша рассвирепевшего мракориса стремительно пронеслась мимо отскочившего с его дороги человека. Не будь зверь ослеплён, он, конечно, развернулся бы для новой атаки, которая, скорее всего, стала бы фатальной. Но, на счастье мага огонь сделал своё дело. Хоть он и не убил, но достаточно покалечил монстра, чтобы тот потерял и зрение, и свой острый нюх. Даже если его нос и мог ещё ощущать какие-то запахи, то это были лишь различные оттенки его собственной горелой плоти. В исступлении монстр сделал ещё пару прыжков вперёд. И это было его ошибкой. Река в этом месте имела очень обрывистый берег, так что последний прыжок оказался роковым. Зверь сорвался в воду буйной горной реки, и бушующий поток понёс его вниз по течению, ударяя о камни. Ещё какое-то время Мильтен смотрел, как зверь пытается совладать со стихией и царапает попадающиеся на пути скалы, силясь выбраться. Быть может, будь он здоров, он даже смог бы, однако потеряв ориентацию в пространстве, он лишь барахтался, как слепой котёнок. Дальше на пути к болоту река обрывалась водопадом, так что участь этого могучего зверя была предрешена. В этот раз он выбрал себе жертву не по зубам и поплатился за это.

Мильтен с трудом восстановил дыхание и успокоился. Короткая стычка измотала – не каждый день смотришь в глаза смерти. По какой-то странной традиции эта часть пути на болота всегда изобиловала приключениями. Здесь он когда-то впервые столкнулся с гоблинами, здесь он сам однажды был в теле хищника, загонявшего жертву. Теперь, почти в том же месте он победил самого опасного хищника в мире. Конечно, победа была несколько омрачена тем, что он не смог взять трофей, однако он уже давно не был охотником, а магу огня рог мракориса мог пригодиться разве что в качестве алхимического ингредиента. Впрочем, он не припоминал таких рецептов, так что расстройство было недолгим. Гораздо больше беспокоила мысль, что мракорисы никогда по своей воле не выходят днём на охоту. Если что-то довело до безумия столь могущественное создание, то это не предвещало ничего хорошего. На мгновение, он задумался о том, чтобы повернуть назад. Маги примут его и без информации о происходящем в секте. А сейчас он мог ещё успеть присоединиться к войску генерала Ли и вместе с ними в безопасности покинуть долину рудников. Что тянуло его в эти мрачные топи, полные гигантских болотных червей? Что он надеялся там увидеть? Однако совесть не позволяла ему повернуть. Если не из чувства долга, если не из-за исходившей от бывшего Братства Спящего угрозы, то хотя бы ради того, чтобы узнать о судьбе двух женщин, не без его участия оказавшихся в своё время у лидера сектантов, он должен был проделать этот путь. Он знал, что ничего им не должен, и что останься они у Гомеза, их судьбы была бы почти наверняка хуже. Они могли умереть ещё до падения барьера, или же их ждала судьба тех девушек из гарема баронов, которых изнасиловали и убили дорвавшиеся до женщин после смерти Гомеза стражники. Их участь была ужасна, и Мильтен сожалел, что вообще решил зайти в особняк рудных баронов. Расправа произошла, по-видимому, уже после падения барьера, так что убрать тела никто уже не озаботился. Увиденное едва ли позволит молодому магу спокойно спать по ночам, даже когда эта чёртова головная боль, усилившаяся после падения барьера, наконец, утихнет. После этого он осознал, какие звери таились среди каторжан, и как важна была дисциплина, которую поддерживали рудные бароны. При всех их недостатках и пороках, при них в лагере был хотя бы какой-то закон и порядок. Даже трупы магов огня, которых тоже оставили гнить прямо в бывшей обители, не произвели на него такого жуткого впечатления. Они были его друзьями и в каком-то смысле даже семьёй, но всё же погибли быстро, и как подобает воинам – от меча.

Молодой священнослужитель всегда отличался упорством, порой переходящим в упрямство, и сейчас, несмотря на все знаки судьбы, просто кричащие о смертельной опасности затеянной вылазки, всё же продолжил начатый путь. Одного мракориса было недостаточно, чтобы заставить его отступить от намеченного. Явись сейчас перед ним сам Иннос и скажи, что он должен повернуть, Мильтен мог и его послать к Белиару. В конце концов, он имел законное право быть в обиде на своего бога, не защитившего своих верных последователей. Но Иннос бы никогда не явился. Он вообще никогда не являлся, присутствуя в жизни людей лишь посредством магии и благословений. Возможно, глас Инноса был доступен избранным, но Мильтен знал, что он никогда не будет достоин стать чемпионом бога огня и света. Слишком темны были его тайны, слишком крива его дорожка в орден. Хотя кто он такой, чтобы решать каков должен быть проводник божественной воли? Может быть, Иннос ничем не лучше своего сводного брата, предпочитающего мерзавцев и негодяев. Может быть, Инносу и вовсе нужен палач, а не праведник.

Оставшийся путь прошёл на удивление спокойно. Несколько остервеневших шершней, стайка падальщиков, заплутавший кротокрыс. В общем, ничего такого, что могло вызывать проблемы. Все животные были напуганы и атаковали бездумно, будто надеясь на избавление от страданий. Ворота Болотного лагеря, от которых начиналась гать, оказались без охраны. Раньше на страже всегда стояла пара матёрых воинов с отполированными до блеска двуручными мечами. Неподалёку от ворот можно было обычно встретить первых послушников и даже гуру, вокруг которых собирались ученики. Сейчас же везде было запустение, а в ближайшем жилище, выдолбленном в стволе огромного дерева, лежал окровавленный труп. Мильтен подошёл поближе и убедился, что послушник погиб недавно. Судя по позе, он убил себя сам, выдавив собственные глаза пальцами. Какую же боль и степень отчаяния должен был ощущать несчастный, если дошёл до такого? Шутки кончились, в секте происходило что-то кошмарное, настолько, что даже все ужасы и горы трупов в Старом лагере, и обезумевший мракорис по дороге могли оказаться лёгкой разминкой перед тем, что ждало в храме Братства. Мильтен никогда не сходился в бою с гуру, кроме небольшой стычки с Юберионом. Но, если остальные лидеры секты были хотя бы вполовину так сильны, как был их предводитель, то у одного мага огня, тем более не владевшего даже всем набором рун третьего круга, не было ни единого шанса в бою с ними. Это, если не считать стражей Братства, мечи которых были, пожалуй, даже опаснее.

Голова вновь стала раскалываться, и Мильтен отогнал от себя боль уже ставшей привычным за последние полдня способом – отсекая внешнее воздействие демона. Несмотря на все старания, мысли всё равно путались, будто он приближался к эпицентру, от которого распространялось тлетворное воздействие. Он попытался удержать фокус на своей миссии, вновь вспомнив события последнего дня, с момента его разговора со Шрамом и до выхода из лагеря. Эта часть суток была самой сложной из-за ментального давления, которое он на себе непрерывно испытывал. И из-за обилия трупов. Ему хотелось забыть всё как страшный сон, но усилием воли он заставил себя вспомнить. Затем, чтобы не забывать для чего он здесь. Чтобы помнить, что будет, если тьма победит.

Ещё будучи в замке Старого лагеря, он подготовился к походу. В арсенале появились новые заклинания, которые достались по наследству от убитых магов круга. Конечно, их тела ограбили до его прихода, вынеся из обители все ценности, но всё же представление о ценном сильно разнилось у простых головорезов-стражников и обученного мага. К счастью алхимическая лаборатория почти не пострадала, хотя было и совсем не до неё. Но, что-то подсказывало, что он ещё вернётся в это место. Почти не было дела грабителям и до блёклых рунных камней, совсем не похожих на магическую руду. Они догадывались, что это что-то магическое и потому большинство рун всё же пропали, но специально их не искали. До того, как Мильтен придал огню тела товарищей, а заодно и сваленные в кучу во дворе тела остальных убитых, он старательно обыскал их на предмет ценностей. От наставника ему досталась малая руна исцеления, зажатая в его окоченевшей руке. На ладони были видны следы ножа, которым кто-то пытался расцепить во всех смыслах мёртвую хватку Корристо, однако приз, по-видимому, был сочтён не стоящим усилий, и руна так и осталась в руке. Вторая рука Корристо была разрублена на куски, и пальцы отсечены напрочь – тот, кто извлекал другую, видимо, гораздо более ценную руну совсем не церемонился. С трудом и отвращением, стараясь не смотреть на искаженное предсмертной болью и трупным окоченением лицо наставника, бывший ученик закончил начатое неизвестным мародёром, в тайне надеясь, что позарившийся на имущество магов негодяй уже тоже валяется в куче трупов. К сожалению, насчёт самого убийцы такой надежды не было. На месте осталась и руна огненного шторма из потайного кармана в рукаве Драго. Другой же руны не было – видимо он использовал её во время нападения на обитель, и, как и почти все остальные руны она оказалась украдена. Полученное заклинание принадлежало к четвёртому кругу, но небольшой эксперимент показал, что в случае нужды Мильтен уже способен ей воспользоваться. Истинный огненный шторм отличался от малого тем, что огонь с помощью этого заклятья мог призываться с разных мест пространства, а не только из рук колдующего. Магистры огня могли призывать огненные потоки хоть прямо из земли или вырывать части построек, превращая окружающее пространство в гигантский плавильный цех, в котором неистово вращались потоки плазмы, магмы и горящих предметов. В исполнении Мильтена пока до настоящего шторма было далеко, но мощь исходящей из задуманного места струи огня сожгла гору трупов за считанные секунды. Недостатком было то, что столь же быстро эта волшба сжигала и запасы его магических сил, так что для постоянного применения пока не подходила. В другой ситуации он всё равно наверняка испытывал бы гордость по этому поводу, но на этот раз в его голове было место лишь печали, скорби, а большую часть времени защищавшему от безумия безразличию. Не потому ли он так рвался в болотное логово сектантов, что просто хотел умереть? Эта мысль не раз приходила ему в голову, но он отгонял её, словно назойливую муху. Он шёл туда, потому что должен, и потому что так велит ему чутьё. А оно ещё ни разу не подводило, раз он до сих пор жив. Впрочем, никаких гарантий на будущее это не давало.