Текст книги "Когти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

А каторжники не спешили, продвигаясь в своем темпе в весьма похвальном порядке. Многие несли мешки с пожитками – у кого было что. У других, похоже, их немудреный скарб помещался в небольших наплечных сумках, какие часто носят охотники и путешественники. Когда войско вышло примерно на дистанцию выстрела из арбалета, вперед выступили переговорщики. Первый был в доспехе, достойном рыцаря, хотя и украшенном шкурами на странных манер, схожий с тем, какой использовали некоторые воины Нордмара. Не факт, что тупые болты из далеко не самых лучших арбалетов ополченцев смогли бы пробить его нагрудник, даже будучи выпущенными в упор. За плечами его виднелась обоюдоострая секира, чтобы орудовать которой явно требовалась недюжинная сила, зато при хорошем замахе она наверняка могла располовинить даже орка в элитном снаряжении. Оружие это было не характерно для Миртаны и было больше популярно у жителей Южных Островов, которые, как раз, ради уравнивания шансов с орками, его и применяли. Второй переговорщик был из магов – смуглый и почти лысый, с небольшими островками седых волос. Несмотря на возраст, он шел уверенной пружинистой походкой, хоть в его движении и не было спешки. Идущий рядом воин подстраивался под его темп. Метров за десять у ворот маг остановился и, прокашлявшись, крикнул:

– Именем Аданоса, откройте ворота.

– Мы подчиняемся только королю Миртаны! – задиристо крикнул молодой сержант.

– Мы здесь и оказались по просьбе короля. Мы выполнили свою часть сделки и теперь уходим.

– Король не просит, а приказывает! Но маги могут пройти, – на удивление проявил благоразумие, сержант, – однако остальные отбросы должны оставаться в колонии, пока не будет иного указа Робара Второго!

– С благословения Аданоса, мы пройдем все. Эти люди наемники на службе нашего ордена.

– Этот вопрос не обсуждается! Эти каторжники… – хотел было пафосно унизить пришедших сержант, но не успел, упав на полуслове, ударившись о доски бастиона и затихнув без сознания.

Из-за его спины вышел Мартин и произнёс:

– Открыть ворота верным вассалам короля!

Ополченцы оглянулись в замешательстве, не сразу оценив случившееся. В руках Мартина был меч, рукояткой которого только что второй сержант получил по виску.

– Живее! Крутите лебедку, что уставились! Это приказ! Маги воды наши союзники, как и их слуги, – не стал терять инициативу Мартин, – или вам больше хочется тут подохнуть? – Уже тише добавил он, так что услышали лишь рядом стоящие, после чего на их лицах, наконец, отразились проблески понимания. Пара человек бросилась к лебедке и, уже буквально через минуту проход был открыт.

Ополченцы с недоверием разошлись в стороны, готовясь пропускать двинувшуюся в ворота лавину бывших каторжников. Руки некоторых непроизвольно тянулись к оружию. Не все верили, что решение Мартина позволит разойтись с миром.

Первыми, конечно, на площадь обмена вышли два лидера этой небольшой армии.

– Правильное решение, – сказал человек с секирой, поравнявшись со спустившимся встретить гостей Мартином. Он повернулся в сторону гор, и призывно махнул рукой, после чего кивнул, будто подтверждая приглашение. Неожиданно несколько человек, вооруженные длинными руками, появились из-за камней с того места, где вся площадь обмена, да и злосчастные ворота, были для стрелков как на ладони. Дюжина рейнджеров ловко начали спускаться с возвышенности, спеша присоединиться к товарищам, поток которых уже миновал ворота и устремился дальше на серпантин, ведущий в другую, более высокогорную часть ущелья.

Мартин будто бы и не удивился, или же умело сделал вид, что этого ожидал. Улыбнувшись, он протянул руку, сначала как бы невзначай слегка крутнув ей так, что в лучах катящегося к закату ока Инноса голубым светом сверкнул аквамарин, умелым мастером закрепленный в невзрачном на первый взгляд кольце.

– Иного выбора у меня и не было, – сказал сержант, – Генерал Ли, это честь для меня, лично познакомиться с вами. А еще большее удовольствие у меня вызывает тот факт, что мы союзники.

Генерал взглянул в глаза пожилого сержанта, слегка прищурился, будто пытаясь оценить его с одного пристального взгляда, после чего пожал протянутую ладонь.

– Верно. Но союзники временные. Скоро наши пути с магами разойдутся по зову обстоятельств, – стоящий рядом почти лысый смуглый маг воды молча утвердительно кивнул. – Впрочем, некоторые мои боевые товарищи, решили связать свою жизнь с вашей организацией. Пережитое в колонии не может быть просто так забыто. Поэтому, без сомнений, я всегда останусь другом ордену Аданоса, хотя и не могу позволить себе роскоши носить столь дивное кольцо, – генерал улыбнулся, и продолжил. – Теперь, раз между нами не осталось недопонимания, я вынужден удалиться – чем ближе выход из Миненталя, тем сложнее контролировать весь тот сброд, что за нами увязался. Многие уже разбежались, даже не дойдя досюда, несмотря на явную стратегическую глупость такого решения.

– Зато с вами останутся те, у кого есть голова на плечах, – заметил Мартин.

– Верно. Этим я себя и утешаю. Меньше будет проблем в будущем, когда придётся искать пропитание на всю эту армию ртов, разбегающихся по окрестным селениям. Вешать своих же, занявшихся грабежом и мародерством, я так и не привык.

С этими словами, резко помрачневший генерал развернулся, тут же начав выкрикивать какие-то указания своим солдатам, кто-то из которых уже обшаривал местный импровизированный склад в поисках поживы, несмотря на недовольные вялые возражения оставшихся теперь в меньшинстве ополченцев.

Мартин же отдал своим людям приказ следовать в арьергарде и тоже покинуть площадь обмена, так как дальнейшее пребывание их отряда здесь бессмысленно. После этого он начал что-то рассказывать магам воды, все шестеро из которых уже собрались рядом. Положение в Хоринисе, пирамиды, пустыня, какой-то горный хребет – вот лишь некоторые отголоски тем, которые они обсуждали по дороге из долины рудников.

Молодой маг Мильтен шёл за ними на некотором отдалении, будто охотник, следующий за зверем в его логово. Почему он не приблизился? Он и сам не знал точный ответ, лишь чувствовал, что хочет пока побыть один, всё обдумать и избежать лишнего внимания и расспросов. Впрочем, с магами воды он ещё планировал повидаться. Но больше его беспокоило, что скоро придётся предстать перед магистрами ордена Инноса. Какую историю он им поведает? С такими опытными и высокопоставленными особами нельзя позволить себе и тени лжи, иначе он рискует жизнью. А значит, его история будет истинной. Правдивой во всём сказанном до мельчайших деталей, и всего лишь не совсем полной…

Глава 14. Наследник без наследства

Нет худа без добра,

Как нет добра без худа.

Не жди у алтаря

Божественного чуда.

Лишь сам судьбу свою

Ты можешь обрести

И в горе, и в бою

Тебе её нести.

– Ему об этом знать не нужно, – произнёс твердый журчащий голос, разгоняя тишину и пустоту. Был ли на самом деле звук, или лишь его иллюзия? Вряд ли даже говоривший мог однозначно ответить.

– Брат, ты слишком далеко зашёл в своих самовольных планах, – пожурил другой, будто бы светящийся голос. Может ли звук светиться? Нет. Но это в данном случае не имело значения.

– А мне он даже по душе, – разлилась вокруг тьма, заполняя пустоту. – Настоящий боец, не сдался под моим напором, когда другие, даже готовящиеся к этому годами, от моего гласа превращались в безвольных болванчиков.

– Он приносил клятву мне, – недовольно ответил горящий факел, рассекая тьму на сотни тысяч мелких бурлящих теней.

– А ты сам знаешь её текст? – саркастично сгустился мрак, игнорируя сочащийся вокруг свет, который гнался за ускользающими тенями, слово кот за армией муравьев – каждого пойманного ждала гибель, но муравейник от этого практически не уменьшался.

– Клятвы Вам формально не противоречат друг другу, – остудил заигравшихся братьев третий, практически остановив время. Свет в недоумении завис в пространстве, не зная как ему обойтись в таком случае. Он так и остался на месте, слившись с окружающим мраком, после чего оба исчезли без следа. В конце концов, это не свет нарушает законы природы, это законы природы в этом месте определяются волей Троих. – Тем не менее, – продолжил ледяным тоном Аданос, – никому просто не удавалось жить и действовать в интересах всех сразу, когда между вами идёт вечная война. Но сейчас у нас есть общая приоритетная цель, и это стало возможным.

– Твои фантазии меня всегда умиляли, – воспылал Иннос, вновь разбивая ледяную пустоту лучами света, который, казалось, вот-вот сотворит новый мир в этом неведомом месте. Возможно, так бы и случилось, не будь здесь его братьев.

Тьма, вздыбилась, словно непроницаемый щит и лучи света всех спектров вонзились в него, покидая этот мир навсегда. Мрак недовольно ответил:

– Поберегись брат, не сожги то, что тебе не принадлежит. Он служит нам всем, и ты не властен это изменить, я не позволю.

– Успокойтесь оба, – вскинул невидимую руку Аданос, разрывая пространство меж светом и тьмой, так, что они больше не соприкасались, оказавшись будто в разных мирах, граница между которыми как бронированное стекло, вроде бы и позволяла видеть сквозь, но не давала пройти, – мы будем лишь наблюдать. Дайте воплощённым возможность действовать самостоятельно. Мы скоро уйдем из их мира, и они должны быть готовы решать свою судьбу без подсказок и… без привычных помех.

– Когда мы тоже воплотимся, я набью тебе морду, Аданос, – в один голос ответили и тьма, и свет, бессильно впиваясь в разделяющую их пустоту.

– Даже не мечтайте, там не будет такой возможности. Мы будем одним целым.

– Но ублюдок останется твоим, Аданос. И я могу заставить его страдать, – заскворчала тьма, будто масло на сковородке.

– Не моим, а всего лишь моего человеческого аватара, который, как вы сами видели, уже давно не обладает божественной силой.

– Сила ничто по сравнению со знаниями и умением, – возразил Иннос, – а в этом столь давно живущему магу нет равных в Моргарде.

– Не буду спорить, хотя и его смог обмануть и ослепить твой слуга, Иннос. Самый обычный человек.

– Не простой, а один из опытнейших моих последователей. И за это он и был убит.

– Такова цена баланса, я к этому не причастен.

– Как всегда, Аданос, ты никогда ни к чему не причастен, но уничтожаешь походя целые континенты.

– Это сделала ваша глупость.

– Именно об этом и речь, – усмехнулся Белиар, – но я думаю, мы задержались здесь. Я согласен на твой план, брат, и не буду мешать. И даже этот молокососа, так и быть, не буду трогать лично. Но, игра будет идти честно. Победит сильнейший.

– Я тоже не буду уничтожать твоих помощников своей силой, – моргнул вспышкой молнии Иннос, – но и не буду мешать смертным сделать это, если до того дойдёт.

– Они не мои помощники, а наши общие.

– Уж мы-то знаем, что это не совсем так. Точнее, совсем не так. Но пусть всё идёт своим чередом. Ты открыл карты, ещё не видя всех наших. Обычно, это ошибка. Но, почему-то, на этот раз я не верю, что ты поспешил. Так тому и быть. Победу одержит сильнейший, даже если всё уже предрешено, – подытожил Белиар, и тьма развеялась, не оставив о себе и воспоминания. Пространство, будто не выдержало такого дисбаланса, и огонь Инноса поглотил его, сжигая саму суть бытия, чтобы исчезнуть вместе с ним.

– Капканы расставлены, приманки разложены, охота начинается, – равнодушно подумала пустота, когда никого больше не осталось.

…

Мильтен открыл глаза, пытаясь вспомнить тревожный сон. Огонь, тени, журчание ручья и звон пустоты… Они говорили о чём-то важном, о чём-то напрямую его касающемся, но о чём именно? Смысл ускользал, память подводила, быстро стирая ночное наваждение, зато тело напомнило о своих потребностях. Ноги болели, спина ныла, в животе урчало. Вчера был тяжёлый день. Но где же он сейчас?

Он очнулся на кровати, навевавшей воспоминания о юности. Простая деревенская кровать с периной из смеси перьев и пуха неизвестного происхождения. Ему вспомнилось, как он сам ощипывал молодых падальщиков, перья которых еще не успели загрубеть, а пух был отличным сырьем для подушек. Впрочем, на этой кровати перья и пух, похоже, были смешаны с каким-то сеном, единственным достоинством которого был запах луговых трав, в том числе успокаивающий аромат лаванды. Впрочем, даже он не перебивал злачного запаха, тянущегося из-за двери. Если бы воспоминания совсем покинули Мильтена, уже по этому сочетанию он мог бы догадаться, что находится в дорожной корчме. Но ночной морок уходил всё дальше в чертоги то ли памяти, то ли забвения, и маг начинал возвращаться к реальности. Да, конечно, он дошёл до этой таверны на перекрестке ключевых дорог Хориниса. От неё до монастыря было уже рукой подать, всего-то несколько часов пути пешком. Ночь застала его в этом месте, а точнее ещё раньше – последние километры пути он проделал уже под светом звёзд и зеркала Белиара – самого яркого ночного светила, которое, как знали все учёные мужи, лишь отражало свет ока Инноса, но само было мёртвым отродьем Белиара. Иннос же ночью отправлялся к далёким мирам во множестве своих ипостасей, чей далёкий свет доходил до нас в виде небольших огоньков, напоминая о скором возвращении бога с рассветом.

На удивление путь в ночи почти не доставил Мильтену неудобств, ибо всё зверьё было разогнано толпами беглых каторжников, снующих тут и там в поисках убежища или в попытках поскорее достичь порта Хориниса, чтобы покинуть опостылевший остров. Некоторые счастливчики провели на каторге лет по двадцать. Большинство из таких старожилов, впрочем, исчезли в неизвестном направлении вместе с Вороном, потому что простые рудокопы, не ставшие после восстания частью новой элиты, просто не выживали столько лет в шахтах. Мильтен и сам не выжил бы, если бы пришлось гнуть там спину. Для него, быть может для него одного из всех живых, магический барьер оказался благом, ведь после восстания ему удалось закрепиться в иной роли – охотника и добытчика мяса и шкур, ресурсов крайне востребованных в условиях возникшего тогда дефицита, длившегося до заключения договора между новым бароном долины рудников и королём. Воистину, нет худа без добра. Без этого он не повстречал бы Ксардаса, не стал бы магом огня, да и просто бы умер. С другой стороны, если бы не план по созданию магического барьера, он бы и не оказался в колонии. Нити судьбы так плотно переплелись, что не было сомнений в том, что сейчас, когда этот узел событий, повлекших создание купола над Миненталем и затишье с сохранением нового статуса-кво на десятилетие, разорван, а точнее буквально взорван, грядущее таит в себе ещё больше неопределенности, боли, страданий и насилия. И сейчас решается то, какую роль Мильтен займет в этой новой саге, в новом для себя мире, где он больше не простой гражданин провинциального, хоть и крупного города, а настоящий маг огня, далеко не самой низкой степени посвящения, ставящей его по статусу вровень с королевскими паладинами, и даже несколько выше, ведь как у служителя Инноса, у него было право спорить с лордами, и они должны были его выслушать, хотя и не обязаны прислушиваться. Впрочем, если он будет вещать от лица ордена, то прислушаются все. Но это право ещё нужно заслужить. Пока же для своих коллег из местного монастыря Инноса он был никем. Но он твёрдо решил, что скоро это изменится. Скоро маги его примут, как своего.

Утро, действительно, застало Мильтена в трактире «Мёртвая гарпия», где он провёл беспокойную ночь. Сны снова были полны кошмаров, в которых щупальца тьмы пытались дотянуться до его разума, сменяясь голосом Ксардаса, который звучал то повелительно, то насмешливо, а затем всё затмилось невероятной сценой, будто посланной самими богами. Но, скорее всего это был лишь плод воспалившегося воображения и последствия близкой встречи с магией Белиара. Днём его больше не беспокоили головные боли, но глупо было надеяться, что всё пройдёт совсем бесследно. С рассветом кошмары отступили, уступив место тревожной, но твёрдой решимости. Поклявшись некроманту, он связал себя путами долга, но теперь этот долг вёл его уже не в болотную трясину, а к вратам монастыря – месту, куда он когда-то мечтал попасть как ученик, а теперь шёл как надеявшийся стать своим чужак, выживший благодаря милости судьбы.

Уверившись в своих силах, единственный выживший в колонии служитель Инноса надел свою рясу и взял сумку с нехитрым дорожным скарбом – это были все его вещи, и вряд ли в будущем их станет сколь-либо больше, ведь быт магов общинный, и личными предметами является разве что облачение, гребень и бритва. Руны, конечно, тоже маги носят с собой, однако, формально они принадлежат ордену. Ему практически ничего не осталось в наследство от круга магов. Но ему ничего и не было нужно – ни оружие, ни деньги, ни эликсиры. Он был способен сделать всё или обойтись без этого. Даже место для ночлега ему предоставили даром. Трактирщик был, очевидно, довольно умён. Маг огня по своей сути был оружием, был такой силой, с которой лучше не ссориться, и, наоборот, выгодно иметь союзником.

Глава 15. У порога

Кто молится, тому воздастся,

Кто верует – тому дано.

Лишь тем судьба ни с чем остаться,

Кто очерствел душой давно.

Покинув трактир, Мильтен двинулся по дороге, ведущей к монастырю. Утро было прохладным, туман стлался по земле, цепляясь за корни деревьев и камни. Воздух пах влажной землёй и хвоей – запах, который он не ощущал десять долгих лет, потому что в колонии почти не было хвойных, кроме как разве что в некоторых высокогорных районах. Но когда он был учеником, то проводил большую часть времени в замке, где пахло помимо нечистот в основном пылью, потом тренирующихся стражников и страхом забредших на приём посетителей. И ещё раскалённым железом, с которым работали в кузнице по соседству. Здесь же пахло свободой, которая, впрочем, могла в любой момент оборваться. Но это не мешало наслаждаться моментом.

Мысли прервало шуршание в кустах. Мильтен замер, привычно рукой сжимая руну огненного шара. Он стал предпочитать её огненной стреле, которая хоть и могла быть быстрее, часто не наносила противнику достаточного урона. Достигнув большего мастерства и осознав пару ошибок в построении образов заклятья, Мильтен уже после гибели наставника смог продвинуться вперёд, и научился не только направлять полёт огненного шара, но и раздувать его до нужной величины после отправки в свободный полёт. Это откровение пришло к нему после схватки с мракорисом, когда уже после он прокручивал в голове разные варианты действий. Последней каплей стала битва с обезумившими послушниками братства Спящего. Способ поражать нескольких противников был нужен Мильтену как воздух, от этого зависело его выживание. И когда он всё же догнал отряд генерала Ли и магов воды, он отдал удивлённому Риордану таинственное кольцо с аквамарином, и рискнул обратиться за советом. Риордан направил его к Мердариону, и тот буквально за десять минут расставил всё по местам – указал на те мелочи в конструкции, которые Мильтен не замечал, считая просто стабилизирующими. И так оно и было, но ведь достаточно было их дестабилизировать, чтобы огонь увеличился в размерах. Этот эффект в конце концов, молодой маг и научился контролировать, не допуская раньше времени взрыва. К тому же выросший магический резерв, за счёт времени проведённого в медитации, из-за изготовления сложнейшего свитка изгнания нежити, и из-за успешной конфронтации с демоном, позволял не жалеть сил, и напитывать огненный шар за доли секунды, полностью заменяя тем самым огненную стрелу.

На этот раз чутье не подвело бывшего охотника. Из зарослей на поляну у дороги выскочили два падальщика, их перья были взъерошены, глаза дикими от ужаса. За ними, разрывая землю когтями, гналась стая волков. Один из падальщиков, совсем обезумев, рванул прямо на Мильтена, а второй сначала бежал чуть в сторону, но затем, увидев человека, почему-то сменил направление, решив атаковать того, кто казался слабее хищников. Глупость дорого обходится тем, кто не способен вовремя оценить ситуацию. Мильтен не стал ждать, пока клювы и когти вопьются в него. Едва первый падальщик оказался в нескольких шагах, он выпустил огненный шар. Сгусток плазмы, раздувшийся до невероятных размеров, охватил обеих птиц, не оставив от них даже обугленных костей – лишь горящие ошмётки разметало по поляне, даже зацепив ими волков. Взрыв оглушительно прогремел в утренней тишине, эхо покатилось по лесу. Волки, ослеплённые вспышкой, напуганные огнём и грохотом, в панике бросили оставшуюся добычу и скрылись в чаще. В другую сторону сбежали остатки стаи падальщиков, никто из которых больше и не думал бросаться на мага.

Тишина вернулась, нарушаемая лишь треском догорающих веток. Мильтен стоял, глядя на дымящееся пятно на земле. Вспомнились дни юности, когда он, простой парень из пригорода, охотился в этих лесах с самодельным луком. Тогда убийство даже падальщика было достижением, а встреча с волком, не то, что со статей – смертельной опасностью. Теперь же он одним движением руки испепелил двух крупных птиц и обратил в бегство хищников. Силы, о которых он тогда не смел и мечтать, теперь были его частью. Но стала ли жизнь от этого проще? Вряд ли. Страх сменился ответственностью, а наивность – грузом воспоминаний.

Снова двинувшись в путь, он погрузился в раздумья. Дорога вела его вверх, к монастырю, но прежде ему встретилась небольшая часовня, стоявшая на развилке. Она была сложена из серого камня, к входу вёл ряд ступеней. Над крышей возвышался большой купол, который поддерживали четыре колонны с желобками, наверху кончающиеся упирающимися в перекрытия капителями. Место было ухоженным, чувствовалась забота – каменная кладка не имела трещин, рядом с огромной каменной статуей держащего двуручный меч палладина, стояла скамейка, позволявшая путникам перевести дух и помолиться. Очень похожая часовня, только посвящённая Аданосу, была в городе Хоринисе.

Под куполом, но у самых ступеней, молился маг в красной мантии. Невысокий, худощавый, но крепкий, с сединой в волосах и внимательными глазами, которые сразу поднялись на Мильтена, когда тот подошёл и остановился. Взгляд был настороженным, изучающим. Маг явно знал всех своих на острове, а незнакомец в мантии мага вызывал подозрения.

– Мир тебе, брат, – произнёс Мильтен, останавливаясь на почтительном расстоянии.

– И тебе мир, – ответил маг, не опуская рук. – Я Исгарот. Не припоминаю тебя среди братии.

– Я не из местных. Меня зовут Мильтен. Был учеником магистра Корристо в… в колонии.

Исгарот нахмурился, его брови поползли вверх.

– Был учеником? Почему был? – спросил он, и в его голосе прозвучала тревога.

Мильтен опустил взгляд, собираясь с духом. Говорить об этом было всё ещё больно, но скрывать ещё хуже.

– Потому что магистр Корристо мёртв. Все остальные маги огня, бывшие в Минентале мертвы. Их убили… незадолго до падения барьера.

Лицо Исгарота побледнело. Он сделал шаг вперед.

– Убиты? Все?.. Но как?.. А как ты…? – он не находил слов и зачастил с вопросами, не успевая их доформулировать.

– Я выжил чудом. И так долго шёл сюда, потому что должен был сначала… – голос Мильтена дрогнул, но он заставил себя продолжать, – я не мог оставить их тела гнить в том проклятом замке. Я предал их огню. Как положено.

Наступила тяжёлая пауза. Исгарот смотрел на него с новым выражением – прежняя настороженность сменилась скорбью и уважением.

– Ты отдал им последний долг. Это… похвально. – Он тяжело вздохнул. – Тогда мы помолимся не просто так. Помолимся за упокой их душ. Вместе. Иннос примет нашу молитву.

Мильтен молча кивнул, с облегчением принимая предложение. Он встал рядом с Исгаротом перед статуей, символизирующей боевую ипостась Инноса. Они начали молитву. Исгарот вёл её, но порой делал паузы, будто ожидая, что Мильтен продолжит. Вероятно, хотел убедиться, что незнакомец, действительно, из ордена, а не является самозванцем, втирающимся в доверие. Мильтен не подвёл – слова молитв, заученные когда-то под строгим надзором Корристо, сами лились с его уст. Они прошли едва ли не весь молитвенник, от простых обращений до сложных гимнов, посвящённых деяниям Инноса.

С каждой произнесённой строфой Мильтен чувствовал, как тяжесть на душе понемногу ослабевает. Он едва ли не физически ощущал исходящую от часовни силу – тихую и умиротворённую, но явственную, подобную теплому свету, окутывающему душу. Это было иначе, чем грубая и почти хаотичная мощь магической руды, которая будто замороженный в горной породе взрыв только и ждала выхода. Нет, здесь была упорядоченная, чистая энергия благословенного камня – редкого кристалла, в котором сила земли преломлялась и усиливалась верой, превращая часовню в подобие алтаря под открытым небом. В колонии не было ничего подобного – магические барьеры блокировали не только физический выход, но и эту тонкую связь с божественным. Заряженные реликвии теряли силу при пересечении барьера, а новые зарядить было невозможно. Маги жили под куполом в долине рудников в духовной изоляции, и лишь теперь Мильтен по-настоящему понимал, чего был лишён.

Он вспомнил каменный круг в горах – место, где когда-то ощутил проблеск древней силы, скрытой в глубине скал. Тогда это было смутное, почти инстинктивное чувство охватывающей всё существо мощи, будто бы он на мгновения сам становился богом. Здесь же благословление Инноса было мягким, не вызывающим эйфорию, но успокаивающим, структурирующим мысли. Плечи сами расправились, дыхание стало глубже, а муть в голове, оставшаяся после ночных кошмаров и видений, наконец, окончательно рассеялась.

Исгарот, закончив молитву, обернулся к нему. На его лице была лёгкая улыбка – печальная, но искренняя.

– Ты впервые по-настоящему ощутил святое место, верно? – спросил он. – Вижу по твоим глазам. Иннос не оставляет своих детей, даже если они долго были вдали от Его света. Нужно лишь не забывать обращаться к Нему.

Мильтен кивнул, не находя слов. Он всегда считал молитвы формальностью, обязательной частью обучения, но лишённой реальной силы. Теперь же он понимал, что был слеп. Вера была не просто ритуалом – она была источником силы, мостом между магом и богом, который заряжал не только душу, но и сам камень часовен и алтарей. Приобщившись к ней, он уже не понимал, как мог столько времени обходиться без этого. Попрощавшись с Исгаротом, он двинулся дальше. За час, проведённый в молитве, они почти не обменялись мирскими словами, но между ними возникла странная связь, словно они стали ближе, чем иные друзья, годами делящие хлеб и вино.

Дорога к монастырю вновь пошла вверх. Мильтен шёл, переосмысливая всё, что с ним произошло. Он был больше не просто выжившим каторжником, не просто магом, случайно получившим силу. Он был служителем Инноса – и именно это давало ему шанс выстоять против тьмы, что надвигалась на мир.

Окружавшие дорогу заросли внезапно оборвались, уступив место головокружительному творению магического искусства и инженерной мысли древних. Перед Мильтеном открылся вид на озеро, темные воды которого леденили душу своей бездонной глубиной. А посреди него, вздымаясь из самой толщи вод, стояла исполинская скала, на вершине которой покоился монастырь магов огня. Он был выложен из того же камня, что и его основание, словно за один миг вырос по воле неведомых сил – гигантская крепость света, неприступная и вечная. С материком его связывал лишь один-единственный, узкий и невероятно длинный каменный мост, перекинутый через бездну. Почти без опор, без перил, лишь тонкая полоска камня над черной гладью. Если разрушить его – ни одна армия мира не смогла бы достичь врат монастыря. Это было место силы, убежище и твердыня.

Мильтен замер на краю, сердце учащенно забилось в груди. Он видел это место издалека, будучи простым охотником, но никогда не осмеливался подойти так близко. Тогда это было запретное, почти мифическое место, куда путь ему был заказан. Теперь же он стоял на его пороге. Сделать шаг на этот мост означало не просто преодолеть пропасть. Это означало принять свой новый статус, перейти черту, отделяющую прошлое от будущего. Сделав глубокий вдох, он ступил на камень. Ветер, гулявший над озером, рванул навстречу, пытаясь сорвать его вниз, но Мильтен твёрдо шёл вперёд, не глядя под ноги, уставившись на массивные врата монастыря, что росли с каждым его шагом. И перед ними стоял страж.

Это был мужчина средних лет с овальным лицом, украшенным редкой, жидковатой бородкой. Его темные, маленькие глаза смотрели на пришельца с немым недоверием и прищуром. Лысина блестела на утреннем солнце. Несмотря на послушнические одежды – черно-красную робу с золотыми нашивками в виде языков пламени, – его крепкие, сложенные на поясе руки и широкая грудная клетка выдавали в нём физическую силу. За спиной у него висел невзрачный посох с железным набалдашником.

Он молчал, и Мильтен молчал в ответ, чувствуя на себе тяжёлый, оценивающий взгляд. Тишину нарушал лишь вой ветра. Наконец, Мильтен не выдержал:

– Я пришёл с важными вестями для Верховного Совета. Мне необходимо говорить с магистром Пирокаром.

Страж, которого звали Педро, как Мильтен узнал позже, лишь недоверчиво скривился.

– Я не знаю вас. А мой приказ гласит: не впускать никого, кроме магов и послушников сего монастыря, а также новых адептов, принесших положенное подношение.

Мильтен опешил. Он не ожидал, что какой-то послушник будет перечить магу, пусть и ранее незнакомому. Но ведь кто попало не надевает одеяние служителей Инноса – это было бы преступление, за которое, мягко говоря, не погладят по голове. Разве что калёным железом или топором, в руках палача.

– Ты что, не видишь? – он указал на свою красную робу.

– Вижу, – невозмутимо ответил Педро. – Но я не знаю каждого мага в Миртане лично, а то, что Вы не из нашего монастыря знаю наверняка. Проход должен быть согласован или вы должны показать командировочное удостоверение, доказывающее, что вы временно являетесь одним из магов этой обители.

Внутри Мильтена что-то закипело. После всего, через что он прошёл, этот упрямый болван преграждал ему путь из-за какой-то бумажки?

– Я Мильтен, ученик покойного магистра Корристо и маг Третьего круга. Ты и правда будешь перечить мне?

На лице Педро мелькнула тень сомнения, но он лишь выпрямился и повторил, словно заученную мантру:

– Мои предписания чётки. Без разрешения Совета или кого-то из магистров я не могу вас впустить.

Мильтен сжал кулаки. Ему всерьёз захотелось схватить за шиворот этого тупого исполнителя и швырнуть с моста в ледяную воду озера. Он с трудом подавил в себе этот порыв, понимая, что это лишь усугубит и так шаткое положение.