Текст книги "Обман"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Компанейский американец, который уже успел в гостинице познакомиться с классной путаной, сразу же согласился.
– О’кэй, Гарри! Это будет лучше ваших шумных ресторанов, – одобрительно закивал он. – Ты не возражаешь, если я приду с Нелли? Как у тебя с музыкой и напитками? Ноу проблемс?
– У меня новейший музыкальный центр и музыка на все вкусы, – отлично его поняв, заверил Кастро. – И в квартире, если захочется, есть где уединиться. Но сам знаешь, что лишняя бутылка хорошего шотландского виски, – по-свойски подмигнул он Чарли, – всегда к месту.
Помятуя опыт своих прежних отношений с Дашей, Гаррик не без основания опасался ее отказа, но, как оказалось, напрасно. После той огромной нервной нагрузки, которую она испытала из-за личных переживаний и дум о новой работе, означавшей неведомый коренной поворот в судьбе, ей самой захотелось расслабиться и приятно провести время.
Назначив встречу на шесть часов вечера, Гаррик успел за оставшееся время приготовить все должным образом и, позвонив Даше домой, отправился за ней на машине. По дороге он купил роскошный букет, и, когда, преодолев многочисленные пробки, подкатил к ее «сталинскому» дому, она уже ждала его около подъезда.
Гаррик проворно вылез из своего новенького «вседорожника», достал букет и вручил цветы Даше, заметив, что она порозовела от удовольствия. Ее необычная покладистость вселяла надежду. «Неужто эту крепость после стольких попыток мне удастся взять? – мысленно порадовался он, заранее млея от сладкого предчувствия победы. – Просто не верится!»
– Ну как ты, надеюсь, довольна? – спросил ее в машине. – Согласись, я ведь ловко все это провернул? Разве не о такой работе ты мечтала?
– Ты просто молодец, Гаррик! Это фантастика – как быстро все совершилось, – восторженно произнесла Даша. – Никак не могу поверить, что через какую-то неделю смогу оказаться за океаном. Не может быть, чтобы мистер Браун так быстро устроил мне американскую визу!
– А у него в посольстве близкий друг работает. И потом, ты уже там жила два года и хорошо себя зарекомендовала, – улыбаясь, объяснил ей Кастро. – Так что за визой дело не встанет, – добавил он. – Тебя может только развод задержать.
– Вот как раз развод и не задержит, – помрачнев, серьезно сказала Даша. – Меня здесь будет представлять адвокат, а все нужные бумага я оформить успею. Петя обещал мне все подписать.
– Он может передумать и создать препятствия, – выразил сомнение Гаррик. – Я бы так просто тебя не отпустил, – бросил он на нее горячий взгляд. – Дурак он, Петька! Заслуживает, чтобы ты его проучила!
Даша ему не ответила, лишь, нахмурив брови, опустила глаза. Но тут машина подъехала к гостинице, где, прогуливаясь перед входом, их уже поджидали Браун со своей подругой, элегантно одетой худенькой брюнеткой.
– Знакомьтесь, это Нелли! – представил ее Чарли, не слишком церемонясь, что свидетельствовало о вполне коммерческом характере их отношений. – Она преподает английский в колледже, но платят ей там сущие гроши. Нужны спонсоры! – с ухмылкой посмотрел он на временную подругу. – Не так ли, киска?
– Совершенно верно, Чарлик, – без тени стеснения подтвердила Нелли, если ее и правда так звали. – Без спонсоров никак не проживешь! А ты очень даже славный спонсор.
– Садитесь в машину! – широким жестом пригласил их Гаррик, распахнув заднюю дверцу. – Я живу недалеко, так что ехать недолго.
Действительно, менее чем за полчаса они добрались до его дома, а еще через десять минут уже сидели при свечах в уютной гостиной за столом, уставленном отборными напитками и дорогими деликатесами. Все успели порядком проголодаться и буквально набросились на великолепную выпивку и закуску.
Настроение и так было отличное, а когда поужинали и вино ударило в голову, уже веселились от души.
Часа через полтора, разгоряченные и захмелевшие, они решили немного размяться и устроили танцы. Браун был неважным танцором, и инициативу взяла на себя Нелли, которая профессиональными ласками умело разжигала в немолодом уже мужчине пылкое желание. Что касается другой пары, то здесь ведущим был темпераментный мулат, который, тесно прижимая к себе Дашу, стремился возбудить в ней ответную страсть.
«Какие же, наверное, негры сильные мужчины, – поневоле мелькали в ее затуманенной выпитым голове сексуальные фантазии, когда ощущая его напрягшуюся плоть, она и сама испытывала возбуждение и сладкую истому. – Ведь недаром, как говорят, его директриса из-за ревности сходит с ума».
Видя, что она податлива, как воск, и вся дрожит, Гаррик уверовал в свой успех и усилил натиск.
– Дашенька, дорогая моя, – горячо нашептывал он ей на ухо, обеими руками обхватив ее бедра и крепко прижимая к себе, чтобы чувствовала его силу. – Ты же знаешь, как давно о тебе мечтаю, как страстно хочу тебя!
Он запнулся от волнения и добавил с мольбой:
– Разве я тебя не заслужил? Раньше ты была несвободна, но теперь-то ведь можно? Мы оба обделены личным счастьем. Так доставим радость друг другу!
«А почему бы и нет? – поддаваясь его сладким речам, расслабленно подумала Даша. – Петя мне изменил с легкой душой, мы с ним разводимся. Почему же и я не могу порадоваться жизни, хоть немного разогнать тоску?»
Словно угадав ее мысли, Кастро остановился и, прижавшись к трепещущей груди Даши, стал осыпать поцелуями шею, лаская языком мочки ушей, а затем обхватив толстыми губами рот, впился в него так, что она задохнулась. В гостиной они уже были одни, так как Нелли увлекла своего «спонсора» в спальню, и Гаррик, продолжая поцелуи, стал ласкать ее грудь и тело, стараясь потихоньку снять одежду.
Сама не понимая, что с ней происходит, Даша молчаливо уступала и, лишь когда ему почти удалось снять с нее трусики, наконец, опомнилась. «Нет! Этого делать нельзя – без любви, по-скотски! – молнией пронзило ее мозг, и она сразу отрезвела. – Ну что нам даст этот краткий эпизод? Взаимное наслаждение? А потом? Стыд и неловкость! Ведь у каждого – своя судьба».
С лицом, сразу покрывшимся краской, Даша встрепенулась и, вырвавшись из рук опешившего Кастро, быстро поправила одежду. Затем, неловко улыбаясь, извиняющимся тоном сказала:
– Прости меня, Гаррик, если можешь. Мне показалось, что я тоже этого хочу, – опустив глаза, честно призналась она и еле слышно добавила: – Но я пока еще не готова. И наверное, никогда не смогу вот так, без настоящей любви!
– Но это же глупо, Дашенька! Надо брать от жизни все! – по инерции попытался спасти положение Кастро, но она уже остыла, и, как говорится, «поезд ушел». – Поверь, я способен сделать тебя счастливой!
– О каком счастье ты ведешь речь? – укоризненно на него взглянув, покачала головой Даша. – Я улетаю за океан, а ты остаешься со своей директрисой. Ну признайся честно: ведь боишься, что хозяйка о нас узнает?
Она попала в цель. Гаррик понуро замолчал, и Даша, чтобы преодолеть возникшую неловкость, с чувством сказала:
– Ладно, не будем делать из этого драмы! Как знать, может, у нас с тобой что-то и будет при других обстоятельствах. Я тебе очень благодарна за все и постараюсь отплатить каким-нибудь другим образом.
Кастро на это лишь кисло улыбнулся, а Даша, взяв сумочку, на прощание примирительно бросила:
– Не стоит сердиться. Ты женской лаской не обделен. Извинись за меня перед Чарли и скажи, что мне пришлось срочно вернуться домой.
Сразу после завтрака Петра Юсупова повезли на допрос к следователю Шитикову. На этот раз благодаря своим адвокатам, затратившим много усилий и еще больше денег, он выглядел куда более опрятным: был одет во все чистое и хорошо выбрит. Когда его ввели в кабинет Николая Ильича, тот расплылся в любезной улыбке.
– Присаживайтесь, Петр Михайлович! – широким жестом указал он на стул перед своим столом. – Надеюсь, что сегодня между нами состоится откровенная и конструктивная беседа.
– Если под конструктивной беседой вы подразумеваете мои признательные показания, то у нас снова ничего не получится, – спокойно, но твердо заявил Петр. – Со мной вы лишь зря время теряете, когда надо искать настоящих убийц!
– Вам легко обвинять нас, Петр Михайлович, – тем же любезным тоном, но со скрытой издевкой возразил ему Шитиков. – А что прикажете делать, когда все на вас одном сходится? И пистолет, из которого был застрелен гражданин Коновалов, и отпечатки пальцев на рукоятке ножа, которым была убита гражданка Линева. Почему я должен верить вашим словам, а не фактам?
– Потому что эти улики ложные! Они только уводят вас от цели! – гневно бросил ему в лицо Петр. – Ведь убийцы, пока вы тут доказываете недоказуемое, гуляют на свободе и могут вообще скрыться от правосудия!
– От нас никто не скроется! – с важным видом изрек Шитиков. – И улики против вас настолько неопровержимые, что их примет любой суд. Но, несмотря на это, – вкрадчиво добавил он, вновь изображая саму любезность, – мне почему-то хочется верить вам, Петр Михайлович, вопреки всем имеющимся фактам.
– Тогда обратите внимание на явные несуразности! – потребовал Петр, приняв хитрые реверансы Николая Ильича за чистую монету. – Ну зачем мне нужен был чужой пистолет, когда у меня есть свой? И главное, я сам, что ли, себя ударил по голове так, что потерял сознание?
Однако в запутанных делах Шитиков чувствовал себя как рыба в воде.
– Всему, Петр Михайлович, можно найти логическое объяснение, – спокойно возразил он. – Вы ведь могли не сразу потерять сознание. После того как этот бандит ударил вас по голове рукояткой пистолета, отобрали его у Коновалова, и трижды выстрелили ему в спину, когда попытался удрать.
– А куда подевались его отпечатки на пистолете? – указал ему на недостаток версии Петр. – Это бандит, умирая, их стер, что ли? – насмешливо взглянул он на следователя. – Чепуха какая-то!
– И этому тоже можно найти объяснение. Было бы желание, – хладнокровно возразил Шитиков. – Так вот, Петр Михайлович, в отличие от моего начальства желания толковать факты не в вашу пользу у меня нет. Ваши адвокаты – мастера своего дела, и кое в чем меня убедили.
Он сделал значительную паузу и, остро взглянув на Петра, с прозрачным намеком сказал:
– Но даже эти опытные крючкотворы не отдают себе отчет в сложности дела и тяжести вашего положения. И слишком мало, – понизил голос, – меня ценят.
«Понятно! Хочет получить взятку, – догадался Петр, и это его приободрило. – Значит, мои дела не так плохи, как он старается изобразить. Интересно, сколько же он потребует?»
Однако в задачу Шитикова входило лишь намекнуть на свою готовность помочь, с тем, чтобы Петр дал команду действовать адвокатам. Поэтому сказав, что хотел, он перевел разговор на то, зачем его к себе вызвал.
– Подумайте, Петр Михайлович, над моими словами и вполне может быть, что мы сумеем найти путь к тому, чтобы, пока идет следствие, выпустить вас под залог. А сейчас займемся другим малоприятным делом.
Шитиков вытащил из лежащей перед ним тоненькой папки несколько бумаг и, показав Петру, объяснил:
– Это документы, необходимые для расторжения вашего брака с Дарьей Васильевной.
Сделав паузу, он с деланным сочувствием объяснил:
– Она на следующей неделе улетает в США и попросила меня, чтобы я их у вас подписал. Сказала, будто вы ей это обещали и что самой сделать это тяжело.
Все сказанное им было правдой, за исключением того, что Даша ему за это хорошо заплатила. Передав Петру бумаги, он со скрытым злорадством искоса наблюдал, как тот растерянно их изучает.
«Значит, Дашу я потерял. И виноват в этом сам, – с горечью подумал Петр. – Но все же она могла бы не так спешить», – а вслух лишь спросил:
– Она летит, чтобы отдохнуть до суда?
– Нет, Петр Михайлович! Как я понял, летит туда работать. Уже заключила контракт, – с фальшивым сочувствием ответил Шитиков. – Говорит, что если потребуется, то прилетит. Однако рассчитывает, что вас разведут с ней заочно.
Но он напрасно надеялся, что подследственный сильно расстроится и ему придется его утешать. Петр сумел совладать со своим нервами и, лишь потемнев лицом, молча подписал все, что от него требовалось.
Утром того дня, когда Даше надо было лететь в США, она встала позже обычного. Накануне до полуночи просидела с родителями, а потом долго не могла заснуть, одолеваемая воспоминаниями и мыслями о том, что ожидает за океаном. Когда Анне Федоровне все же удалось поднять ее с постели, чтобы позавтракала, она объявила матери:
– Пожалуй, уйду на целый день побродить по городу. И пообедаю где-нибудь по дороге. Хочу попрощаться с Москвой! Ведь уезжаю не на месяц и не на два. Ты меня понимаешь, мама?
– Еще бы, доченька! Там ведь все чужое, а воспоминания будут тебя согревать, – с грустью согласилась Анна Федоровна. – Но ты не жалей денег и, если сильно соскучишься, прилетай хоть ненадолго!
– Не получится! Условия контракта очень жесткие, – понуро ответила Даша. – Дадут лишь пару недель для отдыха не раньше, чем через год работы. Если мне понадобится прилететь на суд, эти дни пойдут в счет отпуска.
День был жаркий, солнечный, и, легко одетая, в спортивной майке и белых джинсах, она на метро отправилась в центр города. Выйдя на Охотном ряду, Даша пешком обошла Красную площадь и прогулялась по Александровскому саду, любуясь вместе с москвичами и приезжими на искусственное русло речки Неглинной, украшенной скульптурными группами на сюжеты сказок Пушкина.
Так не спеша она прошла Манеж и повернула в сторону Старого Арбата, всю дорогу сопровождаемая восхищенными взглядами встречных мужчин. Однако у нее был такой неприступный и задумчивый вид, что никто из них не решился заговорить или пытаться ухаживать. Знаменитая пешеходная улица Москвы была, как всегда, запружена толпой, среди которой было много иностранцев. Жизнь здесь била ключом! В многочисленных кафе полно посетителей. Бойко торговали сувенирами и всякой всячиной. Выступали бродячие музыканты и затейники.
Чтобы передохнуть, Даша зашла в уютный ресторанчик и, заняв столик у окна, перекусила, с интересом наблюдая за снующим мимо нее сплошным людским потоком. Когда снова почувствовала себя бодрой, она направилась к памятнику Гоголю и по аллее бульвара вышла к храму Христа Спасителя, который был конечной целью ее прогулки. Накрыв голову заранее приготовленным платком, зашла внутрь, чтобы помолиться.
«О Господи! – горячо молила она Всевышнего. – Прости мне мои ошибки и прегрешения! Если я их совершала, то без злого умысла. Разве я мало наказана, потеряв любовь и счастье? Наставь меня на правильный путь! Я ведь еще так молода. Даруй мне радость в жизни!»
Немного всплакнув об утраченном счастье с Петей, обо всем дорогом, что оставляла на родине, Даша покинула храм и отправилась домой собираться в далекий путь. Собственно, у нее все уже было готово, и оставалось лишь уложить дорожные принадлежности. До начала регистрации рейса оставалось еще два часа и, заказав такси, она стала вспоминать, не забыла ли чего-нибудь сделать.
«Конечно, это очень плохо, что улетаю, не попрощавшись с родными Пети, – удрученно думала Даша, испытывая внутренний дискомфорт. – Но о чем нам говорить, когда мы с ним расходимся? Только лишнее расстройство!» Однако если общаться с родителями мужа не было никакого желания, то по отношению к его деду и бабушке это было несправедливо, и ее мучили угрызения совести. Старый профессор и Вера Петровна ее очень любили и всегда поддерживали.
– Нет, я поступлю по-свински, если улечу, не простившись с ними, – помучившись, вслух решила она. – Позвоню, как ни тяжел будет разговор!
Дома оказался лишь Степан Алексеевич.
– Молодец, Дашенька, что позвонила, – обрадовался он, узнав ее голос. – Мы сами собирались с тобой поговорить. Веруся дважды пробовала, но тебя не заставала. Жаль, что ее сейчас нет дома.
– А о чем говорить? – с горечью произнесла Даша. – Мы ведь расходимся с Петей. Это решено!
– И делаете огромную, может, даже непоправимую ошибку! – горячо воскликнул профессор. – Второй такой любви, как у вас с Петей, в жизни не бывает!
– Петя ее предал! Все рухнуло, и ничего уже не поправишь, – безнадежным тоном возразила ему Даша. – Наши дороги разошлись.
– Вот оно – безумие молодости! Не дорожим счастьем, которое даровал Бог! – горько посетовал Степан Алексеевич. – Нельзя, Дашенька, поддаваться обиде и поступать сгоряча. Нужно дать себе время остыть, успокоиться и разобраться в своих чувствах.
Он перевел дыхание и спросил с тайной надеждой:
– Разве тебе нисколько не жаль расставаться с Петей? Ты ведь все-таки нам позвонила. Не сомневайся, – горячо заверил, – мы с Верусей очень любим тебя и поможем!
– Я это знаю и всегда думаю о вас с благодарностью, – тяжело вздохнув, ответила Даша. – Поэтому и позвонила, чтобы проститься. Через пару часов я улетаю в США. На два года. Увидимся ли мы еще? А я желаю вам с Верой Петровной всего самого доброго!
Она запнулась от избытка чувств и печально добавила:
– Мне очень тяжело расставаться с Петей, и не знаю, буду ли я еще счастлива в жизни? Но у нас с ним нет перспективы. Поэтому мое решение бесповоротно.
– Ну почему же? – не сдавался профессор. – Ты ведь знаешь, что мы с Верусей нашли свое счастье через столько лет!
– У нас совсем другое. Об этом слишком тяжело говорить, – скорбно ответила Даша. – Тем более по телефону.
Но Степан Алексеевич не догадывался о приговоре врачей и боясь, что она положит трубку, торопливо предложил:
– Давай, Дашенька, я отвезу тебя в аэропорт на своей машине? По дороге все еще раз обсудим. А если это неудобно, мы с Верусей сами приедем туда, чтобы проводить, и там поговорим.
Он сделал паузу и решительно предупредил:
– Не делай роковой глупости! Я-то знаю! Сам из-за этого страдал всю жизнь.
Однако то, чего не знал он, было основной причиной бесповоротного решения Даши. Она не желала мучить ни себя, ни дорогих ей стариков и, страдая оттого, что они воспримут ее отказ как черную неблагодарность, сухо сказала:
– Простите, Степан Алексеевич, но это нам ничего не даст, кроме излишнего беспокойства и нервотрепки. Все уже решено. Не поминайте меня лихом!
Боясь, что у нее не хватит мужества продолжать этот разговор, Даша быстро положила трубку и долго еще сидела, вспоминая их доброе к себе отношение и роняя слезы.
Глава 23
Фальшивое обвинение
Виктор Степанович Сальников, слегка прихрамывая, вошел в приемную главы детективного агентства и, улыбаясь, протянул красивую пунцовую розу кудрявой пухленькой секретарше, к которой был неравнодушен. По всему было видно, что у него прекрасное настроение.
– Вот, Зоечка, уговорили купить, когда остановился у светофора. Прими от верного поклонника, – весело произнес он. – Как раз под цвет твоих щечек. Шеф у себя? – вопросительно покосился на дверь кабинета. – У меня для него хорошая новость.
– Он минут десять, как приехал. Большое вам спасибо, – зарделась Зоечка, вдыхая нежный аромат розы. – Он сейчас почту просматривает. Предупредить?
– Пожалуй, так рискну, – подмигнул ей Сальников, открывая дверь кабинета своего друга и начальника.
Михаил Юрьевич сидел за своим письменным столом, но занимался не бумагами, а рассматривал что-то на мониторе компьютера. Увидев входящего друга, приветливо бросил:
– Здорово, Витек! Чем порадуешь?
– А я нашел, где прячется Проня, – не стал интриговать шефа Сальников. – Его пасет мой человек, и никуда он от нас теперь не уйдет!
Это сообщение сразу оторвало Юсупова от компьютера.
– Молодец, Витек! Где же ты его нашел? – нетерпеливо спросил он. – Неужто он не выдержал и появился на своей квартире?
– Конечно же, нет. Он слишком хитер и осторожен. Но не хитрее меня, – с довольной улыбкой ответил Сальников. – Прятался у тещи и носа не показывал.
– Как же вы его там обнаружили? – удивился Михаил Юрьевич. – Ведь о ее существовании не было известно.
– Жена Прони нас на нее вывела, – объяснил Виктор Степанович. – Наблюдая за их квартирой, мы заметили, что она регулярно с полными сумками наведывается по одному адресу. А выяснить, что проживающая там гражданка является ее матушкой, уже не составило труда.
– Ну а как вы его самого обнаружили, если Проня от нее не выходит?
– Обычным путем. Мы нашего Леньку под видом сантехника туда запустили. Будто бы стояк перекрыть, – с усмешкой ответил Сальников. – С его-то красным носом – ни разу еще никто не усомнился! А он вдобавок и глотнул для запаха…
– Да уж! Похоже он их изображает, – весело согласился Михаил Юрьевич. – Значит, Леонид его там заметил?
– Собственными глазами видел! – заверил его Сальников. – Он предложил старухе заменить кран и попросил принести пассатижи. И их ему вручил Проня. Наверное, решил проверить слесаря. Но нашего Леню не раскусил. Недаром пословица гласит: на всякого мудреца довольно простоты.
– Ну так что же: сдадим Проню милиции? – вопросительно взглянул на него Михаил Юрьевич. – Они его расколят, и все встанет на свое место.
– А если нет? Проня – тот еще орешек, – усомнился Сальников. – Если начнет запираться, они Петю долго еще будут мурыжить.
– Что же нам предпринять? – задумчиво почесал затылок Юсупов. – Надо как можно скорее добиться от него, чтобы сказал правду!
Видно, у его друга и помощника готового плана не было. Поэтому возникла небольшая пауза, во время которой они напряженно размышляли над решением этой проблемы.
– Думаю, Миша, самое верное, – первым нарушил молчание Сальников, – это применить испытанный метод, сыграв на жадности бандита.
– Сомневаюсь, чтобы Проня за деньги подписал себе приговор, – несогласно покачал головой Юсупов. – Наверняка попытается обмануть. Скорее будет, если я выбью из него признание силой!
– Это ты, конечно, умеешь, – с усмешкой взглянул на друга Сальников. – Но ведь может оказаться, что убийца – Цыган, – резонно заметил он. – Поэтому нам лучше его купить, чтобы помог добраться до своего подельника.
– Тогда сделаем так, – принял решение Михаил Юрьевич. – Ты войдешь с ним в контакт и добьешься у него признания. Дашь Проне гарантию, что не выдадим милиции. Тогда Петю выпустят, хотя бы под залог.
– А если убил не он, а Цыган?
– Договоришься, чтобы помог нам взять письменное признание у Цыгана. На тех же условиях, – предложил Юсупов. – Это реально, так как вряд ли он нам его выдаст. Если будет упираться, пригрози Проне, что сдадим милиции.
Сальников молча кивнул, выражая свое согласие, а его друг и начальник откинулся в кресле и с брезгливой гримасой бросил: – Что за жизнь у нас пошла? Все решают деньги! Вот и следователь, Витек, явно вымогает взятку. Ну и тип – скользкий как уж!
– Меня это нисколько не удивляет, – спокойно отозвался Сальников. – Но из чего ты сделал такой вывод?
– Так мне адвокаты сказали, да и Петя подтвердил: Шитиков вполне прозрачно намекал, что может подтасовать факты в его пользу, объяснил Михаил Юрьевич. – Сегодня вызвал меня к двум на Петровку. Наверное, с той же целью. Но мне это претит! – в сердцах пристукнул ладонью он по столу.
– Только не горячись, Миша, – постарался успокоить его Сальников. – Этой гнили сейчас хватает. И еще в старину пели, что «без денег жизнь плохая, не годится никуда». Я тоже против того, чтобы этой гниде давать на лапу. Мы и так докажем, что Петя невиновен!
Он сделал паузу и озабоченно добавил:
– Только не теряй с ним выдержку! Откажи дипломатично. Если обозлишь, он сумеет нам напакостить.
– Ладно, не учи ученого, – с улыбкой ответил ему Михаил Юрьевич. – Займись лучше Проней и добудь письменное признание! Этим мы Шитикова положим на лопатки!
Теща Прони Клавдия Семеновна, сухонькая старушонка – этакий «божий одуванчик», возвращалась из похода по магазинам, когда у подъезда дома ее остановил прилично одетый, средних лет, невысокий мужчина. «Похоже, что инвалид, – подумала она, заметив, что он слегка припадает на одну ногу. – Жаль мужика, симпатичный».
– Ваша фамилия Кутырина? – обратился он к ней с располагающей улыбкой. – Я узнал вас по фотографии. Мы хотим оказать вам материальную помощь.
– Значит, вы из собеса? – обрадовалась старушка. – Наконец-то откликнулись! Пенсии ведь мне не хватает.
– К сожалению, ее многим не хватает, – сочувственно покачал головой симпатичный «собесовец». – Вот я и должен обследовать ваши условия. Вы живете одна или о вас кто-нибудь заботится?
– Одинокая я, милок. Никто мне не помогает, – пожаловалась, беззастенчиво привирая, Клавдия Семеновна. – Сами знаете, какие сейчас дети. Только о себе и думают. Правда, сейчас у меня, – спохватилась она, вспомнив о зяте, – гостит один… племянник. Приехал в Москву на несколько дней.
– А вы не сдаете никому в наем? – строго взглянул на нее, хорошо играя свою роль, Сальников. – Это не ваш жилец?
– Да что ты, милок, как можно? – на этот раз искренне ответила Кутырина. – У меня квартира-то однокомнатная. Я ему раскладушку ставлю на кухне.
– Ну ладно, посмотрим, – с важным видом произнес «собесовец». – Покажите мне, как живете!
Вместе с ней он поднялся на лифте и, когда она отперла дверь, вошел в грязную и тесную прихожую. Пронин, услыхав, как щелкнул замок, выглянул из комнаты и обомлел, сразу узнав Сальникова. Он инстинктивно отпрянул назад, но, сообразив, что бежать ему некуда и снаружи наверняка его караулят другие, хрипло бросил:
– Выходит, вы меня все-таки нашли! Ладно, ваша взяла. Все скажу, только не выдавайте ментам!
С перекошенным от злобы лицом Проня обернулся к теще.
– А ты совсем из ума выжила? Не видишь, кого привела? Ну подь на кухню! – визгливо цыкнул он на старуху. – И сиди там, не высовывайся!
Перепуганная Клавдия Семеновна, проклиная свою доверчивость, поспешно ретировалась, а Сальников вслед за Проней прошел в такую же грязную, давно не ремонтированную комнату, где, кроме облезлого дивана, стола со стульями и старого телевизора, ничего не было.
– Это лишнее. Я не такой дурак, чтобы сопротивляться, – хмуро бросил Проня, заметив, что детектив держит правую руку в кармане. – Мне хватит и того срока, который светит за прошлые грехи.
Он сел на стул и, проницательно взглянув на Сальникова, указал на второй:
– Садись и говори прямо: зачем я вам нужен! Ведь ты ж не сдавать меня мусорам пришел? По всему вижу.
– Ну это, положим, не исключается. Если мы с тобой не договоримся. Сам понимаешь, тебя надежно пасут, – присаживаясь, спокойно ответил Сальников. – А что нам нужно, ты знаешь. Кто убил Линеву и Коновалова? – в лоб, жестко спросил он бандита. – И не вздумай вилять. С тобой не шутят!
«Может, на этот раз и пронесет, – с облегчением подумал Проня. – Цыган им нужен, а не я. Поймать его я им не дам, но и брать вину на себя мне не резон» и, хмуро глядя на Сальникова, сказал:
– Седого замочил Цыган. Доказательство – его ствол. Эта пушка проходит по его прежним делам, – сделал он выразительную паузу, – которые можно поднять. А вот Настю зарезал Седой. Он давно собирался с ней рассчитаться.
– У тебя есть доказательства? – строго посмотрел на него Сальников.
– То, что это нож Седого, кроме меня, могут подтвердить и другие, – уверенно ответил Проня. – Думаю, и отпечатки его на нем найти можно. Да и Цыган, если поймают, это засвидетельствует, так как видел своими глазами и убил Василия, чтобы спасти Настю.
«А что? Очень похоже, что он говорит правду, – подумал Виктор Степанович, пристально посмотрев в узкие глазки бандита. – Это свидетельство пригодится».
– Все, что сейчас было сказано, ты должен изложить на бумаге и заверить у нотариуса, – потребовал он от Прони. – И пока эти факты не будут подтверждены следствием, тебе придется побыть под домашним арестом.
– Ну а если не соглашусь? – хмуро бросил бандит.
– Согласишься! Потому что хорошо заплатим, – отрезал Сальников. – Иначе сдадим ментам, и бесплатно все скажешь!
Понимая, что деваться некуда, Проня умолк, и Виктор Степанович бросил ему заранее заготовленную наживку:
– Но ты получишь намного больше, если поможешь нам найти Цыгана. В этом случае мы возьмем грех на душу и поможем тебе скрыться. Пусть милиция потеет. Ты все же не убийца!
«Хрен вам в сумку! – злобно выругался про себя Проня. – Ищите дураков в другом месте. Чтоб меня свои, как узнают, замочили? Тогда и бабки не нужны!»
Но вслух, хитро глядя на Сальникова сквозь щелки узких глаз, предложил:
– Давайте лучше сделаем так. Я свяжусь с Цыганом и за хорошие бабки возьму у него письменное признание. Такое, как вам требуется, – заверенное нотариусом. Он рисковый мужик и на это согласится. Но выдать его, – тихим голосом, но твердо добавил: – Не смогу. Это – западло!
– Ладно! Считай, что мы договорились, – заключил Сальников, поднимаясь. – Через час я вернусь сюда с нотариусом, и тогда запишем твои свидетельские показания.
Он было направился к двери, но, поймав вопрошающий взгляд Прони, приостановился и добавил:
– Твое предложение мы обсудим. Думаю, что его можно принять.
Двадцать пять тысяч долларов, обещанных Сальниковым за письменные показания Цыгана с его признанием в непредумышленном убийстве Седого, явились достаточным стимулом для Прони, чтобы он приступил к активным действиям. Быстро вычислив, кто его «пасет», хитрый и предусмотрительный бандит почти открыто стал выходить из дому и сумел обмануть приставленное к нему наружное наблюдение.
Сделал это Проня элементарно просто. Зная, что за ним будут неотступно следить в надежде, что выведет на Цыгана, он по телефону назначил их встречу в сауне, расположенной в Сокольниках. «Там все свои и красавчика не выдадут, – ехидно подумал о том, как оставит слежку с носом. – Как я их туда привезу, так ни с чем вместе со мной и отбудут. Не увидят его и не узнают, что мы с ним встретились!»
Поэтому, когда Проня со спортивной сумкой и с березовым веничком под мышкой вышел из дому с явным намерением попариться в баньке, следивший за ним агент Юсупова ничего не заподозрил. Как только «Волга» с его клиентом отъехала, он сразу сел к ней на «хвост» и сопровождал до самого места. Правда, к сауне подъезжать не стал, а остановился за поворотом аллеи, выбрав позицию, удобную для наблюдения.
Прибывший задолго до этого Цыган уже находился в парной среди десятка других моющихся. Он лежал, растянувшись на дубовой лавке, и его мощное тело с рельефными, словно у культуриста, мышцами блестело от пота. Над ним склонился худой бородатый банщик, профессионально ловкими движениями делавший ему массаж.
– Все, Сашка! Кончай забавляться, – сказал, подходя, Проня. – Дело важнее.
Цыган встал, и они, забавно контрастируя: огромный верзила и худосочный коротышка, прошли в дальний угол, где было не так жарко.
– Как у тебя с бабками? Наверное, кот наплакал? – спросил Проня, зная, что попадет в точку. – Небось последнее проживаешь?
– Угу! Живу за счет телки, которая меня приютила, – угрюмо буркнул Цыган. – Может, что предложишь? – вопросительно вскинул свои шальные глаза.
