Текст книги "Обман"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава 29
Неудачные переговоры
Вечером того же дня в ресторане отеля, где остановились Юсуповы, Михаил Юрьевич и Петр, сидя за уютным столиком в углу зала, с душевным подъемом отмечали удачное продвижение поисков Оленьки. В том, что Даша не подвела и ошибки быть не может, они оба нисколько не сомневались.
– Давай выпьем, папа, за то, чтобы все формальности поскорее остались позади и мы вместе с Оленькой смогли бы отправиться домой, – предложил Петр, наполняя хрустальные бокалы «столичной», которую особенно приятно было пить на чужбине. – Наконец-то нам повезло!
– Принимается! Сразу даже Америка мне стала нравиться, как нашлась наша девочка, – радостно улыбаясь, отозвался Михаил Юрьевич. – Я стал замечать все, что у них есть хорошего и что стоило бы перенять нам.
Они выпили, закусили анчоусами и великолепной ветчиной и снова налили по полной.
– Сейчас самое главное, Петя, это договориться с Фишерами, – раздумчиво и, как бы соболезнуя американцам, произнес Михаил Юрьевич. – Их ведь можно понять. Решили усыновить ребенка, заплатили много денег и – стали жертвой обмана! Представляешь? Они уже успели назвать ее по-своему, отдали в школу, заботятся как о дочери. Каково им теперь давать задний ход?
Удрученно посмотрев на сына, он поднял свой бокал:
– Выпьем за то, чтобы переговоры с ними прошли менее болезненно и они отдали бы нам Оленьку без проволочек!
Петр ответил ему понимающим взглядом, они чокнулись и осушили бокалы.
– Я все же думаю, папа, они так легко не сдадутся, – задумчиво произнес он, когда они закусили. – Если сделка была законной и документы оформлены как надо, Фишеры могут уйти в глухую защиту. Они могут не признать наши права, и у них есть для этого основание.
– Да ты что? – возмущенно воскликнул отец. – Какое еще основание, когда Оленька была похищена? Я ведь покажу им документы, что она моя дочь!
– Только не надо горячиться, папа! Все значительно сложней, чем тебе представляется, – резонно заметил Петр. – Даша ведь сказала, что наша Оля по всем документам значится как Елена Шереметева и еще надо доказать, что это липа!
– Ну и что? Нет ничего проще! – запальчиво произнес Михаил Юрьевич. – Возьмем и поставим рядом Наденьку, если они верят фальшивым бумажкам!
– Ты ведь юрист, папа! Должен учитывать специфику судейского крючкотворства, – укоризненно покачал головой Петр. – Они же будут доказывать, что наши девочки – просто двойники, и на этом постараются нас обштопать.
– Но ты забываешь, Петя, что Оленька – не глухонемая! – горячо возразил ему Михаил Юрьевич. – Она же молчать не будет.
– Они, папа, куда-нибудь ее увезут или еще чего-нибудь придумают, – стоял на своем Петр. – Не забывай, что Фишер – мультимиллионер, и у него здесь связи. А мы для них лишь настырные иностранцы.
Михаил Юрьевич возмущенно посмотрел на сына.
– Ты рассуждаешь, как бесчувственный деляга! Но и судьи – тоже люди. И у них есть душа и сердце. Не могут они поступить так бесчеловечно!
– Может, ты и прав, папа, – сдался Петр. – Мне тоже хочется верить в людей и торжество справедливости. Но все же нам лучше не доводить это дело до суда, – убежденно добавил он. – Сам знаешь, что делают деньги и подкуп!
– Вот поэтому, сын, предлагаю выпить за то, чтобы низменные чувства и корысть не брали верх в людях над дарованной нам Богом совестью, – провозгласил тост Михаил Юрьевич. – Иначе выродится род человеческий!
Они снова выпили, молча покончили с едой, и лишь за десертом Петр, как всегда умевший найти свежие идеи, неожиданно предложил:
– Раз уж ты возлагаешь надежды на то, что у них может пробудиться совесть, тогда лучше всего подключить к переговорам маму. Вот она, по-моему, сумеет ее пробудить, если это вообще возможно.
– А что? Хорошая мысль! – одобрительно подхватил отец. – Она ведь сама сюда рвется. Еле упросил ее подождать, когда узнала, что мы нашли Оленьку. Говорит, что с Наденькой управятся бабушка с дедом. Они согласны это время пожить у нас.
– Тогда нужно раздобыть ей приглашение от какого-нибудь театрального продюсера. Я берусь это срочно провернуть, – деловито предложил Петр.
Они немного помолчали, размышляя, и Михаил Юрьевич заключил:
– Значит, Петя, сделаем так. Ты займись оформлением въездных документов на маму, а я, не теряя времени, отправлюсь в Уэст-Палм-Бич и начну переговоры с Фишерами. Пока суть да дело, она и прилетит к нам на помощь.
Взглянув на сына с любовью и уважением, он добавил:
– Думаю, что свою идею ты подал своевременно. Очень сомнительно, что мои переговоры с этим американским мультимиллионером принесут желанный результат.
– Тысяча чертей! – с досадой выругался Фишер, когда секретарша Мэрилин сообщила ему, что с ним хочет встретиться какой-то мистер Джюсупофф, судя по акценту иностранец, – Значит, они сумели-таки отыскать Лолу.
– Хорошо, назначь ему время приема после ланча, – подумав, распорядился он. – Не сказал, где остановился?
– Нет, не говорил. Позвонит через полчаса, – ответила Мэрилин и добавила, интимно понизив голос. – Вас ждать сейчас, босс?
– Что, плохо провела ночь? – не без игривости пошутил Генри. – Я бы тоже непрочь с тобой поразмяться, да вот до полудня ничего не получится. Должен уделить внимание семье.
Он и правда обещал Саре вместе с ней переговорить с подрядчиком по поводу новой пристройки к оранжерее, и, когда тот прибыл, на это у него ушло не менее двух часов. В своем офисе появился только около часа дня и узнал, что Юсупов уже ждет его в приемной.
Внушительный внешний вид отца Лолы произвел на Фишера впечатление. Он и сам был крепко сколоченным крупным мужчиной, но этот русский заметно превосходил его ростом и силой. «Похоже, правду писали газеты, будто этот тип в драке взял верх над гангстерами, – с опаской подумал он. – Наверное, какой-нибудь их чемпион. С ним надо ухо держать востро!»
– Итак, я вас слушаю, – высокомерно глядя на нежданного визитера, произнес Фишер после обмена рукопожатием. – Не часто меня здесь посещают русские. Так чем могу быть вам полезен?
Все же голос у него звучал фальшиво, и Михаил Юрьевич решил взять быка за рога.
– Я думаю, нам не стоит играть в кошки-мышки, Генри, – стараясь говорить спокойно, обратился он к Фишеру. – Мне, как опытному детективу, уже давно ясно: вы хорошо знаете, что я разыскиваю свою дочь, и стараетесь всячески воспрепятствовать этому.
– Интересно, на основании чего вы пришли к такому выводу? Как зовут вашу дочь? – холодно глядя на Юсупова, уклонился от прямого ответа миллионер.
– Мою дочь зовут Ольгой Юсуповой, и вы это отлично знаете, – глядя ему в глаза, жестко произнес Михаил Юрьевич. – А о том, что вы не останавливаетесь ни перед чем, чтобы помешать мне ее найти, говорят два заказных убийства: главы посреднической фирмы Донована и его агента Ричардсона.
Умышленно сделав паузу, он со скрытой угрозой добавил:
– И в отличие от полиции у меня нет сомнений, кто является заказчиком.
Однако Генри Фишер был тертым калачом и не терялся в подобных острых ситуациях.
– Это очень серьезные и оскорбительные обвинения! – изобразив негодование, мрачно посмотрел он на Юсупова. – Мне бы следовало указать вам на дверь, но вижу, что вы добросовестно заблуждаетесь, поскольку я действительно недавно удочерил русскую девочку.
Он перевел дыхание и, остро взглянув на противника, добавил:
– Но мою приемную дочь зовут иначе. По документам, а они, – подчеркнул, – подлинные, эта девочка – Елена Шереметева, а никакая не Юсупова!
Михаила Юрьевича, как говорится, на мякине было не провести. Сдержав подступавший аж к горлу гнев, он резко произнес:
– Зря вы, Генри, затеваете эту тяжелую для нас обоих, а для вас однозначно проигрышную борьбу. Вы же прекрасно знаете, что эти документы – хорошо сработанная липа и я, как отец, никому не отдам свою дочь!
Бросив на откинувшегося в кресле Фишера мрачный взгляд, он предупредил:
– Заказать меня, как тех фирмачей, вам нет никакого смысла, потому что есть надежная замена: сын, родственники, друзья. Да и со мной покончить будет не так легко. Я не доставлю вам такой радости!
«Может, и правда не стоит с ним связываться? Серьезный противник, – глядя на него, опасливо подумал Фишер. – И денег выброшу кучу и неприятностей не оберешься. Но, если уступлю, Салли мне этого не простит», – мысленно заключил он, и это решило дело.
– Значит, хочешь со мной потягаться, Майкл? – с холодной насмешливостью произнес он, сбрасывая с себя маску. – Советую подумать, прежде чем пойдешь на самоубийство. Ты, наверное, забыл, что здесь Америка, а не Россия?
Глядя на Юсупова с видом абсолютного превосходства, откровенно заявил:
– Зачем мне тебя убивать? Живи, воспитывай вторую дочь. А эту, считай, ты потерял. Надо было лучше ее беречь! Ну куда тебе тягаться со мной? Силой у меня ее не отнимешь, – Генри нагло ухмыльнулся, – а по суду никому ничего не докажешь. Лишь окончательно разоришься!
Волна яростного гнева ударила Юсупову в голову. Он вскочил, сжав кулаки, готовый сокрушить негодяя, пожелавшего отнять у него дочь. Однако разум взял верх над обуревавшими его чувствами, и, опустившись на свое место, он хрипло спросил:
– Но все же почему, Генри, вы зациклились на моей дочери? Не разумнее ли в сложившейся ситуации взять другого ребенка? Ведь ничего хорошего у вас не выйдет! Наша Оля уже большая, и, когда все узнает, семейного счастья вам не видать!
– Я приму меры, чтобы не узнала! – серьезно заявил Фишер. – Лола к нам уже привыкла, ее полюбила моя жена. Можешь, Майкл, не беспокоиться: ее ждет блестящее будущее.
Михаил Юрьевич понял, что дальнейший разговор не имеет смысла. Он уже полностью овладел собой и рассуждал трезво и прагматично.
– Ну что же, очень жаль, Генри! Лучше бы нам договориться по-хорошему. Зря ты себя переоцениваешь и в грош не ставишь силу закона! – жестко глядя ему в глаза, заявил на прощание. – Честно предупреждаю, что у меня против тебя есть солидные козыри! Подумай еще раз: может, все же выгодней получить от нас компенсацию и не затевать позорное для тебя дело?
Юсупов больше ничего не сказал и, круто повернувшись, вышел.
Мультимиллионер Генри Фишер был вовсе не так уверен в своей победе над отцом Лолы, как демонстрировал ему при встрече. Вернулся домой он хмурый и озабоченный, что не преминула заметить супруга.
– Чего это ты, дорогой, сам не свой? – спросила его Сара, обратив внимание, что муж, который, сидя у окна в кресле, просматривал свежую прессу, отложил газету и, встав, с озабоченным видом заходил по комнате. – У тебя в делах непорядок?
– Это у нас с тобой в делах непорядок, – остановившись возле нее, угрюмо бросил Фишер. – Оставь свое вязание! Сейчас и ты станешь сама не своя, когда все узнаешь.
– А что стряслось? – с тревогой в глазах посмотрела на него Сара, зная, что муж не стал бы так беспокоиться по пустякам.
– Подвели нас русские мошенники с Лолитой. Будь они прокляты! – в сердцах выругался Фишер. – Обманули, что сирота. Сегодня у меня был ее отец!
– Неужели, Генри? – испуганно всплеснула руками Сара и как ужаленная вскочила с кресла. – Как же он сумел ее найти?
– Вот сумел. Он оказался профессиональным детективом, – буркнул Фишер. – Даже успел собрать на меня досье. Угрожал мне, Салли, – добавил хмуро, не скрывая озабоченности.
Он помолчал, проницательно глядя на свою верную подругу, на лице которой как в открытой книге отражалась вся гамма обуревающих ее чувств, и спросил, заранее предугадывая ответ:
– Может, отдадим ему дочь, Салли? Он не отвяжется. Доставит нам неприятностей по полной программе! А мы возьмем другую девочку, – закинул удочку на всякий случай.
Об этом не может быть речи! – отрицательно замотала головой Сара. – Мне никто не нужен, кроме Лолиты! Если у нас ее отберут, никого больше не возьму. Но ты ведь не допустишь этого, Генри?
– Уж постараюсь, будь уверена, – чтобы немного успокоить ее, сказал Фишер, с сочувствием глядя на постаревшее и все еще дорогое ему лицо жены.
Несмотря на то что бывший чикагский мусорщик в силу темперамента был заядлым юбочником и исповедывал известную сомнительную философию: бей сороку и ворону, это не мешало ему искренно любить и уважать свою супругу.
Для ее счастья и благополучия он готов был пойти на любой риск.
Ласково обняв Сару и усадив обратно в кресло, Фишер сел рядом и деловым тоном сказал:
– Ну что же, тогда обсудим ситуацию, дорогая. Вместе с тобой мы, глядишь, чего-нибудь да придумаем.
– А нельзя никак от них откупиться, Генри? Может, они очень нуждаются? – предложила Сара, самое надежное, по ее мнению, средство. – Для нашей Лолиты не жалко никаких денег!
– Не тот случай, дорогая. Он сам предлагал компенсировать наши потери, – хмуро ответил Фишер. – Но можно попробовать сделать как раз наоборот.
– Ты что имеешь в виду? – не поняла его супруга.
– Воспользоваться его предложением и с учетом понесенного морального ущерба потребовать столько, чтобы это оказалось ему не по силам. Если сумею подписать с ним соглашение и он его не выполнит, мы выиграем дело в суде.
Фишер помолчал, размышляя, и мрачно заключил:
– Но это сомнительный путь, хотя и его испробовать можно. На мой взгляд, самое лучшее в данной ситуации – это надежно спрятать Лолиту от родных и ищеек, – предложил он жене приемлемый выход. – Возьми и увези ее куда-либо подальше, чтобы не скоро нашли. Время будет работать на нас!
Сара долго не отвечала, напряженно взвешивая все «за» и «против», но потом решительно отвергла это предложение.
– Нет, этого делать нельзя! Лолита только освоилась с нашей жизнью, начала заниматься в школе, и вдруг я увезу ее на край света? Мне и так нелегко с ней здесь, а что будет там, представляешь? – озадаченно посмотрела на мужа. – Нет уж, Генри, постарайся тут уладить это дело! Ты ведь у меня все можешь, не так ли, дорогой? – порывисто прильнула она к нему.
– Что уж с тобой поделаешь, Салли. Пусть будет по-твоему, – потрепав ее по голове, согласился Фишер. – Придется попробовать первый вариант, а там видно будет. Удрать с ней вы всегда успеете!
В то утро лил проливной дождь. После завтрака в ресторане отеля Юсуповы вернулись в свой люкс за плащами, собираясь на консультацию к юристам, когда им позвонили из офиса Фишера.
– Это мистер Майкл Джюсупов? – спросил мелодичный женский голос.
– Нет, с вами говорит его сын. Сейчас он подойдет, – оказавшись ближе к телефону, ответил Петр и обрадованно бросил отцу: – Звонят от Фишера!
– Значит, как говорится, лед тронулся, – оживился Михаил Юрьевич, беря у него трубку.
– Мой босс приглашает вас на переговоры, – объявила ему Мэрилин. – Когда вы сможете к нему прибыть? Он пришлет за вами свой самолет.
– Пришлет личный самолет? – намеренно переспросил ее Михаил Юрьевич, выразительно поглядев на сына и, поскольку тот отрицательно затряс головой, вежливо отказался: – Поблагодарите за нас мистера Фишера и передайте, что мы с сыном сможем быть у него не позже пяти. У нас спортивная машина, а полет, – пояснил он с усмешкой, – переносим очень плохо.
Положив трубку, Михаил Юрьевич повернулся к Петру, который уже полез в шкаф доставать дорожные принадлежности.
– Консультацию у юристов отменяем! Иди готовь машину, а я позвоню к ним в контору и договорюсь на послезавтра. Согласен с тобой, что лететь на его самолете было бы слишком рискованно, хоть и намного быстрее.
– Мое деловое чутье подсказывает, что Фишер и правда решил провести с тобой переговоры, папа, – сказал ему Петр. – Думаю, что вряд ли так примитивно хотел заманить тебя в ловушку. И все же рисковать, разумеется, не стоит!
Не мешкая, они закруглили текущие дела в Атланте и отправились в путь. За пять часов взятый на прокат «ягуар» домчал их по прекрасному шоссе до места назначения. Они сделали всего лишь две остановки: пополнили топливный бак на одной из бензоколонок и пообедали в знакомом ресторане Джексонвилла.
Немного передохнув в уютном пивном баре, они ровно в пять прибыли в офис Генри Фишера. На этот раз хозяин уже находился у себя. Петр остался в приемной в приятной компании Мэрилин, не спускавшей глаз с такого видного молодого русского, а Михаил Юрьевич, не мешкая, прошел в кабинет босса. Он всей душой надеялся, что трезвый рассудок и человеческие чувства у приемных родителей его дочери взяли верх над эгоизмом, и обоюдным мучениям будет положен конец. Однако эти надежды не оправдались.
– Я по-прежнему уверен, Майк, что одержу победу в споре за Лолу, – сразу же заявил ему Фишер, как только они обменялись рукопожатием и Юсупов уселся в кресло. – Но боюсь, что эта тяжба потребует больших затрат нервной энергии у всех участников и, главное, – пагубно отразится на здоровье моей жены.
Он перевел дыхание и продолжал излагать то, что хорошо заранее продумал:
– Нам с супругой стоило немалых переживаний решение об усыновлении ребенка и весь процесс удочерения Лолиты. Жена и сейчас сильно нервничает из-за возникших осложнений, будет переживать их и впредь, что не может не отразиться на ее самочувствии и психическом состоянии. Я уже не говорю об огромных материальных потерях.
– Короче, какая сумма вас удовлетворит, чтобы мы кончили это дело миром? – прервал его излияния Михаил Юрьевич, которому уже было ясно, о чем идет речь. – Я все отлично понимаю, Генри, и еще прошлый раз сказал вам, что мы готовы компенсировать понесенный, хоть и не по нашей вине, ущерб.
– А ты не слишком торопыжничай, Майкл! В делах это противопоказанно, – с циничной развязностью бросил Фишер. – Ведь речь пойдет об очень большой сумме. Наш материальный и моральный урон слишком велик, чтобы мы с женой так просто смирились со своей неудачей.
К его удивлению, Юсупов отреагировал на это вполне спокойно.
– Я ожидал нечто в таком роде, Генри, – ответил он хмуро и лишь добавил: – Однако считаю, что вы должны получить компенсацию также от посредников этой противозаконной сделки.
– Ничего не получится, Майкл! – ждавший этого вопроса, возразил Фишер. – В том-то вся беда, что к ним не придерешься, так как их самих надули русские. Да теперь и не к кому предъявить претензии, – взглянул на Юсупова с циничной ухмылкой. – Ты сам знаешь это.
– Ладно, ваша взяла, – угрюмо согласился Михаил Юрьевич. – Пригласите сюда моего сына, Генри! Он ожидает в приемной. Это ему предстоит оплатить ваши счета.
Очевидно, Фишер был об этом осведомлен, потому что отдал распоряжение Мэрилин, и в кабинет тут же вошел Петр. Представившись хозяину на вполне приличном английском, он сел, и Михаил Юрьевич объяснил ему по-русски:
– Я без тебя, Петя, не стал обсуждать финансовые вопросы. Похоже, сукин сын собирается содрать с нас три шкуры! Итак, обратился он к Фишеру, – мы готовы выслушать ваши требования.
– Ну и отлично, – ехидно глядя на них, произнес Генри. – Мои расчеты очень просты. Я угрохал только на посредников, доставку и содержание Лолиты около полутора миллионов своего капитала. Но моральные издержки, мои и жены, я ценю намного выше. Думаю, вам известно, сколько я стою?
– Нам это известно. Назовите сумму, – спокойно отозвался Петр.
– Пять миллионов, и ни центом меньше! – прищурившись, выпалил Фишер, с удовольствием наблюдая растерянность на враз вытянувшихся лицах русских.
Чувствовалось, что готовясь к худшему, такого наглого рвачества они все-таки не ожидали.
Возникла тягостная пауза. Михаил Юрьевич молчал, с убитым видом повесив голову. Петр мрачно размышлял и в конце концов решительно произнес:
– Так дело не пойдет! Не хочу спорить о справедливости ваших расчетов, мистер Фишер. Вам лучше знать, – дипломатично заметил он, – свои денежные и моральные издержки. Но совершенно необоснованно так жестко требовать с нас оплаты всей суммы. Допустим, вы не можете ничего получить с виновников, однако это не значит, что за них должны платить мы. Короче, – твердо заключил он, – я согласен выплатить только половину названной вами суммы.
«Ну вот наш разговор и подошел к финалу, – удовлетворенно подумал Генри Фишер. – Конечно, я могу заартачиться, но что это даст? Уверен, что два с половиной миллиона тоже непосильная для них сумма. Просто интересно: неужели сумеют ее набрать? С другой стороны, – заговорил в нем делец, – если наберут, это будет совсем неплохая компенсация!»
– Ну что с вами поделаешь, – решившись, согласился он. – Пусть будет по-вашему. Только нам надо будет оформить письменное соглашение, – добавил, вспомнив рекомендацию юристов. – В одном экземпляре, который я оставлю у себя в качестве гарантии.
– Нет, Генри! Ты совершил ошибку, – заявил Фишеру приятель, маститый и дорогостоящий адвокат Дэвид Маккоун, когда он рассказал о договоре, который заключил с отцом своей приемной дочери. – Если они не достанут денег, то этот документ поможет оттягать у тебя ребенка.
Они стояли на поле гольфклуба, закончив очередную партию. Был чудный тихий солнечный день, и лишь с океана долетал легкий освежающий ветерок. Вокруг широко простирался безукоризненно подстриженный газон. Мальчики-грумы подали им полотенца и, утирая пот, друзья уселись отдыхать в услужливо пододвинутые кресла.
– Так почему ты считаешь, Дэйв, что мне может повредить этот договор? – с озабоченным видом спросил Фишер, зная, что его приятель зря слов на ветер не бросает. – Ведь по нему они обязались выплатить очень неплохую компенсацию.
– Да потому, что, подписав этот документ, ты сам признал факт незаконности твоей сделки по удочерению русской девчонки, – посмотрел на него Маккоун, как взрослый на ребенка. – Неужели тебе это непонятно, Генри?
Видя, что его друг все еще не осознал смысла сказанного, он объяснил:
– Ты ведь сам мне признался, что по документам твоя приемная дочь носит совсем другую фамилию, чем эти русские, с которыми у тебя проблемы. Разве не так?
Фишер молча кивнул, и, хотя было видно, что до него уже дошла мысль адвоката, тот все же наставительно продолжал:
– Имея на руках этот договор, они легко могут отказаться от его выполнения. Поскольку их похищенную дочь вывезли по фальшивым документам, подадут иск о признании твоей сделки с преступниками незаконной, и выиграют это дело! Даже я, Генри, не смогу тебе помочь.
К его вящему удивлению, Фишер весело рассмеялся: так позабавил ушлого дельца нравоучительный тон адвоката и написанное на его холеном лице чувство собственного превосходства.
– Да ты, видно, за простака меня держишь, Дэв? Напрасно! – отсмеявшись, небрежно бросил он приятелю. – Все, что ты сказал, мне было ясно с самого начала, и я это учел.
– Каким же образом, если, как говоришь, уже подписал с ними договор? – на этот раз не понял его адвокат.
– А я составил договор только в одном экземпляре и оставил его у себя! – гордясь своей предусмотрительностью, объяснил ему Фишер. – Как раз для того, чтобы они не могли использовать этот документ против меня. Если что-то пойдет не так, уничтожу его, и дело с концом!
– Вот это ты верно сделал, Генри, – бросив уважительный взгляд, одобрил приятеля маэстро. – Нельзя предоставлять противнику такие сильные козыри!
Ему стало неловко перед Фишером за свой менторский тон и, чтобы сохранить престиж более искушенного в юридических процедурах специалиста, на этот раз по-приятельски посоветовал:
– Все же, Генри, будь бдителен, во время дальнейших встреч и переговоров с ними по этой сделке! Они ведь не раз могут затеять споры по толкованию тех или иных пунктов договора.
– Ну и что? Это привычное для меня дело, – не понял его Фишер. – Ты хочешь участвовать в переговорах?
– Я не то имел в виду, – вновь тоном, в котором звучали нотки превосходства, пояснил Маккоун. – Этот русский детектив может быть очень хитер. Боюсь, что он сумеет либо тайно сфотографировать, либо каким-то другим способом раздобыть копию нужного ему документа.
– Не беспокойся, Дэйв! Уж я позабочусь, чтобы этого никогда не случилось, – самоуверенно бросил Фишер. – Но за добрый совет спасибо.
– И все же, Генри, я на твоем месте не был так спокоен, – с сомнением произнес Маккоун. – Еще и еще раз подумай, дружище: стоит ли тебе идти с ними на эту сделку. Тем более что Сара хочет девочку оставить у себя.
«А что? Скорее всего Дэйв прав, – подумал Фишер, отнюдь не уверенный в том, что поступает верно. – Надо будет еще раз все взвесить».
– А ты убежден, что выиграешь процесс, если русский подаст на меня в суд при нынешних обстоятельствах? – напрямую спросил Фишер, проницательно глядя в глаза своего именитого приятеля. – Ведь эта тяжба будет стоить мне кучу денег!
– Процесс обойдется тебе недешево и будет трудным. Но я его непременно выиграю, Генри! – уверенно заявил Маккоун. – Я об этом уже думал, и у меня есть секретное оружие, которое обеспечит нам победу.
– Ну что же, и я подумаю, – принял решение Фишер и предложил:
– Давай-ка сыграем еще одну партию, Дэйв! Должен же я сегодня взять у тебя реванш?
Приятели поднялись и, взяв клюшки у грумов, продолжили игру в гольф.
Примерно в это же время у Петра Юсупова состоялся телефонный разговор с Москвой. На другом конце провода был его личный друг и вице-президент концерна «Золото России» Виктор Казаков, замещавший своего шефа на время его отъезда.
– Так вот, Витя. Известные тебе обстоятельства вынуждают меня пойти на крайность, – объяснял ему Петр сущность своей проблемы. – Мне необходимо в срочном порядке раздобыть под залог всех моих акций огромную сумму валюты, два с половиной миллиона баксов, и перевести сюда на мой личный счет. Сумеешь это сделать? – с беспокойством спросил он. – У меня хватит активов?
– О чем речь? Я ведь понял, что это нужно для выкупа Оленьки, – упавшим голосом произнес верный друг. – Стоимость принадлежащих тебе контрольных пакетов только по «Алтайскому самородку» и «Цветмету» намного превышают эту сумму. Проблема лишь в том, чтобы не продешевить при закладе. Но наши банки, уверен, тебя выручат.
Казаков на секунду умолк и скорбным голосом добавил:
– Но ты фактически потеряешь, Петя, все, что у тебя есть. Разумеется, твою прозорливость и деловую хватку все очень ценят, однако каково тебе будет из хозяина превратиться в подчиненного? Неужто ничего нельзя сделать, – спросил он с робкой надеждой, – чтобы выручить Оленьку не такой ужасной ценой?
– Это прямой путь вернуть сестру. Все остальное слишком рискованно, – тяжело вздохнув, объяснил Петр. – Я все понимаю, Витя, но не могу поступить иначе. Душа не позволяет заниматься расчетами. Надеюсь, что кое-что все же останется и со временем наверстаю потерянное.
Он перевел дыхание и, уняв волнение, деловито распорядился:
– Держи со мной связь и в случае затруднений немедленно дай знать! Я тут же прилечу к тебе на подмогу.
Положив трубку, Петр повернулся к отцу, сидевшему рядом, мрачно опустив голову. По покрасневшему лицу и тяжелому дыханию Михаила Юрьевича было видно, как он сильно переживал, слушая их разговор и думая о неизбежном разорении сына.
– Ну вот, папа, все теперь будет в порядке. Виктор Казаков не подведет, – заявил Петр бодрым тоном, стараясь не показывать, как сильно расстроен. – Он расшибется в лепешку, а с банками договорится. Если что не так, я сразу вылечу в Москву. Все равно ведь придется лететь за мамой.
– Я не сомневался в тебе, сын. Знал, что все отдашь, если потребуется. Но мне тяжко сознавать, чего это тебе будет стоить, – траурным тоном отозвался Михаил Юрьевич. – Можешь не сомневаться, я сделаю все, что в моих силах: мобилизую связи с крупными клиентами, которые мне многим обязаны, чтобы помочь тебе снова встать на ноги.
– Спасибо, папа. Наверное, мне теперь и впрямь понадобится помощь, – с горечью признался Петр. – Но я не смотрю в будущее столь трагично. Конечно, тяжело расставаться с достигнутым. И жаль мне не столь капитала, как того, что без него не сумею осуществить намеченные крупные дела.
Он сделал паузу, успокаивая дыхание, и более бодро добавил:
– Однако уже осуществленные мною проекты и их коммерческий успех дают мне надежду, что я найду солидных инвесторов. Завоеванный мной авторитет поможет в этом. Тогда я смогу постепенно вернуть утраченное!
– А я просто убежден в этом! – воспрянул духом Михаил Юрьевич. – Ты весь в меня, Петя. Мне довелось попадать в ситуации, куда более отчаянные, чем эта, иногда, казалось, безвыходные. Но все равно я не падал духом! Твердо верил в высшую справедливость, и судьба в конце концов мне улыбалась.
– И я в это верю, папа! Иначе невозможно жить и бороться, – убежденно произнес Петр и впервые за день улыбнулся отцу. – Вот увидишь, все у нас кончится благополучно. Моя интуиция мне это говорит, а она меня никогда не подводит!
Как только Виктор Казаков сообщил, что договорился с банками о закладе акций, Михаил Юрьевич Юсупов немедленно связался с офисом Генри Фишера. Однако его ждала неудача.
– Босс отсутствует и пока неизвестно, когда будет, – ответил ему мелодичный голос секретарши Мэрилин.
– Надо его срочно разыскать! Речь идет о миллионах долларов, – потребовал Юсупов. – Свяжитесь с ним по мобильному!
– К сожалению, это невозможно, – с фальшивым вздохом соврала Мэрилин, которой Фишер приказал не соединять его с Юсуповыми. – Босс отправился в море на рыбалку и на отдыхе не берет трубку служебного мобильника.
– Так сообщите ему о нас по рации! – рассвирепел Михаил Юрьевич. – Связь с берегом у него наверняка есть!
Не выдержав его натиска, Мэрилин, попросив минуту обождать, заглянула в кабинет к Фишеру, который, разумеется, был на месте.
– Джюсупофф настаивает на встрече. Требует, чтобы немедленно связалась с вами по рации, – растерянно посмотрела она на босса. – Что же мне делать?
– То, что я тебе приказал. Тянуть резину, – с усмешкой ответил Фишер и пояснил: – Я не готов говорить с ними. Не принял окончательного решения.
– Так что же ему сказать? Рация сломалась? – надула и без того пухлые губки Мэрилин.
– Фантазия у тебя богатая, – отшутился Фишер. – Всегда придумываешь разные причины, когда опаздываешь на работу.
С недовольной миной на лице Мэрилин вернулась на место и, не слишком мудрствуя, заявила ожидавшему ответа Юсупову:
– Передала вашу просьбу менеджеру. Обещал связаться с боссом. Позвоните завтра утром.
Положив трубку, Михаил Юрьевич нахмурился.
– Здесь что-то не так, – подозрительно сообщил он Петру. – С менеджером она могла поговорить по телефону, а я отчетливо слышал стук ее каблучков. Ну конечно, – осенило его. – Она ходила советоваться к боссу. Это же ясно!
– А почему он уклоняется от разговора? – недоумевал Петр.
– Хрен его знает, – с досадой ответил отец. – Похоже, решил дать задний ход.
Он снова задумался, все более мрачнея и, приняв решение, заявил:
– Все! Собираемся снова в дорогу, так как время, Петя, работает против нас. Не позволим этому мерзавцу играть с нами в прятки. Клянусь, что застанем его на месте!
