Текст книги "Обман"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– И что же это за мотив?
– Самый обычный – ревность! – став серьезным, убежденно сказал «Шерлок Холмс». – Убитые мужчина и женщина, конечно, любовники. Оба совершенно голые. Когда он их застал, они занимались сексом. Это, уверен, подтвердит и экспертиза.
Он с видом превосходства посмотрел на Сальникова и заключил:
– Ваш агент, видно, сам был ее любовником. Покойная очень хороша собой, это факт! Наверное, он случайно на них наткнулся. Этот жеребец, – кивнул он на труп Седого, – не тот, за кем вы следили?
– Может, тогда объяснишь методом дедукции: кто же огрел моего друга по голове и вложил в его руку пистолет? – не отвечая на вопрос, жестко взглянул на фантазера Сальников. – Лучше бы настоящего убийцу искали, чем всякими домыслами заниматься!
– Насчет домыслов полегче! – обиделся лейтенант. – Если даже пистолет не его, он вполне мог завладеть им, отобрав у того, кто потом его оглушил. Но мы поймаем и этого молодчика! И наверняка отыщем его среди ревнивых друзей любвеобильной дамы, – снова бросил взгляд на роскошное тело Насти, – к сожалению, ныне уже покойной.
– А я надеюсь, что пока вы тут хлопаете ушами и стараетесь все свалить на неповинного человека, его отец поймает бандита, совершившего эти убийства, – гневно бросил ему Виктор Степанович. – Я своими глазами видел, как из дома вышли двое, и, сев в машину, дали по газам. Сейчас он их преследует. Без твоих дедуктивных домыслов!
Цыган уходил из района Свиблово в сторону ВДНХ. Когда «Волга» на бешеной скорости выскочила к метро Ботанический сад и Цыган, на какое-то мгновение оторвав глаза от дороги, вопросительно покосился на Проню, тот коротко бросил:
– Гони на Огородный проезд! Там в гаражах укроемся.
Они резко свернули под мост и помчались к Сельскохозяйственной улице, заметив, что вслед за ними повернул и преследовавший серебристый «бьюик». Расстояние между ними было порядочное, но прямая, широкая магистраль дала возможность мощной машине Юсупова сократить разрыв, и он уже нагонял бандитов, когда на перекрестке у гостиницы «Турист» зажегся красный свет. Цыган лихо проскочил по прямой перед самым носом стремительно двинувшегося транспорта, а Юсупов, чертыхаясь, вынужден был затормозить, пропуская сплошной поток машин.
Тем не менее и Цыган был недоволен, так как собирался свернуть направо и по извилистому, но свободному проезду выскочить на Березовую аллею, а там через Владыкино по новому путепроводу добраться до цели. Эта дорога, менее загруженная транспортом, позволяла ему гнать на полную катушку и уйти от преследователя, так как этот маршрут был ему хорошо знаком, а преследователю, как он полагал, нет.
– Теперь, блин, придется просквозить вдоль выставки в Останкино, – хмуро бросил он Проне. – А там не пробиться – так все забито, и народу тьма-тьмущая! Вот где эта падла, если водить умеет, может нас достать, – опасливо добавил, взглянув в зеркало и заметив, что «бьюик» миновал перекресток и продолжает преследование.
Когда свернули направо и помчались мимо знаменитой скульптурной группы Мухиной, «бьюик» стал их нагонять, с отчаянным риском делая обгоны перед носом встречных машин. Наблюдая это в зеркале заднего вида, Проня беспокойно заерзал, а Цыган, не теряя хладнокровия, лишь бросил:
– Ну что задергался? Прав я оказался? Смотри, в штаны не напусти!
Если бы за рулем «Волги» сидел кто-либо другой, а не он, Юсупов, отлично водивший машину, наверняка бы добился успеха. Но не родился, видимо, еще тот, кто мог превзойти Цыгана в умении и хитрости! Выехав к трамвайным путям, когда «бьюик» уже сидел у него на хвосте, он, не снижая скорости, неожиданно свернул с основной дороги в узкий боковой проезд, где висел знак «кирпич», и погнал по нему; стремительно отрываясь от преследования.
Михаил Юрьевич затормозил так резко, что в него могли врезаться идущие следом машины, но все же поворот проскочил, и ему пришлось развернуться. Однако упорства и воли Юсупову было не занимать, и, рванув по запрещенному проезду вслед за «Волгой», он сумел нагнать ее перед главным входом на ВВЦ. Отчаянно рискуя, Юсупов поравнялся с Цыганом, затем обошел его и, подав вправо, перегородил путь. Однако не тут-то было!
Попав в критическую ситуацию, Цыган мгновенно нашел выход. Справа на просторной площадке перед аркой главного входа была уйма народу. Сновали посетители, работали детские аттракционы. Вовсю шло катание на лошадях и даже на верблюдах. Вот на эту площадку, мгновенно среагировав, он и свернул, преодолев высокий бордюр, и помчался по ней, непрерывно сигналя и чудом не давя шарахающихся в стороны людей.
Сообразив, что бандиты могут уйти, Михаил Юрьевич быстрым движением прилепил к крыше маячок спецсигнала и, завывая сиреной, погнался за «Волгой», мобилизовав все свои силы и умение, чтобы кого-нибудь не задавить. Но ему не повезло. На пути оказалось пони, на котором катали ребенка. Его поддерживала мать, а молоденькая девушка вела животное. Увидев несущуюся машину, она попыталась его оттащить, но пони уперся. Тогда испуганная мать стащила с седла малыша, но споткнулась и упала, прижимая его к себе, буквально под колеса машины.
В ужасе Михаил Юрьевич так нажал на тормоза, что, стукнувшись головой, едва не разбил лобовое стекло. Мотор заглох, и он, пошатываясь, выбрался из машины, опасаясь, что произошло непоправимое. Но, к счастью, все обошлось. Отличная машина не подвела! Оба – и мать, и ребенок, были целы и невредимы. Прошла всего пара минут, и Юсупов, сжав зубы, осыпаемый со всех сторон проклятиями, продолжил преследование.
Единственная дорога вела мимо телецентра в Останкино, и, как ни странно, в конце улицы он, воспрянув духом, заметил поворачивающую направо «Волгу». Там произошла автомобильная авария, возникла пробка, и, выбираясь, Цыган потерял драгоценное время. Прибавив газу, Михаил Юрьевич не упускал его из виду, но на втором светофоре, остановившись на красный свет, снова отстал, так как Цыган успел сделать левый поворот.
Когда и Юсупов туда повернул, машины бандитов уже нигде не было видно. Он промчался до конца улицы, упиравшейся в железнодорожную насыпь, внимательно всматриваясь во все дворы и проезды, но ничего там не обнаружил. Это объяснялось тем, что «Волга» успела нырнуть в узкий проход под насыпью который был известен Цыгану, но внешне выглядел так, будто годился только для пешеходов.
Растерявшись и не понимая, куда же бандиты могли так быстро спрятаться вместе с машиной, Михаил Юрьевич остановился и стал расспрашивать местных жителей. Узнав от них об узком тоннеле, он, не мешкая, переехал по нему на ту сторону, но было уже поздно. «Волги» и след простыл!
Глава 21
Разрыв
Михаил Юрьевич, сидя в своей машине, все еще остро переживал неудачу, постигшую его в погоне за бандитами, когда Сальников ему сообщил, что Петр арестован по обвинению в двойном убийстве: Седого и Насти. Такое могло бы добить любого, но только не закаленного тяжелыми жизненными невзгодами старшего Юсупова.
– Значит, Коновалов и Линева убиты и наверняка теми, кого я так бездарно упустил, – после длительной паузы, которая ему понадобилась, чтобы прийти в себя от удара, мрачно произнес он. – А на каком основании обвинили Петю? – спросил, начиная врубаться в происшедшее. – Ему пришлось схватиться с ними? Почему тогда позволил сбежать?
– Он пришел, застав уже трупы. Никого не заметил, но убийца притаился и сумел его оглушить, – коротко сообщил Сальников, решив не говорить, в каком тяжелом состоянии был Петр, когда он его увидел. – В общем, Миша, то ли он сам наследил, то ли преступники очень ловко его подставили, но менты хотят повесить оба убийства на твоего сына!
– Ну до чего тупые они во всем мире! – возмутился Михаил Юрьевич. – Ведь ты же сказал им, что видел тех, кто убил? Нет! Цепляются за ложные улики, теряя зря силы и время. А преступники на свободе!
– Это все от нерадивости. Так им проще, тем более что против Пети у них есть кое-какие козыри, – согласился с другом Виктор Степанович и удрученно добавил: – Думаю, что нам всем несладко придется, пока сумеем доказать его невиновность.
– Ты прав, Витек! Они его будут мурыжить до упора, пока мы не найдем преступников, – мрачно произнес Михаил Юрьевич, реально представляя положение дел.
– Да уж! Сейчас наша главная задача – это найти убийц! – убежденно заявил Сальников. – Я вплотную займусь розыском Ивана Пронина и обязательно отыщу! Он где-то скрывается, но у него есть семья и, значит, имеется зацепка.
– Погоди! Почему ты думаешь, что убийца Проня, а не Цыган? – с сомнением спросил Юсупов. – У него были причины разделаться со своим шефом?
– Как раз наоборот. Я склонен считать, что убил обоих Цыган по наущению Прони, – ответил Виктор Степанович. – Хитрый помощник Седого покончил бы с ним сам, без свидетелей.
Он сделал паузу и объяснил:
– Наводя справки о Насте Линевой, я узнал, что последнее время любовница Седого спуталась с Цыганом и между бандитами возник конфликт. Вот этим, наверное, и воспользовался Проня.
– Тогда почему ты намерен ловить Проню, а не Цыгана? – не понял друга Михаил Юрьевич.
– Это будет легче и быстрее, – уверенно проговорил Сальников. – А Цыган спрячется так, что его розыск потребует много времени. Ведь ты не хочешь, чтобы Петя просидел лишнее в КПЗ?
– Само собой! Подключи себе в помощь наших лучших сотрудников, – согласился Юсупов, – а я продолжу поиски Оленьки. Ты смог переговорить с Петей? – спросил он со слабой надеждой. – Ему удалось хоть что-нибудь узнать?
– Не разрешили и близко подойти, несмотря на то, что показывал красную книжечку, – удрученно ответил Сальников. – Но раз бандиты пытались убить и его, – невольно проговорился он, – хотя им куда лучше было незаметно смыться, то это позволяет думать, что нечто важное он успел узнать.
– Ладно, все выясню при первом же свидании с сыном, – прервал его Михаил Юрьевич. – Значит, Петю пытались убить? Насколько серьезно он ранен? – с тревогой спросил он. – Почему сразу об этом не сказал?
– Неужто я скрыл бы от тебя, если бы рана была серьезной? – в оправдание сказал Сальников, мысленно ругая себя за допущенную оплошность. – Ударили его по затылку скорее всего рукояткой пистолета, и он на какое-то время потерял сознание. Однако врач, прибывший с бригадой из МУРа, ни сотрясения мозга, ни повреждения черепа у него не нашел. Хотя окончательно это покажет рентген.
– Понимаю так, что пощадил нервы друга, – проворчал Михаил Юрьевич. – Но никогда больше этого не делай, Витек! Я ведь не чувствительная барышня.
Он на секунду умолк и удрученно добавил:
– А вот как сказать об этом Свете, не знаю. Она и так на меня здорово сердится, а теперь у нас дома будет сущий ад!
Следователь старший лейтенант Николай Шитиков, несмотря на молодость, успевший уже обзавестись заметным брюшком и обширной лысиной, обладал единственной сильной страстью, которую тщательно скрывал. Этой страстью было обогащение. Он вырос в относительно благополучной семье. Родители его, учителя средней школы, женившиеся по любви, хорошо ладили друг с другом, несмотря на постоянную материальную нужду.
Они мирились со своим полунищим существованием, привычно ограничивая себя во всем, но маленький Коля невыносимо страдал от того, что жил хуже многих сверстников и чувствовал себя униженным. Скрытный и расчетливый, он не делился с друзьями своими планами на будущее, но уже в старших классах решил, что пойдет служить в милицию. Причем этот выбор был сделан им не только из-за возможности быстрого незаконного обогащения. Многие факты его убедили, что, нося форму, больше шансов избежать ответственности.
Сначала юный Шитиков решил стать автоинспектором, так как о мздоимстве блюстителей безопасности дорожного движения ходили легенды. Но суровая служба в любых погодных условиях и чреватая угрозой для жизни погоня за нарушителями его не устраивали. И Николай выбрал карьеру следователя, отдав предпочтение более комфортному и безопасному труду кабинетного работника.
Поскольку борьба с коррупцией по каким-то непонятным причинам велась в основном на словах, Шитиков, не проработав и пяти лет, уже обладал новенькой иномаркой и купил двухкомнатную квартиру в хорошем доме. Теперь его целью было, накопив достаточно денег, жениться. Он начал подумывать о служебном росте, а для этого требовалось прочное семейное положение.
Вот почему, получив в руки дело о двойном убийстве и познакомившись с личностью подозреваемого, Шитиков был вне себя от радости. Такого состоятельного дельца поймать в сети ему еще не доводилось! Этот толстосум, конечно, наймет хороших адвокатов, которые поставят все факты с ног на голову, чтобы доказать невиновность своего клиента. Ну что же, это ему на руку!
«Используя улики, создам им препятствия, затяну следствие, а там… – сидя у себя в кабинете, привычно прикидывал он в уме, как извлечет выгоду, – можно будет полюбовно договориться! Если обвинить удастся кого-либо еще, выпущу его по чистой, а если нет, помогу им выиграть дело в суде».
– Но пока надо Петра Юсупова поставить в очень тяжелое положение, – вслух решил Шитиков. – Чтобы все думали, будто у нас есть доказательства его вины. Сначала убедить в этом его жену, потом родителей. Тогда они будут готовы побольше раскошелиться!
Несмотря на наличие веских улик, больше всего следователя смущало отсутствие ответа на вопрос: кто же все-таки нанес подозреваемому такой сильный удар по затылку, из-за которого он потерял сознание?
Накануне он несколько часов допрашивал подозреваемого и, вынув из папки его письменные показания, стал их перечитывать, готовясь к беседе с Дашей, к которой собирался отправиться в больницу. Материала для размышлений у него было достаточно, так как Петр, ничего не утаивая, подробно рассказал о том, что был знаком с убитой, об участии ее в похищении и последующих звонках с обещанием помочь в розыске. На прямой вопрос следователя об их интимной связи, не стал отрицать и ее.
Наконец в голове Шитикова созрел план предстоящего разговора с женой Петра Юсупова, и он позвонил диспетчеру, чтобы вызвать дежурную машину.
Когда позвонил следователь, Даша уже знала о том, что произошло с мужем. Накануне в приемные часы к ней в палату без предупреждения явился Михаил Юрьевич. По его мрачному виду она сразу догадалась, что привело его нечто более серьезное, чем их нелады с Петром.
– Произошла ужасная неприятность, – сухо объявил он, присаживаясь на стул возле ее кровати. – Арестовали Петю по обвинению в убийстве, и он находится в камере предварительного заключения.
– Это невероятно! – опешила Даша. – Петя не способен на такое! Кого же, как утверждают, – она приподнялась и села на постели, – он… убил?
– Конечно, не способен и не убивал! – резко произнес Михаил Юрьевич и коротко объяснил снохе. – Были убиты Зина, вернее, преступница Настя Линева, которая под этим именем работала у нас и помогла похитить Олю и Надю, и ее любовник главарь их банды, некий Василий Коновалов, по кличке Седой.
– А Петя как там оказался? – поразилась Даша, начиная кое-что понимать.
– Они его заманили обещанием сообщить, кто увез нашу Оленьку, – хмуро объяснил Михаил Юрьевич. – Мы с Сальниковым были поблизости, чтобы его подстраховать, и видели вышедших из дома двух подельников Седого, которые наверняка и являются убийцами. Я погнался за ними, но негодяи сумели уйти.
– Так почему же вместо них забрали Петю? – непонимающе посмотрела на него Даша. – Что с ним случилось? Ранен? – всполошилась она. – Как он сам это объясняет?
– Бандиты его оглушили, и милиция застала Петра без сознания рядом с трупами. Ну и забрали, чтобы им было кого обвинить, – с горькой усмешкой объяснил свекор. – Придется самим поймать этих негодяев, чтобы Петю скорей отпустили.
Взглянув на часы, Михаил Юрьевич поднялся и на прощание сказал:
– Может быть, навестишь Петю? Ему сейчас нужна моральная поддержка.
Таким образом Даша была подготовлена и к встрече со следователем. Когда Шитиков вошел, вытирая платком потную лысину и с завистливым уважением оглядывая ее роскошные больничные апартаменты, она, в элегантном халате и хорошо причесанная, сидела в кресле у окна и, указав на другое, стоявшее рядом, вежливо предложила:
– Присаживайтесь! Не хотите выпить джин с тоником, чтобы освежиться? А может быть, чего-нибудь покрепче?
Шишкову было уже известно, что Петр Юсупов женат на бывшей манекенщице, но, что она так хороша, он не догадывался. Его карие глазки замаслились, толстощекое лицо расплылось в улыбке, и он без обычного «извините, я на службе» охотно согласился.
– Лучше чего-нибудь покрепче. Предпочитаю коньячок.
Легко и грациозно поднявшись, Даша достала из бара бутылку французского коньяка, два фужера, и большую коробку шоколадного ассорти. Поставив все это возле вазы с фруктами, она наполнила бокал гостя, на донышко капнула себе и со значением сказала:
– С надеждой, что наше знакомство окажется приятным, предлагаю выпить за то, чтобы восторжествовала справедливость!
– Хорошо сказано Дарья… Васильевна, – почти без запинки назвал ее по имени-отчеству Шитиков и строго добавил: – Торжество справедливости – именно то, чему я служу!
Без всякого жеманства он осушил свой бокал, с наслаждением съел сочную грушу и, взяв из коробки приглянувшуюся шоколадку, с важным видом сказал:
– Плохи дела у вашего мужа, Дарья Васильевна! Очень он вас подвел.
– Я бы хотела узнать, в чем его обвиняют, Николай… – Даша запнулась, бросив на него извиняющийся взгляд. – Простите, не расслышала по телефону вашего отчества, – объяснила она, вновь наполняя его бокал коньяком.
– Николай Ильич Шитиков, – еще раз напомнил ей следователь.
– Вы, пожалуйста, не щадите меня, Николай Ильич, – попросила его Даша. – Расскажите все, как было. Боюсь, что отец мужа не решился сказать всю правду.
«А хорошо бы завести с ней романчик. Не женщина – мечта! – подумал Шитиков, бросив на нее откровенно похотливый взгляд, но сам себя осадил: – Нет, спешить нельзя, можно все испортить». Вслух же, приосанившись, сказал:
– Я, конечно, вам сообщу все, что вам знать необходимо, а может, и больше. Такой красивой женщине, как вы, Дарья Васильевна, отказать невозможно, – любезно улыбнулся он, но тут же, приняв строгий вид, добавил: – Однако прежде должен задать вам несколько вопросов, ради чего, собственно, сюда приехал.
И сразу ошеломил Дашу:
– В чем причина вашего разлада с мужем? Я имею в виду ваши сексуальные проблемы. Изменяет ли вам муж и верны ли вы ему?
Грубая прямота следователя настолько шокировала Дашу, что у нее от стыда зарделись щеки, и она смешалась, еле сдерживаясь, чтобы не дать ему резкую отповедь. Справившись с собой, она опустив глаза, но с достоинством ответила:
– Никаких проблем… в этом смысле… у нас с мужем нет. Правда, между нами, если это для следствия так важно, – она недовольно посмотрела на Шитикова, – последние два месяца не было… этих отношений. Но не из-за проблем, а потому, что я ждала ребенка, – ее глаза наполнились слезами, – который не родился.
«Все ясно. Вот, почему загулял твой муженек, – догадался следователь. – Ну что же, придется ради пользы дела еще тебя огорчить» – и с деланным сочувствием произнес:
– Мне очень жаль, Дарья Васильевна, но служебный долг велит задать вам еще один жестокий вопрос. Вы знали, – он в упор посмотрел ей в глаза, – что ваш муж имел любовницу?
– Вы это серьезно, Николай Ильич? – оторопело посмотрела на него Даша. – Ведь такими вещами не шутят!
– Будем считать, Дарья Васильевна, что ответ я получил, – с фальшивым участием в голосе произнес Шитиков. – И теперь, пожалуй, смогу сообщить вам предварительную версию происшедшей трагедии.
Поскольку Даша подавленно молчала, он немного монотонно изложил то, что придумал заранее, чтобы усугубить положение Петра.
– Ваш муж вполне возможно по той причине, о которой вы упомянули, завел любовницу, и в ваше отсутствие привел ее в дом.
– Это Зина? – перебив его, в ужасе вскрикнула догадавшаяся Даша. – Та, которая украла наших малышек?
– К сожалению, да, – подтвердил Шитиков. – Только на самом деле зовут ее не Зина, а Настя Линева. Она и была убита вместе со своим прежним любовником, главарем бандитской шайки. Во время свидания с ним у себя в квартире.
– И это… сделал… Петя? – запинаясь, с круглыми от ужаса глазами веря и не веря следователю, еле слышно произнесла Даша.
– Его застали на месте преступления! Имеются неопровержимые улики, – беспощадно заявил следователь. – К сожалению, не могу вам пока их открыть.
– А я и знать больше ничего не хочу, – ожесточилась Даша, готовая разрыдаться. – У вас есть еще ко мне вопросы? – почти простонала она.
– Пожалуй, пока больше нет. Мы еще встретимся с вами, Дарья Васильевна. А сейчас вам лучше отдохнуть, – с показной заботой ответил ей Шитиков. – С вашего позволения, я еще приму на посошок. Тяжелая у меня работа!
Не ожидая ее разрешения, он налил себе полный фужер, залпом опрокинул и, закусив шоколадкой, молча вышел.
Как ни странно, новая беда высушила слезы, и Даша почувствовала себя способной к действию. Обрушившиеся на нее несчастья ожесточили ее сердце. Нанесенная рана была слишком глубока, и, хотя в нем не было места для любви к другому, она твердо решила уйти от мужа. Врачи считали, что состояние ее нервной системы и психики еще далеко от нормы, и настаивали на продолжении лечения. Однако, независимая и самолюбивая, она не могла и дальше пользоваться благами, которое давало богатство Петра.
По этой причине Даша категорически отказалась, как ни уговаривала мать, вернуться из больницы в свою квартиру.
– Там ничего не принадлежит мне. Все приобретено на деньги Пети. Он был против, чтобы я тратила свои сбережения. Мне и так тяжело с ним расставаться, – объясняла она матери, – а там совсем задавят воспоминания. И он сам, и его родные не оставят меня в покое.
– Но это же неразумно, доченька! – возражала прагматичная Анна Федоровна. – Все нажитое по закону принадлежит вам пополам. От него не убудет.
– Ну как ты не понимаешь, мамочка? – с горечью упрекнула ее Даша. – Разве смогу я порвать с Петей, если останусь жить в его квартире? Даже если он, как обещал, временно переселится к родителям. Ведь, что бы ни натворил, он все еще у меня здесь, – прижала она руку к сердцу. – А мне необходимо отвыкнуть от него и забыть!
– Так ты что же: все ему оставишь? Глупо! – несогласно покачала головой Анна Федоровна. – Я бы на твоем месте взяла то, что положено по закону. Зря великодушничаешь! И суд признает твои права при разводе, – сердито добавила она. – Не хотела тебе говорить, но раз с ним порываешь, знай: он не заслуживает того, чтобы ты с ним церемонилась!
– Ну это уже слишком, мама, – неверно ее поняв, непроизвольно вступилась за мужа Даша. – То, в чем его обвиняют, не доказано. Да и не верю я в это! Петя не убийца.
– Да я не об этом. Мне тоже не верится, что он способен на преступление, – досадливо поморщилась Анна Федоровна. – Но по отношению к тебе совершил подлость!
– Только не надо преувеличивать! – сама себя не понимая, продолжала Даша защищать мужа. – Если Петя ко мне охладел – это еще не подлость! Не мы первые, не мы последние, у кого брак оказался неудачным.
Анна Федоровна с сожалением посмотрела на дочь.
– Теперь вижу, что ты им еще не переболела. Но то, что сейчас тебе открою, поможет тебе поскорее избавиться от этой напасти, – произнесла она непримиримым тоном. – Я застала его у вас дома с любовницей! Разве не подло изменять жене в то время, когда она ждет твоего ребенка? И разве не низко было с его стороны, опозорив тебя, сбежать накануне свадьбы? Ты забыла об этом, а я нет!
– Вот оно что. Значит, правду сказал следователь, – понурила голову Даша. – И я, конечно, не прощу ему этого, мама! – с горечью сказала она, подняв на нее глаза, полные обиды и боли. – Мы с Петей разведемся. Но все же не нужно его зря чернить! Он не был тогда виноват, ты знаешь. Может, и в его измене есть часть моей вины. Такова жизнь! Не всем она приносит счастье.
Мать ей ничего не ответила, и некоторое время они понуро молчали. Потом, не выдержав, Анна Федоровна, не глядя на дочь, спросила:
– Ты и все свои драгоценности им вернешь? Это же целое состояние!
– Они не мои, мама, и ты это знаешь, – грустно ответила Даша. – Это семейные реликвии, которые от меня должны были перейти к жене моего первого сына. Раз мы с Петей разводимся, я обязана их вернуть!
– Все это чушь! Они – свадебный подарок от их семьи и по закону принадлежат тебе! – не сдавалась Анна Федоровна, практичная натура которой восставала против такого транжирства. – Верни часть, если хочешь поступить по совести, но оставь себе хотя бы пару колец.
– О чем ты, мама? – с досадой отмахнулась Даша. – Зачем мне это, когда я мечтаю лишь поскорее порвать с прошлым и начать новую жизнь? Не бойся, подыщу работу и буду вполне обеспечена! А фамильные драгоценности пусть останутся в семье Юсуповых.
– Значит, ты из больницы – прямо к нам? – неодобрительным тоном поинтересовалась мать.
– Нет. Сначала заеду забрать свои личные вещи. Погружу их в машину, и уж тогда попрошу вас с папой потесниться, – как о решенном, объявила ей Даша. – Надеюсь, вы никому не сдали мою комнату? – с улыбкой пошутила она.
– Твоя комната тебя ждет, – серьезно ответила Анна Федоровна и, с любовью взглянув на дочь, не удержалась, чтобы не пожурить. – Ну что с тобой, такой неразумной поделаешь? Всегда поступаешь по-своему!
Высказанное Михаилом Юрьевичем Сальникову горькое опасение сбылось, но только частично. Известие, что Петр задержан милицией и ему предъявляют такое чудовищное обвинение, вызвало у Светланы Ивановны тяжелый нервный стресс. Когда же вдобавок она узнала о том, что от сына ушла жена и живет у своих родителей, собираясь подать на развод, то впала в депрессию и, как это уже с ней бывало, слегла, не в силах противостоять свалившимся на ее голову несчастьям.
Но зато эти беды как-то само собой помирили супругов. Их недавней ссоры как не бывало. Михаил Юрьевич ухаживал за любимой женой, вызывал к ней врачей, сам старался побольше побыть возле нее, руководя делами из дома.
– Это Бог наказал меня, Мишенька! И поделом, – проливая слезы, упрекала себя Светлана Ивановна. – Слишком эгоистично занималась я своим творчеством, забыв о обязанностях жены и матери. Плохо заботилась о дочурках! Разве их похитили бы, если я была бы рядом? – виновато посмотрела она на мужа и разрыдалась.
– Ты чрезмерно строга к себе, Светочка, – ласково взяв за руку и утирая ей слезы, возразил Михаил Юрьевич. – У тебя большой талант, и он принадлежит народу. Ты не можешь бросить театр и стать домохозяйкой! Это мы с Петей тебя подвели!
– Да что ты говоришь, дорогой! – запротестовала Светлана Ивановна, но благодарно взглянула на мужа, перестав плакать. – И у Пети с Дашенькой было бы все в порядке, если бы я по-родственному уделила ей внимание в период беременности. И вообще, помогла бы им преодолевать ошибки, совершаемые по молодости. Разве ты со мной не согласен?
– Ну как я могу с тобой не соглашаться, когда ты у нас такая умница, – мягко поддакнул Михаил Юрьевич, радуясь тому, что она немного отошла и логично рассуждает. – Конечно, нам всем станет легче жить, когда ты постоянно будешь рядом. Но ведь затоскуешь без театра, Светочка!
– Ведь когда-нибудь это все равно должно случиться. Разве не так? Я не смогу быть на вторых ролях, – в ее дивных синих глазах была грусть, но голос звучал спокойно. – Для души буду выступать в концертах. Но ты не прав, думая, что мне скучно без работы. Только дома я испытываю настоящее счастье!
– Так бросай сцену, Светочка! Дай дорогу молодым дарованиям, – полушутя призвал ее Михаил Юрьевич, не слишком веря, что такое реально. – Это будет первый случай, когда им без боя уступят место под солнцем.
– Напрасно шутишь, дорогой! Я не позволю театру разрушить нашу семью, – решительно заявила Светлана Ивановна. – Буду не менее счастлива, занимаясь с дочурками, и, если выращу из них себе смену, вот это и станет вершиной моей карьеры! Но ведь надо еще найти Оленьку, – горестно простонала она и вновь залилась слезами. – Обещай, Мишенька, что вы с Витей не бросите поиски! Петя не виноват и сумеет доказать это!
Михаил Юрьевич поспешно наклонился над ней и нежно прижал к себе большими сильными руками.
– Успокойся, родная! Мы с ним только этим и занимаемся. Уже вышли на след, – заверил ее, немного преувеличивая, чтобы успокоить. – Не сомневайся, мы вернем домой Оленьку, чего бы это ни стоило! А у Пети самые лучшие адвокаты. Они помогут доказать его невиновность.
Ласковые заверения мужа подействовали, и, утерев слезы, Светлана Ивановна, благодарно глядя на него, сказала:
– Я верю, Мишенька, что все кончится хорошо и вынесу любые испытания, потому что со мной рядом ты. Но тебе нужно передохнуть и заняться делами. Ты не голоден? – заботливо спросила она. – Мама тебя уже покормила?
– Да, я уже поел. Вера Петровна сейчас кормит на кухне Наденьку, – ответил Михаил Юрьевич и, в свою очередь, предложил: – Тебе тоже стоит немного подкрепиться.
– Ладно, пусть мама принесет мне чай с пирожками, – согласилась Светлана Ивановна. – Я уже получше себя чувствую. Только еще во всем теле какая-то слабость.
«А что? Похоже, ей и правда полегчало, – обрадованно подумал Михаил Юрьевич, выходя из спальни. – Скорей бы поправилась! Тогда все дела пошли бы у нас лучше».
Даша уже два дня жила с отцом и матерью, когда ей неожиданно позвонил Шитиков и сказал, что разрешает свидание с мужем, и если захочет, то пусть приедет к одиннадцати в МУР. Пропуск на нее будет заказан.
– Не знаю, что и делать, – призналась она матери, сообщив о звонке следователя. – Ну о чем мы с ним будем говорить? Ни сочувствовать Пете, ни утешать его я сейчас не в состоянии.
– А это и не требуется, – хладнокровно высказала свое мнение прямодушная Анна Федоровна. – Изображать сочувствие тебе незачем, так как в убийствах этих он, конечно, не виноват. А за деньги его адвокаты отмажут. Говори с ним по делу, – предложила она дочери. – Насчет вашего развода.
– Но не слишком ли это жестоко с моей стороны? – усомнилась Даша. – Ведь, как ни посмотреть, Петя сейчас в очень трудном положении. Может, мне с разводом немного подождать?
– Уж очень ты у нас сердобольная, дочь! – сердито заметила Анна Федоровна. – Разве он считался с твоим трудным положением? Неужто ему это простила? Поезжай и держись твердо! – непримиримо потребовала она. – Не сомневайся, ты и без него будешь счастлива!
После такого «заряда» Даша отправилась в МУР, настроившись добиться согласия Петра на развод. Зная гордую натуру мужа, она не сомневалась, что вызовет его гнев, однако ни протестовать, ни уговаривать ее он не будет. На душе у нее было тяжело, так как сознавала: режет по живому и, потеряв то, что казалось ей смыслом жизни, едва ли обретет это вновь. Но уж слишком велики были разочарование и боль обиды, чтобы можно было повернуть вспять.
