Текст книги "Ветер перемен"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
– Внести можно, но процент намного меньше, – недовольно объяснила Лёля. – Ладно, прекратим этот разговор.
Мгновенно возникшая напряженность огорчила Артёма Сергеевича. «А стоят ли деньги того, чтобы омрачать наши отношения? – подумал он и про себя решил: – Ладно, ввяжусь в авантюру. Варя давно уже это предлагала».
– Ну что ж, я внесу недостающие две тысячи, – вздохнул он. – Но только потому, чтобы ты не считала, что я чего-то могу пожалеть, если надо тебе помочь. Я и раньше всегда делал для тебя все, о чем просила.
Обрадованная Лёля напоила его чаем и тепло с ним распрощалась, но Артём Сергеевич ушел с тяжелым чувством, хотя и не мог тогда предвидеть, что потеряет свои трудовые сбережения.
* * *
Грандиозным семейным событием в тот год явилась женитьба внучатого племянника Наумова. Дима, окончивший факультет журналистики и успевший поработать репортером в «Московских новостях», нашел свое новое призвание в рекламном бизнесе. Ведя богемный образ жизни, он менял любовниц, и Вика уже потеряла надежду, что сын остепенится, но произошло неожиданное. Дима, прожив довольно долго вместе с дочкой известного эстрадного артиста, решил сочетаться с ней законным браком.
– Я на седьмом небе от счастья! Ведь уже смирилась с тем, что женить сына не удастся, – призналась племянница, приглашая Артёма Сергеевича и Варю на свадьбу. – Мой Димка вовсе не красавец, а девки к нему так и льнут. Не знаю, чем эта взяла. Не думаю, чтобы его прельстило стать зятем знаменитости.
– Положим, эта партия для него хороша не только потому, что его будущий тесть такой известный артист, – добродушно заметил Наумов. – Говорят, что жена знаменитости успешно ведет семейный бизнес и они не в пример другим артистам, очень состоятельны. Даже владеют недвижимостью!
– Их богатство преувеличивают, – возразила Вика. – Правда, все расходы на свадьбу сваты берут на себя, а они будут огромными, поскольку круг знакомых чрезвычайно велик. Однако квартиру для молодых требуют с нас, хотя знают, что мы по сравнению с ними – бедняки. Влияния у министра много, а денег нет!
– Да уж, квартиры очень дорогие, и абы какая вряд ли их устроит, – посочувствовал ей дядя. – Хорошая да в центре, не меньше, чем свадьба, потянет.
– Они хотят получить квартиру только в «доме на набережной», – с усмешкой сказала Вика. – Считают, что нам это по силам.
– А вы и правда сможете? – удивился он. – Говорят, что в знаменитом доме и квартиры особенные.
– Квартиры там великолепные, и даже министрам, которые часто меняются, получить такую непросто. Но мама сможет это сделать, – уверенно заявила Вика. – Ее просьбу удовлетворят.
– Вот-те раз! Почему? – с любопытством взглянул на нее Артём Сергеевич.
– Ими распоряжаются московские власти. А на своих местах остались все те, кому папа сделал много добра, – объяснила Вика. – Министра Николаева они «бортанут», а вдове Бандурского не откажут.
– Но в этом шикарном доме, наверное, нет небольших квартир, – усомнился Наумов. – Что тогда будете делать?
Вика бросила на него лукавый взгляд.
– Ты думаешь, дядя, сваты этого не знают? Наоборот, чем больше нам предложат квартиру, тем будет лучше.
– Это почему? – не понял Артём Сергеевич.
– Потому, что нам и маленькая не по карману, – весело объяснила Вика. – Они пусть и раскошеливаются, раз им так приспичило. – И с усмешкой добавила: – Квартиру там хотят заполучить сами родители. А свою отдадут нам!
Так все и произошло. Лёле удалось получить разрешение на покупку в этом доме аж четырехкомнатной квартиры. Туда сразу пожелали переселиться сваты, и все было улажено, как того хотела Вика. Свадьба превзошла все ожидания! Ни до, ни после Наумовым подобного празднества видеть не приходилось.
Чествование молодых и угощение было организовано не в ресторане, а в частном клубе, совладельцами которого были родители невесты. Клуб располагался в двух старомосковских двухэтажных особняках, и маленький дворик между ними был устлан зеленым ковролином. В одном из зданий устроили бар, где прибывающие гости могли освежиться аперитивами и коктейлями, а также слегка перекусить в ожидании начала торжества.
Когда прибыли молодые, все перешли во второй особняк с двумя большими залами, где стояли столы для фуршета и бары со спиртными напитками. Сказочное изобилие блюд с закусками и фруктов поражало воображение. Присутствовало абсолютно все, чем богата наша планета.
– Теперь я вижу, что Лёля мне правду сказала о том, что многое доставлено самолетом из Парижа, – восхищенно сказала Варя, пробуя необычайно вкусный салат. – Да и таких свежих омаров не получишь ни в одном ресторане.
– Что омары! Такой вкусной ветчины в Москве не сыскать! – согласился с ней Артём Сергеевич. – И все же не люблю я фуршеты, даже столь шикарные. Не по-людски толпиться и стоя тянуться за тем, чего хочешь, вместо того чтобы удобно сидеть за столом. – Он покосился на стоящих рядом и, не скрывая иронии, добавил: – Посмотри, как торопятся разобрать все лучшее. Видно, многие опасаются, что не хватит на всех. А за столом люди всегда ведут себя достойно и никто не спешит.
– Ты прав. Кругом такие знаменитости, а расхватывают деликатесы и едят так жадно, будто из голодного края, – удивилась Варя. – Даже мне за них неудобно.
Гостей было не меньше двухсот, и знаменитостей среди них хватало. Кроме прославленных звезд и деятелей искусства, на свадьбе присутствовала почти вся властная элита Москвы и Санкт-Петербурга. Разумеется, был и госсекретарь. Яркие одежды артистов соседствовали со строгими костюмами высших чиновников и генеральскими мундирами. Празднеством попеременно руководили признанные остроумцы Ширвиндт и Брунов.
Веселились допоздна. Танцевали под отличный джаз, а когда Наумовы уже собрались уходить, их догнал министр Николаев. Он был изрядно навеселе, но держался крепко и широко улыбался.
– Привет, ребятки! Надеюсь, вам понравилось? – по-родственному приобняв, спросил он. – Мы с вами так и не выпили. Вы что же не подошли?
– А к вам нельзя было пробиться, – объяснила Варя. – Но мы честно поддержали все тосты.
– Все равно непорядок! – полушутя упрекнул Николаев. – Надо это поправить.
Взяв под руки, он подвел их к стойке бара. Ему подали бутылку виски, открытую банку черной икры, и министр, собственноручно наполнив рюмки, предложил:
– Выпьем за то, чтобы молодые и все мы были счастливы!
Они осушили свои рюмки до дна, хотя были сыты, как говорится, «по горло» и хотели идти, но Николаев спросил:
– Не пора ли вам уже помириться с Надеждой и Анечкой? Я знаю, что вы сторонитесь друг друга.
– Мы не ссорились, но и хороводиться нам ни к чему, – ответил Артём Сергеевич. – Кстати, я видел мельком только Надежду. А Аню что, не пригласили?
– Наверное, нет, хотя точно не знаю, – пожал плечами Николаев. – Вечно у моих с ними какие-то бабские распри.
– Да уж, непростые отношения у нас с детьми, – мягко произнес Наумов, чтобы покончить с этой неприятной темой. – Я вижу, что и твоего сына здесь нет. Его тоже не приглашали?
– Приглашали, да все кочевряжится, обиды строит, – досадливо поморщился Николаев. – Но от моей помощи не отказывается.
«Не пойму, отчего Надежда бывает у Лёли и Вики, а Аня их избегает. Не из-за меня же? – грустно подумал Артём Сергеевич, когда возвращались на такси домой. – Нужно спросить об этом у Лёли». Однако ни на следующий день, ни после он этого не сделал, не желая ворошить прошлое.
Глава 4
Без цензуры
Очевидно, Ельцин и прессе разрешил взять столько свободы слова, сколько она сможет «переварить», так как на книжных рынках и в средствах массовой информации наступил форменный шабаш вседозволенности. Если в прежние времена не допускалось ни слова против правящего режима, то теперь можно было поносить его и открыто проповедовать фашизм. Никого не преследовали даже за издание и распространение библии нацизма – «Майн кампф» Адольфа Гитлера.
Почти открыто продавали порнографическую литературу и видеокассеты с порнофильмами. Все прилавки были забиты книжной продукцией, воспевающей культ насилия и наживы. Даже телеэкран заполонили боевики, утверждающие превосходство грубой силы над законом и торжество отпетых мошенников над честными людьми.
– Такое впечатление, что нам пытаются внушить, что бороться с негодяями за свои права бесполезно, так как одолеть всесильную мафию нельзя, – гневно осудил происходящее Наумов, встретив своего друга Царева. – Будто какие-то дьявольские силы стремятся разрушить нравственные устои нашего общества, сломить его сопротивление злу.
– А что я тебе говорил? – Сразу сел на своего любимого конька Владимир Иванович. – Только дьявол тут ни при чем. Эти злые силы – наши старые враги, которые хотят уничтожить Россию.
– Ты знаешь, что я с тобой не согласен насчет жидомасонских заговоров по уничтожению России, но вынужден, – с горечью произнес Артём Сергеевич, – все же признать факт: идет разнузданная пропаганда насилия, вседозволенности и очернительства вечных человеческих ценностей; и это создает впечатление, что кто-то ставит целью морально разложить наше общество. Хотя, думается, масоны тут ни при чем. Скорее всего скрыто финансирует эту подрывную кампанию, продолжая «холодную войну», ЦРУ – для того, чтобы ослабить нас, как своего потенциального противника.
– Ты прав, хотя не только американцы направляют и финансируют эту подрывную кампанию, – убежденно сказал Царев. – Взять хотя бы то, как поносят недавнюю советскую историю и коммунистических вождей. Будто не было никаких достижений. Ни победы над Гитлером, ни освобождения Европы, ни полетов в космос!
– Особенно возмущает молчаливая поддержка этой разнузданной кампании нашей правящей элитой, – согласился с ним Наумов. – Ведь она в основном состоит из бывших партийных руководителей, которые несут ответственность за прошлое.
– У нас, в Академии наук, большинство ученых деморализовано происходящим, – удручённо сказал Владимир Иванович. – Многие ведь – Герои соцтруда, лауреаты Ленинских премий. Их большие заслуги и государственные награды теперь совершенно обесценены. Это может нанести непоправимый урон нашей науке. Даже не снижение зарплаты и пенсий, а именно моральный ущерб может вызвать «утечку мозгов» из России! Во многих странах и даже в США спят и видят, как бы заполучить наших видных ученых и талантливую молодежь, предоставив им лучшие условия.
– Да уж, пожалуй, здесь таится самая большая беда, грозящая нашей науке, – кивнул Артём Сергеевич. – От многих приходится слышать, что они подумывают о том, как бы перебраться на Запад или к арабам. Мотивируют это желанием получать достойную оплату труда. Но думаю, что дело скорее в деморализации.
– Все это так, но и грядущая безработица погонит их из страны, – озабоченно произнес Царев. – Объем промышленного производства падает, а об «оборонке» и говорить нечего. Сокращение военных заказов и затеянная конверсия оставляют оборонные предприятия без работы. Производство кастрюль вместо ракет их обанкротит!
– Видя, с каким равнодушием правительство, проводя реформы, относится к развалу промышленности и упадку военного потенциала страны, и впрямь можно подумать, что в нем засели «агенты влияния» врагов России, – подводя итог разговору, с горечью заключил Наумов. – Ведь в результате этих реформ и «шоковой терапии» Гайдара жизненный уровень населения стал еще ниже.
Так оно было на самом деле. Никаких признаков хотя бы начала обещанного Ельциным улучшения жизни народа и процветания России не наблюдалось.
* * *
Читая газеты, слушая радио и глядя на экран телевизора, Артём Сергеевич все более убеждался в неспособности пришедших к власти противопоставить свергнутой свою конкретную программу и идеологию. Особенно ярко это проявлялось в том, что новые произведения литературы и кинофильмы в основном лишь разоблачали и клеймили коммунистический режим, однако не содержали ничего, рисующего людям более привлекательное будущее.
– Создается впечатление, – пожаловался он жене, – что Ельцин с соратниками из-за отсутствия подготовленной политической и экономической программы просто растерялись. Они хотели бы побыстрее перейти к капитализму, но не знают, как это сделать. Отсюда все нынешние беды.
– Ты прав. Ничего пока у этих болтунов не получается, – грустно согласилась Варя. – Жить стало тяжелее. Народ совсем обеднел. Какой толк от того, что больше товаров, если у людей нет денег?
– Хуже всего то, что неизвестно, когда все изменится к лучшему, – заключил Артём Сергеевич. – Кроме демагогических посулов, конкретных благ народу не предоставляют. И по размаху, который приобрели казнокрадство и хищение госсобственности, надеяться на это не приходится.
– Мне кажется, сама власть это сознает. Поэтому всячески старается отвлечь внимание людей от острых проблем и провалов своей экономической политики, – предположила Варя. – Заметил, как резко увеличилось количество лотерей и никчемных развлекательных игр по телеку?
– Еще бы! Одно лишь «Поле чудес» чего стоит! – возмущенно подтвердил он. – Это циничный намек на поле в стране дураков из «Золотого ключика» Алексея Толстого. Мало того, что дурят народ, так еще над ним насмехаются!
– Теперь видишь, Тёмочка, какие они на деле демократы? Партийные бонзы смотрели на народ, как на быдло, и эти тоже. А ты еще им верил. Хорошего ждать от них нечего!
Безыдейность и духовная импотенция, воцарившиеся в то время в обществе, наглядно проявлялись в эклектике содержания кинофильмов, предлагавшихся телевидением. Так как отечественная «чернуха», зарубежные боевики и «мыльные оперы» у зрителей быстро набили оскомину, почти все телеканалы вытащили из архива и пустили в прокат «светлые» советские фильмы, прославляющие революцию и советскую власть.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – недоуменно спросила у мужа Варя. – Ну как можно почти одновременно показывать пасквиль на Ленина, утверждающий, будто он делал революцию на деньги Германии, и фильмы, идеализирующие его образ? Доказывать, что Гражданская война была преступлением и вновь выпускать на экран «Неуловимых мстителей»?
– Это оправдывают пресловутым «плюрализмом», но на деле старые советские фильмы вновь прокатывают из чисто коммерческих соображений, – объяснил Артём Сергеевич. – А на то, что после этого в головах миллионов телезрителей царит сумбур, по-видимому, правящим «демокрадам» наплевать.
– Но при чем тут коммерция? – не поняла Варя. – Может, на телевидении засели бывшие партийные руководители, тоскующие по прошлому?
– Все дело в рекламе, – досадливо поморщился он. – Зрителям надоели «ужастики», криминальные боевики и зарубежные страсти. Поэтому они даже наши старые советские фильмы смотрят с удовольствием, несмотря на назойливую рекламу.
– Верно. Я тоже недавно с удовольствием вновь посмотрела очень старые фильмы «Свинарка и пастух» и «Кубанские казаки», хотя их содержание – это сплошное вранье. Потому что они веселые, музыкальные и жизнеутверждающие. А наша «чернуха» – жестокая, безрадостная, и герои – одни бандиты, проститутки и удачливые мошенники.
– В том-то и дело. Может, новые фильмы и содержат жизненную правду, но народ не хочет верить в безысходность, в то, что мафию нельзя победить. Нужны фильмы, где добро берет верх над злом.
* * *
Но пока зло повсеместно брало верх над добром. Непонятное попустительство власти породило стремительный рост коррупции и криминала. На этой благодатной почве набрала силу организованная преступность. Как грибы после дождя в регионах страны выросли многочисленные преступные группировки. Даже в столице их было несколько, и некоторые состояли сплошь из приезжих бандитов по этническому признаку.
Стали обычными неизвестные ранее преступления – заказные убийства. Тех, кто по каким-то причинам мешал новоявленным богачам, безнаказанно убивали средь бела дня. И не только их конкурентов и тех, с кем они сводили счеты. Взрывали и отстреливали даже неугодных политиков, невзирая на их статус. Появилась и неслыханная доселе у нас специальность профессионального убийцы – киллера.
Такой криминальный «беспредел» и, по сути, отсутствие борьбы с ним со стороны власти столь сильно напугали иностранных бизнесменов, что они резко сократили свои вояжи в Россию, а многие вообще свернули дела. Это сделали и клиенты Наумова, в результате чего он лишился дополнительного заработка.
– Ничего страшного, Тёмочка. На жизнь нам пока хватает, – утешала Варя приунывшего мужа. – Не забывай, что ты вот-вот разменяешь уже седьмой десяток. Сам Бог тебе указывает, что пришла пора работать в щадящем режиме. А вот разгул бандитизма, из-за которого иностранцы боятся к нам ездить, это – беда. Ну почему так плохо раскрываются заказные убийства? Что мешает ловить этих негодяев – киллеров?
– Ссылаются на плохую оснащенность и нехватку кадров в правоохранительных органах, но я не верю этому, – сердито ответил Артём Сергеевич. – Сдается мне, что все дело в коррупции и разложении силовых служб, включая ФСБ. Думаешь, киллеры – простые бандиты? Нет, это очень меткие стрелки, как правило – профессиональные снайперы. Так откуда они берутся?
Наумов вопросительно взглянул на жену, но она не ответила, и он объяснил:
– Талантливые спортсмены идут на это редко. Но в войсках, милиции и ФСБ готовят снайперов и диверсантов. Даже профессиональных убийц.
– Выходит, это из них вербуют киллеров? – сообразила Варя. – Но тогда ведь не так уж трудно вести розыск. Их же должны знать наперечет.
– И я так думаю. Должны, и знают, – подтвердил Артём Сергеевич: – Вполне вероятно, что в организации заказных убийств замешаны и коррумпированные чиновники силовых ведомств. Поэтому и не ловят рядовых исполнителей – киллеров.
– Если то, что ты говоришь – правда, дальше идти некуда! – ужаснулась Варя. – Это же полное разложение милиции и органов безопасности!
– А я о чем сокрушаюсь? Как раз об этом, – грустно констатировал Артём Сергеевич. – К сожалению, преступники проникли и в органы правопорядка, и в службу безопасности. Причина – предательская погоня за личной наживой, поражающая всех, как эпидемия чумы. Даже министров и высших чиновников.
– Ты прав. Об этом открыто говорят в Верховном Совете, – кивнула Варя. – А Руцкой заявил, что коррупция в высших эшелонах власти такова, что у него уже набрались чемоданы компромата. Ты ведь слышал об этом?
– Конечно. Он давно уже критикует Ельцина за допущенные недостатки и воровство, – подтвердил он. – Раньше я считал, что вице-президент делает это, чтобы «подсидеть» своего шефа. Но теперь, похоже, Руцкой и правда восстал против творящегося безобразия.
– Вот видишь, ты был к нему несправедлив. А он, похоже, честный человек, который попал в окружение жуликов и пытается с ними бороться. Думаю, что долг всех честных людей помочь ему в этом. Давай, Тёмочка, вступим в партию Руцкого, если он и его соратники действительно стремятся спасти страну и обеспечить благосостояние народа.
– Ну что же, может быть, так и надо поступить, – задумчиво отозвался Артём Сергеевич. – Попробую связаться с районной организацией. Сейчас у меня появилось для этого свободное время.
* * *
Решение, принятое Наумовыми, в этот период было особенно актуально. Оппозиция правительству Ельцина со стороны спикера Верховного Совета Хасбулатова и вице-президента Руцкого обострилась до предела. Оба они – бывшие соратники президента России открыто выступили против него, утверждая, будто он не способен управлять страной.
Сначала они, вопреки воле Ельцина, добились отставки Гайдара и замены его «крепким хозяйственником» Черномырдиным. По-видимому, надеялись, что бывший советский замминистра будет прислушиваться к мнению Верховного Совета и проводить, вместо «шоковой терапии», менее жесткую социальную политику. Но просчитались.
Новый премьер-министр послушно выполнял волю президента, лишь делая вид, будто лоялен Верховному Совету. Ельцин же по-прежнему пренебрегал мнением Хасбулатова и демонстративно игнорировал Руцкого, несмотря на то, что тот был не только вторым лицом в государстве, но и лидером крупнейшей по численности после КПСС партии.
Первый президент России играл с огнем, поскольку коммунисты, имевшие в Верховном Совете большинство, давно жаждали свергнуть антинародный режим Ельцина. Они охотно объединились со сторонниками Хасбулатова и Руцкого с тем, чтобы начать законную процедуру отрешения его от власти. Для этого им достаточно было набрать конституционное большинство голосов.
Создавшееся положение было столь серьезным и судьбоносным, что, идя на собрание «руцкистов», Наумов заколебался.
– Ты знаешь, меня просто замучили сомнения, – признался он жене. – Я далеко не уверен, что тандем Хасбулатов-Руцкой и их окружение являются достойной альтернативой Ельцину. Как бы не стало еще хуже!
– Неужели может быть хуже, чем сейчас? – не согласилась Варя. – Сам же говоришь, что дальше ехать некуда. Бандитизм, кругом разворовывают то, что принадлежит народу, а людям не достается ни шиша.
– Так и есть, но к власти может прийти еще более голодная и беспощадная компания, жаждущая наживы. Ведь мы не знаем, на что способны Хасбулатов и Руцкой, если возьмут власть, – с сомнением произнес он. – Боюсь, что они не только присвоят то, что еще не разворовано, но вдобавок начнется кровавый передел собственности.
– Но они все-таки правильно критикуют Ельцина и обещают наказать жуликов, – напомнила Варя. – Надо помочь им сдержать свои обещания!
– Ельцин тоже сулил народу золотые горы и ничего не выполнил, – сердито ответил Артём Сергеевич. – Что сделали Хазбулатов и Руцкой, чтобы им можно было поверить? Ничего, Слов много, а реальных дел нет.
– Они, видно, не имели возможности, – возразила Варя. – Надо им ее дать!
– Руцкой собрал большой компромат, но почему тогда, как вице-президент, никого не привлек к ответственности? Его положение позволяло это сделать. И как доверить власть Хасбулатову, который допустил разгром Верховного совета Чечни сепаратистом Дудаевым? Ходят слухи, что чеченская мафия в Москве так сильна тоже не случайно.
– Вот ты и задай эти вопросы на сегодняшнем собрании, – посоветовала Варя. – Там все и выяснишь.
– Так и сделаю, – решил Артём Сергеевич. – Но если у них нет конкретной программы по основным проблемам и, главное, по повышению благосостояния населения России, то нам с ними не по пути.
К великому огорчению его и Вари, районное собрание сторонников Руцкого не только не рассеяло эти сомнения, а, наоборот, укрепило. Как оказалось, несмотря на многочисленность партии и наличие ее отделений в большинстве регионов страны, ни политической, ни экономической развернутой программы у нее нет.
– Нам она сейчас не нужна. Пороки правления Ельцина очевидны, а рейтинг ничтожен. Доверия к нему больше нет и свергнуть этого обманщика не составит труда, – с видом превосходства объяснил Наумову районный секретарь, всем своим видом излучая уверенность в близкой победе. – Вот возьмем власть, тогда и определим первоочередные задачи.
– Но народ должен знать, что даст ему новая власть, – настойчиво допытывался Артём Сергеевич. – Вы вернете ему награбленное? Получат граждане России хотя бы малую долю от природных богатств страны?
– Это вредная демагогическая идея, которая способна вызвать лишь раздоры. Реализовать ее в российских условиях невозможно, – безапелляционным тоном заявил партийный секретарь. – Важно обеспечить справедливое управление природными ресурсами страны.
– Коммунисты тоже справедливо управляли ими и оставили народ нищим, – попытался возразить Наумов. – Почему же граждане других стран могут получать от них доходы, а россиянам это заказано?
– Мы и без демагогии возьмем власть, – самоуверенно усмехнулся руцкист. – Пока природные ресурсы составляют основной доход казны, разбазаривать его ни в коем случае нельзя.
– Ну тогда вас нельзя воспринимать иначе, как еще одну камарилью, которая собирается сесть на шею народа России и поживиться за его счет, – возмутился Артём Сергеевич. – А мы-то с женой понадеялись, что есть партия, которая сможет дать наконец нашим людям достойную жизнь. И оказалось – напрасно!
Растерявшийся от его резких слов руцкист пытался что-то сказать в ответ, но Наумов, не желая больше ничего слушать, поспешил к выходу.
* * *
Потеря Артёмом Сергеевичем дополнительного заработка была лишь «первой ласточкой», предвещающей ему и Варе очередную полосу неприятностей. Вскоре их постиг более серьезный удар судьбы. Они лишились денег, которые вложили в «Чару» в компании с Лёлей, Викой и их знакомыми. Как и опасался Наумов, этот банк оказался пресловутой мошеннической пирамидой и так же, как другие, ему подобные, с треском лопнул, оставив в дураках своих вкладчиков.
Лёля, уговорившая Артёма Сергеевича внести две тысячи долларов в их общий вклад, сделанный на ее имя, естественно, переживала больше всех.
– Никак не ожидала, что так выйдет, – чуть не плача, говорила она, чувствуя свою вину перед братом. – Моя подруга Эльза уверяла, что дружна с женой владельца банка, и в случае краха нам в числе первых вернут деньги.
– Твоя подруга – безответственная лгунья. Впредь будь с ней поосторожнее, не то снова подведет, – с досадой ответил он. – Зря оправдываешься. Я сам виноват, что тебя послушал. Чуяло мое сердце, что «Чара» – очередная пирамида, и этим все кончится.
– Эльзочку подло обманули ее друзья – хозяева банка. Она тоже пострадала. Потеряла денег больше, чем ты, – расстроенно сказала Лёля, защищая свою подругу. – И потом говорят, что у «Чары» имеются солидные активы, в том числе недвижимость. Есть шансы вернуть большую часть вклада.
Ее наивный оптимизм рассердил Артёма Сергеевича.
– На это не рассчитывай. Если что и осталось, то все разворуют чиновники, которым поручат учесть и реализовать арестованное имущество «Чары», – объяснил он сестре. – Единственный шанс спасти наши деньги: если ты, как участница войны, незамедлительно обратишься в суд. Пока у банка еще хоть что-то осталось.
– Я об этом подумала, но Викочка мне категорически запретила, – удручённо объяснила она. – На суде выяснится, что я тёща Николаева, и эти десять тысяч долларов могут бросить тень на его репутацию.
– На других министров у Руцкого чемодан компромата, а на его мундир лишь пылинка может сесть, – возразил брат. – Это не причина, чтобы мы потеряли столько денег!
– Не ты один, мы все теряем. Рискнули, чтобы крупно выиграть, и потерпели неудачу, – еще больше расстроилась Лёля. – Вот он и корит нас за то, что поддались азарту. Говорит, поделом нам всем. Викочку ругает.
– Положим, ко мне это никак не относится, сама знаешь, – возмутился Артём Сергеевич. – Я предвидел последствия, а ты меня уговорила. И если вам легко терять такие большие деньги, то я их заработал своим горбом!
– Не горячись, братец, мы это понимаем. Викочка заверила, что постарается возместить тебе эту потерю. Устроить какие-нибудь консультации или временную работу.
Однако дальнейшее показало, что благие намерения Вики были из разряда тех, коими согласно известной поговорке: дорога в ад вымощена. Лёле же вернули лишь жалкие крохи, и досаду Наумовых от потери честно заработанной валюты смягчило лишь сознание, что пострадали они в числе огромной массы людей, обманутых мошенниками при явном соучастии чиновных ловкачей.
– Ничего, Тёмочка, переживем эту потерю, – как всегда подбадривала его Варя. – Обидно только, что наша власть не несет ответственности за массовый обман, а по сути, организованное ограбление народа. Ты посмотри, сколько пострадало известных людей – артистов и ученых. Они внесли трудовые сбережения, чтобы выжить в эти тяжелые времена, и все потеряли!
– И меня возмущает, что власть не отвечает за тех, кому выдает лицензии и чью деятельность рекламирует, активно содействуя обману миллионов граждан, – согласился он. – В демократических странах такое правительство терпеть бы не стали!
– Да уж, наш народ слишком терпеливый. Но это все же до поры, – грустно заключила Варя и, решив переменить тему разговора, вопросительно посмотрела на мужа: – Значит, теперь нам придется отложить поездку в Париж?
– Ни в коем случае! – бодро заявил он. – Что задумали, то и сделаем. Мы давно об этом мечтали. Надо запастись новыми впечатлениями и положительными эмоциями. Нужны свежие силы, чтобы пережить эти трудные времена!
– Но тогда мы останемся и без того, что отложено на черный день, – опустила голову Варя. – Мало ли что может случиться.
– Не пропадем! Деньги – дело наживное, – беспечно бросил Артём Сергеевич. – Будет хуже, если раскиснем. Мы еще работоспособны и вернем потерянное.
* * *
Правду говорят, что беда не приходит одна. Вскоре у Наумова начались семейные неприятности, перед которыми огорчение из-за потери денег в «Чаре» отступили на задний план. В городе Петродворце умерла его тетя Инна. И самое огорчительное было в том, что узнал он об этом лишь спустя две недели после похорон.
– Ты почему не сообщила мне вовремя? Я бы все бросил и приехал проводить ее в последний путь, – упрекнул он свою двоюродную сестру Елену. Дочь старшей сестры его матери, она была на похоронах и сообщила ему о кончине их тети.
– Сам знаешь почему, – сурово взглянула Елена. – Из-за обиды ее супруга на вас с Лёлей. Он заявил, что не желает вашего присутствия на похоронах. Считает, что вы к ней плохо относились.
– Вот так раз! А мне казалось, что у нас нормальные отношения, – поразился Артём Сергеевич. – Хотя тетя Инна несправедливо порвала с Лёлей, я все же поддерживал с ней родственную связь. И нас она хорошо принимала.
– Почему же несправедливо? Лёля оскорбила тетю Инну пренебрежительным отношением, когда, выйдя за Даля, та приехала познакомить их с мужем.
– Ну, допустим, обида на Лёлю осталась. Но меня-то почему Даль видеть не захотел? Чем же я перед ним провинился?
– Он считает, что ты был невнимателен к своей тете, – ответила Елена, явно проявляя солидарность с Далем. – Им ведь жилось очень туго…
– Выходит, я должен был поддержать их материально? А почему не его сын? – искренне удивился Артём Сергеевич. – Ты им что, помогала?
– Ты состоятельнее нас всех, – уклончиво ответила Елена. – Наверно, поэтому Даль обижается. Говорит, едва хватало на жизнь. Ему не на что было покупать холсты и краски.
– Вы что же, считаете меня богачом, который обязан облагодетельствовать всю родню? – возмутился Наумов. – Может, и вам с мужем я должен помогать?
Кузина промолчала, и он, с укором глядя на нее, огорченно подумал: «Видно, и правда, Елена на это рассчитывает, хотя ее супруг – отставной полковник, а дочь замужем за дипломатом». Но вслух лишь сказал:
– Я отнюдь не богат, но тете Инне непременно бы помог, если бы она меня об этом попросила. Так же, как ей всю жизнь помогала моя дорогая мамочка.
