Текст книги "Ветер перемен"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
– Сюда приезжают обычно на выходные, чтобы подышать свежим воздухом и на прогулке пообщаться с коллегами-министрами, – добродушно поведал им Николаев, в честь дня рождения которого они собрались. – Такое общение на природе, а не в служебной обстановке очень помогает в работе.
– Но некоторые живут здесь постоянно, так как до центра всего полчаса езды и Рублевское шоссе – правительственная трасса, – дополнила его Вика. – Может, и мы к ним присоединимся. Дом очень удобный. Хорошо бы мама согласилась здесь хозяйничать! Тогда бы мы уж точно сюда переселились.
Глядя на ожившее после длительного траура лицо старшей сестры, Артём Сергеевич порадовался. Лёля вновь выглядела довольной и жизнерадостной. Как видно, ее счастливая звезда не закатилась. Теперь она была тещей министра правительства России.
* * *
Внезапное возвышение Викиного мужа было для Наумова, пожалуй, единственным светлым событием того времени. С учреждением новой фирмы взамен лопнувшей ничего не вышло. От бесплодных попыток реализовать свой проект, снова обратившись к верховной власти, он временно отказался, уповая на то, что в скором времени в стране все-таки должен восторжествовать обещанный народу демократический порядок, и тогда появится, наконец, стремление к благоустройству и процветанию общества.
– Народ поддержал Ельцина и избрал Президентом России, поверив обещанию поднять жизненный уровень. И он должен его выполнить! – убеждал Артём Сергеевич жену. – Хотя экономика в упадке, возможности для этого есть.
– Откуда им взяться? Ты посмотри, что делается! – понуро возразила Варя. – Крупные производства останавливаются, и люди не получают зарплату. Нет сбыта продукции, значит, не поступают и доходы в казну.
– Верно. Для перехода к рыночной экономике требуется время, – согласился Артём Сергеевич. – Однако есть другие источники пополнения казны и доходов населения. Их и надо использовать, пока не начнется подъем производства.
– У тебя, Тёмочка, какая-то новая идея? – недоверчиво взглянула на мужа Варя. – Думаешь, там, наверху, сидят дураки, а ты один умный? Полагаешь, им неизвестно то, что знаешь ты?
– Разумеется, им все известно. И мне непонятно, почему они не поступают как в других странах, – возмущенно сказал Наумов. – Почему не дадут гражданам долю доходов от природных богатств страны и продажи бывшей «всенародной собственности»?
Теперь Варя поняла, что он имел в виду, но с сомнением покачала головой.
– Ты надеешься, что ее честно поделят, и народу хоть что-то перепадет? Не будь наивным! Все растащат те, кто дорвался до власти, – мрачно предположила она. – Не знаю как, но население все равно обманут! В России вновь появятся баснословные богачи.
– Те, кто у власти, конечно же, отхватят себе жирные куски. Но Россия так богата, и «всенародная собственность» столь велика, что разворовать все невозможно! – возразил Артём Сергеевич. – Надеюсь, что Ельцин поступит по-совести. Какой-то процент доходов от природных ресурсов и приватизации имущества будут все же отчислять на счета российских граждан.
– И это существенно повысит уровень жизни граждан России? – недоверчиво посмотрела на него Варя.
– Еще бы! – убежденно ответил Артём Сергеевич. – Арабские шейхи платят своим гражданам лишь малую долю от добычи нефти, и те изначально нужды не знают. В России же и других богатств немерено.
– И правда, чем же мы хуже этих арабов? Почему наши граждане ничего не имеют от богатств, которые принадлежат всему народу? – возмутилась Варя. – Ельцин обязан восстановить справедливость, и наши люди будут жить лучше!
– Насколько я знаю, в Чехословакии уже ввели счета для граждан, на которые переводят полагающееся им от продажи бывшей соцсобственности, – не без зависти вздохнул Наумов. – И нам надо бы сделать то же.
Их надеждам и на этот раз не суждено было сбыться. Правда, Верховный Совет принял решение завести на граждан России приватизационные счета, но претворять его в жизнь не спешили. А на экспорте природных ресурсов спекулянты и аферисты всех мастей совместно с коррумпированными чиновниками делали баснословные состояния.
Среди этих нуворишей почему-то чаще всего встречались бывшие комсомольские, профсоюзные и партийные руководители. Делиться хоть частью своих доходов с народом, которому когда-то поклялись верно служить, они и не думали.
Глава 2
Парад суверенитетов
Взяв власть в свои руки, в упоении от победы, Ельцин благодушно бросил фразу, едва не ставшую роковой и грозившую окончательным развалом России. В нарушение Конституции и федеральных законов он публично разрешил всем главам краев, областей и автономных республик брать столько суверенитета, сколько те смогут «переварить».
Руководители регионов и президенты республик, входящие в Российскую Федерацию, немедленно воспользовались этим и устроили подлинный «парад суверенитетов». Республики стали принимать свои собственные «конституции», а края и области – местные законоположения, не соответствующие, а зачастую и противоречащие Конституции России.
Естественно, сразу подняли голову национализм и сепаратизм. Перестав подчиняться федеральным законам, такие большие республики, как Татарстан и Башкирия, по сути, стали государствами в государстве. А пришедший к власти в Чечне бывший советский генерал Дудаев дошел до того, что объявил о полной независимости от России.
– Не понимаю того, что делает Ельцин, его безответственности. Создается впечатление, что ему не жаль ничего из завоеванного предками, – возмутился при встрече с Наумовым Царев. – Кроме него, лишь Александр Второй продал Аляску. Но тому простительно – он присоединил к России Кавказ и большую часть Средней Азии. Даже грузин Сталин был предан России и собрал почти все потерянные ею земли. Не смог вернуть лишь Финляндию и часть Польши. А этот, – с досадой махнул рукой, – готов «за так» все разбазарить. – Царев был убежденным русским патриотом с монархическим уклоном и не скрывал этого, за что многие обвиняли его в национализме. – Ельцин ведет себя так, словно в его жилах не русская кровь, – гневно продолжал он, осуждая президента. – И если правда, что родом он из уральской деревни, то тогда объяснить это можно лишь его принадлежностью к масонам.
– Ты что же, Володя, веришь россказням о жидо-масонском заговоре, якобы задавшемся целью погубить Россию, – укоризненно посмотрел на него Артём. – Может, ты веришь и чуши о «протоколах сионских мудрецов»? Ты же без пяти минут доктор физико-математических наук!
– А как еще ты объяснишь то, что делает президент России? Ведь иначе, как предательством ее интересов, это не назовешь, – парировал Царев. – И в притче о сионских мудрецах что-то есть. Запомни – дыма без огня не бывает!
Убежденность старого друга граничила с фанатизмом, и спорить с ним было трудно. Но и промолчать Наумов не мог.
– Мне кажется, ты и сам не очень-то веришь этому. А если веришь, то жизнь докажет тебе, что ты ошибаешься, – спокойно возразил он. – Я объясняю непростительное транжирство Ельцина куда проще. Ему не по силам управлять такой огромной страной, и он сознает это. А для него главное – остаться царьком, хоть сократись Россия до одной Московии!
– Так разве это – не предательство? – гневно вскинул глаза Владимир Иванович. – Я же о том тебе и толкую!
– Ну, не совсем так. Ты это объясняешь каким-то заговором и ищешь врагов извне. Но все значительно проще. Вспомни, кто пришел к власти в отколовшихся республиках. Разве заговорщики? Жидо-масоны? – И добавил, еле сдерживая смех: – Свои же сородичи! Бывшие коммунисты-интернационалисты обернулись местными царьками и обманывают народ, уверяя, что, отделившись, он станет жить лучше. И у нас, – вновь нахмурился он, – к власти обманом пришел такой же бессовестный властолюбец, каких уже немало было в русской истории, и вновь наступили смутные времена.
– А что, может, так оно и есть, – неохотно согласился Царев. – Во всяком случае, то, что мы переживаем очередную смуту, – это точно!
* * *
Присвоение «общенародной собственности» в основном шло под видом создания акционерных обществ. Даже крупнейшие, самые доходные промышленные предприятия, добыча нефти, газа, алмазов, драгоценных металлов и всего наиболее прибыльного переходили, по сути, в частные руки. В регионах страны, используя дарованную Ельциным вольницу, местная элита плодила собственные акционерные общества, путем расчленения единых государственных компаний и монополий.
В первую очередь была расчленена и «приватизирована» нефтедобыча, но дошла очередь и до авиаперевозок – на месте единого Аэрофлота появилось много региональных и просто частных авиакомпаний. Это нарушило не только единую транспортную систему и усложнило управление воздушным движением, но и сделало невозможным проводить единую техническую политику по развитию гражданской авиации.
Для научно-исследовательского института Аэрофлота его развал имел самые плачевные последствия. Резко уменьшился объем летных испытаний, так как сократился госзаказ авиапромышленности, и она тоже была расчленена на отдельные фирмы, переживавшие не лучшие времена. Почти не поступали заказы на проведение исследований. Государственная казна была пуста, а авиакомпании все расходовали на обновление самолетного парка.
После заседания ученого совета, членом которого по-прежнему оставался Наумов, его пригласил к себе начальник института. Теплов был хмур и озабочен.
– Вот что, Артём Сергеевич. Пришла, видно, пора реанимировать твой проект, который доставил всем столько хлопот, а Коваленко даже стоил должности начальника главка, – начал он шутливым тоном. Но было заметно, что такой тон давался ему с трудом: – Нет у нас серьезных научных разработок, а только крупное достижение может вновь поставить институт на ноги.
– Неужто дела обстоят так плохо? – сочувственно спросил Артём Сергеевич, для которого бедственное положение института не было тайной.
– Хуже некуда, – честно признался Теплое. – В стране свирепствует инфляция, а мы не только не можем повысить зарплату сотрудникам, но даже не можем сохранить прежнюю. В результате уже потеряли почти половину научных кадров. Причем лучших!
– Да, я в курсе. Но ведь самолеты отряда продолжают летать и, как говорят, приносят немалую прибыль. Разве это не способствует постановке новых научных работ? – поинтересовался Наумов. – Ну, хотя бы частично.
– Летают они в основном не по своему профилю. Испытательных полетов мало, следовательно, нет высокой оплаты и премий, – тоскливо объяснил Теплов. – Доходы дает лишь сдача самолетов в аренду частным компаниям и чартерные рейсы по заказу турфирм.
– Вот и надо эти доходы, – оживленно подхватил Артём Сергеевич, – пустить на новые перспективные исследования, которые принесут институту как материальные, так и научные дивиденды.
– Легко сказать! А на какие средства содержать такой комплекс зданий с ангаром и огромной территорией? – с досадой возразил Теплов. – Мне даже пришлось сдать в аренду один из корпусов института, где была наша столовая. И все равно средств катастрофически не хватает!
Его уныние передалось было и Наумову, но он вспомнил про ресурсы.
– Погоди! Но ведь продление ресурсов по-прежнему процветает и приносит институту большие доходы. Куда же они деваются? – напрямик спросил он начальника института. – Разве на них нельзя открыть хотя бы одну стоящую НИР?
– Я же говорю, что все пожирает наше огромное хозяйство и содержание персонала, – еле сдерживая недовольство, ответил Теплов. – А «ресурсники» хотя и неплохо зарабатывают, не способны разработать ничего нового!
– Это почему же? – несогласно пожал плечами Артём Сергеевич. – Ведь у них, насколько я знаю, сохранились все старые кадры.
– А что толку? – сердито бросил начальник института. – Ресурсы их хорошо кормят, и они не желают заниматься разработкой нового. Предпочитают вести простую техническую работу и стричь купоны! – Он немного помолчал и, видимо решив закончить разговор, предложил: – Если ты еще не остыл к своей идее отменить обязательные капремонты самолетов, я готов помочь тебе заинтересовать этой работой начальство и ряд авиакомпаний. Как ты на это смотришь?
– Разумеется, положительно! – не колеблясь, ответил Наумов. – Но думаю, что это бесполезно. Главным образом потому, что не согласится Анохина. Комитет, который она сейчас возглавляет, выдает сертификаты годности самолетов, и Катюша побоится отменить межремонтный ресурс. Не захочет брать на себя лишней ответственности.
– А давай все же попробуем! – воодушевился Теплов. – Не забывай, что мы с Катюшей друзья. Так что готовь аргументы для серьезного разговора.
* * *
Перед новой встречей с «Катериной Великой», Артём Сергеевич решил срочно переговорить с Полуниным. Был канун Первомая, уже начинался дачный сезон, и он предпочел повидаться и поговорить с ним на лоне природы. Их дачи стояли рядом. Выросший на Алтае, Михаил Григорьевич был заядлым огородником, и застать его там в выходные можно было наверняка.
Так было и на этот раз. Когда Наумовы подкатили к воротам дачи на своей «четверке», Полунины уже приехали, и сосед кропотливо возился у себя в саду. Разгрузив машину и перенеся вещи в дом, Артём Сергеевич пришел к нему поговорить о деле. Пересказав разговор с Тепловым, он предложил:
– Давай, Миша, присоединяйся к новой большой работе! Надо спасать институт, иначе он захиреет окончательно. Думаю, на этот раз мне с помощью Теплова удастся убедить Анохину, и нам отпустят бюджетные средства на реализацию проекта, да и авиакомпании авось расщедрятся. Они же будут в выигрыше!
– Завидую твоему оптимизму! – скептически усмехнулся Полунин, воткнув лопату в землю и вытирая со лба выступивший пот. – Ты все еще надеешься, что Анохина или кто-то еще там наверху озаботится судьбой гражданской авиации?
– Но сам начальник института предложил мне это! Значит, вопрос об изменении системы назрел, – продолжал убеждать Артём Сергеевич. – Теплов знает конъюнктуру и по-прежнему дружен с Анохиной.
– Только потому и держится в своем кресле. А то давно бы сняли, – хмыкнул Полунин. – Разве не видишь, что Теплов развалил институт?
– Он винит в этом обстоятельства, – не сдавался Наумов. – У тебя, Миша, снова будет возможность заняться настоящей наукой, сделать большое дело, – агитировал он друга. – Не то будет поздно! Ведь ресурсы, когда перейдем на новую систему, отменят!
Казалось, Полунин заколебался, но это продолжалось недолго.
– Прости, Артём, но я не верю в успех вашей затеи. Даже если дадут деньги, чтобы начать работу, ее потом снова свернут, – убежденно сказал он. – Разве не видишь, что о деле сейчас никто не думает?
– А о чем думают? – поднял брови Наумов, хотя отлично понял друга.
– Как обогатиться, и больше ни о чем! – резко бросил Михаил Григорьевич. – И нам не грех о себе позаботиться. А то останемся в дураках!
– Ну и как же ты надеешься обогатиться? – неодобрительно посмотрел на него Артём Сергеевич. – Тоже будешь брать взятки за увеличение ресурса старым самолетам? Я слыхал, что такой «бизнес» уже процветает.
Сказав это в запальчивости, он осекся, подумав, что оскорбил своего друга, но Полунин не обиделся.
– Ну что ж, из-за нищеты некоторые поступают и похуже. Но на ресурсах не разбогатеешь, – спокойно ответил он и неожиданно ошарашил Наумова, сообщив: – А я хочу предложить тебе нечто поинтереснее. Сейчас такое время, что теряться глупо. Приглашаю тебя в свою команду! Мы вместе провернем одно дельце, которое принесет нам богатство.
– Это что-то новенькое! – изумился Артём Сергеевич. – Какую же команду ты набираешь и в чем состоит твое «дельце», если оно враз нас всех обогатит? Уж не криминал какой задумал?
– Не бойся, ограбления банка не предвидится, – с усмешкой успокоил его Полунин. – Это дело, конечно, необычное, но честное и вполне осуществимое. Ты знаешь, что у нас в горах много золота. А в поселке, где я рос, – золотой прииск, и на нем работает большинство жителей. Мой дед был старателем, не раз ходил в тайгу за золотишком и наткнулся на богатую жилу, тайну о которой хранит до сих пор.
– А почему ни он, ни твой отец ее не тронули? – непонимающе посмотрел на него Наумов. – Сам ведь рассказывал, что семья была большая и жили в нужде.
– Отец не захотел с этим связываться, а деда подвело здоровье. Он все время болел, – объяснил Михаил Григорьевич. – Сначала надеялся на моих старших братьев. Ждал, когда подрастут. Но они решили стать офицерами и не хотели идти с ним в тайгу. Я один согласился, но каждый раз откладывал.
Предложение Полунина было таким сногсшибательным, что Артём Сергеевич в первый момент даже растерялся. Но немного поразмыслив, спросил:
– А почему ты сейчас решился на такую, думаю, очень трудную экспедицию, если отказывался от нее, когда был намного моложе?
– Время было другое, и результат, в случае удачи, совсем не тот, – объяснил Михаил Григорьевич. – Дело это, правда, очень трудное. Ну, нашли бы мы тогда золото, а что дальше? Намыли бы, сколько могли унести, и получили бы долю стоимости. По сравнению с грозившими неприятностями, овчинка выделки не стоила.
– А сейчас стоит? – усомнился Наумов. – Ты хорошо все продумал?
– Еще бы! До мелочей, – кивнул Полунин. – Иначе бы не сказал. – И он посвятил будущего компаньона в свой замысел. – Все дело в том, что сейчас мы сможем не только зарегистрировать свое открытие, но и учредить предприятие. И если золотое месторождение богатое, сам можешь судить, каковы наши перспективы!
– Да уж, перспективы заманчивые, ничего не скажешь, – согласился Артём Сергеевич, в его глазах зажглись огоньки азарта. – Но ты ни словом не обмолвился о том, что экспедиция потребует больших расходов. И как думаешь отбиться от криминала?
– Расходы, конечно, будут. Но не такие уж большие, – заверил его Полунин. – Понадобится лошадка, но ее можно в поселке взять «в аренду». А с работой сами управимся, вместе с женами. Вот когда найдем золото, – он озадаченно почесал в затылке, – придется туго. Тогда на нас наверняка «наедут». И не только бандиты, а и наша славная власть.
– Что же тогда будем делать? – нахмурился Наумов. – Сражаться?
– Это бесполезно, – покачал головой Полунин. – Поступим как сейчас делают все. Откупимся! – Он немного помолчал и решительно произнес: – Соглашайся, Артём! Дело – верное, а медлить нельзя, пока жив дед, и мы еще физически способны это одолеть. Твоя же затея – гиблая! Только зря потратишь время и здоровье.
Его предложение было одновременно и заманчивым, и фантастичным. Но склонному к романтике Наумову оно пришлось по душе и, уходя, он обещал Михаилу Григорьевичу основательно над ним подумать.
* * *
Рассудительный Полунин был прав, сомневаясь в поддержке работ по проекту Артёма Сергеевича со стороны «Катерины Великой». Упование Теплова на старую дружбу также оказалось напрасным. Выслушав их доводы, Анохина даже не притворялась, что заинтересована предлагаемыми преобразованиями и озабочена судьбой института, который был стартовой площадкой ее карьеры.
– Денег в казне нет даже на выплату зарплаты врачам и учителям. Не на что содержать армию! А вы лезете с дорогостоящим проектом улучшения работы воздушного транспорта, – сказала она, не скрывая раздражения. – Неужели не видите, в какой финансовой пропасти находится страна?
– Финансовая пропасть порождена беспардонным воровством, – не выдержав, вскипел Артём Сергеевич. – Ведь прикарманивают не только всю выручку от экспорта, но даже миллиарды долларов международных кредитов! Нужно прекратить эти хищения, и казна сразу наполнится.
– Это демагогия! Страна сейчас испытывает трудности перехода к рыночной экономике, – не слишком уверенно ответила на его выпад Анохина. – Подобную «шоковую терапию» пришлось перенести и другим странам, пока у них все наладилось.
– Может, где-то и «терапия», а у нас – период «дикого капитализма», как это уже было в США. Власти заняты преступным накоплением капитала, не брезгуя откровенным воровством, – с горечью бросил Наумов. – Почему Газпром и нефтяные компании не дают дохода, а, наоборот, задолжали казне? И на что истрачены международные кредиты? Масштабы казнокрадства потрясают!
Понимая, что их спор до добра не доведет, Теплов сделал попытку спасти положение.
– Вот вы все о глобальных проблемах, а меня больше заботит, что станет с нашим институтом, – вмешался он в их спор, стараясь сгладить остроту противоречий. – Ну и что с того, что казна пуста? Не вечно же это будет продолжаться? Сейчас нам необходимо открыть перспективное исследование. Иначе институт потеряет авторитет и лучшие кадры. И так уже половина разбежалась! – Он сделал паузу и отчаянно взглянул на Анохину: – Не дай погибнуть нашему институту, Катюша! Вспомни, как мы начинали, когда были молоды! Сама знаешь, что его прихлопнут, если не будут вестись научно-исследовательские работы. А у нас они уже сократились почти до нуля. Проводим лишь испытания и экспертизу.
– Если нечего выделить на науку из бюджета, можно ведь найти и другие источники финансирования, – пришел ему на помощь Наумов. – При твоем положении и с твоим обаянием, – дружески взглянул он на Анохину, – тебе не трудно будет уговорить кого-нибудь из руководителей авиакомпаний стать спонсором нашего проекта. Ведь все они от тебя зависят.
– Вот именно! Поэтому я и не смогу вам помочь, – как бы обрадовавшись, что нашелся солидный предлог, решительно отказала им «Катерина Великая». – Мое положение не такое уж прочное. Вы – мои старые товарищи и должны понять, что мне нельзя использовать служебное положение. Этим непременно воспользуются недруги, а их у меня хватает.
Сознавая, что уговорить Анохину не удастся, дипломатичный Теплое как ни в чем не бывало перевел разговор на другое, и, поблагодарив за прием, дружески распрощался. Наумов же и не пытался скрыть разочарования. Ему стало ясно, что надеяться больше не на что, и с мечтой о претворении в жизнь своего грандиозного проекта следует распрощаться.
* * *
Артём Сергеевич очень тяжело переживал крушение своих научных планов и надежд, возрожденных было Тепловым и вновь похороненных Анохиной. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он сел за сочинение капитального труда, но работа шла плохо. Из этого состояния его вывело свалившееся, как снег на голову, письмо «сибирской дочери» Лены.
После окончания университета она получила направление в Волгоград, где и работала репортером на телевидении. Замуж так и не вышла, жила в общежитии, одна воспитывала маленького сына. Ни с Артёмом Сергеевичем, ни с Лёлей переписки не вела и никаких контактов не поддерживала. Полученное письмо было первым за все прошедшее время.
Здравствуй, отец!
Пишу тебе в силу необходимости, так как не вижу, кто еще может помочь мне в деле, о котором узнаешь ниже. Я вполне самостоятельна, работаю, и мы с сыном Алешкой ни в чем не нуждаемся. Правда, жить пока приходится в общаге. Но комнату, как матери-одиночке, мне обещают в первую очередь, и скоро мы ее получим. Это и хорошо и плохо, так как в общаге есть кому за ним присмотреть. Алешку все там любят и балуют. Он очень забавный. Если переедем, с ним будут проблемы. Но я справлюсь!
Твоя помощь нужна в другом. Ты знаешь, что отец Алешки женат, имеет двух дочерей и живет в Белграде. Он там преподает в университете. Доктор наук. Семью свою любит, но от Алешки не отказывается и время от времени нам помогает, когда по делам приезжает в Москву. Это для нас не лишнее, и ему позволяет поддерживать связь с сыном.
Проблема в том, что он боится открыть семье правду, и из-за этого не может помогать нам официально. Готов регулярно переводить немного денег, но не знает, как это сделать. Может, ты сумеешь открыть валютный счет, на который он высылал бы их нам? А уж переслать сюда – это не проблема.
Вот я и дала ему ваш телефон и адрес. Он скоро должен быть в Москве и тебе позвонит. Прошу извинить, что сделала это без разрешения! Прошу также Варю сменить гнев на милость и принять отца Алешки, как она умеет. Никаких личных планов на него у меня нет, но Алешке он нужен. Ну, и само собой, его помощь тоже.
Заранее благодарна тебе и Варе. Желаю всего наилучшего.
Лена.
А через несколько дней последовал звонок югослава.
– Здравствуйте! Меня зовут Слободан, – сказал он приятным баритоном с небольшим акцентом. – Елена должна была вас обо мне предупредить.
– Да, мы получили ее письмо, – подтвердила Варя, которая взяла трубку. – Вы надолго приехали в Москву?
– Всего на несколько дней. Мне бы очень хотелось переговорить с Артёмом Сергеевичем, – немного волнуясь, просительно произнес Слободан, – а лучше бы встретиться. Это не телефонный разговор.
– Тогда приезжайте к нам вечером, – предложила Варя. – Лена сообщила, что адрес вы знаете.
– А можно это сделать сегодня? – попросил Слободан. – Мне не хотелось бы откладывать, как у вас говорят, в долгий ящик.
– Милости просим, – любезно согласилась Варя. – Вас устроит к семи?
Слободана это устроило, он прибыл к ним домой вовремя, и таким образом у Наумовых состоялось знакомство с отцом Алеши. Они ожидали увидеть высокого красавца, но коварный соблазнитель Лены оказался небольшого роста и ничем не примечательной внешности. И, хотя принес с собой бутылку водки, за столом был немногословен и держался сдержанно.
– Лена пишет, что ваша семья не знает об Алеше. А как тогда вы поддерживаете с ней связь? – поинтересовалась у него Варя.
– Это не совсем так, – объяснил Слободан. – Моя мама знает, что у меня есть сын. Через нее мы и ведем переписку с Леной.
Откровенного разговора не получилось, гость контролировал каждое свое слово и был «застегнут на все пуговицы». Да и Наумовы не слишком его расспрашивали. Но главный вопрос был решен. Получив от Артёма Сергеевича номер его валютного счета, Слободан обещал регулярно переводить деньги для сына. В дальнейшем они с ним больше не виделись.
* * *
За время работы в фирме, благодаря хозяйственной и экономной супруге, Артёму Сергеевичу удалось сделать солидные накопления, но теперь они быстро таяли. Его пенсия и зарплата Вари были маленькие, а инфляция прогрессировала, и цены стремительно росли. Оплата за научное руководство была мизерная и к тому же нерегулярная. Даже с учетом того, что Наумов получал как членкор, расходы на жизнь значительно превышали семейный бюджет, и им пришлось тратить отложенное на поездку в Париж, о которой давно мечтали.
Несмотря на то что жена была против, Артём Сергеевич уже начал думать о постоянной работе, когда ему из Франции позвонил бывший клиент Этьен. Он служил в компании, производившей диагностическое оборудование и, окончив технический вуз в Советском Союзе, хорошо говорил по-русски.
– На будущей неделе я прилетаю в Москву со своим боссом, – сообщил он. – Хозяин фирмы хочет провести серию переговоров с заинтересованными министерствами и частными компаниями о поставках нашего оборудования и при позитивном итоге заключить договора о намерениях.
– Понятно. А чем могу быть полезен я? – нетерпеливо перебил Артём Сергеевич. – Мне знакомо лишь ваше оборудование, которое можно использовать для диагностики самолетов.
– Нам необходима ваша помощь не в качестве эксперта, – объяснил француз. – Мы просим вас быть связующим звеном и организовать встречи моего хозяина с нужными лицами.
– Но вы же знаете, что я пользуюсь научным авторитетом в другой области и мало знаком с этими людьми, – засомневался Наумов. – Вряд ли я могу быть вам полезен.
– Не скромничайте. Вы работали с нами, знаете наше оборудование в деле и, – в голосе Этьена прозвучало уважение, – у вас есть научное имя. Вы сможете установить нужные контакты и организовать переговоры. – Почувствовав, что почти уговорил собеседника, поторопился добавить: – Мой босс понимает, что вы – не простой посредник, а уважаемый ученый, и поэтому ваш гонорар за две недели нашего пребывания в Москве будет выше месячного оклада профессора Сорбонны. Это вас устроит?
Предложение было соблазнительным. «А почему бы и нет? – подумал Артём Сергеевич. – С их оборудованием я знаком, оно эффективно. И Этьен прав в том, что мне не откажут во встрече руководители наших заинтересованных организаций».
– Ну что ж, я согласен, – коротко ответил он. – Вы дадите мне знать, когда прилетите?
– Разумеется. Но мы надеемся, что вы встретите нас в аэропорту, – мягко, но с требовательными нотками в голосе ответил Этьен. – И доставите нас в отель на своей машине. Я же помню, вы отлично водите, как-то меня подвозили, – подчеркнуто дружеским тоном добавил он. – Она у вас в порядке?
– В порядке, – не скрывая неудовольствия, сухо ответил Наумов, – но боюсь, что она недостаточно престижна для вашего босса.
– Это неважно. Босс наслышан о разгуле у вас бандитизма и опасается брать такси, – с той же мягкой настойчивостью сказал Этьен. – Мы бы хотели, если вас не слишком затруднит, совершать поездки на вашей машине. Естественно, за дополнительную плату… ну, скажем, сто долларов в день.
«Выходит, кроме посредничества, меня решили нагрузить также функциями водителя, – недовольно подумал Артём Сергеевич. – Не слишком ли много они хотят?» Его самолюбие было задето, но все же он должен был признать, что французы, зная криминальную обстановку в столице, поступают разумно.
Скрепя сердце, он согласился на предложенные условия и в последующие недели весьма успешно поработал с французами. Как потом выяснилось, между поставщиками его бывшей фирмы имелась тесная связь. Эффективное посредничество Наумова вскоре им стало известно, и предложения от них не заставили себя ждать. Пришлось работать не только с французами, но также с немцами, англо-американцами и даже, почти месяц, с турецкой фирмой.
В общем, индивидуальное предпринимательство по старым связям у Артёма Сергеевича шло весьма успешно. Тяготило лишь то, что оно не было оформлено должным образом, и оплата шла, минуя контроль финансовых органов. «Неужто я тоже стал теневым дельцом?» – огорчался Наумов, желая узаконить свой «бизнес». И его совесть успокаивало лишь то, что от уплаты налога он был освобожден как участник войны.
* * *
Наиболее ярким и запоминающимся событием того времени для Артёма Сергеевича стало празднование юбилея племянницы. В то, что Виктории уже исполняется «полтинник», поверить было невозможно – так молодо она выглядела, и такой стройной была ее фигура. В отличие от мужа, который, став министром, заметно прибавил в весе и обрюзг, Вика была все так же подтянута и элегантна.
Несмотря на протесты мужа-министра, она никак не могла расстаться со своей работой в Доме литераторов, и только ее юбилей помог поставить в этом вопросе точку. Торжественный банкет, который Вика устраивала в ресторане своего Дома, был одновременно и ее бенефисом, и «прощальной гастролью» на службе.
