Текст книги "Переговорщик (ЛП)"

Автор книги: Сэм Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Чего же ты ждёшь? – Джоанна наклонилась ко мне, и я отвернулся от дороги. – Шарли выйдет из школы через двадцать минут, нам пора.

– Да, ты права.

Я снова посмотрел на дорогу, но от чёрной машины не осталось и следа.

Обратный путь в Лоуэр получился более молчаливым. Джоанна погрузилась в свои мысли, а я продолжал перемалывать свои. Нас обоих вывел из раздумий звонок моего телефона. Мне не нужно было смотреть на дисплей, чтобы узнать, кто это. Уже несколько дней я переадресовывал её звонки на автоответчик, так произошло бы и сейчас, не будь я занят вождением по извилистой дороге. Кэй становилась крепким орешком, когда что-то приходило ей в голову.

Джоанна бросила взгляд на экран с притворным безразличием, но всё в ней выдавало изрядное любопытство.

– Ты не собираешься ответить?

– Нет.

– Но она продолжает звонить!

– Я убеждён, в конце концов это прекратится.

Словно она поймала меня на слове, телефон перестал звонить. Однако пауза была недолгой. Не прошло и нескольких минут, как телефон возобновил настойчивую трель, а на освещённом экране появилось её имя.

– Кто такая Кэй?

– Друг.

– А ты обычно так себя ведёшь со своими друзьями? Избегаешь их телефонных звонков?

– Да, если мне не хочется с ними разговаривать.

Джоанна прикусила нижнюю губу и склонила голову. Атмосфера в салоне погрузилась в тяжёлую тишину смущения. Если я и узнал её, то тема ещё не была закрыта.

– Это потому что здесь я?

Я нахмурился и повернулся, по возможности не сводя взгляда с дороги.

– Какое отношение это имеет к тебе?

– Не знаю, просто предположила, что ты не хочешь отвечать при мне.

– Поверь мне, не из-за этого.

Я повернул налево и остановился на школьной стоянке. Там стояло уже несколько машин, но не так много. Мы приехали на добрые пять минут раньше, поэтому я выключил двигатель и повернулся к рыжей.

– Ты хочешь знать, почему она звонит мне, верно?

– Тебе необязательно говорить мне.

– На самом деле нет, но я хочу рассказать. Кэй Шторм – коллега из Нью-Йорка. Мы работали вместе более десяти лет, и теперь она хотела бы, чтобы я вернулся туда для… собеседования.

– В департамент полиции?

– Ага.

– Ты так и не сказал мне, почему ушёл…

– Потому что я оставил работу не по своей воле. Скажем так, они дали мне отпуск на неопределённый срок.

Её разум сразу заработал. Я почти слышал, как щёлкают колёсики, возвращаясь на свои места.

– Это случилось после… твоей потери?

Я согласно склонил голову, и она прикусила губу.

– Мне жаль.

– Правда в том, что я потерял контроль и больше не мог работать в таких условиях.

– Когда ты говоришь, что потерял контроль, что именно ты имеешь в виду?

– На самом деле ты не хочешь знать, О'Рейли, поверь мне.

– А если, напротив, я правда хочу знать? Что ты мог сделать такого плохого?

Я провёл рукой по лбу и вернулся назад по пути, по которому никогда не должен был идти.

Неистовый шум города ударил меня по лицу.

Гудки, свист тормозов и визг колёс по асфальту. Мне нужно было забыться. Мне требовалась река алкоголя, чтобы немедленно заполнить пропасть в груди.

Некоторое время я бродил по переулкам, куда не падал солнечный свет, по тёмным углам, наполненным зловонным запахом грязи и мочи. Кто-то пошевелился в грязи, человеческие отбросы, которым ничего не оставалось, кроме как ползать, как черви. Он стоял, привалившись спиной к осыпающейся стене, будто позвоночник перестал его поддерживать. Долговязое лицо, глаза обведены фиолетовым, а на правой стороне шеи видна татуировка. Его скелетоподобные руки представляли собой бледное, пятнистое полотно: дыры, шрамы и кто знает, сколько ещё синяков я мог бы исследовать, присмотревшись.

Я остановился. Потянулся в карман униформы и достал пачку Winston.

Этот изгой уставился на меня. Он больше не был человеком, он стал гниющими остатками банкета, на котором его рассматривали как блюдо, а не как угощение.

Это был загрязнённый шлак, предупреждение о том, что жизнь может дать вам и отнять у вас всё.

Я поднёс сигарету к губам, закрыл пачку и сунул обратно в карман. Порылся в поисках зажигалки и поджёг.

Из горящей верхушки вырвалась струйка дыма, поднялась в воздух, а его стеклянные глаза продолжали фиксировать меня.

– Что-то ищешь, коп?

Я не ответил. Продолжал изучать его исхудалую фигуру, измученную существованием на грани.

– Какого хрена ты смотришь?

Я вдохнул немного дыма и резко выдохнул.

Я был похож на него. Не снаружи, конечно: внешне я по-прежнему был респектабельным офицером полиции Нью-Йорка, но внутри… внутри я был измучен, прогнил.

Мой взгляд уставился на трещину в стене, на изъеденный временем кирпичный шов.

– Итак, чего ты хочешь? Если собираешься стоять и смотреть на меня, по крайней мере, дай мне покурить.

Я вернулся к разглядыванию исхудавшей фигуры передо мной и его стеклянных, ничего не выражающих глаз.

– Я же сказал тебе, хочу курить!

Я остановился взглядом на пальцах, сжимавших потрёпанный дымящийся окурок. При малейшем движении руки пепел падал на землю, растворяясь в облаке свинцовой пыли. То, что осталось от сигареты, я поднёс к губам и зажал между ними, а рукой зарылся в карман брюк в поисках пачки. Вынул её и предложил одну сигарету ему.

Костлявые пальцы схватились за палочку табака и почти дрожали от возбуждения.

– Прикурить! Дай мне огоньку! – прохрипел он, засовывая фильтр между тонкими губами.

Я по-прежнему не отвечал, не произнёс ни единого вздоха. Лишь смотрел на него, сузившимися от дыма глазами, когда моя рука щёлкнула зажигалкой.

– Спасибо, – выдохнул он, глубоко вдохнув воздух и смерть. – Мне это было очень нужно.

Я засунул пачку обратно в карман и снова уставился на стену.

– Так зачем ты пришёл сюда? – прошипел он, выпуская ещё один густой сладострастный поцелуй.

– Чтобы забыть…

Он улыбнулся мне, посасывая сигарету.

– Тогда ты попал в правильное место. – Парень полез в потёртый карман и протянул мне пакетик. – Немного этого, и ты даже забудешь своё имя.

– Что заставляет тебя думать, будто мне нужно это дерьмо?

Он засмеялся и покачал головой, глядя на меня с весельем.

– Видимо, ты здесь по какой-то причине? Заблудшие души всегда находят дорогу в ад.

Парень даже представить себе не мог, насколько он был прав.

Глава 26

Джоанна

Шейн снова стал отчуждённым, устремив взгляд в далёкое прошлое. Я бы всё отдала, чтобы погрузиться в его мысли, в воспоминания, затуманившие ему взгляд… Но это невозможно, только Шейн мог позволить мне роскошь знать всё, а в данный момент он, похоже, этого не хотел. Тем временем на парковке стало тесно. Рядом с аккуратно припаркованными машинами, похожими на игрушечных солдатиков на позиции, останавливались авто опоздавших родителей. Те, кто приехал в последнюю минуту и охваченный спешкой, парковался как попало. Несмотря на кратковременный отрыв от реальности, Шейн заметил суматоху и повернулся ко мне. Он осмотрел окружающую обстановку, и его лицо медленно расслабилось.

– Дети выходят?

– Да

Я начала открывать дверцу пикапа, Шейн сделал то же самое. Он вышел из машины и последовал за мной сквозь эту череду машин, припаркованных во втором и третьем ряду с мигающими аварийными сигналами и, в некоторых случаях с работающим двигателем.

Ничего не говоря он приблизился ко мне. Мы шли бок о бок, пока в пробке между двумя машинами Шейн не обнял меня за талию. Прикосновение было невинное, но от внезапности по коже пробежала дрожь.

Шейн Фостер не относился к типу тех, кто публично выражает свою привязанность, более того, он вообще не относился к типу, кто её демонстрирует. Однако за последние несколько недель он сильно изменился. Мы стали очень близки, это было видно и со стороны: скоро мы станем самой интересной темой для обсуждения во всём сообществе.

Я уже слышала, как из уст в уста переходят сплетни, гипотезы, предположения и догадки о том, что между нами происходит. Большинство жителей города предполагали, что рано или поздно я окажусь с Майком, поэтому моё присутствие с самым застенчивым мужчиной в мире вызвало клубок любопытных и пытливых взглядов.

Эйприл Симмонс, королева сплетен Лоуэра, поприветствовала меня, осторожно приблизившись. Озорной взгляд в сторону Шейна и ухмылка на губах.

– Джоанна, как твои дела?

– Хорошо, спасибо. – Я хотела продолжить идти к воротам, но не могла быть невежливой.

– Слушай, я давно хотела тебя кое о чём спросить…

– Давай.

– Как проходит подготовка к фестивалю? Я знаю, что вы так много сделали в этом году!

– Всё проходит очень хорошо. Дамы в комитете усердно работают. – Я попыталась отмахнуться от неё, продвинувшись на несколько шагов вперёд, но Эйприл, похоже, была намерена углубить разговор. Она взяла меня за руку и заговорщически наклонилась вперёд. – Если понадобится дополнительная помощь, знай, что я всегда на связи.

– Конечно, спасибо.

– Знаешь, – продолжила она с напускным упрямством, – я предлагала свою помощь и Гленде, но, очевидно, она не посчитала необходимым.

– Я ничего об этом не знаю, извини. – Я попыталась освободиться от её плохо скрываемой обиды, но Эйприл не придерживалась того же мнения. В её глазах мелькнуло неодобрение. – Я полагала, что ты не в курсе… В любом случае я повторюсь: если будет нужна помощь…

– Конечно, Эйприл. У нас так много дел, что найдём способ увлечь и тебя.

Ей так понравились мои слова, что она лукаво улыбнулась. И наконец, я смогла от неё избавиться.

Из школы начали выходить дети. Шумный, неуправляемый поток сгрудился по обе стороны ворот; я сделала шаг вперёд, чтобы Шарли заметила меня, но её внимание было приковано к кому-то другому. Она начала бежать. Её глаза сверкали, будто у неё на ресницах танцевало солнце.

– Шейн! – воскликнула дочь, бросаясь к нему. Шарли обняла его, сметая с ног в своей природной стремительной манере. И не имело значения, что рыжие волосы едва касались его живота или что её рук не хватало, чтобы обхватить всю его талию. Тот факт, что Шейн был там в этот момент, сделал дочь невероятно счастливой.

– Не могу поверить, что ты пришёл за мной!

– Я обещал, разве ты не помнишь?

Он улыбнулся ей, взъерошив рыжие волосы.

– Поехали домой?

– Эммм.

Я наблюдала за сценой со стороны, наслаждаясь огромным соучастием, которое возникло между ними, и впервые ощущая красоту и нормальность такого простого жеста, как отцовское объятие.

Эйприл наблюдала за нами глазами, большими, как бутылочные донышки. Я чувствовала всё: падающие на нас взгляды, шёпот, руки, которые двигались, чтобы прикрыть губы, но мне было всё равно. В таком маленьком городке люди всегда ищут новости. А сегодня мы вдвоём стали самыми ярким заголовком, попавшим на первую полосу.

Всю дорогу домой Шарли только и делала, что ёрзала на заднем сиденье. Она была похожа на одного из тех пружинистых бугименов, которые внезапно выскакивают из коробки. Засунув голову между передними сиденьями, она смотрела на нас, болтала и не могла усидеть на месте. Я никогда не видела малышку такой гиперактивной, такой эйфоричной.

Шейн вёл машину, его руки уверенно лежали на руле, а лицо было совершенно спокойным. Он повернулся, чтобы посмотреть на массу рыжих волн, выглядывающих из-за сиденья, и тот вид выцветшего штампа, которым была его улыбка, превратился в нечто настоящее. Улыбка человека с открытым сердцем, из которого внезапно вырываются эмоции, как лавина на крутом склоне.

* * *

Время фестиваля было одним из любимых времён года для Шарли. В те дни всё казалось волшебным: цвета, вкус угощений и даже запахи, которые витали вокруг. Для детских глаз подготовка к празднику должна была казаться захватывающей, несмотря ни на что, но в этом году было нечто большее. Я была председателем комитета, Шарли собиралась участвовать в своём первом кулинарном конкурсе, а Шейн… ну, он стал частью нашей жизни.

– Я сделаю немного с апельсиновой глазурью, тётя Марта говорит, что у меня очень хорошо получается глазировать печенье. Знаешь, это нелегко? Требуется твёрдая рука. Ты когда-нибудь это делал?

– Что? Глазировать печенье? – удивлённо спросил он. – Нет, не думаю, что я на это способен.

– Шарли, я не думаю, что Шейн интересуются подобными вещами.

– Почему нет? Он должен попробовать; я научу его!

– Ты?

– Конечно! Тётя Марта обещала сегодня принести песочное печенье в форме тыкв для покрытия глазурью. Так что я смогу попрактиковаться, и он тоже!

Шейн сдержал весёлую гримасу и переключил передачу, прежде чем свернуть на дорожку, ведущую к нашим домам.

– Звучит очень весело, – усмехнулся он.

– Правда? – Шарли смотрела на него томными глазами, как у влюблённого оленёнка. – Так значит мы сделаем это вместе?

Он бросил на меня вопросительный взгляд, а я склонила голову в умилении.

– Ну что, сделаем? – не унималась дочь.

Казалось, Шейн всерьёз задумался над вопросом, пока ехал последние метры подъездной дорожки.

– Почему бы и нет, можем попробовать.

– Дааа! – Шарли подпрыгнула, словно под нею распрямилась пара пружин. Она сияла, и моё любящее сердце крепко сжалось, от её счастливого вида.

* * *

Плотно прижав к груди руки и прикусив губы, я наблюдала за ними издалека. За бесстрастным видом старалась спрятать трепет крыльев, которые щекотали внутри живота. Я отошла в сторону, устроившись в углу гостиной, в то время как эти двое суетились вокруг кухонного стола. Шарли стояла на коленях на пуфике, а Шейн жонглировал мисками, лопатками и несколькими крошечными мешочками.

– Так хорошо?

– Немного меньше. Видишь, у тебя вытекает за край?

Моя дочь была строгой учительницей. Волосы она собрала в хвост и внимательно следила за каждым его движением.

– Браво, теперь выдави немного шоколада, чтобы сделать глаза и рот.

Шейн фыркнул, потирая лоб тыльной стороной ладони, а другой держал между пальцами пакетик, который выглядел крошечным и совершенно неуместным.

– Крепкая рука, не забудь!

– Да, мэм!

Дочь улыбнулась, и Шейн посмотрел на неё так, будто столкнулся с самой красивой вещью в мире. В уголках его глаз собралась сеть морщинок, придавая ему одновременно расслабленный и нежный вид.

Что-то молниеносно застряло у меня в горле, может быть, терновый шип или камешек, но это не имело значения, я никак не могла это достать. Я ощутила, как мимо него проходит воздух и затем останавливается, словно это препятствие между трахеей и пищеводом было настоящей горой. Я пару раз сглотнула, а затем, с трудом, это скопление эмоций и недоумения нашло свой путь вниз.

– Как получилось?

– Эмм… – Шарли скривила губы в недовольной гримасе и нахмурилась, приподняв брови.

– Тебе не нравится?

– Неплохо.

– «Неплохо»? Ты шутишь? Оно идеально! – Шейн сделал жест, как будто объяснял свои доводы кому-то с плохим слухом. – Смотри, какой страшный рот!

– Но оно не должно быть страшным, это печенье, а не тыква на Хэллоуин!

– Но это же печенье в форме тыквы на Хэллоуин!

– Да, но…

– Что?

– Нет, ничего, – дочь вздохнула между смущением и желанием высказать свою точку зрения.

– О нет, юная леди! Что не так с моей тыквой? – настаивал он, подходя ближе. Шарли посмотрела на него, надувая щёки. – Итак? Что в нём плохого?

– Оно выглядит… ну… выглядит размазанным.

– Размазанное?

– Рот весь кривой, некрасивый.

Шейн критически взглянул на свой шедевр и нахмурился.

– Размазано… – повторил он, осматривая печенье с той же концентрацией, что и ювелир за оправой драгоценных камней.

– В любом случае… тыква не совсем уродлива!

Он покачал головой, продолжая смотреть на стол.

– Шейн, я серьёзно, она не плохая.

С беспокойством дочь придвигалась всё ближе и ближе. На её щеках начали смешиваться яркий румянец смущения и бледность тревоги. – У тебя всё получилось, а потом… Я уверена, что в следующий раз будет лучше, это точно!

Шейн повернул голову в её сторону, с неразборчиво серьёзным, мрачным выражением лица. Шарли сделала ещё один шаг, обеспокоенно приближаясь к нему, а затем… это было делом мгновения. Одной рукой Шейн схватил малышку за талию, а другой размазал шоколад по её лицу. На несколько мгновений Шарли ошеломлённо замерла, с тёмными усами и бородой. И тут Шейн рассмеялся. Он действительно смеялся, как может веселиться беззаботный, счастливый человек.

Я проглотила ещё один камешек в горле и зажала эмоции между зубами. Я и представить себе не могла, что такие разные части нашли способ так хорошо сочетаться друг с другом. Мы представляли собой странную мозаику: мужчина, разрушенный своим прошлым, женщина, разочарованная жизнью, и маленькая девочка, смотрящая в будущее глазами, полными мечтательного ожидания.

Мы были настолько неравными частями, что только странная судьба могла свести нас вместе с таким результатом.

Мы трое, вместе были невероятны.

Глава 27

Шейн

Я наморщил нос и с полузакрытыми глазами сумел улыбнуться. Что-то щекотало мне ноздри. Это были не её волосы, а запах. Он попадал прямо в мозг, стимулируя нервные центры, как наркотик. Очень мощный наркотик, который последние несколько недель медленно меня изменял.

Там, где долгое время с непреодолимой силой обитала боль, начало укореняться утешение. И где раньше зияли незабываемые порезы, теперь появились плотные швы. Неопытные, но ужасно решительные руки собрали воедино мою душу. А шрамы, хотя и не исчезли, и не стали красивыми, начали медленно заживать.

Я глубоко вдохнул, вновь наслаждаясь её ароматом. Это было не что-то искусственное, а сама природа её кожи: миллионы клеток, соединённых вместе, которые дали жизнь и моей.

Медленно открыл глаза, получая удовольствие от всех ощущений, которые доставляла мне близость этой спящей женщины. Казалось, мои чувства не могли насытиться ею. Я смотрел на её расслабленное лицо, изгиб рта, линию носа и закрытые веки. Мои пальцы задвигались сами по себе. Я убрал прядь с её лица и указательным пальцем прочертил по мягкой линии подбородка.

Я сглотнул, пока впитывал глазами её образ, отчего защемило сердце. Жизнь отняла у меня всё, наказала без причины, а теперь дарит мне это.

Захотелось зарыться лицом в рыжие волосы и притянуть Джоанну к себе ближе. Шарли спала в комнате в конце коридора. Мне нужно было выбраться из этой постели и как можно скорее попасть домой, вот только это такая трудная задача… Ещё десять минут, подумал я, десять минут спокойствия, прежде чем вернусь к своему одиночеству. Я закрыл глаза и сильнее прижал наши тела.

Меня разбудил шум.

Ветер то свистел в ветвях, то с бешеным упорством бился в окна. На этот раз мне пришлось встать, не мог я снова заснуть или рисковать увидеть первый проблеск утра. Я поцеловал её голое плечо и, не разбудив, перекатился на другую сторону кровати. Быстро натянул боксеры и сел обратно на кровать: ноги босые, локти на коленях, голова зажата ладонями.

Уходить становилось всё труднее и труднее. Словно со временем это место становилось немного и моим. Предметы приобрели для меня привычный вид: больше не нужно было искать вещи, я точно знал, где они находятся. Их дом становился и моим домом, и это пугало до чёртиков.

Я не был новобранцем, знал, что значит смешивать пространства, уже приходилось. Делал это бессознательно, находясь в эйфории двадцатилетнего, когда всё казалось лёгким и идеально совершенным, и на горизонте не было тёмных периодов, а только длинные солнечные дни. Когда съесть холодную пиццу, лёжа на ковре, и выпить пива казалось самым нормальным делом на свете. Мало денег в банке, обшарпанная квартира и такая большая любовь, что она затмевала всё остальное.

Всё это я пережил миллион лет назад, и теперь мне казалось, – я предаю память. Это были только воспоминания – согласен! – неуловимые, с каждым днём становившиеся всё более блёклыми. Но это было всё, что осталось от Неё.

Можно ли снова влюбиться в кого-то после того, как уже отдал всё другому?

Это был вопрос, который я задавал себе на протяжении нескольких недель. Было ли происходящее правдой или это был просто своего рода пластырь, который моё израненное сердце, требовательно материализовало?

Я встал, и в темноте спальни подобрал с пола свою одежду; бесшумно оделся. Я стал экспертом в побегах посреди ночи. Повернул ключ, щёлкнув замком, включил в коридоре свет и позволил лучу света приласкать её спину.

– Спи спокойно, О'Рейли…

Лестница была всего в нескольких шагах, но я не остановился, не это было моей целью. Я прошёл проём между перилами и остановился ровно на две комнаты дальше.

Дверь не была закрыта, а только приоткрыта; лёгкого нажима руки достаточно, чтобы открыть её. Свет овладел пустым пространством, осветив половицы, кровать и груду скомканных одеял. Я вошёл, двигаясь вперёд почти на цыпочках. Шарли спала, как её мать, уткнувшись одним плечом в подушку и подтянув колени к груди.

Смотреть на неё было… обезоруживающе.

Половину лица Шарли скрывала тень, а та часть, которую освещал свет, открывала мириады деталей: каскад рыжих волн, обрамлявших лицо, широкий лоб и брови, настолько совершенные, что казались нарисованными. Затем скулы, щёки и нос, усыпанные буйством веснушек, которые бросались в глаза, как нежное очарование. Шарли выглядела такой маленькой, такой беспомощной, что… я сглотнул. С большой осторожностью я приподнял одеяло, чтобы накрыть её, и провёл пальцами по лбу малышки.

Я отдёрнул руку, почти испугавшись.

То, что испытывал к этому крошечному существу, было чем-то невероятным. Её улыбки, то, как она смотрела на меня или говорила со мной… словно у неё в кармане лежал набор ключей, и Шарли точно знала, как ими пользоваться. Она преодолела окопы и баррикады, достойные средневековой крепости, чтобы добраться до меня. Шарли делала это такими маленькими шагами, что они казались несуществующими, но расстояние, которое она преодолела, было значительным…

Она достигла моего сердца.

* * *

Остаток ночи я провёл в раздумьях. Это было то, что у меня хорошо получалось в последнее время. Заснуть не представлялось возможным: мысли нагромождались друг на друга, создавая гигантские горы. Мозг решительно пытался преодолеть их одну за другой, но насколько можно доверять неопытному скалолазу, который стоит перед отвесной стеной с голыми руками?

Внутри меня жил демон, призывающий повернуть назад. Как я могу продолжать?

Я, на плечи которого легла такая тяжёлая ноша? И всё же какая-то часть меня хотела этого. Та часть, которая всё навязчивее требовала, чтобы в конце тоннеля появился свет, потому что, в противном случае, какой смысл в том, что я не могу убить себя?

– Кофе?

Марта поджала губы, ожидая в насмешливой и ужасно довольной позе. В моей голове прозвенел своего рода тревожный звонок, возвещающий о том, что скоро она будет сыпать вопросами, на которые я не хочу отвечать. Я передал ей пустую чашку и напрасно надеялся, что женщина уйдёт и будет докучать своей болтовнёй кому-то ещё. Она не ушла.

– Что такое? – спросил я, сведя брови.

– Ничего.

– Тогда почему ты так смотришь на меня?

– Как именно?

– Марта… – в тоне моего голоса звучало ясное предупреждение.

– О, боже мой! И почему ты всегда такой угрюмый? Ни разу не удалось поболтать!

– Светская беседа наводит на меня скуку, – сурово ответил я.

– А на меня нет.

Марта проигнорировала мой тонко завуалированный отказ и заняла место по другую сторону стола. Несколько человек повернулись, чтобы понаблюдать за этой сценой, а затем отвернулись. Я знал, что за мной наблюдают, люди в Лоуэр погрязли в сплетнях. А я всегда был источником новых историй, полных самых фантастических предположений и гипотез.

– Разве у тебя нет работы? – не совсем пошутил я. – Сейчас час пик, и полно туристов.

Раскатистый смех заставил её губы напрячься.

– Не знай я тебя лучше, то сказала бы – ты безнадёжен.

Я почувствовал, как морщина на переносице становится всё глубже, прежде чем расслабиться перед уверенной улыбкой женщины.

– Ты очень странная женщина, Марта Коулман, кто-нибудь говорил тебе об этом?

Её смех прозвучал как громовой взрыв, и любопытные взгляды некоторых обедающих вернулись к нам.

– Посмотрите, кто говорит! – ответила она, вставая и поднимая кофейник.

– Тётя Марта! Тётя Марта! – Шарли бежала по залу на огромной скорости, будто у неё было неотложное дело, волновавшее её сверх всякой меры. Она пробежала мимо нескольких столиков и приблизилась, буквально врезаясь в Марту. – Я так взволнована! Не думаю, что смогу есть сегодня утром!

– И почему же? – спросила женщина, крепко удерживая полный кофейник.

– Ты представляешь, закончили устанавливать Луна-парк! О боже, я не могу дождаться вечера, чтобы пойти! Он прекрасен!

– Большой?

– Г-р-о-м-а-д-н-ы-й!

От волнения её серебряные радужки стали огромными, как бутылочные донышки. Я следил за этим обменом шутками, ничего не добавляя, но искренне улыбаясь: именно такой эффект всегда производил на меня этот ребёнок.

– …А ещё есть американские горки.

– Но разве они не слишком опасны? Ты можешь испугаться!

– Бояться? Ты шутишь? Я ничего не боюсь, скажи ей это, Шейн!

Выражение лица Шарли стало хмурым и ужасно смешным. Мне захотелось рассмеяться, но, несмотря на это, я притворился серьёзным, как всегда.

– Шарли, все знают, что ты ничего не боишься.

– Понятно, тётя? Что я тебе говорила? – одним быстрым движением Шарли устроилась на стуле напротив меня и удовлетворённо улыбнулась. – Шейн, ты прокатишься со мной на американских горках, правда?

– Наверное, я уже слишком стар для таких вещей.

– Это неправда, мама говорит, что для веселья нельзя быть слишком старым.

– Мама права, – добавила Марта, подмигнув мне.

– И что? Ты пойдёшь? Скажи «да»! Скажи «да»!

Я испустил долгий вздох.

– Хорошо, я пойду.

– Ура!

Шарли почти вскочила на ноги. Её порывистость была своего рода бедствием для окружающих, но, вероятно, она была не единственная, кто добивался такого эффекта.

– Итак? К чему вся эта эйфория? Что вы трое замышляете, а? – спросила Джоанна, приближаясь к столику.

С идеальной укладкой и макияжем она выглядела по-другому. В конце концов, день был важный – открытие фестиваля.

– Как прекрасно мы выглядим сегодня утром! – воскликнула Марта в восхищении.

– О… Ну… спасибо…

Джоанна опустила глаза, её щёки покраснели от лёгкого румянца. То, что я увидел, было чистым смущением. После всех этих месяцев целенаправленного или случайного наблюдения за ней я научился расшифровывать каждое её выражение, каждую гримасу, каждую улыбку. Её лицо словно плавильный котёл, сквозь который просачивались разнообразные эмоции, которые Джоанна не умела маскировать: гнев, страх, беспокойство, радость, – всё это отражалось у неё в глазах, таких зелёных, что они почти внушали благоговение.

– Доброе утро, – поприветствовал намеренно тихим голосом.

– Доброе утро, – ответила она, облизывая губы.

Марта внимательно наблюдала за нами, с широкой улыбкой и выражением лица человека, который всё знает, но чей рот закрыт на замок. Несколько мгновений мы продолжали смотреть друг на друга, и её улыбка становилась всё шире и ярче.

– Ну же? Что ты там застыла?! Давай, садись! – призывая, Марта похлопала Джоанну по спине. – Пойду принесу тебе завтрак, иначе кое-кто сегодня утром опоздает!

Джоанна кивнула и села рядом со мной. Все взоры присутствующих устремились на нас. С тех пор как нас увидели вместе в школе, люди только и делали, что болтали. Мы стали темой с первой полосы. Джоанна чувствовала, что за ней наблюдают (я понял это по её осторожным движениям и опущенному взгляду), однако она не переставала поглядывать на меня искоса, словно ничего не могла с собой поделать.

– Всё хорошо? – пробормотал я, пожимая ей руку на столе.

– Да.

Её, полные смысла глаза приковали мой взгляд. То, что происходило между нами (чем бы это ни было), мы больше не могли скрывать.

После завтрака Джоанна поспешила встать, – нужно было отвезти Шарли в школу, а затем бежать в библиотеку для последних приготовлений. Я смотрел, как они надевают куртки, и удивлялся, насколько знакомыми стали эти маленькие жесты. Моя маленькая рыжеволосая пикси обняла меня и ускользнула на кухню Марты Коулман.

Джоанна обматывала шею шарфом.

– Увидимся позже?

– Да, конечно.

– Хорошо, тогда я пойду. – она улыбнулась и направилась к двери, но резко остановилась. – Ах, чуть не забыла! Можешь сказать Марте, чтобы она забрала Шарли из школы? Не думаю, что я успею.

– Не волнуйся, я заберу.

– Серьёзно?

– Конечно. Я её встречу, и мы присоединимся к тебе до начала празднества.

– Хорошо, тогда, – она улыбнулась, – увидимся позже.

– До скорого.

Я видел, как Джоанна на мгновение замешкалась, а затем побежала к двери, где её уже ждала Шарли. Я не сводил с них глаз, ни когда они выходили, ни когда пересекали парковку в направлении Форд-Эйдж. Так странно после стольких лет снова беспокоиться о ком-то другом, но это было совершенно естественным следствием нашего сближения.

Прежде чем выйти, я подождал, пока они почти не подошли к машине. Но у меня даже не было времени встать и отодвинуть стул от стола, когда на парковку въехала полицейская машина и остановилась прямо рядом с ними. Майк вышел вовремя, чтобы перехватить их. Я видел, как он подошёл и наклонился к Шарли. Он спросил её о чём-то, и девочка заговорила с энтузиазмом. Ответ, видимо, прозвучал не такой, какой он ожидал, поскольку широкая улыбка, которую он демонстрировал, начала терять свою форму, приобретая более жестокие очертания. Джоанне было не по себе, я видел это по тому, как она играла с ключом. Она практически не отрывала взгляд от земли, и как только Майк выпрямился, она впустила Шарли в машину.

Мне не понравилось выражение её лица.

Совсем не нравилось. Я быстро расплатился, оставив щедрые чаевые, чтобы не ждать сдачи, и пошёл к двери. Джоанна завела двигатель, а он продолжал нервно смотреть на неё. Я не стал ждать ничего другого и спустился по нескольким ступеням, ведущим к парковке. Уолкер, должно быть, заметил моё приближение, потому что сразу же повернулся ко мне. Он выглядел разъярённым и угрожающим, но я не испугался. Я нацепил свою самую наглую улыбку и направился в его сторону. Через две секунды он уже стоял передо мной, всё такой же злой.

– Какого хрена ты ей сказал?

В замешательстве я нахмурился.

– Я хочу знать, какую чушь ты придумал, чтобы настроить её против меня! Как ты это делаешь, а? Какого хрена ты всегда встаёшь у меня на пути и пытаешься играть со мной?

– Ты не знаешь, о чём говоришь.

– Я точно знаю, что говорю! – шипел он, схватив меня за руку. – Ты уже не первый раз пытаешься отобрать то, что принадлежит мне по праву, но на этот раз я не позволю тебе этого сделать. Я был здесь задолго до тебя и всегда буду здесь!

Я покачал головой.

– Ты не изменился ни на йоту, Майк. Думал, за десять лет ты хоть немного повзрослел, но, видимо, нет. В любом случае у меня есть шокирующие новости: мир не вращается вокруг тебя, даже если ты продолжаешь видеть вещи только такими, какими они подходят тебе. А теперь, пожалуйста, убери от меня руки!