Текст книги "Переговорщик (ЛП)"
Автор книги: Сэм Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Ладно, пойдём домой, но завтра мы всё обсудим, и ты получишь хорошее наказание, юная леди!
Шарли опустила взгляд на пыльный пол, надула губы, а затем кивнула и направилась к выходу из сарая.
Глава 19
Шейн
– Я хочу, чтобы ты объяснил мне: что ты делаешь с моей дочерью, – прошипела она, скрестив на груди руки, – и постарайся сделать это очень убедительно!
О'Рейли ворвалась в мой дом, разъярённая и даже не пыталась скрыть свой гнев.
– Итак? Я жду!
Постукивая носком по полу, Джоанна скривила губы, а её взгляд предвещал гром и молнии.
– Не хочешь присесть, пожалуйста? От твоего полуистеричного состояния начинает болеть голова.
– Я не собираюсь садиться!
– Тогда делай как хочешь.
Я вернулся к своей тарелке с супом и снова принялся есть, нисколько не впечатлённый.
– Конечно, ты просто красавчик! – запальчиво заявила она, бросив на меня косой взгляд. – Не хочешь хотя бы посмотреть на меня, пока я с тобой разговариваю?!
Я проигнорировал её и налил себе бокал вина.
– Я к тебе обращаюсь, Фостер!
– Ошибаюсь или я попросил тебя присесть, О'Рейли. Ты не слушаешь меня, я не слушаю тебя. Всё просто. – Я поднёс бокал ко рту и медленно попробовал содержимое. Джоанна была в отчаянии, я понял это по её нервным жестам и выражению смятения на лице.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что произошло в сарае!
Я вздохнул, шумно отодвинул стул и поднялся.
– Что именно ты хочешь знать?
– Я хочу знать всё, Шейн. Все подробности. Что с моей дочерью? Почему она всё время бегает к тебе и ничего мне больше не рассказывает?
В голосе Джоанны прозвучала изрядная доля озабоченности вместе с разочарованием; она почти заставила меня испытать нежность. Любой на её месте переживал бы (и я тоже), но поведение Шарли не зависело от меня. Нелегко было объяснить рыжей, что иногда ты выбираешь не тех, кто ближе, и открыться легче незнакомому человеку, чем собственной матери.
– У Шарли всё в порядке, не волнуйся.
Я взял тарелку со стола и поставил в раковину, повернувшись к Джоанне спиной.
– А ты откуда знаешь?
Ей хотелось, чтобы тон голоса звучал недовольно, но скрыть страх было нелегко. Я обернулся, держа в руках скомканное кухонное полотенце, и устремил на неё взгляд.
– Просто знаю, – ответил я, бросая тряпку на столешницу. – Дай Шарли немного пространства, ей лишь нужно выпустить пар, вот и всё.
– Выпустить пар? Из-за чего именно?
– Ничего серьёзного, поверь мне, но она должна сама тебе сказать.
– А давай послушаем, как, по-твоему, можно «выпустить пар»? Бить эту штуку?
Её чересчур грубый тон заставил меня улыбнуться.
– Ты раздуваешь из мухи слона, это просто боксёрский мешок. Никому не повредит, если Шарли научится наносить удары.
– Но она же маленькая девочка!
– И что из того? – Спросил я отворачиваясь. – Это означает, что, взрослея, она сможет постоять за себя.
– Ты совсем спятил! – фыркнула она, качая головой. – Я не хочу, чтобы моя дочь стала жестокой задирой!
– Послушай, ты сильно ошибаешься. У Шарли нет склонности к насилию. Она лишь маленькая девочка, у которой внутри что-то накопилось и стремится вырваться наружу.
– А кто ты такой, чтобы ставить диагнозы? Психолог?
– Нет, я не психолог, но если работа и научила меня чему-то, так это понимать людей.
Джоанна посмотрела на потолок, раскрыв рот.
– Послушай, О'Рейли, твоя дочь невероятно смышлёная маленькая девочка, она умна, временами немного раздражительна, но в целом она великолепна.
«И я люблю её всерьёз», – хотел бы добавить.
– Не стой в сторонке, терзая себя, позволь ей самой разобраться со своими проблемами. Мы все прошли через подобное в её возрасте.
Рыжая покачала головой, прижимая ко лбу руку.
– Нет, хочу спросить: ты самого себя слышишь? У моей малышки, как ты утверждаешь, есть проблемы, она бьёт мешок, а я должна притвориться, что ничего не замечаю? Сразу видно, у тебя нет детей!
Я сглотнул, опустив взгляд, и моё настроение мгновенно испортилось.
– Ты права, – подтвердил я. – Я последний человек, который может давать тебе советы, как воспитывать.
– Прости, я не хотела быть грубой.
– Ты не была грубой, ты совершенно права. Шарли – твоя дочь, и именно ты должна решать, что для неё лучше. Я ошибся, такое больше не повторится. Теперь, если позволишь… – я направился к двери и жестом пригласил её выйти.
– Шейн…
– Что? – резко спросил я.
– Ничего.
Она протянула руку, чтобы взяться за ручку, и коснулась моих пальцев, которые уже открывали дверь. С головы до пят меня охватила дрожь. Я был уверен, что Джоанна тоже это почувствовала, настолько сильно, что отдёрнула руку и позволила той безвольно упасть. Она внимательно меня оглядела.
Её зелёные, как никогда раньше, глаза были готовы проникнуть в меня, искать то, что я больше не хотел никому показывать. Она стояла перед всё ещё закрытой дверью и смотрела на меня.
«Прекращай! Прекрати, бля!»
Я был в полном смятении. Одна часть меня хотела выгнать её, а другая – сделать с ней то, о чём я даже не должен был думать.
– Возвращайся домой, О'Рейли.
Она покачала головой, её глаза приближались всё ближе и ближе к пониманию, а моё тело – к точке невозврата.
– Иди домой, – повторил я. У меня горело горло, и отчаянно хотелось постоянно сглотнуть.
– Нет, я не уйду, пока мы всё не проясним.
– Что ещё нам нужно уточнять? Мне кажется, мы друг другу сказали всё, не так ли?
Почему она всегда была такой настойчивой?
Почему не могла просто оставить меня в покое?
– Хочу… я хочу поговорить о том, что произошло между нами.
– Могу тебя заверить: говорить не о чем.
– Я так не думаю, – возразила она с тем гордым хмурым взглядом, который в моих глазах делал её ещё более желанной. Я закрыл глаза и шумно втянул носом воздух. Между нами повисло настолько мощное напряжение, что стирались все границы. Даже те, что отделяли допустимое и то, чего лучше избегать. Я не мог понять, как мы дошли до этой точки, но иногда контакта, даже минимального, между двумя веществами, которые уже сами по себе нестабильны, бывает достаточно, чтобы вызвать взрыв катастрофических масштабов.
– Послушай, прими мой совет, иди домой, проспись, и завтра всё будет казаться более понятным.
– Я сказала нет!
Я покачал головой и взбешённый подошёл ближе. Навис над ней. Я был очень раздражён, и всё же она, похоже, совсем не испугалась.
– Ты должна меня, бл*дь, послушать! – Я выругался, грубо схватив рыжую за руку. – Убирайся отсюда, пока у тебя ещё есть шанс, – настаивал я, не обращая внимания на её грёбаный запах, который посылал меня в психушку.
– Бесполезно настаивать, я не уйду!
«Да пошло всё!»
Я схватил её лицо одной ладонью и набросился на её губы.
Сопротивляться дальше было невозможно, как невозможной была, и она сама.
– Ты никогда не делаешь то, что тебе говорят, верно? – прорычал я, задыхаясь от собственного дыхания. Я вышел из-под контроля, охваченный гневом, смешанным с возбуждением, из-за которого у меня оцепенела спина. – Ты провоцируешь, подстрекаешь, пока не лишишь рассудка, мать твою!
Я впился зубами в её губы, готовый сожрать, если понадобится. С мучительным отчаянием я хотел её, а она не сделала ничего, чтобы меня остановить.
– Проклятье, я пытался! – продолжал я, не понимая, говорю ли с ней или с последней частью себя, которая всё ещё заставляла меня рассуждать здраво. – Старался избегать тебя, не смотреть на тебя, не говорить с тобой, но…
– Но ты не можешь, так ведь? Ты не можешь так же, как и я. – Джоанна приблизила губы к моему уху, поглаживая ладонями по спине. – То, что происходит между нами, невозможно контролировать ни мне, ни тебе, поэтому, как бы безумно ни звучало, нам остаётся это принять.
Она потёрлась о мою грудь, а глаза цвета леса умоляли меня не останавливаться.
И я не остановлюсь, не в этот раз.
Я прижал её к стене и обхватил рукой за талию. Я хотел её. Желал её больше, чем любую женщину, встречавшуюся на моём жизненном пути.
Начал целовать и покусывать её везде, вдоль шеи, в плечо, а затем ниже, к вырезу кофточки. Мои щёки покрывала двухдневная щетина, и её бледная кожа мгновенно покраснела.
Я оставлял на ней следы, но мне было всё равно. Я просто хотел покончить с этим – что бы это ни было! – что месяцами лишало рассудка.
Движения моих рук были исступлёнными. Руки были повсюду: под рубашкой, на спине, на её прекрасном лице, искажённом желанием. Джоанна издала такой хриплый стон, что член стал ещё твёрже.
– Подними руки! – приказал я, стягивая кофту через голову.
Обнажённая. Я хотел её полностью обнажённой.
Я не был деликатным. Я и не собирался осторожничать, мне просто нужно было удовлетворить потребность, настолько сильную, что лишала меня сна.
Джоанна стонала и извивалась в моих руках, продолжая прижиматься. От неё исходил интенсивный, характерный запах, который оставался на мне несколько дней после того, как я прикоснулся к ней в последний раз. Это было мучительно хорошо, напоминание о том, что я только попробовал и теперь, наконец, собирался насладиться в полной мере.
Наши движения сделались безумными. Мы оба были нетерпеливы, почти в отчаянии, понимая, что происходящее неправильно, но не в силах отказаться.
Одной рукой я снял с неё джинсы, другой продолжая блуждать по её телу.
– Ты довела меня до точки невозврата, О'Рейли. Теперь пути назад нет. – Я стащил с неё трусики и начал ласкать пальцами.
Джоанна застонала.
Я ощутил, как она дрожит.
Её опущенные веки скрывали глаза, а зубами она терзала губы. Она была прекрасна. Огромное искушение для такого проклятого человека, каким был я. Я продолжил трогать её без всякой скромности.
– Ты уже несколько месяцев провоцируешь меня, О'Рейли, дразнишь издалека. Ты это искала? Хотела, чтобы я сдался? Чтобы я совсем потерял разум, не так ли? – прошипел ей в шею. – Ну, у тебя получилось! Ты заставила меня впадать в бешенство, бредить тем, о чём я даже не мог мечтать, и теперь… теперь я собираюсь всё это взять.
Я перестал прикасаться к ней и освободил член. Он был готов завладеть тем, что совершенно безрассудно считал своим.
– Посмотри на меня!
Джоанна широко раскрыла глаза, и наконец, прижав её к стене и приподняв за бёдра, я погрузился в её плоть. Один толчок. Один глубокий толчок вырвал воздух из моих лёгких.
Мы стояли неподвижно, почти парализованные. Её поддерживало моё тело, а со спины стена. Я опьянел от её глаз и ещё появилась зависимость от губ Джоанны. Перестав думать, я начал двигаться, яростно и нетерпеливо.
Происходящее дальше стало просто длинной гонкой к удовольствию. Беспорядочные приглушённые стоны, сбивающееся дыхание и пот.
Глава 20
Джоанна
Его тёплое дыхание ласкало мою шею, овевая влажную кожу так сильно, что я задрожала. В теле не осталось ни одного мускула, который бы не подрагивал и, прежде всего, тот, что управлял всем остальным.
Моё сердце начало сбиваться; оно казалось испуганным и маленьким, неспособным членораздельно выражаться. Оно споткнулось о заточившую его клетку из костей, почти желая поскорее выбраться из неё. И представить не могла, пока ожидала этим вечером, когда заснёт дочь, что всё закончится так. Я вышла из дома, чтобы встретиться с Шейном и получить ответы, но я ничего не получила.
Очень спокойно я вздохнула, по одному маленькому вдоху за раз. Не хотела, чтобы резкое движение заставило Шейна сдвинуться с места. Его тело всё ещё прижималось к моему. Он был удовлетворён, но не менее энергичен. Грубая древесина стены колола мне спину, но это была мелкая, абсолютно сносная пытка.
Тихо проглотив комок в горле, я боялась, что даже минимальное бульканье может разорвать этот момент полного блаженства. Его губы приклеились к моему плечу, и лишь руками я осмелилась на робкие движения. Я нежно погладила Шейна по спине. Мне так хотелось не отпускать его; оставаться в этих объятиях до тех пор, пока меня медленно не поглотят, как огарок свечи, но знала, – это невозможно.
Теперь, когда всё было кончено, когда зверь каким-то образом насытился, остался только едкий запах секса, наше неровное дыхание и жгучий страх снова заглянуть друг другу в глаза.
– Твою мать… – пробормотал он скорее себе, чем мне.
Возможно, разум начал шептать ему что-то на ухо, или Шейн перестал блуждать в тумане, который на некоторое время накрыл его рассудок, и снова начал видеть.
Он провёл рукой по волосам и отстранился, едва подняв взгляд.
Мои глаза его не интересовали, отнюдь – он тщательно избегал их, стараясь не пересекать воображаемую линию, закреплённую в нескольких сантиметрах под моими губами.
Меня охватила нервная дрожь, его быстрый уход не помог, как и суровый взгляд, которым Шейн одаривал моё тело. Чувствовала себя словно под микроскопом: беззащитной, голой, как червь, и подвергнутой пристальному вниманию мужчины, из-за которого я совсем потеряла рассудок.
Первым моим инстинктом было прикрыться. Самих по себе рук не хватало в этой столь неблагодарной задаче, их было недостаточно, чтобы спрятать всё тело. Шейн, со своей стороны, сделал то, что ему удавалось лучше всего: быстро оделся и повернулся ко мне спиной.
Если раньше в моей груди сердце билось беспокойно, то теперь оно забилось в бегстве. Я схватила свою одежду, разбросанную по полу, и с тем же остервенением, с каким позволила себя раздеть, надела её на себя. Руки так тряслись, что даже застегнуть молнию оказалось задачей почти непосильной.
Я услышала какой-то шум, но мне было всё равно, я уже давно перестала следить за движениями Шейна. На самом деле я лишь хотела собраться и уйти. Моё тело, теперь практически отвыкшее от прикосновений мужчины, казалось, не соглашалось, однако смущение, от которого краснели щёки, имело абсолютный приоритет.
Что говорят в таких случаях? Спокойной ночи и спасибо за самый невероятный секс в моей жизни?
Если бы только Шейн не был похож на дикого жеребёнка, загнанного в слишком узкий загон…
Я сглотнула и уткнулась в свою шаль с бахромой.
– Теперь… мне пора.
Это был даже не мой голос. То, что выходило из меня, напоминало странную мешанину между песчаной хрипотцой и пронзительным писком.
Я должна уйти.
Должна была уйти немедленно.
Я схватилась за ручку с решимостью беглеца.
– Подожди! – прогремело за моей спиной. В груди с той же силой возобновилось смятение, а может быть, и сильнее, чем раньше. – Я провожу тебя домой.
Я кивнула без малейшего сопротивления. В конце концов, что ещё я могла сказать?
Несколько шагов, которые мы прошли вместе, были очень тихими. Такими тихими, что шум растоптанной травы получался оглушительным. Наше короткое путешествие казалось бесконечным и в то же время слишком коротким. Мне хотелось, чтобы Шейн держал меня за руку, чтобы в успокаивающем жесте его пальцы искали мои. Но это было лишь легкомысленное желание женщины, слишком одинокой и такой глупой, чтобы дорого заплатить за своё безрассудство.
Завтра мне предстоит справиться с ранами, которые я сама себе нанесла, оказавшись к нему слишком близко. Завтра я начну залатывать своё сердце, но сейчас я лишь хотела, чтобы он снова коснулся меня.
– Спасибо, что проводил.
– Долг, – процедил Шейн сквозь зубы.
– Конечно. – Я опустила глаза на полированную древесину крыльца, снова сглотнув. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил он, засунув руки в карманы джинсов и пристально глядя на деревья, спрятавшиеся в темноте.
– На что ты смотришь?
– Ничего, мне показалось… – Шейн покачал головой. – Должно быть, ошибся.
– Что ты видел?
– Так, ничего. Мне просто показалось, что между деревьями что-то есть; тень, которая ускользнула, когда я обернулся.
Я прищурилась, пытаясь вглядеться в темноту, но ничего не увидела.
– Наверняка это было животное, здесь многие бродят по ночам.
– Да, действительно.
– Тогда… Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – повторил он снова. Лучше было покончить с этим неловким моментом. Я отвернулась и вставила ключ в замок.
– О'Рейли?
– Хм?
Я снова посмотрела на него лишь долю секунды, а потом в горле мгновенно пересохло. С нежностью, которую я никогда не видела у него раньше, он убрал прядь волос с моего лица и заправил за ухо. Шейн наклонился и коснулся моих губ. Это был лёгкий, нежный поцелуй, но чреватый невысказанными обещаниями.
Быть может, в итоге и не нужно будет ничего латать. Возможно, моё сердце продолжало быть целым.
Глава 21
Джоанна
Коробка на пассажирском сиденье дребезжала, как крышка на старом кофейнике. Вообще-то, на довольно большом и тяжёлом кофейнике.
Утром, проводив Шарли в школу, я зашла к Марте, как делала каждый понедельник. К настоящему времени эта встреча в начале недели стала неотъемлемой остановкой.
Совет фестиваля собирался не в зале заседаний или библиотеке, как можно ожидать. Здесь, в Лоуэр, люди любили поболтать за дымящейся чашкой и полной тарелкой, поэтому: какое место может быть лучше, чем «Зелёная гора»?
Заседание продлилось почти час, и, в общем, как председатель комитета, я осталась довольна результатами. Нам ещё многое предстояло сделать, но мы были на верном пути. Марджери Бенкс позаботится о платформах для парада, Марта занималась подготовкой к кулинарному конкурсу, Гленда Уолкер связалась со всеми СМИ в округе и за его пределами, а все остальные присутствующие выполняли свои задачи с большим энтузиазмом. У меня тоже было задание, выполнять которое никто не хотел: объехать соседские городки, раздать листовки и вывесить афиши. Инициатива не вызвала у меня особого энтузиазма, но поскольку добровольцев не было, а я исполняла обязанности председателя, то сделать это предстояло мне. Во всяком случае, это делалось ради благого дела. Закончив встречу, я набралась терпения и загрузила в машину коробку из типографии и поехала домой.
Отремонтированный Ford Edge, похоже, не оценил крутой подъём к моему участку. Колёса то проседали, то на что-то натыкались, заставляя подвеску хрипеть. Эта грунтовая дорога постепенно превращалась в кучу рытвин и ухабов, которые рано или поздно пришлось бы устранять, если я не хотела снова разбить машину. Я могла бы спросить Майка, знает ли он кого-нибудь, кто может отремонтировать, но…
Я покачала головой.
Майк не собирался помогать мне, не в этот раз. Наши отношения прямо сейчас были… скажем сложными.
Я припарковалась перед домом и чуть не вздрогнула, когда увидела его. Шейн сидел на третьей ступеньке моего крыльца. Рукава свитера подтянуты до предплечий, локти на расставленных коленях, а между пальцами зажата сигарета.
Я проглотила десятки мыслей о предыдущем вечере и открыла дверцу.
– Доброе утро, – поздоровалась я смущённо.
Совсем нелегко было встретиться на «следующий день», снова смотреть ему в глаза с осознанием того, что произошло.
– Доброе утро, – ответил он. Шейн поднялся на ноги, швырнул окурок в землю, и раздавил подошвой ботинка.
– Как… почему ты здесь?
– Ждал тебя.
– Ах, – выдохнула я, не в силах придумать что-нибудь получше. – Почему ты ждал меня?
С напускным безразличием, которое больше походило на состояние замешательства, я опустила взгляд, зажала зубами губы и обошла вокруг машины.
– Я пришёл, чтобы вернуть тебе это. Думаю, твои. – Шейн показал мне связку ключей, и уголки моего рта, которые с тех пор, как увидела его, голосовали за улыбку, опустились, хотя и незаметно.
– На бирке написано «Городская библиотека Лоуэр Виллидж», – указал он, – поэтому я и предположил, что они выскользнули из твоего кармана прошлой ночью.
– Ох… Да, возможно…
Я выдохнула комок разочарования, о котором даже не подозревала.
– Тогда… спасибо за… что вернул их мне. Можешь положить куда-нибудь, я потом заберу.
Шейн поднялся по ступенькам веранды и положил эту звенящую связку на столик. Разочарование, ранее сдерживаемое глупыми эмоциями, заставляло меня игнорировать мужчину, игнорировать даже тот факт, что его присутствие заставляло моё сердце радостно биться. Опустив голову, плотно сжав губы и устремив взгляд на пассажирское сиденье, я начала возиться с коробкой из типографии. Попыталась её поднять, но сказать «неженское дело» было бы просто эвфемизмом.
Она была тяжёлая, очень тяжёлая.
– Оставь, я сам!
Его рука неожиданно коснулась основания моей спины, и я вздрогнула, позволив коробке упасть обратно на сиденье.
– Нет необходимости, что…
– Я возьму! – убеждённо повторил он.
– Хорошо… ну… тогда спасибо. – Не поднимая на него глаз, я отошла в сторону и посмотрела, как Шейн наклонился, чтобы взять коробку.
– Чёрт, тяжёлая! Что здесь, камни?
– Это флаеры, – уточнила я.
– Флаеры? И что ты должна с ними делать?
– Мне нужно их раздать. – Я последовала за ним к дому, следуя по пятам. – Скоро будет фестиваль, и в этом году мы решили сделать всё по-крупному. Если пойдёт так, как я надеюсь, мы сможем использовать выручку для дела, которое мне очень дорого. Хочу собрать большую сумму, чтобы можно было отремонтировать часть библиотеки.
Шейн повернулся и посмотрел на меня, приподняв бровь.
– Почему ты хочешь её отремонтировать? Я думал, библиотека уже в порядке. Разве ты не работаешь там?
– Да, конечно, но у меня есть проект, который мне очень важен; чтобы его реализовать, нужно больше места. Библиотека находится в старом здании, в нём много помещений, которые непригодны для использования и в настоящее время закрыты для публики.
– Извини, ты могла бы… – Шейн указал на всё ещё закрытую дверь и поднял одно колено, помогая себе выдержать вес коробки.
– О, конечно, прости меня! – Я порылась в сумочке, достала ключ и распахнула дверь, впуская его внутрь. Шейн немного огляделся, затем подошёл к кухонной столешнице.
– Можно я её сюда поставлю?
– Да, да, конечно.
Я кое-что отодвинула и освободила место, после чего сразу отошла, не глядя ему в глаза. С гораздо большим нетерпением, чем нужно, я избавилась от куртки и повесила её в прихожей. Я нервничала, как глупая девчонка. Согнув пальцы, щёлкнула костяшками и, стояла, раскачиваясь, переминая вес с ноги на ногу.
Мы были двумя взрослыми людьми, которые уже взяли друг от друга больше, чем следовало, и всё же этим утром, стоя перед ним, я чувствовала себя крайне неловко.
– Ну… тогда… спасибо за помощь. – Я провела рукой по волосам, словно этот жест имел силу хоть немного меня успокоить.
– Долг.
Шейн не шелохнулся, молча смотрел на меня, размышляя или, возможно, замечая что-то необычное: хмурый взгляд, надутые губы, а по центру бровей залегла глубокая морщина.
– Что такое? – нервно спросила я.
– Ничего. – Он облизал губы, потёр нос тыльной стороной ладони, и снова спрятал руку в карман джинсов. – Послушай… я тут подумал… – сказал он, отклоняясь назад и прислоняясь к столу. – Тебе понадобится целая жизнь, чтобы распространить всё это.
– Вероятно.
– Если хочешь… в смысле… если тебе нужна помощь…
В неверии мои глаза выпучились, а рот широко раскрылся.
– Но, возможно, это не очень хорошая идея. Сделай вид, что я ничего не говорил. Мне пора.
– Нет, подожди! – Я схватила его за руку и заставила остановиться. – Подожди секунду, не уходи.
Мы были близко, так близко, что наши тела снова прижались друг к другу. Я проглотила бешеные удары своего сердца и почувствовала, как быстро течёт кровь, казалось она вибрирует. Я понятия не имела, что делаю и куда приведёт нас это безумие, мне было всё равно. Плевать, и всё тут.
Руки, гораздо более смелые, чем я могла себе представить, начали двигаться сами по себе. Одной рукой я с осторожностью задела его щёку, провела костяшками пальцев по линии челюсти, проверяя её грубость, небритость, густые, крючковатые ресницы, форму носа и, наконец, губы, искривлённые в суровом хмуром выражении. Мои пальцы исследовали каждую деталь, сосредоточившись на его лице, на мелочах, которые я никогда не имела возможности наблюдать так близко.
– Что ты делаешь?
– Ничего, – успокоила я его, поднеся указательный палец ко рту. – Просто смотрю на тебя.
Кончики пальцев двигались осторожно, почти боязливо, но намерения отказываться от этого исследования не было. Я коснулась едва приоткрытых век и прижалась губами к его губам.
Запах Шейна сбил меня с ног. Он имел вкус табака, одеколона и мужчины; смесь настолько насыщенная, что у меня закружилась голова. Сначала это была простая ласка, не более чем трепет крыльев, быстрый и бесстрастный, но затем она превратилась в нечто иное. Его рот погружался в мой снова и снова, то яростный, то нежный, то нуждающийся, то почти голодный.
Чувствовала, как роятся бабочки, сердце колотилось, а дыхание срывалось, настолько я была потеряна в этом поцелуе. Было не так, как в предыдущие разы, не было страсти, продиктованной ненавистью, или ярости, вызванной желанием, этот поцелуй был… чем-то другим.
Это было начало, возможность, отдалённый проблеск света для двух душ, которые научились жить в тени своих демонов и страхов.
– Что я делаю?! – испуганно спросил он про себя. Шейн отшатнулся, а его челюсти сжались до дрожи. Он покачал головой, скорее испуганный, чем недоверчивый, скорее огорчённый, чем удивлённый, и на его лицо опустилась маска непостижимой решимости. Мужчина начал оживлённо двигаться, его руки сжались в кулаки, ноги застыли как брёвна, а взгляд устремился вперёд.
Он остановился перед окном.
Его тёмная фигура была барьером против остального мира, даже свет, казалось, боялся проникать внутрь. Лучи почти не просачивались, просто гладили контуры: широкие плечи, опухшие от усталости руки и чётко очерченную талию.
– Эй… – прошептала я, подходя ближе. Шейн не ответил. Он стоял перед окном, и я не знала, что мужчина мог видеть: то ли то, что действительно было по ту сторону, то ли просто то, что вертелось в его мыслях. – Что случилось?
Он покачал головой, его грудь набухла, как тучи, наполненные дождём и градом.
– Не спрашивай меня. Не спрашивай меня ни о чём.
Тон голоса звучал мрачно, устало, словно Шейн нёс слишком тяжёлую ношу для одинокого мужчины. Я прижалась к нему со спины, лбом к лопаткам и ладонями к животу. Продолжая обнимать, я дышала сквозь толстые переплетения его свитера. Почувствовала, как Шейн напрягся, словно нерв под нагрузкой, а затем поддался, почти задрожал. Я провела ладонью по его груди и прислушалась. Слушала, как дико, беспорядочно бьётся его сердце, словно он бежал с бешеной скоростью по тропинке в гору. Шейн был рядом, но в то же время далеко… потерянный в своих мыслях, потерянный в сплетениях прошлого, которое сломало его, но которое он никогда не сможет отпустить.
Глава 22
Шейн
Она медленно открыла глаза, всё ещё сонливые и усталые. Я смотрел на неё, наблюдая за каждым неуклюжим движением – за тем, как потёрла рукой лицо, на складки простыни, отпечатавшиеся на коже, и на взъерошенные волосы.
– Не смотри на меня так, – пробормотала она, поворачиваясь набок. – Ты же знаешь, с утра я ужасно выгляжу.
– Так считаешь? Я так не думаю.
Я придвинулся к ней сбоку, прижимая её спину к своей груди и вдыхая сквозь волосы.
– Шейн… – упрекнула меня с улыбкой на губах. Потом она повернулась спиной на матрас и устремила на меня взгляд. Она улыбалась и смотрела на меня таким взглядом, который заставлял почувствовать себя самым удачливым мужчиной в мире.
– Что такое? Что я сделал?
– Ничего… – Она стала ласкать моё лицо, нежно прикасаясь к щеке, проверила подушечками пальцев каждую черту и каждую линию. – Просто… Я люблю тебя.
Я перевёл дыхание.
Даже воздух больше не мог проникнуть в моё горло, не споткнувшись где-нибудь. Мне хотелось своими руками разорвать грудную клетку. Дискомфорт, который я испытывал, был настолько велик, что я не мог просто вдохнуть. Я бы сделал всё, чтобы это утихло.
Но это не прекращалось.
Никогда не прекращалось.
Я отошёл от Джоанны и запустил пальцы в волосы. Я чувствовал, что задыхаюсь, как крыса, попавшая в ловушку на тонущем корабле. Вода рвётся вверх, захлёстывает тебя, лишая кислорода. Она прижимает тебя к потолку, и чтобы не умереть, ты пытаешься удержать то немногое, что осталось от воздуха. Сопротивляясь, ты пытаешься не утонуть, но понимаешь, что рано или поздно лёгкие откажут. Так что ты закрываешь глаза, сдерживаешь слёзы и позволяешь себе утонуть в воспоминаниях.
Я протянул пальцы, нащупывая дверную ручку. Я выдохся, у меня не хватало сил, и я схватился за неё, словно меня могло обжечь. Шмыгнул носом. Чтобы вернуться в этот дом, потребовалась щедрая доза виски, текилы и чего-то ещё.
Медная ручка покачивалась, будто хотела вырваться из моих рук. Я сжал её. Сжал так сильно, что побелели костяшки пальцев. Внутри меня нарастала тошнота, перекрывая каждый вздох. Я сглотнул, пытаясь сдержать свои эмоции, даже если к настоящему времени они были абсолютно неуправляемы. Облизнул губы, снова сглотнул и сомкнул веки.
Замок щёлкнул без усилий, и дверь распахнулась.
Всё было как в тот день.
Всё так, как оставила она.
Перед зеркалом туфли на каблуке, на вешалке в углу висело тёмное платье, на туалетном столике косметичка, расчёска, духи и бесконечное множество аксессуаров.
В груди у меня кольнуло, и я чуть не упал. Пошатываясь, я добрался до центра комнаты и сел на кровать. Дамасское одеяло пролежало там несколько сезонов, никто им больше не пользовался.
Я провёл по нему ладонью.
Она обожала это дурацкое одеяло, говорила, что оно придаёт комнате яркость. Я сглотнул кислую жидкость и провёл рукой взад и вперёд по тёмно-зелёным линиям и вокруг контура бледно-лавандовых цветов. Всё выглядело так опрятно, словно она только что вышла из дома: подушки аккуратно разложены, ткань расправлена и без единой складочки. Я почувствовал, как у меня в горле что-то поднимается. Что-то едкое, разъедающее, и я заколотил в одеяло, сердито комкая его. На тыльную сторону ладони упала капля, затекла между костяшками пальцев и затем неумолимо заскользила вниз, пока не намочила ткань.
Я расхохотался.
Безумец. Сумасшедший, который думал, что у него закончились слёзы, но всегда находил новые – каждый раз, когда рылся в своей боли. Я больше не мог этого выносить. Даже алкоголь больше не мог обезболивать меня.
Я посмотрел на прикроватную тумбочку, и мне показалось, что сердце вырвалось наружу. На меня смотрела она. Счастливо улыбалась через стекло в серебряной рамке и не отпускала меня взглядом.
Я не мог продолжать в том же духе.
Взял в руки это воспоминание и указательным пальцем погладил её лицо с расплывчатыми очертаниями.
Это было слишком.
Слишком много.
Я протёр глаза тыльной стороной ладони и положил её портрет на кровать. Я оставил его вверх ногами, не желая, чтобы её улыбающиеся глаза смотрели на меня, пока делал то, что должно быть сделано. Я открыл ящик прикроватной тумбочки и достал сорок пятый калибр. Глубоко вздохнув, я нацелил его в висок.
– Шейн, ты в порядке?
Несколько раз моргнув, я постепенно вернулся к реальности. Первое, на чём сосредоточился – это наполненные беспокойством зелёные радужки.
