Текст книги "Переговорщик (ЛП)"

Автор книги: Сэм Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Эй… – выдохнула она, резко выпуская воздух. – Ты меня напугал. Выглядел так, словно был где-то далеко.

Я продолжал ритмично моргать, чтобы овладеть собой в настоящем времени. Джоанна попыталась улыбнуться мне, но едва приподнятые уголки её губ выдавали беспокойство.

– Почему бы тебе не присесть? Я принесу тебе стакан воды.

Я отрицательно покачал головой.

– Ты уверен? – спросила она, пристальнее рассматривая меня.

Я кивнул. Единственное, что мне было нужно, это успокоиться и уйти. Джоанна протянула руку и попыталась снова меня коснуться, но я отпрянул, отталкивая её.

– Почему ты так себя ведёшь? Поговори со мной, пожалуйста.

– Я не хочу говорить об этом. Какого хрена я должен тебе сказать?

– Но я…

– Оставь меня в покое, хорошо? Поверь мне, так будет лучше.

Больше ничего не добавив, я повернулся к двери и вышел, оставив её молча смотреть мне в спину.

Я ворвался обратно в дом и направился прямо к шкафу со спиртным. Выбирать было не из чего, запасы дедушки я уже исчерпал. Я отодвинул пустые бутылки и схватил единственную, в которой ещё что-то плескалось. Это была пыльная фляга с прозрачным содержимым. Я схватил пробку зубами и вырвал её.

Меня мгновенно атаковал запах спирта, он был настолько сильным, что обжигал глаза.

«Так даже лучше!»

Я сделал глоток, наслаждаясь огнём, который пылал от горла до желудка. Потом вытер рот тыльной стороной ладони и упал на старый диван в гостиной. Более болезненные образы снова нахлынули на меня, и я сделал единственное, что был в состоянии сделать: поднёс флягу ко рту и закрыл глаза, а с губ сорвался демонический смех.

Я был жалок. Жалкий и проклятый человек.

Я обманывал себя, полагая, что, ведя жизнь, полную рутины и изоляции, мне удастся как-то выжить. Не выздороветь, на это я никогда бы не осмелился надеяться, но хотя бы выжить. Фигня! Мертвец мёртв, а человеку без будущего ничего не остаётся, кроме как, агонизировать в своём прошлом.

«Поговори со мной, пожалуйста…» – Её голос гремел в моих висках, и я покачал головой, всё ещё смеясь, но на этот раз сквозь слёзы.

Что, по её мнению, я мог сказать?

Никто не мог мне помочь.

На самом деле никто не мог. А кто думал, что сможет, только усугублял ситуацию.

– Шейн, ты дома?

Голос Шторм донёсся до меня приглушённо, почти неразборчивым эхом среди мыслей, которые, наконец, перестали кружиться, парализованные. Я крепко сжимал пальцами приклад пистолета. Он был тяжёлым. Я не помнил, чтобы он был таким тяжёлым, но, возможно, это просто связано с тем фактом, что я держал этот грёбаный сорок пятый калибр нацеленным на висок в течение десяти минут. Рука устала, но не дрогнула. Не так, когда я стоял перед тем монитором.

Там я дрогнул, даже задрожал. Я проглотил пустоту и утонул в воспоминаниях о её взгляде. Эти глаза, полные ужаса, я не забуду никогда. И никогда не забуду, как ушла её жизнь, забрав, мою тоже.

– Прости меня, если сможешь, Клэр, – рыдал я, ощущая всю боль, что накопилась в моём теле. – Прости меня, любовь моя…

Я проглотил последнюю каплю виски из бутылки в другой руке и приготовился стрелять. Палец на спусковом крючке, сердце колотилось и безумное осознание того, что, наконец, всё закончится.

– Господи, Шейн! Какого чёрта ты делаешь?! – голос Кэй выдавал страх, если не панику. – Даже не думай об этом, ты меня понимаешь? Опусти оружие!

Я перевёл дыхание и закатил глаза.

– Шейн, ради бога, опусти пистолет!

Я незаметно покачал головой. Взгляд остановился на занавесках с цветочным рисунком, которые выглядели как фотокопия этого дерьмового одеяла.

– Послушай меня, – она сглотнула. – Положи пистолет. Я знаю, что прямо сейчас ты не видишь выхода, но это не так. Всегда есть выход. Поверь мне.

Я покачал головой с неверием.

– Давай проясним, ты ведёшь со мной переговоры, офицер Шторм? Ты правда думаешь, что сможешь это сделать? – я повернулся к ней и приподнял брови. – Скажи мне, Кэй, какое первое правило переговоров?

– Понять, как далеко готов зайти субъект.

Я удовлетворённо кивнул.

– И по твоему мнению, как далеко готов зайти я? Насколько я опасен для самого себя, Кэй?

– Прекрати, Шейн! Прекрати и дай мне пистолет!

Она протянула ко мне ладонь, и я уставился на длинные тонкие пальцы. Они дрожали. Её рука дрожала, но Кэй всё равно пыталась изобразить спокойствие, которого у неё не было.

– Всё в порядке, Кэй, тебе просто нужно уйти и дать мне закончить.

– Ни хера, я не позволю тебе убить себя, ты понимаешь? Я не позволю тебе это сделать.

Я поморщился и шумно вдохнул носом.

Я почувствовал, как расширяются ноздри и через них проходит воздух. Это был всего лишь вопрос мгновения: она бросилась на меня, и я спустил курок.

Прошло почти два дня. Я осушил всё, что можно было опустошить, но это было не так уж и здорово. Две бутылки, которые пережили мои предыдущие запои, принесли мне мало пользы: несколько часов сонного отчуждения, не более того. Я хотел убежать от себя, от этого места, от полов, запачканных водой, от сильного запаха закрытого помещения, от проникающего сквозь окна света, которого не заботила моя головная боль, от моего желания побыть в покое и чёртовой потребности закрыть глаза, возможно, навсегда.

Я попытался встать, но бесполезно, я не хотел этого. А ведь именно воля, а не сила, помогает встать на ноги. Я снова провалился в разрушительную спираль, которая преследовала меня в течение некоторого времени. Или, возможно, я просто никогда и не выбирался из неё. Я чувствовал себя более разбитым, чем разбитое стекло, более потрёпанным, чем машина после аварии, более жалким, чем последний из изгнанников. Я закрыл глаза, приложил руку ко лбу и потерялся в дымной трясине созданной мной тьмы.

– Шейн, ты здесь?

Голос маленькой девочки походил на звук камертона на деке – твёрдый, жёсткий и чистый. Я вдохнул через нос, не открывая глаз. Я не двигался, только молчал, не понимая, чего ожидаю – когда она уйдёт или окликнет меня снова.

– Слушай, я знаю, что ты там!

Я выдохнул большое количество воздуха, больше похоже на предсмертный хрип, чем на вздох, и с трудом приподнял веки.

– Шейн, хорошо! Ты обещал мне, что сегодня мы воспользуемся новыми перчатками!

Часть меня хотела отослать её прочь, заставить исчезнуть, но была и другая часть, та, которой малышка была нужна как воздух и даже больше. Я встал и поплёлся к двери. Когда я открыл её, Шарли уже была достаточно далеко. Перчатки свисали с одной руки, плечи сгорбились, голова склонилась.

– Шарли… – окликнул я голосом, который даже не звучал по-человечески. – Шарли, подожди!

Она повернулась, и облачное небо, которым были её глаза, казалось, внезапно широко распахнулось. Хмурый взгляд исчез, а губы скривились в одну из самых красивых улыбок, которые я когда-либо видел. Она пошла назад. Шаг. Другой, а затем Шарли побежала, бросилась ко мне и обняла за талию. Она ухватила меня крепко. Словно потеряла, а затем нашла, будто я на самом деле имел значение…

– Почему ты не ответил мне раньше?

– Я… – Моё сердце билось в смятении, живот сжался в кулак, а в горле появилась громоздкая ноша. – Я спал.

Шарли приподняла бровь и нахмурилась. Она пристально изучала меня, обращая внимание на мою неопрятную внешность, на более длинную, чем обычно, щетину и на синяки под глазами.

– Ты болен? – забеспокоилась она, напрягаясь всем телом.

– Нет. Нет, Шарли, не волнуйся, я не болен.

Я погладил её по волосам, и на моих губах появилась тень улыбки.

– Не хочу, чтобы ты заболел, как Нилл Брэднам.

Я нахмурился, пытаясь понять, о чём она говорит.

– Почему я должен заболеть, как он?

– Ну не знаю, несколько дней назад я слышала, как тётя Марта рассказывала Марджери Бенкс, что Нилл Брэднам внезапно заболел, в одночасье, а затем Господь забрал его. Она сказала ей, что никогда не знаешь, когда такое случится.

Шарли поджала губы, дрожа от напряжения, а в её глазах бурлил жидкий океан.

– Я не хочу, чтобы тебя у меня забрали, хочу, чтобы ты остался с нами, со мной и с мамой.

Возможно, это было вызвано её страданием или, может быть, из-за эмоций, но этот рой слов ворвался в моё горло удушая.

– Не волнуйся, – сглотнул я, – меня никто не заберёт.

– Ты мне обещаешь?

– Да, я обещаю тебе.

Её руки снова обвились вокруг моей талии и крепко прижали.

– Я люблю тебя, Шейн.

– Я тоже, детка, я тоже…

***

Я выглянул в окно: Джоанна сидела на крыльце. Она свернулась калачиком на старом облупившемся плетёном диване, накрыв ноги клетчатым пледом и держа в руке чашку. При виде её в моей груди пробежал разряд. Какая-то тупая боль, которая на самом деле не причиняла вреда. Кто-то назвал бы это раздражающим укусом, но для меня, наверное, это было просто чудом.

Я долго думал об этом в тот день, когда Шарли училась бить как профессионал. И пытался осмыслить всё, что со мной происходило: снова начало биться сердце, изнутри меня захлёстывали эмоции, и непреодолимое желание вновь прикоснуться к ней, заниматься этим снова и снова.

Что бы сказала Клэр?

Что бы она подумала обо мне, если бы знала, что я медленно её отпускаю? Потому как именно это и происходило.

Воспоминания, которые окутывали меня днём и ночью, на протяжении месяцев, становились всё более и более неуловимыми. Поначалу, чтобы успокоить этот вихрь болезненных образов, мне приходилось поддерживать уровень спиртного чуть ниже порога алкогольной комы. Теперь, однако, в этом больше не было необходимости, я больше не был таким оцепенелым, за исключением пары случаев, всегда из-за неё. Я делал это из-за зелёных глаз, которые похитили меня, захватили, околдовали и украли мою боль, напомнив, что, возможно, на самом деле я не мёртв. И вероятно, я даже могу начать жить снова.

Я отвернулся от окна и сполоснул под водой посуду. Это не заняло много времени, ведь тарелка и стакан – пустяк. Я осторожно опрокинул их на сушилку и снова посмотрел в окно. Рыжая всё ещё была там, не обращая внимания на устремлённый к ней взгляд, на гул, пронизывающий всё моё тело, и на мои душевные терзания. Я сжал пальцы в кулак и принял решение: расскажу ей всё. Влез в мятый свитер и вышел на улицу.

Шаг быстрый, словно ноги боялись, что соскочу и поэтому судорожно гнались друг за другом. Я пробежал разделяющее нас расстояние с сердцем в горле и затруднённым дыханием тех, кто бежит не только ногами, но и всем телом.

Перебрался через ограду. Землю устилал ковёр из сухих листьев и веток, скрипом выдавая моё присутствие ещё до того, как я попал в поле её зрения. Мой силуэт был погружён в темноту, почти призрак, но Джоанна не испугалась, она прекрасно знала, что это я.

Небрежно, как ни в чём не бывало она продолжила дуть на своё варево. Пальцы обхватывали керамику, а в воздухе витал сильный пряный запах. Я сделал несколько шагов и позволил свету с крыльца мягко коснуться меня, открывая мою фигуру, скрытую за полумраком. Джоанна была спокойна, словно ждала меня. Её глаза остановились на мне, лаская с обычной заботой.

– Эй… – пробормотала она.

В знак приветствия я качнул головой.

– Как дела?

– Хорошо.

Я засунул руки в карманы, стараясь избежать её взгляда.

– Хорошо… – повторила она, глядя внутрь чашки. Она подождала несколько мгновений, словно не знала, что ещё сказать.

– Хочешь присесть?

Я кивнул. Она отодвинула одеяло, закрывавшее её ноги, освобождая место для меня и ожидая, пока я сяду рядом.

– Хочешь немного? – спросила она, указывая на свой ароматизированный травяной чай.

– Нет, спасибо, я в порядке.

Я видел, как она кивнула, крепко обхватила ладонями чашку и вернулась к тщательному изучению её содержимого. Между нами повисло ощутимое напряжение, но меньшего я и не ожидал. Она прятала взгляд на дне чашки, и мы оба знали, что причина этому – сильный дискомфорт. Джоанна нервно, почти по-детски закусила губу и снова посмотрела на меня. Я мог видеть, как внутри неё роилось множество вопросов, но она ни о чём не спрашивала. Рыжая просто смотрела на меня с закрытым ртом и ждала, что скажу я.

Пришло время.

Двумя руками я провёл по волосам, словно пытаясь набраться смелости в этом жесте, затем прочистил горло.

– Просто… я хотел извиниться. За тот день… Я… имею в виду, я не хотел уходить вот так.

– Знаю.

Я окинул взглядом белоснежную балюстраду и глубоко вздохнул.

– Не хотел, чтобы у тебя сложилось впечатление, что я… Это чертовски сложно!

Я снова глубоко вздохнул и посмотрел на неё краем глаза.

– Есть некоторые вещи… вещи, из моего прошлого, о которых ты не знаешь…

Джоанна положила свою руку на мою, и мало-помалу её пальцы скользнули, переплетаясь с моими.

– Ты не должен чувствовать себя обязанным говорить об этом сейчас, если не хочешь.

Я уставился на наши переплетённые пальцы и вздохнул.

– Знаю, что не обязан, но я хочу.

Она кивнула и усилила хватку. Джоанна ничего не говорила, не побуждала к рассказу. Она просто ждала, пока слова вырвутся сами собой, как только я почувствую себя готовым. Свободной рукой я пару раз потёр бедро и склонил голову.

– Я правда не знаю, с чего начать.

– Неважно с чего, важно начать, так или иначе.

Я скептически покачал головой.

– Как ты можешь так говорить? Ты практически ничего не знаешь обо мне и моём прошлом, О’Рейли. Я в полной жопе.

– А кто нет? – Джоанна пожала плечами и поставила чашку на пол, словно готовясь к долгому разговору. Она согнула колено и свернулась калачиком в углу дивана так, чтобы смотреть мне прямо в глаза. – У всех нас есть проблемы, Шейн, главное – не позволять им потопить тебя.

Я уже был на глубине, но она не могла этого знать.

– Это не так просто, как ты думаешь…

– Да, согласна. Только жизнь не останавливается из-за наших проблем, жизнь продолжается всегда.

– Для меня это не так.

– Ты уверен? – Джоанна посмотрела на меня серьёзно, будто хотела прочитать изнутри, и снова стали слышны за грудиной рыдания. Это была лёгкая дрожь, которая переросла во что-то более сильное, когда она провела пальцами по моему лицу. – Что бы с тобой ни случилось, ты выжил. – Рука остановилась на уровне груди, прислушиваясь. – Ты не мёртв, Шейн, ты жив. И, если ты просто перестанешь прятаться за всем этим, ты тоже это поймёшь.

Она приблизилась так близко, что я почувствовал лёгкий след корицы на её губах.

– Ты должен выбрать. Дальнейшее зависит только от тебя.

Джоанна улыбнулась мне и, отдёрнув руку, свернулась калачиком, как прежде.

Глава 23

Джоанна

– Я не всегда был таким, – пробормотал он после нескольких минут молчания. Взгляд Шейна терялся среди верхушек деревьев, а мысли блуждали в прошлом. – Ещё несколько лет назад я был другим человеком, счастливым. В конце концов, легко быть таким, когда у тебя есть всё, так ведь?

– Ну да, полагаю это так.

Блеск ониксового цвета промелькнул в его глазах и затем исчез так же быстро, как и появился.

– Знаешь, что больше всего сводит меня с ума?

Я покачала головой.

– Это абсурдность наших убеждений. Возьмём, к примеру, меня – ещё два года назад я был уверен, что являюсь самым удачливым ублюдком. Проблемы были у других людей, а не у меня. Плохие вещи случались с другими, но со мной – никогда. – Шейн издал сдавленный крик, покачивая головой вправо и влево. – Это полная фигня, тебе не кажется?

– Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда.

Он переплёл пальцы и начал потирать ладони. Медленно.

– Достаточно было ошибки, понимаешь? Одна грёбаная ошибка, и всё, что я считал несокрушимым, исчезло. Навсегда.

Я смотрела на него, как рассматривают запутанный клубок колючих кустов. Непросто решить, с какой стороны столкнуться с тем, что может причинить тебе боль. Не за горами царапины и порезы, но соблазн настолько силён, что…

– Ты действительно уверен, что хочешь об этом поговорить?

Шейн кивнул, затем склонил голову и приковал взгляд к земле. Я слышала шипение воздуха между его губами. Он медленно вдыхал и выдыхал, словно пытался придать контролируемый ритм чему-то, что начало двигаться беспорядочно. Не знаю, как долго длилась такая безмолвная пауза, минуту, а может, и меньше. Затем его голос нарушил тишину.

– С тобой когда-нибудь случалось… Ты задумывалась о том, как быстро всё меняется? Я имею в виду, в одну минуту ты стоишь на вершине мира, чувствуешь себя непобедимым, а потом, даже не понимая, как такое произошло, оказываешься в глубинах ада в компании проклятых душ.

Я прекрасно понимала, о чём говорит Шейн, со мной случилось то же самое.

– Знаешь, в чём самая большая загвоздка, О’Рейли? Глупцы вроде меня считают, что у них нет срока годности, что их никогда не посетит смерть. Мы запрограммированы мыслить масштабно, смотреть шире. Мы принимаем решения и совершаем много ошибок, потому как считаем, что у нас есть всё время в мире для их исправления. Но так бывает не всегда… Иногда у нас просто заканчивается время.

– Так вот, что случилось с тобой? Ты потерял кого-то важного?

– Да, – вздохнул он, потирая ладонями бёдра. – Я потерял единственный смысл своей жизни, и самое ужасное, – он сглотнул, – вина за это лежит на мне.

– Ты не мог быть виноват, – успокоила я его, погладив по руке.

– Так и было. Виноват я.

Между нами воцарилось настолько глубокое молчание, что оно было почти осязаемым. Шейн сгорбился, упираясь локтями в колени, он схватился руками за голову. Я хотела задать ему бесконечную череду вопросов, но было не время, мне не следовало его принуждать. Было ясно, разговор требует от него огромных усилий.

– Тебя беспокоит, если закурю? – внезапно спросил он, прочищая горло.

– Нет, конечно, нет.

Шейн кивнул и вытащил из кармана брюк пачку Winston. Его губы плотно сжались на фильтре, пока левой рукой он старался прикрыть от ветра пламя. После нескольких затяжек, Шейн, казалось, стал успокаиваться.

– Чего ты от меня ждёшь, О’Рейли? – спросил он в упор, между клубом дыма и бесстрастным взглядом.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Потому что я хочу быть с тобой откровенным. Ты меня привлекаешь. Привлекаешь даже слишком, это очевидно. Но я не думаю, что мне есть что предложить кому-то.

– Кто это сказал?

– О’Рейли… – он вздохнул, поднимаясь.

– Что?

– У тебя ко мне есть чувства, я вижу это в твоих глазах.

– А у тебя нет? Это то, что ты пришёл мне сказать?

Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, проведя рукой по лбу.

– Я не… Я не знаю, хорошо? – Шейн бросил эти несколько слов так, словно это стоило ему огромных усилий. – Я не смотрел на женщин больше двух лет, потом появилась ты со своей глупой болтовнёй, своими озорными взглядами и я… Я не знаю, я больше ничего не понимаю, но не хочу, чтобы в твоей голове рождались странные идеи. Я не могу отдать тебе то, что мне больше не принадлежит. Я не могу быть ничем иным, кроме как, потрёпанным мужчиной…

Я встала и приблизилась к нему, заставляя его замолчать. Шейн сжал пальцами сигарету и снова посмотрел на меня. Он был напуган, обеспокоен, и я его понимала, понимала очень хорошо. Я нежно коснулась его груди и провела ладонью вверх, прижимаясь губами к его губам.

– Не всегда тот, кто нам нужен, заставляет наши сердца биться, – пробормотала я.

– Но что, если человек совсем неправильный?

Я пожала плечами.

– Иногда стоит рискнуть.

Я погладила Шейна по щеке и поцеловала. Я поцеловала его, понимая, что, даже если этот момент был всего лишь украденным, для нас это стало началом чего-то.

Часть II

Глава 24

Джоанна

– Мы закончили?

– Почти, – ответила я с притворным энтузиазмом. Если бы мне пришлось выразить своё настоящее душевное состояние, то пыхтела бы как паровоз.

– Ты повторяешь это последние два часа, но мы всё продолжаем ходить вдоль и поперёк.

– Давай же, крепись, последнее усилие!

Улыбнувшись, я бегом поспешила к его машине, как это делают дети, когда соревнуются кто быстрее. Добежав до пикапа, я остановилась. Упираясь спиной в борт и скрестив на груди руки, я оглянулась на Шейна. Он шёл, держа в руках упаковку листовок и афиш. Высокий, крепко сложенный, красивый. Одетый в тёмную кожаную куртку, которая выделяла его даже в толпе. Дорога позади него представляла собой длинную раскидистую ленту, окаймлённую плотной паутиной припаркованных машин и переплетённую движущимся транспортом. Лишь время от времени между очередным пикапом и фургоном появлялось пространство, немногим больше проезда, ведущее к тому или иному магазину. Несколько проезжающих машин сворачивали, прерывая это постоянное движение.

Шейн громко фыркнул, его лоб нахмурился, а взгляд выглядел усталым. Он сунул кипу с листовками на заднее сиденье пикапа и встал рядом со мной, локоть к локтю.

– С меня хватит на это утро! – Он вытащил из кармана куртки пачку сигарет и закурил. – Мы бродим уже несколько часов, я бы сказал, что пора сделать перерыв.

Я устало поглядела на свои ноги: их начало покалывать, а мышцы проявляли явные признаки усталости.

– Думаю ты прав.

С небольшим прыжком я села на заднее сиденье пикапа, свесив ноги и зажав ладони под бёдрами. Шейн с весельем посмотрел на меня между клубом дыма и приподнятой бровью.

– Скажи правду, ты тоже больше не можешь!

– Нет.

Покачав головой, я подарила ему одну из своих лучших улыбок.

Было странно видеть его таким расслабленным, без завесы равнодушия или обычной мрачной тени, наброшенной на лицо. Мне нравилась эта его версия, менее суровая и простая.

С того поцелуя на крыльце прошло чуть больше недели, и с тех пор наши отношения развивались стремительно. Можно сказать, что мы начали встречаться. Мы часто виделись как из-за небольшого расстояния между нашими домами, так и из-за того, что моя дочь была без ума от него и никогда не упускала возможности привести Шейна в наш дом. За несколько дней, почти не осознавая этого, мы превратились во что-то очень похожее на пару и достаточно близкое к семье.

– Итак, – спросил он, поднося сигарету ко рту, – что стоит следующим в твоём сумасшедшем расписании?

Я огляделась. Мы стояли на тротуаре, а на другой стороне улицы изящным курсивом была вывеска «У Харрисона». Заведение выглядело как милое местечко.

– Как насчёт чего-нибудь поесть?

Шейн проследил за моим взглядом, ещё раз затянулся сигаретой и кивнул.

– Звучит неплохо. – Он наклонил голову и размял руками шею. – В любом случае я бы не смог сделать больше ни шага.

– Ты определённо не такой неутомимый, как я думала! – Поддразнила я его. Шейн облизнул губы, скрывая появившуюся улыбку.

– Будь осторожнее, О'Рейли…

– И почему же? Это правда!

– Потому что я могу изменить твоё мнение.

Он наклонился ко мне, обхватил моё лицо и поцеловал. Он сделал это прямо здесь, на заднем сидении пикапа, почти посреди дороги, как это делают влюблённые или дети.

Когда Шейн отстранился от меня, я продолжала смотреть на него, находясь между оцепенением тех, кто больше никогда не хочет вставать, и блаженством тех, кто находит в своих руках то, что всегда хотел.

– Разве ты не собиралась пойти в тот ресторан?

Я неубедительно вздохнула. Меня охватил вихрь бабочек, и в этот момент мне было наплевать даже на еду: продолжать ощущать вкус его губ было намного лучше.

– Итак? – Шейн подстрекал меня забавляясь. – Чего же ты ждёшь?

Собрав последние остатки сил, я спрыгнула, последовав за ним через дорогу.

Как и предполагала, «У Харрисона» было действительно красивое место. Большие балки из тёмного кедра украшали потолок, а стены были покрыты более светлым материалом – дубом, если судить по цвету. Между тёплыми деревянными стенами раздавался тихий гул, звон посуды, неспешно произносимые фразы, а в камине изредка потрескивал небольшой огонь.

Официантка усадила нас за уединённый столик, зажатый между большим окном, выходящим на улицу, и большим камином. Отсюда открывался хороший вид и на зал, можно было наблюдать за всем: кто вошёл, кто вышел и даже за теми, кто гулял по улице.

– Что закажем? – спросил Шейн, искренне заинтересовавшись меню, которое держал в руках.

– Я не знаю. Что думаешь ты?

– Те господа заказали блюдо дня. Понятия не имею, что это, но выглядит весьма привлекательно.

Я взглянула на третий стол слева, исследуя поданную там еду. И правда, выглядело аппетитно.

– Выглядит неплохо, – заметила я.

– Тогда закажем?

Я согласно кивнула, Шейн подозвал официантку, которая подошла почти сразу. Он вернул ей меню и сделал наш заказ. Девушка записала в белый блокнот и ускользнула, оставив нас одних. Было странно сидеть в таком интимном ресторане в компании Шейна. Со стороны мы выглядели как пара, с тем же успехом нас могли бы принять за мужа и жену, вот только ни один из нас не носил кольцо.

– Так что насчёт фестиваля? Как идут приготовления?

– Хорошо. Марджери Бенкс готовит платформы, Марта заботится обо всём, что связано с едой, а Гленда очень хорошо общается с прессой.

– Гленда? Ты имеешь в виду Гленду Уолкер? Сестра Майка?

– Именно она.

На лице Шейна появилось странное выражение, и это меня очень заинтриговало.

– Почему ты сделал такое лицо?

– Какое лицо?

– Такое. Когда ты говорил о Гленде, ты скривил рот.

– Ты ошибаешься.

– Я вовсе не ошибаюсь. Кажется, ты испытываешь какое-то отвращение к этой семье.

– Ты всё искажаешь, О’Рейли. Я ни на кого не сержусь.

– Ты плохой лжец.

Меня прожёг его взгляд, и я прикусила губу изнутри, начав возиться с вилкой. Затем тишину нарушил звонок.

На дисплее вспыхнуло имя Кэй, и Шейн поспешил выключить звонок. Я набралась храбрости и подняла глаза, чтобы изучить выражение его лица. Шейн не выглядел расстроенным или обеспокоенным, в то время как я умирала от желания узнать, кто такая эта таинственная Кэй. С этого номера ему звонили несколько дней.

– Итак, я бы сказал, что на этом мы закончили, – беспечно прокомментировал он, не обращая внимания на дисплей, который снова засветился.

– Ну да, на сегодня…

– Что значит «на сегодня»?

– Это ты предложил мне помощь, теперь не можешь взять свои слова обратно!

– На самом деле я ничего не забирал. Кажется, я следовал за тобой всё утро.

– А ты против?

– Нет, но…

– Помни, это всё для хорошего дела, Фостер.

– Библиотека, – прокомментировал он.

– Точно.

– Думаю, тогда у меня нет особого выбора. – Он погладил мои пальцы, которыми я перекатывала крышку от бутылки, и улыбнулся мне.

– Ты правильно думаешь.

В этот момент к столику подошла официантка и передала нам наши тарелки. Следующие двадцать минут мы продолжали непринуждённо болтать. Мы говорили об организации фестиваля, комитете и о том, как рада Шарли принять участие в своём первом конкурсе печенья вместе с Мартой.

– Ты заметил, что она несколько дней не говорила ни о чём другом?

– Да… если и есть что-то, чего у неё в избытке, так это болтливость.

– Правда, в этом она очень похожа на своего отца.

Эта фраза выскользнула с моих губ сама собой. Шейн посмотрел на меня с интересом, и я сразу поняла, что открыла двери для разговора, которого бы с радостью избежала.

– Что с ним произошло? Я имею в виду её отца.

– Он умер, – импульсивно ответила я.

Шейн замер, мгновение меня изучал, почти парализованный, затем кивнул. Он снова обратил внимание на свою тарелку. Казалось, новость задела его больше, чем он хотел показать. Он изучал меня своими сузившимися до двух щелей глазами, продолжая откусывать кусочки хлеба.

– Я прекрасно знаю, каково это – потерять любимого человека.

Опустив взгляд на свою тарелку, я начала двигать еду из стороны в сторону. Изо всех сил старалась улыбаться, но разговоры о прошлом всегда оказывали на меня один и тот же эффект: они словно заливали моё настроение кромешной тьмой.

– Как давно это случилось?

– Эм?

– Сколько времени прошло с тех пор…

– Более восьми лет.

– Проклятие! Я не знал, что так давно, – заметил он про себя. – Значит, Шарли никогда не встречалась с ним?

– Нет, никогда, – подтвердила я.

Я увидела, как он кивнул и поднёс стакан ко рту. У меня в горле завязался такой узел, из-за которой было трудно даже дышать, не говоря уже о продолжении разговора. Поэтому я опустила взгляд и спряталась за молчанием. Я больше не сказала ни слова, ни когда официантка забирала наши тарелки, ни когда Шейн вставал из-за стола. Я погрузилась в своего рода транс, кратковременное состояние афазии, вызванное огромным чувством пустоты, которое охватывало меня каждый раз, когда я думала об отце Шарли. Шейн коснулся моего плеча.

– Пойдём?

– Да… конечно.

С немалой долей безразличия я надела пальто и последовала за ним к выходу. Шейн подошёл к кассе, чтобы оплатить счёт. Я хотела поблагодарить его, но была так подавлена, что не смогла вымолвить ни слова.

Мы перешли улицу и подошли к машине. Мужчина казался спокойным, несмотря на мою реакцию. У меня же внутри что-то проснулось, что больше не хотело сидеть на месте и молчать.

– Шейн?

– А?

– Спасибо.

Он резко остановился, со скованными плечами и зажав в ладони ключи. Шейн повернулся ко мне, а его глаза стали изучать меня в такой манере, какой раньше я никогда не видела. За суровым выражением лица скрывалось что-то очень хрупкое, отчего у меня перехватило горло. Через мгновение Шейн обнял меня за плечи и сразу прижал к себе.

Глава 25

Шейн

Джоанна крепко прижалась ко мне, цепляясь за шею, и защитный инстинкт, который развился по отношению к ней за последние несколько дней, проявился в полную силу. Я погладил её волосы, пропуская пальцы сквозь рыжие пряди. Круговыми движениями коснулся спины. Мне не хотелось показаться слишком напористым или собственником, но я не мог перестать думать о том, что она, должно быть, испытывала.

Хотел сказать ей, чтобы она больше не волновалась, что отныне я буду заботиться о них двоих, но не стал. Я просто заключил её в ловушку своих объятий, которые говорили без слов. Мы никогда не давали названия тому, что с нами происходило, мы никогда ничего не определяли точно, но нам обоим было ясно, что всё изменилось. После того знаменитого поцелуя на крыльце я начал принимать тот факт, что, возможно, внутри меня осталось место для эмоций. Часть моего сердца всё ещё была способна чувствовать. Я обхватил ладонями лицо Джоанны и поцеловал в губы.

На главную дорогу свернула полицейская машина. Она двигалась медленно, как ленивец в открытом поле. Сначала я не придал этому значения. Моё внимание было сосредоточено на рыжих локонах, скользящих между моими пальцами и на спине, которую я начал медленно ласкать руками. Но потом я отодвинулся от неё и через оконное стекло встретился с его взглядом. Эти ясные глаза устремились на меня и не отпускали, пока машина не проехала мимо нас.

Майк был проблемой. Я знал, что его отношения с Джоанной в последнее время сильно охладились, но было бесспорно, он продолжал её любить. Я был уверен, что рано или поздно мне придётся с ним столкнуться. Если я хотел быть с Джоанной, то эту реальность, я определенно не мог игнорировать.

– Поехали?

– Да, едем.

Я открыл ей дверь и обошёл пикап. С противоположной стороны подъехала тёмная машина и почти полностью остановилась. Я стоял и смотрел на неё, прижав руки к открытой двери. Это была последняя модель Jaguar, которая выделялась из толпы припаркованных вдоль дороги внедорожников и пикапов. Я был почти уверен, что видел её раньше.