Текст книги "Переговорщик (ЛП)"
Автор книги: Сэм Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Должно быть, это галлюцинация. Да, это определённо была галлюцинация, потому как на долю секунды мне показалось, что за рулём той машины сидит призрак.
Чтобы избежать аварии, Шейн затормозил, потом вновь тронулся с места. Но от тёмной машины не осталось и следа, она исчезла за поворотом, оставив во мне странное чувство беспокойства.
– Эй, ты меня слушаешь?
Я снова посмотрела на Майка.
– Да, конечно, – притворилась я.
– Ну, тогда что скажешь? На этот раз вы приедете?
– Я не знаю, Майк…
– Пожалуйста!
– Но это встреча семьи…
– И что? Насколько я понимаю, вы часть моей семьи. Уверен, будет весело! А потом, когда ещё увидишь своими глазами три поколения Уолкеров, занятых спортивной рыбалкой и барбекю на открытом воздухе.
– Я не знаю…
Я прикусила губы и поиграла вилкой, уповая на чудо.
– Вот ты где, куколка! Не могла тебя найти. Почему ты сменила место?
Шарли оторвала взгляд от телевизора, висевшего на стене, и фыркнув, скосила глаза на Марту.
– Мама сказала, что я должна оставить Шейна в покое!
– Ах… Понятно…
Марта ей улыбнулась, подала тарелку с любимым тортом, а затем посмотрела на меня. Внешне выражение на её лице не изменилось ни на йоту: губы растянуты, скулы приподняты, словно Марта улыбалась на самом деле. Но это было не так. Я слишком хорошо её знала, чтобы не заметить любознательного взгляда, готового пронзить вопросами.
– Кофе? – спросила она Майка, не переставая смотреть на меня.
– Да, спасибо. – Он ответил поспешно, словно с нетерпением ждал, когда она уйдёт.
– А что будете есть? – Марта достала из кармана фартука ручку и блокнот, и застыла в ожидании.
– Не знаю… – я сомневалась, что выбрать. – Ещё остались те замечательные маффины с малиной, которые ты обычно делаешь?
– Конечно, есть – слишком эйфорично защебетала она, – и ты не единственная, кому они нравятся, понимаешь?
Я наклонила голову набок, вопросительно глядя на неё.
– Забудь, – произнесла Марта, сопровождая слова взмахом руки. Я видела, как Майк закатил глаза и фыркнул, всё более раздражённо.
– А что подать тебе, сержант Уолкер?
– Как обычно, спасибо. – Его ответ не звучал грубо, но надо заметить, и не выглядел слишком любезным.
– Отлично, пять минут, и всё будет!
Марта спрятала в кармане блокнот с ручкой, и пошла прочь.
– Ах, пока не забыла, Джо, как только ты закончишь, можешь подойти к стойке на минутку? Я хочу показать тебе черновики флаеров для фестиваля…
– Да, конечно.
– Хорошо. Приготовлю заказ и вернусь.
Майк подождал, пока Марта уйдёт, и возобновил свою атаку. Шарли наслаждалась ореховым тортом и совсем не заметила, как сидящий напротив меня мужчина протянул ко мне над столом руку.
– Обещай, что подумаешь. Я очень хочу, чтобы вы поехали с нами. – Я бросила взгляд на дочь, которая продолжала есть, время от времени поглядывая на телевизор. Майк проследил за направлением моего взгляда и улыбнулся.
– Если недостаточно ясно, то я хочу, чтобы вы обе были там. Ты прекрасно знаешь, как я дорожу Шарли.
– Я знаю.
У меня была неопровержимая уверенность, что он искренне к нам привязался, Майк всегда был таким. Мы с Майком были друзьями так долго, что теперь можно сказать всю жизнь. Мы вместе прошли через многое, и если существовал человек, которому я могла доверить свою дочь с закрытыми глазами, это был именно он.
Однако в последнее время всё изменилось, стало ощущаться немного… неловко. То, что для меня всегда было просто крепкой дружбой, для него начинало приобретать другие оттенки, и это становилось большой проблемой. Я больше не знала, как себя вести и как далеко могу зайти. Я любила его, но как брата, и совсем не желала его, как мужчину. Для меня он был просто… Майк. Мой лучший друг, мужчина, который днём в субботу стриг у меня газон, и навещал, чтобы выпить пива; дядя, на которого дочь срыгнула всю тарелку супа, тот, кто видел меня в худших состояниях, и над чем мы потом шутили. Он был моим доверенным лицом, плечом, на котором можно плакать, а также смеяться, но если бы я задумалась только на мгновение о нас двоих… я не увидела бы ничего, кроме того, что уже было.
Временами я пыталась представить нас как пару. Какое ощущение может вызвать у меня его поцелуй? Какой эффект окажет на меня его прикосновение?
Чем больше я об этом думала, тем сильнее сжимались на ногах пальцы. Было бы проще заставить себя полюбить кого-то только потому, что он искренне по-настоящему тебя любит. Но чувства так не работают. Они либо есть, либо их нет, либо чёрное, либо белое. В любви нет серых зон, и если случайно ступить в полумрак, то рискуешь только навредить, как я бы сделала с ним.
Майк Уолкер был мужчиной красивым, привлекательным, щедрым; он был бы отличным компаньоном для любой женщины, но, возможно, он создан не для меня.
Через несколько минут, как и было обещано, Марта вернулась с нашими заказами. Она безостановочно болтала о фестивале, о туристическом автобусе, утром прибывшем из Олбани, и о прогнозе погоды, который, как обычно, никогда не попадает в точку. Марта прекрасно понимала, что бесит Майка, но ей было совершенно наплевать. Эта женщина средних лет была настолько близка к образу матери, насколько я могла надеяться найти в таком отдалённом месте, как это. Она любила меня и мою дочь, словно мы были частью семьи, и это давало ей право защищать меня от кого угодно.
Её звонкий голос продолжал сбрасывать новости со скоростью света и Марта не остановилась даже тогда, когда зазвонил телефон Майка. Он увидел на дисплее номер и закатил глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем Майк решил ответить. Возможно, он надеялся, что невыносимая трель прекратится или Марта наконец уйдёт, оставив нас снова одних. Но ни то ни другое не произошло; Майк проглотил разочарование сквозь зубы и двинулся в дальний конец зала, чтобы поговорить со своим собеседником.
– Не отстаёт, а? – Марта бросила на меня многозначительный взгляд и улыбнулась.
– Нет, – вздохнула я, – и чем больше пытаюсь направить всё в правильное русло и дать ему понять, что меня это не интересует, тем больше оказываюсь под угрозой неловких ситуаций, – тихо пробормотала я, краем глаза следя за Шарли.
– Дай угадаю, – бросила она, в свою очередь, понизив голос, – тебя пригласили на встречу семьи?
– Эй, ничего не упустишь?
Марта улыбнулась и выгнула бровь.
– Знаешь, я знакома с этим парнем гораздо дольше, чем ты!
– Точно…
Шарли отвела взгляд от телевизора и повернулась к нам, словно только что вспомнила о чём-то важном.
– Тётя Марта, ты мне обещала, раз сегодня нет школы, мы попробуем приготовить печенье для фестиваля, помнишь?
– Конечно, я помню, куколка. Иди на кухню, вымой руки и возьми ингредиенты. Я буду через десять минут.
– Окей!
Глаза дочери, казалось, засияли, и улыбка, расползшаяся у неё на губах, буквально сжала моё сердце.
Так было всегда. Каждый раз, когда я смотрела на дочь, в моей груди происходил взрыв. Именно нюансы лишали меня слов, в ней было так много от меня: частички, детали, выражения. Каждый раз я задавалась вопросом, как такое возможно, и несовершенный человек, как я, создал что-то настолько уникальное?
Шарли не заставила повторять себе дважды, она проскользнула между столами и захлопнула дверь кухни. В это время к столику приближался Майк.
– Хочешь, задержусь ещё минут на пять, чтобы он немного пофыркал?
Марта улыбнулась. Настоящей улыбкой, из тех, что наполняют щёки и заставляют уголки глаз приподниматься. Я покачала головой, и она хихикнула.
– Ладно, я всё поняла. Пойду, посмотрю, чем занимается твоя дочь, прежде чем она перевернёт вверх дном мою кухню. Не забудь взглянуть на черновики флаеров. Хотелось бы узнать твоё мнение, прежде чем отправлять их в печать.
– Хорошо, я сейчас приду. Дай мне пять минут.
– Не торопись, ты знаешь, где меня найти.
Марта исчезла за несколько мгновений до того, как Майк сел за столик.
– Извини, звонили из офиса, я должен был ответить…
– Да ладно, не надо извиняться.
– Возвращаясь к разговору…
Я закрыла глаза и вздохнула.
– Не хочу давить на тебя, но… – он обхватил мои ладони и посмотрел мне прямо в глаза, – я просто хочу, чтобы ты дала мне шанс, – заключил он.
Боже, неужели мы зашли так далеко?
– Я не понимаю, о чём ты говоришь…
Майк убрал с моего лица прядь волос и погладил меня подушечками пальцев по линии челюсти. Почему он так делал? Почему хотел сделать всё сложным?
– Сколько лет мы с тобой знакомы?
Я опустила взгляд, чтобы посмотреть с нежностью на внутреннюю поверхность левого запястья, где изящным, изысканным почерком написано полное имя моей дочери: «Шарлиз».
– Больше восьми.
– Это большой срок, не находишь?
Я кивнула, изобразив улыбку, которая возникла из глубины моей души, из той части меня, что была действительно к нему привязана.
– Ты думаешь, я когда-нибудь причиню тебе боль, Джо? Или сделаю плохо Шарли?
Он смотрел на меня, его пальцы окружали мои запястья, и выражение лица было между нежным и решительным, которое я не раз видела раньше.
– Сейчас дыши, окей?
– Я умираю! Боже мой, Майк, я умираю!
– Ты не умираешь, Джо, ты просто рожаешь свою девочку.
Я вцепилась в его руку и сжала со всей силы, пока мучительная боль бежала по телу, разбивая его пополам. Ощущение было ужасное, словно по спине в одну точку продолжали бесконечно колотить палкой. Я не могла ни дышать, ни держать открытыми глаза. Схватки всё никак не прекращались. Они начались в тот момент, когда почувствовала, как по ногам скользит тёплая вязкая жидкость, и с тех пор они больше не давали мне передышки. Согнувшись пополам от острой боли, мне едва хватило сил взять телефон и позвонить Майку. Всё, что произошло потом, стёрлось в памяти.
– Мы почти добрались до больницы, вот увидишь, всё будет хорошо.
Мой отчаянный крик на несколько децибел перекрыл звук полицейской сирены.
– Джоанна, мы на месте, держись! Я с тобой, сожми мне руку!
В его руку я вцепилась с той же силой, с какой цепляются за верёвку, брошенную над пропастью. Майк резко развернулся, а затем замер как вкопанный.
– Не волнуйтесь, мисс, сейчас мы разберёмся! – сказала медсестра, распахнувшая мою дверцу.
Я кивнула, ища глазами мужчину, который заботился обо мне с тех пор, как я приехала в это затерянное место.
Я посмотрела на него.
Именно в ту долю секунды я поняла, что он никогда меня не бросит и никогда не сделает мне ничего плохого, никогда.
– С тех пор как родилась Шарли, ты только и делаешь, что живёшь, чтобы служить дочери. Тебе не кажется, что пора двигаться дальше? Понимаю, с тобой случилось то, чего совсем не ожидаешь от жизни, однако… ты знаешь, что можешь доверять мне.
Я покачала головой и прикусила губы.
– Проблема не в доверии, Майк. Я тебе доверяю, и ты знаешь это.
– Что тогда?
Как ему объяснить? Как, не оскорбив и не задев его чувств, могу заставить понять реальную суть наших отношений?
Вновь зазвонил его телефон. Пока Майк сжимал челюсти, я сумела перевести дух.
– Извини, это на минуту, я должен ответить.
Я опустила взгляд на салфетку в бело-зелёную клетку и кончиком ножа начала резать бумагу. Серьёзное выражение на лице у Майка внезапно стало мрачным.
– Ты уверен, Джек? – услышала я. Разговаривая Майк потирал голову и хмурился. – Хорошо, хорошо, я понял, сейчас буду.
Он закончил звонок. И снова посмотрел на меня.
– Сейчас мне пора, к сожалению, но я собираюсь закончить этот разговор.
Я прикусила внутреннюю часть губ и неуверенно кивнула. Кончиками пальцев он коснулся тыльной стороны моей руки и улыбнулся.
– Я позвоню тебе позже, хорошо?
– Угу.
Майк встал, оплатил наш завтрак и, подмигнув мне, вышел.
Глава 3
Шейн
Джоанна О'Рейли…
Образ этой женщины сопровождал меня всё утро. Признать это было трудно, но её глаза цвета нефрита всё чаще и чаще появлялись в мыслях, приводя разум в больший хаос, чем там уже был. Почти полтора года я жил изгоем, забаррикадировавшись за непроницаемым занавесом, укреплённым собственной болью. И если я чему-то научился, так это тому, что иногда недостаточно просто выжить. Выживание душит тебя, давит бременем вины, которую никто никогда серьёзно тебе не приписывает, но ты знаешь, что она есть.
Ты знаешь, и этого достаточно, чтобы сломаться.
Я снова сосредоточился на вождении, поскольку небо становилось всё более угрожающим. Надо было поспешить домой, пока там всё не затопил дождь, который не прекращался ни на минуту. Бросил взгляд на пассажирское сидение, где лежал пакет и забарабанил пальцами по рулю в ритме «Knocking on heavens door». Меня пробирала дрожь при мысли о том, какое выражение появится на лице Шарли от моего подарка. Я практически мог её представить: широко раскрытые глаза, рот очерчивает контур огромного О, и тот энтузиазм, который она вкладывала всегда и во всё.
Кто знает, что скажет её мать, увидев, что ей купил? Я нахмурился и провёл по лбу рукой. О чём я, чёрт возьми, думал?
Как мог быть таким глупым?
Правда в том, что эта маленькая девочка сбивала с толку, как и её мать.
Старая боксёрская груша лениво свисала с потолка, под её тяжестью скрипели ржавые звенья цепи.
Удар.
Другой и ещё раз.
Костяшки пальцев нестерпимо горели, но я не переставал бить, словно избиение этой старой кучи песка могло немного облегчить мою жгучую ненависть.
– Что ты делаешь?
Её голос раздался позади меня.
Он неспешно ласкал мои плечи, а затем сжал горло. Я ответил не сразу, у меня не было ни сил, ни желания. Чтобы перевести дыхание, я наклонился вперёд, а она подошла почти на цыпочках. На голове у неё был невероятный розовый шлем, из-под которого на плечи ниспадала рыжая масса волос.
– Что это такое? – спросила Шарли, подходя ближе к мешку.
– Ничего, к чему должна прикасаться девочка.
Она отдёрнула руку, словно обожглась и повернулась, хмуро глядя на меня. – Я не маленькая девочка! Мне восемь лет!
– Ах, ну, тогда это всё меняет…
От её гримасы разочарования с нахмуренным лбом мне захотелось улыбнуться, но я сдержался.
– Я. Не. Маленькая девочка.
– Ладно, ладно, согласен. Теперь я могу узнать, что ты делаешь в моём сарае?
Шарли опустила взгляд, словно смутившись.
– Я… я искала тебя.
Я поднял брови и пристально посмотрел на неё. Одной рукой она потёрла локоть, который выглядел слегка разбитым. От боли Шарли поморщилась. Я осмотрел её сверху донизу: колено было полностью ободрано.
– Что с тобой случилось? Ты упала?
Она кивнула, ни на секунду не уступая слезам, которые были готовы пролиться.
– Иди сюда, покажи!
Шарли приблизилась на несколько шагов, и я наклонился, чтобы проверить колено. Ничего страшного, но всё равно, рану лучше было бы промыть и продезинфицировать.
– Пойдём в дом, что-нибудь найдём для обработки.
– Окей.
Она сказала только это, без намёка на страх или сомнение.
Когда мы выходили из сарая, Шарли плотно сжала пухлые губы, затерявшись в моём взгляде своими невероятно серыми глазами. Мы вошли в дом через заднюю дверь, и от меня не ускользнул её горный велосипед, прислонённый к боковой стене.
– Ты упала с велосипеда? – спросил, беря всё необходимое для обработки ссадин.
– Да и всё из-за этой проклятой цепи!
Вздыхая, я покачал головой.
– Опять?
– Это не моя вина, если она продолжает выскакивать.
– Ты должна быть осторожна, Шарли.
– Но я была осторожна, клянусь! Это она, проклятая, продолжает делать всё, что ей заблагорассудится!
– Хорошо, юная леди, но следи за языком. Ты же знаешь, твоя мать не хочет, чтобы ты так говорила.
Девочка дунула на прядь волос и сняла с головы шлем.
– Иди сюда.
Я помог ей сесть на кухонный стол и, продезинфицировав, наложил на коленку пластырь.
– Покажи мне локоть.
– Ничего, я просто грохнулась!
– Я всё равно хочу проверить.
Шарли протянула мне руку, и я не заметил ничего серьёзного.
– Да, всё в порядке.
– Я же говорила!
Она спрыгнула со стола и бросилась к двери.
– Куда ты собралась? – Я спросил, почти недоверчиво.
– Мы должны починить велосипед, разве нет?
– Что значит «мы должны»?
Мои губы изогнулись в улыбке, и она фыркнула, закатив глаза.
– Пожалуйста, Шейн, одна я не справлюсь.
В сотый раз покачав головой, я последовал за ней наружу. Мы откатили горный велосипед в сарай, где установил его на старом верстаке.
– Зачем ты бьёшь по этой штуке?
Я возился с цепью, застрявшей между шестернями, и оцепенел.
«Зачем?» – какой простой вопрос, но ответ тем не менее был слишком сложным.
– Это своего рода разрядка.
– Что значит «разрядка»?
Я повернулся в её сторону, меня сосредоточенно изучали два кусочка грозового неба.
– Ты никогда ни из-за чего не сердишься?
– Ох, да!
– И что ты делаешь, чтобы успокоиться?
– Не знаю, – размышляла она, морща лоб.
– Так вот, я выпускаю пар, колошматя боксёрскую грушу.
Шарли внимательно посмотрела на неё и обошла вокруг, проводя кончиком указательного пальца по всей окружности.
– Тогда ты действительно очень злишься, если бьёшь так сильно!
Я застыл. Уронил руки вдоль тела и сжал челюсти.
– Теперь тебе нужно идти домой.
– Почему?
– Потому что твоя мать будет искать тебя.
Я снял велосипед со стола, пару раз повернул педаль, чтобы убедиться, что всё в порядке, а затем проводил Шарли наружу.
Дорога была пустынная, шёл непрерывный дождь. Я резко пригнулся, упёрся лбом в руль и вдохнул носом.
Какого хера я делал?
Я не должен был с ними сближаться. Мне не нужно ни с кем сближаться. Мне суждено гнить в моей жалкой жизни до конца дней, и я это сделаю. В одиночку.
Глава 4
Джоанна
Я бросила взгляд в угол ноутбука: время забирать Шарли из дома Марты.
Я настолько погрузилась в своё занятие, что не понимала, сколько прошло времени. На некоторое время мой разум отключился, но не тело. Ощущение онемения, пронизывающее мышцы, на самом деле было недвусмысленным признаком продолжительной неподвижности. Я размяла шею, плечи и закрыла ноутбук.
Снаружи продолжался проливной дождь и, казалось, он не собирался прекращаться. Я встала и инстинктивно подошла к окну. Дом Фостера выглядел пустынным, сквозь закрытые ставни не было видно ни света, ни, тем более, скрывающейся внутри тени. Его автомобиль не был припаркован в обычном месте, перед верандой, и всё вокруг казалось окутанным сероватой дымкой, в которой было что-то зловещее.
Я сделала успокоительный вдох и выдох, мой лоб приклеился к стеклу, а глазами устремилась на брезент, покрывающий крышу. Ветер таскал его во все стороны, то раздувая, то опуская, и непрерывно продолжал лить дождь.
Я понятия не имела, куда этим утром направился Шейн, мы не были достаточно близки, чтобы рассказывать друг другу детали. Однако то, что мы не говорили словами, мы узнавали, наблюдая друг за другом.
За полгода я успела заметить многое. Утром Шейн вставал рано, словно нетерпеливо ждал нового рассвета. Выходил до того, как дневной свет освещал небо, и сидел с чашкой в руке и сигаретой между губами до тех пор, пока в горах не появлялось солнце. Он выжидал в религиозном молчании, концентрируясь на листьях деревьев, оживающих и окрашенных золотом; затем, в тот самый момент, когда свет проливался повсюду, возвращался в дом.
Я часто задавалась вопросом, почему он не может заснуть, какие демоны не дают ему спать, но найти ответ не могла. Шейн Фостер был мужчиной замкнутым и одиноким, крошил слова и каждый его взгляд мог одновременно оставить на коже гравировку и ожог. Мы наблюдали друг за другом издалека и никогда не пересекали ту границу, которую он установил со всей своей мощью, хотя ночь за ночью я дрожала при мысли как-то приблизиться к нему. Проводила целые часы, фантазируя, пока дочь спала в другой комнате, потому что меня, как и Шейна, тоже можно было назвать совой. Я всегда спала очень мало, но именно со времён Колумбии начала использовать эти часы бодрствования для письма. На самом деле, свои лучшие статьи в университете я написала, пока весь остальной мир был в постели.
В моей жизни было так много всего: упрямая девчонка, образцовая студентка, выпускница в рекордно короткие сроки, и, наконец, журналистка. Я шла по восходящему пути, который, казалось, хотел привести меня прямо к вершине, но потом… всё резко изменилось.
Когда узнала, что жду Шарли, мой мир перевернулся с ног на голову. У меня были планы, путь, вымощенный мечтами, и мужчина, с которым можно было идти по нему. Никогда не думала, что всё рухнет в одночасье, никогда не могла предположить, что останусь одна заботиться о ребёнке.
Когда ты совсем молодой, то забиваешь голову тысячей химер, погружаешься в амбиции, которые иногда слишком велики, чтобы их можно было реализовать по-настоящему. Мной руководило бессознательное состояние, безумная вера в то, что всё будет, как я планирую, но планы, знаете ли, не всегда осуществляются, и именно тогда понимаешь, что из себя представляет человек. Когда мир отворачивается от вас, мечтающая девушка имеет возможность превратиться в женщину, взять под контроль свою жизнь и попытаться вернуть ей смысл. И я сумела его найти. Я не получила того, чего хотела, но, с другой стороны, я нашла любовь, настоящую. Единственная, кто может заставить трепетать, а сердце разрываться… это… моя дочь.
Она – весь мой мир, поэтому бороться я не прекращала никогда. У неё не было отца, но это никогда не становилось проблемой, об этом я позаботилась. Мы были друг у друга, по крайней мере, так я повторяла себе в течение восьми лет. У Шарли была я, и я искренне надеялась, что она не почувствует необходимости ни в чём другом, хотя в последнее время поняла, – это не совсем так.
И правда, за последние несколько месяцев я поразилась тому, как легко дочь привязалась к этому мужчине. Ей удалось сблизиться с Шейном, вытянуть из него те нежные жесты, на которые, как я думала, он был неспособен, и создать прочную, но на мой женский взгляд, хрупкую связь, и это очень меня пугало. С момента рождения Шарли Майк пытался сблизиться с ней, но Шарли никогда по-настоящему не считала его примером для подражания. Она любила Майка, но не бежала к нему, когда возникали проблемы, не искала его, не следила за каждым движением. Моя дочь была избирательной по натуре и, по какой-то странной шутке природы, они с Шейном выбрали друг друга. Думаю, он ей понравился с первого взгляда. Такой эффект Шейн производил на всех, в том числе и на меня. В глазах этого мужчины было что-то настолько зловещее и хрупкое, что заставляло задуматься: кто он, откуда и какова его история. Возможно, это просто пробудился мой репортёрский инстинкт, но мне на самом деле нужно было узнать больше о нём, о том, что с ним случилось и почему он сюда переехал.
Я посмотрела на часы, ждать больше не могла. Взяла ключи от машины, выключила свет в гостиной и выбежала, даже не взяв зонтик, уверенная, что куртки с капюшоном будет более чем достаточно, чтобы укрыться от дождя.
Я ошибалась.
Небо выглядело угрожающе, дождь лил безжалостно. Почти задыхаясь от ударов воды по лицу, я побежала к машине. Когда наконец оказалась на водительском сиденье, то вздохнула с огромным облегчением. Я вытерла лицо руками, сняла куртку и завела мотор.
Дорога, ведущая в город, была затоплена почти полностью. На первом повороте, чтобы не вылететь, я сняла ногу с педали газа и едва коснулась тормоза. Я ехала медленно, в равной степени чередуя газ, тормоз и сцепление.
Такого дождя я ещё не видела в своей жизни. Дорога превратилась в грязное месиво, а дворники, несмотря на быстрое движение, не очищали обзор. Небо пронзила молния, за ней последовала ещё одна и ещё. Я проехала пару миль среди деревьев, оторванных листьев и постоянно озаряющегося неба, под аккомпанемент ужасающего рёва. Если бы я могла, то никогда не вышла бы из дома в такую погоду.
Никогда.
Глава 5
Шейн
Это был не просто дождь, это небеса с криком обрушивались на землю. Да поможет мне Бог, раньше я никогда не встречал ничего подобного.
Ветер дул с такой силой, что наклонялись верхушки деревьев. Он пролетал сквозь них с воем и рёвом, как чудовище, готовое разорвать в клочья. Сотрясая длинными острыми когтями, срывал рой разноцветных листьев, которые колыхались, а затем кружились в воздухе.
Чтобы лучше видеть, нахмурившись, я наклонился вперёд.
Дворники судорожно двигались туда-сюда, туда-сюда, пытаясь противостоять потоку воды, который продолжал стремительно на них падать. Я выругался после очередной молнии, разорвавшей небо, и резко вдавил тормоз.
Гром обрушился с такой силой, что земля содрогнулась. Теперь дорога была забита обломками, сломанными ветками, камнями, соскользнувшими с возвышенностей и грязью. Думая о своей крыше, я потёр лицо руками. Старый брезент ни за что не выдержит такой бойни. Это была катастрофа. Грёбаная катастрофа!
Я убедился, что впереди нет непосредственной опасности и тронулся с места. По ведущей к участку дороге ездили мало и её никогда не асфальтировали. Мешанину гравия и щебня, которые обычно поднимались вместе с облаками пыли, теперь поглощало расплывшееся повсюду болото. Я продвигался вперёд медленно, осторожно. Было необходимо избежать удара обо что-либо или, ещё хуже, оказаться в бурлящей реке слева от меня.
Chevrolet Silverado продвигался вперёд, минуя скользкую грязь и лужи, которые растеклись по грунтовой дороге до моста. Именно тогда я заметил свет от фар, прорезающих дождь.
Затормозить – был мой первый инстинкт. Я остановился на обочине, пока в противоположном направлении катилась другая машина. Понять кто за рулём не заняло много времени: кроме нас с ней, сюда мало кто забирался.
Всё случилось за доли секунды: ослепительная вспышка разорвала небо, затем ещё одна молния ударила с небывалой свирепостью в одно из столетних деревьев, которое пыталось устоять перед этим хаосом. На этот раз за оглушительным рёвом последовал треск, безошибочное предупреждение о том, что что-то ломается. Длинный ствол рухнул на землю, и свет фар исчез из моего поля зрения.
Твою мать! Дерево упало, и её машина вылетела с дороги.
Сердце начало дико биться, кровь забурлила, и я выскочил наружу. Дождь продолжал падать непрестанно, как дамба, которая, не имея берегов, выливает в долину весь свой сток.
– Бля! – Выругался я, протирая глаза рукой, чтобы хоть что-то разглядеть.
Я увидел машину и побежал. С каждым шагом с почти оглушительным рёвом в сознании взрывались пугающие образы.
А если она ранена?
Или ещё хуже: если она мертва?
– О'Рейли! – заорал я и побежал как сумасшедший. После каждого пройденного метра сцена передо мной становилась всё более и более ужасающей. Капот был разбит, а ветровое стекло раскрошено.
– Твою мать! – Выругался, охваченный дрожью страха.
Небо снова загудело, озарив всё холодным, мерцающим светом.
Я приблизился к её машине со стороны водительской двери. От удара часть дверной рамы прогнулась, блокируя возможность открыть. Я снова начал дышать, только когда увидел, как в салоне зашевелилась красная масса волос. За разбитым стеклом в дверную ручку уцепилась женщина, которую я месяцами пытался игнорировать; она тряслась, как пойманное в ловушку животное.
– Помогите! Дверь заклинило!
– О'Рейли, сейчас я тебя вытащу. Клянусь Богом, я тебя вытащу!
Сглотнул в тишине, «я должен вытащить её».
Я пытался удержать в узде страх, который заставлял хрустеть мои кости, и сгибал колени. Умоляя, в пространство смотрели тёмные глаза, и я спрятался за всем хладнокровием, на которое был способен. Если хотел спасти её от этого грёбаного бардака, то был только один способ: не совершать ошибку.
Чтобы перевести дыхание, я остановился на мгновение, моргнул, фокусируясь на реальности, и вернул всё внимание к рыжей.
– Держись подальше от стекла, О'Рейли. Отодвинься!
Она посмотрела на меня испуганными глазами, а потом кивнула. Я схватился за ручку и начал тянуть со всей силой, которая была в теле. По мне отовсюду била вода, стекая ледяными и разъярёнными волнами.
Её заклинило. Эта проклятая дверь была полностью заблокирована.
Я вытер лицо рукой и потянул снова. Безрезультатно, она не шевелилась и не поддавалась. Я поставил ногу на кузов машины и дёрнул снова, пока лист металла не сдался со скрежетом.
Я помог Джоанне выбраться из салона и тут же стал внимательно осматривать.
– Ты в порядке? Ты ранена?
– Да, я в порядке, – вздохнула она, качая головой, – и нет, я не ранена. По крайней мере, я так думаю… – заключила Джоанна.
– Мы должны где-то укрыться, – сказал я, бросив взгляд на извилистую рябь реки справа от нас. О том, чтобы спуститься в город, не могло быть и речи. Невозможно было добраться до дома и на моей машине, так как бревно перекрыло всю проезжую часть.
– Жди меня здесь!
Я побежал к пикапу, двигатель которого ещё работал, заглушил его и поставил ручной тормоз. Только чудо помешало бы реке утащить его вниз по течению. Я сунул мобильник в карман брюк, взял с пассажирского сиденья куртку и вернулся к ней.
Джоанна стучала зубами, немного от холода, немного от испуга. В этот момент она казалась такой хрупкой. Я надел на неё куртку, пытаясь укрыть от дождя плечи и голову.
– Вернёмся! – Выкрикнул, указывая на дорогу, по которой она только что проехала. – Попытаемся добраться до дома!
Джоанна доверительно кивнула и, не добавляя больше ничего, мы поспешили вверх по затопленной тропе.
Ходить в таких условиях было совсем нелегко. Вода била по нашим лицам, а земля была какой угодно, только неустойчивой. Снова и снова Джоанна оказывалась на грани падения из-за потока, стекающего с холма, и делающего землю скользкой.
– Осторожнее О'Рейли, здесь скользко.
– Конечно, я остор…
Я схватил её на лету. Это был инстинктивный рефлекс, похожий на тот, что заставил меня обнять её, притянув к своей груди.
Вода по-прежнему била меня, обиралась со всех сторон и казалась хуже, чем пулемётная очередь, но, как ни странно, на долю секунды я больше не чувствовал непрекращающихся ударов по коже или холода, просачивающегося до костей.
На проклятую долю секунды я потерял себя, сжимая её задыхающиеся тело, против моего собственного.
Джоанна напряглась, словно покрывавший её кожу холод, проник внутрь. Она взглянула на меня и сглотнула. Её ресницы были мокрыми, прилипшими друг к другу от дождя, но глаза цвета леса не потеряли ни капли силы.
– Спасибо…
– Не за что, – коротко отрезал я. – Давай двигаться, нам нужно идти.
– Хорошо.
Мы снова пошли, я впереди, она сзади.
– Сможешь?
– Ум-мх.
Её нога пропустила шаг, и я вовремя протянул руку.
– Давай, я помогу тебе!
Рыжая кивнула, откинув прилипшую к лицу прядь, и поплелась снова. Потребовалось ещё несколько усилий, чтобы добраться до вершины, но, в конце концов, большую часть пути мы преодолели. Других подъёмов не было, только ровная, затопленная местность.
Оглянувшись в сторону своего дома, я выругался сквозь зубы. Брезент откинуло на одну сторону дома, и крыша была раскрыта полностью. Дом походил на раненого великана, который показывал раздираемый врагом флаг.
