Текст книги "Кристиан Фэй-2 (СИ)"

Автор книги: Саша Вайсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

  Его молчаливый гость мрачно ухмыльнулся. Даже человек, не имеющий степени по психологии, разгадал бы абсолютное неверие на его лице. И отвращение.

  – Послушай, мы можем попробовать другое лечение. Все, как ты говорил!

  Задыхаясь, доктор Блюм в надежде уставился на собеседника. И надежда медленно угасла.

  – Поздно,– ответил гость.

  В следующее мгновение ружья и пистолеты, развешенные по стенам, тихо повернули свои дула. Курки задрожали и плавно разрядили содержимое стволов в тело господина Блюма. Окно позади разлетелось вдребезги, окрасившись алыми потеками.

  Наверху безмолвно блестели черные пуговицы искусственных глаз антилоп, львов и тигров.

  Тени за окном светлели в преддверии рассвета.

  Инспектор Докопайц забежал в дверь парадного хода и остановился, оглядывая внутреннее убранство и машинально расстегивая пуговицы пальто.

  На сей раз его вызвали в частный дом в центре Петрополиса, одно из богатых и вылощенных зданий, хозяин которого сдавал апартаменты обеспеченным и респектабельным господам. В беспощадной погоне за внешними изысками он не жалел денег и золотой краски.

  Роскошь слепила глаза. Всюду, куда ни падал взгляд, золотилась лепнина, узоры на колоннах. Наверху, по своду потолка вился причудливый орнамент, обрамлявший роспись: обнаженная женщина, прикрытая белой наволочкой, томно взирала на парящих над ней херувимов. Подобная картина была бы уместна в королевском дворце или соборе, но никак не в вестибюле доходного дома.

  Широкая лестница величественно поднималась ввысь, к дубовым дверям апартаментов. Люди заполняли все устланные коврами пролеты: полицейские, разбуженные испуганные жильцы, прислуга. Воздух в помещении вибрировал от монотонного гула их голосов, и инспектор сделал глубокий вдох. В глубине души ему чертовски нравилось находиться в гуще событий, в недрах встревоженного улья, своей нервной энергией заполнявшего каждую клетку его тела.

  Налюбовавшись вдоволь, Докопайц ухватил за рукав пробегавшего мимо констебля.

  – Где труп?– без всяких предисловий поинтересовался он. Поднявшись по лестнице, инспектор свернул в указанном ему направлении. Распахнутая настежь дверь уже ждала его, в приемной за ней роились люди. Миновав комнату, где чередовали всхлипы и показания миссис Блюм и трое ее детей, он направился к месту преступления.

  Господин Блюм находился в плачевном состоянии. Его тело покрывало всю стену у окна и добрую половину комнаты. Сквозь выбитое окно свистел зимний ветер, вздымая в воздух обрывки окровавленных штор.

  – Любопытно... – пробормотал инспектор, осторожно ступая меж раскиданных по ковру останков. Оглядев оружие на стенах, он повысил голос.– Из которого был произведен выстрел?

  – Из всех,– откликнулся младший следователь. Его круглые очки блеснули, когда он повернулся обратно к разложенным на столе бумагам. Но инспектор не дал ему и минуты сосредоточенной работы.

  – Какой смысл палить из каждого ружья по уже мертвому телу?

  – Они выстрелили одновременно, сэр. Жильцы слышали только один залп, где-то в районе полуночи,– вновь отозвался младший следователь, на сей раз уже не отрываясь от записей убитого доктора. – Последним его клиентом был некто Мразич Шорох.

  – Из Брюхвальда? Очередной заклинатель мертвых?

  – Никак нет, сэр. Местный, родился в Петрополисе.

  – Странно. А имя пакостное, будто только вчера оттуда приехал.

  Инспектор закрутил ус так, что тот стал похож на черную струну. Затем быстро глянул между толстых ножек шкафа, пробежался взглядом по полкам и, несмотря на возмущенные крики следователей, разметал в стороны клочья штор.

  – Где розовая записка? – сдался он. На этот раз на его одутловатую фигуру уставились по меньшей мере трое.

  – Никакой записки не было, сэр.

  Инспектор Докопайц на всякий случай выглянул в окно, но тротуар и мостовая внизу лишь искрились осколками стекла. Никаких розовых пятен не было видно и в помине, чему Докопайц никак не мог поверить. С самой первой минуты пребывания в кабинете он словно ждал появления очередного сообщения на жизнерадостном клочке бумаги. Убийство доктора Блюма было связано с остальными... Или же инспектору просто казалось, что связь очевидна. Чертово использование магии, совсем сбило его с толку.

  Докопайц вновь обвел взглядом украшенные оружием стены. Куда проще было пальнуть из одного ружья, прямо в голову, чтобы наверняка. А заряжать все ружья и пистолеты, чтобы после выстрелить единым залпом... Нет, без магии тут не обошлось.

  Отыскать владельца здания было проще простого: инспектору оказалось достаточно выйти из квартиры и отыскать самого возмущенного жителя. То был мужчина, облаченный в красный шелковый халат, который что-то напряженно втолковывал одному из полицейских. Он обладал бакенбардами, внушительным животом и, инспектор был уверен, большим счетом в банке.

  – Хочу сказать вам, что это – форменное безобразие!– заявил господин в красном халате, угрожающе раздувая ноздри.– Сначала убийство, теперь нашествие полицейских! Репутация моего дома...

  – Давно господин Блюм снимал у вас квартиру? – бесцеремонно прервал его Докопайц, с интересом разглядывая толстеньких купидонов на лестничном ограждении. Их довольные лица были отполированы до блеска, а медные щеки сияли в свете ламп.

  Владелец захлопнул рот.

  – Семья господина Блюма живет здесь более десяти лет. Он – уважаемый врач, магистр психологических наук...

  – Был,– рассеянно поправил его инспектор. – Продолжайте, продолжайте.

  – Приличный человек, ничего странного я за ним не замечал,– промямлил господин в красном халате.– Любил охоту.

  Он явно был обеспокоен чистотой полов. Его взгляд то и дело возвращался к ногам сновавших констеблей и санитаров.

  – Ваши люди мне все ковры истоптали! – обвиняющим тоном заявил он.

  – В следующий раз обязательно захватим тапочки,– многозначительно пообещал инспектор Докопайц и двинулся восвояси. Несмотря ни на что в нем продолжала тлеть надежда найти злоклятый клочок розовой бумаги. Записка дала бы преступлению хоть какое-то объяснение.

  Следующий день значился в графике секретаря Шороха как выходной. Однако это совсем не значило, что его оставят в покое и дадут спокойно выспаться. Пусть даже и на холодном полу кухни.

  Сперва его навестила полиция. Бесцеремонно вломившись в квартиру, они огорошили его ужасной новостью о смерти доктора Блюма. Бедный доктор Блюм! Шорох пришел в ужас, сгорая от стыда при воспоминании о своих дурных мыслях в его адрес. Видимо, стыд отразился и на лице, так как полицейские живо принялись обвинять секретаря в убийстве и прочих злодействах. От их подробных описаний господину Шороху стало совсем дурно, после чего констебли с четверть часа отпаивали его крепким чаем и смущенно удалились.

  Секретарь знал, о чем они думали, когда закрывали за собой дверь. Вряд ли человек, находящийся в таком истощении, способен на убийство.

  Затем, не успел он стереть следы полицейских ботинок с пола, в дверь снова постучали. Господин Шорох думал не открывать, но когда незваный гость принялся отбивать кулаком чечетку и горланить в ее ритм песни, секретарь поспешил отпереть.

  – Что?! – рявкнул он в лицо господину Листену. В воздухе витал дух спирта, и секретарь негодующе уставился на красные щеки охотника.

  – Зачем вы убили своего врача? – изрек юноша, буравя Шороха подозрительным и абсолютно стеклянным взглядом.

  – Да как вы смеете?!.. – Внутри секретаря поднялась буря негодования, впрочем, быстро сникшая на почве плохого самочувствия. Стены качнулись, на мгновение поменявшись с полом местами, и господин Шорох обессиленно посторонился, пропуская коллегу внутрь.

  Юный Листен прошествовал в комнату, и не подумав разуться. Вся его фигура так и дышала силой и уверенностью: эти гордо расправленные плечи и вздернутый подбородок ясно говорили о победе. Что ж, пускай так. Секретарь последовал за ним, машинально огибая новую цепочку следов на светлом паркете.

  – Чаю? – неожиданно даже для себя предложил он. Но охотник лишь мотнул головой, продолжив изучать по-аскетичному пустые стены гостиной. За голенищем его сапога виднелась обтянутая кожей рукоять ножа, а из кармана поношенной куртки торчали черные перчатки. Не знай господин Шорох Лиса лично, он бы точно догнал навещавших его констеблей с просьбой о помощи.

  – Я видел, что вы не спали сегодня ночью,– заявил юноша, продолжая стоять к секретарю спиной.– Готовили очередное убийство? Продумывали, как украсть магию из хранилища и застрелить врача? Признавайтесь, это же ваш лечащий врач найден мертвым!

  Он выдернул цветок из вазы на журнальном столике и брезгливо покрутил его в руках.

  – Искусственный? Серьезно?– Бумажная роза полетела обратно, согнутая в три раза.

  Но господин Шорох лишь отвернулся и тяжело уселся в кресло у окна. Он чувствовал себя больным и вконец разбитым. И сил врать у него больше не оставалось.

  – Я вижу бегемотов.

  В комнате воцарилось неловкое молчание. Лишь тихое тиканье часов в углу разбавляло затянувшуюся тишину.

  – Что?– переспросил Лис. Он прошествовал к окну и сел лицом к секретарю, видимо, желая удостовериться, что тот не издевается.

  – Сегодня ночью перед моим окном летал розовый бегемот на метле. Огромный розовый...

  – Прекратите смеяться надо мной!

  – ...бегемот,– без всяческих эмоций продолжил секретарь.– Каждый раз он выдыхает в мою форточку какой-то порошок и все.

  – Что – все? – Кулаки Лиса сжались до белизны в костяшках, словно он был готов двинуть господина Шороха по лицу.

  – Больше я ничего не помню. Но я никого не убивал.

  – Как же вы можете быть так уверены, если ничегошеньки не помните?! – От волнения Листен даже вскочил с места и принялся прохаживаться вдоль окна. Господин Шорох продолжал сидеть, безучастно следя за ним взглядом.

  – А вы докажите,– наконец вымолвил он.

  Часы в углу продолжали тихо отсчитывать секунды. За окном кричал и разгорался очередной день города Петрополис.

Домашнее варенье

  Дни в деревушке Лишаи всегда текли размеренно и неторопливо. Расположенная к югу от королевства Листен, она ютилась среди полей и многочисленных холмов. В небе над ней пролетали косяки птиц,– весной на север, осенью на юг,– жаркое лето сменялось прохладной зимой, а жизнь в Лишаях ползла своим чередом или, если быть точнее, пребывала в спячке со времен изобретения сохи.

  В один из подобных размеренных дней входная дверь дома номер 3 по единственной улице деревушки с треском распахнулась и, отскочив от стены, едва не заехала гостю по носу.

  – Приветствую тебя, мой прекрасный друг!– ничуть не смутившись, заявил гость.–Как насчет того, чтобы изменить жизнь сегодня?

  – И-а, – ответил прекрасный друг. Он поднял губу, продемонстрировав крупные желтые зубы. Также он обладал серыми ослиными ушами, слегка выпученными глазами и гривой, больше напоминавшей неровный пучок мочалок.

  Короче, он был ослом.

  Некоторое время вошедший глазел на животное, сунув руки в карманы сюртука. Затем склонился ближе к выпученным глазам.

  – Саймон, ты ли это? – Юноша прижал пальцы к раскрытому рту и обошел осла кругом. Довольное подобным вниманием, животное вильнуло хвостом и издало неприличный звук.

  – Он, он, и уже очень давно,– сварливо ответил каркающий голос. – Крестная фея, как я понимаю?

  Незваный гость неловко переступил с ноги на ногу и кивнул. Он выглядел весьма смущенным и принялся осматривать крохотную комнатушку, от чадившей печки до вешалки со старыми истертыми пальто. Затем его взгляду пришлось остановиться на выплывшей из тени согбенной фигуре в сливового цвета халате. Ею оказалась старуха, чей единственный глаз буравил юношу лучше любого сверла.

  – И где тебя носило, позволь спросить? – каркнула она. Ее похожий на усеянную рытвинами картофелину нос отбросил длинную тень на стене. Осел прижал уши и поспешил укрыться у печи, со слепой, покрытой повязкой стороны старухиного лица.

  Юноша отбросил за плечо черные, как смоль, волосы и расплылся в отточенной улыбке.

  – А вы, должно быть, мадам Морий, бабушка Саймона?

  – Да,– сварливо отозвалась старуха.

  – Меня зовут Кристиан Фэй, и мне очень приятно с вами познакомиться. – Он протянул руку, но ее никто так и не пожал. Старуха склонилась к вчерашней газете, разложенной на столе. У осла же попросту не было рук.

  – Ну что ж...– Кристиан опустил ладонь и просто склонил голову.– Вы не расскажете мне, почему Саймон выглядит как... не совсем обычно? В наших записях он описан, как розовощекий мальчик, а не... ммм...

  – Осел,– поддержала его мадам Морий. – Расскажу, конечно, но вы, молодой человек,– ее палец с бугристым желтым ногтем ткнул в сторону Фэя,– должны были задаться этим вопросом годом раньше. А... А... – Мадам Морий зажмурилась, и осел нервно вжался дальше в угол. Еще немного, и он накрыл бы копытами глаза.

  – АПЧХИ! – рявкнула старуха. Над ее седыми волосами вспыхнуло и тут же погасло неоновое синее пламя.

  В следующий миг заглушка печи отскочила, и из раскаленного нутра полетели сотни стрекочущих зеленых тел.

  Старая мадам Морий колдовала всегда. Правда, не всегда осознавала, что и зачем делала.

  Порой некоторые комнаты ее жилища взрывались и подвергались переделке, отчего снаружи дом походил на композицию несочетаемых стилей, оттенков и материалов. Издалека его можно было принять за очень большой курятник с застекленными окнами разного размера.

  Сад мадам Морий цвел и разрастался, несмотря на редкий уход со стороны хозяйки. В общем-то, для южных краев ухоженные, богатые на плоды сады не были редкостью, но обычно они демонстрировали свои плодоносные способности летом, а не среди прохладной зимы.Цветы меж корней узловатых деревьев шептались и изредка покусывали друг друга. Яблони раскачивались вопреки порывам ветра и так и норовили метнуть яблоко кому-нибудь в затылок – из-за них жители Лишаев предпочитали огибать участок мадам Морий окольной дорогой. Но особо опасными казались сливы: сок их плодов с шипением расползался по земле, превращая жухлую траву в подобие каши.

  Старость ведьмы – время опасное и нестабильное. Колдовские силы мадам Морий никуда не делись, а вот способность их контролировать постепенно улетучилась вместе с воспоминанием, куда на этот раз делись очки и заначка. Веник в ее руках порой вспыхивал алым пламенем, стаканы взрывались, молоко сворачивалось.

  И Саймон, внук мадам Морий, превратился в осла.

  Все начиналось вполне безобидно. Собрав очередной, весьма обильный урожай, ведьма решила сварить варенье. После долгой борьбы с печью таз с липкой жижей наконец забулькал, и по дому поплыл соблазнительный аромат патоки и ягод. Будучи ужасным сладкоежкой, Саймон подобрался к кипящему вареву первым. Удостоверившись, что бабушка находится в саду, – она подрезала астры, ставшие слишком агрессивными,– мальчик хорошенько помешал содержимое таза, а затем с удовольствием слизал остатки с ложки.

  Следующую минуту своей жизни он уже встречал в качестве осла.

  – Я думала, пройдет пара дней, и все вернется на круги своя.– Мадам Морий распластала освежеванную куриную тушку на разделочной доске и густо усыпала ее перцем. Осел сидел на цветастой подстилке в углу и задумчиво пережевывал морковь.

  – А что вы пробовали? – поинтересовался Кристиан. Чаинки в его кружке плавали на поверхности, никак не желая опускаться на дно. Когда одна из них вспыхнула голубым пламенем, Фэй осторожно подвинул чашку на противоположный край стола.

  – Ох, и не припомню уже. Дай-ка подумать... – Ведьма вытерла лоб тыльной стороной ладони. Ее задумчивый взгляд, казалось, устремился в глубины времен, к сокрытым туманной пеленой дням...

  – Нет, не помню,– наконец ответила она и принялась набивать курицу травами. – В любом случае, у тебя же есть волшебная палочка? Махни ей и все исправится.

  – Но я не могу так поступить. Не имею права.

  Мадам Морий остановилась, и взгляд ее единственного глаза угрожающе впился в Кристиана.

  – Это почему же? Ты крестная фея или кто?

  – Все верно, но... – Фэй неловко поерзал на стуле, подбирая верные слова. Заметив ползущую по столу саранчу, он ухватил ее двумя пальцами и выбросил за дверь.

  – Но?– Старая ведьма напомнила о себе, и Кристиан торопливо улыбнулся. Обычно его улыбка действовала положительно на всех дам вне зависимости от возраста. Однако мадам Морий оказалась крепким орешком.

  – Я не могу разбрасываться волшебством направо и налево. Наши правила требуют, чтобы люди сами стремились к исправлению собственных ошибок. Мы не имеем полномо...

  – К черту правила! Ты это видишь? – Сильная рука мадам Морий ухватила осла за уши так, что его глаза еще больше вывалились из орбит.– Мой внук стал ослом! Нет, конечно, он и раньше был ослом, но хотя бы выглядел, как человек!

  – Расколдовать его можете лишь вы. Мои силы здесь не помогут.

  Курица вдруг забила ощипанными крыльями и попыталась сбежать, но мадам Морий ловко пригвоздила ее ножом.

  – Издеваться вздумали, молодой человек?!

  Издевки и так не входили в намерения Фэя, а после меткого броска старушки и подавно. Кристиан покачал головой, не отрывая задумчивого взгляда от разделочной доски.

  – Если бы. Вот, сами смотрите.

  Его длинные пальцы щелкнули, и Саймона окутала голубоватая дымка. Слегка покружив вокруг его плотной шкуры, она рассеялась, не оставив и следа.

  Мадам Морий хмыкнула, но подозрительное выражение не исчезло с ее лица. Саймон же выглядел весьма обрадованным, что очередное колдовство прошло для него без последствий.

  – Хорошо,– уступила ведьма.– И что ты предлагаешь?

  Птица обосновалась под крышей дома номер 3 еще несколько лет назад, когда хозяйка перестала подниматься по его скрипучей лестнице. Чердак опустел, скопившиеся на нем странные вещи покрылись ровным слоем пыли, и, довольная стечением обстоятельств, птица даже свила гнездо. В него она год за годом сносила яйца, в нем выкормила пять поколений птенцов и уже почти позабыла про обитавших внизу людей, как покой нарушили.

  Мадам Морий водрузила ногу на следующую ступень, и та жалобно скрипнула под тяжестью тела. Неверный огонь свечи озарил узкий лаз, а затем скрылся наверху, оставив Кристиана в темноте. Он глянул вниз и подмигнул оставшемуся у подножия ослу.

  – Не переживай, мы быстро.

  Саймон неловко переступил копытами и сел на обширный серый зад. Колдовские манипуляции его явно нервировали.

  Несмотря на крохотные размеры, помещение наверху наполняло невероятное количество вещей и мебели. Комод, стулья, полки – все слилось в единую, серую от пыли конструкцию, и лишь посередине, на небольшом пятачке виднелся столик. Одной ножкой ему служила стопка толстых книг в кожаном переплете; с дюжину таких же лежало сверху. Увитые паутиной стропила встречались над головой под острым углом, с них свисали связки чеснока и грибов, высушенных так давно, что Фэй едва узнал их сморщенные очертания.

  – Вот она.– Мадам Морий ухватила одну из лежавших на столике книг и сдула пыль с ее обложки. В воздух тут же взметнулось серое облако, отчего свеча зашипела, выдав несколько искр.

  – Итак... – Она перевернула первую страницу, и в комнате едва заметно похолодало.– Изгнание домовых... Заклятье бородавки... Отмена заклятья бородавки... – Страницы снова зашуршали. – Грыжа... Запор... Наслать сросшиеся брови...

  Ее узловатые пальцы ухватили сразу половину страниц и перевернули их. Ссохшийся переплет жалобно затрещал.

  – Что за черт?.. – пробормотала мадам Морий, углубившись в записи.– Клюква, растереть, перец... Хм-хмммм... Впрыснуть... – Она резко выпрямилась и захлопнула книгу, вновь подняв тучу пыли.– Снова проклятые запоры. Не та книга.

  К тому времени, как нужная книга заклинаний наконец отыскалась, птица, жившая под крышей, отрастила длинный чешуйчатый хвост и с пронзительным криком скрылась в соломе за стропилами. Кристиан почти привык к неожиданным воспламенениям и саранче, но такого поворота событий не ожидал и теперь опасливо поглядывал на потолок.

  – Вот она! – торжествующе воскликнула старая ведьма и поманила юношу к себе. Фэй по привычке увернулся от мановения ее сухой руки и глянул на обложку. "Великий животный талмуд", гласили вдавленные золоченые буквы.

  – Чтобы превратиться обратно, нужно пожевать лепестки розы...

  – Ну это еще ничего,– заметил Кристиан.

  – ...или перекинуться справа налево через двенадцать ножей, воткнутых в осиновый пень. Думаю, последнее нам подойдет,– удовлетворенно кивнула мадам Морий.

  Еще "Великий животный талмуд" советовал обвязать шею превращенного поясом с семью узлами, ударить его о землю, накормить смесью внутренностей и экскрементов жабы, змеи, волка, лиса и человека. Также превратить Саймона в человека можно было, начертив с дюжину магических кругов (при каждом их упоминании мадам Морий презрительно сплевывала и шипела про городских самоучек) или выбив несчастному все зубы.

  Каждый из найденных способов мадам Морий кропотливо переписала в заляпанный жиром блокнот, который после спрятала за воротом халата.

  Сперва они попробовали самое простое: вывели Саймона во двор и что было силы ударили его головой о землю. Как и ожидалось, ничего, кроме легкого сотрясения, осел не получил.

  После мадам Морий полезла на верхние полки шкафов и спустила с дюжину пыльных склянок. Все время приготовления Саймон продолжал настороженно стоять у двери, готовый в любой момент сорваться с места и скрыться в саду. Его глаза-пуговицы следили, как пробки с чпоканьем вылетали из пузырьков, как бурое и зеленое содержимое смешивалось в большой глиняной миске, и как с ее поверхности повалил белый, похожий на вату дым. Все это Саймону пришлось выпить,– пристальный взгляд бабушки мог вдохновить и не на такое.

  – Похоже, срок годности истек,– констатировала мадам Морий чуть позже, пока осел судорожно изрыгал завтрак на корни яблони. Та не упустила момент и, взмахнув ветвями, запустила яблоком промеж его серых ушей.

  – Итак,– полная готовности, ведьма потерла руки, когда они наконец вернулись в дом.– Попробуем кое-что еще. Есть у меня одна отличная идея...

  – Вы уже... ммм... достаточно наколдовали на сегодня, – как можно мягче прервал ее Кристиан и вновь покосился на свежепроклюнувшееся черное перо на тыльной стороне собственной ладони. Сколько Фэй его не выдирал, перо вылезало вновь с противной щекоткой. – Отдохните, пока еще что-нибудь не взлетело на воздух.

  – И-а,– подтвердил несчастный Саймон. Все его четыре ноги заплетались так, что он чуть не снес дверной косяк. Он медленно процокал в угол рядом с печью и упал на цветастую подстилку.

  На мгновение лицо мадам Морий накрыла тень недовольства, но оно было мимолетным. Вскоре въедливый запах зелий сменил теплый аромат румяных пирожков, чайник закипел, выдав струю пара, и в доме-курятнике стало уютнее и теплее.

  Снизу, под Кристианом тихо шуршали ножки табурета, пустившие корни и неторопливо вгрызавшиеся ими в желтые доски.

  Соседи не любили мадам Морий по многим причинам, и они были весьма вескими. Кроты обходили ее сад стороной и копали норы в соседских огородах, вороны боялись пролетать рядом с хищными и меткими яблонями и грушами. Даже сорняки предпочитали пускать корни на других вскопанных грядках, где их не могли задушить вконец озверевшие бегонии. Сад мадам Морий буквально паразитировал за счет остальной деревни.

  – Может, все-таки розы?– в последний раз предложил Фэй. Саймон почти выдрал колышек из земли, и Кристиан двумя ударами ноги вбил его обратно. Мадам Морий прочертила еще одну линию на желтом срезе доски, нажимая на нож с такой силой, что лезвие согнулось.

  – Не получится. Посмотри, какие у них зубы.

  Розы и правда обладали внушительными клыками. Они сами могли съесть кого угодно. Кристиан на всякий случай отошел от них подальше и потрепал дрожавшего осла по холке.

  Вскоре линии на доске сложились вместе и стали походить на хромую восьмиконечную звезду, обведенную тремя яйцеобразными кругами. Внутри, у каждой вершины мадам Морий старательно вырезала меленькие знаки.

  – А теперь самое главное...– она вогнала нож в стоявший неподалеку пень, ухватила доску поудобнее и что было силы треснула ею ослу промеж глаз.– Рогус вымахайтус!!!

  Осел издал жалобный крик и сполз на землю, расставив задние ноги в стороны. На его лбу, прямо промеж выпученных карих глаз проклюнулся и медленно вырос здоровенный рог. Теперь Саймон походил на очень некрасивого единорога.

  – Что ж такое?.. – фыркнула мадам Морий. Она задумчиво почесала бородавку на подбородке и обошла осла кругом.

  – Мне кажется, заклинание было не то,– попытался донести Кристиан, но старуха зыркнула на него единственным глазом.

  – Не учите меня колдовать, юноша! Я отлично помню, что "рогус вымахайтус" сбрасывает с людей животное обличье.

  – Но и дураку же ясно, "рогус" от рог...

  Не успел он договорить, как доска со звездой вновь взмыла в воздух.

  – Шкурус малютис!!!

  Осел исчез в яркой вспышке, и в следующее мгновение на его месте, в примятой траве сидела крыса. Она внимательно осмотрела свои короткие когтистые лапы, затем вильнула розовым хвостом.

  – Не переживай, Саймон, мы все исправим,– оптимистично пообещал Фэй. Но с Саймона, похоже, хватило волнений и экспериментов. Вильнув хвостом, он нырнул в высокую траву и был таков.

  – Саймон!– рявкнула мадам Морий. Пару мгновений она ждала, склонив голову, словно крыса могла ей ответить, затем устало выдернула нож из пня и села, расставив ноги в грубых башмаках.

  – Он вернется,– пообещала она. Ее седые волосы развевались на теплом ветру, а взгляд продолжал блуждать по заросшим кочкам и клумбам. – Крестные феи едят? – неожиданно поинтересовалась она.

  – Очень редко. Почти никогда, – быстро сообразил Кристиан. В его животе давно бушевал ураган, но он был готов скорее умереть с голоду, чем отведать ведьминой стряпни.

   – Но на ночь-то вы у нас останетесь?

  – Нет, – в голосе Кристиана прозвучала плохо прикрытая радость.– Я снял комнатку в Больших Кедрах.

  – Это же в пяти милях отсюда! – изумилась мадам Морий, но все же махнула рукой.– Как хотите. Пойду, поставлю чайник.

  Кристиан нащупал в кармане стальную поверхность портсигара.

  – Я вас нагоню,– крикнул он и направился в противоположную сторону, к распухшей от плюща изгороди. Миновав опасные мимозы, Фэй ловко перепрыгнул извивавшиеся стебли клубники и притулился у зеленой стены. Дым долгожданной сигареты обжег глотку. Кристиан с наслаждением закатил глаза, смакуя момент.

  – Псст. Молодой человек,– вдруг сказал кто-то за изгородью. Услыхав этот тихий вкрадчивый голос, юноша едва не подавился сигаретой и склонился к небольшому просвету между мясистыми листьями плюща.

  Из которого на него уставились глаза.

  – Вы должны убираться отсюда. Пока еще живы,– сообщили они.

  Кристиан расплылся в улыбке голодного питона. Местное население занимало его все больше, с каждым часом преподнося новые, совершенно неожиданные впечатления.

  – Это почему же? – поинтересовался он.

  – Она прокляла своего внука,– сообщили большие глаза.– Специально заколдовала его, чтобы он никуда от нее не делся.

  – Да что вы говорите?– протянул Фэй.– Но она наверняка делала что-то еще, правда ведь?

  – Конечно! – глаза закатились, словно их обладатель толковал о чем-то само собой разумеющемся.– Месяца три тому назад у господина Масленка сдохла корова!

  Некто из-за изгороди уставились на него в ожидании. Кристиан продолжал таращиться в ответ без малейшего выражения на лице.

  – За день до того старуха заходила к нему в гости, – не выдержал словоохотливый сосед.– Хотела кувшин молока.

  – И что он сделал?

  – Дал, конечно. А она так зыркнула этим глазом своим, нехорошо, сразу видно, порчу навела.

  – С чего бы ей творить зло, если вы ей дали все, чего она желала?– Кристиан выпрямился и потер переносицу. Этот разговор начинал ему порядком надоедать. Но неутомимый сосед продолжал вкрадчиво шептать.

  – Она ведьма, это ж каждому понятно! С ними же как: сделаешь им плохо – проклянут, сделаешь добро – все равно что-нибудь испортят. Сущность у них такая...

  Фэй широко зевнул.

  – У вас штанина горит,– вдруг сказал он.

  – Что? – не понял голос. – Что горит?

  Из-за изгороди потянуло паленым, и некто на дороге испуганно вскрикнул.

  – Штанина,– повторил Фэй, щелчком отослал окурок за стену плюща и неторопливо направился к дому. Его ждала очередная кружка горячего синего чая.

  Следующий день начался с долгого дождя, смешанного с хлопьями снега. Тонкие ленты дорог в полях совсем раскисли, и, когда Кристиан добрался из Больших Кедров в Лишаи, настало обеденное время.

  Немногочисленные дома деревеньки выглядели понуро, окруженные голыми, по-зимнему черными деревьями и белыми островками обледенелого снега. Но сад вокруг дома номер 3 оставался неизменно цветущим, без малейшего намека на зимнюю стужу. Фэй нашел старую ведьму на лужайке перед домом; с невесть откуда взявшейся силой она выволокла из дома пузатый чугунный котел и разожгла под ним огонь. Хоть Саймон и скрылся в неизвестном направлении, мадам Морий не сдавалась. Ее наполняла уверенность, что блудный внук не покидал пределов участка, а для таких случаев у нее как раз имелось заклинание.

  Пара строк в толстом талмуде немного стерлась, но мадам Морий, как опытная ведьма, быстро набросала на клочке бумаги экспромт и неумолимо продолжала приготовления. Костер разгорался, жадно пожирая сухую листву, и вода в котле пошла пузырями.

  – Корень полыни,– приговаривала она, раскладывая на земле по углам сада связки трав и другие странные предметы,– крысиный хвост, ослиная шерсть, да щепотка соли. Ее всегда добавляют, всюду, куда ни плюнь...

  Она с трудом разогнулась, смахнула со лба прядь седых волос и пристально посмотрела на стоявшего неподалеку юношу.

  – Ты же во мне не сомневаешься? – угрожающе уточнила она.

  – Нет, совсем нет, мадам Морий!– отозвался Кристиан уже из-за окружавшей сад стены плюща.– Продолжайте, прошу вас!

  Он стоял на размытых колдобинах сельской дороги совсем недолго. Из-за живой изгороди донеслось бормотание, пару раз котел зашипел, затем участок озарила яркая вспышка. Подобно молнии, она ослепила Фэя и тут же исчезла, погрузив сад в серость дня.

   Кристиан перестал зябко ежиться, выбросил сигарету в заросшую ивой канаву и скрылся за калиткой.

   Вскоре он вышел из похожего на курятник дома и, пробравшись мимо шипевших цветов, отчетливо крикнул:

  – Саймон! Саймон, твоей бабушке очень плохо!

  Когда он вернулся в душную комнатушку, у изголовья кровати мадам Морий уже сидела большая серая крыса. Старая ведьма лежала навзничь на скособоченной кушетке и громко охала, по очереди хватаясь за все части своего скрюченного подагрой тела.