Текст книги "Кристиан Фэй-2 (СИ)"

Кристиан Фэй-2

Пролог

  Серые облака дымкой неслись над городом Петрополис. Полупрозрачные и легкие, они скользили по черному ночному небу, усыпанному яркими горошинами звезд.

  Волчок опустил голову и потер плечо. Если бы он мог позволить себе бездельничать, то целыми ночами таращился бы на луну и созвездия. Одна беда – быстро затекала шея.

  Безлюдный парк сердито шумел, словно огромный черный зверь. Зимой мало кому хотелось вылезать из дома после заката. Волчок был своего рода исключением. Ему не нравились полыхавшие камины и пушистые пледы. Сегодня он тоже отказался от любезного приглашения одной дамы и отправился бродить по городскому парку, в кристальном морозном воздухе.

  Он зябко поежился. Затем встал, запахнул ворот пальто и двинулся вниз по дороге, вдоль качавшихся на зимнем ветру тополей и дубов. Их ветви плясали в тусклом свете фонарей, отбрасывая уродливые тени на обледенелые камни.

  Но еще ни на одной из своих прогулок он не встречал мертвеца.

  Завидев ноги в черных чулках, видневшиеся из-за куста на обочине, Волчок оцепенел. Затем собрал волю в кулак и приблизился. Нехорошее чувство узнавания сковало его члены.

  −– Оливия? – Он перевернул тело и перестал дышать. – Оливия! Оливия!

  Женщина хранила молчание. На ее худой шее темнела тонкая полоса от удавки. Приоткрытые глаза смотрели на него с немым укором, а к пальто была приколота записка. На розовой бумаге, с изящно выведенным именем Оливии на лицевой стороне.

  Волчок стянул дырявые перчатки и торопливо, дрожащими от холода и ужаса пальцами развернул записку.

  "Ты научилась осторожности", гласила она. Волчок еще раз пробежал по неровным строкам глазами и сжал бумажку в кулаке. Облачка его неровного дыхания клубились над трупом.

  Оливия всегда любила прогуляться в тишине. Множество раз Волчок предупреждал ее об опасности подобной привычки, но она никогда его не слушала. Эта женщина вообще никого не слушала.

  – Оливия...– всхлипнул Волчок и вытер сопли грязным рукавом. Она была его первой подопечной. Волчок не знал, кому Оливия могла так насолить, кому перешла дорогу так некстати, что тот пошел на убийство беззащитной женщины. Но самым страшным было не это.

  Убийца работал в Обществе.

Подозревающие и подозреваемые

  Мир был велик.

  Ленивое солнце сперва вползло на небо с восточной стороны, где шумели дикие леса Брюхвальда, темной и неизведанной земли, населенной странными созданиями. Вампиры прятались в подземельях своих замков и подвалах заброшенных домов, оборотни просыпались после полуночных гуляний, колдуны убирались после ритуалов. Из труб лепившихся друг к другу крестьянских домиков вздымался белый дым, смешиваясь с утренним туманом, а в столице Странгольтадт давно пыхтели фабрики и заводы.

  С северной стороны Брюхвальда, на заснеженных Полуночных склонах и у их подножий просыпался Фьордалл. Высоко, на берегах озер укрывались в пещерах тролли, сияющие золотом силуэты горных духов ныряли в норы меж корней деревьев.

  На юге запели птицы Золотой Долины, земли богемы, театров и романтиков. Зашумели верфи на побережье бирюзового моря и плескали хвостами русалы, утаскивающие на дно молоденьких прачек. Крики чаек будили моряков, и те возвращались из борделей и таверн, чтобы продолжить свой бесконечный путь в дальние южные страны и обратно.

  К северу просыпались сотни крохотных королевств и княжеств. По обыкновению, вскоре после восхода одно из них напало на соседа, и случилась великая битва, в которой пострадали знаменосец и его верный конь. Побоище закончилось к ужину, за которым каждая из сторон клятвенно уверяла в своей победе и демонстрировала набитые шишки.

  Западнее солнце засияло в безоблачном лазурном небе Листена, богатой земли фермеров и охотников. Засеянные озимыми поля заискрились в золотом свете, и тонкая корка на обледенелых дорогах медленно оттаяла. По мостовым столицы поехали первые экипажи, открылись лавки и запахло горячим хлебом. Глава государства Франсуа Листен сидел за письменным столом в одной рубахе, и перо в его руках скрипело, выводя линии букв с вычурными завитками. Он не обратил ни малейшего внимания на первые лучи рассвета, оставив догорать свечу у его левой руки. Ее воск мягкой волной сползал с подсвечника на лаковую поверхность.

  А в центре, словно жирный многоликий паук, уселся город Петрополис, столица свободной земли торговцев и фабрикантов. То был не только перевалочный пункт для множества товаров и караванов и площадка тысячи сделок, но и место обитания сотен тысяч жителей, неприлично богатых и ужасающе бедных, ютившихся на окраине в гнилых халупах и двухэтажных бараках. И в самом центре паутины улиц лицом вниз лежал юноша, раскинув в стороны жилистые ноги.

  Рот Кристиана был полон земли. Липкой, отвратительной, хрустевшей на зубах.

  Он с омерзением отплевался и открыл глаза. Вокруг шумели голые деревья, словно шепот прибоя, над их скрюченными ветвями по небу ползли серые облака. Откуда-то издалека ветер принес паровозный гудок. Городской парк, вот где он находился. Сам же Кристиан лежал на подмерзшей мешанине из земли, жухлой травы и листьев, а по его голому телу деловито сновали муравьи.

  Вот почему он ненавидел свою волчью половину,– слишком уж буйно она вела себя, когда вырывалась на свободу. Но исправить сущность, данную ему с рождения, могла лишь смерть. Отец Кристиана, граф Ла-Морт, был оборотнем, отец его отца был оборотнем, отец отца его отца... Да что там, все семейство Ла-Морт в полнолуние превращалось в волков, и большинство было очень этому радо. Все, кроме Кристиана Фэя.

  Он оторвал голову от грязи и убрал мокрые пряди волос с глаз. Распрямившись, Кристиан пошатнулся и оперся на дерево, чтобы не рухнуть обратно. Несмотря на звезды, плясавшие перед глазами, он стряхнул муравьев и налипшие комья грязи. Затем поднял голову, отыскал знакомые ориентиры и побежал.

  Мимо проносились покрытые мхом стволы, воздух рассекали ветви, от которых Кристиан уворачивался с ловкостью, свойственной всем представителям его рода. Опавшие листья скользили под ногами, но юноша не сбавил ход. Ему хотелось как можно меньше быть в подобном виде: голым и грязным. Похожим на зверя.

  Место, где он оставил одежду, опутывала вонь дешевых сигарет. Кристиан перешел на шаг, внимательно оглядывая окрестности. Приблизившись к нужному дереву, он остановился.

  Курившим оказался высокий блондин в охотничьем костюме и сапогах. Он стоял к нему спиной, у самой стопки аккуратно сложенной одежды, и с наслаждением выдыхал облака густого дыма.

  – Вся рубашка провоняет,– буркнул Кристиан. Быстро подскочив к одежде, он отыскал штаны и принялся спешно их натягивать.

  Охотник даже не обернулся. Его широкие плечи и "конский" хвост длинных волос окутало очередное белое облако.

  – Директор вызвал нас к себе. Похоже, что-то срочное.

  В то утро в уютном кабинете директора Общества Крестных Фей витало беспокойство. Это было необычно для заведения, полного крестных фей, которые дарили мир и любовь. Исполнение желаний, выгодный тариф выпавших детских зубов, кареты из тыкв и сказочные превращения,– в этом директор Общества знал толк. Но он никак не походил на полицейского или борца со злом.

  К сожалению, именно этого от него требовала сложившаяся ситуация.

  Всего в кабинете находилось четверо: сам директор и трое его подчиненных, один из которых всхлипывал в отчаянии, а остальные неловко ерзали на местах.

  – Да, у меня было его дело, и – да, у него и правда были проблемы в личных отношениях! Он должен был ощутить любовь, но не таким образом, совсем не таким...

  Брауни сморщил коричневое лицо с блестящими темными глазками. Его ноги покачивались, не доставая до пола, а короткие ручки мяли носовой платок.

  – Убитая, Дафна, приходилась моему подопечному подругой детства. Он хранил к ней некие теплые чувства, но когда на бедняжку напали, господин Торндайк просто обезумел. Навещал в больнице каждый день, разговаривал.

  Брауни вытер нос.

  – Представляете, девушка в коме, а он ведет с ней беседы. Конечно, это вызывало подозрения полиции. Но теперь, когда ее задушили в собственной палате, угадайте, кого арестовали в тот же день? И еще эта записка... Торндайк невиновен, но кого это волнует?

  Брауни горестно покачал головой и вновь уткнул коричневое лицо в ладони. И без того крохотный, он съежился от горя, превратившись в комок нервов, того и гляди готовый взорваться. Нахмурившись, Лис откинулся в кресле и потер щетинистый подбородок.

  – Вы думаете, кто-то убил бедную девушку намеренно?

  – Мы знаем,– отрезал директор. Он открыл папку, лежавшую перед ним на столе, и двумя пальцами выудил смятый клочок розовой бумаги.

  – "Ты научился любить",– прочитал Кристиан, и сидевший рядом карлик зарыдал, словно голос юноши спустил неведомую кнопку.

  – Я не виноват, поверьте! – запричитал Брауни. Кристиан потрепал его по плечу, желая успокоить. Директор откашлялся, изо всех сил пытаясь скрыть смущение.

  – Ты свободен. Отдохни пару недель, проведай родственников в Золотой Долине.

  Брауни кивнул и благодарно и шумно высморкался в предложенный ему платок. Когда его всхлипывания стихли в коридоре, директор обвел взглядом оставшихся крестных фей. И ни та, ни другая не внушала доверия.

  То были далеко не лучшие экземпляры, когда-либо нанятые им на работу. Один, Кристиан Фэй, высокомерный юноша в дорогом, но давно вышедшем из моды сюртуке и начищенных туфлях, очень старался делать свою работу. Так старался, что после его усердий клиенты оставались без дома и ясного рассудка. Некоторые даже меняли пол, о чем директор до сих пор вспоминал с содроганием.

  По правую руку от господина Фэя сидел его напарник, господин Лис из Листена, барон, коллекционер и профессиональный охотник. А так же кутила, бабник и проныра, мысли и действия которого не мог предсказать даже сам директор Общества.

   В общем, компания подобралась незавидная. Но выбора у директора не было.

  Он отпил остывшего чаю. Чашка мелодично звякнула, опустившись на блюдце из прозрачного фарфора.

  – Такая же записка была обнаружена на трупе подопечной господина Волчикуса с месяц тому назад.

  – Волчка? – удивленно переспросил Кристиан, выпустив прядь темных волос, которую он до этого старательно накручивал на палец.– И что в ней было? То же самое?

  Директор покачал головой.

  – "Ты научилась осторожности". Господин Волчикус сразу узнал бумагу записки.– Он поднял один из желтых листов со стола.– Убийца использовал наши бланки и немного краски.

  – Хочет показать нашу уязвимость? Настолько верит в свои силы?– пробормотал Лис.

  Директор молча пожал плечами.

  Сразу после того трагического случая Волчикус покинул ряды фей по собственному желанию. Сказал, что не хочет работать бок о бок с убийцей. И в этом директор был вынужден с ним согласиться.

  – Эти преступления – дело рук одного из работников Общества,– сказал он после глотка чая.– У него есть доступ к личной информации о клиентах, по крайней мере, к сведениям господ Волчикуса и Брауни.

  – То есть, он может быть кем угодно,– мрачно подытожил Лис.

  – Кем угодно из нашего Общества. И,– директор перевел дух. Еще пару дней тому назад то, что он собирался сказать, показалось бы ему бредом сумасшедшего.– И я поручаю вам отыскать этого негодяя. Пока он не переубивал всех наших подопечных.

  Он с величайшим неудовольствием отметил радость, бурно вспыхнувшую на смуглом лице Кристиана. Юноша даже подался вперед, словно ему только что повысили зарплату вдвое. Или вручили премию за заслуги перед обществом.

  – Почему мы? – скривился Лис. В отличие от напарника, он не рвался на передовую труда.

  – Я лично могу подтвердить ваше алиби,– угрюмо буркнул директор. Выбор кандидатур не радовал его самого.

  Когда случилось несчастье, Кристиан и Лис чистили коллекцию фарфоровых пастушков и пастушек в наказание за беспорядок, учиненный днем ранее. Все время, пока лица и дудки натирались до блеска, директор громко и с выражением зачитывал Устав Общества, попивая чай и заедая его зефиром.

  – Никто не должен знать, чем вы сейчас занимаетесь. Вы должны вычислить эту "розовую фею" до того, как она пронюхает, что ее ищут, и смоется восвояси. Должны действовать осторожно и деликатно. Вам понятно?

  – О, конечно!– мгновенно отозвался Кристиан.

  – Непременно!– подтвердил Лис.

  При виде их полных готовности лиц директору стало еще немного хуже. У сидевших перед ним горе-работников ничто и никогда не выходило осторожно и деликатно. Иногда ему казалось, что они попросту не знали значений этих слов.

  – Осторожно и деликатно,– на всякий случай повторил директор, сделал глубокий вдох и отвернулся к окну.

  За стеклом как всегда светило солнце,– в измерении, где находилось здание Общества, всегда царила весна,– пели птицы и пахло свежестью, той, от которой в молодости захватывает дух и кровь в венах принимается бурлить.

  Он еще раз вздохнул. Какая жалость, что его тело давно забыло ощущения тех далеких дней.

  В их рядах завелась злая фея. Отвратительная новость. Высшее руководство будет в ярости.

  Сперва им предстояло сузить круг подозреваемых. Число работников Общества Крестных Фей было, конечно, не безграничным, но достаточно большим, чтобы провозиться с проверкой на сотню лет дольше положенного. Поэтому Кристиан и Лис единогласно решили составить список наиболее вероятных подозреваемых.

  – Итак,– охотник послюнявил карандаш и разгладил клочок бумаги на колене. – Кандидат номер один: помощник директора, господин Буччо.

  Фэй полил стоявшую на окне фиалку. Затем задумчиво вылил весь кувшин до конца, отчего цветок совсем согнулся, а по стене побежал ручеек грязной воды.

  – Вряд ли он на такое способен,– ответил он.– Не с его комплекцией. Только если задушит своим пузом.

  Мистер Буччо, заместитель директора Общества Крестных Фей, заверял все дела, следил за распределением волшебства, которые крестные феи использовали на заданиях. Он знал,– был просто обязан знать, – всех подопечных и их фей в лицо, вдоль и поперек.

  – Хорошо. Тогда как насчет Аати, курьера? Он разносит папки с делами и письма с заданиями по комнатам и кабинетам.– Лис хмыкнул и почесал ухо концом карандаша.– Хотя зачем ему убивать, ума не приложу.

  Долговязую фигуру курьера в широких штанах с пестрым рисунком, как у аборигенов на далеком юге, все узнавали издалека. Его танцующая походка подчеркивала: парень был легок и не отягощен мирскими проблемами, и этими самыми проблемами его даже не стоило пытаться грузить. То же подчеркивали свитые в короткие дреды волосы и мутный блуждающий взгляд, всегда смотрящий сквозь собеседника. Убийство было последним, в чем Лис мог его заподозрить.

  – Странный парень, конечно.

  На этот раз голос Кристиана донесся из-за дверцы распахнутого шкафа.

  – У меня в белье завелись какие-то жучки. Сейчас мы это исправим...

  На мгновение шкаф вспыхнул изнутри неоново-желтым светом, и по комнате разнесся резкий запах гари.

  – Теперь придется все перестирать,– мрачно констатировал Кристиан, продемонстрировав Лису всклокоченную магией шевелюру.

  Фэй страдал маниакальной чистоплотностью. Все его вещи перестирывались и отглаживались по нескольку раз, словно каждый день использовались в операционной. Честно говоря, если бы Кристиан не находился в кабинете директора во время совершения преступления, Лис определенно занес бы его в список подозрительных лиц под номером один.

  На всякий случай он вписал имя курьера и зашипел, когда карандаш проткнул тонкую бумагу и впился в ногу.

  – А секретарь?– поинтересовался Лис.

  Кристиан со стуком захлопнул дверцу.

  – Вот он действительно подозрительный тип. Как-то раз я пригласил его в бар, но он отказался, сказал, что не пьет и не курит. И вообще не любит шумные сборища. Именно такие и становятся маньяками, поверь мне. Стресс выпускать некуда, нервы ни к черту, и в один прекрасный день...– Он схватил воображаемую жертву за несуществующую шею и задушил ее. Затем заглянул под ковер, откуда донесся его торжествующий крик.

  – О! А я его искал!

  Когда Кристиан вновь вынырнул в поле зрения напарника, в его руке блестел странный предмет, напоминавший серебристые щипчики для бровей с закругленными краями. Решив не уточнять его назначение, Лис сделал еще одну пометку на бумажке.

  Господин Шорох был секретарем директора и мистера Буччо. Весь свой путь, от рождения до смерти папки с делами проходили через его сухие, длинные руки. Эти самые руки подшивали их, добавляли новые, чистые листы и отправляли в камин, когда обладатель имени, указанного красными буквами на картонной обложке, уходил в мир иной. Никто и никогда не знал, что творилось за непроницаемым лицом господина Шороха, да и не пытались узнать. Один взгляд секретаря отбивал у желавших подружиться последние остатки храбрости.

  Лис оторвался от списка.

  – Итак,– выдохнул он, наконец распрямив спину,– главных подозреваемых трое.

  Помощник директора, секретарь и курьер. К удивлению Лиса, теперь ему стало казаться подозрительным поведение всех троих. "Розовая фея" мерещилась ему везде. Он взглянул на Кристиана, который продолжал беззаботно перекладывать вещи в своей и без того стерильной комнате.

  Директор был прав. Теперь они могли доверять лишь друг другу. Теперь он мог доверять лишь своим глазам.

  В послеобеденное время Петрополис наполнялся людьми. Сотни тел мигрировали по улицам, словно косяки сардин, терлись бортами пальто, цеплялись зонтами и наступали на ботинки, расталкивая друг друга на мокром тротуаре.

  Именно в этом потоке и плыла крохотная фигурка Брауни. Кристиан заметил его украшенную цилиндром макушку на оживленном перекрестке Рельсовой и Главной улиц, где смешались экипажи, прохожие, торговцы и попрошайки. И, к несчастью Фэя, их разделяли сотни метров и людей, которые спешили в совсем не нужном Кристиану направлении.

  Но Фэй искал коллегу слишком долго для того, чтобы так просто выпустить его из виду. Он подплыл ближе, одной рукой расталкивая прохожих, а другой придерживая ворот длинного сюртука. Холодный ветер бил в лицо, отчего глаза принялись слезиться.

  – Брауни!– выкрикнул Фэй из последних сил.– Брауни!

  Один из прохожих толкнул его в плечо, и, еле устояв на ногах, Кристиан двинул его в ответ. Он постарался сделать это как можно мягче,– в его не слишком мускулистом теле таились опасные силы,– но мужчина все же отлетел в сторону и, неуклюже раскинув руки, приземлился на шедших рядом пешеходов.

  Крики негодования привлекли внимание Брауни; его темные глазки удивленно сверкнули в толпе впереди.

  – Кристиан Фэй,– напомнил Кристиан, наконец пробравшись сквозь гущу сновавших людей, и с чувством пожал карлику руку.– Ты не мог бы ответить на пару моих вопросов в связи с... недавним несчастным случаем?

  – Убийством, ты хотел сказать,– простуженно проскрипел Брауни. Смерив Кристиана весьма недружелюбным взглядом, он отозвал юношу к стене дома. Там, между газетным киоском и ларьком, вонявшим кислым вином, он заявил:

  – Только побыстрее, прошу. Сейчас я очень занят. Моего подопечного хотят посадить по обвинению в убийстве.

  Слезы и паника, душившие карлика в кабинете директора, исчезли, и на их месте возникла невиданная жесткость. Брауни превратился в пружину, сжатую до предела.

  – Конечно, конечно. – Кристиан откашлялся и принял деловой вид, словно открыл воображаемый блокнот.– Скажи, пожалуйста, ты с кем-либо обсуждал своих подопечных?

  – Нет,– коротко ответил Брауни.

  – Может быть, секретарь, друг, коллега?..

  Между ними повисло недолгое молчание. Вокруг шумели толпа и поливавший ее дождь.

  – Исключено.

  – Хорошо,– не унимался Фэй,– но кто-то мог видеть твои записи? Папку с делом?

  Коричневое личико Брауни застыло в немой маске раздражения.

  – Послушай,– наконец сказал он.– Устав нашего Общества гласит: любая информация, касающаяся клиентов, является личной и конфиденциальной. Поэтому я, как законопослушная фея, никому и никогда не разглашаю подробности своих дел, не оставляю папки на городских лавках и в кафе. В отличие от тебя, Кристиан, у меня нет напарника, и мне даже поболтать не с кем.

  – Можешь болтать со мной, когда захочешь!– с готовностью откликнулся Фэй, но Брауни лишь смерил его еще одним неприязненным взглядом и покачал головой.

  – Мне пора. Я тороплюсь.

  – Был рад нашей встрече!– выкрикнул Кристиан вслед. Затем, когда фигурка Брауни потонула в людском потоке, неспешно выудил из кармана сигарету и закурил.

  Было еще одно место, которое стоило посетить. И находилось оно в нескольких минутах ходьбы от площади вокзала.

  Место преступления в городском парке оказалось изрядно затоптано. Кристиан не знал всего процесса расследования, которого придерживались полицейские Петрополиса, но он сомневался, что в наведенном хаосе можно было что-либо понять. Следы человеческих сапог и собачьих лап были повсюду, из-за чего земля превратилась в сплошную мешанину. Люди отменно постарались, чтобы животные никогда не отыскали след.

  Однако в том, что касалось чутья, собакам было далеко до Кристиана Фэя.

  Он неохотно развязал узел шарфа, стащил его с шеи и повесил на ветку дерева. За ним последовали сюртук и жилет. Оставшись в одной рубашке, Кристиан расстегнул верхние пуговицы и манжеты, и закатал рукава по локоть.

  Теперь нужно было как следует разозлиться.

  Как же он это ненавидел.

  Он представил жертву, лежавшую в кустах, у самых его ног. Ее шерстяные одежды, пропитанные грязью, потом и дождем. Представил, как тонкая удавка сдавливает ее шею, как колотят ноги по раскисшей земле. Как жизнь покидает тело, а на губах выступает пена...

  Кровь прилила к голове, и Кристиан рухнул на колени, погрузив ладони в холодную жижу. Виски пульсировали огнем, а зубы неистово чесались. Ноздри моментально наполнились тысячью запахов, уши – сотней звуков, а мир перед глазами поблек и снизил яркость, лишившись многих оттенков и цветов. Сердце бешено колотилось, и Кристиан сделал глубокий вдох. Еще не хватало превратиться в волка второй раз за месяц.

  Склонившись ближе к земле, он принюхался. Ноздри наполнило множество запахов: мокрая шерсть, кровь, табак (скорее всего, оставленный полицейскими), гнилая листва, мох и дым магниевого порошка от фотовспышки. Вонь остывшего мертвого тела, от которой волосы на теле Кристиана встали дыбом.

  Он прикрыл глаза и сосчитал до десяти, силясь успокоиться. Затем сдвинулся на несколько шагов и вновь припал к земле.

  Но сколько он ни старался, так и не обнаружил ничего полезного или интересного. Словно убийцы здесь и не было. Словно женщина пришла ночью в парк одна и сама придушила себя, лежа под кустом.

  – Чертовы полицейские...– пробормотал Фэй. Он отряхнул безнадежно испачканные штаны и брезгливо вытер руки носовым платком. Люди даже не представляли, сколько вони и хаоса они вносили одним своим присутствием. Еще этот чертов дождь... Кристиан сжал платок в кулаке. Тот превратился в землистого цвета тряпочку, которую уже вряд ли могло что-то спасти.

  И он источал едва уловимый запах, который Фэй раньше не замечал. Кристиан прижал платок к носу, затем быстро склонился к углублениям, оставшимся в грязи после его коленей.

  Да, среди какофонии ароматов, испускаемых землей, присутствовал еще один запах, совсем слабый и еле ощутимый после прошедших дождей. Запах жареных кофейных зерен.

  Кристиан нахмурился. Должно быть, он ошибся. Голод играл на его чувствах.

  На всякий случай он не стал выбрасывать платок, как планировал ранее. Аккуратно сложив, он сунул его в карман штанов.

  Ветер усилился. Выбравшись на дорогу, Кристиан сбил грязь с ботинок и отправился в ближайшую забегаловку, в которой, как он помнил, готовили изумительный бифштекс. После долгой прогулки ему остро захотелось мяса, запить которое он планировал большой кружкой кофе.

Тайные радости

  Мистер Буччо был очень занят. В его жизни вообще редко случались свободные дни, отчего мистером Буччо постоянно овладевало плохое настроение. Но сегодня он находился на грани нервного срыва.

  – Скажите, пожалуйста, что вы делали в субботу вечером?

  Молодой человек закинул ногу на ногу и нагло уставился на заместителя директора, ожидая ответа.

  – Я правильно понял? Вас интересует, чем я занимался в вечер своего выходного дня? – процедил мистер Буччо, желая вцепиться нахалу в уши и оторвать их с корнем. Лицо и шея начали багроветь, что уже само по себе служило опасным сигналом.

  Юнец беззаботно кивнул.

  – Что вы делали в свое личное время, да. Так что же?

  – Не ваше. Собачье. Дело. Юноша,– отчеканил мистер Буччо и, словно бык, уставился в глаза Фэя. Он, заместитель директора, не был обязан отчитываться перед каким-то сопляком.

  Но упорство Кристиана заслуживало восхищения.

  – Очень даже мое,– уверенно ответил он.– Сейчас я вам все объясню...

  В дверь торопливо постучали. "Кого еще принесло?" – со злостью подумал господин Буччо.

  – Войдите! – весело откликнулся Кристиан Фэй. Заметив на себе взгляд заместителя директора, он ослепительно улыбнулся. Словно кабинет, в котором он находился, принадлежал вовсе не мистеру Буччо, а Кристиану Фэю, самой лучшей крестной фее на свете.

  – Кристиан. Кристиан! – в комнату проник хрипловатый голос. Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показался глаз и нос.

  – Да? – Фэй продолжал сидеть, невозмутимо закинув ногу на ногу.

  Стучавший откашлялся и сунул в кабинет всю голову целиком. Заместитель директора узнал его. То был барон Листен собственной персоной, еще один совершенно не походивший на фею работник. "Сборище имбицилов", – прорычал голос в голове мистера Буччо. И сам мистер Буччо был всецело с ним согласен.

  – Простите, но это срочно.– Он бросил в развалившегося на кресле напарника выразительный взгляд.– Анна. Ее брат... Ее брат... превратился,– брякнул он.

  – Превратился? Во что?

  На мгновение Листен провалился в иное измерение.

  – В козла,– наконец выдал он.– Очень опасного.

  Пару мгновений Кристиан и господин Буччо обдумывали услышанное, после чего Фэй хлопнул себя по коленям и встал.

  – Простите, придется идти. Столько козлов развелось за последнее время, еще один будет явным перебором.

  Мистер Буччо ничего не ответил, лишь проводил юношу ненавидящим взглядом. Правильно говорили про Фэя: самоуверенный болван, больной на всю голову. Нужно посоветовать директору уволить этого недоумка, подумал Буччо. Ничего хорошего он принести Обществу не мог.

  Когда Кристиан выбрался в коридор, его снедало любопытство. Как такое могло случиться, что он не помнил ни Анну, ни ее брата? Он, лучшая фея на свете, кто знал даже любимые цвета своих подопечных...

  – Ну,– поинтересовался он, захлопнув дверь. – Где козел?

  – Прямо передо мной,– прошипел Лис. – Нам дали ясное указание: никому не говорить про наши поиски. Не давать ни малейшего намека.

  – Подожди... – Фэй прищурился и скрестил руки на груди. – Мне показалось, или кто-то только что назвал меня козлом?

  Судя по выражению лица, Лис разрывался между желанием немедленно ударить напарника в нос и махнуть рукой и уйти восвояси, оставив напарника наедине с собственной твердолобостью.

  – А если это Буччо? Если убийца – он? А ты так просто врываешься к нему в кабинет и сообщаешь, что мы занимаемся поисками по просьбе высшего руководства.

  – Не думаю, что это он,– отмахнулся Кристиан. Выудив из кармана грязный сверток, он сунул его Лису под нос. – В его кабинете не пахнет кофе.

  – Что?

  Кристиан объяснил и с недоумением уставился на заметно повеселевшего напарника. Лис попытался задушить свою улыбку на корню, но та упорно лезла обратно.

  – В чем дело?

  – Теперь я знаю, кого приглашать, когда нужно взять след. Можно я буду звать тебя Бобиком? Или Черныш тебе больше нравится?

  Лицо Кристиана превратилось в мраморный монолит.

  – Послушай,– Лис попятился, все еще широко ухмыляясь.– На охоте без собаки действительно тяжело. Ты точно не хочешь как-нибудь поохотиться вместе?..

  Стальной конец арматуры свистнул в паре миллиметров от его уха, отчего волосы у виска на мгновение взметнулись в воздух.

  – Простого "нет" было бы достаточно!.. – бросил охотник на полпути к лестнице и, заметив очередной замах "волшебной палочки" Кристиана, исчез из виду. Когда же Фэй свернул за угол, лестница уже была пуста.

  Часы, мерно тикавшие на бюро, пробили семь часов. В силу своего небольшого размера они сделали это тихо и тоненько, но мистер Буччо их услышал и тут же принялся собирать портфель. Лишняя минута, проведенная на работе – потерянная минута, считал он. Тщательно закрыв кабинет на три запора (кто знал, кому взбредет в голову порыться в бумагах Общества), он спустился по длинной винтовой лестнице, проигнорировал подобострастное прощание секретарши в приемной и проследовал к выходу, натянув шляпу по самый нос, а воротник – до ушей. В таком виде он и вышел на улицы Петрополиса, закутанный, словно житель дальнего севера, зло зыркая глазами в щель, оставленную между шляпой и пальто.

  Снаружи, за неприметной для обывателей дверью хлестал дождь, что в очередной раз испортило настроение. Хотя настроение мистера Буччо обладало способностью портиться от чего угодно. У него вообще существовало лишь две стадии: плохое и крайне плохое.

  Итак, пребывая в самой крайней форме плохого настроения, заместитель директора Элвис Буччо пробежался под дождем до ожидавшего его экипажа, запрыгнул внутрь и хлопнул дверцей так, что водитель недоуменно обернулся.

  – Домой!– рявкнул мистер Буччо. Привычный к подобному обращению водитель коротко кивнул и завел мотор. Его пассажир стряхнул капли с пальто, уставился в окно.

  "Гребаный придурок,– с раздражением подумал он.– Не мог припарковаться поближе? Чертов дождь..."

  Автомобиль медленно катился по узким улочкам Петрополиса. Он петлял между зонтами пешеходов и другими экипажами, проваливался в ямы, полные дождевой воды, и трясся мелкой дрожью на вымощенных булыжником мостовых. Мимо плыли желтые огни витрин, уставленных сладостями и цветами, как бывало в каждый канун Проводов Старого Года. В окнах ресторанчиков улыбались люди и звенели бокалы; их приветливые вывески сменились закопченными окнами заведений попроще, куда экипаж въехал спустя несколько улиц. Из их дверей наружу вырывался густой белесый туман, смог табачного дыма, а внутри раздавался дикий хохот и звон посуды. Север Петрополиса совсем не походил на респектабельный и степенный центр или жизнерадостный юг с домишками на набережной.