Текст книги "Кристиан Фэй-2 (СИ)"

Автор книги: Саша Вайсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

  Но не только это заставило Кристиана застыть на пороге, раскрыв рот. Из стен холла и вдоль поднимавшейся лестницы рвались наружу сотни зеркальных рук со скрюченными пальцами. Они словно пытались поймать нечто, ускользавшее к выходу из дома. Кристиан дотронулся до одного пальца, пробуя его на прочность. Тот оказался холоден и гладок, как обычное стекло. Чуть выше виднелся нечеткий отпечаток лица с пустой впадиной рта.

  – Никогда не видел ничего подобного,– пробормотал Фэй, не обращаясь ни к кому в частности. Однако хриплый ответ Лиса не заставил себя ждать.

  – А ты что, повидал много убийств с использованием магии? Взгляни сюда.

  Так и не успевшая сбежать мадам Кочерыж лежала у разбитой на множество серебристых осколков входной двери. Вокруг ее тела стыла лужа крови, в которой таяли залетавшие хлопья снега. Лис стоял рядом, у ее укрытых халатом посиневших ног. В его руках розовел мятый клочок бумаги, на котором ровными буквами было выведено:

  "Ты перестала бояться".

  Да эта женщина не только перестала бояться. Она перестала дышать, причем часов семь тому назад.

  Лис склонился к тому, что совсем недавно было ее лицом. Кристиан же оставался позади, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Тяжелый запах крови наполнял холл, ее аппетитный аромат щекотал ноздри и наводил на мысли о свежем, сочном мясе...

  – Может, подождешь меня на улице? – словно издалека Кристиан услышал голос Лиса.

  Фэй мотнул головой и подошел ближе, зажимая нос и рот перчаткой. Мадам Кочерыж уставилась на него ощетинившимся осколками зеркала лицом.

  – Она успела убежать,– прогудел он сквозь несколько слоев кожи.

  – Но недалеко. Видимо, она пыталась скрыться на улице, бежала по лестнице, разбила зеркальную дверь и упала на осколки.

  – Как-то странно эти осколки вошли в тело, не находишь? Скорее уж зеркало двери взорвалось, и они воткнулись...

  – Доброе утро, господа! – перебил его похожий на масло голос откуда-то за спиной Кристиана.– Могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете?

  – Доброе утро, инспектор,– прогудел Кристиан через прижатую к лицу перчатку. Несмотря на предосторожности, запах крови казался все сильнее, и юноша едва сдерживал позывы завыть и впиться в тело зубами. Он резко обернулся, и инспектор попятился.

   – По странному стечению обстоятельств вы оказываетесь на каждом месте преступления, и это не может не беспокоить,– сказал Докопайц, продолжая с беспокойством вглядываться в лицо Кристиана.– И часто у вас светятся глаза?

  – Наследственная болезнь,– кашлянул Фэй и торопливо отвернулся. Вид изувеченного тела был не лучшей альтернативой, но Кристиан не мог позволить инспектору строить домыслы еще и о своем происхождении. Оборотни никогда не вызывали доверия у полиции.

  Запах пропитанного нафталином пальто усилился. Кристиан понял, что Докопайц приблизился к нему так близко, как это было возможно.

  – Если вы не свидетели, и не родственники жертвы, в чем я уверен, будьте добры покинуть помещение.

  В его масляном голосе заскользили угрожающие нотки.

  – Извините, но нет, инспектор. Мы обязаны быть здесь.

  – Почему это, позвольте узнать? Может быть, вы знали покойную? Или слышали что-либо об этих зеркалах?

  – Нет и нет,– Кристиан пожал плечами.– Но хочу сказать, что архитектор, приделавший эти руки, наверняка приехал из Брюхвальда. Жутко выглядит, честное слово...

  – Я не имею к данным зеркалам никакого отношения, заметьте!– оповестил их хозяин дома, с опаской наблюдавший за происходящим с высоты лестничной площадки. Словно в подтверждение своих слов, Фэй развел руками.

  – Видите? Даже хозяин дома не знает, откуда это взялось.

  – Да бросьте, я уверен, вы что-то знаете о магии, которая здесь замешана...

  – Инспектор,– вмешался Лис, до этого молча и внимательно слушавший разговор.– Мы очень заинтересованы в том, чтобы вам помочь и, может быть, имеем для этого некоторые возможности. Неужели вас не интересует бескорыстная помощь городских обывателей?

  – Ваша – нет,– отрезал Докопайц, и его лицо слегка порозовело.– Я еще не забыл вашу ложь и выходку с миссис Помпонс, господин Листен! И положите улику на место,– он указал на розовую записку в руках охотника.– Смотрю, она вас тоже интересует, значит, вам все-таки есть что мне поведать, не правда ли, господа?

  – Никак нет, господин инспектор. С чего бы нам знать такие вещи? – весьма натурально удивился Лис.

  Взгляд Кристиана блуждал по бледным босым ступням мертвой дамы, затем скользнул к дверному проему и остановился. Там, за пеленой снегопада, за проезжавшими экипажами и компанией зевак спешилась молодая женщина, облаченная в белую шубу. Похлопав коня по холке, она стремительно пересекла разделявшую их дорогу широкими шагами. Шуба распахнулась и летела за ней мохнатым плащом.

   Кристиан почти чувствовал колкий взгляд гостьи и толкнул Лиса локтем в бок.

  – Дождалась-таки убийства,– желчно процедил он и сплюнул. Волчья натура давала о себе знать все больше, и клокочущая ярость уже почти лилась из его ушей. Эта женщина позволила невинному человеку умереть. Вместо того чтобы искать преступника, она предпочла выжидать, и вот, пожалуйста: у их ног, словно мешок ненужного тряпья, лежало тело. Фэй скрипнул зубами и отдернул руку, почувствовав пальцы Лиса на своем предплечье.

  – Пойдем, проверим квартиру,– проговорил напарник.– Пускай сама разбирается с инспектором.

  Кристиан молча кивнул. Прежде чем подняться по лестнице, он вновь окинул взглядом нашпигованную осколками жертву. Это было несправедливо, чертовски несправедливо, и теперь он плевать хотел на указания руководства. Чертова "розовая фея" должна была сдохнуть.

  Инспектор Докопайц заметил эту женщину слишком поздно.

  Вся в белом, похожая на ледяную куклу, она влетела в подъезд, стряхивая снег прямо на место преступления. Смахнув налипшую на лоб прядь волос, незнакомка оценила обстановку.

  – А где Упырик? – крикнула она вслед поднимавшимся по лестнице парням.

  – Уволилась,– бросил Лис, не оборачиваясь, и гостья прищелкнула пальцами в досаде.

  – Трусливая тварь. Как можно бросать Общество в такой момент?

  Она приблизилась к собравшимся и склонилась над изуродованным телом. Несколько молчаливых мгновений она изучала его, от фрагментов лица до стоптанных туфель.

  – Мисс? – кашлянул Докопайц, после чего особа смерила его холодным взглядом. И, судя по выражению ее лица, не особенно впечатлилась видом инспектора.

  – Да?

  – Это место преступления. Вы не могли бы покинуть его и как можно скорее?

  – Нет,– отрезала та и распрямилась, нависнув над инспектором и его котелком.– Вы кто?

  – Инспектор полиции города Петрополис,– начиная закипать от гнева, процедил Докопайц.– А вот кто вы, я никак не могу понять. О каком Обществе вы говорили? И кто такая госпожа Упырик, о которой вы упомянули? Мне следует что-то знать об этой особе?

  Но молодая женщина вновь потеряла к нему интерес, вернувшись к осмотру тела.

  – Вам не следует знать ничего из этого, инспектор,– проговорила она.– Когда произошло убийство?

  – Около полуночи,– привычно ответил инспектор и осекся, спохватившись.– Какого черта?! Будьте добры убраться отсюда и не мешать работе полиции! Кристиан! Это ваших рук дело?

  Юноша, показавшийся из квартиры убитой, расплылся в широкой, но недружелюбной улыбке, больше напоминавшей оскал.

  – Никак нет, сэр. Мисс Боско сама является всюду, просят ее об этом или нет.

  – С вами мы поговорим позже, Кристиан,– откликнулась гостья и по-мужски протянула инспектору руку в кружевной перчатке.– Диа дель Боско. Я – начальник господ Фэя и Листена.

  – Начальник чего?

  – Просто начальник. Не забивайте себе голову,– сказала она и вдруг ласково погладила ладонь инспектора второй рукой.

  Неожиданно Докопайц почувствовал необычайный прилив доверия и спокойствия, волной захлестнувший его мысли. И действительно, зачем он мучил себя такой ерундой, когда у его ног лежал гораздо более важный объект для исследований?

  – Скажите мне, инспектор,– его обволок бархатный голос мисс Боско,– есть ли свидетели убийства?

  – Увы, но нет,– словоохотливо ответил инспектор.– Жители дома либо отмечали праздник вне дома, либо спали. Сосед мадам Кочерыж по этажу уже как полгода находится в отъезде.

  Докопайц принялся накручивать один ус на палец, чувствуя крайнее расположение к слушавшей его особе.

  – Тело обнаружила служанка одного из живущих сверху господ, в пять часов утра.

  – Но ведь дверь была разбита,– Диа дель Боско окинула взглядом пустой, усыпанный осколками проем.– Неужели никто из прохожих не заметил лежащую женщину с улицы?

  – В Ночь Солнцестояния прохожие либо слишком пьяны, либо слишком торопятся домой, чтобы заглядывать в чужие двери. Да и не особенно их много. Вы бы стали гулять по Петрополису после полуночи, когда кругом взрываются волшебные хлопушки?

  Девушка кивнула. Еще раз пожав протянутую инспектором ладонь, она запахнула ворот шубы и нырнула обратно в снежный вихрь за стенами дома. Ее белый мех и волосы мгновенно слились с царившей непогодой, и инспектор оказался один на один с распростертой на полу женщиной. Позади, из квартиры убитой доносился тихий разговор.

  Словно очнувшись от наваждения, инспектор удивленно покрутил головой. Заметив, как вслед за Диа дель Боско в белой мешанине улицы растворилась фигура в знакомом старомодном сюртуке, Докопайц выскочил следом. Вихрь моментально сбил с носа пенсне, которое инспектор еле успел подхватить. Выругавшись, он различил исчезающее за пеленой пятно и, что было сил, заорал:

  – Кристиан! Кристиан, подождите!

  Ботинки скользили по обледенелой мостовой, грозя отправить инспектора в полет, но Докопайц упрямо продвигался вперед.

  За время недолгого ожидания на волосах Кристиана уже собрался небольшой сугроб, однако юноша терпеливо стоял, грея руки в карманы. Хмурый Анри Листен остановился чуть дальше.

  – Можно перемолвиться с вами парой слов?

  Кристиан кивнул, и его спутник нехотя удалился, смерив инспектора подозрительным взглядом. Докопайц отмахнулся от хлопьев снега, летевших в глаза.

  – Эти убийства ставят меня в тупик. Способ везде разный, жертвы не связаны ни родственными, ни какими либо еще связями. Время, место, орудие – ничего не совпадает.

  Он зябко дохнул на покрасневшие от мороза руки. Ветер крепчал, Фэй продолжал вежливо молчать, но отступать Докопайц не собирался.

  – В этот раз все абсолютно по-другому: орудие убийства, способ, тип жертвы... Но записка указывает на то, что исполнитель тот же. Вы как думаете?

  Кристиан удивленно вскинул брови.

  – Вы у меня спрашиваете? Или мне показалось?

  – У вас.

  – У крестной феи.

  – Да, у вас,– сдержанно повторил Докопайц.

  По лицу юноши разлилось абсолютное удовлетворение, и его губы растянулись в широкой улыбке.

  – Ничего не могу вам сказать.

  – Не можете или не хотите? Если вы что-то знаете, прошу, поделитесь. Вы же видите, как все серьезно. Я более чем уверен, что эти преступления – звенья одной цепи. Маньяка нужно остановить, или скоро мы будем осматривать очередное тело.

  – Сожалею, но это секретная информация. Но вот что я могу сделать,– Кристиан стащил перчатку и протянул руку.– Могу предложить свою помощь, как делал раньше. Хотите – считайте меня сумасшедшим, хотите – ведите за мной наблюдение или подозревайте в чем угодно, но, клянусь вам, я сделаю все, чтобы добраться до зверя, который учиняет эти мерзости. Все, что в моих силах.

  Инспектор смерил протянутую ладонь взглядом и, после некоторого колебания, пожал ее.

  – Вы все равно являетесь на все места преступлений,– пробормотал он.

  – Вы не пожалеете, обещаю.

  Вот в этом Докопайц очень сомневался. Однако что еще ему оставалось? Лишь использовать все данные ему возможности. И, черт его дери, на сей раз он докажет причастность брюхвальдца к убийствам. Инспектор не видел сожаления за его бессовестными глазами, что являлось еще одним несомненным признаком вины.

  За окном кабинета директора Общества Крестных Фей по-прежнему хлестал дождь. Тысячи капель бросались на стекло, отчего то тихо дребезжало, сотрясаясь под натиском непогоды. Где-то вдалеке, за обычно радужным лугом небо разрезала молния, и округу огласил почти ощутимый удар грома.

  Из-за собравшихся туч кабинет был погружен в серый сумрак, но Диа дель Боско все же прошлась к окну и наглухо задернула шторы. Директор, над головой которого девушка проделала все манипуляции, беспомощно съежился в кресле. Его руки сжали чашку давно остывшего чая, над которой кружили пять навозных мух. Глаза же сверлили сидевших напротив Кристиана и Лиса взглядом, настолько яростным, словно именно подчиненные были виновны в испытываемом им неудобстве.

  – Господин Листен, вы не могли бы подвинуться?– низкий голос Диа нарушил тишину.

  Молча и почти не отрывая зад от сиденья, охотник перетащил кресло в сторону. То с жалобным стоном проскребло ножками по паркету, отчего директор едва заметно поморщился.

  Но Диа дель Боско не повела и глазом. Ее тонкий палец постучал по крышке стола, и, когда мухи послушно опустились на указанное место, она ухватила одну из них. Остальные на мгновение перестали чесать отливавшие перламутром крылья и усиками проводили товарку, которая безропотно свесила лапки между пальцами хозяйки. Оказавшись на расчищенном от бумаг углу, она встряхнулась и застыла, нацелив крохотную, размером с булавочную, головку в свободную от картин и господина Листена стену. Диа встала рядом, опершись растопыренными пальцами о крышку стола.

  – Один день назад, пожалуйста,– громко оповестила она. Муха мелко затряслась, и кабинет наполнило низкое жужжание. Ее черное тельце отчаянно затряслось, издавая тихое потрескивание. Пару раз по стене напротив пробежали белые пятна, но на этом все закончилось.

  – Опять барахлит... – пробормотала Диа. Она прицелилась и отвесила мухе увесистого щелчка, отчего та подпрыгнула, нелепо перебирая лапками. Нечто в ее недрах щелкнуло, и по стене побежали тени, в какой-то момент сложившиеся в единый рисунок, изображение, как в новомодных черно-белых фильмах, которые демонстрировали в салонах под надрывное бренчание рояля.

  Декорации этого фильма казались Кристиану смутно знакомыми. Все встало на свои места, когда в размазанном по стене кадре появилась долговязая фигура с пенсне на крючковатом носу.

  Секретарь Шорох прошелся по коридору своей квартиры, прямо под сидящей на потолке мухой. Его круглые глаза уставились прямо на зрителей, затем неожиданно в воздух взмыла мухобойка, и мушиный агент снялся с насиженного места. Похоже, единственным недостатком подобного метода слежки было раздражающее жужжание.

  – Быстрее,– скомандовала Диа, и картинки замелькали с утроенной скоростью.

  После нескольких попыток достать муху, секретарь оделся и выскочил из дома. Муха укрылась в его портфеле, и на некоторое время на стене застыло изображение набитых бумагами папок и флакончика из темного стекла, внутри которого плескалась жидкость.

  Затем в ускоренном режиме перед глазами пронесся однообразный рабочий день секретаря Общества. Господин Шорох распечатывал одни письма, запечатывал другие, приносил папки, относил их и складывал в пирамиды на столе. Посетители вереницей тянулись мимо его стола к двери директорского кабинета, некоторые быстро кивали, некоторые демонстративно его не замечали. В какой-то момент на заднем плане мелькнуло лицо Кристиана, и одна из бумажных пирамид Шороха таинственным образом обрушилась на пол. Собрав рассыпавшиеся бумаги, секретарь вновь исчез в библиотеке. В коридоре заметно стемнело, поток посетителей иссяк, и вернувшийся господин Шорох впервые за день уселся за стол, как можно глубже зарылся в кресло и накрыл лицо рукой.

  – Что это он делает? – произнес Лис, подавшись к изображению.

  – Приблизить и замедлить,– скомандовала Диа, и кадры перестали мелькать.

  Спустя мгновение Кристиан отвел взгляд и прыснул.

  Взгляд секретаря проследовал от одного угла утопленного в стены коридора закутка к другому. Медленно его палец вошел в ноздрю, и по лицу секретаря разлилось неописуемое удовлетворение, которое быстро сменилось настороженностью. Когда мимо прошествовала работница Общества, Шорох уже сидел во всеоружии, с руками, покоящимися на разложенных бумагах.

  Взгляд, который Диа метнула в охотника, был хорошо понятен даже в сумраке.

  – Быстрее.

  Вдоволь наковырявшись в носу, секретарь вытер палец об одно из лежавших на столе писем и несколько мгновений удивленно таращился, видимо, не в силах поверить в содеянное. Затем скомкал конверт и отправил его в мусорное ведро, при виде чего ошеломленный директор приглушенно вскрикнул.

  Оказавшись дома, господин Шорох выхлебал тарелку странной жижи. Его тощая фигура выглядела удивительно неуместной во главе длинного, но пустого стола. На голых стенах беззвучно рассыпались отблески взрывавшихся огней. Когда фейерверки за огромными окнами перестали вспыхивать, секретарь погасил ночник и лег спать. Предварительно привязав себя к кровати.

  – Звука нет? – поинтересовался Фэй.

  Диа мотнула головой, осторожно ставя вторую муху рядом с первой.

  В записях других агентов тоже было негусто. Курьер Аати разносил папки с делами, после чего надымил в собственной каморке и весь вечер летал под окнами одной впечатлительной особы, которая то ли от выпитого за праздничным ужином вина, то ли от испуга постоянно падала в обморок. Полет следовавшей за ним мухи тоже не отличался уверенностью,– похоже, розовый порошок действовал не только на людей. Заместитель директора Буччо скрежетал зубами, сидя в нарядном колпаке у камина, а его жена читала детям сказки.

  Две мухи, оставшиеся в коридоре, не показали ничего подозрительного; никто из работников Общества, кроме господина Шороха, даже не приближался к библиотеке. Хотя... Кристиан покосился в сторону напарника. Уж Лис-то отлично знал, как легко при желании можно было обойти и агентов, и секретаря. Может, оттого охотник так сосредоточенно всматривался в лицо каждого, кто попадал в поле мушиного внимания?

  – И что будем делать дальше? – озвучил он вопрос, втайне мучивший каждого присутствующего в комнате. Каблуки его сапог нетерпеливо пристукивали по половицам в такт барабанящего снаружи дождя.

  Директор потер переносицу, словно у него внезапно сильно разболелась голова.

  – Думаю, мне и госпоже Боско следует внимательно изучить записи за предыдущие дни. А вам,– он отдернул штору, и в кабинете стало чуть светлее.– Вам стоит присмотреться к подопечным. Может быть, кто-то из них станет следующим.

  – И поговорить с Упырик,– ввернула Диа, запиравшая мух в коробочки.– Мне кажется очень подозрительным, когда крестная фея быстренько увольняется, не успел труп ее клиента остыть. Как по-вашему, директор?

  – Да, конечно,– директор махнул пухлой ручкой, похоже, прекрасно осознавая свою беспомощность.– Можете заодно поискать Волчикуса и Брауни. Может, они вспомнят нечто важное.

  – У мадам Кочерыж были видения.

  Объявив это, Лоли умолкла. Взгляд ее больших глаз скользил от Кристиана к Лису и обратно, а влажные губы чуть приоткрылись, сделав ее похожей на удивленного ребенка.

  Кристиан заерзал на табурете. Его не отпускало чувство, что вместо обещанного "непринужденного" разговора они с напарником вели допрос с пристрастием. По крайней мере в Брюхвальде то, что происходило последние десять минут в уютной комнатушке Лоли Упырик, называлось именно так.

  – С чего ты это взяла?– продолжил напирать Лис.– Она говорила тебе?

  – Нет. Просто я чувствовала это, что с ней что-то не так.

  – Вся жизнь этой женщины шла "не так",– резко произнесла вышедшая из тени у окна Диа.– Она боялась даже колокольчиков!

  – Колоколов,– поправила Лоли Упырик. Ее пальцы беспрестанно теребили нашитое на юбку кружево, отчего то уже больше походило на бахрому.– Ее ужасал звон больших колоколов. Каждый раз, когда часы на ратуше отбивали полдень, она закрывала глаза и напевала песню. Что? – Она пожала плечами в ответ на изумленные взгляды.– Это помогает в случаях панической атаки.

  – Так какие же странности в ее поведении ты заметила за последние дни?– Лис вернул разговор к прошлой теме.

  – Она... эмм... нервничала больше обычного. Перестала выходить из дома.

  – И все?

  – Мадам Кочерыж даже посетила врача.– Заметив недоумение во взглядах, Лоли пояснила.– Ей всегда было очень сложно решиться обратиться к специалисту. Многие методы кажутся весьма сомнительными, особенно те, с электрическими проводами и...

  – И что сказал доктор? – перебила ее Диа. С каждой минутой она все больше нависала над Упырик, совершенно не скрывая неприязни.

  – Он не успел даже поговорить с ней, мадам Кочерыж сбежала из приемной.– Лоли робко подняла взгляд на застывшее, словно высеченное из камня лицо Диа.– Но она сделала первый шаг, а это могло произойти только в крайней ситуации.

  За окном тихо падал снег. Праздничная буря закончилась, сменившись мелкой крошкой, которая в свете фонарей больше походила на искрящуюся пыль. Кристиан поднялся с места и оперся на узкий подоконник. Удивительно, но разговор становился ему все более неприятен. Несмотря на смерть несчастной дамы, несмотря на злость и собственное бессилие, переполнявшие Фэя, он не собирался переходить на угрожающий тон и стучать ладонями по столу пригласившей их девушки. Вообще это занятие казалось ему глупым.

  От нее не пахло кофе, и то было единственное необходимое Кристиану доказательство. Даже в квартире мадам Кочерыж, несмотря на оглушивший юношу аромат крови, явственно различался горьковатый привкус жареных зерен. Словно на каждое дело убийца приходил с чашкой кофе в руке и мешочком отборных зерен на шее.

  Под окнами натужно рычал и пыхтел самодвижущийся экипаж. После долгих стараний, он перевалился через свежие наносы снега и скрылся за поворотом.

  – Когда ты видела мадам Кочерыж в последний раз, она пила кофе?– спросил он, не отрывая взгляда от крыш домов за стеклом.

  Собравшиеся в комнате стихли. Даже спиной Кристиан чувствовал их недоумение.

  – Нет. В кафе она всегда пила чай. Может быть, она варила его дома? Последнее время это стало модным среди дам...

  – Это вряд ли...– пробормотал Фэй и прижался лбом к ледяному стеклу.

  – То есть, последний раз ты видела ее в кафе?– уточнил голос Лиса.

  – Да, несколько дней назад. После она заперлась дома, и я не стала ее беспокоить. С психически неуравновешенными людьми нужно вести себя аккуратно, не дергать лишний раз, чтобы не спровоцировать обострение.

  – Смотрю, ты много знаешь о психиатрии.

  – У меня большой опыт ведения неуравновешенных клиентов,– с охотой поделилась Лоли, и Кристиан хмыкнул, отчего стекло мгновенно запотело.

  – Однако же ты быстро бросила их всех и уволилась.

  Когда Лоли Упырик ответила, ее голос утратил былую звонкость.

  – Надеюсь, они меня простят. Я не могу продолжать приглядывать за ними, зная, что любой из них может стать следующим. Это выше моих сил.

  Девушка застала его врасплох.

  Фэй спускался по лестнице с чемоданом в руке и как раз остановился на одном из пролетов, чтобы отдышаться, когда его окликнула молодая особа. Ее рыжие волосы вспыхнули в солнечных лучах, стоило ей замереть рядом с окном.

  – Привет, Кристиан!

  Вообще-то в Обществе с ним редко заговаривали первыми. Обычно Кристиану приходилось отыскивать жертв самому и с наслаждением налаживать с ними контакт, болтая о всякой ерунде, пока те не сбегали под удобным предлогом. Но на этот раз он сдержанно кивнул в ответ, чувствуя настойчивое желание отодвинуться чуть дальше. Нет, приветствовавшая его девушка была хорошенькой, несмотря на круги усталости под глазами, а когда она улыбалась, на ее пухлых щеках образовывались симпатичные ямочки.

  Но она могла держать за спиной нож. Все Общество знало, кто занимается расследованием, и внезапно Фэю захотелось перетрясти каждого увиденного работника. Изолировать и пытать, вывернуть их вещи, вытряхнуть содержимое сумок на пол, а может и вовсе уволить всех к чертовой матери.

  Вот только ничего из пришедшего в голову не помогло бы. Даже оказавшись на улице без необходимой ей информации, "розовая фея" продолжит убивать. Такие не останавливаются. И такие не должны уходить безнаказанными. Кристиан желал лично убедиться, что та больше не сможет тронуть пальцем и мухи. Придушить гадину, и выбросить тело в отхожую яму.

  По крайней мере, именно так поступили бы в Брюхвальде.

  Когда-то давно, еще в детстве он видел живой костер. Стоявший в нем мужчина горел, его дикий, звериный визг несся по площади, а с небес на головы собравшихся зевак, палачей и костер накрапывала изморось. Изредка из растянутого рта мужчины вылетали сгустки зеленого огня, но они падали на булыжники у ног зрителей, не долетая до цели. Кто-то в толпе выкрикнул оскорбление, и по рядам собравшихся пронесся торжествующий смешок. Он это заслужил, убийца, заклинатель демонов, и получил сполна.

  "Смотрите внимательно",– говорил отец, но Кристиан, Фредерик и Валентин не смогли бы отвести глаз, даже если бы сильно захотели. Мужчина у столба корчился и уже не кричал, пламя охватило его голову и плясало на макушке, словно ожившие волосы. "Вот что бывает с теми, кто использует черные заклятья",– снова и снова повторял отец, а горожане ликовали.

  Даже оборотни не любили убийц.

  Фэй вынырнул из воспоминаний в яркое, испещренное цветочками здание Общества, но девушка уже ушла, так и не дождавшись продолжения беседы. С какой-то стороны он даже был рад собственному отъезду. И у него совсем пропало желание трястись в поезде день напролет.

  Подхватив чемодан, Кристиан щелкнул пальцами и с сочным "блоп" растаял в воздухе. С ним исчезла и половина положенной магической нормы, отпущенной ему на задание. Да и черт с ней, подумал Фэй уже на теплом соленом ветру Кумкура. Клыки и сила, которой наградила его природа, порой оказывались куда лучшим орудием убеждения, чем все волшебные чудеса мира.

Вне общества

  Тьма сгущалась.

  Ее туманные щупальца свивались в углах, заползали на шкафы и под кровать, скапливались на поскрипывавших ссохшихся половицах чердака. Последние апельсиновые лучи солнца скользили по стеклам, и воздух недвижимо стоял, напоенный редким для середины южной зимы жаром.

  Левиафан Айвори отложил очередной лист в сторону, давая чернилам подсохнуть. Откинулся на спинку стула, отчего тот тихо скрипнул, и обвел комнату взглядом. Обычные слова не успевали передать все воспоминания и мысли, которые роились в его голове; они упрощали картины былого, делали их плоскими, лишая дивных красок. Какой величественной и монументальной была его победа над собственным происхождением, какое торжество охватывало его при очередном преодоленном препятствии, подброшенным судьбой. И какими обыденными казались достижения, перенесенные на бумагу. В рукописи он выглядел обыкновенным карьеристом, лжецом и скаредным человечишкой, совершенно не внушавшим симпатии.

  На первом этаже хлопнуло окно, и Айвори выронил перо, отметив новый лист жирной кляксой.

  Вот уж свой страх он мог описать с необычайной живостью. Назойливый, не отпускающий, он глодал Айвори так сильно, что порой тот был готов собрать вещи и покинуть чертов особняк. Но это означало бы поражение. А Левиафан Айвори не терпел поражений. И уж точно не просил ни у кого помощи.

  Конец пера снова погрузился в чернильницу.

  "Дули был замечательным парнем. Веселым, жизнерадостным, слегка рассеянным и невнимательным к мелочам, но его обаяние с лихвой это компенсировало. Однако он позволял себе доверять людям, и рано или поздно это должно было свести его в могилу. Словно брызжущий слюной щенок, он радостно встречал новые, с моей точки зрения подозрительные, знакомства. И он верил мне.

  Людям нельзя доверять".

  Айвори зачеркнул последнюю фразу и уставился в сгустившийся фиолетовый сумрак за окном. Позади него, из лабиринта коридоров, доносилось мерное тиканье часов.

  Когда в их ритм вторглось потрескивание, фабрикант судорожно сглотнул и вновь взялся за перо.

  Звать на помощь все равно было некого.

  Последние дни Айвори текли одинаково. Рукопись поглотила его и, хотя ему было несколько непривычно сидеть на месте, это дело он решил довести до конца с честью. Один крупный издатель Золотой Долины уже год с нетерпением ожидал манускрипт; письма, увитые вензелями его почерка, приходили Айвори каждый месяц. И каждый месяц Айвори кратко, но вежливо отсылал его на более поздний срок, пока времени не осталось совсем, и мемуары не пришлось завершать второпях.

  Вынужденное заточение в толстых стенах собственного дома впервые познакомило его с полной изоляцией.

  Обычно его одиночество скрашивал молчаливый водитель, а короткие беседы с управляющими и некоторыми работниками заменяли полноценное общение. Айвори вполне мог обходиться такими суррогатами, но когда исчезли и они, фабриканта стало снедать доселе неведомое чувство. Оно походило на голод и печаль одновременно, некая пустота внутри, которая вырастала в сотни раз, когда Айвори бродил по пустынным галереям и залам особняка в перерывах между работой. Пыль взметалась от шагов и искрилась золотом в солнечном свете, половицы поскрипывали под тяжестью тела, а теплый аромат старого дерева настраивал на мечтательный лад.

  Он задумчиво прохаживался по до боли знакомым комнатам, и странная беспомощность поглощала его мысли. Казалось, дом превратился в клетку, стены давили, хотелось распахнуть окна, что, собственно, Айвори и делал. Когда на Кумкур спускался сумрак, он открывал створки настежь и вылезал наружу по пояс, прикрыв веки и чувствуя, как ветерок скользит по скулам. В какой-то момент он вспомнил, что так же любил делать и Дули, находясь в подпитии, и одна эта мысль напрочь отбила все желание наслаждаться вечерней прохладой.

  Казалось бы, как он, человек, всю жизнь державший себя в эмоциональной дали от окружавших его людей, мог скучать по их обществу? Абсурд, да и только. Но на деле и ему требовалось чувствовать их мельтешение вокруг. С удивлением Айвори обнаружил, что присутствие других живых особей, пускай и незнакомых, успокаивало его, в то время, как одиночество в анфиладах комнат медленно сводило с ума.

  Именно размышления о роли посторонних людей в жизни человека натолкнули его начать одну из глав следующим:

  "Когда мы встретились во второй раз, его по-свойски легкая манера общения заставила меня осмелеть настолько, чтобы предложить свою кандидатуру в помощь. Его неряшливость в финансовых делах можно было заметить невооруженным глазом, о чем я и сообщил, хотя сам был простым управляющим гостиницы и не имел никакого опыта работы с фабриками. Вдоволь отсмеявшись, Дули назначил испытательный срок, вручил мне ключи от новенького автомобиля и скрылся в очередном ресторане. Я даже не знал, с какой стороны подойти к новомодному изобретению, и прождал в салоне несколько часов, пока Дули не закончил с ужином.