Текст книги "Кристиан Фэй-2 (СИ)"

Автор книги: Саша Вайсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

  Господин Могилко отправился в кровать, ожидая погружения в царство сна и покоя. Однако на душе было далеко не спокойно. Смесь ужаса, усталости и томного ожидания мутным озером плескалась в его груди.

  Не успел он закрыть глаза, как по телу разлилась тягучая слабость. Ее вязкие волны захлестнули даже мысли, превратив их размеренный ход в бессвязное топтание на месте. Перед мысленным взором замелькали цветные картинки из ушедшего дня, складываясь в лишенную смысла цепочку. Еще немного, и сознание было готово ускользнуть в привычное ночное странствие, но в последний момент встревоженно задержалось на самой границе.

  Словно почуяв присутствие кого-то постороннего, господин Могилко с трудом разлепил веки.

  Синяя тьма переливалась под пыльной лепниной на стыке потолка и стен. В ней покачивались две огненно-желтые точки, при виде которых господин Могилко задрожал от страха и возбуждения. Ни пошевелиться, ни закричать сил не осталось, и он послушно подчинился надвигающемуся живому кошмару.

  Ее длинные, до самых колен черные волосы струились по серой коже, миндалевидные глазницы на скуластом хищном лице наполнял огонь, с каждым шагом становившийся все ярче. Блики уличного света зажглись на упругой обнаженной груди и покатых бедрах, когтистые лапы клацнули по полу, когда демоница перекинула ногу через господина Могилко и забралась на похожую на койку кровать. Она откинула одеяло и уселась ледяными ягодицами на его уже возбужденный член; ладони скользнули по впалой груди, властно прижали к кровати. Острый и столь же ледяной язык заскользил следом.

  Медленно задвигались бедра, отчего господин Могилко откинул голову и еле слышно застонал. Он чувствовал, как ее ладони поднялись вдоль груди, зарываясь пальцами в жидких кудрях поросли, как они легли на его шею, где принялись смыкаться. Кровь запульсировала в ушах, к лицу прилил жар, но бедра продолжили свое движение, взяв в захват.

  Руки монстра сжали горло мужчины сильнее, и он принялся судорожно хватать ртом воздух. Биение его сердца превратилось в тонкую прерывистую нить. Руки царапнули по холодной, скользкой, словно чешуя, коже, и плетьми упали вдоль кровати.

  – Здесь,– пропыхтела Нори и торопливо зазвенела ключами.

  Лис окинул взглядом нависший над ними фасад дома: нагромождение серых блоков с горгульей на водостоке, еще более уродливой из-за отбитой пасти. С карниза к крыльцу, словно изломанная кисть мертвеца, спускалась сухая, припорошенная снегом ветвь плюща. Луна, венчавшая остроконечную крышу, бросала на дом призрачный мертвенный отсвет; в нем Лис и Нори выглядели домушниками, подбирающими нужную отмычку.

  Замок щелкнул, и дверь отворилась, блеснув медными цифрами. Внутри царила тишина.

  В тот самый момент, когда дыхание почти остановилось, а тело сковала мертвенная прохлада, за синеватым телом монстра раздался треск распахнутой двери. Огненно-желтый взгляд глаз метнулся было вбок, но слишком поздно. Голова демоницы соскочила с плеч, покрыв простыни и господина Могилко черными пятнами крови.

  Покачнувшись, ее тело обрушилось на лежавшего мужчину, холодным обрубком шеи уткнувшись ему в щеку. Позади, в ледяных отсветах луны высился исполинских размеров юноша; сабля сияла в его занесенной руке. Его лицо с острыми скулами и упрямым подбородком не выражало ничего, лишь глаза пылали ненавистью. Древнее божество войны стояло у ложа господина Могилко, и мурашки ужаса побежали по онемевшему телу жертвы. Наконец, спустя несколько поистине бесконечных мгновений, божество опустило оружие и сдуло светлую прядь со лба.

  – Господин Могилко! Господин Могилко, вы в порядке?!– окликнул его звонкий женский голос.

  Господин Могилко издал булькающий утробный звук. Скользкая плоть обрубка продолжала касаться его лица, вытекающая пульсирующими толчками липкая жижа воняла хуже тухлой рыбы.

  На сей раз из тьмы за блестящей решеткой изголовья вынырнула совсем иная женщина: хрупкая, большеглазая, с перекошенным от испуга лицом. Подскочив так близко, что он ощутил дуновение ее взволнованного дыхания, она провела пальцами по его мокрому от пота лбу.

  – Господин Могилко, скажите что-нибудь! Как вы себя чувствуете?

  Могилко покосился ниже, в сторону своих ног, придавленных ягодицами мертвого монстра. Девушка невольно проследила за его взглядом и отшатнулась, густо покраснев. На смену ей пришел белокурый парень, одной левой скинувший обезглавленное тело с кровати и открыв тем самым голые, покрытые кровью мощи господина Могилко.

  – Жить будет,– вынес он вердикт и отвернулся, тут же потеряв к спасенному всяческий интерес. Господин Могилко пошевелил ожившими пальцами, судорожно выдохнул, все еще чуя смердящий запах разрубленной плоти. Все еще чувствуя холод душащих пальцев на горле.

  На туалетном столике не виднелось ни единого признака розовой записки. Лис окинул взглядом пыльное зеркало, затем пробежался пальцами по книгам, приподнял газету и почесал недобритый подбородок. Послания убийцы здесь не было. А, следовательно, он прикончил обычного суккуба.

  – Про вас рассказывали, что в прошлом году вы отрубили голову такому же существу. Убивавшему людей. Это правда?

  – Правда,– выдохнул Лис. Он вытер саблю о мятые простыни у самых ног господина Могилко и отправил оружие в ножны. Нори продолжала неотрывно следить за каждым его движением, столь пристально, что Лис чувствовал буравчики ее взгляда кожей спины.

  – Я могу пригласить вас на чай? – робко поинтересовалась девушка, утирая рукавом капли крови со лба.

  Буквы сливались в единую строку, своенравно плясали перед глазами, не донося ни капли смысла до склонившейся над ними Диа. Наконец, устав бороться с собственной рассеянностью, она откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. Трещины змеились по штукатурке, рисуя над столом тонкие ветви и паутину.

  О, этот охотник! Он сводил ее с ума своей грубостью, прямолинейностью и даже спокойным до безразличия выражением глаз. Диа хотелось впиться в его обветренное лицо ногтями и расцарапать до крови, чтобы тот наконец понял, что именно до него пытаются донести. Она хотела помочь,– именно для того господин Меззанин прислал ее,– умела принимать непростые решения без колебаний и старалась выполнить работу с максимальной быстротой и эффективностью. Как делала всегда, когда дело касалось нарушения правил и опасности для множества жизней.

  Ее внимание привлекла стопка потрепанных папок, колонной возвышавшаяся на краю стола. Дел у Кристиана всегда было достаточно, чему Диа искренне удивлялась снова и снова. С его методами работы и биографией она бы не доверила ему даже разносить документы. А теперь еще и охота на чокнутую "розовую фею", и каждый работник Общества знает, что от действий молодого осла зависят их жизни и жизни подопечных. Замечательно, ничего не скажешь...

  Ослепленная внезапной догадкой, Диа приоткрыла рот, прекратив дышать. Затем выгнулась в кресле и резким движением подтащила кипу к себе. Выбрав одну из папок, она просмотрела ее титульный лист по диагонали, свернула в трубочку и выскочила из комнаты.

  Времени не оставалось.

Гонка на время

  Инспектор рвал и метал.

  Клочья бумаг с бесчисленными отчетами разлетались под его пухлыми волосатыми пальцами, ящики стола с силой грохали, а подчиненные старались не стучать в дверь его кабинета и вообще не проходить лишний раз мимо. И правильно,– увидь Докопайц сейчас хоть одного констебля, тот точно отправился бы в больницу.

  Его люди (глупые, бестолковые, нерасторопные!) упустили Кристиана Фэя. Инспектор просил, нет – умолял их смотреть в оба, не есть, не пить, ходить под себя и не сводить с парня глаз. Но утром один из констеблей ожидал его на верхней площадке лестницы, у двери кабинета, и его виноватый, как у побитой собаки, вид сказал Докопайцу все.

  Днем ранее юноша зашел в заброшенное здание в Козьем переулке. Двое следивших за ним констеблей остались ждать снаружи, укрывшись в относительном тепле экипажа. Но шли часы, на Петрополис опустилась ночь, затем из-за горизонта вышло солнце, а господин Фэй все не показывался. Терпение констеблей иссякло, и, изрядно повозившись с тугим замком, они все же взломали входную дверь. Однако внутри их ожидали лишь пыль, проломы в стенах, да сновавшие по ногам толстые крысы.

  Кристиан Фэй ушел от слежки и, вероятнее всего, сейчас готовил очередное преступление. А глупый инспектор Докопайц снова остался с носом, сидел за столом в каморке с дырявой крышей и бессильно кусал локти.

  Он сдавленно рыкнул и запустил карандашницей в оклеенную графиками и таблицами стену. Деревянные цилиндры разлетелись в стороны, с треском покатились по неровным половицам.

  Но он не дослужился бы до инспектора, если бы не знал пару нужных людей. Докопайц задумчиво глянул на здоровенный аппарат на краю стола и потянулся к трубке.

  На утро следующего дня Айвори решил почтить своим присутствием пятую фабрику. После ночного визита он был просто обязан показать прежнее спокойствие и хватку. Со всеми свалившимися неприятностями ему только не хватало, чтобы Фэй посчитал слабость босса за знак и принялся строить планы свержения Айвори с насиженного места. Он знал таких, как Кристиан. Они работали очень шустро и так же шустро продирались на вершину пищевой цепи, с любезной маской на лице и не гнушаясь любых подлостей.

  Солнце еще не поднялось над линией горизонта, и сад за окнами был погружен в предрассветный сумрак. Где-то в недрах ровного как шар куста жасмина заливисто пел соловей.

  Наконец справившись с последней пуговицей шелковой рубашки,– проклятая мода, почему нельзя было восхвалять пуговицы с колесо размером?– Айвори завязал удавку галстука. Собственное отражение в высоком тусклом зеркале его отнюдь не радовало. Серое, как утро за окном, смятое, как простыня на еще теплой кровати в спальне, с усталыми пятнами глаз, оно совсем не походило на прежнего Айвори. Зачесав волосы тонким гребешком, он снова одернул бархатный пиджак, на фоне которого его лицо стало еще бледнее, и вконец пал духом. Но времени для наведения лоска больше не оставалось,– за окном раздался рык мотора, и по стенам заплясали лимонные зайчики автомобильных фар.

  Перестук по паркету заставил Айвори остановиться. Фабрикант вышел из комнаты и пристально всмотрелся в туннель коридора, в добрый десяток закрытых дверей, по мере удаления утопавших во мгле. Лишенные окон стены и узкое пространство между ними создавали собственный вид темноты: густой, непроглядный, клубящийся, словно пятна чернил в прозрачной воде. Тьма в этой части дома была особой.

  И она шевелилась.

  В ушах Айвори зазвенело, а ноги отказали, превратившись в бесполезные культи. Паркет заскрипел под весом неведомого огромного тела, затрещали, будто кости, хрустящие на сотнях крепких зубов.

  На мгновение ему показалось, что он различил знакомое лицо. Белым пятном оно вынырнуло из сумрака вдали, выхваченное светом фар подъехавшего автомобиля, и тут же оказалось вновь поглощено тенью. Айвори сжал похолодевшие от пота ладони, заставил себя повернуться к видению спиной и бодрым шагом двинулся к лестнице. Сердце в его груди закололо, так быстро оно билось о клетку ребер, но фабрикант продолжил спускаться с прежней скоростью, не позволяя себе бежать. Он, Левиафан Айвори, акула бизнеса, миллионер, больше не носился по лестницам, словно перепуганный тьмой, одиночеством и невесть чем еще мальчишка. Те моменты остались далеко в детстве.

  – Господин Айвори,– приветствовал его невозмутимый водитель. Фабрикант сдержанно кивнул и надел шляпу.

  Вдруг он замер, вслушиваясь в могильную тишину лабиринта комнат. Водитель терпеливо ожидал, рассматривая покрытые росой бутоны цветов. Когда же Айвори медленно снял шляпу и повесил ее обратно на вешалку, тот лишь моргнул обрамленными длинными ресницами глазами, раскланялся и ретировался. Чихая и мигая подслеповатыми фарами, экипаж скрылся за ведущей к воротам аллеей.

  Айвори закрыл дверь. Замок хищно щелкнул, отрезав его от окружающего мира. Фабрикант повернулся лицом к сумрачным внутренностям особняка, к скалящимся со стен портретам и густому мраку, скопившемуся за десятками открытых дверей. От страха в нем просыпалась невиданная агрессия.

  – Попробуй еще раз заговорить, и я найду тебя и вырву то, что осталось от твоего поганого языка! Понял меня, шлюхин сын?!

  Дом ответил ему безразличным молчанием, уставился на Айвори сотней глаз с картин и статуэток. Его стены впитали выкрикнутые слова, и осталась лишь тишина.

  Обычный рабочий день пятой фабрики раскачивался медленно, но неумолимо, набирая обороты с каждой минутой. Один за другим на места подтягивались работники, добрая половина которых уже курила под утренними лучами у входа.

  Притворяясь управляющим, Кристиан успел научиться многому: запускать заевший механизм (благо у него одного хватало сил это сделать), следить за порядком, стимулировать персонал так, что тот являлся на работу на час раньше положенного. Также он умело создавал видимость постоянной занятости, благодаря чему его кабинет не так часто навещали. Кристиан не особо понимал тонкости управления и не оканчивал специальных институтов, но интуитивно делал все верно: с первой минуты знакомства впечатлял подчиненных так, что у тех пропадало малейшее желание перечить. Ничего сложного, каждый Брюхвальдский аристократ хоть раз в жизни проворачивал нечто подобное.

  Тем утром невыспавшийся Кристиан ожидал появления господина Айвори. Если он рассчитал все верно, с минуты на минуту тот должен был прилететь с проверкой, пылая энергией и энтузиазмом. Такие, как Айвори считали проявление минутной слабости за позор и старались компенсировать промах взрывом кипучей деятельности.

  Фэй провел пальцами по щетине, кусками покрывшей подбородок. Затем снова разложил карандаши по размеру, теперь от меньшего к большему. За фанерной перегородкой, означавшей стены его кабинета, мерно заухало колесо здоровенной машины, назначение которой Кристиан даже не пытался представить. Мгновение,– и пространство вокруг лишилось звука, наполнилось монотонным шумом, перекричать который мог лишь опытный работник.

  Его беспокоили странные шорохи, которые он застал в особняке Айвори прошлой ночью. Кристиан со своим слухом умел отличать звуки, которые издавали крошечные мохнатые тельца, от щелчков костей и скрежета когтей по дереву. Если то были мыши, то они страдали артритом и маршировали по половицам колоннами. Раньше Кристиан лишь беспокоился, что его подопечный бледно выглядел, но теперь он был абсолютно уверен: Айвори вляпался в нехорошую историю. И Фэй собирался сказать об этом прямо, как только фабрикант переступит порог кабинета.

  Он выудил из кармана отглаженный платок и набросил прохладную ткань на лицо. Машина продолжала ухать, стул под Кристианом ритмично вибрировал в такт.

  "На самом деле я – ваша крестная фея", говорил воображаемый Фэй. На этой самой фразе воображаемый Айвори крутил пальцем у виска и увольнял крестную фею к крестной матери, после чего возвращался в особняк, полный невесть чего. Кристиан поморщился. Нет, он не даст фабриканту и шанса погибнуть так глупо. Как только тот окажется на территории пятой фабрики, обратно к костям и когтям он не вернется. Пусть даже Фэю придется заковать его в цепи.

  Кристиан приподнял край платка и взглянул на дрожавшие над дверью часы. Большая стрелка почти доползла до отметки "десять".

  Пружинисто вскочив на ноги, Фэй вышел из каморки и вгляделся в сновавшие мимо лица. Ни намека на худую зализанную тень Левиафана Айвори.

  Мысли Кристиана сковало дурное предчувствие, но он подавил порыв немедленно отправиться в особняк на холме. Еще полчаса ничего не изменят, решил он.

  Инспектор сошел с поезда в девять утра, когда влажная дымка тумана над Кумкуром почти испарилась под яркими лучами солнца. С шипением и пронзительным скрежетом тормозов состав остановился, двери вагонов лязгнули, и на приземистую платформу вывалился пестрый поток пассажиров. С гомоном он втекал в узкие двери вокзала, обдаваемый белыми клубами пара.

  Докопайц выбрался из железного червя одним из последних, когда тот испустил финальный стон и затих. Смуглый мужчина с лихими густыми усами на широком лице сразу привлек внимание инспектора,– он был единственным, кто оставался стоять на стремительно пустевшем перроне, прислонясь плечом к фонарному столбу.

  – Детектив Эль Дин?

  Мужчина кивнул и протянул руку в светлой шелковой перчатке. По меркам выросшего в Петрополисе инспектора погода в Кумкуре стояла очень даже теплая (честно говоря, у самого Докопайца рубашка уже прилипала к спине), но чернобровый детектив кутался в плащ так, словно под полы его одежд задувал лютый ветер.

  А одежда, к слову сказать, была престранная. Из-под песчаного цвета плаща к земле спускалась белая юбка, которая заканчивалась у самых сандалий, а голову венчал вполне себе Петрополисский котелок. Инспектор знал, как выглядели особо ревностные верующие Южного Содружества, но вживую такое видел впервые.

  – Не думал, что вы приедете так быстро,– мягкий говор Эль Дина походил на кошачье мурлыканье.– Должно быть, этот Фэй – опасный парень.

  – Очень,– поспешил заверить его Докопайц. С благодарностью он вручил чемодан своему спутнику и двинулся следом.

  – Тогда почему бы не доверить арест нам? Если молодой человек опасен, его следует изолировать.

  – Он слишком хитер. Пока у нас нет на него ничего конкретного, и мне нужны железные доказательства.

  – "Железные"?..– Детектив Эль Дин нахмурил густые брови, пытаясь вникнуть в суть услышанного.

  – С которыми я точно смогу его посадить,– объяснил Докопайц. Он прибавил шагу и открыл дверь перед тащившим багаж детективом.

  Они выбрались на широкую площадь, не менее экзотичную, чем облачение Эль Дина. На ее камнях, словно косяки рыб, смешались чернобородые кумкурцы, скромно одетые женщины и светловолосые мужчины в плащах и костюмах; все спешили по своим делам, расталкивая соседей дорогими тростями, телегами и локтями. Меж новеньких автомобилей неторопливо шествовали груженые ослы; пестрые тюки свешивались с их боков, обтирая пыльные крылья экипажей. Водители, завидев подобную наглость, вылезали из окон и крыли животных на кумкурском, северном и всех диалектах южного языка, которые только можно было услышать за Седым морем. Погонщики не терялись и отвечали с не меньшим энтузиазмом. Ослы голосили, торговцы кричали, клаксоны гудели, и на мгновение инспектору показалось, что он попал прямиком в ад.

  Его спас детектив Эль Сид, который потрепал Докопайца по плечу. Рука кумкурца указывала на потрепанный экипаж без стекол в окнах, запряженный тощей лошадкой. Но инспектор, обрадованный даже этим подобием укрытия, поспешил в тень повозки. Эль Сид с багажом топал позади.

  – По нашим данным,– крикнул он, перекрывая окружающий гул,– сейчас Фэй работает управляющим на одной из фабрик уважаемого господина Айвори.

  Сердце инспектора заколотилось, как делало всегда, когда тот чуял горячий след. Докопайц остановился на полпути в темное нутро экипажа, уже поставив ботинок на подножку.

  – Вы можете отвезти меня?

  – Хотите отправиться туда сейчас же?

  – Да, именно так.– Он торопливо забрался на жесткое сиденье и с треском захлопнул дверь.– Именно так.

  Холодная палка кочерги пришлась как раз кстати; ее внушительный вес придал Айвори уверенности. Словно теперь он обладал оружием от всех напастей.

  "Леви",– позвал его знакомый голос из мглистого нутра особняка. Айвори знал, кто это. Сколько раз в кошмарных снах он слышал этот укоризненный шепот. Именно поэтому он снял шляпу и остался дома,– пора было поставить точку в их отношениях. Показать, кто оказался лучшим, человеком высшей пробы, заслуживающим наконец душевного спокойствия.

  Сжимая кочергу, Айвори двинулся к давно запертой комнате в дальнем конце западного крыла. Дверь оказалась приоткрыта, и из образовавшейся щели тонко сочился утренний свет. Фабрикант толкнул ее кочергой и застыл на пороге, с колотящимся сердцем обозревая припорошенную пылью пустую комнату. Мебели в ней не было, окна закрывали изъеденные молью шторы, и солнце пускало лучи через образовавшиеся дыры.

  Свободной рукой Айвори стер капли пота со лба. И чего он только ждал? Что Дули поприветствует его, сидя на полу посреди комнаты?

  Закрыв за собой дверь, он с удовлетворением отметил щелчок замка, повернулся, чтобы вернуться на обжитую им территорию и вскрикнул. Тьма в узком проходе сгустилась, став почти осязаемой. Заслышав тихий стук множества коготков, Айвори вздрогнул и подался назад, пока не уперся лопатками в тупик.

  – Ты здесь не хозяин, слышишь?!– выкрикнул он, тыча дрожащей кочергой в пустоту перед собой. Другой рукой он что было силы сжимал гладкий камень амулета, и, то ли от тепла его ладоней, то ли от опутавшей дом магии, тот весь пылал.

  Белое лицо, вынырнувшее из мрака, ничего не выражало. Светлые брови бессильно опущены, когда-то округлые щеки впали, и скулы на их фоне выпирали острыми гранями. В ужасе Айвори выронил кочергу и прижал ладони к лицу.

  – Помо... Помо...– сиплый шепот сорвался с дрожащих губ. Но произнести это слово полностью Айвори так и не сумел.

  Блестящие бока монстра приблизились, и зловоние задавило остальные чувства, заполнило пространство меж увешанных картинами стен. Лицо Дули жмурило пустые глазницы, и из них по скулам стекали желтоватые струйки гноя.

  Непроницаемые клубы сомкнулись, и наступила ночь.

  – А вот и здание фабрики.

  Экипаж вильнул на очередном повороте. Вся его конструкция отчаянно скрипела, того и гляди готовая развалиться прямо на ходу, разбросав пассажиров по тянувшейся вверх дороге. Спустя минуту из окружавшей холм растительности действительно вынырнуло угольное тело фабрики, неожиданно огромное и нелепое на фоне окружавшей его красоты.

  Сидевший напротив Эль Дин выглянул в пустую раму окна, грозя выпасть целиком на следующем ухабе. Вернувшись на место, детектив весь сиял, словно сам не ожидал обнаружить фабрику на прежнем месте. Указав на серые крыши зданий, он повторил:

  – Пятая фабрика. Фэй работает здесь.

  Инспектор сдержанно кивнул, внутри сгорая от нетерпения поскорее выскочить из трясущейся колымаги, найти мерзавца и задать ему пару вопросов. И ответов на эти вопросы, Докопайц был уверен, у Кристиана не найдется.

  Когда стрелки часов сомкнулись на десяти, Кристиан не выдержал и принялся бродить по машинному залу, хоть как-то унимая сотрясавшее его волнение. Наконец заметив блестевшие в утренних лучах крылья автомобиля господина Айвори, он одернул пиджак и спешно отправился навстречу.

  Однако красный лакированный экипаж оказался пуст, а мотор заглушен. Ни водителя, ни самого Айвори видно не было.

  Водитель Гамал, чистокровный кумкурец с жесткими иссиня-черными волосами и кривенькой козьей бородкой, отыскался на выходящем к заливу заднем дворе. Он стоял, опершись локтями на ограждение и задумчиво пыхал на простершуюся далеко внизу гладь воды.

  – Хозяин отослал меня. Сегодня остался дома,– ответил он, явно желая, чтобы от него поскорее отвязались.

  – Почему?– вырвалось у Кристиана. От волнения он впился пальцами в железный борт ограждения.

  – Вот съездите к нему и спросите,– съязвил Гамал и прикурил очередную кривую сигаретку. Пыхнув пару раз, он добавил:

  – Даже шляпу одел, а потом передумал. Странный он в последнее время...

  Еще два едких облака окутали водителя, и у Кристиана защипало в глазах.

  – Давно это было?

  – Часа полтора тому назад. А что? Что такое?– крикнул он вслед, но Кристиан уже скрылся в распахнутых воротах цеха. Спустя минуту от главного входа донесся рокот автомобиля. Заслышав его, Гамал швырнул бычок в воду и выбежал к главному входу, но слишком поздно – алое пятно уже исчезло за поворотом.

  Когда инспектор добрался до пятой фабрики, продрался через непонимание местных рабочих с помощью бравого детектива Эль Дина и наконец понял, что Фэя уже и след простыл, прошло десять минут. Целых десять минут, за которые маньяк мог убить. И, как инспектор и подозревал, Кристиан обнаружился перед домом своей запланированной жертвы. Юноша задумчиво изучал замки парадной двери, внушительный монолит которой не давал и шанса для взлома. Вел он себя крайне странно: заметив инспектора, не пустился бежать, а махнул рукой в знак приветствия и вновь занялся замком.

  Впрочем, странное поведение выделяло всех психопатов, и удивляться здесь было нечему.

  – Инспектор! Не ожидал вас здесь увидеть.

  – Да уж, наверное,– с издевкой ответил ему Докопайц. Он с сожалением вспомнил о детективе, ожидавшем в экипаже у ворот. Те остались слишком далеко от особняка, и только сейчас инспектор понял, что находится с убийцей один на один.

  Но Кристиан совсем не рвался нападать. Он увлеченно ковырял спицей в замке, каждую минуту прерывая свое занятие и прикладывая ухо к лакированной поверхности двери. Впервые инспектор видел его таким обеспокоенным.

  – Можно поинтересоваться, что вы делаете?

  – Мне нужна ваша помощь. Один человек... Я уверен, он находится под магическим влиянием,– проговорил юноша. Спица сорвалась с замочной скважины и полоснула его по пальцу. На коже набухла кровью глубокая царапина, края которой, впрочем, сразу же стянулись. Инспектор даже затаил дыхание при виде подобного чуда, но Кристиан как ни в чем не бывало продолжил взламывать замок.

   – Я уверен,– повторил он,– что следующей жертвой с запиской будет именно господин Айвори.

  – А вы как узнали?

  – Назовем это предчувствием. Похоже, без лишнего шума нам не обойтись...– Кристиан швырнул бесполезную спицу в куст жасмина и потер шею. Только сейчас Докопайц заметил многодневную щетину на его подбородке. Края шелкового платка Фэя свободно болтались у расстегнутого ворота, а под глазами залегла глубокая тень.

  Поэтому инспектор решил говорить как можно медленнее, чтобы его собеседник не упустил ни одной детали.

  – То есть, вы хотите вломиться в дом господина Айвори, основываясь лишь на предчувствиях?

  Фэй выразительно кивнул, довольный, что его так быстро поняли, и со всей силы обрушил ногу на запертую дверь. Та жалобно затрещала, повисла на одной петле, и дорога в темное нутро особняка оказалась открыта.

  – Да что вы творите?!– вскричал инспектор, пораженный недюжинной силой юноши. Рука Докопайца потянулась к заткнутому за пояс револьверу, но Кристиан лишь приложил палец к губам.

  – Это единственный способ сохранить ему жизнь,– тихо проговорил он.– В особняке господин Айвори находится в опасности.

  – У вас нет никаких доказательств...

  Фэй скользнул по нему мрачными омутами глаз и безмолвно шагнул внутрь. Инспектор двинулся следом, дивясь собственному безрассудству.

  Непривычно холодное пространство холла проглотило его, разом отрезав от внешнего, жаркого мира, и инспектор вдруг почувствовал себя крохотным и жалким в окружении высоких сводов и резных арок. Фабрикант Айвори вел шикарную жизнь, особенно по меркам Южного Содружества,– из холла в стороны уходили лучи коридоров, а за узким балконом, протянувшимся вдоль стены, можно было разглядеть многочисленные арки и закрытые двери второго этажа. Комнат в особняке было больше, чем констеблей в участке Докопайца, но он казался безжизненным и брошенным. Ни слуг, ни единого пятна света или голоса. Лишь тишина, тьма и огромные, всепоглощающие пространства.

  – Айвори! Господин Айвори! – крикнул Кристиан. Эхо его голоса заметалось под сферой купола, исчезнув во мгле.

  – Может, его нет дома?

  – Есть. Я чую его запах.

  Кристиан прошел вперед, пристально вглядываясь в сумрак анфилад второго этажа.

  – Господин Айвори! Господин Айвори, с вами все в порядке?!

  Где-то в глубинах дома пронеслось легкое стрекотание и шорох, словно ветер гнал сухие листья. По коже инспектора пробежал мороз; покосившись на юношу, он понял, что не одинок в своем страхе. Лицо Кристиана потеряло цвет, а взгляд застыл, словно в глубинах дома он увидал саму смерть.

  – Быстрее,– сбивчиво прошептал он.– Быстрее, зовите подмогу.

  – Что?..– не понял Докопайц, но Фэй уже преградил ему путь и принялся шаг за шагом оттеснять ближе к выходу. Спина юноши закрыла Докопайцу весь обзор, отчего тот пришел в еще большее волнение. Рука инспектора лежала на рукояти револьвера, но доставать оружие он не спешил. Вдруг мальчишка его дурачил? Он достаточно натерпелся от Фэя, чтобы верить ему на слово.

  – Кого звать?– пропыхтел он, яростно сопротивляясь напору парня.

  – Полицию, армию, магов, кого хотите, только быстрее!

  Кристиан раздраженно взмахнул руками, и тут инспектор увидел Его.

  Он убил Тряпочника больше десятка лет тому назад. Продырявил его косматую голову дважды, когда тот, хохоча, исполосовал напарника Докопайца кривым ножом. Таким же образом, как убил еще тридцать мирных жителей, пока те мирно спали в квартирках на окраине трущоб. Сливал их кровь в ведра и спускал кожу.

  Но именно лицо Тряпочника взирало на него из мрака гигантского холла. Ухмылялось, обнажив гнилые, поредевшие зубы.

  – Ах ты, сволочь!– выдохнул инспектор. Немеющими от ужаса руками он выхватил револьвер и отправил в грязную рожу две пули. Затем еще две. Но Тряпочник продолжал скалиться, и тогда инспектор двинулся вперед. Кристиан что-то кричал позади. Через мгновение в его спину ударила волна жара, отчего ноги подкосились. Перед носом мелькнул паркет, и сгустился мрак.

  Тяжело дыша, Кристиан опустил руку и беспомощно уставился на лежащее на полу тело.

  Чтобы остановить инспектора, у него ушел весь остаток магического запаса. Теперь он действительно мог полагаться лишь на свои клыки и нюх. Ни Лиса, ни самодовольной Диа рядом, только он и черная тварь, один на один. Кристиан никогда бы не подумал, что ему будет не хватать охотника с его здоровенным ружьем. А стервозную дамочку можно было отправить вперед, на разведку. Все равно съесть ее никто бы не осмелился. Но время истекало, и Фэй не мог себе позволить отступить и мчаться на поиски подмоги.

  Когда инспектор потерял сознание, монстр исчез. Он скрылся в глубинах комнат, но Кристиан все еще чуял его гнилой запах. Оставалось разыскать гадину и разорвать в клочья, пока она не сделала то же самое с Айвори.

  Из сада донеслись крики, кто-то бежал по аллее от ворот. Времени оставалось мало. Ухватив бесчувственного инспектора за мясистые лодыжки, Кристиан оттащил его за порог, под лучи солнца. Затем кое-как приладил дверь на место, окинул холл быстрым взглядом и подвинул шкаф со скрежетом, от которого свело зубы.