Текст книги "Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ)"

Автор книги: Сарина Шиннок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– Нет-нет, Кэно, – поправила его Кира. – Для тебя? Лично для тебя? Что для тебя свобода?

Кэно взял Киру за руку и убрал ее ладонь со своего живота:

– Ты меня напрягаешь, детка. Дай сосредоточиться, – он закурил еще одну сигару: – Для меня? Знаешь, я думаю о том, что такое свобода, ровно столько, сколько я в этом клане. В этом вопросе правы абсолютно все: и ты, и Джарек, и каждый, кто отвечает. Если подвести черту и дать точное определение, то я бы сказал, что свобода – это когда тебя принимают таким, какой ты есть. Пусть у тебя тысяча недостатков, но ты таков и никто не имеет право переделывать тебя. Это ты. И когда тебя принимают таким, какой ты есть – это свобода.

– И все? Такая простая истина? К этому сводится вся твоя анархическая философия?

– Тебе не нравится?

– Нет, я в восторге. Только удивительно, что все оказалось так просто…

– Да, просто. Очень просто. Только попробуй заставить мир вразумить эту элементарную истину?! Проклятье! Я бы не был так озлоблен на весь свет, если бы не понимал, как это сложно, черт его подери! Жизнь показала, что вбить людям в голову куда более заумные принципы гораздо проще. Проще заставить их подчиняться, чем научить их ценить собственное мнение и бороться за него! Суки! Многие сами бегут от своего «я» – так им навязали дешевые стереотипы. Конечно, управлять безликой толпой, серой однородной массой гораздо удобнее! Черт бы побрал весь этот свет! Да только кто вообще первый решил, что нужно управлять?! Что меньшинство должно подчиняться большинству?! Кому понадобилась эта галиматья?! Какому сучьему сыну?! Никто не знает, кто придумал власть, да только никто уже не помнит, что все может быть иначе! А может! Ведь когда-то было… – Кэно привел дыхание в норму после вспышки ярости и попытался взять контроль над собой. – Ты права, детка. Мы воюем за такую простую, элементарную истину. Мы не первые в этом деле и не последние. Но сколько народу погибло за нее? Статистики нет, не выгодно считать! А только борются против войны, против терроризма… Мрази! И неужели никому не дано понять, что гораздо проще было бы один-единственный раз услышать нас?

Кира подавленно замолчала. Молчал и Кэно. Тишину разрушил голос Джарека, который только что вернулся за их столик:

– Странно, наша цель – какая-то обобщенная, абстрактная… Как же тогда за нее сражаться?

– Эта абстрактная цель – это одно, у нас есть и другая, вполне конкретная… – сказал Кэно и подмигнул Кире левым глазом. – И эта цель неоднократно находилась у нас под ногами.

– Земля, что ли? – бросил Джарек с некоторой насмешкой. – Типа, только мертвые свободны?

– Нет, идиот! – выкрикнул Кэно и тут же, понизив голос, коварно прошептал: – Манхеттен.

Кира замерла, удивившись такому неожиданному заявлению:

– В смысле?

– Остров. Я уже говорил тебе, детка, что анархистам импонирует пиратская любовь к свободе. Но я не рассказывал, что именно пираты основали на острове первое анархическое государство. Мы просто последуем их примеру. Когда закончится война с «Красным драконом» и у нас будет достаточно людей и оружия. В конце концов, когда этих придурков из Конгресса окончательно достанет наш террор, они отдадут нам остров.

– У тебя точно хватит денег на оружие? – настороженно осведомился Джарек. – Никто не знает, сколько еще нам придется воевать с Мавадо. Сколько денег у нас сейчас?

– Нисколько, – ответил Кэно, не глядя на его лицо.

– Ладно, Кэно, – смеясь и похлопывая его по плечу, сказал Джарек, – я серьезно спрашиваю.

– Я серьезно отвечаю, – как ни в чем не бывало, ответил вожак, так и не оборачивая на него взгляд. – Я ввязался в очень рискованную авантюру. Исход однозначный: либо все – либо ничего…

Джарек небрежно поставил бокал на стол, разлив половину его содержимого. Он был поражен настолько, что у него начался нервный тик – правый глаз задергался.

– Ты в своем уме? – с усилием выговорил он. – Что ты сделал?

– Я закупил комплекс зданий в центре Нью-Йорка, – отвечал Кэно, неуместно улыбаясь.

– На кой черт тебе это надо? – недоумевал Джарек, закрывая рукой правый глаз, который продолжал дергаться.

– Мне-то эти три небоскреба нужны, как собаке пятая нога, – признался Кэно, – обычные офисные помещения. Вот застраховал здания на кругленькую сумму от всего, что только возможно – от взрыва, от терактов… Сейчас вот офисы в аренду сдаю, скоро там все помещения будут заполнены…

Джарек как бы невзначай ощупал ладонью лоб главаря:

– Странно, температуры вроде нет, а такой бред городишь.

– Джарек, заткнись, – бросила ему Кира и, глядя в единственный глаз Кэно, ехидно усмехнулась. – Я, кажется, догадываюсь, где собака зарыта.

– Да. Потом я в зданиях ремонт начну делать – внесу некоторые изменения в конструкцию. А потом получу прибыль.

– Сколько лимонов планируешь поиметь с этого бизнеса, твою налево? – бросил Джарек, занюхивая рукавом скотч.

Кэно оскалил зубы, в левом глазу вспыхнула искра азарта:

– Тебе столько во сне не снилось! Если ты так и не смекнул, в чем задумка, то скоро в новостях все увидишь. Но если что-то пойдет не так… – лицо Кэно помрачнело: – Как говорил Гитлер: «Я в два счета кончу дело при помощи пистолета».

Кира чуть не подавилась виски, услышав эти слова.

– Что, все настолько серьезно? – Джарек также был обеспокоен заявлением.

Кэно пригладил пальцами бороду и ответил, закрыв единственный глаз:

– Считай, что я поставил на зеро все, что у меня есть, включая собственную шкуру!

Джарек хитро сощурил глаза и уверенно прошептал:

– Предлагаю выпить за твой триумф, а он непременно будет.

– Благословенная анархия! – закричала Кира на весь бар, вставая из-за стола и поднимая бокал. – За победу Кэно!

– За Кэно! – воскликнул, вскочив из-за стола, Джарек.

– За Кэно! – взревела сотня голосов пьющих стоя анархистов. – Ура-а-а!

– За меня, – шепнул Кэно и одним махом осушил бокал скотча.

* * *

Кэно выкупил комплекс зданий под видом малоизвестной компании, выложив все деньги, заработанные кланом за долгие годы, на покупку и страховку небоскребов. Тысячи компаний арендовали здесь офисы, банки хранили свои золотые запасы. Смена владельца поначалу абсолютно никого не удивила, но через неделю начались странные и подозрительные события. Работников в срочном порядке выгоняли из офисов, предоставляя им другие помещения. Приказ перейти в другой офис за один день, прихватив с собой всю оргтехнику, начальство не спешило объяснять. Они могли только отнекиваться и бросать скупые фразы, вроде: «Мы тут ни при чем. Это приказ вышестоящих инстанций». Сотрудники поговаривали между собой, что в здании ведутся очень масштабные ремонтные работы. Были совершенно безумные и абсурдные догадки, вроде того, что экспертизы показали, что асбест, которым защищен каркас зданий, способен вызывать раковые заболевания, и теперь стены должны покрыть веществом, якобы нейтрализующим действия опасного асбеста. Но эти догадки были стерты в порошок, когда у всех появилась хроническая головная боль от рева перфораторов за стенами. Потом люди слышали, как будто кто-то передвигал в этих комнатах что-то тяжелое, видели, что из здания вывозили нереальное количество груза, не слишком похожего на строительный мусор. Начальники крупных фирм злились на то, что в офисах не проводится уборка на надлежащем уровне – на столах, оргтехнике и особенно на подоконниках каждое утро скапливался внушительный слой серо-коричневой пыли.

Эта ерунда продолжалась две недели. А потом…

Потом наступил страховой случай. Под видом охраны в здания проникли террористы-смертники, взорвавшие эти три небоскреба вместе с собой. Внушительный и величественный комплекс зданий разрушился в мгновение ока, сложился, как карточный домик от дуновения едва заметного ветерка. Вдоль стен зданий плавно оседал вниз ядовитый белый газ. Все утро ветер разносил по городу бумагу для принтеров и факсов и документации из офисов. На месте взрыва не нашли ни одной детали от оргтехники, ни одной дверцы сейфа, ни одной дверной ручки – только серо-коричневая пыль, «метеориты», как эксперты звали огромные куски сплавившихся воедино металла и бетона, громадные стальные балки, согнутые пополам силой взрыва.

Экспертиза установила, что причиной такого масштабного разрушения могла быть только термитная смесь. Взрыв динамитных шашек, принесенных террористами, только поджег смесь, замурованную в стены во время «ремонтных работ». При горении термит выделяет небывало высокую температуру и небывалое количество энергии. При взрыве слой асбеста просто слетел с металлического каркаса зданий. Только такое вещество, как термит, могло сплавить воедино железо и бетон. Только такой мощный взрыв мог деформировать балку из карбоновой стали более полуметра толщиной. Именно термит при горении выделяет ядовитый белый газ. Ясно было одно – этот теракт был кем-то тщательно спланирован, подготовлен заранее. И тот, кто его задумал, имел достаточное количество денег, чтобы прикрыть эти выводы от огласки. Этот человек получил внушительные страховые выплаты и с легкой руки отдал половину денег компании, которая взялась восстанавливать комплекс. Просто-напросто никто не знал еще одной детали событий – этот хитрюга умудрился вывезти половину золотых запасов арендовавших здесь площадь банков. Кэно, именно Кэно, а не кто-то другой, получил с этого дельца восемнадцать миллиардов долларов чистой прибыли!

– Что теперь, большой папочка? – спрашивал Джарек во время празднования удачи, разливая шампанское.

Кэно взмахнул рукой:

– Зададим жару старым врагам. Создадим армию, а потом… Моя мечта. Но сперва я должен немного подлечиться.

Джарек хитро сощурил глаза – он понял намек.

* * *

На завершение разработок ушло еще около двух лет. Эти два года пролетели в эйфории от победы, в разгульной жизни с разбоем, растратой денег, выпивкой и хард-роком каждый вечер. Однажды Кэно и его бывалые товарищи по пьяни чуть не разнесли любимый бар «Valhalla», но Кэно возместил убытки с лихвой. Тем более что пора было завязывать с этими дебошами и ехать к Генриху Вайнеру.

В Мюнхене стояла красивая зима. Тяжелые хлопья снега ложились на шершавые стены старинных домов, на ветвях деревьев расцвели колючие серебристые цветы инея. Пасмурное серое небо низко нависло над городом и уныло роняло на землю густой снег.

Три пары тяжелых ботинок с хрустом топтали запорошенные дороги города. По улице шли двое мужчин и девушка. Девушка в кожаном плаще и белом шарфе, огненно-рыжие волосы которой присыпал снег, шла, взяв под руку высокого крепкого мужчину в длинном черном пальто. Вместо шарфа его шею и грудь защищала от ветра и холода волчья шкура, снег лежал на коротких черных волосах и густой бороде, черная повязка закрывала то, что осталось от правого глаза. Рядом шагал мужчина с хитрющим взглядом, с бакенбардами и козлиной бородкой, одетый в теплый свитер и кожаную куртку. Он лукаво посмеивался, сверкая двумя золотыми зубами. В руке его был какой-то кейс.

Люди подошли к викторианскому трехэтажному особняку. Мужчина с повязкой на лице постучал в дверь. К пришедшим вышел охранник в сером костюме.

– Вы к кому, господа? – спросил он по-немецки.

– К Генриху Вайнеру, – ответил мужчина сорванным голосом также на немецком. – Мы договаривались о встрече.

– Документы, – попросил страж порядка.

Незнакомец протянул ему паспорт. Его спутники сделали то же самое. Охранник взял документы и начал сверять фото.

– Так… Грегор Кронненберг?

Мужчина с повязкой на глазу кивнул.

– Вальтер Зайлер?

– Я, – с хитрющей ухмылкой ответил второй.

– И Хельга Кронненберг?

– Я его жена, – опередила вопрос девушка, снова беря мужчину под руку.

– Вас провести к господину Вайнеру? – спросил охранник.

– Не нужно, – холодно проговорил одноглазый и вошел в особняк.

Роскошное помещение слепило глаза золотом всех вложенных в него денег. Окна с витражами, мебель из натурального дерева, красный бархат, камин из черного мрамора, на котором зачем-то лежала черная с золотом каска… У камина в кресле грелся наглый пушистый кот, помесь перса и шотландской вислоухой. Как у персидского, у него была длинная рыжая с белыми вставками шерсть и слегка приплюснутая морда, от шотландской вислоухой котяра унаследовал лежачие уши. Покосившись на чужаков, кот рассерженно прошипел, выгнув взъерошенную спину.

– Тихо, Альфред, – попросил по-немецки грубый голос.

Генрих Вайнер спустился в зал, погладил и почесал за ухом разбушевавшегося Альфреда. Котяра довольно заурчал. В руках Генрих держал книгу Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений». Вайнеру было лет сорок пять, но из-за седин выглядел как минимум на десяток старше. В бороде проседи было несколько меньше, чем на голове. Глаза доктора были быстрыми, меткими, пронзительными – ничто не могло ускользнуть от этого зоркого взгляда. Генрих был в дорогом светло-сером костюме-тройке, при галстуке с золотой застежкой, из кармана элегантно свешивалась золотая цепочка часов. Мужчина производил впечатление педантичного аккуратиста, влюбленного до глубины души в собственную работу, а точнее в деньги, которые она приносила.

– Ты все же приехал, Кэно, – немец заговорил по-английски. – Ты осознаешь, чем рискуешь?

– Тебе-то какое дело до моей шкуры, Вайнер? – хамски ответил Кэно.

– Операция сложная – а я и без того высоко оцениваю свою работу… – начал намекать врач, уводя в сторону глаза.

Кэно уставился на него, как командир на новобранца:

– Не дрейфь, немчик! – приказал он. – Не за харчи пашешь!

– А что с механизмом? – уже серьезно и по-деловому спросил Вайнер.

– Он при нас, – ответил Джарек и показал ему кейс.

– Тогда в госпиталь, – заключил немец, бросив на кресло книгу Фрейда. – Ты готов прямо сегодня вечером лечь на операцию?

– С радостью, – совершенно спокойно ответил Кэно. – У меня не так много времени.

* * *

В частный госпиталь Вайнер привез анархистов на своем белом «Мустанге» восемьдесят пятого года выпуска. Металлический рев его двигателя напомнил Кэно тяжелую музыку мотора мотоцикла «Харлей-Дэвидсон», и он, закрыв глаза, всю дорогу наслаждался эти звериным ревом.

– Деппершмит! – позвал Генрих одного из своих ассистентов. – Все готово к тому, о чем я говорил?

– Конечно, – заверил врача коллега. – Вы сами будете готовить к операции?

– Да, – ответил Вайнер. – Дело непростое.

Он проверил, все ли в порядке с механизмом, после обследовал Кэно.

– Противопоказаний нет, – заключил он. – Сегодня приступим. Джарек!

– Да, – отозвался ожидавший под дверью анархист.

– Ты уже знаешь, что будешь ассистировать мне?

– Конечно. Мы ведь все обговорили.

– Хорошо.

Кира пришла в палату, где главарь ожидал своей участи. Он уже переоделся в белые брюки и майку, выданные в госпитали, на запястье у него была бирка с группой крови и резус-фактором – I(0) Rh – . Эти обозначения оживили старые воспоминания – в свое время шесть лет подряд нашивка «I(0) Rh —» красовалась на его военной форме. Повязку с лица сняли – шрамы на лице, очерчивающие пустую глазницу, были настолько глубоки, что в нескольких местах доходили до костей.

– Ты нервничаешь побольше моего, детка! – обнаружил Кэно, едва Кира переступила порог.

– Еще бы, – подтвердила она и взяла его за руку. – Пообещай мне, что все будет хорошо.

– Это должен обещать хирург, а не я, – ответил Кэно. Эти слова не обрадовали Киру. Она еще никогда не боялась за него так сильно. В палату зашел Генрих. Кира повторила свою просьбу ему.

– Обещаю, – честно ответил врач.

Он сделал лидеру анархистов подготовительный укол. Кэно почувствовал, что его начало сильно клонить в сон, он закрыл глаза, но возникшая вместе с дремотой сухость во рту не давала покоя. Он уже не помнил, как его повезли в операционную, как положили на стол, включили свет.

В стене у двери было стекло. Обычно здесь наблюдали за ходом операций ученики Вайнера. Сейчас у стекла стояла Кира, и ее брови горестно сдвинулись к переносице.

– Аллах! Молю! Помоги! Будь с нами! Помоги нам, Аллах.

Джарек вошел в операционную последним, когда Деппершмит заносил инструменты.

Кира стояла у стекла и следила за процессом с негодованием, нервно хрустя пальцами.

Генрих взял скальпель. Джарек стоял у стола, трясясь от страха. Предчувствия подсказывали, что опасаться нечего, но душа не хотела мириться с происходящим. Генрих Вайнер разрезал кожу там, где должен был располагаться имплантат, и осторожно начал удалять ее. Он приподнимал и срезал кожу медленно, миллиметр за миллиметром. Когда Генрих снял ее, открылось сильное кровотечение. Вайнер взял перевязочный материал и кровеостанавливающее средство. На остановку кровотечения ушло больше часа времени, тут же понадобилось начать переливание крови. Двое мужчин ассистировали Генриху, отирая бинтом, захваченным корнцангом, кровь и перекрывая зажимами сосуды, когда хирург стал резать мышцы. Вскоре остатки глаза были удалены из глазницы, кости черепа и крупные нервы оголены, – все было подготовлено к внедрению имплантата. Это была работа Джарека. Генрих достал еще один бикс с инструментами для микрохирургических операций, еще раз изучил строение имплантата и, отладив работу специального микроскопа, отошел от стола, пропуская вперед Джарека.

– Приступай, – скомандовал Вайнер, толкнув его к столу вплотную. Джарек не мог пошевельнуться.

– Приступай! – требовательно повторил Генрих Вайнер.

Джарек закрыл дрожащими руками вспотевшее лицо, в тишине послышался скрежет его зубов и хриплое, словно рычащее дыхание. Он чувствовал, что сердце с такой силой толкает кровь по сосудам, что они вот-вот разорвутся, брызжа изнутри кровью, и все тело будет пронизано неумолимой болью. Он еще раз взглянул на лишенный кожи и плоти участок чужого лица, к которому он должен был по живому приспособить сложнейший механизм, сочленить имплантат с нервами и остатками мышц, вживить его в ткани чужого лица. Может быть, кровь бы не остывала в его венах и не вскипала в сердце, если бы под наркозом был совершенно не знакомый ему человек, но не его лучший друг.

– Не могу… – невнятно пробормотал он, отводя в сторону налившиеся кровью глаза.

– Черт возьми! – чертыхнулся Генрих, всплескивая руками. – Так и знал, что придется делать все самому! – он сделал над собой усилие, глубоко вздохнул и указал Джареку на дверь: – Убирайся к черту!

Джарек глубоко вздохнул, несколько раз сжал и разжал кулаки и, собравшись, наконец, с мыслями, сказал:

– Дай мне инструменты.

Когда он подходил к столу, взору Киры на мгновение предстало то, что происходило в операционной. Увиденное ввергло ее в сильнейший шок.

Кира кинулась бежать во всю прыть. Она ураганом неслась по белым коридорам госпиталя, раз за разом ее била нервная судорога, нарушая координацию без того нелогичных движений. Ее мышцы были напряжены, кулаки сжаты, и она уже не могла расслабиться. Выбившись из сил, Кира остановилась и села у холодной ярко-белой стены. Не успев отдышаться, она почувствовала, что руки непроизвольно потянулись за сигаретами. Кира закурила, опустив голову и погрузив свои дрожащие пальцы себе в волосы.

– Какого черта он решил сделать это с собой?! – простонала она. – О Аллах, только бы все обошлось!

Генрих Вайнер и Джарек простояли у операционного стола до поздней ночи, переводя уставшие глаза с окуляра микроскопа на монитор компьютера, где была детально изображена схема разработанного Джареком механизма. Генрих поставил задачу, чтобы нервы проросли не так, как до операции, давая возможность Кэно собственной волей координировать действие кибернетического внедрения. Микроскоп с огромным увеличением, ничтожно малого размера хирургические инструменты, слепящий монитор компьютера – у Генриха начинали болеть и слезиться глаза. К счастью, Джарек уже выполнил всю основную работу, и теперь Генрих лишь закреплял металлическую пластину на лице Кэно. Джарек вышел из операционной и пошел на лестничный пролет. Постояв там минуты две, он немного опомнился после всего случившегося, спустился по лестнице и вышел во двор покурить. У Генриха Вайнера работа уже шла к завершению. Ассистент отер пот с его изрезанного от напряжения складками лба. Генрих закрепил пластину, обработал срез кожи во избежание инфекции и, отойдя от пронзительного света лампы, смог вздохнуть свободно. Словно тяжелый груз свалился с его уставших плеч – он завершил труд всей своей жизни. Он никогда, никогда еще не делал ничего подобного, и вряд ли сделает что-либо более глобальное в будущем.

– Что дальше? – окликнул его ассистент, ожидая поручений.

– В послеоперационную палату, что же еще? – невозмутимо ответил Вайнер. – Я буду в кабинете. Срочно сообщите мне, когда он придет в сознание. В противном случае прошу меня не беспокоить, разве что только при крайней необходимости – если будут проблемы. А пока я немного отдохну – день выдался не из легких.

Хирург вышел из операционной, кинув на использованные инструменты свои окровавленные перчатки. Он торопливо снял маску, халат и направился к своему кабинету. Завидев издали Генриха, Кира вскочила на ноги, совершенно не чувствуя былой усталости.

– Постой, Вайнер! – закричала она, и ее голос эхом разнесся по пустым коридорам. Генрих замер, ожидая, когда Кира подойдет к нему.

– А вот кричать не надо, – с укором заявил он запыхавшейся Кире. – Здесь вам не пивной бар и не рок-концерт, а клиника.

– Как он? – спросила Кира, не слушая его замечаний.

– Операция прошла успешно, – автоматом ответил уставший донельзя Генрих, открывая двери кабинета. – Жить будет.

Он собрался идти, но Кира со всей силы вцепилась в его руку.

– Я могу его увидеть? – нервно спросила она. Генрих взглянул на нее так, будто та издевалась:

– Имей совесть! Знаешь, как мне было тяжело. Ему вряд ли было легче, и сейчас ему так же тяжело. Поэтому навестить его ты сможешь только завтра утром, после того, как я его осмотрю. Все ясно?

Кира кивнула и покорно побрела прочь. Она провела ночь, бесцельно скитаясь по заснеженным окрестностям и покуривая сигареты. К утру усталость окончательно доконала девушку – она уснула, присев на лавке.

– Господин Вайнер! Грегор фон Кронненберг пришел в себя.

Генрих проснулся на кушетке в своем кабинете. Сотрудник, ассистировавший ему вчера на операции, стоял в дверях, ожидая поручений.

– Иди, Деппершмит, – отпустил его Генрих. – Я сам разберусь.

Вайнер направился в палату.

– Ну, здравствуй, Генрих, – окликнул его Кэно, присаживаясь на постели.

– Как себя чувствуешь? – спросил Генрих.

– Чердак раскалывается, – прорычал Кэно, пытаясь ощупать ладонью правую половину лица, но Вайнер остановил его:

– Не вздумай! И вообще, какого черта ты встал?!

Кэно усмехнулся, все еще чувствуя сильную боль во всей правой половине головы:

– Скажешь, мне нужно лежать, да? От меня ты этого не дождешься. Кстати, я не чувствую никаких изменений, кроме того, что у меня дико ноет башка! Непорядок, Вайнер…

– Я еще не активировал его, – пояснил хирург. – Нужно было подождать, пока нервы приживятся к имплантату окончательно. К тому же, я не был уверен, что не будет отторжения.

Генрих приблизился к нему, надел перчатки и взял инструменты. Он протер правый висок анархиста дезинфицирующим раствором и разрезал кожу около пластины. Кэно стиснул зубы и прорычал что-то нецензурное, когда хирург взял какой-то инструмент и погрузил его в рану. Вайнер закончил процедуру, наложив пару швов на место разреза.

– СВД мне в зад, вижу! – ошеломленно воскликнул Кэно.

– Когда пройдет головная боль, объясню тебе, как управлять механизмом, – сообщил немец.

Кэно осторожно встал с постели и начал одеваться в свою одежду.

– Далеко собрался? – укоризненно спросил Генрих.

– В холл. Поглядеть, как это смотрится.

В холле еще не горел свет, коридоры наполняла темнота. Анархист подошел к зеркалу на стене. Пылающий кроваво-красный электронный глаз озарил стальную пластину на его лице, отголоски красного света горели даже где-то в глубине левого, живого глаза.

– Я выгляжу, как откровенный негодяй! – прошептал Кэно, зловеще скаля зубы.

* * *

Среди погибших во время взрыва комплекса зданий был некий Даниэль Блейд. Он отнюдь не был какой-то известной личностью, обычный охранник. Его смерть ничем не была отлична от тысяч других, таких же, как он, молодых людей, но его сестре казалось совершенно иначе.